Молчание костей Рейнольдс Аластер

– Ей сейчас выгодно с нами сотрудничать. А когда мы перестанем приносить пользу, от наших шансов на выживание мало что останется.

– Она сдержит слово, – сказала Меггери, прижимая обрубок пальца к огрубевшей ткани ожога, – она сняла шлем, и все видели рубцы. – Может, на этом все и закончится, но то, что обещано, будет выполнено.

– Тебе точно ничего не подсыпали в лекарства? – спросил похожий на хорька мужчина.

Фура вспомнила свой первый визит на борт «Веселой кобылы»: его звали Вуга, и был он интегратором.

– Я ее поняла, – сказала Меггери.

Ласлинг слизнул каплю смазки с большого пальца, потом уставился на него, слегка скосив глаза к приплюснутому носу.

– Проведя несколько часов в ее обществе?

– Я не ручаюсь за нее, – продолжила Меггери. – И за остальных тоже. Я просто говорю, что ей нужны все мы, а не только голые ребра этого корабля. Корабль без команды ей вообще ни к чему, а на «Мстительнице» народу едва хватает, чтобы справляться с одним парусником, что уж говорить про два. – Она помолчала, всматриваясь в лица своих товарищей, а по лицу Фуры лишь скользнула взглядом. – Я многое о ней узнала благодаря Эддралдеру, костоправу. Он и его дочь были добры ко мне. Если они не врут, их занесло на «Мстительницу» случайно.

– Про дока одно скажу, – подал голос Ласлинг. – Мазь, которую он нам оставил, и впрямь хороша – культи уже не так болят.

– Не знала, что твою преданность настолько легко купить, – съязвила Коссел.

– Вовсе нет. Не знаю, что он за человек, но врач неплохой, это уж точно.

– Этого недостаточно, чтобы присоединиться к ним, – сказал Коссел. Затем обратился к Рутеру: – А ну, пискни что-нибудь. Ты тоже должен сказать пару слов.

Кудрявый парнишка, самый младший в команде, посмотрел на капитана:

– Могу я говорить откровенно, сэр?

Верранвелл хрипло выдохнул, прежде чем ответить, и казалось, теперь слова даются ему еще труднее.

– Парень, я доверял тебе наши оперативные секреты, так что самое меньшее, что могу сделать сейчас, это выслушать твое мнение.

Рутер сглотнул, прежде чем продолжить. Его глаза блестели.

– Я ждал смерти дважды. Один раз, когда они на нас напали, и еще раз, когда начался обстрел. Я струсил, сэр, здорово струсил. Даже наш старый череп со всеми его причудами никогда меня так не пугал.

Ласлинг медленно кивнул:

– В этом нет ничего постыдного.

– Но вот в чем дело, – продолжил Рутер, не отрывая взгляда от капитана, которого, как теперь поняла Фура, он любил как отца. – Она ограбила нас, забрала то, в чем нуждалась, но сделала это честно и потом хорошо обошлась с Меггери. Это вовсе не значит, что она и ее команда поступили правильно. Но уж лучше так, чем когда в тебя стреляют без всякой причины, потому что ты оказался досадной помехой и подходящей мишенью для гаусс-пушек. Я могу ненавидеть ее, – кивнул он на Фуру, – но это лишь десятая часть того, что я чувствую к этим мерзавцам, ведь они даже не попытались вникнуть в ситуацию, не говоря уже об извинениях.

– И с вами, и с нами поступили несправедливо, – сказала Фура. – Вы пострадали больше всех, капитан Верранвелл, и я признаю свою долю вины. Думаю, вы тоже слышали ту трещальную передачу, – похоже, говорил командующий эскадрой.

– Ты о юном джентльмене, у которого есть идеи, не подобающие его положению?

– Я бы не стала называть его джентльменом.

– И я не стану. – У Верранвелла слабо блеснули глаза, как будто наконец у него и Фуры нашлось нечто общее, основа, на которой в других обстоятельствах могла бы зародиться дружба. – Однако он далеко не бездарен, раз добился такого поста.

– Как бы ни был талантлив этот тип, для меня он все равно что тряпка, которой вытирают обувь. Мы с сестрой слушали его через череп – да, ваш череп. Он недурной костянщик и по совместительству мелкое дерьмо.

Рутер запустил пальцы в свою шевелюру там, где лежала седая полоса.

– Я его через череп не слушал, но мы, костянщики, по возможности обмениваемся новостями.

– Продолжай, парень, – сказал Верранвелл.

– В последний раз, когда мы были в порту, я узнал, что некий молодой человек быстро поднялся в службе охраны торговых путей. Он необычайно уверен в себе, и его волнует только карьера. Говорили, что он уже обзавелся врагами среди сослуживцев и не только. Парень идет по головам, и ему плевать, что его не любят. Очень здорово разбирается в гаусс-пушках, навигации и тактике, но это еще не все: он еще и костянщик, причем блестящий, умеет и просто посылать, и давить, выжимая нужную информацию. – Рутер прикусил губу, на мгновение пожалев о своей откровенности. – Вероятно, это ерунда, сэр; мне не стоило выпендриваться, пересказывая слухи.

– Наверное, в этих слухах что-то есть, мальчик, – сказал Верранвелл, и в его голосе было больше доброты, чем убежденности.

– Как его зовут, знаешь? – резко спросила Фура.

– Может, и слышал, но надо покопаться в памяти; я лишь запомнил, что этот разумник бывает очень хладнокровным и презирает себе подобных, а все прочее выкинул из головы.

– Вот и молодец. – Верранвелл похлопал Рутера по плечу.

– Что ж, мы сошлись во мнениях насчет этого субъекта, – сказала Фура. – Если эскадрой командует он, нет сомнений, что она и дальше будет действовать так, словно в Собрании нет единого для всех закона. Мне бы хотелось, Рутер, чтобы ты вспомнил его имя.

– Если вспомню, скажу.

– Хорошо. И я надеюсь, что все вы согласитесь: раз этот выскочка и впрямь контролирует ситуацию, нам придется позаботиться друг о друге, чтобы выжить, не говоря уже о восстановлении справедливости.

– И что именно ты предлагаешь? – спросила Коссел. – Ты, кровожадная пиратка-убийца, которая уже наплевала на верховенство закона?

– Я верю в закон, – серьезно сказала Фура. – Просто это не тот закон, который нам пытаются сейчас навязать. И я бы не спешила губить цивилизацию, даже будь это в моих силах. – Она кивнула в том направлении, где, по ее прикидкам, находилось Собрание. – Слишком уж она мне нравится. И я знаю, что там есть честные разумники, которые много трудились и никому не делали зла, и они не заслуживают того, чтобы миры у них под ногами начали рушиться. Так что в мои намерения не входит разбить все вдребезги или хотя бы перерезать глотку тем, кто этого достоин. Но оставлять все как есть нельзя.

– Еще раз. – Коссел, похоже, теряла терпение. – Что ты предлагаешь?

– Равноправное сотрудничество. Совместную деятельность. Не обязательно летать рядом, но надо присматривать друг за другом.

Собеседники Фуры обменялись взглядами. Глаза Верранвелла, прищуренные от усталости, выражали в равной степени веселье и скепсис.

– И как именно будет выглядеть это сотрудничество?

– Я попрошу моего робота составить договор, – сказала Фура. – Наверняка есть вещи, из-за которых придется спорить. Но из моей обзорной рубки видно, что у нас гораздо больше общего, чем вы думаете.

– Твой робот разбирается в юриспруденции? – спросил Верранвелл.

Он разразился кашлем, кровь вспенилась между зубами, но мягко оттолкнул Рутера, когда тот прижался к нему. – Успокойся, малый, теперь уже ничего не поделаешь. Просто я никогда не слышал о роботе, который умеет не только подметать полы.

– С роботом или без робота, – сказал Ласлинг, ковыряя ногтем в руинах зубов, – мне все это не нравится. Однако не могу сказать, что я в восторге от других перспектив. Возможно, если мы все-таки объединимся и этот доктор еще разок взглянет на меня…

– Взглянет, – твердо сказала Фура. – Что бы ни случилось с любым из вас, он будет вашим врачом в той же степени, что и нашим.

– Значит, на равных условиях? – спросил Вуга, приподняв бровь.

Фура кивнула:

– Надо подготовить договор.

– Что ж, можно начать прямо сейчас, – сказал интегратор с алчным блеском в глазах. – Добыча в вашем трюме. То, что вы отняли у нас, и то, что отняли у других. Хотим половину.

– То, что мы у вас забрали, – сказала Фура, – не наполнило бы и кукольный наперсток. – Затем она беззаботно пожала плечами. – Конечно, поделим поровну. Честное партнерство – я бы на другое и не согласилась. Когда мы соединим корпуса, сможем переходить туда-сюда, по-соседски.

Коссел поморщилась:

– Никогда не умела ладить с соседями.

– Вы с сестрой вместе капитанствуете? – хрипло произнес Верранвелл.

– Да, сэр.

– И ты оцениваешь ее способности так же высоко, как и свои собственные?

Остальные начали переглядываться, не понимая, к чему клонит Верранвелл.

– Да, – выразительно кивнула Фура. – Она такая же упорная и решительная, как и я, и очень хорошо приспособилась к новой жизни. У нас разные методы, мы этого не отрицаем, но я всегда уважала Адрану.

– Должно быть, нелегко разделять обязанности на одном корабле.

– Мы справляемся. Не скажу, что не ссоримся, и все же… Короче, мы любим друг друга и хотим одного и того же для нашей команды, и теперь это распространяется на вас.

– Я вот-вот умру, – сказал Верранвелл.

– Еще можно вызвать Эддралдера, он даст медицинское заключение…

– Которое ничего не изменит. Меггери, расскажи ей о том, что мы обсуждали, прежде чем она пришла сюда.

– На корабле не хватает рабочих рук, – сказала Меггери. – Это с тех пор, как мы потеряли Айвза и Монсера. Теперь вот-вот останемся без капитана.

– Меггери не хочет этой должности, – сказал Верранвелл. – Ласлинг, Коссел и Вуга тоже. Рутер слишком молод. И вообще каждый из них накрепко привязан к своей специализации, и вряд ли можно их за это винить. – Судя по лицу, он вспомнил о чем-то приятном – возможно, последний раз в жизни. – Сам таким был, когда мне пришлось сменить капитана Халигана. Меня от парусов буквально оторвали.

– Почему вы согласились? – спросила Фура.

– Потому что не было более подходящей кандидатуры. Ну так вот, меня вдруг осенило: твой корабль сейчас перегружен капитанами. – Он собрался с силами, чтобы продолжить. – Сестры Несс сильны и толковы, иначе они не зашли бы так далеко. Одна из вас станет отличной заменой мне.

Фура покачала головой, отвергая эту идею, прежде чем она успела укорениться:

– Ваша команда не примет нас.

– Примет, если я попрошу. У меня есть выбор, капитан Несс: либо я назначаю замену, либо рискую тем, что трения и подозрения разорвут мой экипаж на части – а возможно, и твой заодно. Итак, я заявляю: одна из сестер Несс получит мой корабль и команда будет ей верно служить.

Фура повернулась к Меггери:

– Ты согласна?

– Таково желание капитана. А значит, мы подчинимся. Вряд ли ты можешь рассчитывать на мою привязанность или благодарность, но я буду верна тебе, как и все остальные разумники на этом корабле.

– Я… не знаю, что сказать.

– Значит, мое предложение принято? – спросил Верранвелл.

Жуткий хлюпающий звук, который доносился из его груди, теперь звучал размеренно и гулко, как будто рождался в пещере – в некоей запретной полости, куда не в силах проникнуть ни один хирург в Собрании.

