Темный оттенок магии Шваб Виктория

У Келла было две секунды на то, чтобы подавить приступ паники и взять себя в руки, чтобы достойно предстать перед пятью стражниками, ввалившимися в ломбард.

Он не мог убежать – бежать было просто некуда – и не хотел причинять им вреда, а Лайла… В общем, он понятия не имел, где Лайла. Только что она прижималась к стене, а теперь исчезла. Впрочем, Келл заметил, как она сунула руку в карман, и еще чувствовал в воздухе едва уловимый гул черной магии. Наверное, Холланд чувствовал его точно так же возле пепелища на месте «Рубиновых полей».

Келл постарался казаться спокойным, хотя сердце в груди бешено колотилось. Он успокаивал себя тем, что он не преступник, что королевские особы, вероятно, просто обеспокоены его исчезновением. С их точки зрения, он не сделал ничего дурного. По крайней мере, они еще об этом не знают. Разве что Ри в его отсутствие рассказал королю и королеве о его хобби. Но нет, принц так не поступит (Келлу хотелось в это верить). И даже если бы он рассказал, все равно Келл – антари, член королевской семьи, человек, которого уважают и даже боятся. Сказав себе все это, он немного расслабился, присел на стол и принял надменный скучающий вид.

Когда королевские стражники увидели его целым и невредимым, на их лицах возникло замешательство. Что они рассчитывали увидеть? Его труп? Или гору трупов вокруг него? Двое преклонили колена, двое схватились за мечи, а пятый, стоявший посредине, просто нахмурился.

– Эллис, – Келл кивнул начальнику стражи.

– Мастер Келл, – Эллис шагнул вперед. – Вы здоровы?

– Конечно.

Эллис переступил с ноги на ногу.

– Мы беспокоились за вас. Все во дворце беспокоятся.

– Я не хотел причинить вам беспокойство, – Келл окинул взглядом стражников. – И я в полном порядке.

Эллис огляделся вокруг, а затем снова посмотрел на Келла:

– Просто… сэр… когда вы не вернулись из своего путешествия за границу…

– Меня задержали, – перебил Келл, надеясь пресечь дальнейшие расспросы.

Эллис нахмурился:

– Вы не видели объявлений? Они повсюду.

– Я только что вернулся.

– Понятно. Но, прошу прощения, что вы делаете в таком месте? – Эллис обвел рукой ломбард.

Флетчер набычился. Хотя он говорил только по-арнезийски, но понимал королевский язык достаточно хорошо, чтобы догадаться, что стражник нелестно отозвался о его заведении.

Келл натянуто улыбнулся:

– Выбирал подарок для Ри.

Среди стражников пробежал нервный смешок.

– Так, значит, вы пойдете с нами?.. – неуверенно спросил Эллис. «Без сопротивления» – мысленно закончил за него Келл.

– Конечно.

Он выпрямился, одернул камзол.

Стражники вздохнули с облегчением. Отчаянно соображая, что бы еще предпринять, Келл повернулся к Флетчеру и поблагодарил за помощь.

– Мас марист, – мрачно ответил хозяин ломбарда. «Не за что». – Я просто выполняю свой гражданский долг.

– Я вернусь, как только все улажу, – проговорил Келл по-английски, и королевские стражники удивленно подняли брови. – Вернусь за тем, что искал.

Слова были предназначены для Лайлы. Он все еще чувствовал ее в комнате, чувствовал камень, скрывавший ее, слышал его голос.

– Сэр, – Эллис широким жестом указал на дверь. – После вас.

Келл кивнул и вышел на улицу.

Услышав топот стражников, Лайла догадалась взять камень и прошептать: «Спрячь меня».

И камень снова повиновался.

По руке прошла приятная дрожь. Она не могла припомнить, чтобы в прошлый раз, когда брала камень, испытывала такое же сладкое чувство. Ее скрыла уже привычная пелена, и Лайла исчезла. Так же, как прежде, она себя видела, а другие – нет: ни стражники, ни Флетчер, ни даже Келл. Его разноцветные глаза искали ее, но останавливались лишь на том месте, где она была раньше, а не где она находилась сейчас.

Но, хотя маг ее не видел, она его видела и заметила, как у него на лице мелькнула тревога. За показным спокойствием скрывалось предостережение для нее.

«Не уходи», – словно бы говорил он еще до того, как обратился к присутствующим со словами, которые на самом деле предназначались Лайле. Поэтому она осталась и подождала, пока Келл и четверо из пяти стражников вышли на улицу. Последний, лицо которого было скрыто под опущенным забралом, немного отстал.

Флетчер что-то сказал ему и потер пальцы – универсальный жест, намекающий на деньги. Стражник кивнул и опустил руку на пояс, а Флетчер повернулся к окну и посмотрел вслед Келлу.

Лайла догадалась, что произойдет.

А Флетчер так и не понял.

Стражник потянулся не за кошельком, а за клинком. В полумраке ломбарда сверкнул металл, и горло Флетчера пересекла кровавая полоса.

Перед ломбардом Келла поджидал закрытый экипаж, запряженный белыми лошадьми. В их гривы все еще были вплетены золотые и красные ленты.

Оказавшись на улице, Келл скинул с себя камзол и, вывернув его слева направо, превратил в алый плащ. Он лихорадочно думал, что же сказать королю и королеве? Только не правду, разумеется. Но ведь у короля тоже есть предмет из Белого Лондона – он стоит на полке в его личном кабинете, и если Келл раздобудет его, вернется к Лайле и камню… Лайла с черным камнем разгуливает по городу без присмотра – от одной мысли об этом ему стало не по себе. Оставалось только надеяться, что девушка посидит тихо и не попадет в беду – ну хоть какое-то время.

Эллис шел на полшага позади Келла, три других стражника тащились следом. Последний остался, чтобы поговорить с Флетчером и, скорее всего, уладить вопрос с вознаграждением, хотя Келл был уверен, что Флетчер ненавидел его всеми фибрами души и сдал бы властям, даже если бы за это не сулили денег.

На берегу реки в окрестностях дворца шум дневных торжеств затихал или, точнее, сменялся звуками вечерних гуляний. Музыка стала тише, а толпы вдоль доков и на рыночном пятачке поредели, люди разбрелись в различные городские пивные и трактиры, где продолжили пить за здоровье Ри.

– Сюда, сэр, – сказал Эллис, придерживая для него дверцу экипажа. Вместо расположенных друг напротив друга сидений внутри экипажа оказались две скамьи. Двое стражников заняли места сзади, один сел рядом с кучером, а Эллис опустился на переднюю скамью рядом с Келлом и захлопнул дверцу экипажа. – Отвезем вас домой.

При мысли об этом у Келла екнуло в груди. С тех пор как ему в руки попал черный камень и он понял, как именно придется от него избавиться, Келл старался не думать о доме и о том, как страшно ему хочется туда вернуться. Сейчас ему больше всего на свете захотелось увидеть Ри, чтобы обнять его в последний раз, и он втайне обрадовался такой возможности.

Келл судорожно выдохнул и откинулся на спинку скамьи, а Эллис задернул шторы.

– Простите меня, сэр, – сказал он, и Келл уже собирался спросить за что, как вдруг тот прижал к его рту и носу кусок ткани, и легкие наполнились чем-то горько-сладким. Он рванулся, но руки в железных перчатках схватили его и прижали к скамье. И через несколько секунд Келл отключился.

Когда стражник отпустил плечо Флетчера и тот со стуком повалился на вытертые половицы ломбарда, Лайла шумно вздохнула, но из-под пелены ее все равно не было слышно.

Убийство, судя по всему, не вызвало в стражнике никаких эмоций. Он даже не обратил внимания, что его мундир испачкан кровью. Постоял с минуту над телом, осмотрел комнату, скользнув взглядом мимо Лайлы. Сквозь прорези забрала она разглядела его глаза, блестевшие странным, как будто магическим блеском. Убедившись, что больше некого пускать в расход, стражник спрятал клинок в ножны и вышел из ломбарда. Вслед ему глухо звякнул колокольчик, и через минуту Лайла услышала, как экипаж тронулся с места и загромыхал по улице.

Тело Флетчера распласталось на полу, кровь пропитала жесткие светлые волосы и растекалась на половицах. Привычное самодовольное выражение на его лице сменилось удивлением, которое смерть сохранила навсегда, как сохраняется муха в куске янтаря. Глаза были открыты и пусты. Но под боком у него Лайла заметила что-то маленькое и светлое, видимо выпавшее из кармана.

Лайла огляделась, убедилась, что никого нет, и убрала пелену. Развеять магические чары оказалось довольно легко, но вот отпустить сам камень – значительно труднее. Это заняло много времени, и когда девушка наконец сумела сунуть его в карман, она чуть не потеряла сознание. Ее трясло. Казалось, из нее ушло все тепло, сама жизнь. Без магии камня Лайла почувствовала себя опустошенной. Она давно привыкла к обычному голоду и жажде, но жажда магии была намного сильнее.

«Чертов булыжник», – подумала она, присела рядом с Флетчером и, стараясь не испачкаться растекающейся липкой кровью, подобрала забрызганную алыми капельками шахматную фигурку.

Лайла на радостях выругалась, встала и покачала фигурку на ладони. На первый взгляд она была довольно заурядной, но когда Лайла обхватила пальцами камень (или кость, или из чего там она сделана), то ощутила разницу между ее энергией и энергией окружающего Лондона. Та была едва уловимой, и, может быть, Лайле просто померещилась, но эта энергия напоминала сквозняк в теплой комнате. Причем такой холодный, что он казался инородным.

Лайла отмахнулась от этого ощущения и быстро засунула шахматную фигурку в сапог. Она не знала, как действует магия, но ей показалось разумным хранить талисманы порознь, пока они не понадобятся. А уж к черному камню она вообще решила не прикасаться больше – разве что в случае острой необходимости.

Девушка вытерла кровь Флетчера о штаны. Учитывая все обстоятельства, она добилась больших успехов. Как-никак у нее был не только камень из Черного Лондона, но и вещь из Белого. Теперь ей нужен был только Келл.

Лайла повернулась к двери и застыла в нерешительности. Маг велел ей оставаться на месте, но, взглянув на свежий труп Флетчера, она заподозрила, что Келл и сам мог попасть в беду. В Красном Лондоне она провела всего один день, однако у нее создалось впечатление, что вряд ли королевская стража режет здесь людям глотки направо и налево. Возможно, с Келлом все будет хорошо. А если нет?

Внутренний голос говорил ей, что нужно уйти, а Лайла давно научилась к этому голосу прислушиваться – он не раз ей помогал. Кроме того, рассудила она, ее-то никто в этом городе не ищет.

Лайла направилась к двери, и вдруг ее взгляд упал на нож, который ей так понравился. Тот лежал на комоде, где она его и оставила. Келл не советовал воровать в ломбарде, но хозяин был мертв, а нож так и просился в руки. Лайла взяла его и опасливо провела пальцем по клинку. И впрямь красивый. Она глянула на дверь и задумалась: разрушились ли заклинания, охраняющие ломбард, после смерти хозяина? Почему бы не проверить? Лайла осторожно открыла дверь, положила оружие на пол и носком сапога перебросила его через порог. Она поежилась, ожидая, что ее поразит неведомая энергия, что вот-вот она испытает страшную боль или хотя бы просто нож сам собой вернется в ломбард, но ничего не произошло.

Тогда Лайла алчно улыбнулась и шагнула на улицу. Она подобрала нож, засунула его за пояс и отправилась искать или, скорее всего, спасать Келла, в какую бы передрягу он на сей раз ни попал.

Перси и Мортимер бродили в толпе. Каждый в одной руке держал шлем, а в другой – кружку с вином. Перси отыграл свои монеты. За беспрестанными карточными и прочими играми эти двое попросту обменивались между собой карманными деньгами без особых выигрышей или потерь. Одержав верх, Перси угостил Мортимера выпивкой.

Ведь это же как-никак день рождения принца.

Тот любезно отпустил на пару часов двух самых близких членов своей личной охраны, чтобы они могли повеселиться вместе с народом, собравшимся на берегах Айла. Мнительный Перси не хотел оставлять его высочество, но Мортимер рассудил, что уж в этот-то день за Ри будет кому присмотреть и без них. Тем более что они ненадолго. Так Перси и Мортимер и оказались в гуще народа.

Праздничные гулянья проходили по обеим берегам реки, рынок вырос в три раза против обычного, всюду слышались радостные крики, звучала музыка, чувствовалась магия. С каждым годом торжества становились все пышнее: изначально всего пара часов веселья постепенно растянулась до круглосуточного кутежа, после которого несколько дней уходило на восстановление сил. И только потом жизнь снова входила в нормальное русло. Но первый, самый главный день начинался утренним парадом, продолжался дневным обжорством, пьянством и весельем, а заканчивался балом.

В этом году устраивали бал-маскарад.

Большую дворцовую лестницу уже освободили: цветы и различные украшения внесли внутрь и расставили в холле. Снаружи и внутри дворца развесили яркие светящиеся шары, похожие на низкие звезды, и разостлали темно-синие ковры, так что этим вечером казалось, будто королевские владения не плывут по реке восходящим солнцем, а высоко парят полной луной в прекрасном ночном небе. По всему Лондону самые молодые и красивые аристократы и дамы садились в экипажи и вполголоса упражнялись в английском, направляясь во дворец в своих масках, платьях и мантиях, чтобы целый вечер поклоняться принцу, словно божеству. А он, как всегда, с радостью и наслаждением будет упиваться этими почестями.

На маскарад в стенах дворца можно было попасть только по приглашению, но на праздник на берегах реки мог прийти любой. Здесь будут веселиться глубоко за полночь, и только под утро гуляки наконец разбредутся по домам.

Перси и Мортимеру скоро нужно было возвращаться к принцу, но пока что они стояли на рынке, прислонившись к столбу, поддерживавшему одну из палаток, наблюдали за толпой и наслаждались жизнью. Время от времени Перси молча подталкивал Мортимера в плечо, чтобы тот зорко присматривал за толпой. Хотя официально они и не были на дежурстве, многие стражники – и Перси в том числе – настолько гордились своей работой, что даже в свободное время не снимали королевских доспехов (да и женщины от них млеют) и следили за малейшими признаками беспорядков. В основном приходилось унимать слишком забуянившихся гуляк, но иногда тут и там возникали потасовки, и стражи, как только видели блеск оружия или сполох магии, спешили вмешаться.

Мортимер очень приятно проводил время, но Перси охватило беспокойство. Его напарник утверждал: все дело в том, что Перси остановился на одной кружке, но тот так не думал. Воздух звенел от магии, и хотя Перси понимал, что в этом нет ничего странного: на празднике выступают лучшие маги, он все равно нервничал. Энергии было не просто больше: она сама была другой. Пытаясь успокоиться, Перси повертел в руках пустую кружку.

Группа пиротехников устраивала неподалеку фейерверк, превращая языки пламени в драконов, лошадей и птиц. Перси любовался заколдованным огнем, и в его глазах мелькали яркие пятна. А когда он проморгался, то поймал взгляд симпатичной женщины с красными губами, золотистыми волосами и едва прикрытой пышной грудью. С трудом оторвав взгляд от декольте, он посмотрел женщине в глаза и нахмурился. Они не были ни голубыми, ни зелеными, ни карими.

Они были черными.

Черными, как беззвездное небо, как магическая доска.

Как черный глаз мастера Келла.

Он еще раз всмотрелся в глаза женщины и окликнул Мортимера. Напарник не отозвался. Перси обернулся и увидел, что тот следит за молодым человеком, точнее, за одетой в мужскую одежду девушкой, которая петляла в толпе, направляясь к дворцу.

Мортимер смотрел на нее слегка неодобрительно. Конечно, она выглядела странно и неуместно, но все равно не так странно, как женщина с черными глазами. Перси схватил Мортимера за руку.

– Керс? – рявкнул Мортимер, чуть не разлив вино. «Чего?»

– Та женщина в голубом, – сказал Перси, снова поворачиваясь к толпе. – Ее глаза…

Он осекся: черноглазая женщина исчезла.

– Запал на нее, да?

– Не в этом дело. Клянусь, ее глаза… они были черные.

Мортимер поднял брови и прихлебнул из кружки.

– Наверное, ты все-таки слегка перебрал, – ухмыльнулся он, хлопнув Перси по плечу. За его спиной Перси увидел, как девушка в мужской одежде исчезла в какой-то палатке, после чего перевел взгляд на Мортимера, который нахмурился и проговорил: – И кажется, не ты один.

Перси проследил за его взглядом и заметил мужчину, который, повернувшись к ним спиной, обнимал женщину посреди рынка. Мужчина слишком уж распускал руки – даже по меркам праздничного дня, и женщине, похоже, это не нравилось. Она уперлась руками в грудь нахала, словно собираясь его оттолкнуть, но в ответ он лишь впился губами в ее губы. Мортимер и Перси не сговариваясь покинули свой пост и направились к парочке. И тут вдруг женщина перестала сопротивляться. Руки повисли, как плети, голова склонилась на плечо, и, когда мужчина ее отпустил, она покачнулась и тяжело опустилась на скамью. Тем временем нахал развернулся и не то зашагал, не то заковылял прочь.

Перси и Мортимер последовали за ним, медленно, но уверенно сокращая дистанцию, чтобы его не спугнуть. Человек то появлялся, то пропадал в толпе, пока наконец не свернул между палатками к берегу. Стражники ускорили шаг.

– Эй ты! – крикнул Мортимер. Он всегда первым начинал действовать. – Стой!

Мужчина, направлявшийся к Айлу, остановился.

– Повернись, – приказал Мортимер и шагнул вперед, держа одну руку на мече.

Человек повернулся. Перси вздрогнул от ужаса и удивления, вглядевшись в лицо незнакомца. Его глаза блестели, как два абсолютно черных омута, а кожа вокруг них была покрыта черными жилками. Когда же мужчина растянул рот в улыбке, с его губ, точно пепел, посыпались кусочки кожи.

– Асан нарана, – сказал он и поднял руку.

Перси отпрянул, увидев, что та полностью черная, а кончики пальцев – всего лишь заостренные, обугленные косточки.

– Именем короля… – дрогнувшим голосом начал Мортимер, но не успел закончить, потому что человек улыбнулся и пробил его доспехи почерневшей рукой.

– Темное сердце, – сказал он по-английски.

Перси оцепенел от ужаса, когда человек, или кем он там был, вытащил свою обгорелую, а теперь еще и окровавленную руку из груди Мортимера. Мортимер рухнул на землю, а Перси очнулся от шока. Он бросился вперед, выхватив короткий королевский меч, и вонзил клинок в живот черноглазого монстра.

Тварь довольно хмыкнула. Но тут меч Перси засиял – заклятие, поглощающее магию, начало действовать. Глаза монстра широко раскрылись, из них и из вен ушла чернота, и он снова стал более или менее похож на обычного человека – пусть и умирающего. Он хрипло вздохнул, вцепился в доспехи Перси (тот машинально отметил, что на тыльной стороне ладони стоит крест – метка головорезов) и, обратившись в прах, осыпался с клинка на землю.

– Санкт, – выругался Перси, уставившись на холмик сажи, который уже сносило ветром.

А потом вдруг почувствовал жгучую боль в спине и, опустив глаза, увидел острие меча, торчащее из груди. Затем с чавкающим звуком клинок выскользнул из тела, а у Перси подогнулись колени. Он судорожно вздохнул, и легкие наполнились кровью. Подняв глаза, он увидел стоящего перед ним Мортимера с окровавленным мечом в руке.

– За что? – прошептал Перси.

Мортимер посмотрел на него совершенно черными глазами и мрачно улыбнулся.

– Асан харана, – сказал он. – Благородное сердце.

Затем тварь подняла меч над головой Перси и снесла ее с плеч.