Рубикон Калбазов Константин

Поход

Оставлять без присмотра все свое имущество им, конечно, не хотелось. Воров тут вроде бояться нечего, но ведь оставались еще и мелкие шкоды, которые вполне научились сосуществовать с внезапно вторгшимися в их жизнь людьми. Быстро уяснив, на каком расстоянии эти двуногие не представляют для них опасности, они безбоязненно соседствовали с ними, а как только те отвлекались и ослабляли контроль, то могли совершить и вылазку. Порой им удавалось чем-нибудь подкрепиться, стащив у зазевавшихся хозяев вкусный кусок, или просто попробовать на зуб такое интересное и новое, странно шуршавшее под лапками и столь же странное на вкус.

С другой стороны, не тащить же все это с собой. Просто нереально. Собираясь отсутствовать примерно неделю, они снесли в машину все имущество. Разумеется, предварительно убедившись, что никакая хитрюга, с коготками и острыми зубками, не забралась в святая святых. Дмитрий не поленился разобрать и уложить даже палатку. Зачем рисковать хорошей вещью, когда можно обойтись без риска.

Наконец все взаперти. Шли налегке, прихватив только пару одеял, надувные подушки, по одному ножу, оружие, к коему можно было отнести и копье Дмитрия, по сотне патронов, топор и буксировочный трос. Сухой паек и вода в двух полуторалитровых пластиковых бутылках, еще одна, поменьше – у Ларисы в кармане, пара алюминиевых кружек. Ну и армейский котелок, обнаружившийся в закромах авто, – погнутый и грязный до невозможности, он был приведен в порядок и занял свое место в числе снаряжения путешественников. Лариса настояла на том, чтобы прихватить и походную аптечку, которую укомплектовала, используя борсетку Дмитрия, благо в документах надобности не было, и повесила ему на пояс.

Будучи фармацевтом, она просто не могла позволить себе поехать на несколько дней в дикую среду без запаса лекарств. Сейчас это им оказалось как нельзя кстати, вот только восполнить их было нечем. Хотя она утверждала, что не все так плохо, как может показаться вначале. Флора и фауна здесь были близки к земной, а значит, найдутся и лекарственные растения. Некоторые из них ею уже были собраны и просушивались под навесом, другим черед еще не настал. Она даже грозилась, если Дмитрий сумеет обеспечить ее лабораторным оборудованием, хотя бы самым простым и допотопным, то она сможет приготовить кое-что посерьезнее отваров из трав. Еще больше, если ему удастся получить спирт. На что он только хохотнул, заявив, что уж это-то он способен получить без особых проблем. Ну почти. Но вполне реально.

Переплыв озеро, они просушили лодку, благо спешить особо было некуда, и, упаковав ее в мешок, спрятали под одним из валунов, обложив его камнями, которых тут было предостаточно. Все же этот берег был по факту склоном горы, сбегающим к озеру. Склон пока пологий, наружный осмотр горы показал, что хотя он постепенно становится весьма крутым, трудностей с восхождением быть не должно.

Очень большие сомнения были по поводу того, выдержат ли кроссовки такое издевательство, как путешествие по каменистому грунту, но и выбора особого не было. Нет, можно было, конечно, вообще воздержаться от этого экстрима и продолжать обустраиваться, но, как понял Дмитрий, лучше рискнуть остаться без обуви, чем без спутницы. Потерю первого он переживет, а вот второго – вряд ли.

Несмотря на то что Лариса убежденно высказывалась насчет ненужности этого путешествия и необходимости остаться и продолжить обустраивать лагерь, Дмитрий видел, что он поступил правильно, когда настоял на своем. Девушка была переполнена энергией и рвалась вперед. Да, ей была просто необходима эта встряска, возможность развеяться. Пусть путь будет нелегким, пусть рискованным, но зато она отвлечется от повседневного быта, особенно страшного тем, что все их старания сильно смахивали на ненужную мышиную возню, – ведь у них просто не было будущего.

