Ну здравствуй, муж! Абалова Татьяна

– Давай, давай, проходи! – Дани подпихнул пса ногой в сторону небольшой дверцы в глинобитном заборе. Рон зарычал, после чего получил более ощутимый пинок и влетел, наконец, во внутренний дворик. Фруктовые деревья, небольшой водопад, стремящийся в круглый водоем с золотыми рыбками, птица, подающая голос из плотно закрытой тканью клетки.

– Фить-пе-рю! Фить-пе-рю!

– Вот мы и дома! – воскликнула Шаша и, широко раскинув руки, закружилась. Ее движение всколыхнуло пламя, гнездящееся в чашах на высоких тонких ножках. Кто-то заранее обеспокоился подготовиться к приезду хозяйки.

Между тем караван из повозок тронулся, увозя восвояси остальных путешественников, лишь конь Дани, привязанный к колышку на улице, терпеливо ждал своего седока.

Не успели внести вещи, как кто-то поскребся в калитку.

Рон не удержался, залаял, хотя быстро заткнулся, ругая себя, что так легко поддается собачьим инстинктам.

– Подожди, – Шаша остановила Дани, направившегося к двери. – Наверное, это эльф.

– Ты никогда не называешь его по имени.

– Я просто его не знаю, как и он моего настоящего. Так безопаснее. Кто там?

– Цветы от поклонника.

Во двор вошел утонченный мужчина без определенного возраста. Ему могло быть и сорок, и четыреста. Красивое лицо, гладкие серебристые волосы, забранные сзади в хвост, свободная рубаха, опоясанная тонким ремешком, белые штаны и белые же башмаки. Ни капли пота на лице, хотя Шаша и Дани им обливались.

– О, у нас посторонние?! – эльф дернулся, чтобы уйти, но его остановила танцовщица.

– Это свои.

Лицо эльфа скривилось. Он спрашивал вовсе не о собаке, хотя та смотрела на контрабандиста, играющего на руку врагам Агрида, во все глаза. Его беспокоил Дани.

– Я же просил, чтобы никто и никогда…

– А по городу ты как шел? – Дани набычился. – Думаешь никто не заметил такого дятла с корзиной цветов?

– Дани, на улице он пользуется иллюзией. Да и сейчас я не уверена, что мы видим его настоящее лицо.

– Сегодня я просто старушка, – эльф постучал длинным пальцем по висящему на шее приметному кругляшу, – которая тащит с рынка корзину с фруктами.

«Амулет, сделанный отцом?! – Гаррон не верил своим глазам. – Кто же ты такой? Наверняка не последний эльф в княжестве, если позволяешь себе весьма редкие артефакты».

Цессир-младший знал, о чем говорил. Его отец не торговал, как многие даровитые маги, амулетами, в которых были заложены способности рода. Ему хватало денег от основной деятельности, направленной на благо королевства. Меняющие внешность медальоны выдавались строго по ведомости, а по использованию немедленно возвращались под ту же роспись. При подготовке к сложным операциям в такой артефакт закладывалась не одна смена ликов, порой доходило до двадцати. А потому тратиться на безделушки для бездельников или, как бы точнее выразиться – для розничной торговли, лорд Цессир ни за что не стал бы. Он берег магию для более важных дел.

«Значит ли это, что и в нашем ведомстве есть предатель?»

– Принес? – не стала тянуть Шаша. Было заметно, что ей не терпится избавиться от общества контрабандиста.

– А где деньги? – эльф приподнял бровь.

Танцовщица порылась в карманах и вытащила тканевый мешочек. Мужчина задумчиво взвесил его в ладони.

– Амулет перемещения в корзине, – произнес он. – В следующий раз приготовь золота на десять процентов больше.

– Почему? Ханнор поднял цены? – насторожился Дани.

– Он и не знает, что его амулеты попадают в Хаюрбат, деточка, – эльф отвечал лениво, тянул гласные. – Цена повышается из-за дятла. За все надо платить. Даже за неосторожно брошенное слово.

Эльф смерил насмешливым взглядом Дани, и тот сжал кулаки до белых костяшек.

Гаррон не выдержал. Поднял ногу, и белые штаны контрабандиста украсило желтое пятно.

– На двадцать процентов, – ничуть не меняясь в лице изрек гость перед тем как покинуть дворик. – Теперь цена повышается на двадцать процентов.

Дани сел на корточки и пожал лапу псу. Танцовщица удрученно покачала головой.

О чем они разговаривали в доме, Гаррон не слышал, его оставили за дверью, но Даниил вышел раздосадованный, а Саша плакала. Перед калиткой они крепко обнялись. Воин взял из рук Александры разворошенную корзину с цветами и зашвырнул ее через забор на улицу. Потом наклонился к самым губам танцовщицы.

