Танцующая для дракона. Звезды падают в небо Эльденберт Марина

Принцип работы, о котором мне рассказывал отец, заключался в том, что в какую-то вещь вкладывалась частица огня иртхана, совсем как в таэрран. Она работала круглосуточно, то есть все, что говорилось рядом с насыщенной огнем вещью, передавалось тому, кто должен это услышать, достаточно было заранее договориться о времени сообщений. Поскольку в те времена все иртханы были очень сильны, эта связь какое-то время поддерживалась за счет мощи магии, а потом разрушалась. Либо ее разрушали нарочно.

— Удовлетворила свое любопытство, Теарин? — В голосе Мэррис снова звучала ярость.

— Я не желаю твоей дочери зла, — отрезала жестко. — И я ничем не заслужила твоей резкости.

— Ничем. Кроме того, что лишила ее радости будущего материнства, девяти месяцев счастья рядом с тем, кто стал ее жизнью.

— Не ты ли предупреждала меня быть осторожнее рядом с ней? — спросила, сложив на груди руки. — Когда я только появилась среди наложниц?

Лицо Мэррис исказилось, словно от боли.

— Я волновалась не за тебя. Ибри импульсивна и вполне способна наделать глупостей. — Она горько усмехнулась. — Но даже все, что я делаю, все, на что готова ради нее, не способно ее защитить.

Она быстро направилась к ближайшей арке и скрылась за ней, но на этот раз я догонять не стала. Еще некоторое время смотрела ей вслед, а потом развернулась и направилась к обеденному залу.

Туда, где меня дожидались нэри.

Приемы, на которых мы обязаны присутствовать и делать вид, что вместе с остальными подданными Даармарха веселимся и развлекаемся, стали обыденностью. Так же как фальшивые улыбки, которыми девушки награждают соперниц-претенденток, выходящих под руку с местаром. Я не улыбаюсь, потому что у меня нет ни сил, ни желания участвовать в этом фарсе.

Джеавир сказала, что хочет оказаться хотя бы второй, и сейчас, стоя рядом с Витхаром и приветствуя гостей одного за другим, она выглядит правительницей. Это не черное пламя Эсмиры, способное выжечь дотла и оставить одни лишь угли, это мягкая, но несокрушимая мощь уверенности в себе и своих силах. Еще в обед она сходила с ума от волнения, но сейчас собранна и на первый взгляд даже расслаблена.

Ее платье тоже роскошно: черное сверху, к подолу оно разогревается сквозь бронзу Даармарха до насыщенного темно-красного. Напоминая всем, что, несмотря на видимую мягкость, в этой женщине сокрыта глубокая сила пламени.

Мне надо радоваться за подругу, но я не могу. Кажется, что после случившегося с Ибри и разговора с Мэррис, я пересекла какую-то невидимую черту, за которой не осталось сил притворяться и держаться. Я повторяю себе, что должна быть сильной ради себя и Сарра, ради моего будущего ребенка, но это больше не помогает. В голове постоянно крутятся слова распорядительницы о любви. О том, что мне неведомо это чувство.

К сожалению, она ошибается, потому что оно сейчас выжигает меня изнутри. Крушит все мои внутренние устои, все принципы и все табу. Там, где любовь, нет места условиям и причинам, нет места правилам или логике.

— Мам, ты любишь папу, потому что он сильный? — спросила я как-то.

— Разумеется, нет.

— А за что?

— Любят не за что-то, — говорит она, усаживая меня на колени. — А просто так.

— Просто так?

— Тебя я люблю просто за то, что ты у меня есть.

— А я думала, потому что я твоя дочка, — говорю серьезно.

Мама улыбается.

— Ты моя дочка, и я тебя люблю. Однажды мы с папой пригласили тебя в этот мир, и ты пришла.

Все это как-то странно и слишком сложно, поэтому я спрашиваю снова:

— Но если бы папа не был сильным, ты бы так же его любила?

