Окончательный вывод Стаут Рекс
– Резиденция Ниро Вулфа. Арчи Гудвин слушает.
– Мистер Гудвин?
– Я вроде бы назвался, нет?
– Это Алтея Вейл. Мне нужно переговорить с мистером Вулфом.
– Невозможно, миссис Вейл. До завтрака – никаких разговоров. Если что-то срочное, сообщите мне. Вы…
– Мой муж вернулся! Целый и невредимый!
– Хорошо. Замечательно. Он сейчас с вами?
– Нет, он в нашем загородном доме. Звонил десять минут назад. Сказал, что примет ванну, переоденется, поест, а потом поедет в город. С ним все в порядке, в полном порядке. Я вот почему звоню: он обещал похитителям никому ничего не рассказывать сорок восемь часов и за меня тоже поручился. Я не сказала ему, что ездила к Ниро Вулфу. Подожду, когда он доберется сюда. Нельзя, чтобы мистер Вулф проговорился. Ни он, ни вы. Потому я и звоню. Вы ему передадите?
– С удовольствием. Вы уверены, что звонил именно ваш муж?
– Еще бы! Мне ли не знать его голос?!
– Отлично. Будем считать, что объявление помогло. Перезвоните, пожалуйста, когда ваш муж приедет домой.
Она пообещала, и на этом мы расстались. В радиоприемнике щелкнуло, мужской голос произнес:
– …Располагает пятью удобными помещениями в Нью-Йорке! Одно находится на…
Я протянул руку и выключил радио. Ночью, перед сном, я настроил приемник на восьмичасовой выпуск новостей, но в данный момент никакие другие новости мне не требовались. С несказанным удовлетворением я потянулся, зевнул, изрек вслух: «Какого черта! Что бы ни твердил Джимми Вейл, мы-то знаем, что Нэпп испугался объявления!» – снова зевнул и смирился с тем фактом, что вставание с кровати требует изрядной силы воли.
Над головой ничего не висело, а потому я еще понежился и лишь после половины девятого спустился на первый этаж, вошел в кухню, пожелал доброго утра Фрицу, налил себе стакан апельсинового сока, сделал хороший глоток и насладился благодарным бурчанием живота. Пока спускался, мне было пришло в голову заглянуть к Вулфу, но я быстро передумал. Он наверняка сейчас уминает завтрак – Фриц обычно идет к нему с подносом в восемь пятнадцать.
– Никакого перца в колбасках, – предупредил Фриц. – Это было бы оскорбление вкуса. Мистер Хауи прислал нам свой лучший товар.
– Тогда мне двойную порцию. – Я снова глотнул сока. – Ты порадовал меня хорошими вестями, и я тебя тоже порадую. Женщина, которая приходила вчера, поручила нам дело, и поручение уже выполнено. Вот так. Денег хватит, чтобы нам с тобой платили несколько месяцев.
– Fort bien[1]. – Он подлил масла на сковородку. – Поэтому ты вчера припозднился?
– Нет. Шеф справился, не вставая с кресла.
– Неужели? А разве не ты утверждал, что он без тебя как без рук? Кто же тогда piquer?[2]
– Чего? Как это слово пишется?
Фриц произнес по буквам.
– Погляжу в словаре.
Я поставил пустой стакан на стойку и сел за стол у стены, где лежал мой экземпляр «Таймс». Пока ел, продолжал поглядывать на часы и в 8:57, когда доедал первую оладью и вторую колбаску, протянул руку к домашнему телефону и набрал комнату Вулфа.
– Да? – прорычал он.
– Доброе утро. Миссис Вейл звонила с час назад. Ее муж связался с ней из их загородного дома. Он на свободе, вроде бы жив и здоров, приедет в город, когда приведет себя в порядок и перекусит. Пообещал кому-то – видимо, мистеру Нэппу, – что ни он сам, ни его жена рта не раскроют в ближайшие сорок восемь часов. Она просила, чтобы мы не проболтались.
– Годится.
– Ну да, все как будто сошлось. Но я собираюсь выйти в банк, обналичить ее чек, а оттуда всего пять кварталов до редакции «Газетт». Скоро слухи все равно разойдутся, и я хочу предупредить Лона Коэна, чтобы он пока помалкивал. Он слово держит, вы сами знаете, а за предупреждение будет благодарен.
– Нет.
– В смысле? Он не держит слово?
– Нет. Он-то как раз доказал, что ему можно доверять. Но я не видел миссис Вейл сегодня. И ты тоже не видел. Было бы полезно сделать мистера Коэна нашим должником, но с этим можно повременить. Не торопись. – Он повесил трубку.
Ба! На целых две минуты опоздал с выходом в оранжерею на крыше.
Фриц принес вторую оладью и пару колбасок.
– Пожалуй, за гнутую монетку я бы сходил наверх и понадоедал бы ему.
Он похлопал меня по плечу:
– Брось, Арчи. Если приспичит, тебя не остановить, а если нет, значит нет.
Я намазал оладью маслом:
– Будем считать, что это похвала. Надо запомнить.
Следующие пару часов, за которые я позавтракал и дочитал «Таймс» (наше объявление было на двадцать шестой полосе), проверил почту, смел пыль со столов, убрал вчерашние орхидеи и налил в вазу свежую воду, прогулялся до банка и обратно, а также выполнил множество мелких повседневных дел, я не прекращал обдумывать ситуацию. Картина выглядела до отвращения нелепой. Тебя нанимают ради столь громкого дела, как похищение знаменитости, – а Джимми Вейл всяко знаменитость, – и ты печатаешь объявление в газете, получаешь гонорар, и все довольны. Все ли? Я, конечно, не прочь понадоедать Вулфу, когда для того есть повод, но ведь Джимми Вейл, спасать которого нас наняли, вернулся домой целехоньким! Когда все раскроется, в погоню за мистером Нэппом кинется орава копов и спецов из ФБР; рано или поздно они его, думаю, изловят. Наша работа выполнена, не считая того, что хотелось бы повидать Джимми воочию. Миссис Вейл клялась, что перезвонит, когда он приедет. Вот не поленюсь, спрошу у него, показывал ли ему мистер Нэпп номер «Газетт» с нашим объявлением.
Идти никуда не пришлось. В 11:25 в дверь позвонили. Вулф спустился из оранжереи, уселся за свой стол, поставил в вазу Oncidium marshallianum, оторвал вчерашний листок с перекидного календаря, проглядел почту и принялся надиктовывать длинное письмо охотнику за орхидеями из Гватемалы. Он терпеть не может, когда его отрывают от чего-то по-настоящему важного, но Фриц был наверху, так что я прервался, чтобы узнать, кто пришел, рассмотрел стоявшего на крыльце и доложил Вулфу, что явился Джимми Вейл, затем вернулся в прихожую и открыл дверь.
– Возможно, вы меня узнали? – спросил Джимми. – Я-то вас помню. Вы чертовски хорошо танцуете!
Я тоже его похвалил, ничуть не лукавя, принял пальто и шляпу, повесил на вешалку и проводил в кабинет. Вейл направился прямиком к Вулфу, встал перед столом и произнес:
– Знаю, вы не пожимаете рук. Однажды я хотел драться за вас с типом, который сказал, что вы пустозвон. Я, конечно, знал, что он струсит. Я Джимми Вейл. Можно присесть? Желательно – в красное кожаное кресло. А вот и оно. – Он сел, уперся локтями в подлокотники и скрестил ноги. – Заранее извините, если я вдруг рыгну. Два дня и три ночи меня кормили одной консервированной фасолью, а потом я съел яичницу с беконом. Жена рассказала, что наняла вас. Еще никогда столько не тратили ради такого пустяка. Разумеется, мне не нравится, когда меня называют имуществом жены. А кому понравится? Но я понимаю ваши соображения. Я увидел объявление, только когда жена мне показала. Не знаю, видели его мои похитители или нет. Это важно?
Глядя на него и слушая его треп, трудно было вообразить, что он провел шестьдесят часов в руках похитителей, питался холодной фасолью и, быть может, готовился к смерти. Правда, у него было время умыться и переодеться, а в сплетнях, которые о нем распускали, обвинений в мягкотелости не звучало. Лицо его было мертвенно-бледным, как всегда, гладким и с правильными чертами, тоже как всегда, а темные глаза задорно блестели.
– Полезно, однако не более того, – ответил Вулф. – Вы пришли сообщить мне это? Что ничего не знаете?
– Не совсем. – Вейл вскинул руку к правому виску и щелкнул кончиком среднего пальца по кончику большого. Этим жестом он прославился в «Глори хоул». – Я упомянул об этом, поскольку это может быть важно для нас – для меня и моей жены. Если кто-нибудь из похитителей видел объявление в газете, то им известно, что моя жена все вам рассказала, а последствия могут быть плачевными. Вот поэтому я и пришел сразу, как приехал. Мне велели держать рот на замке сорок восемь часов, до утра пятницы, и проследить, чтобы жена помалкивала, иначе, мол, придется пожалеть. По-моему, они не шутили. Знаете, они меня убедили, что словами не бросаются. Мы с женой намерены молчать до утра пятницы уж точно, а вы что думаете? Можно напечатать другое объявление для мистера Нэппа, сообщить, что, раз имущество возвращено, вы претензий не имеете. Ваш интерес исчерпан. Сдается мне, это будет правильно.
