Клинсмер Шарапов Кирилл

– Стрелять умеешь? – продолжил свой допрос Виктор.

– Да, – ответил Дима.

– Справка о здоровье?

– Вот, – Дима протянул сержанту сложенный вчетверо лист.

Какое-то время тот пристально изучал его, наконец вернул владельцу.

– Годишься, – вынес свой вердикт Витя, – иди к двери и жди меня там. – Проводив Диму глазами, он направился вдоль очереди, выдергивая из нее то одного человека, то другого, но всех отправлял обратно. – Ты, – его палец уперся мне в грудь.– Стрелять умеешь?

– Да, – негромко отозвался я.

– Звать как, где живешь?

Я назвал имя и адрес.

– Справка о здоровье имеется?

Я протянул сложенный пополам лист. Виктор быстро пробежался по содержимому глазами и вернул мне.

– Хорошо, иди за мной, – кивнул он в сторону дверей и, крутанувшись на каблуках, направился к выходу.

В это время дверь распахнулась и в нее влетел мой недавний противник. На побитой роже было написано только одно слово – «смерть».

– Убью, – зарычал он и, не замечая сержанта, который схватился за кобуру со Стечкиным, бросился на меня.

Решение пришлось принимать мгновенно: шаг в бок, пропускаю разъяренную громадину мимо себя, ставлю подножку и, когда тело Никиты начало падать, добиваю кулаком в затылок. Мой противник рухнул, как подкошенный, и больше не шевелился. Один из зевак, стоящих в очереди, осторожно, бочком подошел и потрогал пульс.

– Мертв, – искоса глядя на меня, заявил он.

Все замерли, Витька стоит с пистолетом в руке, держа на прицеле зал, искоса поглядывая на меня, охранник биржи смотрит на тело, валяющееся на полу, туда же смотрят и остальные.

– Что происходит? – спросил Виктор, подходя к охраннику.

Тот что-то не очень громко сказал, Витька оглянулся, посмотрел на меня, на тело, лежащие на полу, затем на охранника. Потом развернулся и направился к дверям, махнув рукой, мол, пошли, чего встали. Мы с Димой переглянулись и направились следом. В дверях, пропустив нас мимо себя, Виктор обернулся к охраннику:

– Прибери здесь, – сказал он, – об остальном не беспокойся, я все улажу.

Тот козырнул и указал на тело двум ближайшим работягам. Те кинулись исполнять приказание. Двери закрылись, и дальнейшего я не видел.

– Нормально ты его, Влас, свалил, – проходя мимо меня сказал сержант, – если бы я знал, что ты так можешь, еще вчера отвел бы тебя в отдел.

– Вы знакомы? – шепотом спросил Дима, пристраиваясь справа от меня.

– Ну да, вчера познакомились, и Виктор, – я кивнул на идущего впереди сержанта, – посоветовал прийти сюда.

– Так вот про какую приличную работу ты говорил, – еще тише сказал мой новый знакомый, – ты знал, что витязи будут набирать людей?

Я кивнул и задумался о произошедшем. «Только что я убил человека и не испытываю по этому поводу никаких угрызений. А может, я просто не помню, может, мне и раньше приходилось убивать? Тогда чем я занимался в прошлой жизни? Определенно я немного владею рукопашным боем, но этому можно научиться в любой секции, я же с легкостью вырубил этого парня. Может, я еще чего умею, только не помню об этом?».

– Садитесь назад, – раздался рядом со мной голос Виктора.

Я оглянулся, мы уже вышли на улицу и идем к покрашенной в камуфляжный цвет «Ниве» – салон на четыре места, сзади небольшой открытый кузов, на специальном столбе наварен станок для ПК. Пулемета там сейчас нет, но это точно станок для ПК. Рядом с машиной стоит капитан и рассматривает нас.

– Ничего, – сказал он, указывая на Диму. – А вот этот, так себе, – его колючий взгляд скользнул по мне и перешел на Виктора.

– Между прочим, – заметил мой знакомый, – «этот так себе», только что одним ударом убил мужика тяжелее его килограмм на двадцать.

– Ну-ка, поподробней, – сказал капитан, разглядывая меня с нарастающим интересом.

Выслушав Виктора, он посмотрел на меня.

– Это правда?

– Ну, только часть, – ответил я, пожимая плечами.

– Он вырубил его дважды, – вступился за меня Дима, – один раз на улице перед открытием, второй – в зале. Никита, покойник, местный заводила, обычно приставал к новичкам. Сегодня был первый раз когда его кто-то смог свалить. Еще когда биржа закрыта была, он набросился на Власа с кулаками, а тот его положил. Видать, не смог Никита забыть обиды.

– Интересно, – сказал капитан. – Служил раньше?

– Не помню! – ответил я.

– То есть, как не помнишь? – удивился капитан.

– Да я только вчера из больницы вышел, – начал рассказывать я, – девять лет в коме пролежал, о прошлой жизни лишь обрывочные воспоминания.

– Н-да, – только и смог выдавить из себя капитан и уселся вперед на место пассажира. – А вы чего встали? – обратился к нам Виктор. – Я же сказал, назад садитесь. – И, хлопнув дверью, уселся за руль.

Глава 2

Отделом оказалось крепкое двухэтажное здание, бывшее раньше магазином. Некогда большие окна заложены кирпичом. У входа врыт в землю старый БТР, по виду у него на ходу осталась только одна вещь – башня с пулеметом КПВТ калибра 14,5 мм. Корпус же был разворочен взрывом.

Загнав машину во двор, Виктор повернулся к нам.

– Сейчас оформим ваши документы, а потом отправим на базу, неделя подготовки и, если вы ее выдержите, добро пожаловать в отряд. Вопросы?

– Господин сержант, у меня вопрос, – подал голос Дима.

– Да?

– Из отделения можно будет позвонить, предупредить жену, а то волноваться станет.

– Конечно, – ответил Виктор, выходя из машины, – вы же не арестованы.

Через час миловидная девушка, из гражданских, закончила подшивать наши дела, поставила нас на довольствие и пожелала удачи. На тренировочную базу нас вез Сергей.

– Ну, что я тебе вчера говорил? – сбавив скорость возле очередной ямы, сказал он мне. – Все получилось, ты почти в отряде, к тому же сумел отличится, укатав того борова.

– Серега… Не возражаешь, если я так тебя называть буду?

– Не вопрос, – отозвался наш водила, прибавляя скорость на более-менее ровном отрезке дороги.

– Так вот, Серега, я не хотел его убивать, просто, наверно, попал в нужную точку и все. Но убивать не хотел.

– Да ладно, я тебя что, обвиняю? – улыбнулся он. – Убил и убил, к тому же я так понял, ты был в своих правах.

База располагалась в районе «холодильника», там когда-то был хладокомбинат, отсюда и название. Громадный сектор, заполненный огромным количеством разнообразных складов. И когда показался бетонный забор, я успел насладиться разбитыми дорогами и безрадостными пейзажами руин, в которые превратились дома, стоящие прямо на окраине города. Сергей подъехал к массивным металлическим воротам и дважды просигналил. С минуту ничего не происходило, потом в воротах открылась небольшая дверца, из которой появились парни с автоматами наперевес. Увидев за рулем Сергея, один из них улыбнулся и махнул рукой, мол, все в порядке – свои. Его сопровождающие опустили оружие, а ворота поползли в сторону. Базой оказалась территория огромного склада, вдалеке виднелась полоса препятствий, метрах в ста от ворот стояли два длинных одноэтажных здания.

– Тир, казарма, дальше полоса препятствий и тренировочный зал – указал Серега. – Поехали, сдам вас начальнику.

Начальником оказался немолодой мужик невысокого роста с нашивками майора.

Переговорив с ним, Сергей пожелал нам удачи, сказал, что звать нашего командира Виктором Петровичем, и укатил.

– Ну что, давайте знакомиться? – спросил майор, подходя к нам. – Звать меня будете Виктором Петровичем, или господин майор. Распорядок дня у вас жесткий: подъем в пять утра, полоса препятствий, затем рукопашный бой, дальше тир, после теоретические занятия по праву и нескольким другим дисциплинам. После семи – свободное время, занимайтесь, чем хотите, но сами понимаете, с территории базы ни ногой. Драк не устраивать. За нарушение дисциплины вас ждут плети. Кто из вас Влас Комов?

– Я, господин майор.

– Ваша койка номер тринадцать. А вы Дмитрий Чубаров?

– Так точно, господин майор, – вытягиваясь в струнку, отчеканил Димка.

– А ваша койка двенадцатая. Зайдите на склад и получите камуфляж. Вопросы?

– Да нет, – пожал я плечами, – вроде все ясно. Хотя, пожалуй, один все-таки есть, как насчет еды?

– Все просто, в конце казармы дверь, там есть небольшая столовая, завтрак пятнадцать минут шестого, обед в час, ужин в восемь.

– Спасибо, Виктор Петрович.

– Не за что. Сегодня силовых у вас не будет, так что после обеда жду вас на теоретических, это с другой стороны казармы, класс рядом со складом. А теперь – марш за камуфляжем.

Через двадцать минут мы с Димкой переодетые в новенький камуфляж и берцы направились в столовую. Обитые жестью столы, алюминиевые миски с супом из тушенки, на второе макароны.

– Ну что, Влас, по-моему жить можно, – облизнув ложку, сказал Димка.

– Да ничего, – отозвался я, беря стакан с чаем, – кормят, поят, вроде нормально.

– Нормально, – усмехнулся мой напарник, – ты бы видел, что приходилось после эпидемии жрать, мне тогда лет восемнадцать было, так вот, мы с друзьями кошек с голубями ели, а тут тушенка – пища богов. Тебе повезло, что в больнице провалялся, – сказал он после небольшой паузы. – Кома, конечно, не самое приятное, но ты не видел того, что творилось на улицах. Ежедневно из города трупы вывозили, пять-шесть машин, в самый пик эпидемии в день умирало больше тысячи человек. Иду как-то по улице, впереди меня мужик топает, и вдруг просто берет и падает. И таких знаешь сколько было?

– Ты серьезно?

– Да чтоб мне гриппом этим заразиться, – отозвался Димка. – А потом гражданская началась. Город просто взорвался, везде вооруженные люди, стрельба, взрывы. Все против всех. Аптечные склады, которые охраняли вояки, толпа просто смела. Прежде всего хватали антибиотики и наркоту, потом пришла очередь оружейных складов в военном городке и мотострелковой части, расквартированной в районе «Доброго». Менты еще раньше перешли на сторону бунтовщиков, а вояки выполняли приказы из Москвы. Оно и понятно, менты-то местные, у них в городе жены, дети, родня, а у вояк никого, все срочники или контрактники.

– А потом? – спросил я.

– А спустя несколько месяцев Аркадиев, ну главарь самый сильной группировки, объявил себя князем, а Владимирскую область отдельным княжеством. Мы были первыми. Москва с такой постановкой вопроса не согласилась и бросила против нас дивизию. Бои шли страшные. Нижняя Дуброва, как район, просто перестала существовать, до Буревестника сплошные руины. Да что говорить? Ты и сам видел, когда сюда ехал. Нас, конечно бы, задавили, но в это время восстала Тула, да и в самой Москве начались беспорядки, так что нас оставили в покое. Вот так и живем. А год спустя в город из Коврова эвакуировали завод имени Дегтярева, его разместили на бывшем тракторном заводе, а частью на «Автоприборе». Мы теперь почти что монополисты по производству оружия и багги. Нам еще повезло, в княжестве от вояк осталось много танков и БМП, часть, конечно, потеряли, но остальные пока что на ходу. Все, хватит, пошли к майору, еще успеем поговорить.

Первое занятие по теории права меня просто шокировало. Я-то все думал, как за неделю можно объяснить кучу законов? Да просто: основных законов осталось всего тринадцать, система преступления и наказания была упрощена до предела и укладывалась в пятидесятистраничную брошюру.

– Вор, убийца, насильник, пойманный на месте преступления, должен быть расстрелян на месте.

– Офигеть, – только и смог сказать я, услышав от майора эту фразу.

Дальше веселее. Дружинники князя имели право стрелять на поражение в случае малейших подозрений. За нарушение комендантского часа можно схлопотать пулю или загреметь на исправительные работы, здесь все зависело от дружинника, проводящего задержание. По сути дела закон чистая условность, городом правила банда. Когда ей было выгодно соблюдение законности, она их соблюдала, а на нет – и суда нет. Но несмотря на такой закон, порядок в городе был железный. Как же прав человек, который сказал, что «только в тоталитарном государстве девушка может пересечь город из конца в конец ночью, не боясь при этом быть изнасилованной». Также в княжестве проводились публичные наказания, все их называли просто «плети». На главной площади города, некогда носившей гордое название «Соборная», каждую субботу в десять часов утра проводилось наказание людей за незначительные проступки. К таким относилось мелкое воровство, драки в людных местах, неподобающее поведение, употребление наркотиков, хроническое пьянство. По словам майора подобные наказания люди запоминали намного сильнее, нежели штрафы, увещевания и прочую психологическую бредятину. К тому же следы, оставленные плетью, не проходили бесследно, оставляя на спине толстые шрамы, которые после наказания портили личное дело человека, навсегда запрещая ему занимать ответственные посты, владеть оружием, водит машину.

– Вот вам для статистики, – сказал майор, бросая на стол несколько листов.

Взяв бумагу и вчитавшись в содержимое, я слегка обалдел. За прошлый год по Владимиру было зарегистрировано восемнадцать изнасилований, причем восемь групповых, все преступники понесли заслуженное наказание, всего тридцать шесть человек. Двадцать одно ограбление, преступники казнены. Краж – сорок две, нераскрыто четыре. Преступники осуждены. Убийств семьдесят одно, все преступники осуждены, и т.д. Преступники осуждены, преступники осуждены…

«Преступники осуждены», – вертелось в моей голове. В российских городах о такой статистике в начале двадцать первого века милиция могла только мечтать. Ради интереса я даже попробовал подискутировать с майором. Оказывается, Серега предупредил обо мне, и Виктор Петрович разъяснял для меня, как для малого ребенка. Хотя о этих законах знали даже малые дети.

– Пойми, – сказал он в конце нашей небольшой дискуссии, – эти законы – следствие на ситуацию. То, что здесь творилось в две тысячи седьмом, описать просто невозможно, бумага не вытерпит. Князь нашел самое лучшее средство борьбы – страх. Пока преступники боятся, княжество существует.

– Но ведь могут пострадать невиновные, – возразил я, – ведь разбираются не следователи, а такие, как я, и прямо на месте.

– Да, – кивнул он, – твое слово – закон, но если ты будешь поступать по правде, то одним честным человеком станет больше. Беспредельщики у нас не задерживаются, их казнят свои же.

– Вы серьезно?

– Абсолютно, – сказал он, – последняя страница, посмотри предпоследний абзац.

Я взял листы: «….за превышение полномочий казнено тридцать два человека: восемнадцать рядовых, двенадцать младших офицеров (от лейтенанта до капитана), один подполковник и один полковник…». Видя, что я прочитал, майор на последок заметил:

– Запомни, если ты будешь действовать по закону, то на одного хорошего дружинника будет больше, а если нет – угодишь в этот список, и я буду рассказывать о тебе другим парням, что займут твое место. А сейчас поговорим о «Витязе». Во Владимирском княжестве несколько подразделений и у каждого свои функции. В каком-то смысле «Витязь» уникален. Основной его задачей является сопровождение автокараванов, его привлекают для патрулирования княжества и поддержания порядка в городе. Но все же основное время вы будете проводить в дороге. А там закон один – стреляй во все, что движется, иначе домой вернешься в кузове грузовика. Если в городе относительно тихо, то на трассах только за полгода было больше ста нападений. Те ребята, вместо которых вы сюда пришли, подорвались на фугасе километрах в ста от Владимира. Я их тоже обучал, да, видать, плохо они меня слушали. В основном на трассе вас ждут фугасы и стрелковые дуэли. У бандитов нет ничего тяжелее калашей, но дважды было зафиксировано применение тяжелой бронетехники. Так что, там надо глядеть в оба. А теперь отправляйтесь в тир, посмотрим, чего вы стоите. Оружие-то в руках держали?

– Я – да? – сказал Димка, поднимаясь и направляясь к двери.

– А ты? – спросил майор.

– Не помню, может быть.

– Ладно, – задумчиво сказал Виктор Петрович, – сейчас проверим. Знаешь, невозможно забыть три вещи: как трахаться, кататься на велосипеде и стрелять – это уже не в голове, это в крови.

Тир на базе был просто шикарный, около двухсот метров в длину, с оборудованными по высшему разряду огневыми рубежами и собственным оружейным складом. В нем пахло порохом и ружейной смазкой. Мне показалось, что все это уже со мной происходило. Но память упорно отказывалась сообщать, где и когда. Оставалось надеяться, что рано или поздно я вспомню.

– Андрюха, хватит дрыхнуть, – крикнул майор, подходя к пуленепробиваемому стеклу, за которым на обычном канцелярском столе спал высокий жилистый парень в натовском комке.

– Петрович!? – полу утвердительно, полу вопросительно и слегка обвинительно сказал он. – Ну чего тебя принесло? Только что ребята из «Легиона» отстрелялись, дай поспать.

– Ночью спать надо, – сказал майор тоном, не терпящим возражений, – а то взяли привычку по как стемнеет шарахаться по борделям. Ночью гуляем, а днем спим. Давай, принимай новичков. Выдай им полный комплект: «Макаровы», «Стечкины», «бизоны», калаши, патронов тоже не жалей.

– Ладно, забирайте, – и он начал выкладывать на стойку весь требуемый арсенал. – Да наушники надеть не забудьте, – крикнул он вдогонку и, надев свои персональные, загрузил в программу компа голографические мишени. – Все, можете начинать.

– Дмитрий, ты первый, – приказал майор, кивая на огневой рубеж, – дистанция двадцать метров, возьми Макаров.

– Слушаюсь, – по военному гаркнул Димка и, схватив пистолет, передернул затвор. – Готов, – доложил он.

– Начали, – скомандовал Петрович.

Выстрелы разорвали тишину тира, как гром майский вечер. Димка стрелял с двух рук, стараясь удержать непослушный пистолет.

– Стрельбу закончил, – доложил он, опустошив обойму.

– Пятьдесят четыре процента, – крикнул Андрей, – три в туловище, один в голову, остальное мимо.

– Приемлемо, – кивнул майор, – я видал и хуже. Влас, твоя очередь.

Я неуверенно подошел к столу, на котором были разложены смертоносные машинки. Взяв в руки Макаров, неожиданно ощутил знакомую тяжесть, как будто в руках лежало что-то родное, но давно забытое. Пройдя к рубежу, глянул на голографический профиль человека. Такое ощущение, что я это уже видел, а возможно и делал, вот только где и когда? Передернув затвор, опустил руку с пистолетом вниз.

– Готов, – крикнул я.

– Начали, – раздалась знакомая до боли команда.

Рывком поднимаю пистолет на уровень глаз и молниеносно выпускаю весь магазин, три пули в тело, три в голову, одна в правую руку, одна в левую. Неожиданно включившиеся внутренние часы, подсказали три и две десятых секунды. «Не так уж и плохо», – сказал я сам себе и повернулся к майору. Тот выглядел немного ошарашенным.

– Не помнишь, говоришь? – улыбнулся он. – А вот руки помнят.

– Девяносто восемь процентов, – крикнул Андрей, заинтересовано глядя на меня из-за стекла. – Все смертельны, кроме тех, что по конечностям, последняя пуля чиркашом руку задела.

– Не беда, главное зацепить силуэт, – довольно сказал Виктор Петрович. – А с чем еще можешь?

– Не знаю, – пожимая плечами, ответил я.

– Ну-ну, – отозвался он, – возьми-ка Стечкин.

Взяв оружие, я сразу вспомнил все его достоинства и недостатки, словно в книге прочел: большая емкость магазина, высокая скорострельность, стрельба короткими очередями; правда при этом многовато недостатков: большой вес, малая мощность патрона, невозможно держать двумя руками.

– Мишень на отметке тридцати метров, – услышал я голос Андрея.

«Ну, тридцатник, так тридцатник», – подумал я и нажал на спуск. Руку тряхнуло, потом еще раз и еще.

– Стрельбу закончил, – опуская оружие, сказал я.

– Семьдесят один процент, – присвистнув, произнес хозяин тира. – Петрович, где ты откопал это сокровище? У нас даже лучшие стрелки из Стечкина больше пятидесяти шести не выбивают, тем более очередями.

– Он сам пришел, – отозвался Петрович, глядя на меня.

Его взгляд красноречиво говорил – а что ты еще можешь?

Я прошелся вдоль стола с оружием и взял «Бизон», маленький и очень аккуратный пистолет-пулемет, сделанный на основе и из деталей Ак-74У под патрон от ПМ. Было еще несколько модификаций, например, под патрон 7,62 от ТТ и под 9х19 "Parabellum", они и помощнее и по точности превосходят вариант под ПМовский патрон, но придется стрелять из того, что дали.

Подойдя к стенду я изготовился к стрельбе, определив расстояние на глазок, всего метров сорок. Я расстрелял первый магазин на вскидку, второй от бедра.

– Ни хрена себе, – выплывая из шока, сказал Андрей, – первый магазин семьдесят девять процентов, второй – шестьдесят четыре. Я такого еще не видел.

– А Калашников? – спросил меня майор.

– Восемьдесят пять на расстоянии до ста метров и шестьдесят пять процентов до ста сорока – назвал я всплывшие в голове цифры.

– Быть не может! – не поверил Андрей.

– В какой кабинке мишень в ста метрах? – спросил я, беря в руки АК-103 калибра 7,62.

– В третьей, – отозвался хозяин стрелкового рая.

Я быстро подошел к названому рубежу и в течение нескольких секунд расстрелял магазин.

– Восемьдесят четыре, – еле вымолвил офигевший от представления Андрей. – Парень, тебе здесь делать нечего.

– А мне тут нравится, – отозвался я.

– Дима, твоя очередь, – указывая на кабинки, сказал Виктор Петрович. – Программа та же. Только повторить не пытайся, не выйдет, стреляй, как можешь.

Дальше я не совался, отошел к стене и присел. Мысли в голове летали со скоростью километров триста в секунду и не давали ухватить себя за хвост. Откуда я все это знаю? Ведь я не помню, как учился или служил, не помню, чем занимался, а тут сходу показал прекрасный результат. Да, майор был прав, это, как на велосипеде, сел и поехал. Остается узнать, кто я.

– Ты идешь? – тронув меня за плечо, спросил Дима.

– Иду, конечно, на сегодня все или еще что будет? – поднимаясь, спросил я.

– Нет, майор сказал отдыхать, а завтра с утра силовая, потом у меня тир, а у тебя свободное время. Делай, что хочешь.

Свободное время в лагере коротали просто: телевизор да карты. Войдя в казарму я слегка опешил. Я и не думал, что в лагере сейчас находится столько народу: пятеро крепких парней, сидя за столом, играют в дурака на сигареты, еще человек десять валяются на кроватях – кто читает, кто смотрит телевизор. Подойдя к своей койке, я обнаружил, что она занята небритым типом уголовной наружности.

– Прости, но ты занял мою кровать, – спокойно сказал я, бросая куртку на спинку и поворачиваясь к парню.

– А мне по х…ю, – не глядя на меня, отозвалась харя, уставившись в телевизор.

Я, обернувшись, взглянул на Димку.

– Похоже, очередной Никита, – констатировал я понятный только Димке факт.

– Идиот, – подтвердил он, направляясь к своей койке.

– Вот что, давай уматывай с моей кровати, – повернувшись к хаму, сказал я.

– А то, что ты сделаешь, витязь? – презрительно посмотрев на меня, ответил парень. – Своих позовешь? Так вас здесь всего двое. Короче, сиди, не выпендривайся, и может, я забуду твое непочтение к «Легионеру». Ну, а если надумаешь качать права, то тебе будет больно.

– Прости, – вежливо сказал я, – а делать больно будешь только ты или все ваши легионеры? – Краем глаза я заметил, как напряглись парни с нашивками «Легион», а Димка отошел к стене, чтобы со спины не достали.

– Да я тебя пополам сломаю! – зарычала харя, вскакивая с кровати и вставая в боевую стойку. Его дружки тоже повскакивали со своих мест, но пока никаких активных действий не предпринимали.

«Кикбоксер», – оценил я своего противника. Не говоря ни слова «харя», как я его окрестил для себя, пошла в атаку, активно работая руками и ногами, насколько ему позволяло пространство казармы, заставленное койками, тумбочками и прочей мебелью. Он был достаточно сильным бойцом, но его захлестнул гнев, а в бою он плохой советчик. Дважды пропустив удар, я оказывался на полу, а у «хари» были разбиты губы, сломан нос и рассечена бровь. И тут на нас навалились, моего противника скрутили дружки, меня же, рвущегося в бой, оттащил Димка.

– Хватит! – заорал он мне прямо в ухо.

Я остановился, опустив руки, враждебно глядя на легионеров. Старший из них с нашивками сержанта подошел ко мне.

– Добро пожаловать в нашу компанию, витязь, – довольно дружелюбно сказал он.

– А я и не напрашивался, – довольно грубо ответил я, возвращая в вертикальное положение опрокинутую тумбочку.

– Да ладно тебе. Ну повздорил с Темкой, подумаешь, до боя с тобой он считался непобедимым, а вы почти на равных дрались. Он у нас буйный, в детстве мама не научила хорошим манерам, вот и нарывается постоянно. А то, что сразу не прекратили, так от интереса, как бы это сказать – профессиональное соперничество. Ну так что, мир?

– Да ладно, чего уж там, – улыбнувшись и крепко пожав протянутую руку, отозвался я.

– Тогда прошу к нам, – он указал на стол, за которым играли в карты. – Меня зовут Тарасом, но лучше называй Хлыстом.

– Влас, – представился я, – а это Димка, мой товарищ.

– Очень приятно, – улыбнулся Хлыст и указал на карты. – Ну, так вы присоединяетесь?

– Я не против, – подал голос Димка. – Влас, ты как?

– Я пас, пойду, схожу в душ, а потом в столовую.

– Когда есть пойдешь, меня позови, – крикнул мне в след Димка, подсаживаясь к игрокам.

Вечером в пищеблоке собралось все население тренировочного лагеря. За отдельным столом сидел Виктор Петрович с Андреем и двумя еще незнакомыми мне офицерами. Отдельно от них ужинали охранники, которые несли постоянную вахту у ворот и по периметру. Мы же с Димкой присоединились к легионерам. Меню было то же, что и за обедом: суп из тушенки и макароны с той же тушенкой.

– Петрович, – позвал Хлыст майора, – ты бы хоть рацион сменил, а то мы уже четыре дня здесь, а все одно и тоже.

– Скидывайтесь, – отозвался майор, – и уже завтра на ваших столах будет шашлык, борщ, люля-кебаб и прочие деликатесы. А если действительно надумаете сброситься деньгами, Стасу отдайте.

– Хлыст, а Стас это кто? – спросил я.

– Повар ихний, но уж лучше тушенку жрать, чем ему деньги отдавать, мне как-то не хочется питаться шашлыком из сабачатины.

– Понятно, – улыбнулся я. – А эти рядом с майором кто?

– Тот, – он кивнул в сторону крепкого бородатого мужика, – силовой заведует, полосой препятствий и прочими спорт тренажерами, звать Вадимом, а второй ходячая легенда, Сашка, по кличке Шпала. Рукопашник от бога, умет качать маятник, способен голыми руками справится со всеми нами и даже не запыхаться.

– Ты серьезно? – не поверил я. – Нас же больше двух десятков.

– Влас, я тебе реально говорю, завтра сам все увидишь, – улыбнулся командир легионеров. – После его занятий хочется лежать несколько суток и не вставать.

– Хлыст, – перегнувшись через стол, позвал Димка, – а что такое маятник?

– Эх ты, деревня, – улыбнулся сержант. – Маятник – это когда человек может спокойно уворачиваться от пуль, даже при интенсивном огне из двух калашей. А некоторые из них, – и он бросил взгляд на Сашку, – способны спокойно гулять под дулами и трех автоматов.

– Так не бывает, – не поверил мой кореш.

– Бывает, витязь, бывает, – улыбнулся Хлыст, – только способны на это единицы. Мне рассказывали, что как-то на спор Сашка прогулялся под огнем двух калашей и одного ПК. Правда, пьяный был. Но человек, который мне рассказывал, клялся, что тот спокойно шел прямо навстречу стрелкам и сократил дистанцию с пятидесяти метров до двадцати трех.

– А ему можно верить? – ошарашено спросил Димка.

– Я верю, – сказал Хлыст, – а вы сами думайте, это же личное дело каждого, верить или не верить. За что купил, за то и продал. Вот до сегодняшнего дня я не верил, что после девяти лет в коме можно проснуться абсолютно здоровым, встать и пойти. Как будто просто все это время спал. У меня мать в коме лежала год, встать так и не смогла, говорить-то толком не умела, только глазами моргала, никого не узнавала, уже не человек – овощ на кровати. А сейчас рядом со мной сидит парень, который просто встал и пошел, говорит, как ты и я, дерется лучше многих, кого я знаю, а Андрей сказал, что стреляет, как бог. Не чудо ли? А ты говоришь маятник.

– Может, ты и прав, – кивнул Димка, возвращаясь к своим макаронам.

Утро началось с зарядки, на которую нас выгнал Вадим. Моросящий противный дождь превратил полосу препятствий в большое болото, и к концу занятия мы были настолько грязными, что пришлось идти переодеваться, прежде чем двигать на рукопашный бой. Но я получил истинное удовольствие от прохождения нескольких десятков снарядов, лесенок, пятиметровой стены, макета дома, кучи ям, бревен и прочих изысков инженерной мысли.

– Раньше занимался? – спросил Вадим, подойдя ко мне. – Хотя чего тебя спрашивать, все равно не помнишь.

Я только пожал плечами, грязный промокший камуфляж превратился в упаковочную пленку и плотно прилип к телу, ощущение не из приятных.

– Занимался, – подвел итог силовик. – Вон посмотри на своего напарника, – и он указал на Диму, который с трудом переваливался через трехметровый забор, сделав стойку на руках, высунувшись по пояс из-за стены. – Если по другую сторону идет стрельба, то он соберет все пули прежде, чем успеет посмотреть, что же твориться за забором.

– А я?

– А ты перемахиваешь забор сходу, даже не давая противнику шанса прицелится, и не так глупо, а боком, почти лежа на нем. И остальные препятствия проходишь, как будто в тебя постоянно стреляют, даже если я не приказываю, бежишь зигзагом, потому что привык так. Остальные считают все это развлечением или, как твой друг, каторгой, а для тебя это средство выжить.

С полигона я уходил с чувством удовлетворения и новыми вопросами. Вадим, как и Андрей, заставил меня задуматься о прежней жизни. Покидая полосу препятствий, я услышал его голос, он просто разговаривал сам с собой, глядя мне в след. Его последняя фраза меня сильно заинтересовала, не думаю, что кроме меня ее кто-нибудь слышал, но меня она заставила задуматься.

– Интересно, кто ты, – тихо сказал он мне в спину, – враг или друг?

Больше я ничего расслышать не смог, но мне показалось, что этот сильный ловкий человек меня боится.

Бывший склад, переоборудованный для тренировок по рукопашному бою, встретил меня звуками ударов и криков – на четырех рингах работало восемь человек, все легионеры.

– Новенькие, – позвал Александр, которого легионеры называли просто Шпала, он ходил между дерущимися, указывая на ошибки, – на ринг.

Мы с Димой поднялись на помост и перебрались через канаты, встав напротив друг друга, оглянулись на инструктора.

– Бой, – скомандовал Александр. – Только не покалечьтесь.

Димка, приняв стойку из арсенала каратека, сделал мне приглашающий жест, мол, чего стоишь, нападай. Я, не долго думая, прыгнул, нанеся несколько пробных ударов, и тут же понял, что мой друг не имеет никакого понятия о рукопашном бое. Видимо, эта стойка была единственной, которую он знал. Поднявшись с пола, Димка обвиняющее посмотрел на меня. Теперь у него под глазом расплывался лиловый синяк, а правую руку он старался беречь, скорее всего, вывих или сильный ушиб.

– Ты, – крикнул Шпала, указывая на Диму, – в медпункт, а ты, – это уже мне, – попробуй вон с тем высоким.

На ринг забрался блондин, крепкий в плечах, скуластое лицо не выражало абсолютно никакой мысли. Не дожидаясь команды инструктора, он попер на меня, грамотно работая руками и ногами, заставив меня немного побегать по рингу. Краем глаза я заметил ухмыляющиеся лица легионеров. Хлыст, стоящий на соседнем ринге, смотрен в мою сторону, не одобряя выбранную мной тактику. И тут меня замкнуло. Не помню как, но я не только перешел в наступление, но и тремя ударами поверг своего противника на пол. Блондин поднялся, его лицо по-прежнему было скучающим, но в глазах засветился злой огонек. «Не умеет проигрывать, – подумал я, – теперь постарается отомстить. Видимо, считает себя сильным бойцом».

– Хватит, – раздался из зала голос инструктора. – Денис, с ринга, а ты, новенький, приготовься, – и инструктор легко поднялся на помост. – Работаем в полный контакт, – сказал он прежде, чем ринуться в атаку. – Покажи все, на что способен, – и, спустя секунду, на меня обрушился шквал ударов.

Меня носило по рингу, словно щепку в бурной реке. Я сам не осознавал, что делаю, куда бью. Тело действовало автономно, я им точно не управлял, разум отключился уже после первого пропущенного удара в челюсть, но вместо этого включилось подсознание – оно-то и управляло мной в бою. Через какое-то время я понял, что стою на ногах, напротив меня Александр, руки опущены, он расслаблен, но смотрит, как тринадцатилетний пацан на голую бабу – удивление в смеси с восхищением.

– Иди в медпункт, – сказал он, спрыгивая с ринга.

И тут я понял, что у меня болит все: руки, ноги, лицо – сплошная маска, из рассеченной брови капает кровь, тело как будто пропустили через пресс.

– Что случилось? – попытался спросить я, но вместо этого раздалось лишь мычание.

– Не разговаривай, – сказал инструктор, у тебя челюсть вывихнута, – но держался ты молодцом: ни разу не встречал человека, который способен выстоять против меня хотя бы пару минут, ты превысил это время вдвое, да к тому же не бегал, а дрался и даже пару раз зацепил меня. А теперь иди в медпункт. Хлыст, проводи.

Сержант «легионеров» забрался на ринг и помог мне перебраться через канаты, а затем, медленно поддерживая, повел к выходу. Я чувствовал, как у меня заплывает левый глаз, а правый почти ничего не видит из-за крови, текущей из рассеченной брови. Но даже не видя окружающих, я понял, что все поражены, а в зале стоит мертвая тишина.

В медпункте я провел несколько часов: вывих правой руки, заплывший левый глаз, гематома на затылке, выбитые пальцы на левой руке, вывихнутая челюсть и множество ссадин и синяков по всему телу. Местный доктор, которого Хлыст называл просто Иваныч, дело свое знал: на синяки лед и йод, челюсть вправил хорошо поставленным ударом, бровь зашил несколькими аккуратными стежками – сразу видно, что делает подобное не впервые, после чего вправил пальцы и правую руку и оставил на пару часов лежать на койке. На обед я приковылял при помощи Димки. Когда мой кореш ввел меня в столовую, я поймал на себе несколько восхищенных взглядов и сдержанный гул одобрения, уже все в лагере знали, что я смог выстоять против Шпалы. После обеда, на котором я не смог съесть ни ложки, поскольку челюсть болела нестерпимо, и ограничился стаканом чая, я кое-как добрался до комнаты, в которой Виктор Петрович читал будущим дружинникам право. Бросив на меня оценивающий взгляд, майор приказал Димке отвести меня в казарму и уложить на койку.