МежМировая няня, или Любовь зла, полюбишь и короля Эльденберт Марина

Глава 1

ОХОТА НА НЯНЬ

Ира Илларионова

— Мирэль Тонэ!

Я резко обернулась, ладонями стирая пелену слез, чтобы увидеть надвигающегося Демаре.

— Стой на месте! — последовал приказ.

Да сейчас!

Шагнула назад, намереваясь развернуться и бежать, но подо мной внезапно кончилась земля. Хлипкие ленты с треском надорвались, и я полетела вниз.

К счастью, далеко улететь не успела: тьму надо мной разрезала слепящая вспышка света. Фьють! — и магическое лассо обвилось вокруг талии, яростно дернув меня обратно. На грешную землю, к ногам алмазного гада.

К ногам. Гада.

Ну, это уже прямо дежавю в квадрате.

— Сумасшедшая, — поставил мне диагноз его бриллиантство, не спеша протягивать руку, а продолжая сверлить меня мрачным взглядом.

Впрочем, я бы за нее все равно не ухватилась, поднялась своими силами и, отряхивая юбку, зло процедила:

— Что вы здесь делаете?

— Вас, мирэль Тонэ, могу спросить о том же, — сощурился Демаре.

Лассо мягко втянулось в перстень, и гравировка на нем померкла.

— Не имею привычки отчитываться перед незнакомцами.

Попыталась его обойти и почувствовала, как жесткие пальцы впиваются мне в локоть.

— Селани!

При упоминании имени Тонэ во мне как будто что-то взорвалось. Атомная бомба, не иначе.

— Ненавижу! — резко обернувшись, прошипела ему в лицо. — Ненавижу вас… тебя! Видеть тебя не могу и не хочу! И не буду! Отпусти сейчас же!

Отпустить отпустил, но не успела я сделать и нескольких шагов, как в спину ударило холодом, способным проморозить не то что холм — всю столицу затянуть льдом.

— Ты все еще работаешь на меня.

Даже удивительно, что в ту ночь на холме Расцвета не появилась вторая статуя, возведенная в честь Иры-попаданки, бывшей актрисы и няни. Тоже бывшей.

О чем я и напомнила маггангстеру, остановившись:

— Работала. Но ты меня уволил, и я с радостью ушла!

Вернее, сбежала, но это неважные детали.

— Контракт еще не расторгнут.

— Валяй, расторгай. — Это уже не оборачиваясь.

Демаре не спешил оставлять меня в покое, шел за мной по пятам.

— С удовольствием. Но не раньше, чем найду новую няню для девочек. Сейчас вы поедете со мной, мирэль Тонэ.

— А если не поеду? — Я с такой яростью шагнула на первую ступеньку (одну из многочисленных, что убегали вниз по зеленому склону), что от моего каблука лишь чудом во все стороны не расползлись трещины.

— Мне придется принять меры.

— Меры? — фыркнула я. — Оштрафуешь еще на одну зарплату? Или отвезешь к полиссарам? Пожалуйста! Можешь отвозить и штрафовать.

— Тебе надо успокоиться.

— А тебе не надо быть такой сволочью!

— Согласен, на празднике я позволил себе лишнего. — Теперь он шел рядом, своим плечом задевая мое, и от этого хотелось не то столкнуть его с холма, не то самой с него скатиться, чтобы оказаться как можно дальше от его чертова величества и не чувствовать, как от его близости все волоски на коже встают дыбом.

— О не-э-эт… — Я снова притормозила, чтобы посмотреть Демаре в глаза, мечтая проделать в его бриллиантовой башке скважину размером с эту самую башку. — Протащить няню своих детей по всему дому на глазах у прислуги — это не лишнее. Это за гранью допустимого.

— Тебе напомнить о том лишнем, что позволила себе ты? — изогнул он брови. — Напомнить, как таяла у меня в руках во время танца, а потом заявила, что тебя от меня тошнит?

Вдохнула. Выдохнула. И, соскребая (уже не соскребающиеся) остатки выдержки, проговорила:

— Фернан, я не твоя жена, я не твоя любовница. Я тебе никто! Это был всего лишь танец, и я тебе ничего не должна, как и ты мне.

— А до этого были поцелуи, на которые ты отвечала и которых ты желала, — произнес он таким тоном, как если бы находился на совещании с деловым партнером, а не говорил с женщиной, с которой…

Ой, все.

— Как ты меня вообще нашел? — свернула с запретной темы и ускорила шаг, уже всерьез подумывая над вариантом скатиться самой или скатить эту мируароскотину.

— С помощью кристалла Таари.

Я ни черта не поняла, но в тот момент горячо пожелала расколотить этот самый кристалл о голову его величества.

— Вот с помощью него и ищи себе новую няню.

— Найду, не сомневайся. А пока буду искать, ты будешь заботиться о моих дочерях. — Холодно и невозмутимо. — В противном случае с рекомендациями, которые получишь, сможешь надеяться только на работу поломойки в какой-нибудь третьесортной забегаловке.

— Всю жизнь мечтала работать поломойкой в какой-нибудь третьесортной забегаловке, — ответила на полном серьезе.

— Ты сейчас не в себе, — не унимался Демаре. — Успокоишься, тогда и поговорим.

Вот это уж точно. Я не в себе. Я в теле актрисы, которая непонятно зачем сдалась правителю всея Ньерры.

— Садись в машину, — повторил он, когда мы оба (как ни странно, целые и невредимые) спустились по ступеням к маленькой площади, в центре которой поблескивал в свете фонарей фонтан, а чуть поодаль стоял припаркованный автомобиль Демаре.

И больше ни души. Ни людей, ни машин.

Было уже далеко за полночь, до холма Расцвета я добралась пешком, но сейчас идти через добрую половину города одной, на своих двоих… Пусть я и не в себе, но не сумасшедшая, каковой меня считает Демаре.

— Только при условии, если довезешь меня до «Маль-Рояля».

И снова нахмуренный взгляд из-под опущенных ресниц.

— Вообще-то у меня сегодня выходной, — добавила, пряча на груди руки.

— Садитесь в машину, мирэль Тонэ. Отвезу вас в отель. — С этими словами и каким-то безнадежным вздохом Демаре занял место водителя.

Я устроилась на заднем сиденье, от него подальше.

Ехали молча. Я бездумно пялилась на ночной город, раскрашенный огнями, подсвечивавшими мостовую и аккуратные, как будто нарисованные фасады. Взгляд цеплялся за редких прохожих, за яркие вывески ресторанов, казино и баров. Может, стоило пойти пешком, ничего бы со мной не случилось, но не уверена, что мне бы хватило сил куда-нибудь дойти. Сейчас я чувствовала какую-то отупляющую усталость, от которой слипались глаза и противно гудела голова.

К счастью, его величество оказался не самой последней сволочью: довез меня туда, куда пообещал. Когда машина остановилась возле бело-красного навеса над входом в отель, я, собрав в кулак последние силы, с трудом выползла наружу.

— Завтра заеду за своими вещами, — предупредила, добавив: — И за рекомендациями поломойки.

— Зачем вам в «Маль-Рояль», мирэль Тонэ? — хмуро спросил Демаре. — Вы можете спокойно заночевать в своей комнате, а завтра утром соберете вещи. Возможно, за это время успокоитесь и…

— Увы, я опаздываю на оргию, — перебила Алмазного короля. — С участием мируара Шерро и еще кучи мужиков. Но вы, неуважаемый, на нее не приглашены. Всего недоброго!

Пошло все к черту.

С этой жизнеутверждающей мыслью я направилась в гостиницу.

С этим же кредо завалилась спать, даже не раздеваясь. Все, на что меня хватило, — это скинуть туфли и рухнуть лицом в подушки. Одну из которых я и обняла, перевернувшись набок. Подтянула к груди колени и отключилась до самого обеда.

Обед, к слову, мне подали прямо в номер, с улыбками и пожеланиями всего самого наилучшего. Наверное, молоденький официант надеялся на хрустящую купюру за сервис и прочее, но у меня этих купюр было не то чтобы очень много. Поэтому я тоже от души ему поулыбалась, пожелала приятного дня, щедрых постояльцев и добрых хозяев, после чего захлопнула дверь перед заметно скисшей физиономией парня и отправилась топиться в ванной. В смысле купаться.

Хотя вариант с утоплением тоже рассматривался, потому что ситуация, в которой оказалась, была совсем не радужной. Сегодня и завтра до полудня я БОИ — безработная отельная иномирянка, ну а после стану ББИ (иномирянкой безработной и бездомной). Жить в «Маль-Рояле», если у тебя за душой одно заложенное колье и огрызок аванса, не вариант. Искать гостиницу попроще — тоже. А снимать жилье, боюсь, денег банально не хватит.

Что остается? Само собой, искать работу! Той же няней с проживанием в доме хозяев. А почему бы и нет? Можно подумать, только у Демаре в Мальмаре есть дети, и только они нуждаются в гувернантке.

Девочки…

Я опустилась на бортик ванны, подтянула повыше полотенце, в которое завернулась после купания, и шмыгнула носом. Я старалась о них не думать. Честно старалась. Но не думать не получалось. Как они приняли известие о моем исчезновении? Обиделись ли, переживают? Что сейчас чувствуют?

Вчерашний день должен был стать для них одним из самых счастливых, а мы с Демаре (вернее, конечно же один Демаре!) его испортили… Испортил. Только ради того, чтобы с ними попрощаться, я должна вернуться в дом алмазного тирана. С Реми поиграть в последний раз. И крепко-крепко обнять своих малышек…

На этой мысли я резко очнулась и отвесила себе воображаемый подзатыльник. Они не твои малышки, Ира! Твои воспитанники, твоя жизнь, твой мужчина остались в другом мире.

В твоем мире.

А здесь ты пришлая, чужачка, которой в первую очередь нужно просто выжить. Возможно, Миша услышал мой отчаянный крик, обращенный к нему, по крайней мере, я на это очень надеялась. Главное, чтобы поверил, чтобы начал искать. И я тоже не сдамся. Найду способ попасть в это их Ланей, с Шертонэ или без нее, разыщу потомка племени, перерою все местные библиотеки… Что угодно! Но отыщу обратную дорогу на Землю.

Главное, чтобы в процессе поисков мной не заинтересовались агенты МОРГа.

Отмахнувшись от этой мысли, я перетащила поднос на балкон и, опустившись в плетеное кресло, с жадностью набросилась на еду. Пока ублажала свой желудок, любовалась чистым небом, незаметно втекавшим в Азалийское море. Как всегда, голубое и безмятежное, оно простиралось до самого горизонта, омывая светлые, словно бархатные, берега Мальмара. А я ведь еще ни разу не бывала на пляже…

Пойду! Сразу после того, как попрощаюсь с девочками. Накуплю газет, сяду на берегу и буду просматривать колонки с объявлениями. Подумывала также вернуться на холм и поискать руну, но мадам Лилит сказала, что я лишь раз смогу связаться со своими близкими, а потом руна станет бесполезной.

Так ли это — не знаю, но на холм Расцвета возвращаться мне совершенно не улыбалось. Не хочу быть там и вспоминать, что случилось вчера. Это все в прошлом. Как и Демаре с его заскоками и приступами беспричинной ревности.

Плотно поев, я привела в порядок платье (после очередного приземления к ногам бриллиантового супостата оно было не в лучшем состоянии), уложила волосы по здешней моде, став похожей на кинодиву двадцатых годов прошлого земного века. Сунув в сумочку местные деньги, броны, в последний раз глянула на себя в зеркало, на синеокую красавицу Селани Тонэ, к телу которой уже, кажется, почти привыкла.

Отвесив себе еще один мысленный подзатыльник (чтобы не привыкала дальше), вышла из номера и отправилась к Демаре. Пешком, потому что решила не тратиться на такси.

Всего каких-то полчаса прогулки по чистеньким, аккуратным зеленым улочкам, и вот уже стою у ворот дома кошмаров. Ладно, не буду перегибать палку — случалось в этом доме со мной и приятное, в основном связанное с близняшками. Но было много и того, о чем не терпелось забыть.

Одно такое «забыть» открыло мне дверь и возмущенно выдохнуло:

— Мирэль Тонэ!

Словно я одним своим видом посмела его оскорбить.

— А вы не изменяете себе. — Отодвинув дворецкого, потому что тот и не думал отходить в сторону, я вошла в просторный холл.

Вошла с желанием скорее из него выйти. И услышала ехидное:

— Пришли на новое собеседование? Не уверен, что на этот раз мируар одобрит вашу кандидатуру.

— Не уверена, что в этот раз сдержусь и не тресну вас вот этим, — взглядом указала на поднос с бокалами, который Жужжен держал на ладони.

Из гостиной доносились негромкие голоса, но выяснить, что там за сборы, я не успела. Заметила показавшихся на вершине лестницы девочек и позабыла обо всем на свете.

Особенно когда они, заулыбавшись, с радостным визгом «мирэль Тонэ!» понеслись ко мне.

Кристин и Аделин слетели по ступеням как розовый и голубой метеоры.

— Вы вернулись! — издала победный клич первая близняшка.

А вторая ликующе добавила:

— А я и не сомневалась!

— Мы так и сказали папе: нам не нужна никакая другая няня.

— И мы знали, что вы останетесь с нами. Знали!

Девочки счастливо рассмеялись.

Наверное, только присутствие Жужжена, с кислой миной наблюдавшего, как я обнимаю малышек, не позволило мне разреветься. Хоть глаза щипало, и в груди тоже что-то пощипывало. Больно так, противно.

Отвратительное ощущение.

— Девочки… — Я не сдержалась, поцеловала Аделин в щеку, крепче прижала к себе Кристин.

— Пойдемте с нами, мирэль Тонэ! — схватила она меня за руку и потянула за собой к лестнице.

— Мы вам покажем, где теперь живет Реми, — перепрыгивая через ступени, весело сказала Аделин.

— Он тоже по вам скучал, — тихо призналась Кристин.

— Как и мы, — шепотом поддержала ее сестра.

Вот теперь мне хотелось застрелиться, оглохнуть, ослепнуть и чтобы сердце прямо сейчас превратилось в булыжник, вместо того чтобы разрываться на части.

Пока поднимались наверх, близняшки наперебой рассказывали обо всем, что происходило после моего исчезновения.

— Дяде Десмонду стало плохо, — начала Кристин.

— И он упал, — как обычно, подхватила другая девочка.

— Его положили в машину и увезли.

— А мирэль Варан осталась. — Аделин смешно поморщилась, всем своим видом показывая, какого она мнения о кузине матери.

— Папа вчера сказал, что вы взяли выходной, — проговорила Кристин, открывая дверь в детскую.

— А утром — что уволились, — тряхнула кудряшками, собранными в хвост, девочка.

— И что больше никогда не вернетесь. Как мама… — чуть слышно закончила Кристин.

Тресните меня кто-нибудь посильнее, пожалуйста! Чтобы я сначала отключилась, а потом обзавелась долгоиграющей амнезией.

Девочка отпустила мою руку и подбежала к Реми, развалившемуся в плетеной корзине на мягкой стеганой подушке.

К тому моменту сердце уже не обливалось кровью, оно рыдало кровавыми слезами. Слезы застилали мне глаза, когда я опустилась на корточки перед корзиной с фидруаром и погладила малыша, почесав его у самого крылышка. Реми издал непонятный звук: не то всхрапнул, не то приглушенно муркнул и перевернулся на спину, умилительно раскинув лапы.

— Мы ведь потом с ним погуляем? — присаживаясь на пол со мною рядом, спросила Аделин.

— Когда уйдут все эти, — наморщила носик Кристин, имея в виду столпотворение мирэль в гостиной. Набрав в легкие побольше воздуха, она пожаловалась: — Мы ему сразу сказали, что нам не нужна новая няня, а он все равно их пригласил!

— Но теперь пусть уходят, — провела ладонью по пузу спящего (или умело притворяющегося таковым) коточебурона Аделин.

— Девочки… — Ногти вонзились в ладони, но я не почувствовала боли; только ту, от которой с каждой секундой все сильнее в груди ныло сердце. — Девочки, ваш папа сказал правду: я не могу остаться с вами, мне придется уйти.

Жаль, нельзя проглотить слова обратно. Я бы сделала все, лишь бы не видеть, как гаснут их глаза, как с губ стираются улыбки.

Не понимая, что творю, притянула их к себе, обняла крепко и зашептала:

— Мне будет вас не хватать. Сильно-сильно. Так сильно, что я бы многое, очень многое отдала, лишь бы все было по-другому и я могла остаться.

— Ну так оставайтесь, — хлюпнула носом Аделин.

— Не могу, милая, — прижалась губами к ручке девочки и тихо проговорила: — Возможно, очень скоро мне придется уехать.

— Зачем?

Все это время Кристин молчала. Стояла не шевелясь. Позволяя себя гладить и обнимать. Я только видела, как начинают блестеть, наполняясь слезами, ее глаза, а когда она прошептала это свое еле слышное «зачем?», я запнулась, растерялась, не зная, как объяснить, кто я и почему вынуждена уйти. Пара секунд давящей тишины, и девочка вырвалась из моих рук.

Отшатнулась от меня, выкрикнула:

— Вы такая же, как она! Ненавижу вас!

Прежде чем я успела сказать хоть слово, прежде чем успела сделать хотя бы вздох, Кристин толкнула дверь и выбежала из комнаты. Аделин вывернулась из моих рук и упала на кровать.

— Уходите!

— Аделин…

— Уходите! Уходите! Уходите!..

Даваясь слезами, я выскочила из комнаты. Вбежала в соседнюю, схватила какую-то одежду. Затолкала это тряпье в первый попавшийся бумажный пакет и рванула к лестнице. Сбежала с нее, путаясь в ногах, путаясь в собственных чувствах и мыслях. Одно зная точно: так плохо и так больно мне еще никогда не было.

— Мирэль Тонэ! — У лестницы меня поджидал Демаре, которого я попыталась обойти и который по старой скверной привычке, схватив меня за руку, резко развернул к себе. — Что с вами такое?

— Вещи вот собирала, — ответила невпопад и потрясла пакетом перед носом бывшего работодателя. После чего рванула от него как от прокаженного, едва не налетев на маячившего за спиной Жужжена.

Рванулась от обжигающего прикосновения, от его голоса.

От него.

— Вы плакали, — констатировал Демаре.

— Вы подготовили мои рекомендации? — провела по лицу рукой, стирая дурацкие слезы.

Не хочу, чтобы он их видел, и видеть его не хочу.

— Договор еще не расторгнут, мирэль Тонэ.

— Ну так расторгайте скорее! — выкрикнула я.

Больше не оборачиваясь, подскочила к двери. Опередила Жужжена, так торопившегося ее для меня открыть, дернула дверь на себя и вылетела на улицу.

Бросилась прочь с такой скоростью, как если бы за мной гналась стая диких фидруаров. Не чувствуя под собой ног, добежала до крыльца и пустилась дальше вверх по улице. Смотрела перед собой, но из-за мутной пелены, которая никак не желала сползать с глаз, не видела ничего.

Не сразу сообразила, что налетела на какого-то детину и что он обратился ко мне по имени:

— Мирэль Тонэ!

Взгляд скользнул по черной униформе, по золотым эполетам и хмурой усатой физиономии.

Меня подхватили под руку.

С другой стороны возник такой же мрачный тип в форменном костюме и ничего не выражающим голосом проговорил:

— Пройдемте с нами, мирэль.

«И отвезут меня сейчас в МОРГ, а потом… тоже в морг», — это была первая мысль, посетившая мое не слишком ясное сознание.

Вторая, паническая «стерва Селани меня сдала!» так толком и не успела сформироваться. Я просто-напросто задавила ее в зародыше, здраво рассудив, что сейчас не время терять голову еще и от страха.

Дернула рукой, сбрасывая с локтя сосисочные пальцы представителя порядка, и холодно произнесла:

— Для начала, пожалуйста, представьтесь.

— Детектив Антуан Гроссо, — назвался высокий тучный мужчина, лицо которого отчего-то показалось мне знакомым. — А это мой коллега — Жорж Бертлен.

Точно! Это с ним, с этим усатым типом по имени Гроссо, Демаре прощался на прошлой неделе возле «Лолы». От сердца сразу отлегло. Не агенты МОРГа — и то хорошо.

— Мы с вами встречались однажды, когда мирэль Демаре только пропала. Вы тогда еще были актрисой, а не няней, — продолжал детектив, оглядывая меня с ног до головы.

— Ах да, что-то припоминаю…

Наверняка, когда Жизель исчезла, всех, кто входил в ее окружение, допрашивали. И Селани в том числе.

— С вами все в порядке, мирэль Тонэ? — продолжая визуальное сканирование, спросил Гроссо.

Объяснить свой заплаканный вид как-то было нужно. Обманывать я не стала, просто сказала:

— С сегодняшнего дня я больше не работаю у Демаре. Расставание с девочками вышло тяжелым.

Таким тяжелым, что мне до сих пор хотелось, чтобы на меня из ближайшего окна упал рояль, чтобы я провалилась в канализационный люк, ну или на худой конец меня переехал грузовик.

Я даже согласна на все и сразу, если это поможет избавиться от щемящего чувства тоски.

— О нем-то, о Фернане Демаре, мы с вами и хотели поговорить, — подал голос молчавший до сих пор полиссар номер два — мужчина лет тридцати, с густыми темными бакенбардами, как у какого-нибудь мистера Дарси.

— Не уверена, что смогу оказаться вам полезной.

— А вот это позвольте решать нам, мирэль. Прошу, — уже более настойчиво проговорил Гроссо и широким шагом направился к машине.

«Главное, что не в МОРГ», — по дороге в полиссарский участок успокаивала я себя.

Пропетляв по узким улочкам города, автомобиль подъехал к тому самому зданию, что соседствовало с кофейней, в которой на нас с Демаре напали представители прессы. Парень с бакенбардами протянул мне руку, помогая выйти из машины, и предложил следовать за ними. Подхватив пакет, я направилась к входу в участок, обсаженному аккуратно стриженным зеленым кустарником. Газоны тоже радовали глаз своей опрятностью, как и мощенная красным кирпичом дорожка.

По длинному тусклому коридору мы прошли в кабинет мируара Гроссо, где меня попросили немного подождать. Полиссары ушли, и это их «немного» растянулось на добрые полчаса. За это время я успела познакомиться с нехитрой обстановкой казенного помещения: письменный стол, пара стульев для визитеров вроде меня, забитый папками шкаф и серый прямоугольник сейфа на стене. То, что это кабинет мируара Гроссо, я поняла, когда он вернулся и по-хозяйски развалился в потертом кресле. Его коллега Берг, или как его там, встал у окна, своей широкой спиной приглушив солнечный свет, с горем пополам проникавший в одно-единственное окно.

— Не против, мирэль Тонэ, если я закурю? — спросил детектив, выдвигая ящик стола и доставая из него измятую пачку сигарет.

Я неопределенно пожала плечами: вопрос был риторическим, так как Гроссо щелкнул зажигалкой прежде, чем я успела хоть как-нибудь на него отреагировать.

— Значица, мирэль Тонэ, с нашего последнего разговора прошло ни много ни мало три месяца, — глубоко затянувшись и обдав меня облаком вонючего дыма, заговорил мужчина. — За это время вы успели уволиться из театра, прекратить отношения с антрепренером Ле Гранда, съехать от мируара Фриэля и перебраться к мируару Демаре.

Прозвучало так, словно я произвела рокировку не только в отношении работы, но и поменяла одного любовника на другого.

— Я прав?

— В общих чертах, — сдержанно отозвалась я.

— А что скажете насчет этого? — Детектив разложил передо мной вырезки из газеты. Той самой, которой не так давно потрясал передо мной Жутьен.

— Насколько мне известно, полиссары в своей работе обязаны полагаться на факты, а не на фантазии журналистов.

— Значит, вы не состоите в любовной связи с Фернаном Демаре?

В ответ на такое заявление я чуть не клацнула от злости зубами. Подалась вперед и сказала, четко выговаривая слова, чтобы дошло с первого раза и мне не пришлось повторяться:

— Не состояла, не состою и состоять не собираюсь. Это все, мируар Гроссо?

— Не все. — Мужчина снова затянулся, собираясь выпустить в меня очередную порцию вонючего дыма, так непохожего на горький вишневый аромат сигар его алмазного величества. — За то короткое время, что вы работали у Демаре, вам не приходилось замечать что-нибудь подозрительное в поведении вашего хозяина?

— Я недостаточно хорошо знаю мируара, чтобы замечать перемены в его поведении. Об этом вам лучше узнать у Этиля Жужжена.

Гроссо не то усмехнулся, не то поморщился, ясно давая понять, что допрашивать верного пса Алмазного короля бесполезно.

— Возможно, в доме Демаре вам попадалось на глаза что-нибудь необычное? Или, быть может, мируар встречался с кем-нибудь подозрительным?

— Дневник… — прошептала я, вспомнив о своей недавней находке на чердаке.

— Дневник? — сразу принял стойку детектив.

Выглядел он удивленным, я бы даже сказала немного перевозбужденным от того, что только что услышал. Значит, полиссарам неизвестно о записях Жизель. Значит… Ох, не нравится мне, что это может значить, и по-хорошему следовало сказать полиссарам правду, вот только…

Вот только сказала я совсем другое:

— Я имела в виду, что обычно мирэль любят вести всякие записи, дневники. Возможно, он был и у Жизель. Но раз вы не обнаружили ничего подобного в начале расследования, значит, ничего такого она и не вела.

— И вы не видели в доме Демаре никакого дневника? — раздосадованно крякнул полиссар.

Секунда, другая… Дверь распахнулась в тот момент, когда я уверенно сказала:

— Не видела.

— Гроссо, что все это значит? — Хмурый взгляд Алмазного короля обрушился на служителя закона всей своей тяжестью.

Гроссо хотел было подняться, но упавший на него груз в несколько тонн алмазного внимания не позволил ему этого сделать.

Детектив опустился обратно в кресло, едва не уронив на пол сигарету.

— Мы просто беседуем, мируар Демаре, — проговорил так, как если бы каялся в самых страшных грехах.