Новый год, я люблю тебя! Ольховская Влада

Глава 1. Господин Январь

Тридцать первого декабря на часах было без десяти шесть, когда дверь в магазин открылась и вошел он – господин Январь. Я его сразу узнала, с первого взгляда… Нет, начать следует не с этого.

Начать нужно с того, что я не люблю Новый год. Даже больше, чем другие праздники, хотя и с ними у меня отношения не очень – взять хотя бы день рождения, который милыми подарками умело маскирует еще один начисленный год жизни. Но от дня рождения можно убежать, улететь как можно дальше, отключить все телефоны, окопаться на безлюдном пляже и ждать, пока минует это стихийное бедствие.

А Новый год – он повсюду, ты от него не спрячешься, не скроешься, о нем будут говорить не день и не два, а месяц. Хотя какой месяц, о чем я? Два, с самого ноября!

Что любопытно, подготовку к Новому году я люблю, и даже очень, все эти елочки, шарики, звездочки и прочих ангелов, насаженных на верхушку елки. Они оживляют серые ноябрьские дни и делают суровый декабрь каким-то по-детски сентиментальным. Но тридцать первое число… нет, не мой день. Мне сложно поверить, что два месяца подготовки и предвкушения приведут только к посиделкам за дежурными салатами да просмотру банальных до тошноты передач по телевизору. Ну, или фильмов, которые сами по себе не так плохи, но на десятом повторе начинают надоедать.

Хуже всего то, что тридцать первого вечером, среди всех этих салатов и хлопушек, ты понимаешь, что Новый год пришел – а чуда опять не будет. Совсем. И если в детстве ты ловила снежинку и, пытаясь уберечь ее от собственного тепла, шептала над ней желание, то теперь все иначе. Хочется оставаться взрослой и невозмутимой, а не получается, мысли снова и снова возвращаются к трем десяткам несбывшихся желаний и трем десяткам не оправдавших надежды снежинок.

В общем, этот день нужно было просто пережить. Вступить в него с утра пораньше, нырнуть, как в холодную воду, и делать вид, что ничего не происходит. Нет, я, конечно, не сидела за прилавком с кислой миной, не хватало еще другим настроение портить. Я отвечала на поздравления от незнакомых людей и сама поздравляла их, делая вид, что нет в мире праздника лучше, чем Новый год. Но на душе у меня кошки скребли, я знала, что из моего магазина эти люди побегут домой, к своим предсказуемым, и все же любимым традициям, а я уныло побреду домой, бурча, что из-за их дурацкого Нового года приличному человеку даже пиццу не заказать. Поужинаю йогуртом, или что там в холодильнике найдется, и лягу спать часов в десять. Вот и за что мне любить этот праздник?

Скорее бы день прошел, так нет же, он тянется, как улитка по рельсам: конца не видно, прогресс тоже не очень, но деваться некуда. Если бы сегодня была обычная смена, до девяти, я бы уже волком взвыла. Однако в праздничный день мы работали до шести, и это несколько облегчало мою участь. Осталось продержаться меньше часа, и я смогу идти домой, к своему йогурту и депрессии.

По большому счету, я вообще не должна была стоять за прилавком. Для этого у меня, хозяйки магазина, имелись специально обученные люди в лице подрабатывающих студенток Люды и Наташи. Но умненькая пухленькая Люда отпросилась у меня заранее: ее родители жили далеко, она собиралась устроить им сюрприз, а для этого нужно было стартовать из Москвы никак не в шесть вечера.

Ее должна была заменять старательная, но не слишком сообразительная Наташа, однако ее я отпустила сама. Тридцать первое декабря – прибыльный день для магазина, торгующего подарками, народу иногда заглядывает столько, что очередь тянется до улицы. Поэтому я дала Наташе внеочередной выходной, к ее немалой радости, и стала у кассы сама.

Фердинанд – это не знойный испанский мачо, увы. Это хомяк. На кой мне хомяк? О, с этого вопроса я начинаю каждое утро, когда чищу его клетку. Всегда знала, что доброта меня погубит, но умнее от этого не стала. Когда я увидела возле мусорных баков трехлитровую банку с еле живым от холода грызуном, мне нужно было просто пройти мимо, как проходили все нормальные люди. Пухлый персиковый хомяк был не моей проблемой, все указывало на то, что кто-то купил его, наигрался, а потом устал за ним ухаживать и выставил к мусорке, как сломавшуюся игрушку. Право хозяина, как говорится. Не нужно портить себе настроение, убивая мелкого зверька, достаточно оставить его на улице – и дело сделает осенний холод, выползающий из своей норы ночью.

Так что да, надо было пройти мимо, но я не прошла. Взяла эту дурацкую банку, отнесла к себе, обмотала теплым халатом, полезла в интернет смотреть, чем питаются эти комки пуха. Я, если честно, была почти уверена, что Фердинанд, едва получивший имя, меня безвременно покинет: он лежал мордой в стенку и не шевелился. Но паренек оказался живучим, уже утром он требовал у меня еды, воды и расширения жилплощади.

