Танцующая для дракона. Звезды падают в небо Эльденберт Марина
— У меня нет возражений.
— Вследствие обращения эссы Ладэ выношу на рассмотрение вопрос о смягчении наказания местрель Ярлис до пожизненной таэрран.
Мысленно я сжимала пальцы так, что ногти вонзались в ладони.
— Предлагаю каждому из вас высказаться в соответствии с протоколом. — Рэйнар коснулся планшета, и голограмма из потолочного проектора над подиумом высветила два решения, столбики которых пока застыли на минимуме.
Но после слов Председателя и движения планшетов правящих они начали меняться. Я смотрела на то, как растет столбик «против» быстрее, чем столбик «за», потом они сравнялись, а потом…
— Большинство проголосовали «за», — произнес Рэйнар. — Окончательное решение: ферн Гранхарсен — пять лет таэрран, местрель Ярлис — пожизненная таэрран. Приговор окончателен, апелляция невозможна, дело пересмотру не подлежит. В исполнение привести в течение суток.
Он обвел взглядом присутствующих и, глядя почему-то на меня, подытожил:
— Заседание объявляю закрытым. Вальцгарды, вольно.
Стоило прозвучать этим словам, как стул Гроу скрежетнул по полу. Он вышел за дверь быстрее, чем я успела вздохнуть, и я, с трудом вытолкнув себя наверх, бросилась за ним.
Орать его имя на весь коридор, особенно когда на каждом шагу вальцгарды — сомнительное удовольствие. Поэтому я просто быстро шла, надеясь, что вызванный им лифт застрянет, а еще лучше — вместе с ним, и пока его будут вытаскивать, я отойду и смогу говорить нормально. Потому что, несмотря на все оставшееся за спиной, меня трясло. Сейчас еще сильнее, чем когда я только думала об этом клятом заседании, когда на него собиралась или когда бежала по коридорам, чтобы успеть.
Лифт не застрял, застрял Гроу. В смысле стоял на площадке под перекрестными взглядами вальцгардов, устроившихся у противоположной стены, и, разумеется, с видом, что ему глубоко начхать.
— Это, по-твоему, нормально? — спросила я. Сама понимала, что не самое удачное начало разговора, но остановиться уже не могла. — Нормально, что я должна бежать за тобой?
— Нет, Танни, это совершенно точно ненормально. — Он смотрел на меня, но не так, как раньше. Что-то неуловимо изменилось, и от этого скребло в груди, у самого сердца.
Я не хочу с ним ссориться.
Да что там, я просто хочу поехать с ним домой.
— Джерман, — сказала я уже гораздо спокойнее. — Нам надо поговорить.
— Это самая идиотская фраза, ты в курсе?
— Не знаю, идиотская она или нет…
— Я просил тебя остаться дома, Танни.
Что?!
— Я не осталась. Я здесь. Что теперь?
— Это я вижу. — Он подался вперед, шагнул ко мне вплотную, и меня окатило знакомым пламенем. — Вижу, что совершенно ничего не меняется. Ты решаешь — и ты делаешь, невзирая на последствия.
— Какие последствия?! — очень тихо спросила я, понимая, что отодвинутая в сторону дрожь возвращается снова. — С Ильеррской я накосячила? О’кей. Но я же это исправила, по крайней мере, сделала все, чтобы ее вернули. Что не так сейчас?
— Все.
— Все? — спросила я еще тише. — Все?! То есть, по-твоему, Мелору лучше казнить?!
— При чем здесь Мелора? — холодно поинтересовался Гроу.
Так холодно, что у меня сейчас не осталось никаких сомнений в том, что он северных кровей, пусть даже спрятанных очень глубоко в генетической цепочке.
— При том, что…
— «При том, что». — Он меня передразнил. — Тебе не приходило в голову, что я знаю о мире иртханов чуточку больше, чем ты? И что если я говорю «не лезь», значит, лезть не надо?
Да. Круто.
— Сидеть и к ноге, — сказала я. — Это мы уже проходили.
— Но не усвоили.
— Ты сейчас серьезно? — спросила я, глядя ему в глаза. — Вот это все просто потому, что я тебя не послушалась и приехала?
— На тему послушалась, — теперь Гроу цедил слова. — Ты в курсе, почему в армии строгая субординация? Потому что главнокомандующий принимает решение, исходя из собственного опыта и ответственности и потому что от действий остальных зависит исход ситуации.
