Последнее шоу Коннелли Майкл
— Если он кого и натянул, то только самого себя, — заметил Комптон. — Нет результата — нет сделки.
Отвернувшись, он уставился в боковое окно. Ясно было, что он что-то недоговаривает.
— Что? — спросила Бэллард.
— Ничего, — ответил Комптон.
— Ну же, что не так?
— Как сказать… Мы же договаривались, что вопросы буду задавать я. Может, не стоило тебе встревать в разговор?
— У тебя не очень-то получалось. А благодаря мне Неттлз сумел вспомнить дом. Так что не дуйся.
— Я не дуюсь, Рене. Ну вот, смотри, Сьерра-Виста. И где желтая дверь?
И он обвел рукой ветровое стекло. Бэллард не обратила внимания на его жалобы. Они были необоснованными. Если бы Комптон не поверил Неттлзу, так и сказал бы на месте, прямо в комнате для допросов. Но он этого не сделал, а теперь решил обвинить Бэллард в неудаче.
Доехав до конца улицы, она остановилась на перекрестке. Взглянула на карту на экране телефона: мало ли, улица продолжается где-то дальше. Ничего не увидев, Бэллард уменьшила масштаб с помощью большого и указательного пальца. Взглянула на соседние улицы: нет ли рядом еще одной Сьерры. Такой не оказалось, но в двух кварталах к югу была улица под названием Серрано-Плейс. Бэллард убрала телефон и отъехала от тротуара.
— Куда направляемся? — спросил Комптон.
— Хочу проверить еще одну улицу, — ответила Бэллард. — Серрано, Сьерра… Может, Неттлз перепутал названия.
— Они же не похожи, как их перепутаешь?
— Нет, похожи. А ты снова дуешься.
Серрано-Плейс оказалась короткой, всего один квартал. Ее проверили довольно быстро. Бэллард смотрела налево, Комптон — направо.
— Погоди-ка, — сказал он.
Бэллард остановилась. Глянула направо и увидела остекленную дверь, выкрашенную в желтый цвет. Дом был обшит шпунтованной доской. Кирпичей не было видно.
Медленно проехав мимо подъездной дорожки, Бэллард увидела гараж на одну машину, стоящий отдельно от дома, в глубине участка. Двор был обнесен выцветшей деревянной изгородью.
— Пятна не от краски. От времени, — заметила Бэллард. — Как думаешь, во дворе есть бассейн?
— Если бы не дулся, ответил бы утвердительно, — произнес Комптон.
Не останавливаясь, Бэллард легонько ударила его в плечо. Проехав два дома, она притормозила у тротуара и сказала:
— Снимай ремень.
— Чего? — удивился Комптон.
— Снимай ремень, говорю. Сойдет за поводок. Пойду взгляну, есть ли там бассейн. Будь я на фургоне, взяла бы нормальный поводок. Но придется обойтись твоим ремнем.
Комптон все понял. Вытащил ремень из брюк и передал его Бэллард.
— Сейчас вернусь, — сказала она.
— Ты поосторожнее, — произнес Комптон. — Если понадоблюсь, стреляй в воздух.
Бэллард вышла из машины и зашагала к дому с желтой остекленной дверью, позвякивая пряжкой ремня, то и дело выкрикивая: «Лола!» Наконец она подошла к подъездной дорожке, ведущей к дому.
— Лола! Ко мне, девочка.
Она учуяла бассейн прежде, чем увидела. Во дворе стоял едкий запах хлорки. Привстав на цыпочки, Бэллард заглянула за изгородь. Убедилась, что за ней и впрямь есть бассейн. Развернулась было к тротуару, но взгляд ее упал на ряд окон над воротами гаража. Бэллард помедлила: невысокий рост не позволял ей заглянуть внутрь. Затем она заметила на воротах ручку, расположенную в футе от асфальта.
Бэллард подошла поближе. Поставила ногу на ручку, чтобы проверить, выдержит ли та ее вес. Ручка оказалась крепкой. Наступив на нее, Бэллард ухватилась пальцами за тонкий подоконник. Подтянулась и заглянула в гараж.
В гараже стоял желтый «камаро».
Спрыгнув, она повернулась к тротуару. На подъездной дорожке стоял мужчина. Он вопросительно смотрел на Бэллард.
— Ой, скажите, вы собаку не видели? — тут же спросила она. — Рыжую, метис боксера?
— Где, в гараже? — спросил мужчина.
— Вы уж простите, но она, когда убегает, любит прятаться. Не собака, а наказание.
Он был латиноамериканец: в тренировочных брюках, толстовке и кроссовках, словно вышел на пробежку. Бэллард не переставала размахивать рукой, чтобы мужчина не заметил, что в ней не поводок, а ремень. Она прошагала мимо и направилась к дороге, стараясь не забыть номер «камаро».
— Вы где-то здесь живете? — спросил мужчина.
— На Сьерра-Висте, — не останавливаясь, ответила Бэллард. — Хорошего вам дня.
На улице она еще несколько раз окликнула собаку. Подойдя к «таурусу», плюхнулась на сиденье и выдохнула:
— Черт, черт, черт! Я все запорола!
Нужно было пробить номер «камаро», пока она его не забыла. Но Бэллард поняла, что у нее нет рации — ни портативной, ни стационарной, ибо в арендованных машинах не бывает полицейских раций.
— Что случилось? — спросил Комптон.
Бэллард смотрела в зеркало заднего вида, ожидая, что латиноамериканец вот-вот покажется на улице.
— Из дома вышел парень, — объяснила она. — По-моему, он меня раскусил.
— Как? — спросил Комптон.
— Не знаю. Было что-то в его взгляде… Точно раскусил.
— В таком случае валим отсюда.
Человек не показывался. Бэллард завела мотор, и в этот момент с подъездной дорожки выехал «камаро». Он свернул в противоположную сторону.
— Вот, пожалуйста, — сказала Бэллард. — Желтый «камаро».
Дождалась, пока «камаро» не исчезнет из виду, свернув направо в конце квартала. Развернулась и поехала в том же направлении. Потом достала телефон, открыла панель быстрого набора, связалась с диспетчером и запросила информацию по номеру машины.
— Я подожду, — сказала она.
На перекрестке свернула направо. «Камаро» не было видно. Пришпорив «таурус», она рванула на север — из одного квартала в другой, поглядывая по сторонам в поисках желтого «шевроле-камаро». И все впустую.
— Думаешь, спугнула его? — спросил Комптон.
— Не знаю, — покачала головой Бэллард. — Он видел, как я заглядываю в гараж. Смотрю на его машину.
— Черт!
— Ну а что было…
Диспетчер начал диктовать информацию. Бэллард повторяла ее вслух, чтобы Комптон мог все записать:
— Эухенио Сантана Перес, четырнадцатое июля семьдесят пятого года. Приводов нет. Спасибо. — Она отключилась.
— Парень чист, — заметил Комптон. — Может, мы поперли не в ту степь?
— Желтая дверь, желтый «камаро»… Это он, — проговорила Бэллард. — Подходит под описание Неттлза. Может, он купил пистолет с рук, но направление мы выбрали верное.
Так они доехали до самой Санта-Моники. «Камаро» не было.
— Направо или налево? — спросила Бэллард.
— К черту! — бросил Комптон. — Он засек тебя и смылся. Теперь придется звонить Уэлборну и признаваться, что мы, похоже, облажались.
— Не спеши.
— Ну и что будем делать?
— Просто остынь. Поиск еще не закончен. К тому же дом остался на месте. Сдашь адрес в АТО. Ах да, в АТОВ.
В потоке автомобилей образовался просвет. Бэллард пересекла Санта-Монику и направилась дальше на север. Не переставая поглядывать по сторонам, они добрались до бульвара Сансет, после чего свернули направо, к шоссе 101.
— Отвезу тебя в центр, — убитым голосом произнесла Бэллард.
— Выходит, все же облажались, — заметил Комптон.
Но возле южного съезда с шоссе Бэллард заметила что-то желтое. В двух кварталах от нее мелькнул желтый автомобиль — и тут же исчез за поворотом.
— Погоди-ка, ты видел? Желтую машину?
— Ни хрена я не видел, — ответил Комптон. — Где?
Миновав съезд с шоссе, Бэллард направилась дальше на восток. Оказалось, желтый автомобиль свернул на огромную парковку у магазина «Хоум депо». У входа было пусто. Раньше здесь всегда толпились шабашники, но все изменилось, когда иммиграционная служба закрутила гайки.
Свернув к магазину, Бэллард принялась курсировать по парковке. Желтый «камаро» обнаружился в самом дальнем углу. У входа в магазин было полно свободных слотов, но «шевроле-камаро» стоял особняком. Казалось, его бросили. Бэллард взглянула на номерной знак. Да, они искали именно эту машину.
— Проклятье! — бросила она.
— Он сбежал, — кивнул Комптон. — Черт! Еще один парень обсмотрелся «Схватки».
— Чего?
— Ну, кино такое. Сняли в девяностых, по мотивам ограбления банка в Северном Голливуде.
— Все девяностые я была на Гавайях, каталась на доске.
— Де Ниро играл грабителя. У него было правило: при первых признаках слежки нужно все бросить и исчезнуть. Так и здесь.
Бэллард не переставала кружить по парковке, вглядываясь в лица пешеходов и надеясь увидеть человека, которого искала.
Безуспешно. Наконец она свернула в угловой слот в пятидесяти ярдах от «камаро» и остановилась.
— Даже не знаю, как это назвать, — покачал головой Комптон. — Нужно было просто позвонить Уэлборну. Вместо этого я пошел у тебя на поводу. Сделаем все сами? Ага, аж два раза.
От негодования Бэллард даже выругалась.
— Ты что, шутишь?! Винишь во всем меня? Только не говори, что сам этого не хотел.
— Ну это ты у нас воительница. Вечно доказываешь, что ты не хуже парней. Ни дня без победы?
— Проклятье, поверить не могу! Если так волнуешься насчет федералов, бери «Убер» и уматывай. Я сама позвоню этому Уэлборну, все расскажу и возьму вину на себя. Кстати, почему бы и нет? Меня и так все во всем винят. Давай-ка, выметайся из машины! — Бэллард снова выругалась.
Комптон взглянул на нее:
— Ты что, серьезно?
— Серьезнее не бывает. — Бэллард выругалась в третий раз. — Давай вали!
Не сводя с нее глаз, Комптон открыл дверцу — так, словно хотел сказать: «Смотри, и правда уйду, если не остановишь».
Она его не остановила.
Комптон вышел из машины и оглянулся на нее. Бэллард молча уставилась на «камаро». Комптон захлопнул дверь и ушел. Бэллард даже не посмотрела в его сторону.
— И этот туда же, — сказала она себе под нос. — Скатертью дорога!
36
Бэллард вернулась в Голливудский дивизион лишь в пять вечера. Всю вторую половину дня она разбиралась с АТО и ФБР, рассказывая о том, что случилось после разговора с Неттлзом. Комптона не упоминала. Сказала агентам, что, после того как покинула мужской централ, действовала самостоятельно. Федералы были весьма расстроены, но, когда Бэллард, взглянув на фото, опознала мужчину с подъездной дорожки, их огорчение слегка поуменьшилось. Ей сказали, что Эухенио Сантана Перес — это вымышленное имя, но настоящее сообщить отказались. Ситуация была из разряда «теперь мы забираем дело себе» с заметным налетом «ты все запорола, а нам теперь расхлебывать».
Федералы уже конфисковали «камаро» и теперь ждали ордера на обыск дома. С саркастическим «спасибо» агент Уэлборн сказал, что Бэллард может быть свободна. Вернувшись в участок, она забрала из своего отсека для писем серый конверт с внутренней почтой и отправилась к лейтенанту — узнать, где будет ее рабочее место. Макадамс стоял у стола. Он только что вынул из шкафчика кобуру с пистолетом и теперь пристегивал ее к ремню: очевидно, собирался уходить домой. Да и весь сыскной отдел уже сматывал удочки.
— Явилась не запылилась, — заметил он.
— Извините, меня задержали в центре. Заодно проведала жертву Трента, — сказала Бэллард. — Итак, куда мне сесть?
Макадамс ткнул пальцем за окно, на стол напротив кабинета — худший в зале, ибо монитор на нем стоял так, что всегда был на глазах у лейтенанта. В отделе этот стол был известен как «потешный».
— Собирался усадить тебя туда, но мне, как видно, не придется искать замену на «ночной сеанс», — сказал он.
— Не поняла.
— Сегодня ты, похоже, проявила чудеса риторики. Из ОВР пришла весточка, что с Трентом ты разобралась по правилам. Не подкопаешься. И еще отдел поведенческого анализа допустил тебя к работе. А газета… Хрен с ней, с газетой. Так что поздравляю.
Бэллард почувствовала, как с плеч ее упал тяжелый груз.
— Я и не знала. Быстро они…
— Кто бы тебя ни защищал, этот парень будет нарасхват, это уж точно, — сказал Макадамс. — Статья в утреннем номере была такая, что и врагу не пожелаешь.
— Никто меня не защищал.
— Тем весомее повод для торжества. Но если собираешься устроить эс-тусу, я и слышать о ней не желаю.
Так лейтенант дал молчаливое согласие на вечеринку: в свое время полицейские втайне собирались, чтобы выпить, когда кто-то из них убивал человека. Снять стресс после ситуации «либо мы, либо нас». Потом для расследования подобных случаев был создан ОВР, и по его рекомендации «смертельные тусовки» отошли в прошлое. В любом случае они считались анахронизмом и проводились — если вообще проводились — в обстановке строгой секретности. Но Бэллард меньше всего хотелось праздновать смерть Томаса Трента.
— Не волнуйтесь, не будет никакой эс-тусы, — сказала она.
— Вот и славно, — произнес Макадамс. — В любом случае мне пора. Поскольку ты весь день на ногах, сегодня Дженкинс поработает в одиночку. Заступаешь с завтрашнего дня. Решено?
— Да, решено. Спасибо, лейтенант.
Оглядевшись по сторонам, Бэллард выбрала секцию со сравнительно новым монитором — подальше от кабинета Макадамса, и от потешного стола тоже. Подошла к нему и увидела, что рядом с клавиатурой стоит чашка кофе, а по всей столешнице разбросаны бумаги. Развернувшись, она приметила еще один стол в секции краж. Этим, похоже, никто не пользовался, и монитор там тоже был неплохой.
Первым делом Бэллард зашла на сайт «Таймс» — проверить, не появилась ли новая статья в пику утренней. Пока что ничего не было. Бэллард достала одну из визиток Таусона и принялась составлять ему электронное письмо. Пересказала слова лейтенанта и сообщила, что по новой статье в «Таймс» пока нет никаких новостей. Нажала на кнопку «отправить», и в этот момент завибрировал телефон. Звонили из отдела тяжких преступлений. Это был Роджерс Карр:
— Привет, получили мое сообщение?
— Да, спасибо.
— Ну, как у вас дела?
— Дела у меня в порядке. Лейтенант снял меня со скамейки запасных, ибо ОВР счел мои действия оправданными.
— Само собой, они были оправданны. Вы что, шутите? Все в рамках правил.
— Ну, всякое бывает. Вы, наверное, удивитесь, но кое-кто в нашем департаменте имеет на меня зуб.
— На вас? Верится с трудом.
Бэллард решила, что хватит с нее сарказма. Пошутили, и будет.
— Слышала, вы проверяли мою наводку по Таусону, — сказала она. — Адвокату.
— Кто вам об этом сказал? — спросил Карр.
— У меня есть свои информаторы.
— Вы что, общались с Таусоном?
— Все может быть. Ну так что удалось выяснить?
Карр промолчал.
— Господи, — вздохнула Бэллард. — Я дала вам подсказку, вы ее проработали, а теперь даже не хотите рассказать о результате? Думаю, детектив Карр, это наш последний разговор.
— Дело не в этом, — произнес Карр. — Просто я думаю, вам не понравится то, что вы сейчас услышите.
Теперь замолчала Бэллард, но ненадолго.
— Рассказывайте.
— Ваша наводка и вправду оказалась толковой, — начал Карр. — По словам Таусона, Фабиан сказал, что может сдать продажного копа. А потом пришли результаты баллистической экспертизы, и точка зрения слегка сместилась.
— Сместилась? Почему это?
— Потому что в «Дансерз» стреляли из одного пистолета, а Кена Честейна убили из другого. На данный момент мы думаем, что стреляли два разных человека.
— То есть следствие пришло к выводу, что эти преступления не связаны между собой?
— Нет, речь не об этом. Но пистолетов два, и считается, что стрелков было двое.
Бэллард поняла, что не видит всей картины. Если оружие разное, преступления должны быть связаны как-то иначе.
— Чего я не знаю? — спросила она.
— Ну, в результатах экспертизы есть кое-что еще.
— Слушайте, Карр, хватит задницей вертеть.
— Оружие опознали по пулям и гильзам. В клубе стреляли из пистолета девяносто второго калибра. В гараже — из «Ругера-380».
Бэллард знала, что по гильзам с места преступления и пулям, извлеченным из тел, можно установить, из какого оружия стреляли. Ударник и нарезка ствола оставляют на них уникальные отметины.
Кроме того, она понимала всю важность этих новостей. Девятимиллиметровая «беретта» была в списке оружия, одобренного департаментом. Излюбленный пистолет детективов. Что касается «ругера», этот небольшой пистолетик часто носили в качестве запасного: его легко было спрятать, он был эффективен в ближнем бою и также одобрен департаментом.
И еще этот пистолет был популярен у наемных убийц.
Бэллард молча обдумала эту информацию, неохотно добавив к ней еще одну подробность: когда они с Честейном были напарниками, он ходил с «береттой». Отсюда вопрос, который ей очень не хотелось задавать.
— У Честейна была «девяносто два эф». Ее проверили на соответствие гильзам и пулям из клуба?
— Проверили бы. Вот только у экспертизы не было его пистолета.
Ну и ну!
— Хотите сказать, убийца залез ему под пиджак и забрал пистолет?
— Видимо, да. Его оружие так и не нашли.
— И какие выводы?
— Сегодня мне дали новое задание. Велели подробно заняться Честейном. Покопаться в его прошлом.
— Чушь! В клубе стрелял не он.
— Откуда вы это знаете?
— Просто знаю, и все. Мы с ним были хорошо знакомы. Это не он.
— Что ж, расскажите об этом лейтенанту Оливасу.
— Что конкретно он говорит?
— Ничего он не говорит. По крайней мере, мне. Но один из убитых в клубе был связан с мафией.
— Да. Джино Сантанджело. С семьей из Вегаса.
— Вот именно. Дальше можете продолжить сами.
Бэллард на мгновение задумалась.
— Что продолжить? — спросила она. — Я вообще ничего не понимаю.
— Вы же первая догадались, что преступник — коп. Просто взяли под подозрение не того копа.
— Итак, в клубе стрелял Честейн. Убил Сантанджело, а мафия нанесла ответный удар. Такова рабочая версия? Извините, мне не верится. С чего бы Кенни стал такое делать?
— Потому-то мы решили поднять его биографию. Собственно, по этой причине я и звоню.
— Даже не думайте. Я не стану помогать вам повесить все на Честейна.
— Видите ли, никто не собирается выдвигать голословных обвинений. Если у Честейна в прошлом нет темных пятен, тем лучше. Но проверить нужно.
— И что вы от меня хотите?
— Четыре года назад вы еще были напарниками?
— Да.
— У него тогда были финансовые проблемы. Он не рассказывал?
— Не говорил ни слова, — изрядно удивилась Бэллард. — Что за проблемы и откуда вы о них знаете?
— Копаюсь в его прошлом. Или уже забыли? Я поднял его кредитную историю. Он пропустил девять платежей по ипотеке, его лишили права выкупа. Чуть не потерял дом, а потом все проблемы рассосались, как по щелчку пальцев. Банк получил деньги, и Честейн снова стал кредитоспособен — словно ничего не было. Не знаете, как такое случилось?
— Говорю же: я даже не знала, что у него проблемы. Он не рассказывал. Вы не говорили с Шелби? Может, ему помог какой-то родственник.
— Не говорил. Пока мы не готовы с ней беседовать. Информации маловато. А разговор будет не из легких.
Бэллард молчала. Обычно Честейн нервничал только из-за работы. В остальном же он был само спокойствие. Бытовые проблемы, включая финансовые, его не тревожили.
И Карр, похоже, кое о чем забыл.
— Что насчет Метро? — спросила она.
— Метро? — произнес Карр. — О чем вы?
— Паренек. Свидетель. Мэтью Робинсон.
— Ах, этот. Он что, называет себя Метро? Мы его пока не нашли. И, честно говоря, не надеемся найти.
— Но какое у него место в вашей версии?
— Ну, мы знаем, что в пятницу около пяти он звонил Честейну. Тот отправился его искать. Мы думаем, Честейн решил, что Робинсон представляет для него опасность.
— Значит, он убил Робинсона, спрятал тело. Возможно, где-то закопал. Потом поехал домой, а в гараже его поджидал киллер. Он выстрелил Честейну в голову, прежде чем тот вышел из машины.
— А потом забрал пистолет.
— Верно, потом забрал пистолет.
Оба надолго замолчали, понимая, каким будет следующий вопрос.
— Оливас по-прежнему руководит расследованием? — спросила Бэллард.
— Да, он старший. Но не нужно об этом, Рене. Баллистика есть баллистика. Против нее не попрешь. И против финансовой истории тоже.
— Но зачем забирать пистолет? Я про убийцу в гараже. Зачем он унес единственную вещь, способную подтвердить или опровергнуть вашу версию? Ведь остальные улики косвенные. Они ничего не подтверждают.
— Пистолет могли забрать по сотне причин. И раз уж мы говорим о косвенных уликах, есть еще один момент.
— Какой?
— В ОВР нет открытых дел на Честейна. Но есть общая папка, куда подшивают анонимные жалобы: от «такой-то коп мне нагрубил» до «такой-то коп постоянно заходит ко мне в магазин и бесплатно берет апельсиновый сок», ну и прочие неприятные моменты.
— Так, поняла.
— Я уже сказал, что на Честейна нет открытых дел, но в общей папке имеются два анонимных сообщения: «некий коп — имя не указано — проигрался в карты и не смог выплатить долг».
— Карты? Что за карты?
— Там не указано. Но сами знаете, при желании у нас в городе нетрудно найти игру с высокими ставками — если знаешь, где искать.
Бэллард покачала головой, хоть Карр и не мог этого видеть. Оглянулась, чтобы убедиться, что никто не подслушивает разговор. В зале было пусто: по большей части детективы закруглялись к четырем пополудни. Тем не менее она спряталась в своей секции и тихо сказала Карру:
Читать бесплатно другие книги:
