Темный оттенок магии Шваб Виктория
– Нет.
– Тебя за что-то разыскивают?
– Не совсем.
– По моему опыту, человек либо в розыске, либо нет, – заметила Лайла. – Зачем прятаться от стражников, если ты не в розыске?
– Потому что мне кажется, что они меня ищут.
– А зачем им тебя искать?
– Потому что я пропал.
Лайла возмущенно остановилась.
– Но какое им дело? – спросила она. – Кто ты такой наконец?
Келл повернулся к ней:
– Я же говорил тебе…
– Нет, – отрезала она, сощурившись. – Кто ты здесь? Кто ты для них?
Келл замялся. Он хотел лишь как можно быстрее пройти через город, взять вещь из Белого Лондона и вынести этот проклятый камень из своего мира. Но Лайла, похоже, решила, что не сойдет с места, пока он ей все не объяснит.
– Я принадлежу к королевской семье, – признался он.
За несколько часов знакомства с Лайлой он понял, что ее не так-то легко удивить, но тут она просто вытаращила глаза:
– Ты принц?!
– Нет, – твердо ответил Келл.
– Как тот красавчик в экипаже? Он твой брат?
– Его зовут Ри, и он мне не брат. – Келл невольно поморщился. – Ну… не совсем.
– Значит, ты и есть черноглазый принц. Признаться, никогда бы не подумала…
– Я не принц, Лайла!
– Кажется, теперь я понимаю: ты надменный и…
– Я не…
– Но что член королевской фамилии делает…
Келл рывком прижал ее к кирпичной стене.
– Я не из королевской семьи, – рявкнул он. – Я просто ей принадлежу.
Лайла нахмурилась:
– Что ты имеешь в виду?
– Я королевская собственность, – процедил он, и его передернуло от этих слов. – Я вырос во дворце, но это не мой дом. Меня воспитывали королевские особы, но они не мои настоящие родственники. Я представляю для них ценность и они держат меня при себе, но это не связано с родством.
Эти слова обжигали. Он знал, что несправедлив к королю и королеве, которые относятся к нему если не с подлинной любовью, то уж точно с теплотой, и к Ри, всегда считавшему его своим братом. Но такова правда, пусть и горькая. Как бы хорошо они все к нему ни относились, он оставался оружием, щитом. Он не принц. И не их сын.
– Бедняжечка, – холодно фыркнула Лайла, отталкивая его. – Чего ты хочешь? Жалости? От меня ты ее не дождешься!
Келл стиснул зубы:
– Я не…
– У тебя нет дома, но зато есть кров, – выпалила она. – У тебя есть люди, которые заботятся о тебе, пусть и не любят тебя, как сына. Возможно, у тебя нет всего, что ты хочешь, но бьюсь об заклад, у тебя есть все, что нужно. И у тебя хватает наглости заявлять, что все это ничего не значит просто потому, что тебя недостаточно любят?!
– Я…
– Любовь не согреет в мороз, Келл, – продолжала девушка, – и не накормит, когда умираешь от голода. Она не спасет, если тебя пырнут ножом из-за пары монет в кармане. На любовь ничего не купишь, поэтому радуйся тому, что имеешь, и тем, кто у тебя есть: может, тебе чего-то и хочется, но зато ты ни в чем не нуждаешься.
Лайла умолкла, тяжело дыша. Глаза ее блестели, а щеки горели.
И тогда Келл впервые увидел не ту Лайлу, какой она хотела казаться, а настоящую: сообразительную, но до смерти перепуганную девушку, каждый день вынужденную бороться за свое существование. Он вдруг понял, что она мерзла, голодала, дралась и почти наверняка убивала – и все ради того, чтобы сохранять свою жизнь, оберегать ее словно свечу на ветру.
– Скажи что-нибудь, – с вызовом бросила она.
Келл сглотнул, сжал кулаки и посмотрел на нее в упор:
– Ты права.
После этого признания он почувствовал странную опустошенность, и в ту же минуту ему захотелось домой (ведь у него был дом, которого не было у Лайлы). Захотелось, чтобы королева погладила его по щеке, а король похлопал по плечу. Захотелось обнять Ри за плечи, выпить за его день рождения и послушать его болтовню и смех.
Ему ужасно этого захотелось.
Но теперь это невозможно.
Он допустил ошибку – подверг их всех опасности – и должен ее исправить.
Ведь его долг – их защищать.
К тому же он любит их.
Лайла не сводила с него глаз, пытаясь найти в его словах какой-то подвох, но никакого подвоха не было.
– Ты права, – повторил Келл. – Прости. По сравнению с твоей жизнью моя, наверное, кажется райской…
– Не смей меня жалеть, чародей, – ощетинилась Лайла, сжав невесть как появившийся в руке нож: от перепуганной сиротки не осталось и следа. Она снова стала разбойницей.
Келл чуть улыбнулся. Спорить с Лайлой было бесполезно. Он просто порадовался, что она снова во всеоружии.
Маг посмотрел в небо. На низкие тучи ложился красноватый отсвет Айла. Надвигалась гроза. Ри расстроится, ведь его раздражает все, что способно омрачить его великолепный праздник.
– Пошли, – бросил Келл, – мы уже почти на месте.
Лайла спрятала клинок в ножны и зашагала за ним, уже значительно менее сердитая.
– Как называется то место, куда мы идем?
– Ис кир айес, – ответил Келл. – «Рубиновые поля».
Он еще не говорил Лайле, что ее путешествие здесь и закончится – должно закончиться, ради его спокойствия и ее безопасности.
– Что ты надеешься там найти?
– Вещь, которая позволит нам попасть в Белый Лондон.
Он мысленно перебрал свои сокровища, прикидывая, что подойдет лучше всего.
– Хозяйку таверны зовут Фауна, – продолжил он. – Вы с ней найдете общий язык.
– Почему это?
– Потому что вы обе…
Он собирался сказать «страшно упрямые», но, свернув за угол, резко остановился и умолк.
– Это «Рубиновые поля»? – осторожно спросила из-за плеча Лайла.
– Да, – тихо сказал Келл. – Точнее, они тут были.
Ничего не осталось, кроме золы и пепла.
Таверна сгорела дотла вместе со всем, что в ней находилось.
Это был не обычный пожар.
В обычных пожарах сгорает дерево, но не металл, и обычное пламя перекидывается на соседние здания, а это – нет. Огонь объял одно-единственное здание, и лишь несколько языков пламени опалили брусчатку вокруг таверны.
Это явно было заклятье. Причем свежее: от развалин все еще исходило тепло, пока Келл и Лайла пробирались по ним, осматривая, что осталось. Но ничего не осталось.
Келлу стало нехорошо.
Страшный пожар вспыхнул внезапно, и, судя по всему, тот, кто его устроил, создал и ограничительный круг, который не просто удерживал пламя – он удерживал все и вся. Сколько людей оказалось в ловушке? Сколько трупов лежит теперь под обломками – трупов, обгоревших до костей или даже превратившихся в золу?
А затем Келл эгоистично подумал о своей комнате.
Музыкальные шкатулки и медальоны, инструменты и украшения, ценные и не очень, обычные и уникальные – все то, что он коллекционировал несколько лет, исчезло.
В голове прозвучало предостережение Ри: «Брось эти глупости, пока тебя не поймали». И на миг Келл даже обрадовался, что лишился добычи, прежде чем ее обнаружили. Но тут же осознал всю серьезность своего положения. Поджигатель явно хотел не просто лишить Келла его сокровищ. Дело было не в этом или не только в этом. Его хотели изолировать. Уничтожили предметы, без которых он не сможет проникнуть в другой мир. Кто-то старательно загонял его в угол, позаботился о том, чтобы он никуда больше не смог попасть, даже если доберется до Красного Лондона.
Такая дотошность выдавала с головой Холланда. Он сорвал с шеи Келла монеты и зашвырнул их в темноту, он же устроил пожар.
Лайла пнула носком сапога оплавленную половинку чайника.
– Что теперь?
– Здесь ничего нет, – сказал Келл, высыпая сквозь пальцы пригоршню золы. – Придется где-то еще поискать.
Он задумчиво вытер с рук сажу. Конечно, он не единственный в Красном Лондоне, у кого есть безделушки из других миров, но таких людей немного. Да и сам он охотнее пускал в оборот безобидные вещицы из Серого Лондона, чем артефакты из жестокого Белого. Одна вещица была у короля. Она передавалась из поколения в поколение уже много лет. И у Фауны была безделушка из Белого Лондона – он отдал ее в счет оплаты за комнату, когда они заключили сделку. (Впрочем, Келл подозревал, что тело Фауны теперь погребено где-то под обломками.)
И еще один предмет был у Флетчера.
Келл мысленно поморщился.
– Я знаю одного человека… – сказал он, чтобы не объяснять, что Флетчер – мелкий жулик, который проиграл ему в санкт, когда Келл был на пару лет моложе и в несколько раз заносчивее. Келл подарил ему безделушку из другого мира в знак примирения (как он сам себе говорил) или для того, чтобы его унизить (это уж если быть честным). – Его зовут Флетчер. Он держит ломбард возле доков, и у него должна быть вещь из Белого Лондона.
– Что ж, будем надеяться, что его ломбард не сгорел тоже.
– Пусть только попро… – Слова застряли у Келла в горле. Кто-то приближался. От него пахло запекшейся кровью и раскаленным металлом. Келл бросился к Лайле, она было запротестовала, но он зажал одной рукой ей рот, а другую сунул ей в карман, нащупал камень и крепко сжал его. Энергия проникла в кровь и захлестнула его с головой. По телу прошла дрожь, перехватило дух, но Келлу некогда было анализировать ощущения (захватывающие и в то же время пугающие) – нужно было действовать. «Главное – уверенность», – вспомнил он слова Холланда и без колебаний приказал талисману:
– Спрячь нас!
И камень повиновался, загудел – Келл почувствовал, как через его тело прошла мощная энергия, – и в считаные мгновения черный дым окутал их с Лайлой. Затем он рассеялся, оставив тонкую пелену. Келл потрогал ее пальцем: она оказалась плотнее воздуха, но не такая толстая, как ткань. Келл видел Лайлу, а Лайла ясно видела его, да и мир вокруг был отлично виден, только цвета чуть приглушены. Келл затаил дыхание. Оставалось надеяться, что камень не подведет. Все равно выбора не было: убежать они уже не успеют.
Как раз в эту минуту у входа в переулок появился Холланд.
При виде него Келл и Лайла сжались. Холланд казался слегка потрепанным. Короткий плащ помят, запястья распухли и выпачканы кровью, серебряная фибула потускнела, воротник забрызган грязью, а на обычно бесстрастном лице застыла ярость: зубы стиснуты, между бровями пролегла складка.
Келл почувствовал, как камень в руке вздрогнул, и задумался над тем, кто кого притягивает: талисман Холланда или наоборот.
Белый антари прижимал к губам плоский кристалл, по размеру и форме напоминавший игральную карту, и что-то глухо, монотонно говорил в него.
– Ёва сё таро, – приблизившись к пожарищу, сказал он на родном языке. «Он в городе».
Келл не услышал ответ, но несколько секунд спустя Холланд буркнул: «Кёса» («Я уверен») – и спрятал кристалл в карман. Затем, прислонившись плечом к стене, стал рассматривать обугленные развалины с таким интересом, будто это было произведение искусства. Некоторое время он так и стоял. Возможно, задумался. Или чего-то ждал.
Под его пристальным взглядом Лайла заерзала, и Келл сильнее сжал ей рот.
Холланд прищурился: то ли просто так, то ли различив какое-то движение.
– Как они кричали, когда здание горело, – заговорил он по-английски нарочито громко. – Под конец кричали все. Даже старуха.
Келл скрипнул зубами.
– Я знаю, что ты здесь, Келл, – продолжал Холланд. – Даже вонь пожарища не скроет твоего запаха. А магия камня не скроет самого камня. Только не от меня. Он зовет меня точно так же, как тебя. Я все равно тебя найду, так что брось эти глупости. Выходи!
Скрытые пеленой, Келл и Лайла стояли прямо перед ним всего в нескольких шагах.
– У меня нет настроения играть, – пригрозил Холланд, и его привычное спокойствие сменилось раздражением.
Ни Келл, ни Лайла не шелохнулись. Тогда Белый антари со вздохом достал из-под плаща серебряные карманные часы. Келл узнал их: те самые, которые Лайла оставила Бэррону. Он почувствовал, как девушка напряглась, когда Холланд бросил часы к их ногам. Отскочив от почерневшей брусчатки, часы остались лежать на краю пожарища. Келл заметил, что они забрызганы кровью.
– Он умер из-за тебя, – сказал Холланд. – Потому что ты убежала. Ты струсила. Трусишь и теперь?
Лайла попыталась вырваться из рук Келла, однако он изо всех сил прижал ее к груди. Ее слезы потекли по руке, которой он зажимал ей рот, но Келл не отпустил девушку.
– Нет, – шепнул он ей на ухо. – Только не здесь и только не так.
Холланд вздохнул.
– Ты умрешь как трус, Делайла Бард. – Он выхватил из-под плаща кривую саблю. – Когда я до вас доберусь, вы оба пожалеете, что не вышли.
Холланд вскинул руку, и ветер, подхватив пепел сожженной таверны, закружил его в воздухе. Келл взглянул на облако над головой и шепотом помолился.
– Последний шанс, – предупредил Холланд.
Не услышав ничего в ответ, он опустил руку, и пепел начал падать. Келл понял, что сейчас произойдет. Пепел осядет на пелене, и Холланд их увидит. У Келла закружилась голова, он крепче сжал камень и уже собирался вновь воззвать к его силе, но тут пепел долетел до завесы… и прошел насквозь.
Он прошел сквозь эту удивительную пелену, а потом сквозь них самих, словно их здесь не было. Словно они были ненастоящими. Складка между бровей Холланда стала глубже, когда последние частички пепла легли на развалины, и Келл обрадовался (самую малость) тому, как расстроился антари. Возможно, он их и чуял, но уж точно не видел.
В конце концов, когда пепел осел, а Келл и Лайла так и остались невидимыми, Холланд засомневался в своих ощущениях. Он спрятал в ножны саблю, отступил на пару шагов, потом развернулся и зашагал прочь. Плащ развевался у него за спиной.
Как только он ушел, Келл разжал руки, и Лайла бросилась к серебряным часам.
– Лайла, – окликнул он.
Она его не услышала. То ли потому, что его голос не долетал до нее из-под волшебной пелены, то ли потому, что ее мир сжался до размера маленьких, испачканных кровью часов. Лайла упала на одно колено и дрожащими пальцами подняла их.
Келлу хотелось тронуть ее за плечо, но его рука прошла насквозь. Значит, действительно магия камня сделала их не просто невидимыми, а бестелесными.
– Прояви меня, – приказал он камню.
По телу заструилась энергия, пелена рассеялась, и Келл опустился на колени рядом с Лайлой. Он поразился тому, как все было просто: волшебство совершилось без усилий, но это был первый случай, когда магия добровольно разрушила свои чары. Однако оставаться на виду было опасно. Келл взял Лайлу за руку и молча приказал талисману спрятать их. Тот повиновался и вновь скрыл обоих под призрачной пеленой.
Лайла вздрогнула от прикосновения Келла, и ему захотелось сказать, что все хорошо, что, возможно, Холланд просто забрал часы, а Бэррона не убивал… но Келл не хотел лгать. У Холланда было много разных качеств, по большей части хорошо скрытых, но сентиментальности среди них не было. Даже если когда-то в его душе жили жалость и сострадание, их давно выжег Атос.
Холланд безжалостен.
А Бэррон мертв.
– Лайла, – мягко сказал Келл. – Прости.
Она крепко сжала в руке часы и встала. Келл поднялся вместе с ней, и, хотя она старалась не смотреть ему в глаза, он прочитал в ее лице боль и ярость.
– Когда все закончится, – прошептала Лайла, пряча часы под складками плаща, – я хочу сама перерезать ему горло. – Затем девушка выпрямилась, судорожно вздохнула и сказала чуть громче: – Так как идти к Флетчеру?
Глава 10
Белая ладья
Бут рассыпался на глазах.
В этом мрачном, сером Лондоне тело пьяницы продержалось совсем недолго, чем был очень недоволен тот, кто выжигал его изнутри. И дело тут не в магии: просто здесь не за что было ухватиться, нечем питаться. В людях теплилась лишь маленькая искорка жизни, а не то яркое пламя, к которому привыкла тьма. Так мало жара, и его так легко погасить. Проникая внутрь тел, он сжигал их дотла: кровь и кости превращались в пепел.
Тот, кто недавно был Бутом, скосил черные глаза на свои обугленные пальцы. Топлива так мало… Но попытка не пытка. В конце концов, хотя он и оставил у доков несколько сброшенных оболочек, когда-то бывших людьми, зато всего за час пересек район, который называли Саутуарк.
И теперь тело, которое он подобрал в проулке за таверной, тоже разрушалось. Черное пятно на груди пульсировало, с кровью из раны уходила жизнь. Пожалуй, не стоило закалывать пьяницу. Но на тот момент ему казалось, что это самый быстрый способ заполучить оболочку.
Но оболочка долго не протянет, и что делать дальше, непонятно. А пьяница, похоже, уже начал разлагаться.
Кусочки кожи отслаивались на каждом шагу. Люди на улице таращились на него и шарахались, как от чумного. Впрочем, магия – та же болезнь, прекрасная болезнь. Но только в том случае, если сам больной достаточно силен и телом, и духом. Здесь же люди были слабыми и безвольными.
Он шагал по городу – точнее, уже тащился, ковылял. Жизнь этой оболочки догорала.
В отчаянии он повернул туда же, откуда начал, – к таверне «В двух шагах». Его тянуло к этому странному месту. Почему, он и сам не знал, – посреди этого холодного и мертвого города только таверна излучала слабое тепло. Словно проблеск света, жизни, магии.
Если удастся попасть туда, возможно, он еще найдет там огонь.
Он был настолько поглощен желанием добраться до таверны, что даже не заметил человека, стоявшего у ее двери, и быстро приближающейся кареты, когда сошел с тротуара и шагнул на проезжую часть.
Эдвард Арчибальд Таттл стоял у таверны «В двух шагах» и хмуро смотрел на часы.
Заведение должно было уже открыться, но двери были заперты, ставни закрыты, а внутри царила непривычная тишина. Он снова достал карманные часы. Уже начало первого. Как странно. «Подозрительно, – подумал он, – чертовщина какая-то». Что же произошло? У него в голове замелькали десятки вариантов – один другого мрачнее.
Родственники твердили, что у Эдварда слишком богатое воображение, но он считал, что это всем остальным не хватает воображения, интуиции и умения чувствовать магию, которым он, безусловно, обладал. Точнее, к этому стремился. Но на самом деле, хотя он ни за что бы в этом не признался, уже начал в глубине души сомневаться, что магия существует.
Но тут он встретил знаменитого мага по имени Келл.
Одна-единственная встреча воскресила в нем веру, разворошила угасший костер.
Поэтому Эдвард поступил ровно так, как велел Келл: на другой же день он пришел в таверну, надеясь встретиться с магом во второй раз и получить обещанный мешочек с землей. Для этого он приходил вчера и придет завтра и послезавтра, пока не вернется этот великолепный маг.
Коротая время до открытия таверны, тот, кого друзья и родственники звали просто Недом, в очередной раз представлял, как пройдет будущая встреча с таинственным колдуном. Детали менялись, но финал всегда был одинаковым: Келл, склонив голову, пристально смотрит на Неда своими разноцветными глазами и объявляет, что разглядел в нем нечто необыкновенное.
– Эдвард Арчибальд Таттл, – говорит он. – Можно, я буду называть вас Недом?
– Конечно, так делают все мои друзья.
– Что ж, Нед, я вижу в тебе нечто особенное… Затем он уговаривает Неда пойти к нему в ученики или даже стать его напарником. За этим следуют обильные дифирамбы в адрес Неда, на чем, собственно, фантазия каждый раз и заканчивается.
Примерно таким же мечтаниям Нед предавался и сейчас, стоя на ступеньках таверны «В двух шагах». Его карманы были набиты безделушками и монетами, чтобы магу было из чего выбрать плату за мешочек земли. Но маг не приходил, а таверна была заперта. Некоторое время Нед пытался силой воли отпереть засов, шепча вперемешку молитвы, заклинания и просто что в голову придет, но ничего не вышло. Тогда он решил плюнуть и подождать пару часов в каком-нибудь уже открывшемся заведении, как вдруг услышал треск за спиной.
Лошади заржали, раздался грохот – несколько ящиков с яблоками свалились с повозки, когда кучер резко натянул удила.
– Что случилось? – спросил Нед, шагнув к кучеру, который, казалось, перепугался больше, чем его лошади.
– Черт возьми! Я сбил его. Я кого-то сбил! – запричитал тот.
Нед посмотрел под ноги лошадям:
– Не похоже, что вы кого-то сбили.
– Может, он под телегой? О господи, я его не заметил.
Нед опустился на колени, заглянул под повозку, но увидел на брусчатке лишь пепел. По форме темное пятно подозрительно напоминало человеческую фигуру. Один холмик пепла слегка шелохнулся, но затем просел и развеялся. Нед нахмурился. «Подозрительно. Чертовщина какая-то». Затаив дыхание, он потянулся к темному пятну, коснулся серой пыли… но ничего не произошло. Нед огорченно растер пепел между большим и указательным пальцами.
– Там ничего нет, сэр, – сказал он, поднимаясь.
– Клянусь, здесь кто-то был, – потрясенно выговорил кучер. – Вот прямо здесь!
– Наверно, показалось.
Кучер покачал головой, что-то бормоча, а затем вернул на место выпавшие ящики, еще несколько раз заглянул под повозку и наконец уехал.
Нед тем временем с удивлением разглядывал сажу на своих пальцах. То ли ему показалось, то ли он в самом деле почувствовал какое-то тепло, но вскоре это ощущение пропало. Он понюхал пальцы, громко чихнул, вытер руку о брюки и побрел по улице.
Невидимые для прохожих, Келл и Лайла пробирались к докам. Не просто невидимые, но и неосязаемые. Люди проходили сквозь них так же, как пепел тогда на пожарище, как рука Келла прошла сквозь плечо Лайлы. Прохожие не ощущали их и не слышали. Казалось, Келл и Лайла не принадлежат этому миру, а находятся вне его. Все проходило сквозь них, но и они не могли ничего коснуться. Когда Лайла рассеянно попыталась прихватить с повозки яблоко, ее рука просто прошла сквозь него. Они были призраками в наполненном жизнью городе.
Даже по меркам Красного Лондона такая магия считалась невероятной. Энергия камня звенела в теле Келла, пульсировала, словно струилась по венам вместе с его собственной кровью, с его магией. Внутренний голос предупреждал, что нельзя впускать ее в себя, но Келл не послушался. Впервые после ранения он не чувствовал слабости и головокружения. Ведя Лайлу к докам, он радовался силе, радовался камню и ни за что не хотел бы расстаться ни с тем ни с другим.
После того как они ушли с пожарища, Лайла молчала. Одной рукой она ухватилась за Келла, а в другой сжимала часы. Когда она наконец заговорила, голос был тихим и резким.
– Только не подумай, что мы с Бэрроном родственники, – сказала она, идя с магом нога в ногу. – Он мне никто.
Слова прозвучали жестко и глухо. Но Келл видел, как она стискивала зубы и украдкой вытирала глаза, а это говорило совсем о другом. Но он не стал уличать девушку во лжи.
– А у тебя вообще кто-нибудь есть? – спросил он, вспомнив ее колкие замечания о его отношении к королевской семье. – В смысле, родственники?
Лайла покачала головой:
– Мама умерла, когда мне было десять.
– А отец?
Лайла невесело усмехнулась.
– Отец? – Она произнесла это как ругательство. – В последний раз, когда я его видела, он продал меня за выпивку.
– Прости.
– Не извиняйся, – Лайла язвительно улыбнулась. – Я перерезала этому мужику глотку до того, как он успел снять ремень. – Келл вздрогнул. – Мне было пятнадцать, – беспечно продолжала она. – Помню, как удивилась, сколько кровищи: она все вытекала и вытекала…
– Твое первое убийство? – спросил Келл.
– Верно, – кивнула она, и ее улыбка стала печальной. – К счастью, раз от раза убивать становится легче.
Келл нахмурился:
– Так не должно быть.
Лайла быстро глянула на него:
– А ты убивал кого-нибудь?
Келл помрачнел:
– Да.
– Ну и?
– Что «ну и»?
Келл ожидал, что она спросит кого, где, когда или как, но она спросила – почему.
– Потому что у меня не было выбора, – ответил он.
– Тебе понравилось?
– Конечно, нет.
– А мне понравилось. – Она сказала это с вызовом, но в голосе чувствовалась горечь. – В смысле, не сама кровь, или как у него клокотало в горле, когда он подыхал, и каким безжизненным стало его тело, когда все кончилось. Но в тот момент, когда я решила это сделать, и потом, когда всадила в него нож и поняла, что у меня получилось, я почувствовала себя… – Лайла на секунду умолкла, подыскивая слово, – могущественной. – Она посмотрела на Келла и спросила напрямик: – С магией точно так же?
«Разве что в Белом Лондоне», – подумал Келл. Там магию используют как оружие, чтобы уничтожить любого, кто встанет на пути.
– Нет. – Он покачал головой. – Это не магия, Лайла. Это просто убийство. Магия – это… – Келл не договорил. Он увидел, что ближайшая доска объявлений потемнела.
А потом стали черными все каменные экраны, прикрепленные к фонарным столбам и витринам магазинов вдоль улицы. Келл замедлил шаг. Весь вечер они передавали сообщения о торжествах, гоняли по кругу расписание парадов, народных гуляний, празднеств и частных балов на каждый день и на всю неделю. Когда доски потемнели, Келл подумал, что это просто перерыв в объявлениях. Но тут на всех разом появилось одно и то же:
ПРОПАЛ БЕЗ ВЕСТИ
Жирные белые буквы мигали вверху каждой доски, а под ними красовался портрет Келла. Светлые волосы, черный глаз и камзол с серебряными пуговицами. Изображение слегка шевелилось, но не улыбалось, пристально глядя на зрителей. Под портретом появилось второе слово:
ВОЗНАГРАЖДЕНИЕ
«Санкт!»
Келл резко остановился, и Лайла, отстававшая на полшага, врезалась в него.
– В чем дело? – спросила она, отпихивая его руку, а потом тоже увидела. – Ого…
Какой-то старик остановился перед доской в паре метров от них, чтобы прочитать объявление. Он даже не догадывался, что тот, кого ищут, стоит у него за плечом. Под изображением Келла появился пустой кружок, нарисованный мелом. Рядом было написано: «Коснитесь здесь, если вы его видели».
Келл выругался вполголоса. Мало того, что за ними охотится Холланд, так теперь весь город будет начеку. Но он не может все время оставаться невидимым. В таком состоянии он не сможет взять в руки вещь из Белого Лондона, не говоря уж о том, чтобы ею воспользоваться.
– Пошли, – Келл прибавил шагу и потащил за собой Лайлу.
Пока они добирались до доков, Келл весь издергался. Его бесило, что его лицо, слегка недовольное, таращится на них буквально отовсюду.
Когда они подошли к ломбарду Флетчера, оказалось, что дверь заперта и на ней висит табличка с надписью «Ренач» («Вышел»).
– Будем ждать? – спросила Лайла.
Читать бесплатно другие книги:
