Абонент недоступен Незнанский Фридрих
— Да ну? А разве не мама с папой?
— Ну все! — не выдержал Булгарин. — Вступать в дискуссию по поводу твоих никчемных тем я не собираюсь.
— Да я тебя, в общем-то, и не призываю. Ты сам заводишься. Что, что-то там с клиентурой? Какие нелады? Говори, поможем.
— А разве не ты нуждаешься в моей помощи?
— Я, — кивнул Гордеев. — А завтра наверняка ты будешь нуждаться в моей. Никто ни от чего не застрахован.
— Гордеев, не обобщай, — брезгливо скривившись, отрезал Булгарин.
— Ладно, не буду.
Костя удалился выкурить сигарету, а когда через пять минут вернулся, на его лице уже как ни в чем не бывало лежала маска благостного умиротворения. Очевидно, никотин действовал на него каким-то гипнотическим образом, потому что, усевшись напротив Гордеева, он заговорил прежним тоном, переполненным дружескими нотами:
— Давай, Юрок, вываливай свои проблемы.
— Да, в общем-то, не проблемы это, а так, пара вопросов, — отозвался Гордеев.
— Тогда давай свою пару вопросов.
Гордеев положил на стол органайзер, открыл на нужной странице, куда обычно записывал все, что так или иначе нуждалось в пояснении, и заговорил:
— Сотовая связь. Мне нужно знать о ней все.
Булгарин с недоумением посмотрел на Гордеева, хмыкнул:
— Слушай, ты же только что от Проскурца. Ты у него разве не мог спросить?
— Я предпочел никакой информации на эту тему у него не получать.
— Почему?
— Боюсь, она может оказаться однобокой, так как он лицо заинтересованное. Специалист подобен флюсу.
— Мудро, — качнул головой Костя. — До классного лойера тебе остался один маленький шаг.
— Давай без комплиментов. У меня для них в голове ни пяди свободного места.
— Ладно. Сотовая связь, говоришь? Хорошо, тогда слушай.
Гордеев уселся поудобнее, приготовившись записывать.
— С ликвидацией старой монолитной структуры управления народным хозяйством, — говорил энциклопедически разносторонний Костя Булгарин, — и появлением новых категорий экономических субъектов, а именно фирм, коммерческих банков, акционерных объединений, бирж и прочих, которых нынче плодится не меньше, чем грибов после хорошего дождя, значительно возросла экономическая конкуренция.
— Вот новость! — проворчал Гордеев. — Ты мне Америк, пожалуйста, не открывай. Давай по существу. Ближе к телу, так сказать.
— Экономическая конкуренция означает одно: теперь успешная экономическая деятельность предприятий и организаций становится все более затруднительной, если отсутствует должное оснащение вычислительной техникой и средствами оперативного доступа к информации, рассредоточенной по многим системам и банкам данных как внутри страны, так и за ее пределами.
Практической и наиболее реальной основой для обеспечения большинства информационных потребностей может служить развитая сеть отечественных систем и каналов связи, охватывающая всю территорию страны и обозначаемая емким понятием «деловая связь». И здесь доминирующее положение занимают сотовые системы подвижной радиосвязи. Это принципиально другая структура, основанная на сотовом построении и распределении сигнала. Зона обслуживания делится на большое количество ячеек, именуемых сотами.
— Сотами? — переспросил Гордеев. — Шестигранники такие, да?
— Да, по форме они действительно напоминают пчелиные соты. Их радиус в среднем колеблется в пределах от полутора до пяти километров. Каждая из сот обслуживается отдельной базовой радиостанцией небольшой мощности, находящейся в центре ячейки. Совокупность же ячеек образует зону обслуживания. В центре зоны размещена центральная станция, соединенная проводными или радиорелейными линиями с телефонной сетью общего пользования и со всеми базовыми станциями, находящимися в зоне обслуживания. Абоненты могут осуществлять связь между собой и через центральную станцию выходить на любого абонента телефонной сети общего пользования. Понятно?
— Это все? — спросил Гордеев.
— Все, — сказал Костя. — Я думаю, тебе этого будет вполне достаточно. Еще вопросы есть?
— Полно, — сказал Гордеев, рисуя в своем органайзере соты-шестигранники. — Каким образом у тех, кто занимается телекоммуникационным бизнесом, такие сверхприбыли?
— Какие сверхприбыли?
— Ну как «какие»? У них же оборот — сотни миллионов баксов. А это ведь не алмазы, не золото и даже не нефть с алюминием.
— Такие доходы остались в далеком прошлом. Августовский кризис им крылья так подрезал, что мама не горюй. А пока системообразующие банки не накрылись медным тазом, телекоммуникации действительно были самой бурно развивающейся отраслью новой российской экономики, а самым прибыльным сектором этого рынка была сотовая связь. Теперь они еле-еле концы с концами сводят, а прошлый год вообще закончили со страшными убытками. Но, правда, еще держатся.
— Ну а раньше откуда такие обороты? Это же не массовая какая-нибудь, а, можно сказать, элитарная связь.
— В том-то и дело, что элитарная. Когда народ на перестроечной волне стал набивать карманы зелеными хрустами, мобильник стал таким же символом преуспевания, как шестисотый «мерс» или «гранд чероки». Потому и стоил нехило — до двух штук, да еще за разговор по полбакса за минуту. Вот и посчитай. Мобильник тогда был не средством, а атрибутом крутизны и символом власти. По его наличию узнавался чувак влиятельный, богатый, а по его отсутствию — не очень, то есть, проще говоря, лох. Кому же охота выставлять себя напоказ лохом? Вот народ-то из кожи вон и лез, чтобы повесить на пояс такую же штуковину, что и у тебя. — Костя показал на стол, где молчаливо лежала «Моторола». — А те, кто эти мобильники распространял, на простоте человеческой откровенно наживались. Да тот же твой Проскурец. Вот почему наша сотовая связь — самое дорогое удовольствие в мире.
— Понятно. — Гордеев почесал затылок. — Ну, а с другой стороны, не будь у них такой прибыли, им попросту бы не хватило средств для нормального развития.
— Во! — воскликнул Костя. — Совершенно справедливо. Это именно то, что называется этапом первоначального накопления капитала. А задача адвоката — обеспечить такое правовое поле, в котором этот этап проходил бы наименее болезненно.
— Не учи ученого. Это я и без тебя усвоил.
— Вот и молодец. Значит, толк из тебя будет.
— Ладно, хватит язвить, — беззлобно огрызнулся Гордеев.
— Ладно, не буду, — почти весело отозвался Булгарин.
Гордеев, исписав несколько страниц соображениями, которые совместно с Костей успел выработать, захлопнул органайзер.
— Пойдем лучше поближе к кофеварке, — сказал он. — Мой организм заждался кофеина.
14
После разговора с Гордеевым Виталий Федорович явился на рабочее место в заметно приподнятом настроении. Наконец-то в его безнадежном деле появился настоящий и, кажется, весьма толковый защитник.
Оторвав от компьютера Михаила Федотова, позвал его в свой кабинет.
— Миша, все нормально, — заговорил он. — Мне думается, мы выкарабкаемся.
— Мы?
— Мы, мы. Наша компания. Его фамилия Гордеев.
— Чья фамилия?
— Адвоката.
— Ага! У вас, значит, появился адвокат? — спросил Миша, одобряюще улыбаясь.
— Да.
— И кто же он?
— Толковый, молодой, понимающий. Его Лена нашла. Кстати, ты с ней разговаривал?
— Один раз. Да и то только после похорон.
— Ну и что она?
— Да ничего. Сами понимаете, каково человеку. У нее же отца убили!
— Да, это все понятно. Но ты ей тоже не самый чужой. Даже жениться собирались.
— Собирались. Но только когда это было? Лет сто назад.
— И тем не менее и ты и она до сих пор как трава в поле. Ни семьи, ни детей. А пора бы уже.
— Да я не против. Она мне до сих пор по ночам снится.
— Так за чем же дело стало? За ней, да? Ты это хочешь сказать?
— За ней, за кем же еще. Вы же ее характер знаете. У нее в голове только подопытные мухи.
— Это ты зря. Она просто увлечена своей работой, вот и все. Как и ты, в общем-то. В любом случае, лучшей пары тебе не найти. Мало на земле найдется девушек, способных тебя оценить по-настоящему. А Ленка может.
— Да она-то ценит. А что толку?
— А толк будет, когда ты сам подойдешь к ней и первым попросишь прощения. Первым, ты понял?
— А почему я первым? Она тогда первая все затеяла.
— Да потому что ты мужчина, вот почему. Понятно?
— Понятно. Только не понятно, как это сделать.
— Как? Возьми в руки телефон, набери номер, позвони, договорись о встрече. Неужели тебе не интересно узнать, как она провела целый год в Чикаго?
— Да я сам, когда мотался в Чикаго, собирался ей позвонить, но так и не решился.
— Ну и зря, что не решился. А теперь возьми и позвони. Не думаю, что она откажется с тобой увидеться.
— Вы уверены? — робко спросил Миша.
— Абсолютно, — поставил точку Проскурец. — Ладно, иди работай. Компания не должна страдать от простоев.
15
Весь день Гордеев провел в раздумьях. Его неотвязно преследовала одна и та же мысль: является ли Проскурец тем, за кого себя выдает? Не способен ли он пойти на организацию покушения на Волкова ради сохранения своего детища — компании «Интерсвязь»?
Большие деньги, как известно, меняют человека. И, как правило, не в самую лучшую сторону. А потеря компании для Проскурца означала бы разбитое корыто. Ни много ни мало. Потерять на склоне лет дело своей жизни, остаться, что называется, ни с чем, превратиться в прежнего полунищего инженеришку — это было бы невыносимо. После такого поворота только один путь — веревка. Но, с другой стороны, зачем лезть в петлю самому, если туда можно загнать своего соперника? Но такой ли Проскурец? Способен ли он на подобное? Не знаю, пока не знаю, думал Гордеев. Время покажет. Время все расставит по местам.
И адвокат решительно взялся за телефонный аппарат.
Он позвонил сначала загадочному Евгению Павловичу Пашкевичу, которого порекомендовал ему Проскурец, но того ни дома, ни вообще в Москве не оказалось. Он был в командировке. Как объяснила его жена (или кто она ему?): «Женю послали на космодром Байконур, где по его части возник ряд неразрешимых вопросов».
— Ему туда можно позвонить? — спросил Гордеев, пряча волнение.
— Я думаю, можно, — ответила женщина. — Но только я не знаю номера. Он обычно сам звонит.
— А когда звонил последний раз?
— Вчера.
— Он обещал перезвонить?
— Да. Но сказал, что не раньше, чем через месяц, потому что все это время будет находиться в таком месте, где телефоны отсутствуют. Сами понимаете, степь.
— Понимаю, — задумчиво проговорил Гордеев. Точнее, ему казалось, что он понимает. В голове же крутилось нечто совершенно другое, весьма далекое от казахстанской степи.
Целый месяц находиться в неведении? Что это означает? Это означает, что Омельченко подсоберет материал на Проскурца как на организатора убийства Волкова. В то время как этот Пашкевич может оказаться важным свидетелем. Но Пашкевич — всего лишь слабая надежда, которая все время ускользает. Почему ускользает? Ничего не ускользает.
Гордеев снова взялся за телефон, набрал номер Дениса Грязнова.
— Ты не знаешь, как связаться с Байконуром? — спросил он, когда услышал голос Дениса.
— Гордеев, ты?
— Я, кто же еще.
— Как там Проскурец?
— А ты почем знаешь?
— Земля слухами полнится.
— Невероятно!
— И ты забыл, что я сыщик. Информация — мой хлеб насущный. Ну как Проскурец-то?
— Пока никак. Только вчера с ним первый раз встретился.
— Я знаю.
— Черт, Денис, ну откуда? От Булгарина?
— Тепло.
— Тогда понятно. Так как с Байконуром связаться.
— С каким Байконуром? С кинотеатром?
— На хрена мне твой кинотеатр. Мне космодром нужен.
— Космодром?
— Ну да, космодром. Откуда космические корабли отправляются бороздить просторы Вселенной.
— А зачем тебе аж Байконур понадобился?
— Пока не скажу. Боюсь, сглазишь.
— Не бойся, я не глазливый.
— Рассказывай…
— А тебе какой сектор нужен?
— В смысле?
— Ну, сектор, сектор какой? Ты что, не в курсе?
— Не-а.
— Там же, на этом Байконуре, секторов и площадок, что у Ельцина теннисных кортов. Так какой?
— Ну, Денис, — взмолился Гордеев, — ну, прошу тебя, побереги мои нервы. У меня и так голова не на месте, а ты меня про какие-то сектора и площадки грузишь. Мне не сектор, мне человека найти надо.
— Человека?
— Ну да. У тебя есть телефон хоть какого-нибудь?
— А ты кого ищешь?
— Потом скажу.
— А ты сейчас скажи. Может, я его знаю.
— Не знаешь. Он не из твоей тусовки.
— Не суди по себе. Ты тоже не очень-то из моей.
— Ладно, хорош прикалываться. Ты телефончик ищешь?
Гордеев услышал в трубке серию щелчков по компьютерной клавиатуре, и вскоре голос Дениса победно возвестил:
— Есть!
