Единственные Кистяева Марина

- Не подходите.

Руслана выставила вперед руку, давая понять, что дистанцию лучше не нарушать.

Захар остановился. Не мог не остановиться.

Да и с ногами какая-то херь произошла… Бывало всякое в его жизни, и ноги после лоу-киков отбивали так, что ходить не мог по несколько дней. А тут… Ватными стали, чужими.

И грудь сдавило так, что ни вздохнуть-ни выдохнуть.

- Мама…

Тихий голос. Едва различимый.

И после смех. И пухленькие ручки, пытающиеся добраться до сережки-гвоздика.

- Богдан, перестань, - голос девушки изменился. В нем появилась настороженность, суровость. – Не хулигань. Скоро мы поедем домой. И тетя Света ждет тебя в коридоре.

В том, что они скоро поедут домой, Захар сильно усомнился.

Очень сильно.

Руслана, разговаривая с сыном, смотрела на него. Маленькая, она сейчас больше всего напоминала ему нахохлившегося воробья, готового кинуться на противника. Он, уезжая из офиса, запомнил её другой. Она изменилась за прошедшие полчаса. Или ребенок на руках менял её? Если, придя к нему в офис, она улыбалась, старалась наладить с ним диалог, то сейчас смотрела ежиком.

Захар мысленно усмехнулся. А что ты хотел, мужик? Оставил её с Макаром, с тем не забалуешь. Хотя… Судя по тому, как его безопасник ринулся её защищать от его нападок, это наводило на кое-какие размышление. Да и очень не кстати вспомнилось, что маленькие Венеры нравились не только ему одному.

И грудь она оголяла при Макаре.

Горло садануло, и пришлось напомнить, что думает он не о том! От слова совсем.

О мальце надо думать, а не о его матери, в которую он вцепился, и в шею которой довольно сопел, поглядывая на него с интересом.

Захар тоже смотрел на парнишку и понимал – ЕГО…

Вот ЕГО и всё тут.

Тот же взгляд карих глаз из-под сдвинутых бровок. Тот же широкий подбородок. Да и греческая кровь давала о себе знать. Губы тоже от него, как и разрез глаз.

Волгарского нешуточно накрыло.

- Сколько, ты говоришь, ему? – он мельком бросил взгляд на девушку и снова на ребенка. Тому, видимо, уже надоело сидеть на ручках у мамы, разобрало любопытство, и теперь он вертелся, пытаясь всё рассмотреть, а заодно и смызгнуть с рук матери.

- Год и два, - ему показалось, что Руслана ответила машинально, пытаясь удержать на руках крепкого карапуза.

- Мля… - Волгарский запустил пальцы в короткие волосы. – Я не спал с тобой, я бы тебя запомнил.

- Серьезно? – у девушки прямо на глазах отрастали когти. – А с чего вы решили, что я согласилась бы с вами провести ночь? Богдан, да прекрати ты что ли!

Она повысила голос, и сын мгновенно отреагировал. Его довольное личико, секундой назад освещенное живым, непосредственным любопытством, исказилось обидой. Он хмыкнул и открыл рот, чтобы известить взрослых о своем недовольстве, но опять же мама отреагировала вовремя. Крепче прижала его к себе, развернув таким образом, чтобы они смотрели друг на друга.

- Прости… прости, мой хороший… Мама не хотела на тебя кричать…- шептала и целовала в розовый лобик, а Захар даже не мог правильно описать, что испытывал в данный момент.

Мама и ребенок.

Самая, что ни на есть естественная картина на свете.

А у него внутренности жгутом стягивало, и с каждой проходящей секундой всё сильнее. Да так, что сил держать лицо становилось тяжелее от вздоха к вздоху. Захара не покидало ощущение, что происходит нечто, меняющее кардинально его жизнь. И дело не в девочке… Дело в мальце у неё на руках. Что самое паскудное, он никак не мог войти в колею, собраться что ли, связно выразить мысли. Начать, наконец, действовать! Мир словно замедлился в своем движении.

- Мама…

- Да, мама. Я тут, рядом…

Создавалось впечатление, что девушка отчаянно пытается найти баланс между двумя крепкими взрослыми мужиками, в которых заслуженно видела недругов, и маленьким требовательным карапузом, внезапно раскапризничавшимся.

- Может, его стоит на пол опустить? Он у тебя ползает?

Макар вмешался из-за спины Захара, и того как-то неприятно полоснуло. Проводя максимальное количество свободного времени с сыном, он не догадался такое предложить.

Руслана посмотрела на Макара, потом на него. Медленно кивнула.

- Богдан, походишь? Смотри тут какой большой диван. Только не пытайся бегать, договорились?

Кажется, нет.

Потому что как только карапуза поставили на ножки, он улыбнулся во все своим несозревшие тридцать два, и пустился наутек, куда глаза глядят. Пустился резво, рассчитывая на то, что его не догонят. По крайней мере, сразу.

- Богдан! – окликнула его Руслана и хотела уже побежать за ним, но Макар снова опередил:

- Я послежу.

Встал между ними, бросив взгляд на всё ещё не пришедшего в себя Захара.

- Очнись, - прорычал сквозь зубы, так, чтобы было слышно только ему.

Захар, и правда, вел себя неестественно. Если при первой встрече, он точно знал, что явившаяся девица авантюристка и искательница лучшей жизни, и что, как вариант, он с ней чуть позже позабавится, и они смогу договориться, то теперь не узнавал себя.

По его кабинету расхаживала маленькая копия его самого.

Важно так расхаживала, присматриваясь.

Чтобы через секунду пуститься в косолапый бег, огласив помещение заливистым смехом.

Захару снова захотелось выпить. Посмотрев на Руслану, застывшую с нахмуренными бровями и не сводящую пристального взгляда с Макара и сына, Волгарский развернулся и снова направился к бару.

Вот тебе и обычный рабочий день.

Он наливал себе вторую рюмку, матерясь и чертыхаясь. Как ни крути, а у него не складывалось в уме происходящее. Жидкость обожгла горло, но Волгарский даже не поморщился.

- Значит, ты Руслана, а мальца зовут Богданом, - он повторялся.

Услышав его голос, девушка повернулась в его сторону. В глаза бросилось влажное пятно на её груди. След от протекшего молока? Мать вашу, да что тут происходило, пока его не было? В груди зарождалась тихая необъяснимая ярость, отголоском бьющая по вискам.

Захар Волгарский, ты обложался.

Прилично.

Руслана провела рукой по лицу, выдавая этим жестом усталость. Да и сама она уже не выглядела такой боевой.

- Можно мне попить? – спросила без напускного задора, сдержанно.

- Естественно.

Он налил в стакан воду и протянул. Девушка подошла и спокойно взяла его, ничего не говоря. Выпила так же молча.

- Спасибо.

Он принял стакан обратно, с шумом поставив его на стол. Присел на край, дурная привычка от которой никак не может избавиться. Даже совещания часто проводил, заняв именно такую позицию.

Руслана всё же оказалась настоящей карманной Венерой. Отошла от него на пару шагов, чтобы зрительно уравнять их шансы в росте.

А он, дурень, думал о том, как круто она будет ощущаться, когда он будет трахать её стоя.

Сто процентов будет.

Сублимация? Отрицание очевидного… Всё может быть.

Мальца же… Заберет.

Он его. И это не обсуждается.

***

- Теперь вы готовы выслушать меня? – Лана пребывала в странном, растрепанном состоянии.

Вроде бы она добилась своего – Волгарский проявил интерес. Более того, когда он вернулся и задал свой вопрос, у неё земля ушла из-под ног. Хорошо, что она сидела. Поразительно, как в тот момент она не провалилась, не исчезла, никуда не делась. Потому что ни разу в жизни Лана не попадала в такую нелепую, глупую, абсурдную до жути ситуацию.

Макар правильно заметил – когда девушка становится кормящей мамой, её отношение к самой груди кардинально меняется. Да и нет времени, сил на что-то иное. Особенно в ситуации, как у Ланы. Грудь – это возможность дать малышу больше витаминов, кальция, полезных микроэлементов. Задел на его здоровое и крепкое будущее. И только.

Сегодня же всё резко изменилось.

Если бы Лана призналась, что она впервые в жизни кормила Богдана на глазах сначала одного, а потом и вовсе двух мужчин, они бы так же отнеслись к её словам с цинизмом?

Господи, она попала в волчье логово. Не иначе.

Нет, она знала, что в российском бизнесе всё не просто. Люди, владеющие капиталами, заводами и пароходами, не могут априори быть белыми и пушистыми. Вот никак. Это только в книжках серии «Арлекин» да «Панорамы» в былые времена зарубежные авторы нам рассказывали истории о бизнесменах-миллионерах, влюбляющихся в секретарш или библиотекарей. Так и подмывало спросить, где же миллионер мог встретить библиотекаршу?

Но это лирика. Правда жизни – вот она. Лихие девяностые канули в прошлое, конечно, сейчас, как сказала ей однажды одна более взрослая знакомая, жизнь стала мягче. Нет прямого криминала, нет братков. Но жесткие люди остались. Да они и были во все времена. Те, что делают себя сами. Кто идет по жизни, не сворачивая с выбранного пути. Дельцы. Бойцы. И ждать от них чего-то мягкого – глупо. Не может альфа-самец становиться пушистым лишь только от того, что ты появилась на его пути. Заблуждение, опять-таки навязанное книгами и фильмами.

Лана, направляясь к Волгарскому, рассчитывала на диалог. Она честно хотела поделиться своими размышлениями, собранными доказательствами. Хотела услышать его мысли. Она предполагала, что будет непросто.

Какой же наивной дурой она была! Как раз из серии героинь «Панорамы».

Пришла такая и думала, что её примут. Выслушают. Ага, сейчас. Спасибо, что в комнату без окон не кинули или в подвал. То, что подвал у Волгарского был, даже не сомневалась. Не здесь, конечно, не в здании «СедаЛоры». Где-то в другом месте.

У Ланы словно крылья подрезали. Обрубили на корню все благие начинания.

Развернуться бы и уйти.

Да не могла.

Не имела права.

Даже плакать в какой-то момент захотелось. Наверное, когда кормила Богданчика.

Её он сын… Её. Понимаете?!

Не прийти – тоже не могла.

Какой-то замкнутый круг.

Паршиво стало, когда Волгарский вернулся. Весь из себя, такой деловой, уверенный. А в ушах его холод и оскорбления! Да пошёл он… Она была на него очень сильно зла. Вернулся он в момент «икс». Везение сегодня не на стороне Русланы, иначе бы не застал он её в столь пикантной ситуации. Кормить Богданчика при них оказалось сущим испытанием. Только сынишке было всё равно – ему требовалось молоко и мама рядом, остальное его не касалось. Лана сразу же попыталась спрятаться от пристальных мужских взглядов, но тем, казалось, по фигу. Смотрели на неё.

Ладно, это она пережила.

Хуже другое – сам Волгарский.

Его давящая энергетика распространилась по всем кабинету. Макара она ещё могла воспринимать адекватно, их двоих – перебор.

А когда Волгарский выдвинулся в её сторону, Лане захотелось встать и убежать. Позорно смалодушничав. Да, Илья бы не одобрил её мыслей. Он любил и ценил её за силу духа, за характер. Всегда говорил, что у неё есть внутренний стержень. Она же смеялась и отшучивалась, что его – этот стержень – осталось только найти.

Поэтому она выставила руку, останавливая Волгарского. Тот шел, как танк, как ледокол. Руслане даже на миг почудилось, как она видит воздушные потоки, расступающиеся перед ним. Сильный мужчина. И опасный.

Захотелось сразу же огородить Богданчика от него. От темного взгляда, которым мужчина впился в сына. Смотрел, а на дне глаз бушевало пламя, сулящее её выжечь дотла. Или у Ланы снова разбушевались гормоны? Почему она в одночасье резко изменила восприятие и Волгарского и того, что разворачивается в кабинете?

Усилием воли, Лана кое-как собрала себя и скачущие мысли. Она сама пришла во имя справедливости. Потому что не смогла нормально спать по ночам, терзаясь демонами сомнений и удушливой тоски, с которой так и не смогла справиться.

Думала, будет легче.

Нет.

Когда прочла на лице Волгарского удивление, сменяющееся шоком, поняла – он разглядел в Богданчике сходство с собой.

Она его понимала.

Потому что сама через это проходила. Долгими бессонными ночами переводила взгляд со спящего сынишки на фотографию Захара Владимировича, и поражалась, как двое людей могут быть столь похожи друг на друга. Конечно, при желании, можно сходство найти между каждым мужчиной и мальчиком, но тут не вызывало никаких сомнений в их родстве.

Сердце обливалось кровью, хотелось вырвать его из груди, чтобы не болело, чтобы не ныло. Лана только-только успокоилась, и тут нате вам, пожалуйста. Ещё один поворот Судьбы, проверяющей её на прочность. Иногда Лана спрашивала пустоту в квартире: сколько можно? Какой её личный предел? Поворачивала голову, находила играющего Богдана и отвечала сама себе: её предел безграничен.

Она – мать.

Она выдержит всё и чуть больше.

Ей пришлось спустить Богдана с рук. Тот уже не мог сидеть от любопытства. Естественно, новая территория, как не обследовать? Лана опасалась, что он испугается взрослых чужих дядь. Ничего подобного. Посмотрел, улыбнулся беззубым ртом и вперед, покорять новые вершины.

А у Ланы возникло странное чувство, что она осталась без защиты. Пусть Богдан и маленький, но он мужчина. Её мужчина. Её счастье. Её…

Лана, стоп!

Иначе не справишься с комом в горле, и всё же позорно разревешься. Вот так всегда, несмотря на то, что прошло больше года после рождения, её гормональный фон любил преподносить ей сюрпризы, порой кидало из крайности в крайность. Могла ни с чего разреветься. А тут железобетонный повод.

- Да, готов.

Холодный тон Волгарского действовал на неё отрезвляюще, как контрастный душ. Вот и славно.

Лана смело посмотрела на Захара. Тушеваться перед ним она точно не будет. И да, его захват на своей шее тоже не забудет. Пусть своих любовниц так хватает, её – не надо.

Она привыкла к другому обращению с мужчинами.

- Присесть можно или так и заставите меня стоять? – она вызывающе вздернула подбородок. К черту приличия! Она тоже умела кусаться. Как там говорят? С волками жить – по-волчьи выть. Вот она и попробует. Не говорит, что справиться, но попытается.

Её тон явно не понравился Волгарскому. Тот прищурился, повел головой.

- Пройдем за стол.

Она кивнула, молча принимая его недружелюбное предложение.

Посмотрев в сторону Богданчика, который подошел уже к панорамному окну и, расставив ладошки, активно оставлял свои отпечатки на стекле, смеясь найденной новой забаве, Лана перевела взгляд на Макара. Тот смотрел за ребенком. Отлично. Малыш под присмотром.

Лана прошла к столу и села в кресло. Волгарский обошел стол и занял место руководителя. Хорошо, что снова на угол стола не уселся, выказывая тем самым превосходство в ситуации.

- Я предлагаю, Руслана, начать сначала. И забыть неприятный инцидент знакомства.

Лана упрямо сжала губы и негромко, тщательно проговаривая каждое слово, сказала:

- Я, чтобы с вами встретиться, готовилась на протяжении нескольких недель. Знала, что будет нелегко. И делала это лишь потому, что должна. Вы… - она всё же сбилась, но, смело выдержав взгляд Волгарского, продолжила, - вы же превзошли все мои ожидания. Поэтому – нет, забывать я ничего не собираюсь.

Она не видела, с каким любопытством в этот момент на неё посмотрел Макар. Тот умело контролировал ситуацию в кабинете, присматривая за мальцом и слушая разговор.

- Я вам, Захар Владимирович, сейчас расскажу, что именно привело меня к вам. Заставило… А дальше уже будем думать вместе. Но не сегодня, - для убедительности она мотнула головой. Лана не расслаблялась ни на секунду. Помнила, где находится и с кем.

Волгарскому не понравились её слова. Он подался вперед, чем вызвал мгновенное желание откинуться назад, чтобы быть как можно дальше от него. Сцепив руки в замок, положил на стол.

- Хорошо, - не сказал, а сдержанно прорычал. – Рассказывай. Послушаем.

Лана долго подбирала слова, гоняла речь в голове много раз, даже тезисно записывала на листочке то, что собиралась сказать. И ничего… Вся заготовленная речь вылетела из головы. Да и не хотелось её говорить после того, что произошло ранее.

- Так получилось, что я рожала в клинике «Лада». Сразу же отметая встречные вопросы, как могла попасть простая смертная в элитный перинатальный центр, скажу, что из благодарности одного человека. Я бы ни за что в жизни не потратила столько денег на… - Лана осеклась, поняв, что её заводит не в те дебри. Её личное восприятие мира и отношение к деньгам, тратам, никого не интересовало. – Не важно. Я там оказалась, и это главное. В тот день рожениц было лишь две. Я и ваша супруга. Роды у меня протекали тяжело и… я оказалась под воздействием наркоза, от которого отходила долго.

Она видела, что её слушают внимательно. Не перебивая. И отчего-то последний факт немало напрягал.

Она занервничала сильнее. Если ей казалось, что она выбрала правильный тон разговора, то сейчас усомнилась.

Но отступать назад не было возможности, и Лана продолжила.

- Первое мое воспоминание сквозь пелену наркоза – женщина в синем. С длинными черными волосами. Распущенными. Я решила, что это из-за наркоза, галлюцинации. Мало ли что… Ведь не положено медперсоналу в роддоме ходить с распущенными волосами. Правда?

Волгарский приглушенно выругался, при этом не стесняясь в выражениях.

- С длинными черными волосами, - медленно, растягивая слова, словно прогоняя их дополнительно в голове, проговорил он.

- Совершенно верно.

- Убью суку! – уже откровенно прорычал он, и от его угрозы Руслану бросило в жар.

- Надеюсь, это не ко мне относится? – она громко сглотнула, выдав себя. Не хотела, но так получилось.

Мужчина тотчас отреагировал на её вопрос.

- Извини… Естественно, не тебе. А этой… с длинными волосами.

Он посмотрел на Макара, который в этот момент так же на него смотрел.

Лана не смогла сдержать ироничной усмешки.

- Я рада, что вы понимаете, о ком идет речь.

Её колотило, и она всерьез начала опасаться, что до конца разговора не выдержит.

- Дальше, - рыкнул Волгарский, сдерживаясь из последних сил.

Лана видела, с какой силой он сжал руки. Костяшки даже побелели. И ей снова стало страшно. Она-то относительно знала и понимала, что произошло и о чем пойдет речь дальше, а он?.. С другой стороны, не стоило на неё рычать и оскорблять, тогда и диалог получился бы другим.

- Мне принесли ребенка. Я, как и любая мама, сразу же влюбилась в него. Он – моя кровиночка. Мой сын, - она шумно вздохнула, выпустив воздух из груди, не заметив, как взгляд черных глаз метнулся к тому месту на платье, где остались разводы от молока. – Самое странное и ужасное началось уже дома. Я думала, что схожу с ума… Потому что смотрела на сына, и со мной… Ладно, это я тоже опущу. Не важно, что я думала и как. У меня возникли сомнения. Это было трудно и сложно, но я решилась на ДНК. Его результаты у меня в сумочке. Я – не родная мама Богданчику.

- Интересно… И ты решила, что раз ты и моя жена рожали в один день, то произошла… - пауза, угнетающая, припечатывающая к полу, - путаница, и наших детей подменили?

- Да, - смело сказала Лана, не замечая, как руками сгребает платье.

- Смело.

- И глупо?

- Не думаю. Богдан очень похож на меня…

- Рада, что и вы это заметили.

Они смотрели друг на друга – мужчина и молодая девушка. Он – сосредоточение силы и воли, с нечитаемым выражением на лице, без каких-либо оглушающих эмоций, всё спрятано, всё под контролем. Она – вся в смятение, наивно полагая, что справилась с поставленной задачей.  Как чистый открытый лист.

- У меня вопрос.

Лана и не рассчитывала, что они обойдутся без них.

- Задавайте.

Она настырно продолжала ему «выкать», хотя он давно перешел на «ты».

- Почему ты пришла одна? Без мужа. Или родила в девках? А любовник из «благодарности» пристроил в «Ладу»?

Лана не знала, как удержалась от истерического смеха, который клокотал в груди.

- Хорошего же вы мнения о людях, Захар Владимирович, особенно о молодых девушках, - негромко проговорила она. Сил, чтобы дерзить не осталось. – Я пришла одна, потому что… одна. Тут вы оказались правы. Но я не родила в девках, и не было у меня никогда любовника в том смысле, который вкладываете вы.

- Давай мои моральные качества тоже оставим в покое. Итак? Где муж?

Лана выпрямила спину и, стараясь, чтобы голос звучал как можно ровнее, произнесла:

- Илью убили за два дня до рождения Богдана. Я – вдова.

глава 5

- Извини…

А что он ещё мог сказать? Типичная фраза, которую она столько раз уже слышала. Только легче от неё не становилось. И от прошедшего времени – тоже. Время лечит? Нет, не правда. Никогда. Ни разу. Так могут говорить лишь те, кто никогда никого не терял и, дай Бог, чтобы всегда обходилось. Потому что пустота, раз образовавшаяся в сердце и душе, не восполнится ничем.

Можно смириться. Принять. Можно научиться улыбаться и даже говорить, что всё хорошо. И выть безмолвно поздними вечерами, впиваясь зубами в сжатый кулак, глуша боль и обиду. Часами смотреть на противоположную стену, ни о чем не думая, и лишь пробуждаться, приходить в себя, слыша похныкивание из соседней комнаты, дающее тебе силы, чтобы не загнуться, не сломаться, а двигаться вперед. Жить ради другого человечка, отдавать ему всю себя, всю любовь, что осталась нерастраченной.

Руслана научилась справляться с потерей. Но… только внешне.

А что у неё творилось в душе – это её личная территория. И никого она туда впускать не планировала.

- Ваши извинения ни к чему. Вы спросили – я ответила, - Лана посмотрела в сторону сынишки. Выдерживать давящий взгляд Волгарского становилось всё сложнее. Тяжелый человек, перебор какой-то. Ей даже думать не хотелось, чтобы он с ней сделал бы, если бы она на самом деле оказалась аферисткой.

- И что дальше, Руслана? Я выслушал тебя, принял информацию к сведению. Мы её проверим. Сегодня же сделаем тест на ДНК, это даже не обсуждается. А что дальше? Ты же не могла не продумать последствия…

Вот тут Лана как-то разом поникла. Пожала неопределенно плечами и тихо сказала:

- Я не знаю… Можете мне верить или нет, но у меня нет никаких мыслей по поводу дальнейшего… И да, я очень хочу увидеть Лёшика. Надеюсь, вы не окажетесь настолько сво… - она запнулась, быстро исправилась, не заметив, какими черными стали глаза оппонента, - …жестоким, что откажете мне в этой просьбе. Я его даже не представляю… Искала фото в инете, но нет… Ничего.

- И не будет. Я оберегаю жизнь сына, - голосом, в котором слышался металл, сказал Захар, заставив её невольно поморщиться.

Она снова посмотрела на него. Выжидающе.

Её-то просьбу он оставил без ответа.

И не спешил его давать.

Волгарский откинулся на спинку высокого кожаного кресла и провел по волосам.

- Бл…ть… Если даже просто предположить, что это правда, то…

Он не договорил.

Тут слова и не требовались.

- Так вы дадите мне увидеться с Лешей? Или… как?

Сердце Ланы замерло в ожидании ответа. Она снова напомнила о себе, о том, что её интересовало. Волновало. Не могло не волновать.

Волгарский вернул голову в горизонтальное положение, и теперь их взгляды снова встретились. Он царапал её, вызывая неприятные ощущения, от которых никак не удавалось избавиться. Лана и рада была бы сейчас же оборвать их общение, и больше никогда, ни при каких обстоятельствах не встречаться с ним, но понимала – такое невозможно.

Только не в их ситуации.

- Собирайтесь. Поехали.

***

Пока Руслана что-то негромко щебетала мальцу, натягивая на него комбинезон, из которого он активно пытался выпрыгнуть, отвечая маме на непонятным языке, Макар подошёл к Захару и негромко спросил:

- Что думаешь?

- Хрен знает, - честно признался Захар. – Ты сам всё видишь.

- Да. Ситуация – жесть.

- Свяжись с каким-нибудь медцентром, где берут анализы ДНК. Пусть подъедут ко мне.

- Уверен?

- Абсолютно. Чем быстрее сделаем, тем лучше. Потому что, если сейчас думать и гадать, что дальше… Нереально.

- Сделаю, Захар.

Волгарский заметил, как Макар обернулся и задержал взгляд на Лане. Та, как раз встала к ним спиной… да ещё, мать вашу, нагнулась. Нет, он всё понимал, она одевала парнишку, но какого хрена надо было вставать едва ли не «раком», демонстрируя двум взрослым, пусть и не голодным, мужикам обтянутое трикотажным платьем попу? Хорошую такую попу, сексуальную. Не костлявую, а мягкую, округлую.

Захар мысленно выругался. У него какой-то сдвиг в голове. Вместо того, чтобы думать, как разруливать ситуацию, он бежал от неё.

Только-только в его дом пришёл покой. Всё расставилось по местам. И вот – переполох.

- Хорош лапать её взглядом, Макар, - огрызнулся он на безопасника так, чтобы девочка не слышала.

Макар повел плечами. Мол, нечего его оговаривать.

Волгарский с силой сжал зубы. Ещё не хватало, чтобы Макар повелся на эту… лялю.

Одна задача вставала за второй.

Они собрались быстро. Девушка больше с ними не разговаривала, полностью сосредоточившись на сыне. Лишь один раз бросила Макару:

- Сумку-то вернете?

Страницы: «« « 12345678 » ... »»