Фердинанд обзавелся апартаментами площадью шестьдесят на сорок сантиметров, я – беззвучным, равнодушным к моим проблемам соседом. Говорят, что животные очень похожи на своих хозяев… Думаю, и мы с Федькой были чем-то похожи. Оба брошенные кем-то, безразличные ко всему и не очень-то счастливые.

Хотя кто бы понял это, глядя на меня? В честь праздника я сегодня была Снегурочкой: надела отороченные мехом сапожки, белые колготки (чего со мной не случалось с детского сада), мерцающее серебром платье-шубку и шапочку с задорным помпоном. Шапочка стратегически скрывала мои огненно-рыжие волосы, которые Снегурочке никак не подходили. Ну а что делать? Не было у меня русой косы с руку толщиной, да и не прельщал меня такой аксессуар. Я ведь не актриса из ТЮЗа, я просто желающий порадовать людей продавец, так что обойдутся помпоном!

Платье-шубка было коротким, но под ним размещались шерстяные шорты. Во-первых, так было теплее. Во-вторых, они были призваны защитить меня от тех клиентов, которые глупость не только подумают, но и попытаются сделать, всякое случалось.

Впрочем, не в этот раз. Бурная толпа атаковала магазин «Сашины подарки» где-то в обед, в два часа, к вечеру наступило затишье. Народ отправился строгать оливье, стоять в очередях в продуктовых магазинах и ругаться с телевизором, который вечно показывает не то и не так. Я даже думала позволить себе уйти пораньше – начальник я или нет? Но решила все-таки досидеть до шести, Фердинанд как-нибудь дождется. Какой вообще выбор у того, кто заперт в клетке?

И вот это возвращает нас к тому, что без десяти шесть пришел господин Январь. Мне хватило одного взгляда на него, чтобы понять, кто передо мной, хотя я прежде никогда не видела этого мужчину. Да и какая разница, кто он? Господин Январь – это не определенный человек, а особый тип новогоднего покупателя.

Неожиданный гость был молодым, лет тридцати от силы, очень высоким и здоровенным. Думаю, в детстве он наверняка был пухлым мальчиком, и если бы не взялся за ум, то сейчас стал бы похожим на снеговика дяденькой. Но за ум он взялся, было видно, что со спортом он очень даже знаком. Мужчина был бледным, темноволосым, с трехдневной щетиной на лице, которая была недостаточно ухоженной, чтобы сойти за дань моде. Однако самой примечательной его чертой были зеркальные солнечные очки, надежно скрывающие от всего мира его глаза. Тридцать первого декабря вечером. Солнечные очки. Круто.

При этом одет он был очень дорого и со вкусом. Я такие вещи оценивать умею – иногда у продавца есть минута, чтобы отличить обычного клиента со странностями от потенциального разрушителя витрин. Этот чудик в очках вполне мог быть наркоманом, поэтому я сразу внимательно его осмотрела.

Что ж, если он и торчок, то очень богатый. Одежда явно из последних коллекций, подобрана точно по размеру, на руке – часы, которые стоят больше, чем моя машина. Так что он, скорее всего, или айтишник, или очень уж занятой бизнесмен. Думаю, первое: прожег себе все глаза этими своими мониторами, вот и ходит теперь в очках.

Такие типы живут только работой даже в праздничный сезон, прямо как я. Уверена, ковыряясь в своих кодах и программах, он был убежден, что уже наступил январь. И тут взгляд на календарь обрушил на него неприятное открытие: здравствуй, дядя, Новый год! Он бросил чудо-машины и испуганным оленем ломанул в магазин, покупать подарки близким, чтобы они не начали бурчать «ты со своими компьютерами света белого не видишь». Поэтому я таких и называю господин Январь: они гости из будущего, они уже из января, который еще не наступил.

В общем, вызывать полицию было не нужно, нужно было перетерпеть его визит и идти домой, к хомяку.

Господин Январь подошел к прилавку, и я снова перешла в режим Снегурочки:

– Добрый вечер! С наступающим!

Я увидела свое отражение в его зеркальных очках. Дура дурой, честное слово… еще помпон этот…

Ладно, не важно. Я для него вообще не человек, а элемент интерьера, многие относятся к продавцам именно так.

Такие люди, как господин Январь, – всегда хорошая возможность. Они, как правило, не знают, чего хотят, поэтому продавцы в магазинах спешат втюхать им Завалящую Ерунду. Это товар, который никому и даром не нужен в любой другой день. Но перед праздником на ура расходятся все эти просроченные наборы для душа, плюшевые мишки, керамические статуэтки с какающими политиками и спортсменами и тому подобная дребедень. А все потому, что подарок нужно покупать хотя бы за неделю, а лучше – за месяц до праздника. Не успели? В какую бумагу вам Завалящую Ерунду завернуть?

Я продолжала улыбаться, перебирая в уме все, что можно ему сбыть, чтобы складу стало полегче. Но господин Январь проявил неожиданную подготовленность:

– Мне нужна «Новогодняя коллекция».

Я, уже мысленно продававшая ему дурацкого стеклянного слона, смутилась:

– Что? Вы имеете в виду?..

– Елочные игрушки ручной работы, «Новогодняя коллекция», я возьму все двенадцать.

Я прекрасно знала, о чем он говорит. Это сегодня я изображаю клинически оптимистичную Снегурочку за кассой, обычно я сама подбираю товар. «Новогодняя коллекция» была просто находкой сезона, я перехватила ее чуть ли не случайно, в середине декабря, но ни разу не пожалела. Удивительной красоты елочные игрушки разлетелись за считанные дни, хотя цену я на них поставила, прямо скажу, атомную – и мне не стыдно.

Они того стоили. Каждая из этих игрушек была уникальна, в каждой чувствовалось тепло, совсем как в детстве. «Новогодняя коллекция» не шла ни в какое сравнение с теми дешевыми пластиковыми клонами, которые штампует Китай, и даже со стеклянными шариками подороже. Глядя на них, в магию Нового года начинал верить даже такой сухарь, как я. Ненадолго, конечно, только пока в моих руках было это сияющее чудо, но это уже много. Такие игрушки возвращали любого, кто их видел, куда-то в прошлое, где в теплой комнате стоит елка, пахнет мандаринами, хвоей и корицей, все близкие еще живы, а с ними жива и вера в чудеса…

Словом, «Новогодняя коллекция» меня так впечатлила, что я даже оставила один шарик себе. Не то что выкупила, просто спрятала под прилавком, подальше от посторонних глаз. Но вот пришел этот странный тип, да еще и оставшийся шарик из коллекции называется «Январь».

Видно, судьба. Пускай забирает, мне не жалко, я все равно Новый год не люблю. У меня и елки-то нет… Под этот шарик я думала подобрать обрубленную ветку возле одного из елочных базаров, но обойдусь и без нее.

Я достала из-под прилавка коробку с «Январем» и поставила ее перед покупателем.

– Вот все, что осталось.

– Только один? – поразился мужчина.

Его удивление было так велико, будто я сказала, что Земля плоская и держится она только на трех китах, да еще песнях группы АВВА. А я могла такое сказать – я их песню Happy New Year сегодня раз пять в магазине послушала. Что делать, народу нравится!

– Только один, – подтвердила я. – И то случайно остался, других давно уже нет.

– Но мне нужны все двенадцать!

– Сочувствую. Могу предложить один или ни одного, вот такое у нас сегодня меню.

Выбирайте быстрее, мы закрываемся.

Он выглядел таким разочарованным, что мне даже стало жаль его… Почти. Но нет. Он ведь не был несчастным стариком, который только что лишился последней корочки хлеба на праздники. Господин Январь хотел купить дорогущую коллекцию игрушек ручной работы и уж явно не себе.

Скорее всего, игрушки заказала его дама сердца. «Зай, хочу шарики, чтоб такие – динь-динь – висели на елке! И чтобы ручной работы, а то дизайнерские уже у всех, а я – не как все!» И ради ее огромных голубых глаз и не менее огромного творения пластических хирургов он покинул свой уютный компьютерный рай и отправился сквозь пургу сюда – навстречу облому.

Образ господина Января был уже не таким мистическим. Мне почему-то неприятно было представлять рядом с ним грудастую дуру, виснущую у него на руке.

– У нас есть другие игрушки, – предложила я. – Могу показать.

– Не нужно. Лучше скажите мне, кто купил «Новогоднюю коллекцию».

Он взял в руки «Январь» и осторожно осмотрел коробку. Внутри под защитой прозрачного пластика покоилась игрушка: большой стеклянный шар, нежно-голубой, воздушный, украшенный тончайшими зеркальными узорами. Я, если честно, даже отдаленно не догадывалась, как можно было сотворить такое чудо. Оформляя заказ на «Новогоднюю коллекцию», я пыталась узнать имя мастера, который ее сделал, но мой проверенный поставщик лишь руками разводил. Ему, похоже, игрушки тоже достались лишь по невероятному стечению обстоятельств.

– Вы шутите? – поразилась я. – Думаете, я помню, кто купил одиннадцать шаров за две недели?

– Думаю, что нет. Но у вас есть камеры наблюдения, есть кассовый аппарат, многие платят карточкой, а постоянных клиентов вы и вовсе должны знать, в маленьких магазинчиках так часто бывает.

Вот не понравился мне его деловой тон – настолько, что захотелось ему заводного пингвина в известное место засунуть. Чего он тут раскомандовался? Да, я могу выяснить, кто купил хотя бы часть коллекции, – но не хочу и не буду. Это незаконно, да и хлопотно.

– Я не собираюсь ничего вам сообщать. Либо покупайте игрушку, либо уходите. Вы график работы на дверях видели? Вы меня уже задерживаете!

Но он не двигался с места, и мне вдруг стало страшно. До меня лишь сейчас дошло, что господин Январь меня на голову выше и намного сильнее. Если бы не спасительный прилавок, разделяющий нас, этот медведь уже нависал бы надо мной.

Может, полицию вызвать? Нет, рано еще. Дежурные будут совсем не рады кататься тридцать первого декабря по городу только потому, что я испугалась.

– Вы многого не понимаете, – вздохнул господин Январь. – Это не обычные украшения. Они попали к вам случайно, их вообще не должно быть в этом мире! Если их срочно не вернуть, случится непоправимое.

– Вы что, пьяный?

Спрашивая это, я и так знала, что он не пьяный – я стояла к нему почти вплотную и почувствовала бы запах алкоголя. Но он мог быть под действием наркотиков, и это объясняло бы зеркальные очки.

Любопытно мне, что это за дурь такая, которая заставляет ночью покупать елочные шарики, да еще с таким рвением, будто от них зависит судьба галактики?

Господин Январь посмотрел на свои часы, сравнимые с годовым бюджетом Эфиопии, страдальчески поморщился и принялся распаковывать елочную игрушку.

– Что вы делаете? – недовольно поинтересовалась я.

Мне вдруг стало жалко пудрово-голубой шарик, казавшийся опасно хрупким в медвежьих лапищах покупателя. Если этот нарик разобьет игрушку, я, конечно, переживу, но будет обидно. «Январь» казался таким трогательно беззащитным, что мне хотелось забрать его и согреть в ладонях, как живое существо.

И вот тут покупатель снова удивил меня – он протянул елочную игрушку мне.

– Коснитесь его.

– Э-э-э… чего?

– Коснитесь, – повторил господин Январь. – Времени осталось совсем мало, я не могу спорить с вами весь вечер, убеждая вас в том, что наверняка покажется вам невероятным.

Почему в другие магазины заходят нормальные люди и оставляют там кучу денег, а мне достался какой-то сумасшедший? А это Новый год мне мстит за то, что я его не люблю!

– Уйдите, пожалуйста, – тихо попросила я. – По-моему, вам нужно проспаться.

– О чем я и говорю: вы не готовы к конструктивной беседе.

– Думайте, что хотите, только вне моего магазина!

– Сейчас уйду, – неожиданно легко согласился господин Январь. – Только шарик у меня заберите, а то я ведь псих, разобью еще ненароком!

Подвохов тут могло быть много. Протягивая руку за шариком, я давала господину Январю возможность ударить меня, схватить, перетащить за прилавок… В общем, мое воображение активно рисовало всякие ужасы, а глас рассудка требовал послать его подальше и нажать тревожную кнопку. Но очень уж мне было жаль светло-голубое искристое чудо, устроившееся у него на ладони. Я решила не паниковать и спасти «Январь», а потом уже решать, как выпроводить этого психа.

Когда я потянулась к шарику, мужчина даже не шелохнулся. Настороженная и готовая ко всему, я обеими руками коснулась елочной игрушки – и мир исчез.

Было такое чувство, будто подо мной провалился пол, и теперь я лечу вниз… Да какое там лечу? Падаю, как булыжник, тяжело и быстро, а вокруг меня мелькают разноцветные огни – золотые, красные и белые. А так не должно быть! Мой магазин расположен на первом этаже, и даже если бы я вдруг рухнула под землю, то оказалась бы на ближайшей станции метро среди очень удивленных пассажиров.

Но вместо этого я провалилась непонятно куда и падала очень долго – ненормально долго, хотя я не смогла бы сказать, сколько длилось это парение. Закончилось оно так же быстро и неожиданно: я грузно повалилась на что-то мягкое и упругое, милосердно смягчившее удар.

Некоторое время я лежала неподвижно, не открывая глаз. Я пыталась понять, что со мной произошло. На меня напали? Я умерла? Этот странный тип распылил в зале какой-то наркотик и теперь мне мерещится непонятно что? Вот знала же, знала, что нужно было сразу жать на тревожную кнопку! Нельзя ожидать ничего хорошего от мужика в солнечных очках, которому срочно понадобились стеклянные шарики. Если уж на то пошло, как это гриб узнал, что «Новогодняя коллекция» у меня? Рекламу я не давала, я вообще не рекламирую отдельные товары. А раз он наивно полагал, что может купить все двенадцать, он услышал о них не от кого-то из моих клиентов.

Ладно, фиг с ним, сначала нужно понять, где я. Сделать это было бы удобней с открытыми глазами, но мне было страшно, и я предпочла сосредоточиться на оставшихся чувствах. Так, подо мной что-то мягкое, но не слишком, похоже на поролон. Оно не теплое и не холодное, обычное, комнатной температуры. Воздух пахнет чем-то сладким, кажется, ванилью. Рядом… шумит лес?

Какой еще лес? Лес в Москве?

От удивления я открыла глаза – и обнаружила, что сошла с ума.

Начать хотя бы с того, что я лежала на гигантской зефирке, со всех сторон присыпанной мягчайшей сахарной пудрой и оттого похожей на сугроб. Рядом со мной мягко шелестели ветвями сосны и ели – с шоколадными стволами и карамельными иголками. На кустах неподалеку от меня возвышалась снежная шапка, на проверку оказавшаяся сладкой ватой. Я опасливо посмотрела на небо, проверяя, не польется ли с него сироп, но нет, небо было обычное – только лишенное солнца, хотя солнечный свет все равно откуда-то долетал.

А теперь расскажите мне, как я вдруг оказалась в эротических фантазиях безумного сладкоежки?

Пока я пыталась понять, что к чему, у меня появилась компания. Господин Январь вышел из-за стены елок с таким видом, будто ничего необычного и не происходит. Он подошел к зефирке и подал мне руку, но я не спешила его касаться. Я уже повелась на это в магазине – и где я теперь?

– Вам нечего бояться, – заверил меня господин Январь. – Просто если бы я взялся описывать все это словами, времени ушло бы куда больше, да вы бы и не поверили мне. Теперь, когда вы видите это, думаю, разговор пойдет легче.

Интересно, что было бы, если бы я тридцать первого декабря не полезла выполнять чужую работу и за прилавком стоял кто-то из моих девчонок? Наташа, скорее всего, сначала разрыдалась бы, а потом притворилась мертвой. Люда попыталась бы съесть этот мир, а потом начала задавать вопросы.

В общем, повезло господину Январю, что ему попалась я.

С тяжелым вздохом я подобралась к краю зефирки и позволила господину Январю помочь мне. Умом я понимала, что всего этого не может быть. Даже если бы кто-то взялся вдруг построить сладкий мир (от избытка денег, видимо), как бы я попала туда из своего магазина за долю секунды? И все же я не только видела все это, я могла дотронуться, я чувствовала запахи, а когда мне в нос попала потревоженная движением сахарная пудра, я чихнула.

– Будьте здоровы, – сказал господин Январь. – Но давайте по делу.

– Чихать по делу?

– Говорить по делу. Предлагаю прогуляться, чтобы вам было проще адаптироваться.

Адаптируешься к такому, конечно… Мне всегда казалось, что «молочные реки и кисельные берега» – это просто фраза. Ага, если бы! Тут это все было, и даже больше. Мы шли по лесу, который казался зимним, но на самом деле был теплым и… съедобным. Под ногами у меня уютно поскрипывали сахар и сладкая вата, на ветвях попадались то леденцы, то пастила, по некоторым стволам струилось какао, в ручейках плескалась и пузырилась газировка. Тут даже животные и птицы были шоколадными!

Это, кстати, меня несколько напрягало. Вдруг я тоже скоро стану бессмысленно улыбающейся шоколадной Снегурочкой? Не хотелось бы!

Господин Январь дипломатично хранил молчание, давая мне возможность прийти в себя.

Наконец я не выдержала:

– Это что, все настоящее?

– Вполне. Пробуйте, если хотите.

Он ожидал, что я смущусь и сошлюсь на диету? Да конечно! Я с утра не отходила от прилавка, у меня из-за посетителей даже не было перерыва на обед. Поэтому я сделала шаг в сторону от тропинки и отломила кусок от пня, оказавшегося шоколадным пряником.

– Ладно, рассказывайте, – позволила я. – Я уже сошла с ума, мне все равно.

– Все мы немного безумны, – рассудил господин Январь. – Но то, что вы видите, – это не галлюцинация. Это магия. Мы с вами находимся в миниатюрной версии кластерного мира.

– Я даже не знаю, что такое кластерные миры, не говоря уже о миниатюрных версиях!

– Вам и не положено знать. Вы – обычный человек, живущий во внешнем мире, вас магия не касается, и меня не похвалят за то, что я рассказываю вам это. Но, поверьте, у меня просто нет выбора.

Он все косился на меня, ожидая, когда я впаду в истерику и начну называть его дьяволом. Но я задумчиво жевала пряник, прикидывая, чего бы еще попробовать. А что мне терять? Пустую квартиру и не очень веселую жизнь? Нет, я, конечно, умирать не хочу и сделаю все, чтобы этого не случилось. Однако я впервые столкнулась с тем, чего не могла понять, и уже чувствовала, что это важно.

– Если убьете меня, выпустите, пожалуйста, Федьку, – попросила я. Теперь уже я застала его врасплох.

– Какого еще Федьку?

– Хомяка моего. Если со мной что-то случится, за ним не придут, он никому на фиг не нужен. Не хотелось бы, чтобы он в Новый год умирал от голода.

Господин Январь повернулся ко мне и долго рассматривал, будто надеялся, что у меня на лбу диагноз высветится. Зеркальные стекла надежно скрывали его глаза.

– Вы странная девушка, – наконец выдал он. – Как вас зовут? Простите, мне следовало с этого начать.

– Саша, – представилась я. – Давай на «ты», мы все-таки ровесники, я уже не на работе, и ты меня похитил. Думаю, ситуация не совсем формальная.

– Меня зовут Артем, и я вас не похищал. То есть, тебя… Артем? Господин Январь и то звучало загадочней!

– Ты колдун? – прямо спросила я.

– Да, – кивнул он. Судя по всему, ему было непросто привыкнуть ко мне.

Мы оба оказались в непривычной ситуации, и я не собиралась упрощать ему жизнь предсказуемым поведением.

– Колдун Артем – ну не звучит, – указала я. – Это ведь не твое настоящее имя, не так ли? И снова я застала его врасплох:

– Да… Но мое настоящее имя тут не при чем! В твоем мире я использую имя Артем, оно тоже мое, на нем и остановимся. Давай лучше вернемся к кластерным мирам.

– Давай, – согласилась я, отламывая кусок шоколадной ветки. Если меня похитили и, возможно, все-таки убьют, какой толк тревожиться о талии?

– Кластерный мир – это магический мир, тебе так будет проще понять. Только кластер – это ограниченное пространство, созданное искусственно.

– Зачем? – полюбопытствовала я. Мне пока сложно было представить, как можно создать целый мир.

– Чтобы нелюди и маги могли там свободно жить, не скрываясь от людей. Кластерные миры – очень сложная тема, тебе пока нужно условно их представить, если будет время, объясню потом.

– Ах да, мы ж куда-то спешим…

– Мы спешим возвращать мини-миры. Такие, как этот, – Артем обвел рукой кондитерское великолепие, окружавшее нас со всех сторон. – Я, как ты уже знаешь, колдун, моя семья создает магические артефакты, это предметы, которые имеют определенную силу. Эти игрушки, вся «Новогодняя коллекция», – сильнейшие артефакты. Каждая из них скрывает в себе небольшой мир.

– Как можно засунуть мир в елочную игрушку? А главное, зачем?

– Можно, при большом желании и должном мастерстве. Конечно, это будут не настоящие миры. Полноценный кластерный мир может существовать столетиями, в зависимости от запаса энергии, его очень сложно уничтожить. А мини-миры существуют от силы неделю. Их создание требует большого количества энергии, они вполне настоящие – насколько настоящим вообще может быть магический объект.

Чувствовалось, что он гордится своей работой. Я, конечно, не эксперт, у меня магического опыта – минут двадцать, но рискну предположить, что кроить целые миры и правда непросто, даже на пару дней. А потом засовывать их в елочную игрушку.

– Что же до причин создания таких миров, то они чаще всего связаны с развлечениями, – продолжил Артем. – Иногда они создаются для военных и преступных целей, но я таким не занимаюсь. Моя задача – создание миров, которые выполняют желания людей. Каждый такой артефакт делается под заказ, а заказов я беру немного. Собственно, я за год только двенадцать штук и создал. Каждый из них – чья-то исполнившаяся мечта.

– Даже вот это? – Я провела рукой по карамельной ветке, стряхивая с нее сахарную пудру. Сладкого больше не хотелось. Хотелось соленых чипсов.

– Это подарок для группы маленьких детей, – пояснил Артем. – Говорю же, все подарки разные, и каждый такой мир выглядит так, как нужно заказчику.

– Это возвращает нас к главной теме дня: как чудо-шарики попали ко мне? Не помню, чтобы я брала на реализацию чьи-то мечты!

Ох, как же все это дико… Мне и связываться с таким не хотелось. Но вполне реальный сахар в моей крови уже требовал действия, наполняя меня энергией. Умирать я, кстати, не собиралась, так что Артем не соврал: это были самые обычные сладости.

– «Новогодняя коллекция» предназначалась только для использования магическими существами в кластерных мирах, – признал Артем. – Но начались проблемы. Я закончил работу над ними еще в конце октября, однако вся коллекция пропала. Сначала я решил, что это воровство или саботаж, но потом оказалось, что виной всему глупость и неосмотрительность некоторых моих сотрудников. Мне сообщили, что все елочные игрушки были уничтожены.

– То есть, двенадцать заказчиков остались без чуда?

– Не остались. Разрабатывать артефакты гораздо сложнее, чем их делать. У меня сохранились все планы и чертежи по этому проекту, я задействовал энергию моего клана и создал точные копии оригинальных игрушек. Проблема казалась решенной, когда мне сказали, что первоначальная партия уцелела и каким-то образом попала во внешний мир.

Уж не знаю, как она туда попала, но я ее получила вполне законным способом – купила на складе. Мне и в голову не пришло, что с игрушками что-то не так! Никто ведь не спрашивает у поставщика: «Хм, а где ваш сертификат на магическое соответствие?»

Думаю, на каком-то этапе накладные на эти чудесные стекляшки были подделаны. Но тот, кто сделал это, просто хотел урвать денег, вряд ли он знал, с чем на самом деле работает. Если бы артефакты, или как там эти штуки называются, украли специально, их бы точно не передали в обычный магазинчик вроде моего!

Так что Артему все сказали верно: это просто ошибка какого-то жадного балбеса. Грандиозная ошибка, затронувшая одиннадцать ни о чем не подозревающих людей.

– То есть, все, кто купил у меня шарики, скоро окажутся или уже оказались в чужих пряничных домиках? – осведомилась я.

– В том-то и дело, что сладкий мир – это еще самое безобидное из моих созданий. Мини- миры создавались строго по потребностям их будущих владельцев. Если туда попадет человек, не подготовленный к ним, ситуация может очень быстро выйти из-под контроля. Но главная угроза даже не в этом.

– Ого, в этой истории есть поворот и похуже?

– К сожалению, да. Мини-миры действуют только два дня – тридцать первого декабря и первого января. Это же новогодние подарки, дольше им существовать не положено. То есть, с тех пор, как ты продала их, они были самыми обычными игрушками. Но первый, кто дотронется до них сегодня, попадет в мини-мир, созданный не для него.

Был, конечно, шанс, что до них не дотронется никто, однако я понимала, что вероятность такого исхода невелика. Игрушки были потрясающе красивыми, они манили к себе, до них нельзя было не дотронуться!

Причем сделать это могли не только люди, купившие игрушки, но и их близкие. Так что очень скоро целая толпа людей могла оказаться в кластерных мирах, о которых им вообще знать не полагалось.

Вот только надолго ли?..

– Ты сказал, что они существуют два дня, – напомнила я. – А что происходит дальше?

– Дальше они исчезают. Заказчик, естественно, предупрежден об этом.

Ага, вот только шарики сейчас далеко не у заказчиков. Точнее, заказчики получили копии и тихо радуются. А коварные оригиналы могут неслабо так испортить кому-то Новый год.

– Что будет с теми, кто не покинет мини-мир до его исчезновения? – уточнила я.

– Они исчезнут вместе с ним.

– Что, совсем?

Прозвучало не слишком умно, но я не сдержалась.

– Окончательно и бесповоротно, – подтвердил Артем. – Да, мини-мир – это очень дорогая игрушка, использующаяся для развлечения и воплощения мечты. Но с ним все равно связано колоссальное количество энергии. Когда она будет испаряться, ей ничего не стоит утянуть за собой человека.

– А если человек там будет не один?

– Тем хуже.

– И во всем этом виноват ты?

– Да, – помрачнел Артем. – Не я упустил артефакты из виду, но я их создал. Мне следовало провести проверку, когда пропала первая партия, убедиться, что они действительно уничтожены. Я этого не сделал, поэтому я теперь несу ответственность за все, что случится дальше. Я должен это исправить, пока не поздно!

Да, я понимала, что он такого не планировал и ему стыдно. Но больше всего мне хотелось взять ближайшего шоколадного снегиря и двинуть колдуну по башке. Чем он думал? Его оболтусы потеряли двенадцать миров. Двенадцать! Миров! А он просто сказал: «Окей, в жизни всякое бывает»? Да если бы Наташка и Люда посеяли ящик с мирами, я бы заставила их носами землю рыть, пока они не принесли бы мне хотя бы осколки!

Но хуже всего то, что я вроде как тоже теперь причастна к его преступлению. Да, я не знала, что я продаю, мне никто не рассказывал о магии. Но освобождает ли это меня от ответственности? Точно? Хотелось бы, чтобы да. А если нет?

– Ну и что теперь? Зачем-то же ты пришел ко мне?

– Я смог отследить пропавшие игрушки до твоего магазина.

– И думал, что они до сих пор спокойно отлеживаются на полке? Да их чуть с руками не оторвали!

– «Январь» остался, – указал Артем.

– «Январь» остался, потому что я его припрятала для себя! Вот же ж елки…

До меня только сейчас дошло, что я тоже могла попасться. Если бы не пришел Артем, я бы унесла игрушку к себе, дотронулась до нее – и перенеслась сюда. А поскольку я мало что знаю о кластерных мирах и артефактах, я бы провела двое суток в шоколадном аду, прежде чем исчезнуть навсегда. Никто бы даже не узнал, как я погибла!

Я не выдержала, стукнула моего спутника кулачком в плечо – не сильно, но мне стало легче. Если бы Артем захотел, он мог бы швырнуть меня так, что я бы тут все карамельные елки посшибала, но он, к его чести, этого не сделал.

– Что за дела? – возмутился он.

– Это за то, что ты пытался меня убить!

– Я? Когда?

Я пересказала ему свою теорию о бесславной сладкой смерти. Колдун все-таки проникся:

– Извини. Мне очень жаль, что так получилось с этими игрушками, я совсем не того хотел. Но все уже сделано, нравится мне это или нет, поэтому я обязан помочь людям, купившим мини-миры!

– У тебя осталось полтора дня, – указала я.

– Как будто я не знаю! Поэтому я и пошел на отчаянные меры, рассказав тебе правду.

Саша, я не хотел втягивать тебя в это, но кто еще может мне помочь?

Тут он был прав. Похоже, Артем не знал чудо-заклинания, которое сообщило бы ему имена всех моих покупателей. Как странно: он мог создавать миры, но не мог их найти. Ему оставалось действовать вполне человеческими методами – смотреть видео, проверять банковские счета, а некоторых клиентов я действительно помнила, и это упрощало задачу.

Вот только мне совсем не хотелось лезть в этот бардак. Гигантский зефир и возможность пожевать желатиновый камень – это, конечно, хорошо, но я ни на секунду не забывала его слова об уничтожении миров и пойманных в них людей.

Обойдусь как-нибудь без такого риска, спасибо большое. У меня не самая лучшая жизнь, однако я рада тому, что она продолжается. Да и на кого я Федьку брошу? Вот, классное оправдание: я не буду спасать мир, потому что мне хомяка не с кем оставить.

– Ты можешь вернуть меня обратно в магазин? – деловито поинтересовалась я.

– Конечно.

– Вот и достань нас из этой коробки с печеньем, здесь я тебе ничем не помогу. Повезло тебе, что у меня рабочий день кончился. Сейчас закрою магазин и попытаюсь составить для тебя список нужных имен – и да поможет нам видео. Но учти: я назову тебе имена и все, дальше справляйся сам, я в этом не участвую! У меня сегодня Новый год, вообще-то, ты меня от праздничного стола отвлекаешь!

Вранье чистой воды, но он ведь не знает.

– Я и не думал втягивать тебя в это! – заверил меня Артем. – Говорю же, я бы ничего тебе не рассказывал…

– Да, да, поняла уже. Давай спешить, что ли? Чем быстрее найдем список нужных имен, тем быстрее мы с тобой разойдемся в разные стороны, и я забуду о тебе навсегда.

Господин Январь слабо улыбнулся и кивнул. Он поднял вверх руку – и мир вокруг нас снова рассыпался на части, превращаясь в разноцветные огни.

Глава 2. Чистый честный февраль

Людей будто вырвали из жизни. На кухонном столе остались ингредиенты неизменного оливье – недорезанная картошка и успевшая обветриться колбаса. Работал телевизор, и какая-то дама со следами пластических операций под тремя слоями косметики пела, что все еще будет хорошо. В гостиной переливалась маленькими разноцветными лампочками гирлянд елка. Словом, это была квартира обычной семьи, готовящейся к Новому году – не хватало только самой семьи.

Я медленно шла по коридору, рассматривая развешанные на стенах фотографии. Больше всего тут было свадебных снимков, да еще профессионально снятая лав стори – сейчас это модно, не отнять. Среди ярких глянцевых картинок легко выделялся и особенно умильно смотрелся темный снимок – распечатка УЗИ. В этих пятнах еще сложно было распознать ребенка, но у молодых родителей, видимо, получалось.

Первое в моей жизни вторжение на чужую жилплощадь было поразительно мирным и простым. Нам не нужно было таиться и объясняться с внезапно вышедшими на лестницу соседями. Мы просто нашли нужный дом, поднялись на пятый этаж и – Артем провел рукой над замком.

Все, этого хватило! Замок встретил его радостным щелчком, он казался собакой, давно ожидавшей хозяина, и мы вошли в светлую покинутую квартиру. Даже если бы в это время в соседней квартире прильнула к «глазку» бдительная бабулька, ей бы показалось, что к семейству Зомкис просто пришли гости, которых те охотно пустили.

Вообще-то, после того, как я побывала в мире со съедобными сугробами, у меня не было оснований сомневаться в колдовских способностях Артема. Но видеть такое все равно оказалось поразительно и жутко одновременно.

– То есть, ты и мой магазин мог бы так взломать? – допытывалась я. – И кассу?

– Я работаю с артефактами ювелирной точности, у меня нет времени на кассы.

– Сноб ты.

– Я занят, а тебе не обязательно идти со мной.

– Нет уж, теперь обязательно!

Изначально я собиралась распрощаться с ним, когда мы составим список имен покупателей. Приключения – это круто, но целостность моей головы мне дороже. Однако когда я вспомнила, кто купил шарик «Февраль», я не могла остаться в стороне.

Эта клиентка часто заглядывала в мой магазин, я даже запомнила, что ее зовут Оля, – и она была беременна. Еще не на последних месяцах, но уже с очень даже заметным животом. Я должна была лично убедиться, что она не пострадает, нельзя доверять такие дела чурбану вроде Артема. Он, может, и гениальный колдун, но он вряд ли понимает, что к беременным женщинам нужен особый подход.

Впрочем, Оля попала в колдовской мир с мужем, и это меня успокаивало. Муж у нее, хрупкой и бледной, как цветочная фея, был здоровым таким дядечкой, массивным, уже лысым и от того смотревшимся особенно угрожающе. Уж он-то сможет ее защитить! Но будет лучше, если переговоры проведу я, а не Артем.

Осмотрев квартиру, мы вернулись в гостиную. Он был там – «Февраль», тот самый шар, который благополучно унес их из снежной Москвы непонятно куда. Этот тоже был потрясающе красивым, но не как «Январь», а по-другому: если «Январь» поражал благородной красотой драгоценности, то «Февраль» был каким-то на удивление уютным. Наверно, поэтому Оля и выбрала его, хотя чувствовалось, что для их семейного бюджета его цена – не мелочь. Но она упомянула, что ей важно найти особенную игрушку, чтобы запомнить тот год, когда их уже было трое – хотя пополнение еще не появилось на свет и упорно дожидалось весны.

Большой шар был полностью обшит мягко мерцающим бисером. На серебристом фоне яркими красными пятнами пылали стилизованные рождественские узоры – олени, елочки и домики. Казалось, что этот шарик был просто создан для одной из тех идеальных елок, которые ты видишь на новогодних открытках. До него так и хотелось дотронуться, почувствовать кожей его гладкую ребристую поверхность.

Оля с мужем и дотронулись, а дальше – сюрприз.

– Готова? – спросил Артем, подходя к елке.

– Они там хоть не в жерло вулкана провалились?

– Нет. Но близко.