— Мы не в армии, — выдохнула я. — Мы в отношениях. Тебе не кажется, что это немного другое?
— Не кажется. За теми дверями ты сделала то, что должна была, и сделаешь снова. Когда это понадобится Халлорану или твоей сестре.
От такого заявления я утратила дар речи. А когда обрела, выдохнула ему в лицо:
— Моя сестра тут ни при чем!
— Ну да, именно поэтому она не предупредила о том, что ждет Ярлис.
— При чем тут Ярлис?! — Я сжала кулаки так, что ногти вонзились в ладони. Стараясь не думать о том, что Леона правда мне не сказала, и о том, чтобы самой сейчас не ляпнуть чего-нибудь лишнего. — Мы говорим о нас. О тебе и обо мне.
— Не уверен, что о нас стоит говорить.
Это было слишком больно. Наверное, было бы больнее, если он ударил бы меня, и то не факт.
— А в чем ты уверен? — спросила я, сжимая кулаки еще сильнее. — Джерман, не отворачивайся от меня, пожалуйста. Не сейчас. Не закрывайся, давай вернемся домой и поговорим. Мне сейчас очень нужна твоя поддержка…
— Тебе? — Он не повысил голос, но меня обожгло и перетряхнуло. — Тебе нужна поддержка, Танни? Ты ничего не перепутала?!
Что я там говорила про «больно»?
— Что ты от меня хочешь?! — выдохнула ему в лицо. — Ты не хотел, чтобы я защищала тебя, и я просила за Мелору. Твоя таэрран останется при тебе, что тебе еще от меня нужно?!
Гроу не изменился в лице. Разве что зрачок на миг дернулся, но едва уловимо.
— В настоящий момент — чтобы ты оставила меня в покое.
Развернувшись, он шарахнул по панели лифта с такой силой, что чудом не расколошматил в пыль. Не расколошматил: видимо, когда здание Совета проектировали, рассчитывали на что-то подобное. Он шагнул в лифт так стремительно, что не оставил мне ни малейшей возможности что-либо сказать. Я смотрела, как кабина отсчитывает уровни, пока отсчет не прекратился.
— Танни.
Голос Леоны заставил меня обернуться.
Сестра стояла рядом со мной: такая вся идеальная, такая первая леди, что прям вот тошно.
— Почему ты мне не сказала про смертную казнь?
— Танни…
— Двадцать шесть лет. Ты знаешь меня двадцать шесть лет. — Теперь мне было уже плевать, что там и кто слышит, и плевать, как это выглядит со стороны. — Ты всегда меня прикрывала, стояла за меня горой. Ты стала мне матерью, сколько раз ты меня спасала — не перечесть. Что изменилось сейчас, Леона?! Почему все так?!
— Ты не понимаешь…
— Нет. Не понимаю. И никогда не пойму, — сказала я.
Наверное, мне было бы проще услышать, что она ничего про Мелору не знала, что Рэйнар щадил ее чувства, но на кой мне сдался очередной самообман? Развернувшись к лифту, как это мгновение назад сделал Гроу, я чуть было не повторила его маневр с панелью, но прежде чем успела отбить ладонь, Леона перехватила меня за запястье.
— Ты оказалась на границе двух миров, Танни, — сказала она, глядя мне в глаза. — Видит небо, я этого не хотела, но так случилось. Кто-то очень опасный, кто-то, кого мы пока не видим, поставил тебя в центр происходящего, и теперь от любого твоего слова и действия зависит очень многое. Ты можешь разрушить мир между людьми и иртханами или помочь нам его восстановить. Это ты понимаешь?
— Я понимаю, что ты должна была мне это сказать до заседания, Леа, — произнесла, отнимая руку. — У меня все.
— И что бы ты сделала, заранее зная о том, каков приговор Мелоры?
Вопрос остался без ответа, потому что я все-таки шагнула в лифт. Соседний с тем, который увез Гроу.
Который оказался прав.
Прав в том, что моя сестра хладнокровно спланировала и вывела меня на решение, которое я принимала под каждый рвущийся внутри меня нерв.
«И что бы ты сделала, заранее зная о том, каков приговор Мелоры?»
Не хочу.
Я не хочу думать об этом сейчас. Я вообще не хочу об этом думать.
Обратно я тоже шла через зал, по которому меня вел Тергран. Навигатор показывал более короткий путь, но мне было без разницы. Остановившись над фреской, я смотрела на оборот, изображенный внизу. Солнце уже сдвинулось, и сейчас это была просто картина без всякого огня и прочего.
— Ты поступила правильно, Танни.
Правильные слова от неправильного мужчины: подошедший Тергран остановился рядом.
— Наверное.
— Куда тебя отвезти?
Странное предложение. Учитывая то, что мне и ехать-то особо здесь некуда.
А в Зингсприде?
При мысли об этом сердце сжалось в орех, таким и осталось. Я смотрела на фреску до тех пор, пока молчание не зазвенело в ушах. Стараясь не думать о том, что Тергран рядом со мной тоже стараниями сестры и что все в этом городе — ее стараниями или близко к тому, оттолкнулась от перил и ответила:
— К Имери.
ГЛАВА 14
Теперь я могла любоваться городом, в котором жила, сколько душе угодно. В смысле сейчас, когда мы особо никуда не спешили, пейзажи мимо проносились уже не с такой скоростью. Мэйстон разрастался, как и любой современный город, но новые районы не вызывали во мне почти никаких чувств, в отличие от тех, где мне частенько доводилось бывать.
«Маунтин Молл» — сто двадцать этажей развлечений и магазинов, где мы с Имери шлялись с этажа на этаж, из примерочной в примерочную или зависали в просторных 3D-кинозалах. Мэйстонский парк, где мы с друзьями собирались все вместе и валялись на траве, а в конце этих пикниковых посиделок начинались споры, кто будет собирать одноразовую посуду и прочее. Через наш старый район мы не летели, потому что окраина осталась в стороне, но стоило мне увидеть Четвертый остров, захотелось попросить водителя развернуть флайс.
Здесь каждый клочок земли был пропитан воспоминаниями, связанными с Леоной. И с Миком, потому что ту неделю, что мы были вместе, зависали преимущественно здесь. Наверное, мне еще тогда надо было задуматься, что если парень, обладатель самой крутой тачки в школе и словно магнитом притягивающий внимание большинства девчонок, особо никуда тебя не вытаскивает (за редким исключением), он просто тебя стесняется. Хотя сомневаюсь, что дело было именно в этом. Не уверена, что Мик вообще чего-то стеснялся.
— Скоро будем на месте, — сказал Тергран.
— Ты так хорошо все помнишь?
— С Четвертым у меня связано много воспоминаний.
— Ну да, — сказала я. — Сложно забыть место, где тебя чуть не убили.
Впрочем, тут же добавила:
— Прости. Иногда во мне просыпается черный юмор.
— Он у всех иногда просыпается, — хмыкнул он.
У меня перед глазами снова встала картина: Леона возвращается домой поздно ночью после выступления в Ландстор-Холл. Мы цапаемся из-за того, что я все еще не в постели, серьезно так, а утром меня ждет завтрак, и хотя мне хочется вывалить его сестре на голову (с прощением у меня вообще туго), я сажусь и мрачно жую. Леона что-то говорит, и вот я уже понимаю, что просто не могу на нее злиться. Обычно она встает поздно после ночных смен, но сейчас поднялась, чтобы проводить меня в школу. Несмотря на то что под глазами круги, а говорит чуть тише, чем обычно, — у нее иногда бывало такое, когда надо поберечь голос. Я собираюсь в школу, и вот мы уже вместе хохочем над каким-то идиотизмом в юмористическом утреннем шоу «Проснись и вой».
Чтобы отвлечься от воспоминаний, чуть подаюсь вперед.
— Расскажи мне лучше, как так получилось, что ты меня встречал, если ушел в отставку.
— То, что я в отставке, еще не значит, что я не в курсе всех дел.
Мне хочется спросить, как Рэйнар его вообще отпустил после стольких лет, но я понимаю, что это лишнее.
— То есть ты выяснил, что я приезжаю, и…
— И решил тебя встретить, да.
— Но это служебный транспорт.
— А я злоупотребляю бывшим служебным положением.
У меня даже уголки губ дергаются слегка.
— Так и скажи, что просто захотел со мной встретиться, — фыркаю я.
— Вообще-то, Танни, это действительно так.
Неожиданный ответ.
Откинувшись на спинку, интересуюсь:
— Хотел посмотреть, что из меня выросло?
— Да.
Наверное, неловкость после своего заявления он почувствовал тоже, потому что в салоне стало тихо. Впрочем, даже если бы и не стало, мы уже прилетели: опустились на верхнюю парковку нашего дома, с которой топать до нашей квартиры было ближе всего.
— Спасибо, что подбросил, — сказала я и вышла из флайса поспешнее, чем рассчитывала.
— Танни, если я тебя чем-то обидел… — Тергран шагнул следом за мной.
— Да нет. — Я отмахнулась. — Просто у меня не совсем разговорное настроение. Сам понимаешь.
— Понимаю, — сказал он. — Номер водителя я оставил твоим сопровождающим, как только потребуется…
— Да, позвоним.
Наверное, это было не очень вежливо, но мне просто хотелось остаться одной. Еще на полпути к лифтам я поняла, что ехать к Имери было дурацкой идеей. Если Четвертый остров — скопище воспоминаний, то этот дом и подавно. Настроение у меня ухнуло ниже уровня подземки, и я с трудом справилась с желанием развернуться и позорно сбежать. Остановило только то, что бежать было особо некуда.
А Гроу, наверное, уже прошел обратный телепорт.
На этой мысли я отвесила себе пощечину и чуть ли не силой затолкала в лифт. Следом погрузились вальцгарды, и знакомой дружной компанией мы поднялись на нужный этаж. Вот и холл, в котором Мик зажимал меня у стены, в котором я ругалась страшными словами, потому что забыла дома ключи, а Леона умудрилась куда-то свалить и выключить телефон, где мы с Марром чуть не подрались из-за того, что он решил, будто мой шарф с помпонами — это игрушка.
Да, определенно ехать сюда было не самой лучшей идеей, но отступать было уже поздно, и я просто нажала кнопку звонка.
— Гар, я же тебе сто раз говорила: проверяй ключи! — рявкнула Имери, распахнув дверь.
Осеклась, замерла, глядя на меня, а потом так же резко эту дверь захлопнула. И тут же распахнула снова.
— Танни Ладэ, — язвительно протянула подруга, сложив руки на груди. — Что такого должно было случиться в твоей жизни, чтобы ты обо мне вспомнила?
За спиной мелькнул знакомый холл, где я когда-то скакала на одной ноге, потому что не получалось расшнуровать кроссовки, и тогда я сделала то, чего уж точно не собиралась делать. Проще говоря, разревелась.
— Ну, ты красотка. — Имери откровенно ухмыльнулась, зажевывая палочки с беконом огромной ложкой замороженного крема.
В ответ я запустила в нее скомканным сипроновым[1] платочком. Подруга ловко увернулась, а потом подвинула ко мне банку с кремом, из которой торчала вторая ложка. Мы сидели в ее спальне, точнее, теперь уже в их с Гарджером, которая когда-то принадлежала Леоне. Мою комнату они переделали под геймерскую: ее парень жить не мог без виртуальной реальности, и первое время я подкалывала подругу на тему, что она будет делать, если он оттуда не вернется.
В том, чтобы сидеть вот так на кровати и есть хрустящие палочки со вкусом бекона и замороженный крем, было нечто очень родное. Настолько родное, что даже сейчас, с опухшими от слез глазами я чувствовала себя несоизмеримо лучше.
— В общем, я рада, что ты восприняла мой совет насчет парня буквально и перешла к активным действиям.
— Угу. Только ничего хорошего из этого не получилось.
Имери покосилась на меня.
— У тебя сейчас соплями мозг забит, поэтому твой пессимизм мне понятен.
— Да ты что? — фыркнула я.
Поняла, что по поводу соплей она права, и потянулась за платочком, который в коробке оказался последним. Имери я рассказала все (начиная со своего устройства на главную роль, падения с балкона и заканчивая тем, что случилось сегодня). Знала, что она не спалит и что даже ее парню ничего из нашего разговора не станет известно. К тому моменту, когда я замолчала, во мне кончились и слезы и силы, а она посмотрела на меня и философски изрекла:
— Не знай я тебя так хорошо, Танни Ладэ, решила бы, что ты вешаешь мне на уши чешую, чтобы оправдаться и сохранить дружеские отношения.
Я посмотрела на нее сквозь пелену слез, пытаясь собрать мысли в кучу, а Имери добавила:
— Считай, что ты прощена.
После этого мы ржали минут пять и не могли остановиться. Потом Имери притащила снизу крем и палочки, и когда открывала крышку, ляпнула большой кусок замороженного крема на пол. Выдала такое, после чего мы продолжили хохотать до слез и только недавно относительно успокоились.
— Рассказываю, — произнесла Имери. — Твой парень сейчас в шоке от того, что случилось. Ему пять лет условно дали, спорим, ты бы тоже была в шоке.
Я выразительно подняла ложку с мороженым, и она кивнула.
— Поняла. Юмор неуместен. В общем, исходя из того, что я услышала, а услышала я немало, у вас первая семейная ссора.
— Че-го? — переспросила я.
— Семейная ссора. Это когда вы решаете жить вместе, потому что цветочки-букетики, ох-ах и трах-трах-трах, а потом выясняется, что эта скотина не может даже трусы бросить в корзину для белья, напрочь забывает о том, что вы договаривались сходить в кино, и берет билеты на матч с друзьями, а ты сидишь как дура с оплаченной бронью, заказанным на вечер столиком в ресторане и готова голову ему открутить.
— Не знаю, можно ли эту ситуацию приравнять к билетам на матч…
— Мофно, — сказала Имери с набитым ртом. — Знаешь почему? Потому что это называется притирка. Вы узнаете друг друга, вы драконитесь, потому что он любит быстро и когда ты мордой в подушку, а ты — когда медленно и с предварительными ласками.
Я запустила в нее подушкой, попала в плечо.
В ответ в меня прилетело крышкой от замороженного крема.
— Им, это серьезно.
— Разумеется, это серьезно, — невозмутимо отозвалась подруга. — Отношения — это вообще серьезно, ты не знала?
Ответить я не успела, потому что мобильник Имери взорвался какой-то очешуительно красивой и откуда-то знакомой мне музыкой.
- Звезды падают в небо.
- Я стою на краю.
- И, раскинув над пропастью руки, как крылья,
- Для тебя я сейчас
- Эту песню…[2]
— Да, Гар? — Голос Сибриллы перебил голос моей подруги и вытряхнул из состояния среднестатистического очешуения. — Хлеба на тосты, салат еще можно. О! И пару литров шипучки с литтоновым вкусом.
Имери нажала отбой и выразительно на меня посмотрела.
— Ну, что я говорила? Здоровый мужик звонит мне из магазина и спрашивает, что купить! А ты говоришь…
— Откуда у тебя эта песня? — спросила я.
— В смысле?
— Мелодия на смартфоне.
— Скачала. — Имери даже жевать перестала. — Она пару дней назад вышла, ее сейчас везде крутят. Ты и это умудрилась проспать, что ли? Это же Сибрилла Ритхарсон!
Да, я знаю, кто это. Про Сибриллу я как-то забыла упомянуть. Выражаясь терминами со съемочной площадки, «вырезала» этот момент из экранной версии.
— Угу, — сказала я.
— Так, на чем мы там остановились?
— На том, что отношения — это серьезно.
— Точно! — Подруга кивнула и ссыпала себе в рот целую горсть палочек. — Так фот. Отношения — это и правда серьезно, и тот факт, что у тебя их никогда не было…
Я потянулась за второй подушкой, но в меня прилетело первой.
— Тебя не оправдывает. Надо понимать, что вы будете цапаться. Иногда серьезно. Иногда будет очень больно, но главное — это то, что внутри. Где-то здесь, хотя я не сильна в анатомии.
Имери ткнула меня примерно в область сердца.
— Помнишь, что ты меня спросила, когда я тебя набрала?
Кивнула, и подруга вытянула вперед руку, показывая колечко.
— В общем, встречный вопрос, Танни Ладэ. Ты его любишь?
— Да.
— Так вали в свой Зингсприд и скажи ему об этом.
— Он сказал, чтобы я оставила его в покое.
— Разумеется, он так сказал! Мужики, как дети. Ты пообещала ему машинку, а потом подарила ее этой… Мелоре.
— С тобой вообще можно серьезно разговаривать?
