Прощание на Поцелуевом мосту Островская Екатерина

И записала в ежедневник: «Сомнение пятое – тело лежит на боку».

Теперь показывали взволнованную толпу.

– Мне показалось или нет, что на самой куртке нет следов от попадания пуль? – засомневалась Вера.

– Наверное, показалось, – ответил Окунев. – Но если честно, то не видно было. Кто-то куртку задрал.

– Эксперты приподняли, чтобы осмотреть раны. А вообще, странно все это. Место убийства будто бы специально выбирали. Кто-то заранее вывел из строя камеры, очевидно, зная, что Иноземцев здесь пойдет. Но вряд ли Дмитрий Захарович выкладывал в Сети свои планы и расписание по минутам, где он будет находиться и куда пойдет. И непонятно, куда он направлялся ночью пешком…

– Возможно, шел смотреть с девушкой, как разводятся мосты. Может быть, он романтик? – предположил Окунев. – Но до Невы не дошел, хотя оставалось всего ничего шлепать.

– Кто-то их поджидал или следил за ними, – продолжила Вера. – А на девушке был заметный белый плащ, который виден издали. Словно она специально надела его для удобства преследователей…

– Плащ модный, погода позволяет, – сказал Егорыч, – что в этом особенного?

– Возможно, – согласилась Бережная.

Но в ежедневник записала: «Сомнение шестое – белый плащ как маячок». И сказала в трубку:

– Продолжай наблюдение, а я сейчас попытаюсь разузнать что-нибудь про спутницу Иноземцева.

Вера набрала номер Евдокимова. Он долго не брал трубку, а когда, наконец, ответил, быстро произнес: «Я очень занят» – и сбросил вызов.

Очевидно, полковник уже находился на месте преступления. От расследования его комитет не отстранили. Возможно, на начальном этапе службы будут взаимодействовать и потом решат, что убийство Иноземцева, к примеру, теракт, и дело полностью передадут в ФСБ.

Вера вновь позвонила Окуневу:

– Можешь отследить все звонки, совершенные из этого района сразу после убийства?

– Могу, конечно, но это ничего не даст. Преступник, как я понимаю, должен был доложить заказчику об исполнении. Только вряд ли он звонил со своего номера и, уж конечно, не с места убийства. Он же не идиот. Наверняка отъехал подальше. А еще аппаратом воспользовался, приобретенным с рук, и сим-картой, купленной по серой схеме. А потому вычислить его таким образом, скорее всего, не удастся. Хотя он мог никуда и не звонить, куда проще подготовить сообщение для твиттера и одним нажатием кнопки отправить его. Тогда тут же об убийстве узнают многие, в том числе и заказчик, которого исполнитель, вполне возможно, и не знает лично. Это стопроцентная возможность для заказчика остаться в стороне.

– Ты прав, Егорыч, – ответила Вера. – Но ведь как-то они договорились. Кто-то передавал аванс, кто-то должен передать оставшуюся часть. Не думаю, что киллеру отдали сразу всю сумму. Должна быть у них какая-то встреча, например убийцы и посредника.

– А могли безналом? – оживился Егорыч.

– Не думаю. Сумма наверняка немаленькая. Это могут отследить, и преступнику надо будет объяснять, в случае чего, налоговой или банку, откуда и за что к нему пришли эти деньги. Так что только наличный расчет. Аванс могли передать самым примитивным способом, как в кино, через камеру хранения на вокзале… Хотя на вокзалах сейчас везде камеры. Но они могли что-то придумать. Посредник должен быть. А насчет твиттера ты правильно думаешь. Надо искать того, кто разместил пост. Возможно, найти номер телефона, с которого кто-то зашел в интернет через минуту после убийства.

– Уже нашел. Официально этот номер ни за кем не числится. Серая схема, о которой я говорил.

– Продавца номера все равно найти можно. Сбрось мне все данные. И ложись спать, Егорыч, четвертый час.

– Как четвертый? – удивился Окунев. – А я смотрю на экран: народу возле моста все больше и больше. Откуда столько зевак, которым спать не надо и на работу с утра не бежать?

– Думаю, что это сторонники Иноземцева. Те, кто собирался голосовать за его партию на ближайших выборах в Думу. В нашем городе, согласно социологическим опросам, таких около пятнадцати процентов. В столице чуть больше. По стране Иноземцев, конечно, был не так популярен, но в Думу представители его партии прошли бы однозначно. Некоторые оптимисты уверяют, что они стали бы второй думской фракцией.

– Партия гражданского большинства, – вспомнил Егорыч. – Их сразу стали называть «гебистами», были даже предложения изменить название.

– Мне кажется, что Иноземцева это мало волновало: он был человек веселый.

Вера выключила телевизор и легла в постель. Но долго не могла заснуть: перебирала в памяти все, что узнала о сегодняшнем ночном преступлении, пыталась разобраться, объяснить себе. Дело не представлялось ей особенно сложным, потому что есть свидетели, есть автомобиль, который использовали преступники. Если он еще не обнаружен, то будет найден в самые кратчайшие сроки, потому что машина неоднократно попадала в объективы камер, известен номер, и почти наверняка уже известна даже внешность тех, кто сидел на передних сиденьях, а если задние стекла не тонированы, то и остальных, находившихся в салоне, тоже можно опознать. Автомобиль найдется неподалеку от места убийства, и эксперты обследуют его на предмет обнаружения отпечатков.

А еще есть девушка, показания которой, вероятно, многое прояснят. Наверняка те сомнения, которые появились у Веры, возникли и у следователей. Девушка уже дала показания, и большая часть этих странных фактов найдет свое объяснение. Хотя если спутница Иноземцева видела, как убивают ее друга, вряд ли сможет отвечать на обращенные к ней вопросы. Да никто и не будет ее опрашивать сразу, среди ночи к тому же.

То, что она сама записала в ежедневник свои сомнения, напомнило Бережной ее работу, когда она начинала свой путь в Следственном комитете. Она даже схему рисовала на огромном листе, прикрепленном кнопками в их общем кабинете с Евдокимовым. Делала это по примеру персонажей американских детективных фильмов. Иван Васильевич, а тогда просто Ваня, смеялся над ней. В то время она была начинающим следователем, а он – умудренным опытом сотрудником, который даже в мыслях не мог представить, что когда-нибудь может стать начальником городского управления. Но теперь Евдокимов на генеральской должности, а она руководит успешным разыскным агентством и командует не только следователями, но и опытными оперативниками, которых в полиции явно недооценивали.

Вера заснула, и разбудил ее телефонный звонок. Спала она крепко, без снов. Просто закрыла глаза, а уже утро – восемь часов. Обычно она просыпалась гораздо раньше.

– Не спишь? – поинтересовался Евдокимов. – А я вот вымотался за ночь – вообще глаз не сомкнул. Надо бы домой, отдохнуть немного, но днем какой отдых?

– Машину нашли? – сразу спросила Вера.

– Нашли. Загнали ее в один из дворов на Почтамтской. Жильцы, естественно, ничего не видели и не слышали ночью. Отпечатков тоже нет. То есть парочку смазанных нашли, но они неопределяемые.

– К тебе можно подскочить?

– А смысл? Вот если бы у тебя было бы что, то обсудили бы, как в былые годы. А впустую встречаться не хочу – устал.

– Может, я на что и сгожусь, – настаивала Вера.

– У тебя есть что-то? – насторожился Евдокимов. – Говори прямо.

– Ты принадлежность телефонного номера установил?

– Какого номера?

– С которого убийца или его сообщник вышел в твиттер и сообщил о выполнении задания.

– Этим ребята из госбезопасности занимаются. Может, чего и установили уже. Но мне они не докладывают.

– Иван Васильевич, ты же знаешь: не сделаешь сам – не сделает никто. Кроме того, у тебя никаких сомнений не возникло по этому поводу?

– А какие у меня должны быть сомнения? Есть тело – есть дело. Убит известный человек, характер его смерти криминальный. Это заказное убийство, не бытовуха же. Госбезопасность сразу вцепилась. Меня толком даже к трупу не подпустили.

– Ты в курсе, что я была знакома с Иноземцевым? – спросила Вера.

– Откуда? – удивился Евдокимов.

– Не скажу, что это близкое знакомство. Мы летели в одном самолете, потом была вынужденная посадка в Мюнхене, в аэропорту вместе четыре часа провели. Иноземцев мне оставил визитку со своим личным номером и разрешил звонить, но так разрешил, как будто потребовал. А неделю назад сам позвонил и сообщил, что собирается в Петербург, придумал даже тему для встречи, чтобы меня заинтересовать. Я-то не давала ему своего номера, но он для чего-то узнал его.