Вулф разглядывал его, наклонив голову набок:
– Мистер Вейл, вы исходите из необоснованного допущения. Вы считаете, что я должен молчать до утра пятницы. Я сказал вашей жене, что обязанность уведомлять власти о серьезном преступлении порой смягчается привходящими обстоятельствами, например желанием спасти чью-то жизнь, но вы теперь, очевидно, вне опасности. Я увидел вас живым и здоровым, следовательно, больше не могу откладывать обращение в полицию. Лицензированный частный детектив обременен ограничениями, которые неведомы обычному гражданину. Не хочу подвергать вас или вашу жену…
Зазвонил телефон; я развернулся и снял трубку:
– Кабинет Ниро Вулфа. Арчи Гуд…
– Это Алтея Вейл. Мой муж у вас?
– Да, он…
– Мне нужно поговорить с ним.
В ее голосе прозвучала настойчивость. Я поступил так, как поступил, не только из любопытства. Между Вулфом и Джимми Вейлом явственно назревало столкновение по поводу утра пятницы. Если она звонит ради того же самого, я должен это услышать. Короче, я сказал Вейлу, что это его жена, передал ему трубку, а сам шмыгнул на кухню, ко второму аппарату.
– …Случилось жуткое. Только что позвонили из Уайт-Плейнса, некий капитан Сондерс из полиции штата сообщил, что нашли мертвую женщину, и это Дина Атли, как им кажется. Хотят, чтобы я приехала в Уайт-Плейнс и опознала тело или прислала кого-нибудь вместо себя. Господи, Джимми, неужели это Дина?! Как она там очутилась?
Джимми. Не знаю. Может, Арчи Гудвин догадается. Он подслушивает нас по второй трубке. Полицейский рассказал, как ее убили?
Алтея. Нет. Он…
Джимми. А с чего они взяли, что это Дина Атли?
Алтея. Определили по вещам в ее сумочке и в машине. Она поехала туда на машине. Я не… Не хочу ехать… Может, отправить Эмиля?
Джимми. А почему нет? Как думаете, Гудвин? Эмиль – это наш шофер. Он точно скажет, это Дина Атли или нет. Обязательно ехать моей жене? Или мне?
Не было смысла притворяться, будто я не слушаю.
– Вас вызывают не просто ради опознания. Если это действительно Дина Атли, полиция захочет задать вам обоим несколько вопросов. Возможно, у них возникли какие-то сомнения, но тогда они сами приедут. А для опознания и я подошел бы. Попросите мистера Вулфа, чтобы он послал меня вместо вас.
Алтея. Здорово! Давай, Джимми!
Джимми. Ну не знаю… Куда там ехать в Уайт-Плейнсе?
Я. Я найду.
Алтея. Это наверняка Дина! Она не вернулась домой вчера вечером и… Как ужасно!
Джимми. Прошу, Ал, успокойся. Я скоро приеду. Просто постарайся успокоиться…
Я повесил трубку и вернулся в кабинет. Когда я вошел, Вейл как раз закончил утешать жену.
– Естественно, мне было любопытно, о чем клиент мистера Вулфа жаждет сообщить по его телефону, – объяснил я. – А вы знали, что я буду слушать. – Я повернулся к Вулфу. – Полиция штата связалась с миссис Вейл из Уайт-Плейнса. Они нашли тело женщины, где именно, не уточнили, и по вещам в сумочке и в машине решили, что это Дина Атли. Наверняка нашлось и то, что вывело их на миссис Вейл, – может, домашний адрес был где-то указан. В общем, миссис Вейл просят приехать в Уайт-Плейнс и опознать тело, а она не хочет, как и мистер Вейл. Я предложил им упросить вас отправить туда меня.
Вулф, хмуро глядевший на Вейла, развернулся ко мне:
– Она умерла насильственной смертью?
– Миссис Вейл не знает. Я доложил все, что известно.
– Послушайте, это же просто кошмар! – Вейл переместился к моему столу. – Господи боже, жуть какая!.. Думаю, надо мне ехать самому.
– Если это мисс Атли и она погибла насильственной смертью, – сказал Вулф, – полиция захочет узнать, где вы были вчера вечером. Обычная процедура.
– Я никому не скажу, где был вчера вечером! До утра пятницы даже вы ничего от меня не узнаете!
– Тогда вас запишут в подозреваемые. Вам с супругой следует сознаться как можно скорее. А если на опознание поедет мистер Гудвин, его спросят, какое отношение он имеет к мисс Атли, когда и где он видел ее в последний раз. Вам известно, что вчера она заходила к нам?