— Я серьезна как никогда, — фыркнула Имери. — А ты превратилась в зануду. Не исключено, что это последствия любовной лихорадки, потому что от нее разжижаются мозги. Добавь сюда сопли и получишь результат.
За что люблю Имери — это за то, что ее стараниями на любую, даже самую большую, задницу без смеха смотреть не получается.
— Не уверена, что именно это он хочет сейчас услышать.
— Именно это он хочет сейчас услышать! Все это хотят услышать: от трепетной школьницы до сурового иртхана в сексуально расстегнутой рубашке.
Я закатила глаза.
— Да-да, и все твои отмазки — это потому, что кое-кто трусливый наблий хвостик.
— Сама ты наблий хвостик.
— Иногда тот еще. Знаешь, как меня колбасило, когда Гар сделал мне предложение?
— Да уж помню, — ухмыльнулась я. — Звонит мне такая и говорит: «О, Танни, что мне делать, что мне делать?!»
Имери вскинула руку.
— Узнаю Танни Ладэ! Дай пять!
От удара в ладонь плеснуло силой, а еще уверенностью. Той, что почти меня оставила, когда я перешагнула порог.
— Так, значит, сейчас мы с тобой смотрим рейсы в Зингсприд, ты звонишь своему водителю…
Внизу что-то упало, раздался грохот и какой-то крик, больше напоминающий не то вопль подстреленного набла, не то боевой клич. Мы с Имери снялись с места одновременно и ломанулись из комнаты, где на лестнице нам представилась совершенно потрясающая картина: один из вальцгардов удерживал Гара с покрасневшим лицом и вывернутыми за спиной руками, на полу валялось нечто, напоминающее выломанный руль от хтайса.[3]
— Танни?! — взвыл Гар.
— Простите, эсса Ладэ, — немного смущенно произнес вальцгард. — Он бросился на нас с этим.
Я плотно сжала губы, но, видимо, напряжение окончательно меня отпустило, потому что я сначала сдавленно фыркнула, а потом расхохоталась. В голос.
— А если ты еще раз вздумаешь игнорировать мои сообщения, — заявила Имери, — я приеду к тебе в Зингсприд с этой штуковиной…
И она выразительно замахнулась на меня воображаемым рулем от хтайса.
— Ха-ха, — мрачно произнес Гар. — Очень смешно.
— Мой геро-о-ой.
— Что я, по-твоему, должен был подумать, когда вернулся домой и обнаружил, что у нас в квартире два незнакомых мужика и тишина?
— Ну, не знаю… что у нас в гостях Танни с охраной?
— Да! Определенно. Именно это.
— Ребят, может, хватит? — спросила я. — Я больше не могу ржать, а мне еще через телепорт идти.
Мы все-таки успели на вечерний рейс, и сейчас устроились в общем зале ожидания вместе с вальцгардами. Сказать, что на нас смотрели — значит, ничего не сказать, потому что обычно в общем зале не сидят те, кто ходит с охраной.
— Да я теперь всю жизнь это вспоминать буду, — фыркнула подруга.
— А я тебе это припомню, когда вернемся домой. — Он так выразительно на нее посмотрел, что даже мне стало жарко.
— Объявляется выход на рейс MZ-315, — донеслось из динамиков. — Всех пассажиров просим пройти к терминалу 145.
— О, твой. — Имери вздохнула, а потом так обняла, что чудом не выдавила меня из меня. — Тан, серьезно, не пропадай.
— Серьезно, — сказала я, — не пропаду. И вообще скоро приеду, или вы приезжайте. Дико соскучилась по нашим посиделкам.
— Ларрка ты драная, — с нежностью произнесла Имери и добавила: — В следующий раз твоя отмазка с телефонами не прокатит.
— У меня правда сдох телефон!
— А потом тебе подарили три. Давай вали уже! А то я никуда тебя не отпущу.
Мы еще раз крепко с ней обнялись, потом с Гаром, а затем вместе с вальцгардами направились к указанному терминалу. Я все-таки оглянулись: Имери с будущим мужем стояла в обнимку, его рука на ее талии, и мне почему-то стало дико грустно. Показалось, что целая эпоха остается за спиной, в том числе и наши с Им девчачьи посиделки, и наши с Леоной теплые отношения. Я сестре не звонила, она мне тоже, и, судя по тому, что вальцгарды не сопротивлялись, нам было дозволено идти общим переходом.