— Все мы когда-то теряем силу, Теарин. Мы стареем, становимся немощными, любое, даже самое яркое пламя может угаснуть, но не любовь. Именно она дает нам силу, которую не может отнять никто.

Сейчас я в этом сомневаюсь, потому что никогда не чувствовала себя такой слабой. Никогда не испытывала столь сильного желания укрыться в руках Витхара и обо всем ему рассказать. Пусть даже потом отбор для меня закончится, но… пример Ибри стоит у меня перед глазами слишком отчетливо, чтобы я могла позволить себе эту маленькую слабость.

— Все это слишком утомительно, согласен. — Голос Флангеррманского возвращает меня в реальность. Когда он успел подойти? Я даже не заметила, рассматривая улыбку Джеавир, ее ладонь, лежащую на сгибе локтя Витхара. — Один прием за другим, мне уже начинает казаться, что я в увеселительном доме.

Эта встреча более чем неожиданна, во время приемов, которые устраивали предыдущие претендентки, Флангеррманский ко мне не приближался, и сейчас не вижу смысла нарушать эту традицию.

Собираюсь отойти, но он делает шаг вперед, преграждая мне путь.

— Я хочу попросить прощения, Теарин. Я вел себя недостойно.

— Не будем возвращаться к этому разговору.

— И все же мне хотелось бы сказать это вам. — Ледяной пытается поймать мой взгляд, который я не отрываю от подруги. — Потому что после вашего приема я уезжаю.

— Уезжаете? — Теперь мне приходится на него посмотреть, и вовсе не потому, что этого требует этикет.

— Да, я собирался уехать сразу. — Янгеррд смотрит на меня. — Но решил дождаться вашего вечера. Уверен, вы приготовили нечто восхитительное.

— Не уверена, что вы не будете разочарованы. До меня у вас была прекрасная возможность восхититься несколько раз.

Северянин с трудом сдерживает смех.

— Уверен, что не буду, Теарин. Вы неповторимы.

— Мне нужно вернуть вам медальон.

— Не стоит. Я бы хотел, чтобы у вас осталась обо мне память.

Он говорит это совершенно спокойно, но меня всю потряхивает. Должно быть, все дело в моем положении, но зачем мне память о мужчине, который умеет извиняться? Который умеет просить прощения и признавать свою неправоту? Он смотрит на меня, а я на него, пытаясь отыскать во льдах его глаз хоть тень издевки, и не нахожу. На миг в голову приходит сумасшедшая мысль — поговорить с ним о том, что случилось с Ибри.

Создать и разрушить связь, о которой рассказала Мэррис, мог только очень сильный иртхан или иртханесса. Эсмира могла. Наверное, могла и Хеллирия, но не уверена. Янгеррд… ему нет никакого дела до одной из наложниц. Думаю, вчера он впервые услышал ее имя.

Как бы там ни было, определить, кто это был, невозможно. Разрушение или выгорание означало, что слепка магии иртхана на предмете не осталось. Кто бы это ни сделал, он явно был осторожнее нэри Ронхэн. Я думала об этом все время до начала приема и поняла, насколько устала от дворцовых интриг.

Мои родители погибли, преданные Горрхатом.

Мать Витхара убили за то, что она осмелилась стать иртханессой. За то, что была слабостью его отца.

У власти дрянной привкус от потерь и боли, и об этом мне тоже хочется поговорить. Но не с кем.

Наверное.

— Расскажите, о чем вы думаете, Теарин?

— О том, что хочу танцевать.

Янгеррд снова смеется, и в эту минуту звонкий голос Джеавир взлетает над залом:

— Дорогие гости, прошу внимания! Сегодня я рада приветствовать вас всех в Аринте. — Она говорит уверенно, улыбка сияет. — Вместе с моим супругом.

О да. Это обязательно — говорить о себе как о состоявшейся правительнице, но я испытываю желание опрокинуть на голову Джеавир чашу с чем-нибудь липким. Вроде соуса из ягод вирры.

— Все вы знаете, что я родом из Кантеррмина. В наших краях часто бывают засухи. — Все смотрят на нее, и я в том числе. Нет, не на нее, на то, как пальцы Даармархского скользят по ее предплечью, невесомо, словно играючи, и это совершенно точно не включено в официальную часть. — Дожди у нас нечастые гости, но когда они приходят, кантеррминцы празднуют это событие. Надевают маски и яркие наряды, примеряя на себя самые разные роли, и танцуют под дождем. Наряды, разумеется, на вас останутся ваши…

Последние ее слова встречают смехом.

— Но в остальном наш сегодняшний вечер будет похож на тот, когда мы встречаем дождь. Каждый из вас получит маску и…

Янгеррд приподнимает брови.

— Хотели танцевать, Теарин? Сегодня у вас будет такая возможность.

Это правда. И, пожалуй, единственная возможность для претенденток танцевать с кем-то еще, кроме местара. Джеавир мне уже рассказывала о кантеррминских карнавалах, безудержном веселье и плясках до упаду. Она говорила и о масках, которые раздадут гостям, вот только забыла добавить, что тоже хочет включить в программу танцы. Возможно, боялась, что я стану возражать из-за своего вечера, но они похожи разве что словом «танцы».

Джеавир замолкает, и гости встречают ее слова овацией, лицо иртханессы сияет, особенно когда Даармархский подносит ее пальцы к губам и целует.

— Вы подарите мне хотя бы один танец? — неожиданно спрашивает ледяной.

— Я подарю вам все. — Обещание срывается с губ раньше, чем я успеваю его осознать.

Глаза Янгеррда на миг темнеют от заливающей их синевы пламени, а потом снова становятся светлыми.

— Ловлю на слове, — говорит он, легко касаясь пальцами моих.

Почти незаметно.

В ту же минуту меня обжигает знакомым пламенем, и я снова смотрю в сторону главной пары вечера. Сейчас Витхар тоже смотрит на меня, в глазах его темный огонь.

Темнее самой черной ночи.

Не в силах выносить этот взгляд, отвернулась. Наверное, впервые за все время нашего знакомства просто отвернулась, скрывая собственные чувства. Возможно, потому, что раньше этих чувств не было, а может быть, просто потому, что устала. Устала быть для него той, кого он называет своей, но кого своей никогда не сделает.

Гостям раздали маски, и мы направились в «Сердце Аринты». Джеавир выбрала этот парк для проведения своего приема, поэтому на огромной площадке, «застеленной» коротко подстриженной травой, уже расставили столы и стулья, а чуть поодаль — шатры для желающих отдохнуть. Столы пока пустовали, но за время наших развлечений и танцев их накроют, пока же гостям предстояло небольшое представление.

Стоило всем занять свои места, как в парке появились актеры. Нас ожидало кантеррминское шоу, когда на сцене разыгрывается сюжет, а все исполнители в масках. О самом представлении я знала, но вот о чем оно будет — нет, Джеавир хотела сохранить эту тайну, чтобы мне тоже было интересно смотреть.

Глядя на собравшихся, я видела, что им нравится происходящее. Организовано все было на высшем уровне: бесчисленные столы были расставлены вокруг «сцены», то есть пространства, где актерам сейчас предстояло выступать, а после — нам танцевать. Окруженные зеленью со всех сторон, в ее тени и свежести, укрытые от падающего все ниже беспощадного солнца гости сейчас находились в самом центре «Сердца Аринты». Парк был без преувеличения огромен, но мы словно оказались замкнуты в иллюзорном мире.

Или в Кантеррмине.

То, что речь пойдет о Кантеррмине, я поняла, когда вперед выступили две девочки-актрисы. И те, кому предстояло исполнять роли их родителей.

Претендентки во время приемов должны были сидеть рядом (не считая хозяйки праздника, разумеется), поэтому с одной стороны от меня оказалась Мэррис, с другой — Эсмира. Лучшей компании и представить было сложно, я бы с большим удовольствием отгородилась от них нэри, но согласно этикету нэри сидели отдельно от нас справа.

— Что это?! — раздался негромкий шепот одной из девушек, когда малышек и родителей «хаальварны» растащили в разные стороны.

— История жизни местари Риассы. — Голос Эсмиры прозвучал высокомерно-снисходительно. — Кажется, она вдохновилась примером одной из нас. Чрезмерной откровенности.

Одна из девушек хихикнула, а Мэррис, обычно пресекающая любые намеки такого рода, на этот раз промолчала. Я же, не отрываясь, смотрела на сцену. Актеры играли потрясающе, и когда девочек клеймили, все присутствующие ахнули. Когда казнили родителей, я опустила глаза, рассматривая собственные руки. Сцепленные пальцы чуть подрагивали, внутри меня тоже рождалась дрожь.

Я понимала, что нужно поднять голову, но сделать этого не могла. Смерть родителей, которую Джеавир с сестрой приходилось переживать в заточении и изгнании, будучи всеми отвергнутыми, ударила в самое сердце. Я думала, что мне удалось это отпустить, что наш с Сарром побег и все, что было после, осталось в прошлом, но сейчас задыхалась от непролитых слез. Сидя с каменным лицом, под трескающейся маской которого полыхал огонь, отдаваясь в пальцы, для всех я была спокойна.

Никто, взглянувший на меня, не смог бы сказать, что внутри я кричу.

Когда повзрослевшую Джеавир предал возлюбленный, сказав, что не сможет связать свою жизнь с той, что носит на теле клеймо, с той, чьи родные выступали на стороне заговорщиков, среди иртханесс раздались сдавленные всхлипы.

Даже справа от меня кто-то из девушек-претенденток судорожно вздохнул. По силе бьющего над парком общего огня я чувствовала нарастающее напряжение, поэтому посмотрела на подругу.

На ней тоже была маска, такая же, как на мне. Не та, что мы «пристегнули» к платью в ожидании танцев, а та, которую и я и Джеавир надевали каждый день.

Я «вернулась» на сцену как раз в ту минуту, когда Витхар (точнее, актер, исполнявший его роль) пригласил Джеавир принять участие в отборе, чтобы восстановить честь рода.

После того как последние слова в представлении были сказаны, над парком повисла тишина. Которая, впрочем, продлилась недолго: грохот оваций взметнул пламя, и иртханы начали подниматься со своих мест. Джеавир и Витхар тоже встали, рука об руку, а вслед за ними и мы.

— Судя по всему, эмоциональное обнажение сейчас в цене, — бросила Эсмира.

Она, кажется, была одной из немногих, кто не хлопал. Мэррис тоже.

— Искренность всегда в цене, — ответила я, спокойно встречая темное пламя ее взгляда. — Но вам этого не понять.

Огонь в глубине ее глаз полыхнул так, что одна из претенденток испуганно отступила. Я же отвернулась: представление закончилось, поэтому находиться рядом с Эсмирой больше причин не было (по крайней мере, до ужина, на котором все снова соберутся за столами).

Когда гости надели маски, выполненные в цветах Даармарха, в бронзе и в черном, начались танцы с общей круговой пляски, которая потом змейкой перетекла по открытому пространству на дорожки, запестрела между деревьев. Когда музыканты заиграли плавную мелодию, змейка распалась, на смену ей пришли танцующие пары. Первыми, разумеется, в центр шагнули Витхар и Джеавир.

Я не успела «насладиться» зрелищем их соединенных ладоней, потому что ко мне приблизился Янгеррд.

— Что ж, самое страшное мы уже пережили, — сказал он, касаясь моей руки.

— Как по мне, самое страшное — это ужин.

Он слишком долгий.

— Здешние повара готовят неплохо. — Ледяной улыбнулся.

