Новый год, я люблю тебя! Ольховская Влада

Есть у меня подозрение, что после дня в этом мире он вообще женщин ненавидеть начнет.

Хорошо еще, что Шен поколдует над его памятью!

Как я и ожидала, этот дом никогда не засыпал и не успокаивался. Когда мы вышли, и в коридорах, и в больших залах кипела жизнь. Перед нами перекатилась из комнаты в комнату странная женщина, в которой все было в равной степени круглым и огромным. На одном углу мы едва разминулись со стайкой анорексичных модниц, нервно оглядывающихся по сторонам и принюхивающихся к воздуху. Была тут и роковая красотка, перемазанная маслом и прикрытая разве что парой удачно размещенных тканевых лент – она присматривалась к нам дольше всего, потом презрительно поджала пухлые губки и помаршировала прочь.

Я все гадала: как можно столько ерунды придумать? А потом я поняла, что Волков ничего и не придумывал. Должно быть, игрушка Шена вытащила из его памяти реальные воспоминания о рвущихся к неземной страсти поклонницах, изменила их, дополнила, чтобы сделать пострашнее. Ведь задачей мартовского мира было показать Волкову его страхи и заставить победить их. Желтый шарик старался как мог, но Волков превращался скорее в трансвестита-неврастеника, чем в знатока женских желаний.

Его фанатки, которые подарили ему злополучный «Март», тоже хороши. Ведь это из-за них прекрасная половина человечества представляется тут лихорадочно блестящими глазами, полуголыми телами и губами размером с Мадагаскар. Насмотревшись на них, Волков считает нормальных женщин чуть ли не легендарными зверями, сродни единорогам – вроде и были, но вымерли. Ну и зря, нас-то большинство, самых обычных… включая тех, кто вынужден скакать между мирами, скрытыми в елочных игрушках.

Впрочем, все это стало неважным, когда я почувствовала дуновение свежего ветерка, кое- как пробившегося через густую завесу парфюмов. Похоже, очередной коридор должен был вывести нас к открытому балкону, а там и до свободы рукой подать!

Я даже видела впереди далекое ночное небо, восхитительно бескрайнее и близкое, когда на пути у нас появилось неожиданное препятствие. «Пограничники» были представлены уже знакомой мне любительницей орудовать плетью (в компании плети, разумеется) и двумя близняшками-японками в школьной форме не по размеру. Мир, основанный на страхах этого хоккеиста, меня все больше напрягал.

Хищная красная пасть этой красавицы изогнулась в улыбке.

– Андрюша, а ты куда собрался? Кстати, блонд – не твой цвет.

А вот это уже что-то новенькое. Все предыдущие охотницы, какими бы они ни были, не узнавали в Волкове своего бога. Чаще всего они проходили мимо, а иногда ревниво шипели на него, как на соперницу.

Однако эта фурия узнала его сразу, да еще и обратилась по имени. Никто ведь не называет человека, вроде как считающегося богом, Андрюшей, правильно?

– Вы знакомы? – удивилась я.

– Это Алена, – обреченно признал он. – Моя бывшая.

– Тебе вот такое нравится? – Я бросила красноречивый взгляд на плетку. – Никогда бы не подумала!

– Да не нравится мне такое! Просто мы с ней по-разному поняли слова «хорошая хозяйка».

Когда мы познакомились, она была гораздо более одетой и менее вооруженной!

Думаю, настоящая Алена на стала бы нападать на нас, что бы она там ни предпочитала в постели. Но это была не она, это, видимо, был его самый глубинный страх. Красавица-невеста, неожиданно превращающаяся в охранника лагеря строгого режима.