Молчание костей Рейнольдс Аластер

Парусная вспышка означала, что заряд парус-сечи нанес серьезные повреждения оснастке другого корабля. Квадратные лиги парусов лопались, а то и вовсе отрывались от тросов, полоскались и скручивались, не подчиняясь капитану, и потому снижалась вероятность отражения солнечного света в нужном направлении.

Прошло тридцать секунд, затем еще пять, и Лагганвор доложил о результатах второго залпа:

– Несколько сильных вспышек; возможны повреждения корпуса…

Никто не сомневался в его наблюдениях. Со своим искусственным глазом Лагганвор был самым зорким в экипаже.

– Придержим третий залп, – сказала Фура, останавливая секундомер и поднимая кулак из плоти и кости, чтобы приказ прозвучал более веско.

Она не собиралась стрелять по корпусу противника, но поскольку они вели огонь, опираясь на неточные данные подметалы, риск случайного попадания был неизбежен. Еще один залп парус-сечью мог усугубить ситуацию.

– Включить коротковолновый трещальник, – продолжила Фура. – Будьте готовы к ответному огню. Лаг, можешь вернуться; скажи Меррикс, чтобы сменила тебя.

– Трещальник готов к применению, – доложил Паладин.

Фура сунула секундомер в карман и сорвала с кронштейна на стене переговорную трубку:

– Не возьмешь ли на себя эту почетную миссию, душа моя? Надо признать, ты красноречивее меня.

Адрана забрала трубку у сестры, поднесла к губам. От стены потянулся завитый спиралью провод.

– Неопознанный корабль, говорит капитан Несс. Мы изувечили вас и собираемся взять на абордаж. Если будете соблюдать наши условия, обойдется без неприятностей. Мы возьмем то, что хотим, но не больше и оставим вас живыми и способными добраться до порта. Мы приведем врача, и, если у вас есть пострадавшие, он позаботится о них. Все это, однако, зависит от вашей готовности к сотрудничеству. Наши орудия будут постоянно нацелены на вас. Если увидим хотя бы одну теплую гаусс-пушку, то немедленно примем меры. И тогда не будет ни пленных, ни помощи раненым. – Она вздохнула и погладила пальцем клавишу переключения на трубке. – Приготовьтесь подчиниться или умереть: выбор за вами. – И завершила передачу. – Ну как?

– Достойно всяческих похвал. Не будь мы одной крови, я бы, наверное, побаивалась тебя. – Фура вернулась к решетке динамика и выбрала другой канал. – Сурт, Тиндуф, готовьте катер.

Фура перешла на самый малый ход, когда катер оказался в лиге от другого корабля. Еще одним движением пальца она включила прожекторы, и лучи света прошлись по такелажу, парусам и корпусу поврежденного судна.

– Ах ты ж господи боже, – сказала она с фальшивым сочувствием. – Что мы с ними сделали?

Впереди раскинулся хаос: похожая на клубок спутанных внутренностей головоломка из узлов и петель, обмякших или порванных вант и тросов, которые местами еще шевелились. Было время, когда подобный ущерб шокировал бы ее до глубины души, но теперь она оценивала успех своих действий проницательным и уверенным взглядом. Несколько зарядов парус-сечи попали в корпус, о чем свидетельствовали яркие, чистые раны – места, где была сбита краска или куски плакировочного слоя и обнажился металл, – но, насколько Фура могла судить, обошлось без пробоин. Ближайшие к кораблю элементы системы парусов и такелажа пострадали не сильно; все выглядело страшнее, чем было на самом деле, поскольку в тот момент, когда прекратилось уравновешивающее фотонное давление на ванты и штаги, механизм управления парусами сложился и притянул уцелевшее парусное вооружение к корпусу.

Фура сунула руку в карман на левом бедре и достала мешочек из мягкого материала. Кончиками металлических пальцев она извлекла прямоугольник дымчатого стекла с неровными краями, затем переложила его в другую руку, на которой еще не было перчатки.

Поднеся штуковину к глазам, Фура очень осторожно сжала ее края. Смотровой камень откликнулся, став темным, а не дымчатым, и она начала его медленно поворачивать. Сперва в поле зрения пролетали звезды, а потом появился другой корабль. Фура сжала чуть сильнее, и внешняя оболочка корабля растаяла, открыв зыбкие очертания его внутренних отсеков и механизмов.

– Что-нибудь есть? – шепотом спросила Прозор.

– Пять… нет, шесть живых существ. – Фура сосредоточилась, пытаясь разглядеть плотные узлы костей и мышц, которые были членами экипажа. – Четверо находятся в одном месте – скорее всего, это камбуз, – и еще двое на корме, очень близко друг к другу.

– Ты видишь гаусс-пушки или что-нибудь в этом роде? – спросил Лагганвор, держа шлем в руках.

– Может быть, одно или два небольших орудия на носу и корме, но бортовых батарей нет. – Она передала смотровой камень Прозор, которая, как и Лагганвор, прильнула к штурманскому креслу. – Попробуй обнаружить какие-нибудь укрытия. Я не хочу входить в корабль, полагая, что их всего шестеро, – а вдруг еще дюжина выскочит из люков? Ящик, где лежит щелкун, пробудил во мне беспокойство по поводу того, что еще можно замаскировать схожим образом.

– Системы эффекторного вытеснения встречаются очень редко, – произнес Лагганвор низким доверительным тоном. – И стоят дорого. Команде, которой посчастливилось заполучить такую штуку, не пришлось бы шляться по этому захолустью.

– Но мы-то шляемся, – возразила Фура.

– У нас имеются неочевидные мотивы.

– Будем надеяться, что у них ничего такого нет.

– Пока вижу только шестерых, – сказала Прозор.

С камнем у лица она выглядела странно: казалось, сквозь ее голову тянулся прямоугольный туннель, выходящий за пределы катера, прямо в открытый космос.

Фура включила коротковолновый трещальник и доложила сестре о том, что удалось обнаружить на данный момент. Она также сообщила, что не верит в серьезное сопротивление экипажа.

Она осторожно вела катер в центр разгрома, все ближе к жестким очертаниям корпуса. Болтающиеся снасти задевали обшивку, и от этого возникал шелест. Обрывок паруса зацепился за стабилизатор, а потом уголок ткани затрепетал в пламени выхлопа – и весь кусок исчез в беззвучной белой вспышке.

– Название видишь? – спросил Лагганвор.

– Пока нет.

Прозор вернула камень:

– Их там не больше шести. В трюмах, кстати говоря, тоже пустовато.

– Если у них есть череп, мне этого хватит. – Фура вернула камень в мешочек, а тот – в карман. – Доктор Эддралдер, вы готовы?

– Более-менее, – прозвучало в ответ.

Долговязый врач с невыразительным, как надгробная плита, лицом в последний раз осматривал свой медицинский ларец. Тот самый, который Фура привезла из Малграсена, хотя теперь в нем были только лекарства и инструменты, которые могли пригодиться сразу после абордажной операции.

– Я что-то вижу, – сказал Лагганвор, тыча пальцем в иллюминаторы, когда катер обогнул похожий на пасть нос другого корабля. – Красные буквы, почти стертые. – Он постучал пальцем по виску, посылая акустический сигнал в глаз. – По-моему, «Веселая кобыла». Этот корабль кому-нибудь известен?

– Мне – нет, – сказала Прозор.

– Они такие же, как мы, – решила Фура. – Просто компания болванов, которых нелегкая занесла далеко от родины. Если они не из Мазариля, то из похожей дыры – нищие и отчаянные, рискнувшие пойти ва-банк. – Она сдвинула брови. – Что ж, мне жаль, что их мечты рухнули.

– Только что в одном из больших окон мелькнуло лицо, – сообщил доктор Эддралдер.

– Это хорошо, – сказала Фура. – Всегда приятно, когда тебя встречают. Надеюсь, они уже готовят для нас чай.

Два корабля соприкоснулись с гулким звуком, и мгновение спустя Фура активировала захваты, не позволяющие стряхнуть катер с чужого корпуса.

Она отстегнулась и выбралась из-за пульта управления. В проходе между двумя рядами сидений имелся легкий люк, под которым пряталась более мощная дверь с запорным колесом. Фура наклонилась, чтобы повернуть это колесо и открыть внутреннюю герметичную дверь на брюхе суденышка. Спустившись в тесный шлюз, она принялась крутить второе колесо, установленное на наружной герметичной двери. Лагганвор и Прозор склонились над ней, направив арбалеты поверх ее плеча. Для работы требовались обе руки, и Фура не смогла бы сама пустить оружие в ход, пока не закончила начатое.

– Приготовьтесь, – сказал Лагганвор.

Его голос проник сквозь визор и передался остальным через трещальники скафандров, так что прозвучал одновременно глухо и резко, сопровождаемый скрежетом помех.

Поскольку абордажная команда облачилась в скафандры, не имело значения, что за дверью ее мог ждать вакуум. Но когда Фура отперла – притом что внутренняя дверь шлюза все еще оставалась открытой, – давление не упало.

Впереди виднелась еще одна дверь, на этот раз выкрашенная в коричневый цвет.

Они находились в шлюзе «Веселой кобылы».

– Чем скорее какой-нибудь разумник придумает, как нам избавиться от необходимости дышать, – проворчала Прозор, – тем счастливее я буду. Полжизни только и делаю, что вхожу и выхожу из кораблей…

– А вторую половину жизни ты на это жалуешься, – сказала Фура.

Она взяла у Прозор арбалет, его прикладом сильно ударила по коричневой двери, а потом вернула оружие. Ненадолго стало тихо, и вдруг за дверью послышался негромкий скрежет. Фура сунула руку под нагрудный ранец и сомкнула искусственные пальцы на рукояти длинного ножа призрачников. Отцепила нож, вытащила. Оружие ускользало из фокуса внимания, расплывалось, если она не отводила взгляд.

Коричневая дверь начала открываться внутрь шлюза. Фура отступила, освобождая место и держа клинок наготове, если понадобится рубить или колоть.

Прозор и Лагганвор с арбалетами прикрывали ее.

Из темноты выплыло круглое лицо без шлема, похожее на бледный дыхальный шар, отцепленный от веревки.

– Я знаю, что ты собираешься убить нас! – выпалил мужчина дерзко и самоуверенно. – Но если в тебе осталась хоть капля порядочности, Боса Сеннен, ты сделаешь это быстро!

Они стояли лицом к лицу у порога шлюза. Визор Фуры был защищен решеткой и украшен орнаментом из шипов и костей; голова мужчины торчала из высокого и широкого шлемного кольца-крепления, покрытого значками и эмблемами.

– Я не Боса Сеннен, разумник.

– Мы слышали твои угрозы, – продолжил мужчина, стараясь – если Фуре не померещилось – сдержать дрожь в голосе. У него было веснушчатое лицо, широко посаженные глаза под выпуклым вспотевшим лбом, рыжая щетина на темени. Его взгляд скользнул к ножу призрачников, а затем так же легко отстранился. – Я слышал, что ты обещала с нами сделать.

– Это была просто болтовня. Стимул, побуждающий вас согласиться с нашими условиями, – заверила Фура.

– Мы знаем, что ты натворила. Чем ты занималась раньше. Мы выполним твои условия, и все равно ты нас зарежешь. Такова твоя подлая натура. – Он плюнул, и слюна повисла на решетке ее визора кособокой паутиной.

– Убей меня. Пытай меня. Все, что пожелаешь. Но прояви к остальным немного милосердия, если ты еще не забыла, что значит это слово.

Медленно и неторопливо Фура спрятала клинок призрачников под нагрудный ранец, где сработала магнитная защелка.

– Ваше имя?

– Кэп Верранвелл, как ты, должно быть, уже знаешь. – Его лицо дрогнуло за блестящими нитями, закрывшими ее забрало. Он выпятил подбородок, пытаясь – это было очевидно для Фуры – своим видом и голосом выказывать уверенность, которой на самом деле не было. – Верранвелл с частного экспедиционного судна «Веселая кобыла».

Фура протянула металлическую руку, словно рассчитывая на дружеское рукопожатие:

– Весьма рада знакомству. У вас прекрасный корабль… э-э… был. Я капитан Несс, как вам уже объяснили.

Он снова плюнул. На этот раз между ее пальцами образовалась слизистая мембрана.

– Несс, Сеннен – называй себя как хочешь. Чтоб ты провалилась вместе с твоей командой.

Она потрясла рукой, пытаясь сбросить слюну.

– Верри, мы свернули куда-то не туда. Кстати, а почему ты не выстрелил, пока была возможность? У тебя же есть самонаводящиеся снаряды. Почему не попытал счастья?

Он вздохнул, потер лоб:

– Ласлинг уговаривал меня рискнуть и сделать локационный импульс, а может, и залп-другой. Но не факт, что это остановило бы вас, – мы бы сами стали отличной мишенью для ответного выстрела. Мой корабль приспособлен для экспедиций по шарльерам, а не для грабежа – мы всего лишь честные космоплаватели, которые пытаются честно зарабатывать на жизнь. Конечно, зря я не послушал Ласлинга…

– Ну, ты прав, это бы не помогло. И все-таки долой уныние и обреченность. – Фура подцепила его подбородок пальцем. – Верри, будь с нами поласковее, обойдемся без глупостей – и глазом моргнуть не успеешь, как мы исчезнем. Тогда ты сможешь вернуться к своим делам…

Он выдавил едкий смешок:

– К каким еще делам? Мой корабль погублен. Или ты этого не заметила, когда уничтожала паруса и такелаж, да еще на всякий случай несколько раз выстрелила в корпус?

– Неизбежный ущерб, – отрезала Фура.

Прозор и Лагганвор для пущей убедительности взмахнули арбалетами. Капитан Верранвелл отступил, освобождая выход из шлюза. Фура оставалась настороже и была готова перейти от слов к делу, не доверяя ничему – и особенно демонстративной капитуляции капитана.

Однако тот не пытался перехитрить захватчиков. Она в этом убедилась, когда вплыла в камбуз «Веселой кобылы» и прониклась коллективным настроением команды, которая собралась там в хаосе, воцарившемся после обстрела. Игровые фигурки, кухонная утварь и столовые приборы дрейфовали, сброшенные с магнитных столов и креплений. Какой-то стул разлетелся на щепки. Капли воды дрожащими зеркальными сгустками плавали повсюду, словно причудливые инопланетные питомцы. Световой плющ оторвался от стен, его побеги колыхались вялыми щупальцами, излучая разноцветное сияние.

Кроме Верранвелла, их было трое: двое мужчин и женщина. Четыре человека, которых Фура видела сквозь смотровой камень. Они выглядели подавленными, удрученными, полностью покорившимися судьбе. Все были в скафандрах или частях таковых, но ни на ком не было шлема, и только женщина успела надеть перчатки. Не было видно никакого оружия, даже миниатюрного кинжала или энергетического пистолета.

– Не думайте, что мы не стали бы драться, если бы верили, что есть шанс победить, – сказала женщина низким ровным голосом, в котором сквозила горечь поражения. – Случись это один-два рейса назад, мы бы вам оставили кое-что на память. Но у нас не хватает рук с тех пор, как мы потеряли Айвза и Монсера у Мерзейшества в девяносто девятом. А потом обменяли наш последний хороший бронебойный снаряд на лучший череп, надеясь, что в долгосрочной перспективе разведданные принесут больше пользы, чем оружие.

– И что получилось в итоге? – спросила Фура с почти искренним любопытством.

– О, все сработало лучше не придумаешь, – ответила женщина с демонстративным сарказмом.

– Вы побывали у Мерзейшества? – спросила Прозор, следуя за Фурой на камбуз и быстро и уверенно направляя арбалет в каждый угол загроможденного помещения.

Ее действия при этом были совершенно машинальными.

– Это что-нибудь значит? – спросила Фура.

– Это значит, что они либо лгут, либо заслуживают нашего уважения.

– Больше никого? – спросил Лагганвор, оглядываясь по сторонам.

Умно, подумала Фура: проверить правдивость капитана, а не показать, что им известно о еще двух космоплавателях.

– Это вся моя команда, – сказал Верранвелл, вздернув подбородок. – Не считая Меггери, раненой в результате ваших действий, и Рутера, который с ней. Они в лазарете.

– Что случилось с Меггери? – спросила Фура.

– Какая разница? – Женщина провела рукой по темно-рыжим волосам, которые она носила зачесанными вправо и заплетенными в замысловатую косу, достигающую поясницы; левая часть головы была выбрита. Космоплавательница была чрезвычайно тощей, с острыми скулами, маленьким подбородком и множеством звонких сережек в ухе с выбритой стороны. – Скоро всех нас ожидает то же самое.

– Позвольте напомнить, – сказала Фура. – Вам по трещальнику кое-что обещали…

Верранвелл не дал ей договорить:

– Твой голос звучал иначе, когда ты излагала условия.

– Не все ли равно, как он звучал? – Фура повернулась в направлении шлюза и прокричала: – Доктор Эддралдер! Шевелите ластами! Тут есть чем заняться. – Она снова сосредоточилась на команде захваченного судна. – Звать-то вас всех как, не считая капитана?

– А тебе какое дело? – спросила женщина, теребя кончик косы. Потом, собрав остатки гордости, она взглянула на товарищей и сказала: – Я Коссел, оценщик и открыватель «Веселой кобылы», знаток своего дела, если есть возможность показать, на что я способна.

– Вуга, – сказал плотный мужчина слева от нее. Он был совершенно лысый, с удивительно маленькими ушами и двумя глубокими складками, идущими от длинного изогнутого носа к маленькому, почти женскому рту. Его губы были изогнуты в постоянной гримасе сомнения, как у куклы, чье лицо не меняется никогда. – Борец, цирковой силач и главный махатель кулаками. – Он нахмурился. – Нет, подождите: интегратор. Вот что я хотел сказать: интегратор.

– Я Ласлинг, – сказал более крупный мужчина справа от Коссел.

Он был очень широк в плечах и очень узок в бедрах, так что его фигура напоминала треугольник, и это впечатление усиливал тот факт, что ноги заканчивались коленями, а штанины скафандра были подшиты, отчего культи походили на нижние части баллонов с дыхалью. У него было широкое приплюснутое лицо; нос был сломан и зажил в перекошенном положении. Когда Ласлинг заговорил, оказалось, что во рту многие зубы отсутствуют, а те, что есть, сломаны, покрыты металлом или полностью заменены. Его лицо представляло собой коллаж из шишек и пигментных пятен, с толстыми губами, исполосованными множеством шрамов, и с двумя корявыми хрящеватыми отростками вместо ушей.

– Парусный мастер, – заявил он и покосился на свои культи. – Был открывателем, а потом жизнь заставила сменить карьеру.

Фура кивнула ему, как старому знакомому:

– Это ты пытался уговорить капитана на локационный импульс?

Ласлинг пожал плечами – дескать, какая разница.

– Допустим, я. А вы бы на моем месте что сделали?

– Именно то, что ты так настойчиво предлагал.

Доктор Эддралдер вошел в камбуз и выпрямился, точно хитро устроенная раздвижная трость. Его забрало представляло собой лист изогнутого стекла, без каких-либо броневых решеток или орнаментов, поэтому длинное лошадиное лицо виднелось отчетливо. Большие глаза, бледные, как сваренное вкрутую яйцо, осматривали место происшествия в поисках раненых страдальцев.

– Вы сказали, капитан, что я могу быть полезен?

– Да, в лазарете некто по имени Меггери, при ней еще один член экипажа. – Затем Фура повернулась к четверым, собравшимся на камбузе. – Капитан Верранвелл, мы вас ненадолго задержим, так что не поручите ли вы кому-нибудь сопроводить доктора Эддралдера в лазарет и помочь ему по мере необходимости?

– Будем бросать монетку? – спросил Вуга, слегка нахмурившись.

Фура тяжело вздохнула и потянулась к забралу:

– Я хотела немного напугать вас, и кое-что из сказанного – правда, но я действительно намерена оставить вас живыми и способными вернуться домой. – Она откинула забрало, позволяя своей преображенной светлячком коже пролить сияние на камбуз. – Меня зовут Фура Несс. Вы могли ожидать Босу Сеннен или кого-нибудь другого, но получили меня. Я забрала ее корабль, как вы, возможно, слышали, однако не унаследовала ее методы или ее нрав.

Коссел почесала бритую сторону головы:

– Ох, прямо камень с плеч.

Фура вгляделась в лицо женщины:

– Ты назвалась оценщицей?

– И что с того?

– Поможешь мне и Лагганвору забрать вашу добычу, чем бы она ни была. Вуга или Ласлинг, кто-нибудь из вас проводит доктора Эддралдера в лазарет?

– А вкусняшками угостите? – спросил Вуга.

– Значит, Ласлинг, – невозмутимо подытожила Фура. – Очень удобно, что ты парусный мастер.

– Почему? – спросил безногий.

– С помощью Прозор ты оценишь ущерб, нанесенный вашим снастям, и прикинешь, что понадобится с нашей стороны для ремонта.

– Ну разве это не великодушно? – хмыкнул Ласлинг. – Как если бы тебя пырнули ножом в переулке и вежливо поинтересовались, не нужно ли остановить кровотечение.

Доктор Эддралдер оперся рукой о выступ стены и повернулся к Ласлингу:

– Как ни трудно в это поверить – и я понимаю ваши опасения, – эти люди сдержат слово. Они оказали мне и моей дочери большую услугу, и я у них в долгу. Ваши травмы свежие?

Ласлинг, казалось, в чем-то убедил самого себя, прежде чем ответить:

– Достаточно свежие, чтобы мешать мне спать по ночам.

– Тогда я займусь вами, как только разберусь с остальными. Господин Вуга, не будете ли вы так любезны показать мне дорогу?

– Любезен? Да я из штанов выпрыгну. Ничто не доставляет мне большего удовольствия, чем помогать пиратам копошиться в трюме нашего корабля.

Вуга оглянулся на своего капитана, который после недолгого размышления коротко кивнул.

– Твой доктор либо очень искренний человек, – сказал Верранвелл Фуре, – либо очень убедительный лжец.

Пока шла абордажная операция, Адрана сидела в каюте капитана, пытаясь отвлечься от надвигающейся опасности. У нее имелись дневники и личные письма, которые требовалось просмотреть. У нее был ящик с Тем Самым Щелкуном, за которым нужно было присматривать, мало ли что. У нее была Меррикс в обзорной рубке, на случай если бы захотелось поговорить. И конечно, Страмбли, Сурт и Тиндуф остались на корабле, то есть находились не слишком далеко. Паладин был прямо здесь – точнее, его голова, прикрепленная к столу, как большое стеклянное украшение.

– Кажется, вы взволнованы, мисс Адрана, – заметил робот, когда она перевернула очередную страницу одного из старых, в основном зашифрованных вахтенных журналов, которые они с сестрой унаследовали от Босы Сеннен. – Могу я в какой-то степени развеять ваши опасения? Мы уже атаковали другие корабли, не понеся урона. С каждым разом мы становимся лучше в этом деле – хладнокровнее и эффективнее. С каждым разом…

– В некоторых мирах есть такая игра, Паладин, – беззлобно перебила она. – Берут особый пистолет с вращающимся барабаном и заряжают один патрон. Затем раскручивают барабан и приставляют пистолет к голове, заключив пари. Жмут на спуск, крутят и снова жмут. Какое-то время игрокам везет: боек попадает в пустую камору барабана. Ты бы сказал, что участник игры совершенствует свои навыки, если подобное повторяется несколько раз?

– Сомневаюсь, что эта аналогия полностью соответствует нашему случаю.

– А я сомневаюсь, что она ему не соответствует, Паладин, – возразила Адрана. – Мы испытывали судьбу в Малграсене; ничто не говорит о том, что мы не занимаемся этим же здесь.

– И все же вы согласны с сестрой в том, что заполучить череп крайне важно.

– Он нам поможет.

– Что ж…

– И все же до сих пор мы неплохо обходились без него. Лагганвор прав: мы выиграем от получения разведданных. Однако недопустимо, чтобы риск, связанный с приобретением черепа, превосходил выгоду от него.

– Хотелось бы заметить, что уже поздно соизмерять одно с другим.

– Раньше ты не был столь саркастичен.

– Ваш отец не потерпел бы такого. Да и вы, если уж на то пошло.

Это было правдой. Фура была предана Паладину, любила его, как дядю или доброго старшего брата. Адрана же… не поддавалась эмоциям. Паладин казался ей фундаментально тупой развалиной, слепым орудием их отца, рабом, распространяющим его добрый, но чрезмерно протекционистский и властный режим на их спальню и игровую комнату.

В какой-то степени она не ошибалась. Но недооценила потенциал робота и опыт, накопленный им в прошлой жизни. Фуре потребовалось время, чтобы привести Паладина в чувство, разблокировав давно замороженные хранилища памяти и схемы принятия решений. Когда-то он был солдатом и теперь снова им стал.

А еще он был так сильно поврежден, что его прежнее тело с манипуляторами и колесами пошло на металлолом, когда Фура сбежала из Мазариля, чтобы спасти Адрану.

От него осталась прозрачная сфера – точнее, три четверти сферы, – полная неугомонных реле и мерцающих огней, покрытая тонкими швами. Трещины и дыры в стекле заделала Сурт, которая приняла судьбу робота близко к сердцу: она соединила осколки и подыскала замену недостающим фрагментам, ловкими пальцами обточив полученные из других источников и зачастую разноцветные кусочки до нужной формы. Стеклянная голова крепилась к столу посредством «ошейника», через который Паладин обменивался данными с кораблем. «Мстительница» с ее парусами, снастями, гаусс-пушками, ионными двигателями, подметалой и трещальником теперь в каком-то смысле стала его телом.

Возможно, для Паладина это была не такая уж плохая сделка.

– Я просто беспокоюсь, – сказала Адрана, бросив взгляд на щелкунский ящик.

Если не заниматься самообманом, стоит признать: вот настоящий источник их проблем, а все остальное – вторично.

Тот Самый Щелкун появился на «Мстительнице» из-за нее.

Адрана надеялась, что найти его будет несложно и что он охотно (или, возможно, после некоторого убеждения) ответит на вопросы, которые ее занимают. А если не ответит, то хотя бы направит к возможным источникам сведений.

Но вместо этого щелкун стал обузой. Он может помочь, но сотрудничество теперь зависит от того, доставят ли его в Тревенца-Рич. И в течение тринадцати недель после отлета с Малграсена, пока они плыли вдоль края Собрания, «Мстительница» все ближе подходила к пространству, где велика была вероятность столкнуться с эскадрой кораблей, выслеживающих сестер Несс. Поскольку шанс проскочить мимо эскадры или сквозь нее значительно увеличился бы благодаря перехвату разведданных о ее передвижениях и намерениях, требовался череп. А поскольку требовался череп…

Паладин когда-то читал сестрам сказку. Это была своего рода поучительная притча о цепочке последствий, каждое из которых вело к чему-то худшему. Все началось с того, что лошадь не подковали как следует, потому что не нашлось гвоздя, а закончилось крахом целой межпланетной империи.

Паладин был очень хорошим сказителем. Адрана отлично все запомнила. Чем больше сказок было им прочитано, тем лучше он усваивал быт и нравы людей и тем успешнее придумывал новые сказки. Он даже мог сопровождать чтение самодельными иллюстрациями, проецируя их на стены комнаты.

Не было черепа – корабль пропал. Не было мозгов…

– Мисс Адрана?

– Да? – ответила она, резко вынырнув из раздумий.

– Похоже, поблизости еще один корабль. Есть основания полагать, что нас засекли.