Мы разошлись, чтобы сойтись снова.

— Всего лишь неплохо?

— Да, я предпочитаю нашу кухню.

— Думаю, для вас приготовят все, что вы пожелаете.

Снова прикосновение рук, и в ладонь ударили искры льда.

— Мне было интересно почувствовать местные традиции.

В этом танце мы почти не касались друг друга, только короткая встреча пальцев — и снова расстояние.

— И как они вам?

— Варварские, — заметил Янгеррд, уходя в сторону и позволяя мне шагнуть вперед в танце. — На Севере любая женщина сочтет отбор оскорблением.

— Не только на Севере.

Слова вырвались сами собой, но я о них не жалела. Столько держать все в себе и получить возможность сказать прямо — это оказалось более чем приятно.

— Уверен, что не только, — серьезно ответил Янгеррд, глядя мне в глаза. — Хочешь поехать со мной, Теарин?

Я ничем не выдала своих чувств. Хотя на миг (только на миг) представив себе безграничную и абсолютную свободу, которой я наслаждаюсь, захотела сказать «да». Вот только я не первый день на свете живу, а Янгеррд меньше всех похож на того, кто делает что-то просто так.

Вопрос только в том, зачем это ему.

— Зачем ты здесь? — Предпочитает видимость сближения, пусть будет так.

— Спрашиваешь об истинной цели моего визита?

Мы снова поменялись местами, на этот раз задержав ладони чуть подольше. Таков уж этот танец: чем ближе к завершению, тем дольше прикосновения. Тем опаснее, если ты неравнодушен к тому, с кем танцуешь.

— Да.

На нас все смотрели. Внимание, которое сегодня должно быть полностью обращено на Витхара и Джеавир, утекало к нам. И неудивительно, я была единственной претенденткой, осмелившейся танцевать с правителем Флангеррмана.

— Я должен был жениться на Хеллирии.

Вот даже как.

— И что тебя остановило?

Снова смена мест, круг, рука к руке. И прямой взгляд в глаза.

— Мы с ней совершенно разные.

— Неужели?

— Понимаю, что ты не готова мне довериться, Теарин. — Ледяной не отвел взгляда. — Мы с Хеллирией с детства знали, что придет время, когда мы должны будем стать мужем и женой. Ей предстояло вернуться туда, где обрела свою силу ее мать, но время, проведенное здесь, показало, что это лишено смысла.

— И она, разумеется, согласна с твоим решением?

— А это имеет значение? — Янгеррд приподнял бровь. — Если один в паре считает отношения бессмысленными, другой ничего не сможет поделать.

Музыка набирала силу, и сейчас нам приходилось расходиться и сближаться до неприличия. До той самой грани, когда дыхание другого касается обнаженных участков кожи.

Лишь на миг мне удалось перехватить полыхающий яростью взгляд Витхара, который обжег меня всю, но танец тут же словно рухнул между нами завесой: мельтешением, движением, огнями иртханов, парами, разделяющими нас. Хотя гораздо больше нас разделял отбор и ладонь Джеавир, касающаяся руки дракона.

Янгеррд молчал, и я не проронила ни слова, обратив все внимание на танец.

На череду плавных ускоряющихся движений, которые знала с детства.

Зачем правителю Севера носительница алого огня? Вопрос, на который у него наверняка готов ответ, но правды я все равно не узнаю. По крайней мере, до той минуты, пока не окажусь во Флангеррмане.

— У тебя есть время до вечера последнего приема, — произнес он на выдохе в кружении, от которого мир разлетался калейдоскопом танцующих пар и снова собирался в картину, которая мешала мыслить здраво. Джеавир и Витхар, чьи пальцы сейчас были сплетены, и взгляд, который подруга не отводила от его лица. — До вечера твоего приема, Теарин. Если захочешь уйти со мной, верни мне медальон.

Уйти с ним. Не представляю, зачем ему рушить мир, который их с Витхаром предки создали с таким трудом. Север и Огненные земли разделяет океан, но для сильнейших драконов это не преграда. Витхар не простит Флангеррману меня, а я не хочу становиться причиной войны. Не хочу покупать себе свободу такой ценой.

Тем более что моя родина здесь.

Здесь моя Ильерра, и я найду возможность ее освободить. Рано или поздно.

Музыка раскрывалась, как ночной цветок, заставляя сердце биться чаще, и в последний момент, когда наши пальцы сплелись, ладонь ледяного легла мне на талию.

— Ваш медальон останется у меня, — выдохнула еле слышно в звенящую тишину.

А потом разомкнула пальцы, как и прямой взгляд, после чего направилась сквозь пьяную от бурлящего огня и эмоций толпу. По дорожкам, уводящим все дальше от веселья, от звенящих голосов, музыки и шуршания платьев. Сейчас мне надо было немного побыть одной, привести чувства (которые меня охватывали при виде Джеавир и Витхара) в порядок, а заодно унять покалывающее пальцы пламя.

— Это слишком для тебя, правда, малыш? — спросила, сосредоточившись на том, кого увижу еще не скоро. — Поверь, для меня это тоже слишком.

Здесь не было никого, и, возможно, именно поэтому сейчас дышалось легче. Далеко уходить я не собиралась, но недолгую прогулку позволить себе могла. Прислушиваясь к шуму листьев под легкими порывами не приносящего облегчения в вечернем зное ветра, просто шла. Глядя, как сгущаются сумерки, как закрываются цветы, чтобы заснуть до утра, слушала шум океана и думала о том, каково это: снова стать свободной.

Стоять у схождения трех рек в Ильерре, ощущая звенящую силу воды и свежесть.

Дышать полной грудью.

Чувствовать свой огонь. Свое пламя, собирающееся в ладонях.

На миг представилось, как я поднимаюсь на стены родного замка и что рядом со мной Витхар. Я держу на руках нашего малыша, и мы вместе смотрим на драконов, парящих над пустошами.

Резко развернувшись, свернула с дорожки: обратно решила возвращаться другим путем. Тем более что мечты, не имеющие с реальностью ничего общего, лучше пресекать сразу. В самом лучшем случае они просто отдаляют тебя от той жизни, которая идет здесь и сейчас. В худшем еще и опасны, и мой случай — как раз такой.

Назад я шла гораздо быстрее. Возможно, именно поэтому не заметила увлекшуюся друг другом парочку сразу, а когда заметила…

Скользя ладонями по изгибам тела, подчеркнутым струящейся тканью платья, Витхар впивался в губы Джеавир яростным поцелуем. Подруга отвечала, льнула к нему, вцепившись пальцами в сильные плечи. Повторяя их страсть, отзываясь на нее, как дракон на призыв, над ними клубился огонь.

Мне показалось, что я снова падаю в пропасть, только подхватить меня больше некому.

Попятившись, зажимая руками рот, чтобы не выдать себя даже судорожным вздохом, я развернулась и тенью метнулась в сторону. Бежала, не разбирая дороги, к дальнему выходу из парка. Чувствуя, как бешено колотится сердце, нырнула в коридор-переход, а дальше…

Дальше, кажется, все попадающиеся мне навстречу слуги, хаальварны и стражники просто расступались. Сколько их было, не знаю, я не помнила лиц и ничего не замечала. Просто бежала до тех пор, пока не влетела в свои покои, с треском захлопнув дверь. В груди полыхало так, что было нечем дышать, удавка таэрран обжигала раскаленным железом.

Чувствуя, как внутри разгорается мое-чужое пламя, метнулась к купальням, но не успела. С ладоней сорвался пылающий вихрь, ударив в ковры, и я отпрянула. В лицо дышало жаром, искры сыпались с пальцев, оставляя подпалины там, куда еще не добрался пожирающий обстановку огонь.

— Теарин!

Резкий крик заставил меня обернуться: в дверях стояла Мэррис.

ГЛАВА 13

Мне всегда казалось, что наш препод по физподготовке — зверь. В общем, долгих лет ему жизни, потому что исключительно благодаря ему я не заработала одышку и в боку у меня не кололо, когда я вылетела с общего телепортационного рейса Зингсприд-Мэйстон и добежала до ожидающего нас на ВИП-парковке флайса. Леоны в нем, разумеется, не было, потому что до заседания оставалось всего полчаса, зато когда открылась рядом с водителем соседняя дверь, я слегка очешуела и даже чуть не споткнулась.

— Тергран?! — ахнула я.

— Привет, Танни.

Вальцгарды, кажется, тоже слегка очешуели, но проникнуться этим состоянием им не дали. Равно как и мне.

— Поговорим в машине, — невозмутимо сообщил иртхан, после чего поставил на крышу мигалку.

Я предпочла промолчать, потому что выразительное «а-а-а», «ы-ы-ы» в разговоре с этим мужчиной казалось мне несолидным.

Не дожидаясь повторного приглашения, нырнула на заднее сиденье, оказавшись привычно зажатой между вальцгардами. Тергран сел на переднее сиденье, и флайс мгновенно взмыл ввысь.

— Спорим, ты еще не летала с мигалками? — поинтересовался он, обернувшись.

— Не буду я спорить, — фыркнула, пытаясь собрать в сознании пазл, который никак не желал складываться. — Я никогда не летала на машине с мигалками.

— Отлично, — невозмутимо сообщил он. — Значит, сегодня у тебя первый раз.

Ы-ы-ы.

Справившись со своим «ы-ы-ы» и очешуением, я уставилась на него через зеркало заднего вида. Вот так собираешься в Мэйстон на заседание и не знаешь, что встречать тебя будет лично Дармин Тергран, начальник службы безопасности Председателя, с которым у нас своя история. Когда было совершено покушение на Леону и в него, тогда еще просто капитана, в упор стрелял напарник-предатель, я спасла ему жизнь. Мы с Марром дотащили Терграна до парковки, где я угнала флайс. А когда он поправился, лично пришел ко мне и подарил… твоего ж дракона, букет цветов!

Когда Рихт притащил мне букет, я даже об этом не вспомнила.

Потому что в общем-то это была всего лишь благодарность. А может, потому что мне тогда было не до цветов. Словом, как-то я напрочь забыла про эти цветы, а сейчас вспомнила.

Почему-то.

— Слушай, — сказала я, чуть подавшись вперед. Благо в этих председательских флайсах места предостаточно. — А ты разве не должен сейчас рядом с Рэйнаром быть?

— Вообще-то нет. Я подал в отставку.

Ох и странный у нас получался разговор. Странный и простой, учитывая, что мы общались два раза в жизни. Впрочем, первый даже нельзя назвать полноценным, потому что по большей части Тергран был без сознания, а второй состоял из пятиминутного диалога, когда я больше смущалась, чем говорила. На самом деле мне всегда казалось, что смутить меня достаточно сложно, но когда в моих дверях нарисовался широкоплечий иртхан ростом под два метра, темноволосый и со стальными глазами, впечатляющая такая гора…

Мне вот чисто теоретически интересно, как я его тогда дотащила? Понятно, что мне помогал Марр, виары вообще выносливые создания, но… в общем, ой.

— Не волнуйся, Танни. Мы успеваем, — произнес он, видимо, истолковав мое зависание по-своему.

— Еще бы. С мигалкой-то.

— Вот именно.

— Я не волнуюсь.

И ведь не соврала даже, потому что если за время ожидания общего рейса телепорта чуть не поседела, то сейчас напрочь выпала из реальности.

— Это хорошо.

Невозмутимости своей Тергран не утратил, а цепкий холодный взгляд, свойственный многим представителям его профессии, сейчас был устремлен сквозь лобовое стекло. Мне же самой смотреть на Мэйстон, в котором я прожила столько лет, сейчас было странно. Вроде и времени после переезда прошло всего ничего, но я чувствовала, насколько соскучилась. По разбросанным островам, по перекинутым над Гельерским заливом мостам… вообще по всему.

Ностальгия, чтоб мне дракон ногу отгрыз.

— Местра Халлоран уже объяснила тебе порядок заседания, — произнес Тергран. — Сначала будет слушание по делу Джермана Гроу, потом — решение по местрель Ярлис. Только когда все закончится, ты попросишь слово.

— Да, я помню, — пробормотала я, как-то резко ухнув из мыслей о знакомстве с Терграном и ностальгии в жестокую реальность. — Они все там будут?

— До единого.

— Ох ты ж…

— А говорила, не волнуешься.

Судя по физиономиям вальцгардов, они уже смирились с тем, что мы с Терграном общаемся, как старые знакомые. Признаюсь, я в глубине души даже до конца не осознала эту мысль, судя по всему, исключительно из-за заседания.

— Ну, разве что самую малость.

— Они не кусаются.

Если бы еще Гроу не захотел откусить мне голову, когда меня увидит. На этой мысли маленькая Танни начала бегать по салону флайса с воплями: «Выпустите меня отсюда», и я была близка к тому, чтобы к ней присоединиться. Пришлось в срочном порядке брать себя в руки, глубоко дышать и всячески медитировать, пока у меня не случился сердечный приступ.

Он же поймет меня? Должен понять. Почему я так поступаю.

— Почти приехали.

Мигалка творит чудеса: в этом я убедилась на собственном опыте. Во-первых, когда она крутится у тебя на крыше, можно нарушать правила и гонять с немыслимой скоростью. Во-вторых, те немногочисленные преграды (за последнее время на верхней магистрали транспорта стало побольше), которые возникают у тебя на пути, с него убираются сами собой.

Здание Совета напоминало собой купол или вкопанный в землю шар, череда вьющихся вокруг него флайсов издалека казалась насекомыми, которые слетаются на огромную лампу. Уже не очень холодное, но еще недостаточно греющее солнце золотило верхушки высоток и маяк Лаувайс. Мы сошли с центральной магистрали и, поскольку дорогу нам уступали все, уже через пять минут садились на парковку.

К тому моменту, когда дверца пошла ввысь, я действительно готова была бегать по потолку, поэтому на негнущихся ногах и сплющенной попе подъехала к выходу следом за вышедшим вальцгардом.

— Пойдем.

Спасибо Терграну, протянувшему руку: он выдернул меня из флайса, как дракон застрявшего в камнях детеныша. Резко и сильно, такой же сильной была его ладонь, сейчас сжимающая мою. Сквозь это нерушимое прикосновение в меня словно втекала уверенность, и я едва удержалась от того, чтобы оставить руку в его. К счастью, удержалась.

В лицо ударил ледяной ветер (привет, родная Гельера), мигом проморозивший до костей, я плотнее запахнула пальто и, сунув коченеющие пальцы в карманы, сказала:

— Пойдем.

Помню, как психовала Леона, когда впервые собиралась сюда. Тогда между Рэйнаром и одним гадом должен был состояться поединок силы, сейчас же здесь на пять лет решится судьба мужчины, которого я люблю. Возможно, именно поэтому я чувствовала, как мои глаза увеличиваются в размерах с каждым шагом. Вот просто раскрываются на пределе сил.

— Танни, у тебя все получится.

— Да, я знаю.

— Отпусти сумочку.

Я хотела поинтересоваться, с какой радости он мной командует, но судорожно сжатые пальцы все-таки разжала.

— Иртханы признают силу, запомни это. Не показывай свою неуверенность, веди себя так, как будто ты одна из нас, — сказал Тергран, пропуская меня вперед.

Страницы: «« « ... 1314151617181920 » »»