– Поцелуй меня так, как ты целуешь всех этих хаюрдагов. Я хочу обо всем забыть.

– Я поцелую тебя так, чтобы ты обо всем помнил и не стремился вернуться сюда, – она обхватила его лицо ладонями и нежно прикоснулась к губам. Пес заскулил. В Гарроне впервые проснулась ревность.

Саша долго плакала, потом всхлипывала во сне, ворочалась с боку на бок, пихала пса ногами, гоня его с постели прочь. А он не уходил. Знал, что теперь у Шаши остался он один.

Только через сутки танцовщица покинула кровать. Тщательно накрасившись и приказав псу ждать, она скрылась за калиткой. Куда уходила Шаша, Гаррон узнал от служанки, которая сначала долго кричала, испугавшись нового постояльца, а когда вернулась хозяйка, все-таки согласилась слезть с забора. Рон как истинный мужчина защищал свой дом и свою женщину.

– Вы опять грустная? Были во дворце? – Санья перебирала вещи для стирки. В очаге готовилось жаркое, обильно сдобренное перцем, отчего Рон не единожды чихнул.

– Да. Успокаивает одно – у нас опять есть деньги. Его Величество щедр.

Проклятый перец помешал учуять запах чужого человека, но, когда жаркое съели и помыли посуду, Гаррон весьма тщательно обнюхал башмаки Шаши и ее одежду. И пришел к неприятному выводу: она не только находилась рядом с мужчиной, но тот ее еще и лапал. Синяки на запястьях, которые пес увидел вечером, заставили пожелать королю песков смерти.

«Я его сам убью, клянусь!»

Через несколько дней, когда Шаша, раздевшись до пояса, умывалась на улице, из дома послышался страшный грохот. Танцовщица в недоумении посмотрела на пса, стыдливо закапывающего под деревом отходы жизнедеятельности, потом поспешно накинула халат и схватила плошку на длинной ручке, с помощью которой гасила пламя в светильниках. Рон оскалил зубы, приготовившись нападать.

Послышались тяжелые шаги, и на крыльцо вывалился человек в окровавленных одеждах.

– Дани? – еще не веря, что перед ней лицом вниз лежит тот, кто уже должен был вдыхать запах родины, Шаша упала на колени и с трудом перевернула мужчину. На его губах пузырилась кровь. – Дани?! Боже, ты ранен?!

Саша отбросила плошку и принялась лихорадочно задирать рубашку, на которой пятно крови все ширилось и ширилось.

– Ты ошиблась… Она не хотела домой, – прошептал он, сглатывая кровь. – Мария хотела стать первой женой Вари-дага. Нужно спасаться… Он скоро будет здесь…

– Дани, не умирай!!! – взвизгнула Саша, когда ее друг закрыл глаза.

Он с трудом разлепил веки, поднял руку, погладил по щеке, оставляя на ней кровавый след.

– Он расскажет королю. Беги…

Шаша запечатала ладонями рот, и крик, что рвался из нее, не был услышан соседями.

Рон вцепился зубами в ее халат и потянул.

«Спасаться! Она должна спасаться! Времени нет!»

И ни разу в его собачьем мозгу не мелькнула мысль, что все оборачивается к лучшему: за деятельность, идущую во вред государству, Хаюрб наверняка казнит свою танцовщицу, и он, Гаррон, лорд Цессир из рода Меняющих лики, вновь станет свободным. Останется дело за немногим: отыскать побрякушку, которую никто в Хаюрбате не признает как драгоценный строн.

***

– Сесилия, это я, Шаша!

В двери на уровне глаз открылась щель, и через нее было видно, что за спиной хозяйки горит довольно яркий свет.

– Я не узнаю тебя, деточка, – произнес приятный женский голос.

– А так? – Шаша сбросила с головы капюшон и натянула парик с золотыми змейками.

– Пресветлая Афарика, что с тобой случилось?

Гаррон, находясь на поводке и поскуливая от волнения за хозяйку, затих. «Пресветлая Афарика?! Неужели артефакторша из наших, агридских!»

– Можно, я войду с собакой? – дверь открылась, и женщина в аккуратном переднике со множеством карманов с удивлением уставилась на пса. Шаша кусала губы, ей хотелось поскорее скрыться в доме. – Он спокойный!

Гаррон постарался сделать милую морду. Подвигал бровями. Высунул язык.

Ему понравилась Сесилия. Он прямо-таки чуял, что она самая настоящая агридка. Высокий лоб, умные глаза, светлые волосы, заколотые вроде бы небрежно, но не оставляющие впечатления «вороньего гнезда». Такую трудно представить болтающей с кумушками. По торчащим из карманов передника предметам можно было легко догадаться, что хозяйка дома большая рукодельница, старающаяся не терять ни минуты.

– Впервые за все годы пребывания в Хаюрбате вижу собаку, – Сесилия отступила, впуская нежданных гостей. Она провела их в комнату, мало похожую на жилую.

Сердце Цессира возрадовалось. Он будто очутился на родине, в одной из мастерских друзей, которые создают артефакты, наполненные магией рода. Бочка в углу – в подобные в Агриде смывают остатки волшбы, на столах заготовки для амулетов, различные инструменты – линейки, ножи, даже пила, по стенам развешаны куски кожи и разноцветные парики – братья того, что сейчас лежал на коленях танцовщицы, на полках банки с мазями и притирками, небольшой очаг с котелками и тиглями. По углам сундуки с наваленными на них ворохами ткани.

Пес громко чихнул, заставив артефакторшу вздрогнуть. Уж очень сильно несло из бочки, где плавали ошметки магии. Острый запах, можно сказать, разъедал нос.

«Как же давно она не меняла воду?» – Гаррон точно знал, в их лаборатории слуги выносили бочку к реке Сытой минимум раз в неделю.

– Мы нашли Рона в песках близ оазиса Вари-дага, – Шаша сказала и только потом подумала, что не стоило произносить имя хаюрдага, который теперь наверняка за ней охотится. – Пес умирал от обезвоживания… Ну, я и пожалела.

– Давай сейчас не о нем. Расскажи, что с тобой случилось. На тебе лица нет.

– Как вы правы! Лица действительно нет, – пальцы Шаши нервно мяли черные волосы парика. Звенели змейки-амулеты. – Остаться без грима самая лучшая защита. Люди никогда не видели моего настоящего лица, и даже личная служанка сейчас не признала бы меня.

Ее рассказ был недолгим, но произвел на Сесилию сильное впечатление. Она даже поднялась и бесцельно закружилась по комнате. Волнение не давало оставаться на месте. Опомнившись, артефакторша вернулась на низенькую скамеечку, сдвинула ее так, чтобы оказаться напротив стула своей гостьи.

– А Его Величество разве не догадается, что это ты?

Александра вздохнула.

– С ним все сложнее. Он знает каждую родинку на моем теле, ведь я его птенец.

«Что значит птенец?» – поднял голову пес.

– Какие родинки, милая? Он знает каждый шрам на твоем теле, – Сесилия задрала рукав Саши и, увидев синяки, покачала головой. – Опять мучил?

– Его Величество это называет учением. Выдержать бой на ножах, на палках и еще бог знает каком оружии, уметь молча переносить боль, не поддаваться на провокации, ничем не гнушаться в достижении цели. О, боже! – Александра закрыла лицо ладонями. – Я сама толкнула короля на встречу с Вари-дагом, рассказав об его армии. И если разгневанный хаюрдаг еще может передумать доносить на меня, перепоручив разобраться своим людям, то правитель не отступит. Слишком опасен для него стал Вари-даг. Всадники, боевые корабли, амулеты перемещения, способные перекинуть воинов на любые расстояния…

– Да уж… Это называется попасть меж двух жерновов.

– Что мне делать, Сесилия? У меня совсем никого не осталось! Некуда бежать…

– Кто-нибудь знает, что мы с тобой дружны?

– Нет-нет! У класис не принято болтать о своих артефакторах!

– А Его Величество?

– С ним мы почти не разговариваем, – Шаша опустила глаза.

Вопрос Сесилии разбередил свежую рану. Всякий раз, когда Александра шла во дворец, она тихо умирала. Писала дрожащей рукой отчет, а потом ждала, когда придет ОН. Эти минуты, а порой часы были самыми страшными. Король ни о чем не спрашивал. Зачем, если тайная канцелярия до точки изучит ее писанину? Хаюрб подходил близко, большим пальцем стирал помаду с ее губ и долго-долго смотрел в глаза, словно искал в них какие-то изменения, должные произойти с момента последней встречи. Порой тут же отсылал из дворца, но чаще жестом приказывал раздеться, потом брал оружие, позволяя выбрать и ей, вставал в боевую стойку. Несмотря на года, король был ловок и вынослив, а она не понимала, зачем ему каждый раз загонять ее в угол. Она злилась, сопротивлялась, сжимала зубы от боли и желания убить мучителя, он же смотрел на нее как на подопытную мышь, от которой ждут определенной реакции. Но, видимо, неправильная она мышь…

Сам же потом вызывал лекарей, чтобы привести ее в порядок. Не уходил, наблюдал, как магия льется из ладоней целителей.

За шесть лет король единственный раз был с ней нежен и терпелив. «Так надо, девочка», – произнес он перед тем, как распахнуть на ней одежду и нависнуть над безвольным телом. Опоил? Наверно… Да, она не хотела его как мужчину, а потому назвала свершившийся акт насилием и плюнула Хаюрбу в лицо. Он рассмеялся и взял в руки плетку. Больше Шаша не смела поступать с ним непочтительно. И считала счастьем, что король ни разу не позвал в свою постель. Женщин в гареме хватало…

– У меня такое чувство… Мне кажется, ему зачем-то надо, чтобы я его ненавидела…

– Бедная девочка, сколько же тебе пришлось вынести! – рука Сесилии легла на колено гостьи. – Как же тебе помочь? Слушай, а может, наскребем денег и купим амулет перемещения?

– Нет, не наскребем, – Александра всхлипнула. Рон, жалея, лизнул ее щиколотку. – Даже если мы продадим дом, денег не хватит. И потом, я не могу вернуться на Землю.

Шаша задрала платье и показала на внутренней стороне бедра небольшое круглое клеймо. Будто пальцем кто-то сильно надавил, оставив красный след.

– У птенцов короля нет родины, мы там, куда нас пошлют. Но я не могу покинуть этот мир. За его пределами меня ждет немедленная смерть.

– Но почему же тогда не ставят подобные метки остальным рабам? Для хаюрдагов это было бы очень удобно… Ой, прости, милая, я интересуюсь из чистого любопытства. Я и сама когда-то была рабыней, но сумела выкупить себя.

– Это древняя магия, которая замешивается только на королевской крови. Она по капле отнимает у Хаюрба жизнь.

– Значит, ты особая?

– Выходит, что так…

Глава 4. Подмена

«Интересно, как Сесилия выкупила себя из рабства? – Гаррон еще раз осмотрел мастерскую и остановил взгляд на хозяйке. – Без магии артефакт не создашь, а значит, я был прав, думая, что хозяйка агридка, причем из знатного рода. Но как она оказалась в Хаюрбате? Выкрали? Почему не всполошились родственники? И чем она могла откупиться? Кто из хаюрдагов позволил бы курочке, несущей золотые яйца, оказаться на свободе?»

Пес перестал пялиться на Сесилию, пытаясь отыскать в ней знакомые черты какого-нибудь царедворца. Артефакторша вполне могла быть бастардкой, коим строгий учет никогда не велся. Он сам совсем недавно узнал, что у отца на Земле росла внебрачная дочь Джулия.

«Росла, росла, да и выросла. До жены лорда Ханнора доросла. Эх, поскорей бы домой. Мы бы быстро выяснили, кто снабжает хаюрдагов его амулетами», – в том, что маг из рода Разрывающих пространство не виноват, Гаррон и на мгновение не сомневался.

– Давай начнем с твоего преображения. Даже если кто-нибудь нагрянет ко мне, он не должен догадываться, что ты Шаша. Скидывай платье. Оно слишком заметное.

– У меня других нет. Статус обязывал одеваться дорого.

– Я понимаю, – Сесилия поставила на стол железную чашу. Подхватила брошенный ворох одежды и, полив его черной маслянистой жидкостью, подпалила.

– Чтобы и следа не осталось, – в желании истребить доказательства существования попавшей в немилость танцовщицы, артефакторша совсем забыла о стоящей нагишом гостье. – Ах, да, на, прикройся! – она кинула первый попавшийся под руку отрез ткани. – Давай сюда браслеты. Кольца тоже. Все, что может тебя выдать.

Только теперь женщины столкнулись с проблемой странного амулета, который никак не хотел сниматься. Гаррон перестал дышать.

– Я уже пробовала, но цепочка все время путается в волосах, – пожаловалась Александра. Ее уши уже горели, шею густо покрыли красные пятна, а «собачий ошейник» ни в какую не снимался.

– Если бы побрякушка не выглядела так безобразно, я бы подумала, что это родовой амулет. Только строн невозможно снять с шеи. Причем для этого ты должна быть женой какого-нибудь лорда из Агрида.

Саша никогда не слышала о стронах, но холодок нехорошего предчувствия зародился где-то на кончиках пальцев и побежал вверх, пока не достиг громко бухающего сердца.

– Строн? Жена?! – она с трудом сглотнула. Горло мгновенно пересохло. Трясущимися пальцами сняла с медальона защитную пленку. Тот заиграл драгоценными каменьями. И в свете сгорающего платья ей почудилось, что улыбка на одном из отлитых из неизвестного металла лице стала шире, а на другом брови собрались домиком. – Что такое строн?

– Уф-ф-ф! – артефакторша едва не села мимо скамейки. Постучала ладонью по стулу, чтобы Саша примостилась рядом. – Объясни-ка мне, деточка, где ты его взяла?

– Кулончик был вот на этой собаке, – Александра ткнула пальцем в пса, который забился под стол.

– И ты просто так сняла «кулончик» и надела на себя?

– Сняла не я. Толстушка Зу сдернула цепочку с Рона, а потом два дня дула на ожог.

– Пресветлая дева! Это все-таки строн! Он обжигает или до одури пугает, но никогда не дается в руки женщины, не обладающего магией.

– Откуда во мне магия?! Я обыкновенная девчонка с Земли. Мой дедушка работал директором завода, а бабушка была учительницей. Родители врачи в корпусе мира, правда, я их почти не видела. Вечно в разъездах.

– Нет, милая. Ты самый настоящий маг. И строн тому доказательство.

– А может, это ваши амулеты «намагичили»? Или те, что дал король? У меня с собой как раз была пелена, останавливающая время, а в кармане тюбик с помадой, развязывающей хаюрдагам языки. В день, когда нашли собаку, я как раз готовилась к выступлению и была увешана артефактами с головы до ног, – увидев отрицательный жест, Саша прикусила губу. – Но сама по себе я ничего не умею! Я пустышка, и, если бы не иллюзии, у меня ничего не получалось бы.

– Я не знаю, что и подумать. Но, как мне кажется, в твоем роду все-таки был кто-то из Агрида. Может быть, не родители и не бабушка с дедушкой, а кто-то из далеких предков, а потому дар твой слишком слабый, но он у тебя есть. Иначе строн не признал бы тебя.

Саша побледнела.

– И что теперь будет? Мне с ним по жизни ходить? А вдруг объявится хозяин этой собаки и потребует вернуть ошейник?

– Не хочу тебя пугать, но твой «ошейник» настолько ценная вещь, что у хозяина есть только два пути снять его: сделать тебе сыночка, и тогда ты сможешь передать родовой амулет наследнику, или…

– Боже, а вдруг этот хозяин урод? Или немощный старик под тысячу лет? – поймав взгляд полный жалости, Шаша, почуяв неладное, поторопилась узнать, что еще ей уготовила судьба: – Какой, говорите, второй путь?

– Как бы выразиться помягче, милая? Короче, смерть венец всему. Она освобождает и от строна в том числе.

– М-м-моя смерть?

Сесилия удрученно кивнула.

– И как ты умудрилась вляпаться еще и в это?

– Я просто притягиваю несчастья. Может быть, в этом и есть мой дар…

Пес под столом тяжело вздохнул.

Немного посидели молча. Каждый думал о своем.

Гаррон о том, что скажет ему Цессир-старший, когда придется признаваться, что родовой амулет находится у рабыни с темным прошлым и неясным будущим. А для начала неплохо было бы расстаться с собачьей шкурой, которая никак не желает исчезать. «Вся надежда на отца, он найдет способ. Не век же мне лаять…»

Артефакторша вспоминала день собственной свадьбы, когда лорд Краст Дафой назвал ее своей женой и торжественно надел на шею строн Читающих письмена. Тогда она злилась на отца, представителя рода Творящих миражи (это от него у Сесилии способность к иллюзии), против ее воли сговорившегося с Дафоями. Глупая, не понимала, что тот отрезок жизни оказался самым счастливым.

Шаша промокала глаза уголком тряпки, в которую была завернута на манер римской тоги. Нет, она плакала вовсе не потому, что стала чьей-то женой. Об этом она подумает позже, когда ее жизни ничего не будет угрожать. А сейчас… Сейчас как-то враз нахлынули воспоминания о последних минутах Даниила. И вновь запузырилась кровавая пена у него на губах, а в ушах звучал хриплый голос, пытающийся предупредить о провале.

«И зачем ты кинулся ко мне? Лучше бы сразу домой, может там, на Земле, тебе не дали бы умереть…»

Никакие оправдания, что до сих пор все спасенные девчонки только и мечтали о том, чтобы вырваться из страшного мира и вернуться к себе, не могли прекратить мук совести. Ей, считающей себя чуть ли не Робин Гудом хаюрбатовского разлива, и в голову не приходило, что кто-то может желать иного! Почему, ну почему она была столь легкомысленна? Почему поторопилась и не проверила Марию? Ведь достаточно было мазнуть по ее губам помадой, чтобы услышать признание, как ей нравится жить в гареме, а плачет она лишь из-за того, что Вари-даг предпочел другую!

«Прости меня, Дани! Прости!»

Первой к реальности вернулась хозяйка маленького дома.

– Все! – похлопала она по спине согнувшуюся пополам Шашу. – Давай не будем думать о грустном. У нас еще полно дел. Надевай на строн ту штучку, что так хорошо его прятала. Мне кажется, его хозяин давно мертв, поэтому амулет оказался на собаке. И погиб тот хозяин, скорее всего, на чужбине, иначе строн давно бы прибрали к рукам родственники или сам король Агрида. Знать бы еще, кому он принадлежал.

– Вы же говорили, что амулет редкая вещь? Разве нетрудно будет вычислить род? Наверняка строн ищут.

– Знаешь, сколько магических родов в Агриде? Более тысячи. Я только на память могу назвать около пятидесяти. Род Оживляющих, Рвущих пространство, Говорящих с травами, Опьяняющих голосом, Читающих мысли, Призывающих дождь, Изгоняющих крыс, Выращивающих зерна саара…

– А это еще что такое?

– Очень дорогие зерна. Саар вызревает на гнилостных болотах – там запах такой, что близко не подойти. Род Витро, без магии которого зерна становились бы ядовитыми, каждый год снимает совсем небольшой урожай, но представь себе его ценность! Стоит съесть всего лишь одно зерно, и твоя жизнь продлится минимум на десять лет. Причем ты не только живешь дольше, но и становишься моложе. Поэтому если встретишь сияющего молодостью лорда, не обольщайся: он может выглядеть как ровесник, но по годам быть глубоким старцем.

– Сесилия, откуда вы все так хорошо знаете?

– Я сама из Агрида. И когда-то тоже носила родовой амулет. Потому прими мой совет: не хочешь несчастий на свою голову, никому не говори, что у тебя есть строн. Прислушивайся к себе. Рано или поздно ты почувствуешь изменения.

– Проснется мой дар?

– Не только твой. Строн – накопитель магии. Его надевают на невесту, чтобы она впитала магию жениха, но в то же время поделилась магией своего рода. Когда у пары появляется наследник, строн передается ему, чтобы ребенок освоил магию обоих родов. Можешь себе представить, какой силой обладают высшие маги Агрида? Тот самый лорд Ханнор, что изготавливает амулеты перемещения, по количеству знатных родов едва ли не равен королю. И он правильно делает, что держится подальше от двора. Элькассар не потерпит сильного соперника.

– Как все сложно!

– Я к чему вела? – платье почти догорело, Сесилия поворошила пепел. – Поскольку на тебе строн, он не только будет тянуть твой дар, но и наградит тебя магией того рода, которому принадлежал. Я с радостью назвала бы его, но лорды редко выставляют строны наружу, да и при дворе я была всего лишь раз в жизни. Поэтому повторяю, прислушивайся к себе.

Пес, о котором совершенно забыли, пребывал в глубокой задумчивости.

***

– Казим, мне нужен труп, – лицо женщины было закрыло глубоким капюшоном. В руку палача опустился тяжелый мешочек.

– Целый труп? Обычно ты берешь только волосы.

Сесилия не в первый раз шла по коридору, освещенному лишь свечой в руке крепкого мужчины. Даже через свободную одежду легко угадывались канаты мышц. Лысый череп едва не задевал низко нависающий потолок. Королевский палач обладал незаурядными силой и ростом.

– Я не буду спрашивать, для чего тебе труп… – начал он, отворяя тяжелую дверь. Сесилия всякий раз удивлялась, зачем запирать мертвецкую на ключ? Разве казненные, у которых не оказалось родственников, могли разбежаться?

– И не надо, – агридка закрыла нос платком, поэтому ее голос звучал глухо. – Ни к чему тебе знать чужие магические секреты.

Она дождалась, когда Казим запалит факел. Хозяин мертвецкой шел впереди и останавливался только затем, чтобы осветить очередной труп. Несчастные лежали на каменном полу такими, какими их создал всевышний, поэтому Сесилия, созерцая наготу тела, испытывала неловкость.

– Ни одной женщины? – они почти дошли до конца узкого помещения.

– Ни одной. Приходи завтра, будет старуха.

– А ее за что? – Сесилия подняла глаза на палача. Для него смерть стала привычной. Казим показывал свой товар с той же безмятежностью, что и мясник на базаре: хочешь вырезку, бери вот этот кусок, нужны кости – загляни завтра.

– Старуха скрывала беглого раба. Вот его, – палач пнул труп, нашедший место на другой стороне сточной канавки, делящей помещение пополам.

– Пресветлая дева! Совсем ребенок! – перед агридкой лежал мальчик лет тринадцати со светлыми спутанными волосам. О таких говорят, что они похожи на ангелов.

– Этот ребенок убил трех стражников, прежде чем его взяли. Причем одним движением руки, – палач для наглядности щелкнул пальцами.

– Маг?

– Должно быть. Он с юга Селеворда, а там каждый второй эльфийский бастард.

– Зачем же губить такого сильного мага?

– Никто не хотел связываться с волчонком. Проще убить, чем приручить. Ну что? Будешь ждать старуху или выберешь из того что есть?

– Я возьму бастарда. Его хотя бы похоронят не в общей могиле. Как его казнили?

– Виселица, – палач широко зевнул. Давно пора в постель. Завтра тяжелый день.

Рано утром соседей знаменитой танцовщицы Шаши разбудил крик ее служанки, нашедшей хозяйку в петле, а ее охранника с кинжалом в животе.

Чуть позже к дому съехались дознаватели короля, а ближе к полудню прибыл он сам – невысокий, крепкого телосложения мужчина с ухоженной бородой и острым взглядом.

В столице шептались, что Хаюрб долго сидел над трупом любимой танцовщицы. И вроде даже кто-то из соседей видел, как он внимательно осматривал тело самоубийцы, предварительно приказав снять с нее золотые одежды. Потом для чего-то срезал со смоляных волос Шаши украшения в виде змеек и, проведя пальцем по мертвым губам, покинул двор.

***

И опять палача разбудили в полночь. На этот раз в черную накидку куталась Толстушка Зу, славящаяся в столице и за ее пределами завораживающим пением.

– Я бы хотела кое-что оставить от подруги на память, – вытерев сухие глаза платочком, прошептала она. – Ведь то, что в момент смерти находится на мертвеце, достается вам? Платье там и всякие безделушки…

– Да, это так, – кивнул палач и втянул носом прекрасный аромат, который источала надушенная кожа певицы. – Для тебя, милая, все что захочешь.

Его рука бесцеремонно нырнула под накидку, показывая тем, что он совсем не любитель пения. Зу вскрикнула, когда ее тело впечаталось в мощный торс мужчины. Почувствовав его возбуждение, певица неожиданно осознала, что и сама испытывает болезненное влечение к палачу. Ей потом будет стыдно, может быть, даже станет ругать себя последними словами, которым научилась от русских, а сейчас…

Зу отдавалась торопливо, прямо здесь, в темном коридоре, прижатая к холодной стене – столь велико было желание вернуть невзрачный амулет, который (а она это точно знала от дознавателя) так и остался на шее мертвой Шаши. Да и кто на него польстится? Кто догадается, что под тонкой защитной пленкой скрываются драгоценные камни невиданной красоты?

Казим проводил расплатившуюся телом покупательницу в мертвецкую, где к ее ногам вывалил накопленное за месяц богатство. По заведенному в Хаюрбате порядку все, что находилось на человеке, умершем не своей смертью, принадлежало палачу. На каменном, не совсем чистом полу лежали эльфийские шелка и врадский жемчуг, золотые монисты из Кадии и плетеные кожаные обереги из Северных земель.

– Нет, мне нужна цепочка с шеи Шаши! Такая тоненькая, с небольшой подвеской.

– Да что же ты, милая, сразу не сказала? – деланое изумление палача заставило сердце Зу сжаться. Она открывала рот, будто выброшенная на берег рыба. – Шашу сюда и не привозили…

– Тогда где?.. – горло Зу перехватило. Пухлая рука рванула душащие ленты накидки. – Где она сейчас?

– Где и положено, милая. На кладбище. Ее похоронили еще до заката. Если хочешь навестить подругу, бери левее королевской усыпальницы. Такая честь выпадает только за особые заслуги.

– А-а-а где все то, что было на ней?

– Король велел не трогать. Да и что там брать? Браслеты и кольца и у меня в изобилии. Выбирай какое хочешь. Показать?

И было то предложено с таким бархатом в голосе, что Толстушка Зу вняла проснувшемуся голосу разума и со всех ног кинулась прочь.

Глава 5. Граница не дремлет

Скрипели колеса небольшой телеги, которую тянул длинноухий ослик. Этот заунывный звук был слышен издалека, поэтому застава ожила: к ней не спеша приближались путники – мальчишка лет тринадцати с перемазанным лицом и несуразный черный пес, плетущийся рядом с колесом. Сначала из земли, с весны не знающей дождя, показались островерхие побуревшее от пота и грязи шапки, отчего чудилось, что из нор повылазили жуки. Вскоре можно было различить и суровые лица пограничников, явно недовольных тем, что им пришлось выбираться из прохладного подземелья.

Жаркий ветер поднимал в небо мелкую пыль, бросал ее в глаза, прибивал к моментально вспотевшей голове волосы. Он будто соревновался со светилом в рвении сделать жизнь людей невыносимой – обжигал даже через одежду. Хотелось найти хоть какую-то тень, но откуда ей взяться на западных рубежах Хаюрбата? До моря далеко, до гор еще дальше. Кругом потрескавшаяся земля да гонимая ветром колючая трава, что сбивалась в легкие клубки. Глазу зацепиться не за что. Если только не брать в расчет одинокие врата, стоящие посреди плоской, как сухая лепешка, равнины. К ним и вела едва видимая колея.

– Куда? – пограничник брезгливо оглядели плохонькую одежду путника. Раздвоенный язык, на мгновение показавшийся изо рта воина, дал знать, что застава принадлежит оборотням из рода Змеи.

Мальчонка вжал голову в плечи и торопливо слез с повозки, собака же наоборот ответила громким лаем. Из щели в земле, откуда совсем недавно вылезли пограничники, тут же показалось жало стрелы, давая пришлому понять, что рука затаившегося воина не дрогнет.

– Дяденьки, будьте милосердны! Отпустите! Мне на ту сторону надо! – затараторил мальчишка, падая ниц.

– Зачем тебе туда? – носок пыльных сапог пнул под ребра, заставляя мальца поднять голову. Одежда пограничников была такой же выцветшей, как и полуденное небо.

– Мой господин велел груз сдать и тут же вернуться. Вот и стреноживающий амулет навесил, чтобы далеко не убег, – раб оттянул ворот рубахи. В шею больно впилась тонкая красная лента. Ярмо раба – действенное оружие против побега. Чем дальше от хозяина, тем сильнее затягивалась удавка. Еще день – другой в пути, и раб начнет задыхаться от боли.

– Что везешь? И кто твой господин? – пограничник с сединой в бороде, сдвинув шапку на затылок, оттер пот со лба. Второй, более молодой и ретивый, не дожидаясь ответа, рванул тряпье, что прикрывало груз. Рвотный позыв тут же заставил сложиться пополам.

– Что это? – седой воин, повидавший на границе всякое, сделал несколько шагов назад и закрыл нос рукавом. Над разбухшим трупом вились зеленые мухи.

– Последнее желание казненного. Казим-палач приказал останки в Шаму везти, на родину толстяка. Тут недалеко… хат Чижим, что на берегу Язуцы, – мальчишка поднялся на ноги и, стремясь как можно быстрее спрятать свою жуткую поклажу, накинул ткань на труп. Острые лопатки раба проступали даже через задубевшую от пота рубаху. Тощий, чумазый, да еще с таким страшным попутчиком.

Назойливое жужжание мух и тошнотворный запах не делали службу приятнее.

– Казим-палач говоришь? – пограничник, не желая подходить ближе, подозрительно прищурил глаза. – Что-то я давно не слышал, чтобы он промахивался…

– В этот раз не повезло. Толстяк же, поэтому Казим-даг и не рассчитал. Вот если бы топором, а тут… – мальчишка склонил голову к плечу и вывалил язык, будто сам болтался на виселице. Потом грустно вздохнул. Еще бы! Хозяин не справился, а расхлебывать приходится ему, рабу.

Всякий в Хаюрбате знает, стоит оборваться веревке или случись чудо, и палач промахнется, приговоренному дается право загадать одно единственное желание. В живых все равно не оставят, но на палаче повиснет долг чести.

– Раздевайся догола, – скомандовал младший пограничник. Он едва оправился от приступа тошноты.

Собака, до сих пор благоразумно прячущаяся за колесом, предупреждающе зарычала. Ее шерсть на загривке встала дыбом.

Рука пограничника потянулась к кинжалу.

Страницы: «« 123456 »»

Читать бесплатно другие книги:

Начало 80-х годов. Советский разведчик Алексей Разин работает в Нью-Йорке под прикрытием хозяина ант...
Когда-то в этом мире жили титаны, божественно прекрасные и почти бессмертные. Люди тоже жили, но о н...
– Вы не можете забрать у меня малыша!В защитной стойке закрываю собой дверь детской комнаты.– Еще ка...
Пациентка: Арина ЛасточкинаВозраст: 29Жалобы: сочный румянец, учащённое сердцебиение, хриплое дыхани...
Город, во главе которого стоят супергерои, поглотило сопротивление Анархистов и Отступников.Нова и А...
Никогда не предлагайте наследной царевне вести хозяйство в доме на семерых холостяков! Вам же хуже б...