Танцующая для дракона. Звезды падают в небо Эльденберт Марина
Он поднялся следом, и даже любезно подобранные Леоной каблуки не спасли: иртхан возвышался надо мной во весь свой могучий фервернский рост.
— Мне тоже так казалось, эсса Ладэ. А еще вы казались мне весьма здравомыслящей особой.
— Ой, ну это вам точно показалось. — Я махнула рукой. — Спросите у кого угодно, это не самая сильная моя сторона.
Наверное, я рехнулась, потому что действительно развернулась, чтобы уйти. Внутри меня рушилось все, что только могло: вся эта поездка, разговор с Гайером, данное ему и себе обещание, съемки в Лархарре. Рушилось, потому что я не захотела отказаться от Гроу и…
Я дошла до двери в какой-то странной прострации и уже потянулась к ручке, когда из-за спины донеслось:
— Подождите.
Я замерла.
И медленно обернулась.
— Чего? — уточнила я. — Новых деловых предложений в стиле последнего?
— Вернитесь, эсса Ладэ. — Гранхарсен кивнул мне на стул. — Я хочу вам кое-что рассказать.
Мне уже начинать бояться?
На стул я все-таки вернулась: деловые отношения — странная штука. Даже села и потянулась к кофе, но потом передумала, внутри у меня все мелко дрожало. Не хватало еще облиться или обляпать местрофернский стол. Или поставить чашку на блюдце с дребезжанием, выдавая внутреннюю трясучку.
— Джерман говорил о матери? — Иртхан опустился в кресло, тяжело надавив на подлокотники.
Я покачала головой.
— Она была чем-то похожа на вас. Такая же… дерзкая. — Подозреваю, что последнее слово он с ходу подобрал исключительно благодаря долгой практике и дипломатическим способностям. — Когда мы познакомились, я был очень молод. Гораздо моложе, чем сейчас Джерман, и она тоже была совсем юной. Именно это отчасти и послужило началом нашего романа. Молодость. В молодости все представляется иначе.
— Мне казалось, что возраст здесь ни при чем.
— Вам казалось. Я мог бы достичь гораздо больших высот на политическом поприще, если бы понял это сразу. Вместо этого долгие годы просидел в посольстве.
— Вам не нравилось в посольстве? — спросила я.
Иртхан приподнял брови.
— Вы меня не понимаете?
— Понимаю. Если вам не нравилось в посольстве, могли бы попробовать себя в юриспруденции или в области экономики.
— Вы издеваетесь?
— Нет. — Я пожала плечами. — Я так поняла, что вашу карьеру существенно тормозили ваши отношения с неиртханессой. Но если вы их начали…
— Я начал их исключительно потому, что в молодости обладал таким же нравом, как и мой сын. Я совершил ошибку, эсса Ладэ. Когда Лия оказалась беременна, стало понятно, что между нами ничего не может быть.
— Вот как.
— Именно так. — Он нахмурился. Любимая фраза у него, что ли? — Рано или поздно любого иртхана потянет к огню, и тогда никакие чувства не изменят силы звериного зова.
— Вы это поняли, когда она была беременна?
— Мы это поняли, эсса Ладэ. — Он сделал акцент на слове «мы». — Слишком поздно. Пламя, которое живет внутри нас, не поддается объяснению и укрощению. Можно всю жизнь уверять себя в обратном, но это всего лишь самообман. Ей тяжело было носить сына, и даже моя помощь не могла этого изменить. Но это всего лишь мелочь по сравнению с тем, что нам предстояло дальше.
Иртхан пристально посмотрел на меня и продолжил:
— Мы могли бы остаться вместе, не скрою. Могли бы, невзирая на все, но мы осознавали, что рано или поздно это закончится взаимными упреками. Рядом с ней мне всегда не хватало бы пламени. Рядом со мной она всегда бы чувствовала себя неполноценной. Мы разные, иртханы и люди. Этого не изменить. И если в порыве чувств это кажется незначительным, то потом обозначается все ярче. Выходит на первый план и мешает двигаться дальше. Джерман долго жил среди людей, но он всегда будет тянуться к огню. Когда вернется в Ферверн, он почувствует это особенно остро.
Трясучка у меня прошла, зато руки похолодели еще сильнее. Отец Гроу не сказал ничего такого, о чем я не думала бы сама. Точнее, думала я, конечно, не настолько упорядоченно, Гранхарсен просто все разложил по полочкам.
— Можно сколь угодно долго закрывать на это глаза, но ни к чему хорошему это не приведет.
— Не знаю. Лично я считаю, что Джерман — это хорошее.
— Не передергивайте, эсса Ладэ. Джерман — мой единственный сын, но в свое время мне пришлось принять очень непростое решение. Лие тоже.
— Вы заставили ее от него отказаться? Такими же методами, какими сейчас пытаетесь заставить это сделать меня?
У иртхана дернулся уголок губ.
— Лия прекрасно понимала, что рядом с ней у него нет будущего.
— Да вы что?
— История вашей сестры известна на весь мир, эсса Ладэ. Скажите, она была счастлива среди людей?
Я поправила юбку непослушными пальцами. Настолько непослушными и ледяными, что они показались мне механическими.
— Думаю, да.
— Напрасно, — без тени издевки сказал иртхан. — Пламя, так или иначе, будет звать за собой. Мы можем отказываться от этого зова, даже не понимать, чем он вызван — если огонь внутри спит, но это что-то всегда будет отзываться тоской и ощущением пустоты. Спросите свою сестру, что она чувствовала, когда не знала о пламени.
— Спасибо за совет. Возможно, я им воспользуюсь, — сказала я, собираясь встать, но иртхан покачал головой.
— Вы меня не понимаете, эсса Ладэ. По вашей милости моему сыну придется провести несколько лет в таэрран…
Вот не надо ему было этого говорить.
— Не придется. — На этот раз я поднялась так резко, что стул отлетел в сторону. — Я сделаю все, чтобы этого не произошло. Где его мать?
— Что? — Раздражением меня полоснуло наотмашь.
Гранхарсен снова надо мной возвышался, но теперь мне было уже без разницы.
— Где его мать, я спрашиваю? Что с ней стало?
— Лия счастлива. Она замужем и у нее двое детей.
Внутри все перевернулось, а во рту почему-то появился мерзкий привкус, как будто я хлебнула самый дерьмовый в мире кофе. Гораздо более дерьмовый, чем когда-либо готовила я.
— Я не откажусь от вашего сына, местр Гранхарсен, — произнесла спокойно, хотя внутри меня всю трясло. — Решайте, нужен вам сын или политик. Последних, насколько я поняла, у вас и так в избытке. Хорошего дня.
Чувствуя растекающуюся по кабинету драконью ярость, я развернулась и направилась к дверям. Спину мне буравили ледяными лазерами, но я не обернулась. Вышла в приемную, где должна была почувствовать оттепель, но не почувствовала.
— Прошу прощения, — обратилась к секретарю. — Где я могу привести себя в порядок?
Секретарь указала мне направление, и я прошла мимо Единички с напарником, стараясь на них не смотреть. В коридоре все ускоряла шаг — до той минуты, пока не влетела в туалет, который размером превосходил старую родительскую квартиру.
Была ли ваша сестра счастлива?
Ладонями ударила в стену с такой силой, что удар отозвался в плечах. Я колотила по ни в чем не повинной стене до тех пор, пока ладони не загорелись.
Увы, не от пламени.
Спокойствия это мне не принесло, но помогло хотя бы отчасти сбросить напряжение. К тому что меня будут дожидаться у дверей, я была готова, поэтому ничего не сказала ни Рону, ни второму вальцгарду. Я вообще ничего не сказала ни по дороге в отель, ни по дороге к «Вернц Айрих», телепорту Хайрмарга. Все в том же состоянии блаженной прострации пребывала, когда мы вернулись в Зингсприд.
Вконец очешуевший организм отреагировал на жаркое утро полным и безоговорочным выпадением в нерастворимый осадок, отодвинув на задний план даже случившееся в Ферверне.
— Куда сейчас, эсса Ладэ? — невозмутимо поинтересовался Единичка.
— Домой, — сказала я.
И мне было в общем-то уже не до оговорочки и не до того, что, возможно, меня там больше никто не ждет. Когда я открыла дверь своим ключом и вошла, встречать меня выкатилась Бэрри. Колотя по стенам и полкам хвостом, радостно подпрыгивая, скрежеща когтями по полу, виари только каким-то чудом умудрилась не разнести холл Гроу.
Немного помедлив (и потрепав страждущих по башке), я осторожно прошла в гостиную и споткнулась о дизайнерский порожек.
Гроу стоял у окна, натянувшаяся на спине и плечах рубашка подчеркивала напряженную позу. Но, помимо Гроу, в гостиной было еще кое-что примечательное — накрытый у соседнего панорамного окна стол на двоих: вино, фрукты, уже успевшие подсохнуть с вечера, сложенные в виде драконов на тарелках салфетки. Еще цветы (я в жизни не видела столько цветов в одной квартире, разве что когда Рэйнар решил завалить Леону аррензиями). Правда, с поправкой на размеры квартиры, здесь цветов было больше.
Раза в два.
Эта мысль испарилась, стоило Гроу повернуться ко мне.
Я сунула руки в карманы, потом вынула обратно.
— Привет, — сказала тихо. Получилось почему-то хрипло. — Ты что, всю ночь не спал?
— Ты, судя по всему, тоже.
— Это такой комплимент?
— Это констатация факта, Танни.
Он подошел ко мне, и я поняла, что уже при всем желании никогда не смогу смотреть на него так, как раньше. Буду искать черты его отца… и думать о том, что случится, когда он вернется в мир иртханов. Если сейчас же все не решу.
— Я была в Ферверне, — сказала я. — Пыталась вернуть Ильеррскую.
Все-таки это получилось проще, чем я думала. Возможно, из-за усталости или из-за двух штурмов разом: крепость Гайер-в-розовом-трико и скала Гранхарсен-старший. Как бы там ни было, они оба остались в прошлом, а важно мне было только настоящее. Только то, что ответит он. И пусть он уже ответит хоть что-нибудь, потому что…
— Ты в курсе, что я тебя ждал? — поинтересовался Гроу.
— Да уж догадалась, — обвела взглядом гостиную.
— А ты была в Ферверне.
Это его спокойствие здорово нервировало, потому что ну… возможно, он неправильно меня понял?
— Я говорила с твоим отцом, — сказала на всякий случай.
— Да уж догадался, — в тон мне ответил Гроу, сунув пальцы в карманы джинсовых брюк. — И что он тебе сказал?
— Сказал, что вернет Лархарру, если я брошу тебя.
— А ты что сказала?
— Ну, я же здесь.
Гроу вздохнул, а потом кивнул.
— Ну, поздравляю, Танни Ладэ. Ты познакомилась не только с моим отцом, но и с его методами. Спать-то пойдем или как?
И… это что? Это все?
Мне не скажут, что я дура, что я лезу не в свое дело, что он сам во всем разберется, и все в том же ключе?
— Ты сейчас точно не хочешь больше ничего мне сказать?
Гроу приподнял брови.
— За последнее время я столько раз признавал свою неправоту, что сейчас самому стремно. Я не должен был так говорить. — Он кивнул. — О том, что ты…
— У меня не получилось, — вдруг сказала я, обхватив себя руками. — Я обещала Гайеру, что решу проблему в Лархарре, но когда твой отец сказал, что… я не…
Продолжить мне не позволили, просто притянули к себе.
— Когда я с тобой познакомился, — сообщили, целуя в висок, — решил, что ты просто избалованная сестричка Леоны Ладэ. То, что ты маленький бронированный флайс, который прет напролом, я понял чуть позже. Равно как и то, что броня у тебя ненадежная.
— Да ты что? — буркнула я, понимая, что напряжение меня наконец-то отпускает. Поэтому чуть повернулась, чтобы видеть его глаза. — И что ты еще понял?
— Понял, что без тебя мне паршиво, — произнес Гроу и добавил: — Пойдем спать, Танни. Я серьезно. Я всю ночь тебя ждал, на пару с Бэрри сожрал жаркое…
— Значит, романтический ужин у тебя все-таки был? — поинтересовалась я, с трудом сдерживая не то смех, не то слезы.
— Ты даже не представляешь какой. Она так романтично чавкала, расправляясь с бедром в залежах цветов, что я чуть не прослезился.