– Да, жена рассказала. Но ведь Гудвин ничего такого полиции не скажет, верно?
Вулф откинулся на спинку кресла и прикрыл глаза. Вейл хотел что-то добавить, понял, что его вряд ли услышат, и промолчал. Уселся было в красное кожаное кресло, снова вскочил, направился к двери, но развернулся, подошел к столу Вулфа и уставился на шефа.
Вулф открыл глаза и выпрямился:
– Арчи, найди мне миссис Вейл.
– У вас есть я, – вмешался Вейл. – Можете со мной обсудить.
– Вы не мой клиент, мистер Вейл. В отличие от вашей жены.
Я набрал номер – запомнил, когда нашел в телефонной книге во вторник вечером. Мне ответил женский голос: «Резиденция миссис Вейл». Я передал, что Ниро Вулф хотел бы побеседовать с хозяйкой. Некоторое время спустя наша клиентка произнесла: «Это Алтея Вейл. Слушаю, мистер Вулф». Я кивнул Вулфу, и тот снял свою трубку. Я остался слушать, хотя пришлось немного повоевать: Джимми Вейл вцепился в телефон, наложил на него лапы, как говорится, но я отбился, а что он там вопил – его дело, я слушал Вулфа.
– Доброе утро, мадам. Рад был повидаться с вашим мужем, как и вы сами, несомненно. Телефонный звонок из Уайт-Плейнса ставит нас с вами в затруднительное положение, но хочу кое-что предложить. Насколько я понимаю, вы не хотите ехать туда и опознавать тело мисс Атли. Я прав?
– Да. Арчи Гудвин вызвался поехать вместо меня.
– Мистер Гудвин вечно вызывается, – фыркнул Вулф, – ему на месте никак не сидится. Но вот какая штука: если это действительно мисс Атли, его станут расспрашивать, где и когда он видел ее в последний раз. А когда он объяснит, что мисс Атли накануне приходила ко мне, дальнейших расспросов не избежать. В частности, ему придется сообщить, что после ее ухода у нас – у меня и мистера Гудвина – возникло стойкое подозрение в ее причастности к похищению вашего мужа. И…
– В причастности Дины? Это нелепо! Откуда у вас такие мысли?
– С вашего разрешения я воздержусь от ответа. Объясню позднее, если понадобится. Но вернемся к тому, о чем шла речь. Полиция потребует, естественно, всех подробностей похищения, причем не только от нас с мистером Гудвином, но и от вас с мужем. До утра пятницы они точно ждать не станут, в том-то и проб…
– Почему вы заподозрили Дину?
– Как я уже сказал, мадам, это подождет. Вот мое предложение. Вы выдали мне два чека на общую сумму шестьдесят тысяч долларов. Я обещал вам вернуть часть средств, если ваш муж возвратится целым и невредимым, поскольку тем самым взятые мной на себя обязательства по его спасению будут частично выполнены – мы ведь напечатали объявление. Разумеется, я не прочь сохранить всю сумму, но тогда мне придется отрабатывать гонорар. Итак, я предлагаю направить мистера Гудвина в Уайт-Плейнс на опознание. Если погибшая – мисс Атли, он ее опознает, сообщит, что видел ее единственный раз, когда она приходила ко мне в связи с вашим конфиденциальным поручением, а разглашать какие-либо подробности он не вправе, ибо я ему запретил. Также я ручаюсь, что никто из нас двоих не проронит ни словечка о похищении вашего мужа до одиннадцати часов пятницы без вашего ведома и согласия. Да, это доставит нам определенные, не исключено, что серьезные неприятности, и выплаченный гонорар послужит здесь компенсацией. В итоге никто никому ничего не будет должен. Таково мое предложение. Еще добавлю, не ради запугивания, а просто чтобы вы знали: в случае вашего отказа я сочту себя свободным от обязательства не разглашать сведений о похищении, которое относится к разряду тяжких преступлений, и буду вынужден незамедлительно проинформировать власти.
– Это угроза. Шантаж.
– Пф! Я лишь соглашаюсь нести немалые риски за скромную плату. Хорошо, я отзываю свое предложение. Свои чеки вы получите сегодня же. На этом наш разговор…
– Нет, подождите! – В трубке помолчали. – Дайте мне поговорить с мужем.
– Как угодно. – Вулф обернулся – и уставился на меня. – Где он?
Я прикрыл ладонью микрофон:
– Удрал. Сразу, как услышал, что Дина могла быть замешана. Входная дверь хлопнула.
– Вот как? – Вулф мотнул головой. – Увы, миссис Вейл, ваш муж ушел. Вероятно, отправился домой. Я пришлю вам чеки…
– Нет! – В трубке снова помолчали, теперь подольше. – Ладно, посылайте Арчи Гудвина. В Уайт-Плейнс, я имею в виду.
– На условиях, которые были озвучены ранее?
– Да. Но я хочу знать, почему вы решили обвинить Дину. Это же полная ерунда!
– С вашей точки зрения – безусловно. Это лишь предположение, возможно поспешное. Я бы предпочел отложить объяснения до лучших времен. Если не возражаете, сейчас мне нужно проинструктировать мистера Гудвина.
Он повесил трубку, и я последовал его примеру. Потом встал, вышел в прихожую, проверил, заперта ли входная дверь, заглянул в гостиную, вернулся в кабинет и сказал Вулфу:
– И вправду удрал. Не то чтобы я ждал от него каких-то фокусов, но он вполне мог нарочно хлопнуть дверью, а сам спрятаться в укромном уголке. Какие будут указания?
– Ты же слышал, что я говорил миссис Вейл.
– Ну да. Худшее, что может случиться, – копы запихнут меня в кутузку, зато гонорар останется при вас. Но наш-то интерес в чем? Мы хотим узнать, что там произошло, когда и где именно?
– Нет. Это нас не интересует.
Я двинулся было к выходу, но у двери остановился:
– Знаете, однажды вам это может аукнуться. Мы оба прекрасно понимаем, что эти сведения важны, что для меня будет полезно изучить улики на месте по горячим следам. Но вы почему-то стесняетесь это признать. Почему? Да потому, что уверены в моей настырности. Мол, я все равно добуду факты и перечислю их вам, когда понадобится. Но не в этот раз. Предупреждаю: если кто-нибудь захочет что-либо мне сообщить, я не стану слушать, скажу, что мне это не интересно.
Я вышел в прихожую, взял пальто, шляпу брать не стал, спустился по семи ступенькам на тротуар, на Десятой авеню свернул за угол, к гаражу, и попросил подогнать наш «херон» 1961 года – владеет им Вулф, а езжу я.
Глава 4
Ровно в час пятнадцать Кларк Хобарт, окружной прокурор Уэстчестера, с прищуром поглядел на меня и произнес:
– Гудвин, вы же стреляный воробей, должны понимать, во что ввязываетесь.
Мы сидели в его кабинете – просторной угловой комнате с четырьмя окнами в здании окружного суда. Он восседал за столом этаким образчиком слуги народа: волевой подбородок, пристальный взгляд – и вызывающе большие уши. Мой стул располагался в торце стола. Два других стула перед столом занимали капитан Сондерс из полиции штата и человек, с которым мне уже приходилось иметь дело, – Бен Дайкс, начальник отдела детективов округа. За те два года, что минули с нашей последней встречи, Дайкс слегка раздобрел: складки заметно выросли, появился второй подбородок, а пузо свешивалось над ремнем. Но молва утверждала, что он нисколько не утратил полицейского чутья и упорства.
Я встретил взгляд Хобарта твердо, но без вызова:
– Хотелось бы убедиться, что вы все правильно поняли. Вам ведь наверняка доложили еще до того, как меня сюда привели. Вряд ли, конечно, кто-то сознательно искажает суть, уж точно не Бен Дайкс, но давайте проверим, чтобы не было недоразумений. Я осмотрел тело и опознал в погибшей Дину Атли. Капитан Сондерс спросил, насколько хорошо я был с ней знаком, и я ответил, что мы встречались всего один раз – вчера днем, но в ее личности я совершенно уверен. Дайкс захотел узнать, где мы виделись, и я ответил, что в кабинете Ниро Вулфа. Он спросил, зачем она туда приходила, и я ответил, что по настоянию миссис Джимми Вейл, которую попросил Вулф, желавший задать несколько вопросов в связи с конфиденциальным расследованием, предпринятым по желанию миссис Вейл. Дальше меня спросили, что это за расследование, и я сказал…
– Вы отказались что-либо сообщить.
– Именно так, – кивнул я. – Для моего отказа имеются веские причины. Мистер Вулф дал мне недвусмысленные указания. Если я выясню, где нашли тело, а также как и когда погибшая была убита, то доложу обо всем мистеру Вулфу, и тогда он решит, связано ли каким-то образом это преступление с тем делом, по которому обратилась к нему миссис Вейл. Я как раз выяснял подробности, когда примчался капитан Сондерс, который заявил, что Дину Атли убили и что – черт подери! – прямо здесь и сейчас я выложу ему, что конкретно она сказала мистеру Вулфу и что тот ей отвечал. Ну, я отрезал, что черта с два что-либо выложу! А он стал угрожать: мол, всем известно, что я считаю себя крутым, но он отведет меня в укромное местечко и там до истины докопается. Ваш капитан явно мнит себя пупом земли. Бен Дайкс – обычный коп, а не герой, он настоял на том, чтобы мы отправились к вам. Если вы решите отдать меня капитану Сондерсу, так тому и быть. Я давненько собирался навестить психиатра, узнать, насколько крепкая у меня психика, а с вашим капитаном деньги сэкономлю.
– С радостью о тебе позабочусь, – процедил Сондерс, едва шевеля губами.
Наверное, кто-то однажды втолковал ему, что такая манера подчеркивает мужественность, и с тех пор он ежедневно практиковался перед зеркалом.
– Никто вас никуда не отдает, – возразил Хобарт. – В этом округе именно я отвечаю за соблюдение законности. Но произошло преступление. Дина Атли была убита. Она встречалась с вами незадолго до своей гибели, и, насколько можно судить, вы последним видели ее живой. Поэтому капитан Сондерс имеет все основания расспрашивать о подробностях вашей встречи. Как и я, кстати.
– Он не спрашивал, а требовал, – покачал я головой. – Что касается преступления, когда и где все случилось? Ее машина переехала или?..
– Откуда тебе это известно? – взвился Сондерс.
Я пропустил его вопрос мимо ушей.
– Если сегодня утром ее переехала машина на Мэйн-стрит, а свидетели говорят, что за рулем сидел усатый одноглазый карлик, то сомневаюсь, что мистер Вулф сочтет содержание вчерашней беседы с погибшей сколько-нибудь важным. Я видел тело. По мне, ее либо задавили, либо несколько раз ударили молотком. Хотя, конечно, всякое бывает. – Я махнул рукой. – Черт побери, мистер Хобарт, вы же знаете, что мистер Вулф играет по правилам!
Хобарт кивнул:
– Также я знаю, что он нередко ими злоупотребляет, как и вы сами. Дина Атли погибла не на Мэйн-стрит. На ее тело наткнулись в десять утра двое ребятишек, которые прогуливали школу. Тело нашли в придорожной канаве, и…
– Где именно?
– На Айронмайн-роуд. По легенде, раньше эта дорога вела к руднику, но сейчас она упирается в тупик. Узкая, полуразбитая, обрывается в паре миль от шоссе сто двадцать три. Тело…
– А где эта дорога отходит от шоссе?
Сондерс негромко зарычал, по-прежнему не разжимая губ, но снова был проигнорирован.
– Приблизительно в двух милях от развилки шоссе сто двадцать три и тридцать пять, – ответил Хобарт. – К югу от Риджфилда, недалеко от границы штата. Тело скатилось в канаву уже после смерти. Машину, которая сбила мисс Атли, нашли поблизости, в ста ярдах дальше по дороге, на опушке. Документы были в машине – на имя Дины Атли, дом девятьсот девяносто четыре по Пятой авеню, Нью-Йорк. Еще в машине отыскалась ее сумочка с типичным для женщин содержимым; на некоторых вещах тоже значилось ее имя. Было установлено, что она погибла в результате аварии. Достаточно?
– Когда она умерла?
– О, простите. В промежутке с девяти вечера до трех часов утра.
– А следы другой машины обнаружили?
– Да. Минимум один, возможно, два следа на траве. Сама дорога щебенчатая, трава подступает вплотную.
– Кто-нибудь видел Дину Атли, ее машину или вторую вчера вечером?
– Увы! Ближайший жилой дом находится в полумиле к востоку, у шоссе сто двадцать три, а по этому участку дороги вообще ездят редко.
– Какие-то зацепки у вас появились?
– Да – в вашем лице. Когда женщину убивают через несколько часов после встречи с частным детективом, разумно допустить, что эти два события связаны и слова, сказанные ею детективу, чрезвычайно важны. Вы присутствовали при ее беседе с Вулфом?
– Ага. А еще разумно допустить, что это детективу решать, связаны между собой два события или нет. Как я сказал, мисс Атли пришла к мистеру Вулфу не по своей воле. Ей велела прийти миссис Вейл, и мисс Атли должна была поделиться сведениями по делу, касающемуся миссис Вейл. – Я встал. – Ладно, все, что вы рассказали, я смогу прочитать в газетах через пару часов. Доложу мистеру Вулфу, а вам потом отзвонюсь.
– Экий торопыга! – Сондерс тоже вскочил. – Мистер Хобарт, вам известно, как важно время в подобных делах! Вы же понимаете, что, дай мы ему уйти, через двадцать минут он окажется вне нашей юрисдикции. А ведь он совершенно точно располагает сведениями, которые могут нам пригодиться!
Я ухмыльнулся ему в лицо:
– Капитан, как насчет отжаться двадцать раз подряд? Я могу, если что.
Бен Дайкс сказал Хобарту:
– Я бы хотел кое-что уточнить. – Хобарт утвердительно кивнул, и Дайкс повернулся ко мне. – Во вчерашней «Газетт» было объявление, адресованное мистеру Нэппу и подписанное Ниро Вулфом. Это как-то связано с тем, что миссис Вейл велела Дине Атли побывать у Вулфа?
Похоже, слухи по поводу чутья Дайкса вполне соответствовали действительности. Усмешка, которой я одарил его, сильно отличалась от ухмылки в сторону Сондерса.
– Простите, у меня четкий приказ человека, на которого я работаю. – Я развернулся к окружному прокурору. – Мистер Хобарт, вы же знаете, как все обстоит. У вас нет оснований задерживать меня даже для допроса вроде этого. Раз я отказываюсь отвечать, а мистер Вулф не станет общаться по телефону и никому из домашних не позволит, пока не получит мой отчет, то, полагаю, нам придется разочаровать капитана Сондерса. Но убийство ваше, разумеется, и решать вам.
Хобарт откинул голову и нахмурился:
– Вы наверняка осведомлены о наказании за препятствование расследованию. – Когда я вежливо подтвердил, он вдруг стиснул кулаки, выскочил из-за стола и завопил: – Выметайтесь отсюда, живо!
Я подчинился. Бен Дайкс, когда я проходил мимо, чуть мотнул головой. От капитана Сондерса я прошел так близко, что он вполне мог сделать мне подножку, но почему-то не стал.
На улице я сверился с часами: 13:35. Я миновал три квартала до известного мне заведения, кафе «У Мэри Джейн», где подавали точно такие же пирожки с курицей, какие моя тетушка Анна пекла в Чилликоти, штат Огайо, маленькие, пухлые и обалденно вкусные. Я уплетал пирожки и размышлял. Не имело смысла тратить деньги на звонок Вулфу, ведь новости напрямую не касаются его, а что до нашей клиентки, тут спешить некуда. Ей позвоню, когда отчитаюсь перед Вулфом. Ладно, раз уж я проехал почти полпути до места – ну, пусть будет треть, – почему бы не взглянуть на эту Айронмайн-роуд? И на старый рудник, если, конечно, получится его отыскать? Замысли я похищение и подбирай место, чтобы спрятать человека, за которого требуешь полмиллиона долларов, ничего лучше заброшенного рудника попросту не придумать. Я расплатился за пирожки и кусок пирога с ревенем, дошел до стоянки, где бросил свой «херон», заплатил за парковку и покатил в направлении Хоторн-серкл. Там я свернул на Сомилл-Ривер-парквей, а в Катоне выехал на шоссе 35 и двинулся на восток. Денек выдался солнечный, и я сполна насладился начинающими цвести деревьями и форзицией, а еще коровами на пастбищах. Шикарное зрелище, когда твердо знаешь, что машина вернет тебя в город. Не доезжая до Коннектикута, я свернул направо на шоссе 123 и взглянул на спидометр. Проехав мили полторы, я начал высматривать поворот на Айронмайн-роуд и через две десятых мили его обнаружил. Миля по этой так называемой дороге заставила засомневаться, что «херон» сможет отсюда выбраться. Навстречу попалось всего пять машин, и, чтобы разъехаться, в одном случае пришлось залезать на склон, а в другом – и вовсе сдавать назад на полсотни ярдов. Найти и опознать место преступления, впрочем, труда не составило. Вдоль дороги выстроились восемь автомобилей, полностью блокируя проезд, причем ни один не был служебным. Примерно десять женщин и трое или четверо мужчин толпились на обочине, у края канавы, а двое мужчин на другой стороне дороги жарко спорили насчет того, кто кому поцарапал изгородь. Останавливаться я не стал. К северу виднелся густой лес, а к югу вздымался скалистый утес с болотом у подножия. Разумеется, я смутно представлял себе, как должен выглядеть заброшенный рудник, но ничего такого в окрестностях не наблюдалось. Поэтому я осторожно сдал назад и пятился до тех пор, пока не нашлось место для разворота. До шоссе 123 мне встретились всего три машины.
Из двух решений, принятых мной по дороге обратно в город, одно было вполне сознательным, чем можно гордиться. Я решил скоротать время прогулкой, проверить, как тут обстоят дела с весенними сельскими хлопотами; это казалось разумным – до дома я доберусь не раньше четырех, следовательно, Вулф, по своему обыкновению, отправится в оранжерею, а он ненавидит, когда ему там мешают, в особенности досаждают пустой болтовней. Это решение я принял до того, как доехал до шоссе 35.