Все на них и закончится, так и не успев начаться. Наличие здесь животных, идентичных земным, конечно же вселяло надежду, что им посчастливится найти и людей. Да только счастьем это будет или их последним днем – поди догадайся.

– Ну что, готова?

– Всегда готова.

– Тогда так, Ларис. Пока пойдем по склону горы, отдалимся метров на триста от берега и двинем. Незачем сразу лезть под облака. На марше соблюдаем осторожность и бдительность, ты наблюдаешь левый сектор, это в стороне берега озера.

– Я поняла, – не без ехидства вставила она.

– Ага, ладно. А также наблюдаешь за тылом. Не надо на меня так смотреть, я уже догадался, что ты поняла, куда именно нужно смотреть, тем более что на моем «тыле» ничего интересного.

– Я бы не была столь категоричной.

– Разговорчики в строю. Я наблюдаю по ходу движения и правый сектор.

– А…

– Я понял, что ты не дура и сообразила, что я тут вещаю. Итак. В случае обнаружения чего-то подозрительного даешь об этом знать мне. Не нужно визжать, кричать и прыгать от возбуждения и восторга, достаточно просто меня тронуть и указать рукой. Тем более не следует без разбора палить во все, что покажется тебе подозрительным. Стрелять только в случае реальной опасности.

– Может, хватит из себя разыгрывать Кутузова перед Бородинским сражением?

– Хм. Он вообще-то был одноглазым[2].

– Ну не Багратион же, в самом деле. По описаниям, тот был красавчик, только умер не своей смертью.

– А может, Суворов?

– Вот еще. Тебе до него… Да и это не Альпы.

– Убедила. Тогда первая постановка задач закончена, выдвигаемся.

– Да пошли уже. И чего я тебе постоянно позволяю командовать, ума не приложу.

Дмитрий предпочел пропустить последнюю реплику мимо ушей и, поправив лямки от мешка из-под палатки, которые у них выполняли роль вещевых, бодро затопал вверх по склону. Она лишь улыбнулась ему в спину, тряхнула своей гривой волос, а вернее, хвостом и пошла следом.

Вскоре они достаточно отдалились от берега, окончательно потеряв из виду скрывшийся за густой листвой водоем. После этого, как и планировал, Дмитрий повернул влево, придерживаясь направления, примерно параллельного берегу. Торопиться им было некуда, никакой определенной цели перед ними не стояло. Соловьев просто хотел развеяться и самое главное – отвлечь от мрачных мыслей Ларису. Похоже, с последним он угадал, а раз так, то никаких изнурительных нагрузок.

Время от времени он отклонялся от генерального курса то влево, то вправо на несколько десятков шагов. Останавливался, осматривал то, что привлекало его внимание, порой откалывал топором от какого-нибудь валуна кусок, смотрел на скол, потом выбрасывал его, и они двигались дальше.

– Дима, ты что-то ищешь?

– В идеале хорошо бы найти соль, она нам ой как нужна. Потом, ищу следы деятельности разумных существ. Если таковые обнаружатся, то нам нужно быть во сто крат осторожнее. Кто знает, чем эта встреча может для нас обернуться.

– Ты ищешь эти следы и внутри валунов? Или там может быть соль?

– Смейся, смейся. Нет, я просто смотрю, не получится ли нам обнаружить гематит.

– Это какой-то минерал?

– Чуть не основная железная руда.

– Но она не единственная, – скорее утверждая, чем вопрошая, произнесла девушка.

– Не единственная, – согласился он. – Но я если и смогу опознать, то только его. В книжке одной вычитал, как робинзоны типа нас из него выплавляли железо. Потом полазил в Инете, почитал подробнее – весьма распространенный минерал. Там же и фотографии были, и приметы, по которым его можно найти.

– Значит, есть польза от твоего увлечения фантастикой?

– Как видишь.

– Только сдается мне, Дима, что металла с твоей машины нам и так за глаза хватит.

– Ну да, металла там много, причем качеством куда выше, чем сможем добыть мы.

Мысль о том, что машину предстоит банально разобрать на металл, отчего-то не покоробила и не вызвала отторжения. Наверное, уже смирился с положением дел и смотрит на это с практической точки зрения. Автомобиль им сейчас без надобности хотя бы по причине отсутствия ГСМ. Да и так – куда на нем ездить? Хотя… Куда ездить и как использовать, найти можно, а горючку заменить тем же спиртом. Только всякие изделия из железяк поважнее будут. Но для себя он все же решил, что не станет спешить с полным разукомплектованием машины, сначала будет использовать то, что не повлияет на ходовые качества.

– Тогда зачем тебе эти исследования?

– Ты торопишься? Или тебя это раздражает? Тогда…

– Нет, нет. Просто стало интересно. А про соль ты ничего не читал?

– Читал.

– И как? Есть у нас шансы найти в этих горах соль?

– Теоретически есть. Вообще галит, ну каменная соль, залегает на больших глубинах, даже под Москвой есть большое месторождение, только очень глубоко, почти два километра. Под тяжестью горных пород его иногда выдавливает на поверхность. Но это скорее характерно для равнинных или даже степных районов. Так что если соль здесь есть, то в очень небольшом количестве, это если в промышленном отношении, – нам же ее будет за глаза и выше, а вот найдем ли мы ее – это уж как повезет.

– Ясно. Лучше бы уж повезло, а то мы и так растягивали как могли, все недосоленное ели, а все одно пачку уже приговорили.

– А я что, против?

– Дим, а когда с твоей работой ты еще и по Инету лазить успевал, и книжки читать?

– Ну выкраивал время. Опять же есть зима, а тогда выходных хоть пруд пруди. Уже к Новому году начинаешь маяться и считать дни, когда придет сезон, чтобы начать работать по-настоящему. Самое тяжкое время для моих рыбаков – они ведь по большой части выпить совсем не дураки.

– Понятно. Пошли дальше.

– Пошли.

За этот день, двигаясь вдоль южного склона, они дошли до западного, где решили заночевать. Как это ни удивительно, Лариса за время перехода не вымоталась и чувствовала себя вполне нормально, если не сказать больше. Все же эта прогулка, не обремененная никакими обязанностями по хозяйству, если не считать таковыми устройство лагеря, пошла ей на пользу. Появился сошедший было румянец, в глазах поселился блеск. Она буквально лучилась. Не раз и не два он замечал, что она останавливается и, вопреки его распоряжению о левом секторе, взирает на горные красоты в противоположной стороне. Но он не возражал и не думал делать ей замечание. Пусть так. Пусть вновь почувствует вкус к жизни, а поглазеть по сторонам и он какое-то время может, тем более что и сам не уставал любоваться представавшей картиной.

Похлебку, щедро приправленную копченым мясом и кое-какими растениями, что им удалось найти и опознать, они приготовили и съели довольно быстро. При этом проявили просто зверский аппетит. И дело было вовсе не в том, что за целый день у них во рту не было ни маковой росинки – как-то есть не хотелось, – а скорее в том, что у них открылось второе дыхание. Та попытка самоубийства Ларисы словно подвела какую-то черту, перевернула страницу или завершила главу в их жизни. Сейчас все начиналось с нового листа.

Несмотря на бодрый вид, они все же устали, так что, как ни романтична была обстановка, о романтике они как раз думали меньше всего. По уже заведенной традиции Дмитрий лег спать на закате. Лариса же осталась поддерживать огонь. Хотя они и забрались не так высоко, в горах все же было прохладно.

Утро началось с той же похлебки. Не сказать что она была невкусной, но уже успела приесться, – ведь и в лагере они питались подобным образом. Сильно не хватало картошки, а самое главное – хлеба. Ничего. Вот придет время, он, как это бывало когда-то, за обедом умнет целую буханку. Хорошо бы к тому моменту разжиться дрожжами, а то какая без них выпечка, одно недоразумение. А печеное он любил, очень любил. Тормози. Ну его на фиг, сейчас растравишь душу, потом весь день будешь маяться.

Восхождение на вершину, как и предполагал Дмитрий, особых трудностей не вызвало. Пришлось обойти несколько отвесных скал, в некоторых местах взбираться по огромным валунам как по террасе, два раза использовать трос, чтобы помочь подняться Ларисе, но в целом не сложнее, чем взобраться на холм с крутыми склонами. Тут главное не упасть и не покатиться, потому что остановиться сможешь, только врезавшись в какое-либо препятствие, а это гарантированная травма. Хорошо, если окажется ушиб. Если что серьезнее… Лучше не надо. Для страховки они увязались в одну связку все тем же тросом, но предосторожность оказалась излишней.

Уставшие и довольные собой, они стояли на вершине горы, жадно глотая воздух. И осматриваясь по сторонам. Лариса тут же завладела биноклем и жадно припала к окулярам. Дмитрий не возражал. Ему хотелось для начала осмотреть всю панораму – при помощи бинокля он глянет позже, на те участки, которые его заинтересуют.

К северу и западу расстилались практически сплошные леса, только изредка видны были открытые проплешины. Вдали над зеленым ковром возвышалась горная гряда. Это уже были настоящие горы, а не та горка, на вершине которой находились они, – здесь все еще была трава, самые настоящие альпийские луга. Там же были голые скалы и заснеженные вершины. Царство камня и льда – почему-то в голове возникла именно эта мысль.

К востоку и особенно к югу открытых пространств было куда больше, но назвать местность открытой степью все же было нельзя. Лесные массивы встречались довольно часто до самого горизонта – вероятно, степь начиналась еще дальше. Были заметны еще пять гор, которые словно исполины возвышались над холмистой равниной. Но они были ниже, только еще одна имела голую, не покрытую лесом вершину, но этот участок значительно уступал их горке, а значит, и высота была поменьше.

Прямо перед ними простиралось озеро. А немаленькое такое. Практически правильной овальной формы, с незначительным язычком, выдающимся в него, – это их обиталище. Как и ожидалось, его гладь была девственно чиста, отливая нежно-голубым цветом. Он был неравномерным – у склона горы несколько темнее, и Дмитрий предположил, что там глубины побольше.

Вообще местность оказалась богата водой: он наблюдал как минимум три реки вполне приличного размера – не Волга, разумеется, – и множество небольших. Одна из больших рек огибала гору с восточной стороны и, пропетляв по лесу, впадала в озеро. Скорее всего, оно образовалось в природной чаше на ее пути, потому что не менее мощный поток выходил из озера и устремлялся на юго-запад. Им с их полуострова не были видны эти реки, или, скорее всего, все же это была одна река, потому как места впадения и выхода были прикрыты лесами, а плавное течение ничем не выделялось на общем фоне. Из-за этого они принимали видимое за изгибы берегов озера.

Западный склон также огибался рекой, поменьше. Но эту они наблюдали уже давно: имея весьма бурное течение, она впадала в озеро на северо-западе. Признаться, Дмитрий считал, что именно она и питает озеро, – выходит, ошибался.

Имелось еще несколько озер самой различной величины и формы, разбросанных по обозримому пространству как на открытой местности, так и в лесах. Однако их водоем явно выделялся своей величиной: километров пять в длину и около двух в ширину.

Стоя на вершине, они наблюдали картину первозданной красоты, от которой было трудно оторвать взор. И никаких признаков цивилизации. Абсолютно никаких. Ни дорог, ни дыма, ни городов и даже стойбищ. Нет, были видны какие-то черные пятна на открытом пространстве, но Дмитрий был склонен подозревать, что это просто огромные стада животных, – малыми они никак не могли быть, раз уж их видно с такого расстояния. А вот их нужно бы рассмотреть получше. А что, если это стада каких-нибудь скотоводов?

– Кстати, Ларчик, о Суворове и Альпах.

– Что? Ты о чем? – продолжая осматривать панораму в оптику, поинтересовалась она.

– Я говорю, оторвись от бинокля и посмотри вокруг. Альпийские луга, однако.

– Хм. А ведь и правда. Но ты не обольщайся, ты все одно не Суворов.

– Ну Суворов или нет, а право осмотреться вооруженным глазом имею.

– Караул! Мужской шовинизм в действии! – закричала она, быстро отбегая в сторону и прижимая прибор к груди.

– Да чего ты раскричалась. Совесть поимей, вон у тебя есть оптика на карабине, в нее и любуйся.

– Сам любуйся. Она четырехкратная, если не ошибаюсь, а у твоего бинокля оптика помощнее.

– Ну ты и жадина.

– Я не жадина. Просто еще не насмотрелась.

– Ладно. Пять минут – это все, что я прошу, а потом отдам бинокль тебе в безраздельное пользование.

– Ага, знаем вас таких. Поглядишь, а потом заявишь, что уже время и нам пора уходить.

Хм. Вообще-то время уже к вечеру, и им действительно нужно бы возвращаться. Ночевка в горах – она чревата, здесь ночи холодны даже жарким летом, так что можно и заболеть. Но вот не хотелось расстраивать ее, хоть тресни.

– Ночью будет холодно. Готова к этому?

– Ага.

– Тогда дам тебе полчаса на то, чтобы полюбоваться красотами, а потом вниз. Нужно успеть хотя бы к опушке: здесь и костер не из чего развести.

– Согласна. – Она с готовностью протянула ему предмет спора.

Так и есть, стада каких-то животных, но вот каких именно – не разобрать. Он сумел определить только мамонтов, да и то только потому, что они были ближе всего к озеру и имели очень большие габариты.

Так. Мамонтов в сторону. Даже в самых смелых теориях и предположениях он никогда не слышал об одомашненных мамонтах. А вот остальные стада не рассмотреть, но ему это, по сути, и не надо. Если это одомашненные стада, то рядом должны быть скотоводы, причем не единичные, а еще обязательно должно быть стойбище – пусть в паре километров, пусть чуть дальше, но должно быть обязательно. В том, что он сумеет его рассмотреть и определить на таком расстоянии, он не сомневался. Да только ничего подобного не угадывалось.

Жаль. Очень жаль. А может, ну его. Чего жалеть-то? Кто знает, какими бедами это может обернуться. Да, беды – это серьезно, но ведь Ларчик права: в одиночку, без шанса на возвращение нам точно кранты, мы даже до старости не доживем. Вон, продержались только чуть больше месяца – и уже с катушек съезжаем. Конечно, сложившиеся отношения помогут выиграть время, и может, даже изрядно, но сколько? Год? Два? Кто знает. Может, вот сейчас вернемся, приступим к опостылевшей работе – и накроет капитально и бесповоротно.

Дмитрий почувствовал, что его кто-то трясет за руку. Вот же. Лариса вовсе не собиралась пускать дело на самотек и засекла время, благо с ее часами ничего не сталось. Хорошие у нее часы, и ход точный. С другой стороны, очень дорогие – не глядите, что золотые, настоящая работа мастера, так что золото – это так, главное – сам механизм. Семен жену любил и на ней не экономил: была возможность у мужика, вот он и тратил. И ведь не фуфло какое – лично в Швейцарии и покупали.

– Полчаса. – Лариса расстегнула браслет и протянула Дмитрию, забрав у него бинокль.

Нечего и сомневаться: она засекла время и использует все до последней минуты. И что тут смотреть? Нет, оно, конечно, красиво, но ничего такого, чтобы глядеть не отрывая глаз. Они были из примерно такой же местности, так что подобными красотами их особо не удивишь. Ну поохаешь минут пять, поглазеешь по сторонам – и можно двигать дальше.

Ладно. Чего уж. Обещал – значит, держи слово. Да и нужно это ей. Но терять время, просто тупо отсчитывая проходящие минуты, он посчитал неверным, потому, вооружившись блокнотом и ручкой, начал зарисовывать местность, чтобы хоть как-то ориентироваться. Мало ли как оно обернется. Знание кармана не тянет и лишним никогда не будет, хотя, может, и никогда не понадобится. Вот он читал, интересовался то тем, то этим, а на выходе кое-что им сейчас может пригодиться.

Да взять хотя бы те же кирпичи и саман. Проявил в свое время любопытство – а оно в жилу получилось. Мало того, он ведь и дедка одного расспросами замучил, как оно и что, а дедок тот гончарничал и использовал самую настоящую гончарную печь – не на газу и не на электричестве, а дровяную. Сейчас-то у них проблем с посудой нет, но это сейчас. Вот сладит печь – и как в ней готовить, если не иметь керамических горшков? С другой стороны, можно и котелок туда сунуть, но все одно это пригодится: посуда лишней никогда не будет.

По прошествии отведенного времени они двинулись вниз. Лариса не отрываясь наблюдала за окрестностями, словно прикипела к биноклю. Дабы избежать ненужных обвинений, Дмитрий дал ей лишних пару минут и только потом окликнул.

– Дим, а мы что, пойдем другим путем?

– А чего мы не видели там, откуда пришли? Спустимся по восточному склону, а потом пройдем на запад, так что получится, что мы обследуем весь южный склон. Ну во всяком случае, берег озера.

– Получится, что мы пропутешествуем четверо суток.

– Мало?

– Ты говорил о неделе.

– А ты предлагала остаться и закончить дела.

– Но это ты настоял на походе.

– Все, сдаюсь. Предлагай.

– Давай спустимся по северному склону, а потом обогнем гору с востока. Почти то же самое, что предлагал ты, только получится подольше. Там, кстати, тоже есть озеро, поглядим, что к чему.

Ну не хочется ей обратно, быт заел. С другой стороны, ничего страшного за дополнительные три дня не случится, во всяком случае, ничего непоправимого быть не должно. Кстати, ему это путешествие тоже нравилось, но отдаться целиком и полностью этому у него не получалось. Все же дел было невпроворот, и каждый упущенный день мог обернуться большими проблемами. Но главная проблема – это Лариса, с ее тараканами в голове, нужно использовать любую возможность, чтобы их разогнать.

Как он и предполагал, спуск оказался куда как труднее подъема. Ни разу до этого не споткнувшаяся за время восхождения Лариса то и дело оскальзывалась на траве. Однажды только то, что она была в связке с Дмитрием, спасло ее от стремительного спуска кубарем с нежелательными последствиями. Но, как бы то ни было, к сумеркам они сумели спуститься до кромки леса, и дальше спуск пошел легче, от одного дерева к следующему. Длилось это недолго, потому как нужно было позаботиться о ночлеге.

Эта ночь была гораздо прохладнее прошлой, так что пришлось всю ночь поддерживать приличный костер, съедавший немалое количество дров. Впрочем, с этим проблем не было – даже не возникало необходимости далеко отходить от стоянки. Это скорее сулило проблемы с завтрашним спуском, так как бурелом, которого здесь было предостаточно, активно препятствовал свободному продвижению. Но это ничего, главное – не изорвать одежду, а значит, не спешить. Затратится лишний день? Не беда.

Это произошло к полудню следующего дня, когда они вышли к берегу лесного озера, расположенного к северу от горы. Лесным он его назвал, потому что оно полностью было окружено лесами, и на противоположном берегу шел уже не лиственный лес, а сосняк, причем с на диво ровными стволами. Деревья вздымались на высоту больше тридцати метров – настоящая мачтовая сосна. Вернее, Дмитрий понятия не имел, какая сосна называется мачтовой, но, глядя на этих исполинов, был уверен, что именно такие.

Вообще-то он был благодарен природе, что она рассадила там эти деревья, потому как Лариса уже начала закидывать удочки по поводу того, чтобы обойти озеро кругом и поглядеть, как там на том берегу. Ну не хотелось ей возвращаться. У него даже сложилось впечатление, что она предпринимает попытки вить из него веревки. Хм. Учитывая выкрутасы, на которые способна женщина, у нее были для этого все шансы. Никакая постель, никакой темперамент и ласка не смогли бы его согнуть под нее, еще чего, а вот то, что она способна на конкретные такие срывы… Это да. Это заставляло его буквально цепенеть от страха и идти на попятную. Но тут ей было практически нечем крыть. Светлый сосняк просматривался довольно хорошо, а будь там какое поселение – оно непременно расположилось бы неподалеку от воды. И потом, человек непременно оставил бы следы своего пребывания на берегу, а этого не было.

Водоем был заметно меньше того, где обосновались они, но более неправильной формы, с сильно изрезанными берегами. Причем особенно изрезанным был именно южный берег, где они и находились, а значит, его следует изучить получше.

Они уже были у восточной оконечности озера, когда Дмитрий вдруг внезапно остановился и, вцепившись в плечо девушки, с силой пригнул к земле, заставив ее присесть. Лариса хотела было возмутиться, но, едва увидев страшные глаза Соловьева, даже не пискнула. На ее лице тут же появилось выражение крайнего испуга: уж больно выразителен был вид ее спутника.

– Ларчик, сиди тихо, оружие держи под рукой, – едва слышно выдохнул он ей в самое ухо.

– Что случилось? – не менее тихо поинтересовалась она.

– Кажется, мы что-то нашли. Вот только не знаю – к добру или нет. Жди здесь.

Не сказать что он был хорошим охотником или обладал навыками разведчика-диверсанта, – наверное, страх заставил его мобилизоваться без остатка и двигаться так, словно он был тенью. Ружье на изготовку, с уже снятым предохранителем, в стволах картечь и пуля, так что мало никому не покажется. Пересекая маленький ручеек, вьющийся между деревьями, он измазал грязью лицо, чтобы оно не выдало его.

Идти было недалеко, всего-то шагов семьдесят, но примерно за пятьдесят шагов до цели подлесок заканчивался. По-видимому, здесь приложили руку, чтобы его не было поблизости, а может, это произошло само собой.

Такому странному его поведению послужила постройка, которую он сумел рассмотреть сквозь прореху листьев. Это была явно постройка, и не что иное. А если быть точнее, то несколько пересекающихся вверху жердей с уложенными на них шкурами. Очень похоже на вигвамы индейцев или чумы чукчей, виденные им раньше только по телевизору. Правда, ему была видна только верхняя часть, но в том, что это было творением рук разумных, сомнений никаких. Кто поставил это сооружение, непонятно – может, и люди, а может, кто иной, как знать, по какому пути пошла эволюция в этом странном мире.

Он бы предпочел ретироваться и понаблюдать со стороны. Поначалу где-нибудь поодаль: нужно вначале понять, с кем вообще имеешь дело. Но, быстро прокрутив в голове всю имеющуюся информацию, предпочел разведать все прямо сейчас. Разумеется, он не был суперхрабрым и не считал себя мегакрутым с двустволкой в руках. Все это мимо. Просто он слышал перекличку птиц, а также увидел мелькнувшую спину и возвышающиеся над кустами ветвистые рога оленя, который удалился с его пути именно в сторону предполагаемого лагеря. Чтобы дикое животное направилось в сторону стоянки человека или кого там, от которого всегда исходит угроза? Шалишь. Кстати, он отметил, что олень не проявил любопытства, а постарался именно побыстрее убраться отсюда. Может, ему были знакомы люди, а может, предпочел не связываться с неизвестным, вторгшимся в пределы его леса. Но главным было не это. Он не слышал никаких посторонних звуков. Вообще никаких, только шум ветра в ветвях деревьев, шорох листьев и разноголосицу лесных обитателей. Странно.

Оказавшись на границе подлеска, Дмитрий наконец ясно увидел то, что привлекло его внимание. Стволы деревьев позволяли практически свободно рассмотреть стоянку. А это была именно стоянка, и не что иное. Перед его взором предстали семь шатров, и впрямь очень походивших на жилища индейцев. Установленные в круг и перекрещенные вверху жерди образовывали конус, покрытый выделанной кожей, прикрепленной к колышкам, вбитым в землю. Имелся и вход прямоугольной формы, занавешенный еще одним куском кожи.