— Идиот, — сказала я.
— От идиотки слышу.
Гроу вернул мне комплимент со свойственным ему изяществом, а потом подхватил на руки.
— Когда я тебя увидела, — заметила я, пока меня несли к лестнице, — то решила, что ты абсолютный и непроходимый набл. И только потом поняла, что где-то глубоко внутри тебя живет суровый, но романтичный дракон.
— Ты себе представляешь, как должно раздуть набла, чтобы в нем поместился… гм, дракон?
— Я много чего могу себе представить, — сказала я. — Я же спецэффекты делаю.
— Дайте мне это развидеть.
Вместе с напряжением меня оставили даже остатки сил, поэтому, когда Гроу притащил меня в неразрушенную душевую кабину и поставил на пол, я вяло потянула футболку через голову.
— Если будешь что-то делать, не буди, — предупредила, пока Гроу расстегивал рубашку.
— Я, конечно, извращенец, Ладэ, но не настолько, — фыркнул он. — Ты себя в зеркале видела?
— Эй!
В режиссера прилетело футболкой, которую он отбросил в сторону.
— Я имел в виду, что ты напоминаешь новорожденного пустынника. Глаза закрыты, и лицо такое же осмысленное.
В режиссера прилетело еще и джинсами, а я отправилась в душевую кабину. Учитывая, что пустынники рождаются под землей, в пустотах глубоко под песками, они долгое время остаются слепыми. Пока не выходят на поверхность, и даже тогда с большой натяжкой можно сказать, что видят, по большей части они ориентируются на движение и тепло.
Когда Гроу ко мне присоединился, попыталась отступить как можно дальше, но мне не позволили.
— Ну и что ты собираешься делать? — поинтересовалась я, когда сильные ладони легли мне на грудь.
— Тебе правду сказать или как?
— А или как — это как? — попыталась уточнить я, чувствуя, что под неспешными мягкими поглаживаниями внутри открываются неведомые моему телу ресурсы выносливости.
— Или как — это я хочу тебе помочь принять душ.
— А, правда — это…
— Я тебя хочу, Ладэ.
— А говорил, не извращенец, — философски заметила я.
Когда Гроу развернул меня к себе и поцеловал, остатки мыслей благополучно испарились. Самое странное заключалось в том, что мне действительно помогли принять душ: от неспешных легких движений его рук, больше напоминавших расслабляющий массаж, чем что-то еще, по телу растекалось приятное тепло.
Поставив себе заметку устроить ему ответный массаж, и отнюдь не расслабляющий, я просто позволила Гроу привести меня в состояние «бронированный флайс в спящем режиме», растереть полотенцем и запихнуть в общую постель под простыню. Под этой самой простыней я прижалась к своему невыносимому режиссеру и благополучно провалилась в сон.
ГЛАВА 10
Утро начинается с кофе. По крайней мере, у меня всегда начиналось: я выбегала на пробежку с Бэрри, покупала себе в ближайшей кофейне одурительно пахнущий даже под плотно прикрытой пластиковой крышкой бодрящий напиток и возвращалась домой, чтобы дополнить завтрак на скорую руку сбацанными сэндвичами или кашей. Иногда приходилось обходиться только кофе (если заказчик сбросил что-то, что надо сделать, доделать или переделать срочно), и тогда о еде я вспомнила ближе к обеду. Голодная, как зверь.
Сегодня мне такое не грозило, потому что, продрав глаза, я увидела стоящий на постели столик, на котором дымился кофе, лежали сэндвичи, сладкие булочки, фрукты, стояло несколько разновидностей джемов, соусница и сливки. Рядом сидел Гроу (такой довольный, словно успел уже все это сожрать, а заодно проделать со мной все то, что обещал вчера, пока мы принимали душ).
— Доброе утро, маленький бронированный флайс.
— Доброе утро, большой суровый дракон. Если оно, конечно, утро.
Гроу посмотрел на часы.
— Ну да, давно уже не утро. Вторая половина дня, если верить этой штуковине.
Но чувствую я себе кайфово.
Настолько кайфово, что стоило огромнейших усилий не начать лыбиться, глядя на завтрак в постели.
— Я сейчас, — быстренько сказала и вылезла из-под простыни.
Убежала в ванную, где наскоро привела себя в порядок, умылась, продрала спутанные после сна волосы, а потом все-таки пару минут улыбалась своему отражению. В конце концов, когда тебе приносят завтрак в постель — это приятно. Да что там говорить, это мегаприятно, и наверное, я никогда в жизни не чувствовала себя настолько очешуевшей от сиюминутного счастья.
— Если ты посидишь там ефе, — донеслось из спальни, — я фам все сожру.
— Ну, уж нет!
Я вылетела из ванной уже гораздо более готовая поглощать романтический завтрак, чем еще несколько минут назад. К слову сказать, Гроу уже взгромоздился на кровать прямо в ботинках и джинсах и теперь уплетал сэндвич. Хотя, взглянув на меня, залип.
Только тут я поняла, что все еще голая, и, совершенно неэстетично пискнув, влетела под простыню.
— Знаешь, Танни, — сказал он, когда все-таки закончил жевать. — Умением потрясающе выйти с тобой не сравнится никто.
— Ну да, — пробормотала я, быстро намазывая джем на булочку. Потом опомнилась и взяла сэндвич. — Кто бы говорил.
— Я говорю. Как великий режиссер.
— Как великий режиссер, ты должен знать, что в фильме я бы проснулась с укладкой, в романтичной пижамке в цветочек (даже если засыпала голая) и без всякого желания удовлетворить естественные после сна нужды.
Гроу расхохотался.
— Нет, я не против, чтобы ты ходила по моей квартире голая…
— Кто бы сомневался. — Я откусила огромный кусок и подтянула к себе кофе.
— Но когда я буду снимать следующий фильм, ты проснешься взъерошенная и пойдешь удовлетворять естественные после сна нужды. В романтичной пижаме в цветочек, потому что голой тебя буду видеть только я.
На этом я чуть не подавилась сэндвичем. Впрочем, прожевав, все-таки спросила:
— Это ты сейчас меня так присвоил?
— Я давно тебя присвоил, Зажигалка. Просто поняла ты это только сейчас. — Гроу окунул ягодку в сливочный соус и протянул мне. — Скажи «а».
— Ты в курсе, что я могу оттяпать тебе полпальца? — поинтересовалась, потому что почувствовала, что краснею.
— Ты можешь, — он поднес ягоду к моим губам, — но я все-таки рискну.
Мне пришлось приоткрыть рот, потому что капля соуса грозила капнуть мне прямо на грудь. Впрочем, неизвестно, что хуже: от прикосновения пальцев Гроу к моим губам внутри полыхнуло. А чтобы не измазаться, мне пришлось плотно их обхватить, и, если честно, действительно возникло желание слегка тяпнуть его за палец.
Вот просто так.
За все.
Вместо этого я медленно их облизала, сжимая губы еще плотнее, а после с самым независимым видом откинулась на подушки и принялась жевать. Надеюсь, что с независимым, потому что мне как-то разом стало не до завтрака, особенно когда в темных глазах Гроу замерцали зеленые искры, а зрачки слегка вытянулись в вертикаль.
Так, надо срочно менять тему.
— Как получилось, что ты родился водным? — поинтересовалась я. — Если у твоего отца магия льда.
— Смешение огней. — Гроу, к счастью, вернулся к завтраку и позволил мне перевести дух. — У Гранхарсенов в роду были водные, правда, проявлялись эти огни не так часто, как ледяные. В общем, можно сказать, что я и тут выпендрился.
— Ага. — Я снова откусила сэндвич. — Тфой кузен тоже ледяной.
Гроу нахмурился.
— Ты там со всей моей семейкой, что ли, познакомилась?
— Нет, он просто заходил к твоему отцу. А что?
— Ничего, — отмахнулся он, тоже возвращаясь к сэндвичам и кофе.
Какое-то время мы ели молча, и я думала о том, стоит ли расспросить его о матери. В конце концов решила, что не стоит: судя по легкому градусу похолодания, Гроу вообще не горит желанием говорить о семье. Так что если захочет, расскажет сам. А не захочет, значит, и чешуя с ней. Мне вообще достаточно сложно понять женщину, которая по доброй воле отказалась от своего сына, а потом спокойненько вышла замуж за другого, родила еще парочку и теперь счастлива в браке.
— Судя по наморщенному носу, Танни Ладэ думает, — раздалось насмешливое справа.
— Доиграешься ты, — сообщила я, дожевывая булочку. — У меня здесь под рукой подушки, они тяжелые. А маленькие бронированные флайсы в состояние полной боеготовности приводятся очень шустро.
— Даже не сомневаюсь, — фыркнул он, уставившись на мои торчащие под тоненькой простыней соски.
Я натянула простыню повыше и прикрыла грудь локтями.
— Какие у нас планы на день?
— Были у меня кое-какие планы, но, кажется, они меняются… — Гроу приподнял брови.
Ой нет.
— Нет-нет-нет, не надо так сразу менять планы, поддаваясь минутным порывам.
Кому я это говорю?
— Лично я бы с удовольствием прогулялась.
— Тогда прогуляемся. — Гроу кивнул. — Есть у меня одна идея…
— Мне уже начинать бояться?
— Для начала иголки спрячь, Ладэ. — Он допил кофе и спрыгнул с постели. — Жду тебя внизу.
С этими словами Гроу быстро вышел из спальни. Подозреваю, исключительно потому, чтобы не поменять планы. Что касается меня, я вылезла из-под простыни и отправилась в полноценный душ крайне заинтригованная. Когда я спустилась вниз, Гроу общался с кем-то по мобильному, но, заметив меня, сразу нажал отбой.
— Ну что, готова к приключениям?
— Всегда готова, — фыркнула я. — Куда мы едем?
— Это сюрприз.
Ой, что-то волнуюсь я по поводу его сюрпризов. Чтобы избавиться от странного ощущения прокатившихся по коже мурашек, снова перевела тему:
— Что тебе ответили по поводу Ильеррской?
— Я им сказал, что когда будут готовы возобновить сотрудничество, пусть присылают неустойку и увеличивают гонорар в полтора раза.
Я моргнула, но Гроу уже посторонился, пропуская меня вперед. Потрепав по голове не желающую со мной расставаться Бэрри, я направилась к двери. За ней, естественно, обнаружилась уже другая смена вальцгардов, которые потопали за нами к лифтам.
— Кстати, что ты имел в виду, когда сказал про следующий фильм?
— Танни Ладэ не тормоз. — Гроу хмыкнул, но тут же ответил вполне серьезно: — То и значит. Я не собираюсь возвращаться в Ферверн.
Мы уже зашли в лифт, и сейчас я многое бы отдала за то, чтобы оказаться с ним наедине. Потому что вальцгарды — они, конечно, свои, но о таком лучше говорить с глазу на глаз.
— То есть как не собираешься? — уточнила я, когда мы оказались на подземной парковке.
— Вот так. По крайней мере, сейчас.
— Но твой отец…
— Моему отцу на меня положить. Не вижу смысла что-то менять в наших отношениях.
Голос его снова стал прохладнее, но на этот раз я решила не отступать. Тем более что в сопровождении Гроу мне разрешалось летать в его флайсе, а вальцгардам — за нами. Такой ситуацией нельзя не воспользоваться.
— Чешуя с ним, с твоим отцом, — сказала я. — А как же драконы? В Ортахарне ты говорил, что…
— В Ортахарне мне не светила таэрран сроком на пять лет. — Гроу усмехнулся и тут же добавил: — И прежде чем ты себя на эту тему накрутишь, Танни, так будет даже лучше.
— Так — это как? — тихо спросила я. — Не чувствовать огня?
— Ну да. — Он скользнул пальцами по панели управления. — В конце концов, огонь — это всего лишь фишечка, без которой вполне можно прожить.
Фишечка?
Без которой можно прожить?!
Как-то это существенно рознилось с тем, что говорил Гранхарсен, и даже с тем, что говорила Леона, когда Рэйнар надел на нее таэрран. Я, правда, последнее уже помнила смутно, но вот разговор с отцом Гроу состоялся недавно. И в нем фигурировало пламя как важнейшая составляющая жизни иртхана.
— Что, если бы… — Я пожевала губами, глядя на вырастающий под нами город. — Если бы таэрран не было?