– Хорошо, – сказала Фура. – Одна из нас возглавит этот корабль.

– Вот и… славно, – ответил Верранвелл. – Это… меня очень утешает, капитан Несс. Есть только одно предварительное условие – назовем его авансовым платежом, на котором по требованию Меггери я буду настаивать…

Лицевой щит Фуры покрылся конденсатом и стал похож на матовое стекло. Такое же, в высоких и узких окнах по бокам парадной двери их дома в Мазариле, превращало торговцев в пазлы из ломаных фигур разного цвета и формы. Прозор тоже превратилась в пазл, чьи фрагменты состыковались не слишком точно. Она вытащила Фуру из шлюза в главный отсек катера, а затем помогла снять истекающий потом и конденсатом шлем. Фура набрала полную грудь относительно свежей дыхали.

– Раз ты вернулась, это должно что-то значить, – сказала Адрана.

– Мы ожидали, что ты будешь молчать, но не так же долго, – прибавил Лагганвор.

– Я оставила им свой трещальник, – сказала Фура между прерывистыми вздохами. – Мы снабдим их чем-нибудь получше… но в краткосрочной перспективе этого хватит для связи. Только до тех пор, пока не придумаем, как сблизить наши корабли.

– Значит… они согласны? – спросила Адрана. – Несмотря на все, что было, они согласились?

– Им потребовалось некоторое… время, чтобы определиться. – Она втянула еще дыхали, пытаясь вернуть работу легких в более-менее приличный ритм. – Верранвелл умер. Он был еще жив, когда я туда пришла.

Лагганвор приподнял бровь:

– Переговоры прошли так плохо?

– Он был смертельно ранен при обстреле, и мы ничем не смогли бы помочь. Он… принял мое предложение. Команда согласилась на буксировку и нашу помощь в ремонте. Надо поскорее составить договор. – Фура поморщилась от внезапной острой боли. – Таким образом, у нас появится возможность выдать себя… за два непричастных корабля… которые случайно пришли из Пустоши.

Адрана переглянулась с Прозор:

– С какой целью?

– Я что-нибудь придумаю. – Фура все еще дышала учащенно, сжимая челюсти от боли. Та была сильнее, чем ожидалось, но все же достаточно терпима, раз позволяла отвлечься на разговор. – Страмбли – моя главная забота. От того, как у нее пойдут дела, будут зависеть любые действия, на которые я… мы решимся.

– Что с рукой? – спросила Адрана.

Фура прижимала искусственную руку к груди, стиснув кулак так сильно, что рисковала проткнуть металлическими ногтями ладонь.

– Покажи нам, детка. – Прозор осторожно взяла ее руку и отведя от груди.

Но кулак все еще был сжат, и никакой обезьяньей силы не хватило бы, чтобы распрямить эти пальцы. Прозор дотронулась до кулака, вызвав новый приступ боли у Фуры и вымазав пальцы чем-то похожим на сопли. Она осторожно понюхала это вещество.

– У нее идет кровь… Что-то вроде крови.

Доктор Эддралдер протолкался через небольшую компанию:

– Что случилось?

– Покажи ему, – сказала Прозор, кладя одну руку на плечо Фуры, а другую на ее локоть. – Рано или поздно придется это сделать, так что лучше разобраться прямо сейчас.

Фура знала, что это правда, однако лишь прижимая кулак к груди она могла сдерживать боль на приемлемом уровне. И он ей был необходим, этот приемлемый уровень. Капитан Несс стиснула зубы и с рычанием раздвинула пальцы. Потребовалась вся воля, чтобы их полностью разогнуть. Боль саданула, рычание перешло в мучительный стон. Маслянистая жидкость, которая испачкала руку Прозор, начала свободно сочиться и пузыриться. Это был какой-то жидкий компонент протеза, о существовании которого Фура не подозревала.

– Ох, Фура… – сказала Адрана.

Лагганвор схватил тряпку и прижал ее к источнику утечки.

– Держи открытой, – скомандовал он.

– Что они с вами сделали? – спросил Эддралдер.

Фура заставила себя посмотреть. Она лишилась пальца. Мизинец был вырван – осталась лишь дыра с неровными краями там, где он присоединялся к ладони. Вот откуда размеренно била жидкость, как будто в ритме ее собственного сердцебиения.

Боль нарастала и спадала в том же ритме.

С изумлением Фура обнаружила, что способна терпеть.

– Это не насилие… Я сама согласилась. Это всего лишь… небольшое сведение счетов.

– Чем они это сделали? – спросила Адрана, забирая у Лагганвора тряпку, пропитавшуюся зеленой жидкостью. – Похоже, клещами.

Фура ответила, заставляя себя дышать в нормальном ритме:

– Мне было без разницы чем, лишь бы побыстрее закончили. Не думала, что будет… так больно. Я ведь по-настоящему не чувствовала эту руку частью себя… до сих пор.

– Ты согласилась? – спросил Лагганвор, качая головой с таким видом, словно от ее поступка известный ему мир перевернулся с ног на голову.

– Цена невелика. – Фура решила: единственное, что она сейчас может, – это улыбаться сквозь боль. – Я купила тебе корабль, сестра, – сказала она Адране. – Я дарю тебе «Веселую кобылу» и ее команду!

– У Меггери не хватало того же пальца на той же руке, – сказал Эддралдер, прежде чем Адрана успела отреагировать на этот поворот.

– Верно, – подтвердила Фура, все еще ухмыляясь.

– Значит, это она добилась, чтобы вам оторвали палец?

– Она… Сказала, я у нее кое-что отняла. То, что нельзя заменить. Поэтому будет справедливо, если я отдам то, что много значит для меня.

Эддралдер покачал головой:

– Вы не имеете никакого отношения к потере ее пальца. Совершенно очевидно, что это была старая травма, никак не связанная с нашими действиями.

– Она злилась не из-за пальца, – сказала Фура. – Из-за того, что было на коже до ожога. Того, что пришлось вырезать. Маленькая татуировка: две птички на виноградной лозе.

– Не понимаю, как можно сравнивать эти потери, – сказал Эддралдер.

– Ее сделал Монсер.

– А Монсер – это… кто?

– Один из разумников, которых они потеряли до нашей первой встречи, – сказала Прозор, избавляя Фуру от необходимости вдаваться в подробности. – Ласлинг мне кое-что рассказал, пока мы с ним выясняли, какие материалы потребуются для ремонта парусов. Монсер и другой разумник, Айвз, застряли внутри шарльера, когда Ласлинг потерял свои ходули. Похоже, Монсер разрисовывал сослуживцев в свободное время. – Она посмотрела на собственные руки, покрытые шрамами и возрастными пятнами, но в остальном безупречные, и покачала головой, как будто в очередной раз удивляясь коварству и небрежной жестокости вселенной. – Чем-чем, а татушками я никогда не увлекалась.

Сестры недолго пробыли на борту «Мстительницы». Они обсуждали планы сотрудничества, когда Меррикс вызвала их в комнату доброты.

Как всегда, Адрана собралась с духом, прежде чем войти. Однажды она вошла в эту комнату наивной девушкой и слишком многое утратила навсегда. Многочисленные снадобья доктора Эддралдера пахли сильно и по-разному, но сквозь них просачивался смрад – неистребимая химическая память, наполненная болью, ужасом и многоцветьем безумия.

Фура почувствовала ее колебания. Она взяла Адрану за предплечье здоровой рукой:

– Мы должны быть сильными. Давай узнаем, насколько плохи новости.

– Не позволяйте ему резать, – сказала Страмбли, как только поняла, что у нее гости. – Только не сейчас. В последние дни я чувствую себя лучше, я знаю, что…

– Меррикс, – сказал Эддралдер, – пожалуйста, сними повязку, и как можно осторожнее.

Адрана подошла к Страмбли. Та была привязана к койке, обездвижена, как и Меггери. Это было сделано для ее же блага – ремни затянуты не туже, чем необходимо, чтобы она в невесомости не расшиблась, – но все равно от такого зрелища к горлу Адраны подкатил ком.

– Страм, доктор перейдет к решительным мерам, только если от этого будет зависеть твоя жизнь, – сказала Адрана. – И ты в курсе, как много значишь для нас.

– Что с вами случилось, капитан Арафура?

Страмбли была достаточно вменяема, чтобы заметить недавнюю травму. Фура улыбнулась, стараясь выглядеть беззаботно:

– Ничего такого, что Сурт не исправит в два счета. И к тому же мизинец… Не могу сказать, что до сих пор он мне был очень нужен, поэтому вряд ли буду скучать по нему.

– А я буду скучать по ноге, если придется ее отпилить. Скажи доку, чтобы не пилил, пожалуйста!

– Он и не собирается, – успокаивающе проговорила Адрана. – Это просто инфекция, которую мы вылечили один раз и можем вылечить снова. Не так ли, доктор?

Ей следовало бы догадаться по его поведению, что все не так просто.

– Рана… меняется, – сказала Меррикс, осторожно снимая повязку с пораженного участка.

Рана была липкой от антисептической мази, и процесс удаления повязки был мучителен для Страмбли. Ничего не поделаешь, подумала Адрана, но не сумела прогнать ужасное чувство, что она усугубляет страдания несчастной.

– Уже не такая красная, как раньше, – сказала Фура, озадаченно глянув на Эддралдера. – Это хорошая новость, не так ли? Лекарства работают, доктор. Просто продолжайте, и…

Тут она осеклась, увидев то, что еще раньше заметила Адрана.

– Она… меняется, – произнес Эддралдер с боязливым почтением, словно опасаясь, что его слова подстегнут перемены. – В поверхностных слоях кожи происходит какая-то клеточная трансформация.

– Что он имеет в виду? – спросила Страмбли с растущей тревогой.

– Я заметила, что в пораженной области появился перламутровый оттенок, – тихо сказала Меррикс. – Покраснение отступило, и на его месте кожа… ткань обесцветилась. Я думала, это какой-то некроз, но отец…

– Этот процесс не из области медицины, – сказал Эддралдер.

– А из какой же? – спросила Фура.

– Присмотритесь. С тех пор как Меррикс сделала свое первое наблюдение, площадь трансформации расширилась. Я не могу сказать, идет трансформация в глубину или только более энергично вширь, но она определенно усугубляется.

Фура и Адрана едва не стукнулись головами, осматривая рану. Они синхронно содрогнулись и резко втянули дыхаль. Перламутровая зона, о которой сказала Меррикс, теперь представляла собой нечто вроде окошка, как будто участок кожи размером с большой палец превратился в дымчатое стекло. Под этим мерзким окошком, окруженным розовым валом воспаленной плоти, простирался бесцветный хрусталь, не имеющий предела. Как будто сестры заглядывали в ледяную расщелину.

– Ты когда-нибудь видела… – начала Фура. – Нет, что за нелепый вопрос. Если бы ты видела нечто подобное, у тебя не было бы такого испуганного выражения лица.

– Мне очень жаль, – сказал Эддралдер, и трудно было сказать, сестрам Несс это адресовано или пациентке.

– Я же говорила, что клинок сам заставил меня пораниться, – сказала Страмбли. – Я говорю это с первого дня. Это никакой не несчастный случай, ведь так? Клинок оставил в моем теле свою частицу. Я знаю, о чем вы думаете, и никто из вас не хочет сказать это вслух.

– Не делай поспешных выводов, – сказала Адрана, с трудом сглотнув.

– Да при чем тут поспешность? – резко проговорила Страмбли. Казалось, передряга, в которую она угодила, дает ей какое-то извращенное удовольствие. – Мы точно знаем, что происходит. Клинок превращает меня. Я стану одним из орудий, изготовленных призрачниками.