Когда пришло на ум второе, сказать не могу. Я догадался о нем в среднем ряду автострады, выжимая шестьдесят пять миль в час. По дороге из Уэстчестера в Нью-Йорк, если направляешься в сторону Вест-Сайда, Сомилл видна постоянно; если же цель – Ист-Сайд, то сворачиваешь в Ардсли и выезжаешь на автостраду. Поскольку я уже был на автостраде, то катил явно в Ист-Сайд. Куда именно? На то, чтобы сообразить, ушло не меньше двух секунд. Разрази меня гром, подумалось мне, я же еду к дому нашей клиентки, желая сообщить, что опознал тело. Ладно, зато четвертак на телефон тратить не придется. А если ее муженек дома и начнет приставать с вопросами, отвечу с глазу на глаз, это всегда предпочтительнее. В общем, я поехал дальше – Мэйджор-Диган-экспрессвей, Ист-Ривер-драйв, съезд на Девяносто шестую улицу…
Было десять минут пятого, когда, втиснув «херон» между припаркованными машинами на Восемьдесят первой улице, я вошел в подъезд четырехэтажного каменного дома номер 994 по Пятой авеню и нажал на кнопку. Мне открыла женщина в униформе – лицо квадратное, на щеке пятно. Думаю, тот Теддер, который построил этот дом, отец Харольда Ф., и в бреду не мог вообразить, что дверь станет открывать женщина. Хорошо, что он до такого не дожил. Эта женщина застала меня врасплох, сама того не подозревая. Когда я назвался и сказал, что хочу видеть миссис Вейл, она ответила, что миссис Вейл меня ожидает, и посторонилась, пропуская внутрь. Наверное, не стоило удивляться тому, насколько хорошо Вулф меня изучил (а я – его, естественно), но я все равно удивился. А все объяснялось просто: миссис Вейл позвонила узнать, опознал ли я тело, и Вулф сообщил ей, что я наверняка заеду на обратном пути из Уайт-Плейнса, хотя мы с ним ни о чем таком не договаривались. Лишнее доказательство того, как хорошо, по его мнению, он меня знает. Напомню, я и сам не предполагал, что заеду к Вейлам, пока не очутился на автостраде.
Служанка приняла мое пальто, и тут сверху прозвучал высокий мужской голос:
– Кто там, Эльга?
– Мистер Гудвин, мистер Теддер, – отозвалась Эльга.
– Заходите, мистер Гудвин, – пригласил тот же голос.
Я поднялся по изогнутой мраморной лестнице, широкой и белой, на верху которой меня поджидал Ноэль Теддер. Я уже говорил, что видел его раньше, но до этого дня ни разу не разговаривал. По слухам, этот двадцатитрехлетний шалопай пытался учиться в трех колледжах, но ни в одном не задержался; мать настояла на том, чтобы он бросил скалолазание после падения со скалы; однажды он посадил вертолет на вторую базу стадиона «Янки-стэдиум», когда шел пятый иннинг. Спроси кто меня, я бы сказал, что он широкоплечий верзила ростом шесть футов, которому плевать на то, как люди одеваются для выхода в театр или во «Фламинго» и который после двух порций спиртного начинает говорить слишком громко. А его высокий и тонкий голос – одна из тех ошибок природы, которые иногда случаются в нашем мире.
Через просторный холл он проводил меня до открытой двери и жестом пригласил войти. Я пересек порог и замер. Мне показалось, будто я угодил на вечеринку, но в следующее мгновение стало ясно, что в помещении живых всего пять человек, а остальные – статуи, бронзовые или каменные. Сразу вспомнилась увиденная много лет назад в газете фотография библиотеки Харольда Ф. Теддера. Меня привели как раз туда. Большая, с высоким потолком комната выглядела тесноватой благодаря доброму десятку статуй в человеческий рост. Если Ноэлю нравились многолюдные компании, тут у него точно хватало приятелей.
– Сюда, мистер Гудвин, – послышался голос миссис Вейл.
Я послушался. Пятеро живых собрались более или менее тесной кучкой в дальнем конце библиотеки, у незажженного камина.
– Что скажете? – спросила миссис Вейл, когда я приблизился.
– Это Дина Атли.
– Что? Но как?..
Я огляделся:
– Надеюсь, не помешал?
– Ничуть, – откликнулся Джимми Вейл, стоявший спиной к камину. – Здесь все уже знают. Знакомьтесь. Это дочь моей жены Марго Теддер. Брат Алтеи Ральф Перселл и ее адвокат Эндрю Фрост.