– Ну и…

– Подъеду и расскажу, что думаю по этому поводу.

Евдокимов некоторое время молчал, размышляя, а потом все же согласился:

– Приезжай.

Они сидели в кабинете полковника Евдокимова. Иван Васильевич рассказал, что камеры уличного видеонаблюдения перестали работать, так как кто-то намеренно вывел их из строя. Вечером проходила машина якобы ремонтной бригады, занимающейся уличным освещением: проводами, лампами на столбах. Ремонтники повозились недолго и убыли. Тогда камеры и перестали работать. Потом на мосту у автоэвакуатора заглох двигатель. За несколько минут до того, как появился Иноземцев с девушкой.

– Что за девушка? – поинтересовалась Вера.

– В каком смысле? – изобразил непонимание Евдокимов. – Ты же понимаешь, что я не имею права раскрывать ее личность.

– Симпатичная хоть?

– Может быть, но моей Рите в подметки не годится. Самое противное, что эта девица отказалась отвечать на вопросы! – раздраженно поморщился Евдокимов. – Сказала, что ничего не видела. Внезапно услышала выстрелы, зажмурилась от страха. Даже кричать не могла, голос пропал. А когда открыла глаза, Дмитрий Захарович уже был мертв. Испугалась, что сейчас в нее выстрелят…

– И тут же зажмурилась снова?

Евдокимов молча кивнул.

– Ну что же, бывают такие впечатлительные девушки, – заметила Вера. – А водитель автоэвакуатора оказался таким же нервным?

– Еще хуже! Его словно парализовало от страха. Он там случайно оказался: у него на повороте с моста якобы заглох двигатель. Повторяет только, что он чудом выжил, потому что убийца, скорее всего, думал, что в кабине никого нет. А он сам ничего не видел и не слышал. – Евдокимов хлопнул ладонью по столу. – Было, по крайней мере, шесть выстрелов, а он говорит, что не слышал! Уверяет, что слушал музыку в наушниках.

– И ты веришь? – удивилась Вера. – Заглох двигатель автоэвакуатора, на котором он доставлял транспортное средство нарушителя на штрафную стоянку. А водитель, вместо того чтобы вызвать техпомощь, сидит и слушает музыку.

– Он говорит, что хотел вызвать, но там никто не ответил. Решил перезвонить позже, но почти сразу произошло преступление.

– Сколько времени он стоял там?

– Уверяет, что не больше двадцати минут, а может быть, и того меньше. Он не засекал.

– Но музыку слушал, вместо того чтобы вызвать техпомощь. Машина потом завелась? Проверили показания?

– Да, вроде.

– Тебе это не показалось странным? Ты проверил наличие наушников и музыки?

– Вера! – возмутился Евдокимов. – Конечно, я все проверил.

– Сколько лет меломану?

– Сорок один.

– Эксперимент еще не проводили? Пусть кто-нибудь из твоих людей наденет наушники, а возле кабины шесть раз выстрелят. Слышно будет? Я думаю – да. Кстати, сколько отстреленных гильз обнаружили?

– Пять. Шестая, судя по всему, в Мойку улетела.

– Вместе с седьмой и восьмой, я думаю. Если в обойме оставались еще патроны, почему не было контрольного и жива до сих пор эта девушка? Как ее зовут?

– Ты же знаешь, я не могу раскрывать. Ведется следствие.

– Не можешь так не можешь, – пожала плечами Вера. – Сегодня узнаю из газет. И еще один вопрос: ты лично занимаешься этим делом?

– Пока я еще не занимаюсь. Просто поприсутствовал. А вообще, ты же знаешь, не могу без работы. А бумажки перекладывать с места на место – не по мне.

– Отвыкай, ты же уже большой начальник, – усмехнулась Вера. – Так все-таки как девушку зовут?

Иван Васильевич промолчал, вздохнул и сделал попытку уйти от ответа:

– Главное, название у моста, как издевательство, – Поцелуев. Мне уже позвонили и сообщили, что в каком-то интернет-издании появилась статья под названием «Прощальный поцелуй».

– О чем хоть?

– А я знаю? Наверное, про то, как власть уничтожает лучших.

– Что она еще сказала? Я не про статью, а про девушку.

– Ничего. Сказала, что очень устала, очень испугалась и хочет только одного – уйти оттуда подальше. Отвезли ее в гостиницу, где они с Иноземцевым остановились. Там был произведен досмотр его вещей, но ничего интересного не обнаружили.

– В какой гостинице они остановились?

– В отеле «Амбассадор» на Садовой.

– Я знаю, где это, – кивнула Вера. – И что, такое расстояние они пешком прошли? Там не меньше получаса ходьбы.

– Они в Кировском театре были. После окончания «Щелкунчика» зашли в ирландский бар. Это совсем рядом с театром. Иноземцев выпил виски «Джемисон», его спутница – бокал пива «Гиннесс», потом Иноземцев предложил посмотреть развод мостов, но не дошли и повернули обратно. А на Поцелуевом мосту…

– Кто предложил прогуляться?

– Девушка говорит, что Дмитрий Захарович. Мол, она не хотела, ей и ходить неудобно на высоких шпильках, но пришлось согласиться…

Вера достала из сумки ежедневник и записала: «Сомнение седьмое…»

– Ты чего там пишешь? – возмутился Евдокимов. – Может, у тебя там еще и диктофон припрятан? С тобой, как с другом…

– Сейчас объясню, – кивнула Бережная.

Она убрала в сумочку ежедневник и посмотрела на бывшего коллегу:

– Дело в том, что свидетельница или намеренно врет, или намеренно что-то недоговаривает. Дмитрий Захарович не любил ходить пешком. У него от долгой ходьбы распухали и болели ноги. А тут от ирландского бара до Невы, куда они собирались, почти километр, а оттуда до «Амбассадора» еще полтора.

– Откуда ты про ноги его знаешь? – нахмурился Евдокимов.

– Покойный Софьин рассказал. Еще он сообщил, что врачи советовали Иноземцеву операцию, но он не хотел или боялся. Он вообще всего боялся, и без охраны он никуда не ходил.

– Всякое бывает. Хотел уединиться с дамой, – предположил Евдокимов.

– Ты этой девушке веришь?

Иван Васильевич подумал и кивнул.

– А зачем ей врать? Так ли важно, кто предложил прогуляться? Но она и в самом деле в сапожках на шпильках была.

– Что еще она вам поведала?

– А ничего. Когда мы ее доставили в номер, сказала: «Спасибо, господа, но мне надо прилечь». Хотели попросить ее к полудню встретиться, чтобы она дала показания, но она нагло заявила, что в полдень еще будет спать, а вообще, теперь всякое общение с ней только в присутствии адвоката. Как будто ее в чем-то подозревают.

– В каком она номере?

– Тебя не пропустят. Ее охраняют люди из госбезопаности и охрана отеля. И вообще, я уже жалею, что с тобой так откровенничал.

На Садовой перед отелем «Амбассадор» в нетерпении подпрыгивали папарацци с фотоаппаратами и разновеликими бейджиками «Пресса». Внутрь их не пропускали двое полицейских, которые молча посторонились, когда Вера важно заявила, что проживает в гостинице.

Но при входе в просторный холл дорогу ей преградил швейцар:

– Свободных номеров нет.

– Я в ресторан, – надменно объяснила Вера. – И я не журналист, чтоб вы знали.

И пошла дальше; задерживать хорошо одетую красивую даму швейцар не решился.

Вера прошла к стойке ресепшена и обратилась к девушке-администратору:

– Мне нужен люкс на сутки.

– Но у нас сегодня, к сожалению, нет заселения, – ответила та.

– Я бы хотела самый лучший с хорошим обзором, который на самом вверху, – словно не слыша администратора, продолжила Вера.

– Увы, – вздохнула девушка, – он занят.

– Но он там ведь не один?

– Есть второй, но его должны освободить только в двенадцать.

Вера посмотрела на часы: до полудня оставалось менее четверти часа.

– Я подожду. Посижу пока в ресторане. Потом спущусь, а вы мой номер никому не отдавайте, – решительно сказала она и направилась к лифту.

Вера поднялась на девятый этаж и, когда вышла из кабины, сразу увидела двоих мужчин в штатском, сидящих у дверей одного из номеров. Не задерживая на них взгляда, она направилась к ресторану.

Зал был почти пуст, только за одним из столиков сидела маленькая компания с помятыми лицами. Вера решительным шагом направилась к дверям, ведущим к подсобным помещениям. Ее догнал администратор:

– Простите, что вы хотите?

– Я в буфет, – не останавливаясь, ответила Вера. – Взять завтрак в номер-люкс, сами знаете в какой.

– Я провожу.

Он поспешил к буфету и показал на девушку, скучающую у кассы:

– Это Лидочка, она вам поможет.

Затем обратился к девушке:

– Представитель органов. Так что постарайся…

Буфетчица была одета так же, как и официантки: синяя юбочка и белая блузка. Только на ней еще был передничек с кружевной оборкой.

Метрдотель обернулся к Вере:

– А рассчитываться как будете?

– Наличными. Спасибо за помощь.

– Не за что. Мы всегда готовы помочь представителям власти. А тут такое несчастье… Трагедия, можно сказать.

Он ушел.

– Вам стандартный завтрак? – поинтересовалась Лидочка. – Это тысяча сто рублей. Или вы что-то хотите специфическое?

– Именно специфическое, – кивнула Вера. – Уже полдень, почти обед. А потому возьму бутерброды с черной икрой, королевских креветок с овощами, еще, если есть, пирожные…

– Есть очень вкусные пирожные с фисташковым кремом, – предложила Лидочка.

– Давайте. И чай, естественно.

– Через пятнадцать минут все доставят в номер, – объявила буфетчица.

– Пятнадцать минут – это долго, – поморщилась Вера. – Приготовьте все побыстрее, я сама отвезу в номер. Туда все равно не допускается никто из посторонних.

Не прошло и пяти минут, как официантка подкатила тележку. Вера положила на буфетную стойку пятитысячную купюру, спрятала в сумочку чек и сказала Лидочке:

– На пятнадцать-двадцать минут дайте мне ваш передник, чтобы пострадавшая девушка не волновалась. А то ей все мерещится.

Она сняла с себя кожаный пиджачок, осталась в белой рубашке.

– Только у вас юбка черная, – напомнила Лидочка, послушно снимая передник.

– Я думаю, сойдет, – улыбнулась ей Вера.

Вера в белом кружевном передничке и с бейджиком «Лида» на груди везла тележку по коридору. Мужчины, охраняющие номер, напряглись, когда она подошла. Один из них спросил строго:

– Кто распорядился?

– Постоялица позвонила, – невозмутимо ответила Вера и шагнула к двери.

Мужчина перегородил дорогу:

– Простите, но полагается обыскать.

– Я не буду раздеваться! – возмутилась она. – И обыскивать себя не позволю!

– Мы визуально, – отступил мужчина. Окинул взглядом ее длинные ноги, обтягивающую юбочку, грудь, скрытую белой рубашкой.

После чего заглянул под крышку на подносе, осмотрел столик и кивнул:

– Ну, ладно, проходите.

Вера постучала, приоткрыла немного дверь и крикнула:

– Завтрак прибыл.

И сразу вошла.

Девушка сидела в кресле перед зеркалом, укладывала волосы феном. И, даже не повернувшись к двери, ответила:

– Оставьте и уходите.

Вера шагнула к ней:

– Я не официантка. Меня зовут Вера Бережная. Я – друг Дмитрия Захаровича. Он назначал мне встречу. Могу показать телефон со входящим от него.

Девушка обернулась и посмотрела зло:

– Покиньте номер, а то я закричу сейчас.

– И навредите себе в первую очередь. Я пришла для того, чтобы вы спокойно смогли уехать домой. Вас сегодня будут допрашивать. Вы сказали, что будете говорить только в присутствии адвоката. Он у вас есть в этом городе?

– Нет, – растерялась девушка.

– Тогда вам назначат государственного, а на него надежды никакой. Я вам дам своего – он самый лучший в Санкт-Петербурге. А если будете ждать другого, то вас задержат на двое суток. И будут содержать в другом месте, не столь комфортном. – Вера замолчала, прислушалась и шепнула: – Сейчас в дверь постучат и меня попросят удалиться. Скажите, что хотите, чтобы я осталась и поухаживала за вами. Лучше прилягте, полотенце на голову, будто бы плохо себя чувствуете. Тогда они не будут терзать вас и приставать с расспросами. А если будут тянуть на допрос…

Дверь отворилась без стука, заглянул один из мужчин и строго посмотрел на Веру:

– Вы не должны здесь задерживаться.

Вера многозначительно посмотрела на девушку, и та после паузы произнесла тихим, умирающим голосом:

– Это я попросила ее поухаживать за мной: мне так плохо. Я даже шевелиться не могу.

Мужчина покосился на фен в ее руках.

– Желание постоялицы для нас закон. Вы же не хотите, чтобы у нашей гостиницы были проблемы? – обратилась к нему Вера.

Он что-то пробормотал, но дверь закрылась.

– Адвокат прибудет через час, они обязаны его пропустить. Он научит вас, как отвечать на вопросы следователя. И еще попросите сами, вернее предупредите, что разговаривать будете только с начальником городского управления следственного комитета. Его фамилия Евдокимов, он мой старый приятель. Только он сможет помочь. Иначе вас не выпустят: подписка о невыезде – лучший вариант. Но вас могут и обвинить в соучастии.

– Но я ни при чем! – воскликнула девушка. – Зачем им меня задерживать?

– Я знаю, я даже убеждена, что вы не виновны. Но для них самое важное объявить, что следствие продвинулось и уже есть задержанные. Запомните, скоро прибудет адвокат, с ним обсудите все. И попросите…

– Я поняла, я потребую, чтобы меня доставили к начальнику… этого… как его… городского следственного комитета?

– Все правильно. Как вас зовут? Просто Дезик не предупредил, что вы приедете вместе.

– Меня зовут Каролина. Я – девушка Дмитрия Захаровича. – Вдруг она вскинула брови: – Вы знаете его прозвище? Вы настолько близкие друзья? – Она подозрительно прищурилась: – Вы с ним…

– Я просто друг, – успокоила ее Вера. – Запишите мой номер телефона, на случай, если вдруг потребуется выручать вас. И ваш мне дайте.

– У меня отобрали телефон.

– Номер запишите на салфетку. Когда вернут телефон, сразу звоните. А пока завтракайте, а то чай остынет.

Каролина начала с креветок, потом взяла бутерброд. Посмотрела на пирожное и радостно вздохнула:

– Мое любимое! Я так люблю фисташковый крем.

Она не походила на убитую горем, только что потерявшую своего возлюбленного.

– А откуда вы, Каролина? – поинтересовалась Вера. – Я могу связаться с вашими родными, чтобы они не волновались, а то, когда сообщат в прессе, кто был рядом с Иноземцевым, поднимется шум.

– А разве сообщат? – испугалась Каролина.

– Я думаю, что очень скоро. Вы что, нашу прессу не знаете? Разве Дмитрий Захарович не предупреждал, что с журналистами надо быть осторожнее и не болтать лишнего, а лучше вообще с ними не встречаться?

– Предупреждал. Он говорил, чтобы никаких интервью и вообще, чтобы я лишнего не говорила никому.

– Вот и не говорите. А следователям скажите, что Иноземцев собирался сделать вам предложение.

– Прямо так и говорить? – удивилась Каролина.

– Ну, вы же не хотите, чтобы вас считали девушкой по вызову. Скажите и настаивайте, что у вас были далеко идущие планы. Он собирался отвезти вас за границу…

– Так и было!

– Ну вот, значит, вы не соврете. А здесь, в городе, у вас были какие-то планы?

– Планы были у Димы. Он хотел встретиться с местным руководством своей партии. По телефону с ними при мне договаривался о встрече. Они его звали на какой-то митинг. А мне он предложил… – Каролина вздохнула. – Вчера только предложил, когда мы к Неве шли, показал на какой-то дом и сказал, что это дворец какого-то князя…

– Юсупова, – подсказала Вера.

– Ну да, кажется. И там убили Распутина, и теперь там этот князь и Распутин стоят во дворце восковые. Дима сказал, что надо бы зайти посмотреть на них. А еще он сказал, что какой-то певец, который пел про Распутина, все время приезжал сюда и тоже каждый раз ходил смотреть на эти фигуры. А потом этот певец умер прямо здесь… В смысле, прямо во дворце в день смерти Распутина. Вы представляете?

– Боб Фаррелл из «Бонни М», – сказала Вера. – Только он не во дворце умер. А в отеле. Между прочим, в этом же самом. И даже в этом же самом номере.

– Ужас! – испугалась Каролина. – Это правда?

Вера кивнула. Хотя на счет номера она не была уверена, но то, что жил популярный певец в люксе, знала точно. И умер он и в самом деле тридцатого декабря: в тот день Вера Бережная дежурила по управлению.

– На сколько вы приехали? – спросила Вера.

– На три дня, – ответила Каролина и добавила для точности: – На три дня и две ночи.

Вера решила больше ничего не спрашивать, чтобы не вызвать ненужных подозрений. Да и охрана за дверью начнет волноваться, что она так долго торчит в номере.