— Говори.
— Только ты учти, это не совсем Байконур, а его контрольно-пропускной пункт. Там когда-то один мой дружок служил, с тех пор телефончик остался. Ты записываешь?
— Записываю.
Гордеев занес продиктованный номер в органайзер и спросил:
— А к кому мне там лучше всего обратиться?
— Для чего?
— Как «для чего»? Чтобы выйти на космодром.
— Ну ты, Юрка, даешь. Позвони и узнаешь. Слушай, ты хоть помнишь, какой послезавтра день?
— Помню. Суббота.
— Я не в этом смысле.
— А в каком?
— Подумай.
— Денис, пощади, ради бога.
— Юбилей «Глории».
— Послезавтра? Мама моя, точно!
— Давай, Юрок, подтягивайся к нам к десяти. Махнем на Истру шашлык жарить.
— А раков?
— Что «раков»?
— Раков будем ловить?
— Сам лови. Я их боюсь.
— Да ладно.
— Клянусь. Я их даже есть боюсь, думаю, что покусают. Это у меня с детства.
— Хорошо, хоть людей ты не боишься.
— Людей я тоже боюсь, только виду не показываю.
— Не прибедняйся.
— Ладно, не буду. Только, смотри, не опаздывай, адвокатище.
Нажав на рычаг, Гордеев с ходу принялся связываться с Казахстаном, намереваясь достучаться до Байконура. В трубке что-то долго щелкало, завывало, шумело, и наконец чей-то бодрый голос ответил скороговоркой:
— Начальник поста капитан Пинчук у аппарата.
Гордеев на долю секунды впал в замешательство, не зная с чего начать.
— Алё, алё! — снова донеслось из трубки. — Я слушаю. Кто это? Говорите. Алё, алё! Балуется кто там, чи шо?
— Здравствуйте, — наконец сказал Гордеев.
— Здоров, если не шутишь. Кто это?
— Вообще-то моя фамилия Гордеев. Я бы хотел…
— Кто? — не дав договорить, громко переспросил Пинчук. — Еще раз скажи, я что-то не дюже расслышал. Небось опять провода сурок поел. Так кто это?
— Адвокат Гордеев.
— Берендеев?
— Гордеев. Из Москвы.
Тишина в трубке. Очевидно, капитан прикрыл ее ладонью, советуясь с напарником. А может быть, просто ожидая что-то услышать от Гордеева, который ничего лучшего не смог придумать, как сказать совершенно логичное:
— Алло!
— Та я слушаю. Говори, не алёкай, как тот попугай.
— Я говорю, это Гордеев из Москвы.
— А я Пинчук с Конотопа, — неожиданно парировал капитан. — И шо теперь?
Гордеев понял, что имеет дело с одним из нормальных армейских насмешников, про которых в народе кочуют сотни анекдотов.
В голове мелькнул один из таких:
«В полк прибыла партия новобранцев. Старшина Пономаренко читает по списку:
— Губерман.
— Я!
— Меценмахер.
— Я!
— Рабинович.
— Я!
— Не, хлопцы, так не пойдет, — разочарованно говорит старшина. — Ни одной нормальной фамилии. У кого есть нормальные фамилии? Шоб как у меня, на «ко»?
— Есть!
— А ну? — обрадовался Пономаренко.
— Коган».
Вспомнив этот анекдот, Гордеев мгновенно расслабился, а голос обрел уверенность.
— Мне нужен Евгений Павлович Пашкевич.
— Кто?
— Повторяю: Евгений Павлович Пашкевич, специалист по космическому слежению.
— Слушай, адвокат… как там тебя?
— Гордеев.
— Гордеев, а ты, наверно, думал, шо я вот так вот по телефону тебе выложу, как на тарелке, местонахождение секретного специалиста?
— Да, я именно так и думал. А что, нельзя?
— Да не, можно. А на кой черт тебе Женька?
— Дело у меня к нему.
— А если у тебя к нему дело, то какого х… ты на КПП звонишь?
— А такого, что у меня другого номера нет. Только вот этот.
— А-а, так бы сразу и говорил. А то — адвокат, трешь-мнешь. Нема тут ни х… твоего Женьки.
— А где он?
— Вчера еще был. Вчера надо было звонить.
— Как был? — переспросил Гордеев, не совсем понимая, о чем идет речь. — У вас был?
— Я тебе шо, не русским языком сказал? Вчера был. Самогон пили. А сегодня он уже на миру.
— На каком миру?
Читать бесплатно другие книги:
