Взлетая высоко Иосивони Бьянка

Глава 30

На следующий день Чейз отправляется на воскресный бранч с семьей, несмотря на то что отношения между ними все еще напряженные. Я же долго валяюсь в кровати, завтракаю в закусочной, а потом отправляюсь в дом Харрингтонов. До сих пор я бывала там всего два раза, и, хотя мистер и миссис Харрингтон любезно принимали меня, находиться рядом с ними было тяжело.

На этот раз я не ищу рукопись Джаспера. На этот раз моя миссия другая.

После долгого вчерашнего дождя в воздухе все еще чувствовалась влага. Но солнце ярко светит, когда я выхожу из «Хонды» и поправляю свое платье. Это не одно из тех цветных воздушных платьев, которые я носила летом, теперь это платье с длинными рукавами, белое, с красивой вышивкой. Помимо него на мне шейный платок, сапоги и шляпа, которую я, впрочем, так же, как и свою куртку, оставляю на пассажирском сиденье.

Желудок сжимается, когда я направляюсь к дому, но я не позволю чему бы то ни было остановить себя. Одну вещь я все еще хочу сделать для Джаспера. Не потому что обещала, а потому что знаю: это было его заветное желание.

Входная дверь открывается, прежде чем я даже успеваю поднять руку, чтобы постучать. Очевидно, я единственная, кто здесь удивлен. Мать Джаспера тепло мне улыбается.

– Хейли, – приветствует она меня, быстро обнимая. – Я увидела твою машину из окна. Хорошо, что ты здесь.

Я не могу не улыбнуться ей в ответ.

– Спасибо. И извините, что я так врываюсь. Не хочу надолго вас задерживать.

– Чепуха, – возражает она, предлагая мне войти. – Мы всегда рады тебя видеть.

Я следую за ней на кухню и благодарю, когда она наливает мне стакан лимонада. Сразу после этого я оказываюсь на крыльце позади дома, где уже сидит отец Джаспера – он поднимается, едва замечая меня.

– Хейли, – в отличие от жены, он выглядит удивленным.

– Мистер Харрингтон, – я пожимаю ему руку и сажусь на скамью напротив него, в то время как он снова опускается в кресло.

Мать Джаспера садится рядом со мной.

– Чем мы можем помочь тебе, дорогая?

– Речь о Джаспере… – начинаю я.

– О, рукопись. Конечно. – Миссис Харрингтон ставит свой бокал на стол и тянется к моей руке. – Спасибо, что не сдалась и нашла ее. Без тебя мы бы… мы бы никогда не прочитали историю, которую оставил наш мальчик. Этим ты сделала нам прекрасный подарок.

Мистер Харрингтон молчит, но кивает, и я замечаю подозрительный блеск в его глазах.

– Я рада этому, – честно отвечаю я. И тогда наконец озвучиваю причину своего визита. – Как вы, наверно, знаете, Джаспер хотел оставить что-то в этом мире. Он хотел, чтобы другие люди прочитали его историю. Мы говорили об этом много раз…

Когда я думаю о наших бесконечных звонках, голосовых сообщениях и чатах, то невольно вздыхаю. Их никогда больше не будет. Я никогда больше не услышу голос друга, не получу смешных мемов, кучу смайликов и, как обычно, длинные голосовые сообщения. У меня останется только память об этом времени и… Джаспере.

Его родители внимательно наблюдают за мной, и я не решаюсь поднять глаза, а пялюсь на свои руки и стакан с лимонадом. Я знаю, как важно это было для Джаспера. Я знаю, как сильно он хотел, чтобы другие прочитали его историю. Он верил, что сможет своим творчеством вселить в людей мужество и подарить надежду. Но решение о том, что будет с рукописью, лежит не на мне, а на его родителях.

Я делаю глоток. Потом еще один. И только после этого осмеливаюсь поднять голову. Как раз вовремя, чтобы заметить немой обмен взглядами между Харрингтонами.

– Хейли, – наконец произносит отец Джаспера. – Прежде всего спасибо, что пришла к нам.

– Конечно, – поспешно отвечаю я.

Он кивает и берет жену за руку.

– Если честно, мы уже говорили о публикации. Но не видели возможности выполнить последнее желание Джаспера, которая удовлетворила бы нас в полной мере…

Я сжимаю стакан. Они этого не допустят. Они не хотят делиться рукописью Джаспера со всем миром. И это печально. Но могу ли я на самом деле обижаться на них? Он был их сыном. Это их решение независимо от того, что я считаю правильным.

– …по крайней мере, до сих пор. Поэтому мы будем рады, если ты отправишь текст в свое агентство.

Я нервно моргаю. Неужели я правда это услышала?

– Вы хотите, чтобы я попробовала пристроить рукопись? Чтобы я отправила им рассказ Джаспера?

Миссис Харрингтон, улыбаясь, кивает.

– Мы хотим попробовать. В конце концов, это было его заветное желание.

Это единственное, что она говорит по этому поводу. Никаких больше объяснений. Никаких обдумываний. Только это. Это было его заветное желание.

Я даже не осознаю, что встала, пока не обнимаю их.

– Большое вам спасибо. Нет никаких гарантий, что это сработает, но я знаю, как сильно Джаспер был бы рад, если бы… – Я замолкаю.

Миссис Харрингтон кивает, слезы застилают ее глаза.

– Так и было бы. Наш Джаспер был счастливым мальчиком, ведь у него были такие друзья, как ты, Хейли.

Теперь уже я улыбаюсь со слезами на глазах.

– Спасибо, – шепчу я.

Выпив лимонад, который все так же восхитителен, как и во время моего самого первого визита, и попрощавшись с Харрингтонами, я выхожу на улицу. На этот раз я покидаю дом с чистым сердцем, с уверенностью, что делаю именно то, чего всегда хотел мой лучший друг. И если бы он был сейчас здесь, то улыбнулся бы – и почти наверняка спросил бы меня, почему, черт возьми, это заняло так много времени.

– Ты всегда будешь частью меня, Джаспер Харрингтон. – Слова – всего лишь шепот на моих губах, но что-то мне подсказывает, что Джаспер обязательно услышал бы их. Где бы он сейчас ни находился, он знает, как был важен для меня. И только это имеет значение. Я иду по подъездной дорожке и сажусь в свою «Хонду».

Эта беседа стоила мне больших усилий, но есть еще одна вещь, которую я обязательно должна сделать. Я завожу мотор и двигаюсь с места.

Некоторое время спустя я останавливаюсь прямо за знакомым серебристо-серым «Доджем» и выхожу из машины, прежде чем успеваю передумать. Я даже не знаю, почему так нервничаю, в конце концов я уже видела семью Чейза. Его маму. Младшего брата Фила. Лекси. Ее маму и невестку. Правда, остались еще Уиттакеры, которые мне незнакомы, и я надеюсь, что понравлюсь им.

С колотящимся сердцем я направляюсь к величественному дому в южном стиле – с колоннами и огромным крыльцом. Но еще до того, как достигаю двери, она распахивается, и я задаюсь вопросом: жители этого дома специально развивали седьмое чувство?

Чейз крепко обнимает меня.

– Как это было? – тихо спрашивает он. – Все хорошо?

Я киваю.

– Они попытаются. Я… думаю, они рады.

– Это здорово, Хейли. – Чейз наклоняется и смахивает с моего лица запутавшуюся прядку волос. – Джаспер был бы счастлив и чертовски гордился бы тобой. Как и я.

– Неужели? Потому что я не имею ни малейшего представления о том, что здесь вообще делаю, – тихо признаюсь я.

С лица Чейза исчезает улыбка, уступая место серьезному выражению.

– Никто не знает. Мы все делаем только то, что считаем нужным. И ты должна сделать то, что лучше для тебя, для Хейли ДеЛука.

– Я даже не помню, кто такая на самом деле эта Хейли ДеЛука. Но, – добавляю я, нервно дыша, – я хочу это выяснить, – и беру Чейза за руку. Секунду я просто таращусь на наши переплетенные пальцы, прежде чем снова смотрю ему в глаза – в эти зелено-карие глаза, взгляд которых убеждает меня в том, что все будет хорошо независимо от того, каким путем я пойду. – Ты поможешь мне с этим?

Он подносит мою руку к губам и целует пальцы. И вот она снова появляется – теплая улыбка, которая однажды свела меня с ума.

– Всегда.

Затем он ведет меня за собой.

– Готова встретить всю мою семью и пасть под очарованием Уиттакеров?

Я морщусь, потому что напряжение вернулось, но я не могу не рассмеяться, поэтому киваю:

– Всегда.

Эпилог

Семь месяцев спустя

Солнце светит в долине Шенандоа, когда я прохожу мимо витрин Мейн-стрит. С весной вернулась не только хорошая погода, но и туристы, которые прямо сейчас выстраиваются в очереди в магазине мороженого, покупают открытки в сувенирной лавочке и обедают в закусочной, прежде чем вернуться на Скайлайн-драйв с путеводителем из книжного тети Джазмин.

Это так знакомо, но и странно испытывать все это. Знакомо, потому что я здесь вырос. Странно, потому что последние четыре года в это время года я был не здесь: сначала в армии, а потом в Бостоне, в колледже. Но все позади.

Когда я подхожу к «Кексикам Лиззи», то практически врезаюсь в мистера Керриджа.

– Извините!

– Осторожно, мальчик! – бубнит старичок и мрачно смотрит на меня. – Куда ты собираешься так рано в пятницу?

– Я забираю свою девушку, – отвечаю я и машу ему на прощание. – Хорошего дня!

Ага. Свою девушку. Этот «титул» теперь принадлежит Хейли. Не увлекательное приключение, не отношения на расстоянии, не страстная летняя интрижка или лучшая подруга моего лучшего друга. О нет. Хейли – больше, чем все это.

И я опаздываю.

Я перехожу на бег и сворачиваю в ближайший переулок, прохожу мимо кондитерской, магазина детской одежды, где мама всегда покупает вещи для Фила, и аптеки, прежде чем снова сворачиваю и останавливаюсь перед двухэтажным белым домом с темно-зелеными ставнями. Я никогда не был внутри, но слишком хорошо знаю это здание снаружи, потому что уже не раз забирал Хейли отсюда.

Бросив быстрый взгляд на смартфон, я вздыхаю с облегчением. Как раз вовремя. Сеансы Хейли у доктора Санчес заканчиваются в одно время. Я прислоняюсь к нагретой солнцем стене и засовываю руки в карманы брюк. Хотя все так по-весеннему, светит солнце и у нас есть планы на выходные с Лекси и Шейном, я напряжен. Скоро первая годовщина смерти Кэти, и я не знаю, как Хейли справится с этим.

Между тем ей лучше. Она строит планы, готовится к поездке, которую мы запланировали на лето, но ей по-прежнему не хватает Кэти. В одни дни больше, в другие меньше. Но даже если Хейли станет хуже, ей не придется проживать это в одиночку. Мы пройдем через это вместе. У нее есть я, родители, которые приедут в воскресенье, друзья и доктор Санчес – она посещает ее регулярно с октября. Это индивидуальная терапия, и по согласованию со своим старым психологом в Рондейле Хейли начала принимать другие антидепрессанты. Несмотря на то что потребовалось некоторое время, чтобы найти правильное лечение, похоже, Хейли действительно лучше.

В это утро я жду ее здесь, как делал всегда на протяжении последних месяцев.

– Эй, – я приветствую Хейли, когда дверь открывается, и протягиваю к ней руки. Ее глаза покраснели, и она немного бледна, но выглядит не совсем так, как после первых сеансов. Тогда она была совершенно разбита и хотела только заползти в свою постель. Иногда мы так и делали: вместе смотрели фильмы, валялись на подушках, я читал ей вслух книги, пока она не засыпала. В другие дни мы что-то предпринимали, чтобы отвлечь ее.

Сегодня, несмотря на усталость, она одаривает меня улыбкой и легонько целует в губы.

– Спасибо, что встретил.

Она продолжает благодарить меня за заботу, хотя я много раз говорил, что мне нравится это делать. Для меня это само собой разумеющееся. Плюс так мы можем провести больше времени вместе. Я не напоминаю ей об этом сейчас, потому что знаю, что она нуждается в этом. Так же как и в объятии.

– Что ты собираешься делать сегодня? – тихо спрашиваю я, пока мы стоим рядом с клиникой.

То, что я слышу дальше, удивляет меня.

– Я буду писать.

Я делаю шаг назад.

– Правда?

Потому что, насколько я знаю, Хейли не писала с тех пор, как закончила рассказ про Эмико. Она пробовала снова и снова, но разочаровывалась в себе и сдавалась. То, что она хочет снова начать писать, хороший знак.

– Правда, – Хейли кивает. – До сих пор у меня ничего не получалось, но я не позволю неудачам победить. Я хочу продолжать и писать о чем-то новом.

– Ну тогда вперед. – Я беру ее за руку и переплетаю наши пальцы.

Сейчас раннее утро, и у меня остается около получаса, прежде чем я отправлюсь на работу в больницу. Хейли специально расставила свои сеансы с психологом так, чтобы мы могли побыть вместе после них, пока ей не придется идти в закусочную на свою смену. Это непросто, ведь я не оставляю надежды поступить на курсы для парамедиков. Мы оба надеемся, что меня примут в ближайшей к дому школе, но никогда нельзя быть уверенным наверняка. Мы уже говорили о том, что сделаем, если меня примут в другом городе. Будем ли мы тогда ездить друг к другу по очереди или… захотим сделать шаг вперед и съедемся. Но это все в будущем. Хоть оно, возможно, и ближе, чем мы думаем, но сейчас я просто хочу насладиться моментом. Это то, чему Хейли научила меня: жить одним моментом.

Когда мы познакомились, я решил, что она веселая, смелая и беззаботная. Хейли была полна жизни и открыто встречала любое испытание. Я бы никогда не догадался, что за всем этим на самом деле стоит, потому что ты не всегда видишь людей такими, какие они есть. Самый счастливый человек, возможно, пролил много слез. А девушка с самой лучезарной улыбкой могла потерять волю к жизни. Внутри каждого из нас может идти борьба, о которой другие никогда не узнают.

И если бы я мог что-то изменить, то я бы был внимательнее – слушал каждое слово, ловил каждый момент. Может, тогда все сложилось бы по-другому. Может быть, я бы почувствовал боль, которую чувствовала Хейли, и сумел бы прийти на помощь чуть раньше. Но правда в том, что я никогда не узнаю, как бы все сложилось. Я просто счастлив и благодарен за то, что я с ней, держу ее за руку, целую и время от времени шучу о чикагской пицце. Каждый раз, когда я упоминаю об этом, Хейли так мило задирает нос и краснеет.

– Ты улыбаешься. – Хейли дергает меня за пальцы, когда мы достигаем Мейн-стрит. – Почему ты улыбаешься? Я тоже хочу.

Я в хорошем настроении и обнимаю ее за плечи.

– Мне просто нужно было подумать о включении Чикаго в наш список.

– Серьезно? – она бросает на меня недоверчивый взгляд. – Почему?

– Чтобы я мог наконец узнать, действительно ли я такой же вкусный, как чикагская пицца.

Хейли вырывается из моих объятий и хлопает меня по груди.

– Пицца вкуснее. Определенно.

– Ты уверена в этом?

И вот он, румянец на ее щеках. Вместо ответа она показывает мне язык и бежит к кафе. Когда я открываю дверь «Кексиков Лиззи», Хейли уже внутри, приветствует Шарлотту и садится за свой столик у окна.

Я машу Шарлотте, беру у стойки кофе и прохожу к Хейли – она уютно устроилась перед ноутбуком.

– Мне пора, – тихо напоминаю я и жду, когда она посмотрит на меня, чтобы я мог поцеловать ее. – До вечера.

Она тепло улыбается.

– Не могу дождаться. До скорого.

Я отворачиваюсь и делаю целых четыре шага к выходу, когда ее голос заставляет меня остановиться.

– Чейз… – встревоженно зовет меня она, и мой пульс учащается. – Чейз!

– Что? – Я бегу назад. – Что случилось? Что произошло?

Хейли пялится в монитор и хватает меня за руку.

– Это! Они… Они хотят… они опубликуют историю Джаспера! Это будет настоящая книга!

О боже! Я опускаюсь рядом с ней на скамейку и перечитываю письмо снова и снова. Мне требуется несколько секунд, чтобы осознать, что происходит на самом деле. После разговора с Харрингтонами Хейли отправила рукопись Джаспера в литературное агентство. Несколько месяцев ничего не происходило – а теперь пришло письмо. Обещание от издателя. Мы сделали это. Джасперу удалось. Он останется с нами, часть его останется в этом мире – его книга будет жить.

– Боже мой! – Хейли смеется и плачет одновременно.

Эта сцена привлекает внимание Шарлотты. Она подходит к нам и читает письмо. Теперь слез становится больше, и я в панике ищу носовые платочки. Кажется, я опаздываю на работу, но оно того стоит.

– Ты все еще здесь! – внезапно восклицает Хейли, толкая меня. – Иди уже! Мы поговорим об этом позже. Я не хочу, чтобы ты опоздал.

– Так точно, мэм, – соглашаюсь я. Почти развернувшись, чтобы уйти, я понимаю, что еще не спросил, каким же будет ее новый проект. – О чем ты хочешь написать?

– Что? – Она смотрит на меня ошарашенно.

– О чем ты пишешь? – повторяю я. – После Эмико.

В ее глазах появляется радость, она словно сияет, глядя на меня. Я могу поклясться, что в это мгновение мое сердце останавливается.

– Я говорила с доктором Санчес, и она считает, что моя идея… неплохая. Я работаю над книгой для детей. О приключениях двух сестер.

Я не могу не улыбнуться. Потому что эта идея идеально подходит. Потому что это смело с ее стороны. Потому что передо мной наконец настоящая… Хейли.