Улан. Небо славян Панфилов Василий
«… – в принципе мы уже выяснили, что произойдёт после покушения. Нападение Англии с фактическим объявлением войны с началом стрельбы – как они любят. Более конкретно сказать сложно – планов в Парламенте достаточно много и какой они сочтут оптимальным, зависит не только от военной логики, но и от интересов группировки, взявшей верх к моменту объявления решения.
Скорее всего это будет нападение на прибрежные города, но Сир, ты и сам понимаешь: зная англичан, они могут напасть как на Ольденбург, так и на Хорватию. А могут войти в союз с датчанами и пройти в Балтику. Могут размахнуться и попытаться сделать всё сразу – самомнение у них большое.
Остаётся так же вопросом наличие союзников у врага: желающих мало, но англичане работать умеют. Теоретически такими союзниками могли бы стать австрийцы – особенно учитывая лютую ненависть к нам Фердинанда Австрийского. Но пока таких приготовлений не видно, да и не пойдут его войска на нас – бояться, да и репутация Фердинанда как правителя и полководца крайне низка. А вот Бавария внушает определенные опасения, особенно если учесть, что англичане передали им свои разработки боевых ракет. Сам знаешь, они у англов получились куда хуже наших, но сам факт…
По поводу же заговора и покушения – предлагаю разрезать этот гнойник и спровоцировать нападение. От пули, стрелы или сабли тебе проще уйти, чем от яда, ну и доказательств будет куда как больше».
Посовещавшись с Павлом, решили и правда спровоцировать нападение. Но чтобы оно не достигло своей цели, из Венедии прибыли «Волки» и пластуны – тайком. Да и Пугачёв, ставший к тому времени начальником Тайной Канцелярии, поставил своих орлов. Ну и… начались выезды на природу: с одной стороны кажется, что так легче организовать покушение, а с другой – тем же пластунам проще работать в лесу, чем во дворце.
Несколько выездов прошли без толку, но… Вымотали жутко! Все знали, что Владимир предпочитает охоту на крупного зверя, причём непременно с холодным оружием, а то и без него. И когда стоишь против медведя с ножом, а думать приходится не только о медведе, но и о стрелках на подстраховке, о всяких подозрительных кустиках… Бодрит.
Выдох, одеть жилет из десятков слоёв шёлка со специфической пропиткой. Даже мушкетная пуля в упор не пробьёт. Правда, от мушкетной пули в упор внутренности превратятся в фарш… Напряжение дичайшее – за две недели у него появилось несколько десятков седых волосков. Самое паскудное – приходится постоянно ждать удара и – улыбаться, «наслаждаясь» обществом и ситуацией. Хорошо ещё, Павел в этом непосредственно не участвует…
До места охоты ехали в санях – всё равно какая-то повозка нужна на случай травм и ранений, так что особого смысла подставлять лицо холодному ветру Рюген не видел – пейзаж всё равно неинтересный. Народу было немного – чуть больше дюжины человек. Три четверти – иностранцы из состава посольств и торговых миссий. Англичан аж шестеро – ну да, официально же Померанский с «Братом Георгом» только что не в дёсны лобызаются… Двое датчан из посольских и голландец. Отдельно – два русских чиновника, проводник, врач, новый секретарь Грифича и сам Владимир.
«Фонили» нехорошими эмоциями почти все – за исключением проводника, самого императора, секретаря, датчан и одного из англичан. А ведь помимо них может быть ещё и засада на полянке…
– Вот тамочки, – негромко шепнул проводник, одетый в драный овчинный тулуп. Не от бедности – «счастливый», от деда ещё.
– Большой, говоришь?
– Пудика двадцать два, – уверенно ответил Архип.
– Видывал и побольше…, – протянул несколько «зажравшийся» Грифич.
– Дык на Северах есть и побольше, а под Питербурхом вряд ли, – парировал проводник. – Ещё он это… битый. В том годе мужички его подранили, да утёк, шельмец. Говорят, на дыбы не становился, так на четырёх лапах и пёр. Двоих покалечил.
Дополнение важно – вставший на дыбы медведь становится отличной мишенью и сильно облегчает задачу охотникам. А вот такой, опытный… Впрочем, были у Померанского и такие «клиенты», не впервой.
Осторожно утоптали поляну и… Несмотря на экстрасенсорику, угадать расположение «вражин»… помимо присутствующих вышло не слишком хорошо. За двоих он мог ручаться, ну а больше…
Пластуны и «Волки» залегли чуть поодаль. Вроде и знаешь суть плана – подменили порох на более слабый и заряды в ружьях разве что вытолкнут пули и покажут нехорошие намерения злодеев. Агенты божились, что порох подменён у всех без исключения стоящих сейчас на поляне, но мало ли – вдруг кто-то из противников решил перезарядить ружьё каким-то иных порохом? Да и убийцы, сидевшие в засаде, заставляли нервничать – порох у них был самый обычный.
Архип взял заранее вырубленную длинную жердь и перекрестившись, толкнул её в берлогу. Зверь вылетел моментально, не делая попыток встать на дыбы и грозно реветь. Владимир скользящим движением ушёл у него с дороги вонзил кинжал в позвоночник возле крестца, одновременно завопив истошным голосом…
– Рраа!
Медведь по инерции пробежал несколько шагов и упал замертво[40]. Присели от неожиданности и остальные охотники.
Тут Грифич почувствовал опасность и упал, перекатившись в сторону. Четыре почти одновременных выстрела прогремели со стороны и к счастью для него впустую[41]. Тут же стоявшие на поляне англичане направили ружья на него и защёлкали курками.
Но проверять качество работы агентов Померанский не стал… Оттолкнувшись всем телом от утоптанного снега, он прыгнул навстречу сотрудникам английского посольства – рукопашный бой наше всё… И ужасом понял, что прыжка не получилось – чёртов снег… Он достаточно утоптан, чтобы стоять и ходить по нему, но для столь экстремальной акробатики он недостаточно плотный.
Снова выстрелы – и пуля со стороны проходит по рёбрам. Шёлковый жилет вроде бы выдержал, но ребра – нет. Явно сломаны.
Архип с округлившимися глазами прыгает на одного из англичан, хватает в охапку и валит навзничь.
Секретарь, щуплый и невзрачный на вид подросток, врукопашную схватился со стоящим чуть поодаль медиком – здоровенным шведом. Швед отмахивался коротким палашом, но текучий воспитанник фон Бо и друг детства Ярослава быстро всадил медику нож в плечевой сустав. Тот коротко, как-то по женски взвизгнул и скрючился у повозки.
Владимир даже после неудачного прыжка и ранения быстрее англичан и вот уже тяжёлый удар ногой в колено заставляет Ройса упасть, выпустив из рук двуствольный пистолет.
– Стреляй! – Орёт полковник Филатов подаёт пример, разряжая ружьё. Его примеру следуют и остальные убийцы, но на этот раз попаданец просто прыгает из всех сил вверх и вперёд, в сторону стрелков – такого финта они точно не ожидают.
– Бббах!
Мимо… И Филатов падает на снег с тяжелейшим сотрясением – высокий прыжок Владимира перешёл в несколько киношный, но в данном случае действенный удар ногой сверху. Майор Аксентьев оседает, получив локтем по челюсти.
«– Перестарался», – машинально отмечает император остекленевшие глаза убитого и… На этом всё закончилось – на поляну влетели «Волки» с пластунами и вязали всех присутствующих.
– Этих не тронь, – показал Померанский на датчан и Архипа, стоявшего с растерянным видом над одним из скорчившихся англичан.
– Эвона как обернулась, – растерянно пробормотал проводник, – злыдни какие. Ишь чего удумали – человека убить.
– Молодец, – хлопнул его император по плечу, – помог.
Затем хмыкнул и отвесил мещанину увесистую оплеуху.
– Прими смиренно этот удар, рыцарь, а на остальные отвечай ударом меча[42]. Баян! – подозвал он секретаря, – принеси-ка палаш, нам нового рыцаря опоясывать надобно.
– Да я ништо, – растерянно забормотал проводник.
– Ты теперь – дворянин, а не ништо, – весело сказал Рюген выпучившему глаза Архипу.
Окружающие улыбались, а личный врач норовил раздеть Владимира и посмотреть на ущерб, который нанесла пуля рёбрам сюзерена.
– Остынь, – успокоил тот врача, – рёбра сломаны, обмотай пока прямо поверх жилета, во дворце нормально сделаешь.
Спецслужбы возились, проводя «экстренное потрошение» (предварительно отведя датчан в сторону). Поляна стала наполнятся людьми, большая часть которых не имела прямого отношения к происходящему и просто желала урвать кусочек славы.
Новоявленный рыцарь растерянно потоптался на месте и отправился разделывать добытого Грифичем медведя.
Глава десятая
Покушение на Померанского вызвало шок в обществе и Россия немедленно объявила войну Англии (Британия, естественно, всё отрицала). Да собственно говоря, к ней готовились не первый год… Ничего особенного Павел не мог противопоставить Георгу – это был классический вариант «борьбы слона с китом», но помочь Владимиру «закрыть» Балтику – вполне. Так что русский флот, базирующийся в Петербурге, присоединился к флоту Померанского Дома. Размеры русской балтийской эскадры были в разы меньше венедской или шведской, да и то в большинстве своём были гребные суда[43], но хоть что-то.
Объявила войну и Венедия, Священная Римская Империя. Но единства в империи не было – Австрия объявила о нейтралитете, но всем было ясно – нейтралитет будет действовать ровно до той поры, пока Фердинанд Австрийский не соберёт войска и не ударит по Венедии.
Бавария и Пфальц объявили о полной поддержке Англии, как и английский Ганновер, с присоединившимся к нему Гессеном.
Лотарингия, Эльзас, Вюртемберг и Брауншвейгские княжества объявили о полной поддержке императора.
Осколок Пруссия в лице его правителя заявил о категорическом нейтралитете. Воевать ЗА Померанского после всех событий пруссаки категорически не хотели, а воевать против просто боялись. О нейтралитете заявила и Саксония, откровенно напуганная очередной «битвой гигантов». Правда, нейтралитет этот вроде как склонялся скорее в пользу Венедии и Империи – по неофициальным каналам было передано, что на страну давят, угрожая реквизировать зарубежные активы, а как только, так сразу…
Остальные немецкие княжество по большей части «мялись», не желая встревать в битву гигантов.
Поскольку в Эльзасе и Лотарингии уже стояло двадцатитысячное имперское войско под командованием Александра Вюртембергского, то ему же пришлось собирать остальных союзников-вассалов в данной точнее империи.
Богуслав срочно отправился в Скандинавию, налаживать оборону от практически гарантированного английского десанта.
Святослав принял командование базирующейся в Ольденбурге эскадрой, ну и собственно – самим Ольденбургом с пятнадцатитысячным гарнизоном и пятитысячным ополчением. И кстати – прекрасным ополчением.
Неожиданная помощь пришла из Хорватии – там приняли решение поддержать Померанский Дом. Неглупо – после такого у императора перед хорватами появится моральный долг, а проиграть войну… Маловероятно.
Противник сможет… Может быть, сможет! Сможет «ушатать» экономику прибрежных городов Швеции и Норвегии, Ольденбурга. Возможно – ненадолго прорвётся в Балтику…
Сухопутные успехи? Максимум, что может быть при самом неприятном для Грифичей исходе, так это отделение Баварии и Эльзаса с Лотарингией и аннексию Ольденбурга, но учитывая революционные настроения во Франции… Впрочем, это попаданец знает… Точнее, догадывается, что революция там только набирает обороты и в ближайшие пару тройку лет о боеспособности французских войск можно будет позабыть, а вот баварские Виттельсбахи такое даже не могут предположить.
Русские войска… Увы, на границах снова активизировались турки и персы. Правда, чтобы подтолкнуть мусульман к такому, туркам пришлось не только очень много заплатить, но и сменить султана. А персам – династию…
Но всё равно – значительная часть армии Павла встала на защиту южных рубежей. Осталось же не так много: это только на бумагах цифры выглядят страшно, а когда половина солдат стоят в гарнизонах, разбросанных по огромной стране, то выясняется, что непосредственное участие в боевых действиях может принимать не такое уж значительно число солдат.
– Откровенно говоря, я даже рад, что наши «заклятые друзья» подтолкнули турок с персами к военным действиям, – незадолго до отъезда Рюгена сказал тому Павел.
– А я как рад…, – с иронией протянул собеседник.
– Не ершись. Сам же знаешь – тебе опасен только флот да десантные операции англичан. Баварцы по большей частью надеются только на франков да на неудачно скопированные ракеты, которые хороши только в строго определённых условиях.
– Тоже верно…
– Вот… А я если в очередной раз разобью мусульман, то у них руки опустятся, сам знаешь их фатализм. Они и сейчас не слишком рвутся сражаться – это пока муллы накрутили на английское золото… Но это ненадолго! Знаешь…
Павел чуточку замялся.
– Не хочу загадывать, но если всё пройдёт как задумано, турок с Кавказа выбью окончательно. А что это значит, ты и сам понимаешь.
Пришёл черёд задуматься Грифичу…
– Ладно, – нехотя сказал он, – но если что, могу я рассчитывать на твои войска?
– Тридцать тысяч могу гарантировать, – твёрдо сказал русский самодержец, – но Суворова не дам!
– Каховского?
– Да он же не столько полководец, сколько администратор! – Удивился Павел.
– Тем лучше.
– Ладно. Обещать не буду, мало ли что, но помнить буду.
С хорватской помощью пока выходило не очень – Австрия не желала пропускать войска. Между прочим – это уже нарушение имперских законов… Но тут Ярослав… Именно Ярослав, а не Раковский, сумел договориться сперва с сидевшими на троне Словении Турьяшскими-Ауэрспергами, а затем и королём Словакии.
С благословения Владимира был заключён союз с этими государствами и через Австрию направилось пятьдесят тысяч солдат в объединённом войске под формальным командованием Ярослава Померанского. Фердинанд Австрийский сделал попытку остановить войска под угрозой объявления войны, но тем самым только ухудшил своё положение.
Сражение под Винер-Нойштадтом расставило точки над Ё и австрийские войска были разгромлены. Разгром был не столько благодаря полководческим талантам или качеству войск, сколько категорическому нежеланию австрийцев сражаться. Не успели стороны обменяться пушечными залпами, как немцы начали разбегаться.
Нахватав пленных, которые вели себя достаточно смирно, объединённым славянским армиям пришлось остаться в завоёванной стране. Поражение стало своеобразным «финальным аккордом» и австрийцы начали «шалить».
Не уходить в Сопротивление, как можно было бы подумать, а скорее… чудить, что ли… Моральное состояние у них было, как перед концом света – и нравственные устои рухнули. Как по волшебству появились банды и бандочки из вчерашних крестьян и горожан – причём нередко благополучных! Случаи же насилия в городах превышали все мыслимые пределы.
Чтобы не допустить разрастания хаоса, войскам пришлось взять на себя полицейские функции и Ярослав вынужден был остаться, взяв на себя роль правителя.
Раковский же с венедскими полками, ранее квартировавшими в Хорватии, отправился на соединение с Вюртембергским, где должен был временно принять командование объединённой армией.
Юный хорватский король так расстроился, что отцу пришлось утешать его в письме…
«… – понимаю, что ты расстроен. Думаешь, что непосредственно на войне с Баварией и Францией помощи от тебя было бы больше. Зря!
Суди сам – в коротком сражении, где число убитых исчисляется десятками, вы с Августом Раковским полностью разгромили весьма внушительную австрийскую армию, которая не уступала вам ни числом, ни боевыми умениями своих солдат. Раковский, конечно, полководец не из последних, но по донесениям разведки, австрийцы начали разбегаться как раз потому, что испугались тебя – принца Померанского Дома, который в столь юном возрасте показал себя хорошим воином и королём.
Теперь ты наводишь в стране, упавшей тебе в руки, порядок – и успешно! Да, скорее всего в этой войне много воевать тебе не придётся. Грустно и хочется боевых подвигов?
Не жалей ни о чём! Ты смог склонить к союзу сразу две страны, с которыми у нас были достаточно посредственные отношения. Завоевал Австрию почти без потерь с нашей стороны и теперь удерживаешь её от выступления на стороне противника. Да это и есть подвиг!
Ты за несколько недель сделал больше, чем многие именитые полководцы и дипломаты делают за всю жизнь. А если переживаешь, что тебе нужна собственная слава, а не отражённая слава отца и братьев – успокойся. С момента завоевания Австрии ты вошёл в Историю».
Фердинанд Австрийский успел бежать и теперь присоединился к пробританской коалиции. Габсбургам помимо Австрии принадлежала ещё и Бельгия, ряд итальянских княжеств и городов, так что войск они могли выставить достаточно много.
Поскольку англичане никогда не любили воевать сами, то они надавили на мелкие государства, вроде Неаполя и прочих – в основном итальянских. Качество итальянских вояк было в основном ниже среднего, но в «массовке» они могли стать достаточно опасными.
Помимо англичан, в войну вступили и французы. Что интересно, формально они не были союзниками и Франция заключила союз исключительно с Баварией.
Общее количество войск противника пугало: Виттельсбахи собрали под чуть более ста тысяч человек – не только собственно баварцев, но и всевозможных мелких союзников, а то и откровенных наёмников.
Французы выдвинули ста пятидесятитысячное войско, причём возможно, это был только первый «эшелон». Да и насколько французские войска успели разложиться от революционной пропаганды – неизвестно. Тем более, что во Франции было объявлено, что война ведётся за «возвращение» Эльзаса и Лотарингии в «лоно Франции», так что даже революционеры могли быть настроены достаточно воинственно.
На этом направлении у империи было двадцать тысяч имперских войск, да столько же союзников, плюс на соединение шёл Раковский с пятнадцатитысячным войском. Немного…
На Севере ситуация была куда как веселей: двадцать тысяч (включая пятитысячное ополчение) венедских войск в Ольденбурге, плюс небольшая, но крепкая эскадра с десятком батальонов морской пехоты.
Противостояло им сорокатысячное объединённое войско Ганновера и Гессена, плюс англичане уже подводили эскадру с транспортными судами для высадки десанта.
Но в данном случае Рюген не видел особой опасности – шестьдесят тысяч кадровых венедских войск по соседству, плюс войска под командованием Святослава – это серьёзно. Да резервисты уже собираются…
В Швеции и Норвегии всё было проще и сложнее одновременно. Вроде бы одних только шведских войск вполне достаточно для отражения английского десанта, который в принципе не будет особо многочисленным. Но проблема заключалась в том, что десант мог быть высажен фактически в любом месте – и после этого так же легко переброшен в другое.
Увы и ах, но превосходство в военных и транспортных кораблях было у Англии абсолютным – флот Унии и России мог только попытаться «заткнуть» проход в Балтику, а на войну в открытом море сил уже не хватало.
Так что будет ли высаживать Англия десант в Скандинавии или нет, но шведские и норвежские войска фактически выведены из войны. А никуда не денешься – если нет желания получить сожжённые города по всему Скандинавскому побережью, то давай – растягивай имеющиеся в твоём распоряжении войска и ополчение в тонкую нитку и надейся, что сможешь предугадать и предотвратить вражеские удары. Положение у Богуслава, который и командовал обороной Скандинавии, было не слишком завидным: много хлопот, практически неизбежные прорывы врагов и почти гарантированное отсутствие каких-то событий, которыми потом можно будет похвастаться.
Что баварцы с союзниками, что ганноверцы, идти в атаку не спешили, ожидая подхода основных сил, укрепившись в лагерях. Поведение ганноверцев было вполне понятно: двухкратное численное превосходство над венедами не давало никаких преимуществ – по новым английским (и не только английским) уставам, для боя с венедами требовалось как минимум трёхкратное численное преимущество – в остальных же случая командирам вполне официально было предписано уклоняться от боя… Так что главной задачей ганноверцев было поддержание высадки английского десанта. Причём первоначально десант предполагалось высаживать на территории самого Ганновера.
Переиграли, как доложила разведка, буквально в последний день перед отплытием. Лорды Адмиралтейства посчитали, что высадка непосредственно в Ольденбурге при поддержке флота – более интересный вариант. И сейчас ганноверские солдаты просто ждали сигнала для выступления. Правда, не совсем было понятно – неужели Лорды не принимают в расчет венедскую армию? Или снова – покушения и прочие игры «рыцарей плаща и кинжала»?
Виттельсбахи же особо и не скрывали, что собираются быть на подхвате у французов, всячески подчёркивая величие Франции. С одной стороны – понятно, всё-таки баварские солдаты не горели желанием сталкиваться с венедскими и благодарили всех богов, что успели удрать до того памятного ракетного обстрела. Но так откровенно показывать, что боятся сражаться с венедами и имперцами даже при двухкратном численном преимуществе… Тем более, что венедов было всего пятнадцать тысяч, да двадцать тысяч войск имперского подчинение – которые пока сильно недотягивали до венедских… или русских стандартов. Солдаты же, собранные союзниками… Даже не смешно. Так что стремление Виттельбахов пустить вперёд французов – палка о двух концах. Стойкость баварских войск и без того под вопросом и постоянно превозносить франков и принижать себя… Этак солдаты могут убежать ещё до битвы.
У Померанского оставалась надежда, что англичане и французы всё-таки «придержат коней» и боевые действия до начала весны не начнутся. Но пересилили иные соображения и в декабре началось…
К тому времени резервисты уже вовсю маршировали с ружьями и у границ Ганновера уже стояла сорокатысячная армия венедов под командованием Николича. Восемьдесят тысяч под командованием самого Рюгена направились в сторону Баварии, а остальные – в основном «глубоко резервные» части, остались пока в распоряжении Трауба, которому Владимир поручил самое сложное – обеспечивать бесперебойное снабжение всех войск, обучать и вовремя направлять пополнение, охранять побережье на случай прорыва английских судов и наконец – руководить государством.
Глава одиннадцатая
Началось с грандиознейшего морского сражения двадцать седьмого февраля. Англичане решили «взломать» вход в Ольденбург и двинули корабли. Впереди шли разнообразные «плавучие батареи», призванные подавить сопротивление фортов и сравнительно небольшой венедской эскадры. Численность английских судов превышала венедскую раз этак в пять, а по тоннажу и количеству пушек как минимум в двадцать. Правда, у Святослава были ещё береговые форты, но из-за специфики местности, опираться только на них было нельзя.
Гибель славянской эскадры была предрешена и единственной альтернативой был захват кораблей англами – что ещё хуже. Возможностей для манёвров тоже особо не наблюдалось, хотя некоторые моряки (в основном шведского происхождения) предлагали заранее вывести флот и дать англичанам бой в открытом море. Дескать – ветер в парусах, романтика, умереть красиво…
Принц же решил не «умереть красиво», а уничтожить как можно больше врагов. Единственная реальная возможность сделать это – короткий и решительный бой без особых маневров, с брандерами и абордажами. Впрочем, «без особых маневров» этот бой остался для Рюгена – на деле план боя был достаточно сложен, но нормально его понимали только военные моряки.
Битва началась классически – требование англичан спустить флаги и покориться, ответ венедов и… Морские мины. Они достаточно давно были известны в Европе[44], но использовались нечасто – очень уж конструкции дорогие и несовершенные. Однако попаданец вспомнил кое-какие «всем известные» факты и Святослав совместно с Богуславом придумали вполне рабочие, пусть и неидеальные экземпляры.
К сожалению, сильно неидеальные… Так что якорные мины с химическими взрывателями уничтожили только линкор – видимо, от взрыва мины что-то там нарушилось в пороховом погребе и «Гордость Британии» (бывший «Уэльс») взлетел на воздух. Также мины сильно повредили два транспортника, один из которых достаточно удачно – для венедов – затонул, частично перекрыв фарватер. Были повреждены и два фрегата, которые в результате вышли из боя. Другие взрывы английские суда либо не повредили, либо повредили недостаточно.
Попытка обстрелять флот вторжения ракетами с берега не удалась – слишком большое расстояние и слишком маленькие мишени, да ещё и специфическая «Роза ветров». Так что в расположении английского флота упала меньше полусотни ракет и только одна причинила существенный вред, уничтожив шхуну. Другие же ракеты бесславно попадали в море.
В ход пошёл главный козырь – брандеры. Но в данном случае это были не набитые порохом суда, а скорее плавучие ракетные установки – в большинстве своём одноразовые. Но поскольку о какой-то управляемости ракет речи не шло… да и точности пока СИЛЬНО не хватало, то для хоть какой-то гарантии попадания морякам с «ракетоносцев» приходилось подходить на расстояние пары сотен метров. Начинать стрельбу ранее было бессмысленно.
Встав в классическую для морских сражений линию, английские суда принялись расстреливать атакующие ракетные суда – и в большинстве своём успешно – на каждый кораблик были направлены дула десятков пушек. На дистанцию залпа прорвалось чуть менее половины из трёх десятков судёнышек, а удачные выстрелы смогли сделать всего несколько…
Но каких! Всё таки ракета с горючей смесью для парусного деревянного корабля – это очень серьёзно… Начались пожары, дым – и в атаку пошли уже «настоящие» корабли, стараясь приблизиться на пистолетную дистанцию. Затем следовал выстрел – и абордаж.
К сожалению, англичан было почти в десять раз больше – не считая десанта на транспортах, так что даже безумная, самоубийственная храбрость венедских моряков не могла нивелировать численность. Зато смогли разгорающиеся пожары – несколько уцелевших «ракетоносцев» смогли в дыму приблизиться и выпустить пару залпов практически в упор.
Плохая видимость и низкая точность ракет и здесь сыграла недобрую шутку – парочка из них подожгла венедские суда, стоявшие близко к английским… Но славяне успели сблизиться с английскими кораблями и намертво их сцепить. Ну хоть гибель не была напрасной…
Нервы у лорда Кавендиша дрогнули и он отдал приказ отходить. Впрочем, дело было не только в нервах – слишком много сгоревших и затопленных кораблей лежало на фарватере. Теперь англичанам пришлось бы заходить в порт, практически прижавшись к береговым батареям Ольденбурга. А учитывая, что там ещё оставались ракеты… В общем, рисковать не стали.
Приказав выпустить по городу ракеты, которые имелись и у английского флота, эскадра удалилась в Ганновер – десант непосредственно в Ольденбург отменялся и теперь «Томми» предстояло сражаться со славянами без прикрытия корабельной артиллерии.
Ракеты Кавендиш запускал издали, да и качество… так что на сам город упало всего несколько штук, не нанеся никакого ущерба. Но… Не всё так гладко – отстояв город, венедская эскадра была уничтожена практически полностью. На плаву осталось всего десяток судёнышек, которые и подбирали держащихся на плаву моряков.
К сожалению, таковых было немного – моряки и без того падают в воду в большинстве своём контуженные и раненные. А уж когда это воды февральской Балтики…
Из участвовавших в битве славян выжил примерно каждый восьмой, фактически уполовинив английскую эскадру. Выжил и Святослав – к великому облегчению Владимира. Однако принц был достаточно тяжело ранен и вдобавок сильно простужен после вынужденного купания. Жизни его ничего не угрожало… Ну насколько в этом можно быть уверенным в восемнадцатом веке с соответствующим уровнем медицины… Командование войсками в данном регионе взял на себя Николич.
Основная же часть английского флота напала не на Ольденбург, а задумала всё-таки пройти в Балтику. Защиту побережья Норвегии и Швеции взял на себя Богуслав, а флотом – немолодой уже Савватей Ворон. Здесь соотношение сил было не столько страшным, но зато не было возможности опираться на береговые батареи, да и идея ракетных катеров выглядела маловероятной – больше простора и соответственно, меньше возможности «вынырнуть» из какого-нибудь фьорда.
Дания тоже вступила в войну на стороне Англии, но откровенно говоря – выбора у них не было. Даже сама формулировка звучала как:
«– В силу непреодолимых обстоятельств и давления наших Английских Друзей, Дания вынуждена вступить в войну».
Вроде как толку с таких подневольных союзников и немного, но теперь в распоряжении англичан есть порты, датские арсеналы, запасы провизии… В общем, экономику стране придётся долго восстанавливать – в любом случае.
Сперва эскадра под командование Лайонса «пощупала» оборону шведских Хеганеса и Хельсингера, стоящих на берегу узкого пролива, отделяющего Швецию от Дании. У Хеганеса англичане даже смогли высадить десант, но все их усилия были напрасны – пехота быстро его уничтожила, отбив батареи у неприятеля. Дальше англы идти не решились – Хельсингер был куда более «твёрдым орешком», рассчитанным на оборону не от эскадры, а от целого флота.
Так что пришлось сэру Бёрджесу вести свой флот через датские Корсер и Свейборг, где уже стояли флота Унии и России. Русский флот был предоставлен в основном гребными судами – специально строили и обучали морскую пехоту, рассчитывая на подобное течение событий. Были и парусные суда под командование Ушакова, но сравнительно немного.
Здесь сражение развернулось через три дня после нападения на Ольденбург. Началось всё очень осторожно – англичане уже получили известия о венедской манере сражаться и теперь старались не подпускать славян близко.
В принципе, удавалось – моряками англичане всегда были хорошими. Умело маневрируя, они не подпускали к себе корабли Союза.
В течении трёх дней шёл этакий своеобразный «балет», когда стороны выясняли сильные и слабые места противника. Англы, пользуясь более чем двух кратным преимуществом, старались развернуть венедские корабли так, что бы те стояли против волны. В таком случае англичанам можно было стрелять заметно дальше – ядра летели по гребням волн, как пущенные мальчишками блинчики[45].
Но ничего особо страшного в таком противостоянии не было – с большого расстояния нужно ОЧЕНЬ много точных попаданий, чтобы повредить обшивку. О «золотом» попадании прямо в мачту или крюйт-камеру[46] речи нет – это отдельный разговор.
В принципе, англичан такая «игра на нервах» вполне устраивала – подобные битвы могли длиться даже не днями, а неделями, после чего критическая масса ошибок накаливалась и следовал решающий удар, сдача на милость победителя или бегство.
Третьего марта 1790 год англичане перешли в атаку – за прошедшие дни они заметно осмелели и уверились в собственном превосходстве. Зря, кстати… Пусть кораблей, пушек и моряков у них больше, но вот качество[47] – не слишком.
К полудню флота Унии и России были зажаты в бухте Нюборга, постепенно отступая и огрызаясь. Огрызаясь, надо сказать, достаточно умело – артиллерия у славян была традиционно сильна[48], а корабли заметно качественней. Это англичане могут сказать «У короля много», провожая погибающий корабль, а венеды, русские или шведы – нет. Мало…
Отбивались зло, умело – и если бы соотношение сил было более равным, сэру Бёрджесу о победе нельзя было бы и мечтать… Постепенно английский флот втянулся в бухту и… Её накрыл огненный шторм! Берега достаточно большой, но не слишком широкой бухты, стали идеальным местом для размещения ракет. Англичан переиграли…
Пусть жители Британии издавна славились невозмутимостью, но в этот раз сохранить её не удалось. По приказу Бёрджеса корабли начали разворот, стремясь покинуть ловушку и… Заспешили. Огонь намного страшнее привычных уже ядер.
Начались ошибки и английские корабли начали мешать друг-другу. И ещё одна ловушка – в бухту начал заходить гребной русский флот, таящийся до этого момента во фьордах. Русские отчаянно гребли, стремясь как можно быстрее подойти именно сейчас, пока враги столпились и большая их часть просто не может стрелять иначе как друг в друга.
Британцев недооценили – оказалось, что среди них есть настоящие храбрецы, способные жертвовать своими жизнями ради товарищей. Часть авангарда и арьергарда остались – и задержали как венедов, так и русских, связав их боем.
К великому сожалению венедов, скандинавов и русских, англичане всё-таки вырвались из ловушки, потеряв около трети своих кораблей. Ещё треть была повреждена в достаточной степени, чтобы думать не о бое, а о ремонте.
У союзников дела были заметно лучше – ремонта требовала большая половина судов, но вот безвозвратных потерь было сравнительно немного – сказалось куда лучшее качество постройки и обслуживания.
Потерь среди венедов было немного, но среди русской морской пехоты погиб едва ли каждый третий – взяв за свои жизни кровавую плату. У венедов была другая беда – в сражении был тяжело ранен адмирал Савватей Ворон…
Командование Союзным флотом временно взял на себя Свенсен, пользующийся заслуженным уважением. Здесь была небольшая тонкость – толковых адмиралов у венедов хватало. Просто шведский флот, сильно «почищенный» за последние годы от ворюг/дураков/масонов, и без того был переполнен славянами. Так что Свенсона поставили скорее как политическую фигуру. До выздоровления Святослава шведский адмирал похозяйничает и успеет успокоить амбиции шведов. Ну а что он скорее хозяйственник… Так это в плюс – сейчас предстояло не воевать, а как можно быстрее чинить суда и пополнять припасы. Так что – пусть.
В заместители ему поставили Ушакова – по просьбе Павла. Русский император давно обратил внимание на талантливого военного моряка, но произвести его в адмиралы пока не мог. Точнее – мог, но со скандалом в Морском Ведомстве, ломая «заслуженных» через коленку. А так…
«– Раз уж венеды замечают Ушакова, то стыдно будет не отметить его нам – дельный будет адмирал, с европейским авторитетом».
А вот Богуславу пришлось очень непросто – английская эскадра, посланная для разорения Норвегии и Швеции была не слишком велика, но у норвежского короля судов не было в принципе. Не настолько велики силы Унии, чтобы их ещё и распылять… Так что он организовал своеобразный патруль из рыбацких судёнышек и скоростных яхточек состоятельных скандинавов. На них же порой и перебрасывались скандинавские войска для отражения английских десантов. С судов ставили и мины – нередко прямо под носом у противника.
Больших сражений не было, но отразили почти два десятка десантов и… Сожгли четыре британских судна – включая фрегат «Король Георг». А одно небольшое грузовое судно – так и вовсе – взяли ночью в ножи, доплыв четверть мили от берега до якорной стоянки последнего. Вплавь! Зимой!
Потомки викингов ещё не стали «общечеловеками» и в союзе с венедами как будто обрели второе дыхание. Они ставили мины прямо по движению эскадры, пытались брать суда на абордаж и придумывали десятки разных хитростей. Иногда получалось.
В итоге, британцам почти не удалось ничего разрушить, за исключением парочки небольших городишек менее чем на тысячу жителей. Если бы они «упёрлись», то смогли бы «перебодать» Богуслава с его скандинавами… Но считать островитяне всегда умели – «игра не стоила свеч».
Двенадцатая глава
Продуманную операцию с соединением основных сил под командованием Померанского, пятнадцатитысячной армии Раковского и войск под командованием Вюртембергского сиятельный правитель Вюртемберга блистательно просрал.
Вместо того, чтобы спокойно сидеть в защищённом лагере и надеяться, что венеды придут раньше баварцев или французов, герцог решил показать себя полководцем, хотя Грифич ставил его на пост командующего исключительно за громкий титул, сильно облегчавший работу с более мелкими союзниками. Ну и какие-то хозяйственные таланты – весьма средние, надо сказать. Но в сочетании с титулом – нормально.
Сорок тысяч человек в твоём подчинении, укреплённый гарнизон, припасы… Отбиваться можно не одну неделю, ну а там и Рюген пожаловал бы… Нет, Его Светлости вздумалось поиграть в солдатики и он начал в стиле «война – фигня, главное – маневры».
– Да мать же его за ногу и телегу ей в задницу! – Рычал император, услышавший о случившемся, – ну неужели нельзя было понять, что двадцать тысяч имперских войск – это всё, что на самом деле у него было?! Солдаты союзников – это мясо, годное только на охрану обозов!
– Да там и хорошие ребята встречаются, – не согласился с ним Фольгест, «дослужившийся» до титула имперского графа и звания Начальника Генштаба.
– Встречаются, – устало согласился Владимир, – но сам знаешь, как сложно их… Даже не огранить – понять хотя бы, что они умеют, что нет… Да амуниция, да припасы… Словом, боевое слаживание. А тут? Только-только начали – и пожалуйста, он себя уже Македонским вообразил…
Ситуация и правда была печальной – Вюртемергский начал свои маневры и закономерно нарвался. Ради такого случая Виттельсбахи вышли из укреплённых лагерей и в ожесточённейшем сражении наголову разгромили герцога. Причём в «ожесточённейшем» – исключительно благодаря одному из непосредственных командиров имперских полков с непритязательной немецкой фамилией Белов.
На определённом моменте майор просто-напросто взял командование имперскими частями на себя – они-то и дали бой. Союзники же закономерно бежали – части-то несработанные…
Так, пятясь и отбиваясь, Белов сумел оторваться и заметно проредить баварцев, уничтожив около десяти тысяч человек. К сожалению, его потери были примерно равнозначны, но по правде говоря, вины самого Белова в этом не было – бежавшие союзники открыли фланг и пропустили кавалерию. Зря, кстати, бежали – добрую половину зарубили, а остальные сидели сейчас по большей части в плену.
Сам Вюртемергский погиб и откровенно – к лучшему. Рюген был страшно зол на него и мог сгоряча и повесить, а от такого поступка по отношению к независимому владетелю (пусть и входившему в состав империи), император бы потом не отмылся.
Из-за его поступка Померанский теперь мог располагать войском численностью в сто пять тысяч человек, в то время как у противников в общей сложности было двести семьдесят тысяч… И что самое неприятное – баварские солдаты сильно воспряли духом.
Узнав о приближении венедов, баварцы быстро спрятались «в домик» – заранее подготовленные укрепления в полусотне вёрст от Аугсбурга. Рассмотрев их как следует, от идеи штурма император отказался – сделано на совесть, здесь нужна или длительная осада по всем правилам, или кровавый штурм, в котором он положит треть своего войска. Ракеты тоже отпадали – баварский лагерь был не единым «табором», а системой из нескольких десятков укреплений, позаимствованной у Михеля Покоры.
«Взломать» лагерь можно, и между прочим – не так уж сложно. Владимир, как один из создателей такой системы «Славянской системы укреплений», знал и её слабые места. Тем более, что баварские инженеры допустили ряд ошибок. Но… время – французы были уже на подходе.
Последних, кстати, сейчас усиленно «разлагали» эмиссары Грифича, рассказывая:
«– Пока вы воюете за интересы вельмож, ваши родители, жёны и дети голодают».
До голода во Франции было ещё очень далеко, но определённые проблемы наметились. Ну да ничего удивительного – там с упоением ломали «Старый Мир» и Система работала ныне с превеликим скрипом. Не то чтобы он сильно надеялся на пропаганду, но почему бы и нет… А главное – если… Нет – когда (!) они потерпят первое поражение, им психологически легче будет оправдаться: дескать, они не хотели воевать за интересы аристократов, когда их дети голодают.
Французы задержались в Эльзасе и Лотарингии, рассыпавшись по окрестностям. Неверный ход с точки зрения политики: если заявляешь о «возвращении Исконных Территорий в Лоно Франции», то это поступок не самый умный. И неверно с военной точки зрения – следовало не грабить, а идти на соединение с союзником. Но винить вражеских полководцев в глупости было нельзя – солдаты начали роптать, а наказания могли перерасти в бунты. Так что разрешение на грабёж было чем-то вроде премии. И что характерно, в этот раз доля солдат[49] от награбленного была гораздо выше обычной.
Услышав такие известия, Рюген просиял и оставив тридцать пять тысяч солдат с Фольгестом, рванул навстречу врагам. Начальник Генштаба тем временем просто заблокировал баварцев. Трёхкратная разница в силах? И что? Виттельсбах явно желает воевать руками французов, не желая подставлять своих солдат под пули венедов, да и разница в качестве… Так что можно быть уверенным – будет сидеть и ждать французов.
Шарль де Бриенн был не самым плохим генералом, но на пост командующего попал скорее волей случая. Революция многих заставила покинуть свои посты – и не всегда добровольно. Так что отпрыск знатного рода был компромиссным вариантом, не более.
Основные силы французов расположились около Страсбурга и дальше на север, но отдельные отряды дошли аж до Мюло и расположенного на границе со Швейцарией городка Сен-Луи. Отряды без лишних слов грабили города, даже не заботясь такими словами как «контрибуция». Было их не слишком много – около тридцати тысяч.
– Жирная добыча, – задумчиво сказал Рюген изучая карту и поглядывая на разведанные, – но чтобы поймать эти разрозненные отряды, придётся идти маршем, который даже для нас можно назвать форсированным.
– Справимся, Сир, – выступил вперед главный квартирмейстер, – наши солдаты бодры и здоровы, с амуницией всё в порядке.
– Гм… А у франков?
Квартирмейстер чуточку задумался…
– Не хочу радоваться раньше времени, но если верить донесениям разведки, они сильно расслабились с момента начала Революции и полноценные тренировки не проводились давно. Стрелять, фехтовать и владеть штыками они не разучились, а вот длительные переходы давно делали. Ну и обувь – был скандал, что поставщики дали армии скверные сапоги. Вроде бы как раз в части де Бриенна попали.
– Вроде бы? – С иронией спросил император, – Я тебя не узнаю, Андрей.
– Не точно выразился, – поправился квартирмейстер, – они точно попали в «наши» части, но сколько солдат обуто в… это, сказать не могу. По разным оценкам – от пятнадцати до двадцати пяти процентов.
– Уже неплохо… Ну тогда… Готовься – пойдём очень быстро. Сам знаешь, что делать – проверь больных да раненых, обувь кому надо заменить…
Долго не думая, Рюген разделил армию надвое, дабы взять южную часть французских войск в клещи. И начался марш… Взвыли даже тренированные венедские солдаты, тем более, что за зимний период они несколько расслабились. Ну и конечно же – весенняя распутица. Здесь она была выражена не так сильно, как в России, но достаточно заметно. Солдатам было очень тяжело, но никто не ныл – все прекрасно понимали, что возможность уничтожить часть французских войск без особого риска для собственной жизни – шанс нечастый. А главное, поговорку Померанского «Ведро пота заменит каплю крови» помнили все и считали, что лучше уж попотеть, чем получить ранение…
Под предводительством Владимира было почти пятьдесят тысяч человек, когда они встретили французские части у Кольмара. Немного – порядка десяти тысяч человек.
– Сир, вот через ту лощину можно ударить, – показал местный проводник, протирая слезящиеся от ветра глаза, – там кустарником заросло – не сильно, но со стороны прохода не видать. Кавалерию в бой не пошлёшь, но егерям – самое оно.
– Служил? – Спросил император заросшего щетиной проводника. Тот скривился, будто укусил лимон.
– Аж три раза, Государь. Пока провинции были бесхозными, то чьи только вербовщики тут не гуляли. А как они работают, сами знаете – полдюжины здоровяков, да…
Тут он махнул рукой, не желая вспоминать неприятное.
– Но я так считаю – коль присягу даёшь под дулом ружья или ещё как насильно, то она и не действительна…
Марк с надеждой уставился на своего императора и тот не подвёл. Солидно кивнул и подтвердил:
– Только по доброй воле. В армии Венедии и в армии Империи служат только добровольцы. Не скажу, что жалование очень уж большое, но получше, чем во Франции. А уж про кормёжку да обмундирование и говорить не приходится.
– А это… Из наших будут набирать?
– Буду. Эльзацы да лотарингцы – солдаты отменные, да знают, что такое честь. Имперские войска буду формировать. Но учти – поскольку командиры в большинстве своём будут венеды – по крайней мере поначалу. Да и языков с наречиями очень уж много, то венедский придётся учить – в армии все команды на нём отдаются.
– Ну эт не проблема, – засветился проводник, – хоть чуток, его тут многие знают. А… командовать кто?
Марк задал вопрос и аж сжался от собственной наглости.
Грифич хмыкнул, но ответил:
– Белова хочу поставить – достойный офицер.
– Так я ему родственник – жены отчим ему дядей в четвёртом колене приходится!
Эльзасец аж засветился и принялся поглядывать по сторонам горделиво – эвона какая честь родичу оказана! А значится – и ему!
Десять тысяч против пятидесяти – не смешно, но… По местным правилам врага не полагалось убивать, если он сдаётся. А увидев против себя ТАКУЮ армию, французы бы непременно сдались. И что потом с ними делать? Тащить за собой – так они темпа не выдержат. А не тащить – так их освободят основные силы французских войск. Дилемма…
Решил проявить милосердие – не гуманизм проснулся, просто решил не «дразнить собак», всё-таки Франция пока, несмотря на Революцию, великая страна и если хотя бы на время прекратит междуусобные разборки… да колониальные войны… да вялотекущую войну с Испанией… и сосредоточит свои силы на возрождающейся Империи… Могут и задавить. Не хватало ещё, чтобы на него повесили «образ врага» – пусть лучше тратят свои силы в драках с другими.
Поэтому…
– Французские солдаты! – Выехал на поле переговорщик – бывший дьякон-расстрига из РПЦ, которого он взял в Свиту за неплохое знание языков и чудовищной мощи голосину.
– Император не желает ваших смертей, – басил расстрига, которому пожалуй, даже мегафон не слишком был нужен…
– Нас больше пятидесяти тысяч, вас – меньше десяти. Как умеют драться венеды и насколько хорош как полководец император Владимир, вы уже знаете. Он предлагает вам сдать оружие. Никакого плена! Отдавайте оружие и можете идти куда вздумается. Офицеры остаются с личным оружием!
Расстрига повторил это несколько раз в разных вариациях, после чего вернулся. Через полчаса от стоящей в полной боевой готовности французской армии подъехали переговорщики – аж четырнадцать человек, причём комиссаров[50] среди них было пятеро.
В лагере Померанского приняли их весьма дружелюбно.
Нужно заметить, что французы оглядывались несколько… брезгливо. А как же – никаких шатров для офицеров и даже штабная палатка самого императора меньше, чем у иного французского лейтенанта. Для привыкших к невероятной пышности Парижа зрелище и правда было достаточно убогое. Правда, когда они заметили безукоризненную чистоту и весьма добротную одежду солдат, лица приняли несколько иное выражение.
– Никаких ловушек и урона для чести, – повторил Рюген специально для комиссаров, – личное оружие остаётся у офицеров, знамёна тоже ваши. Но вот пушки и иное оружие заберу. Я не хочу воевать с Францией. Все враждебные для меня договора заключали либо Бурбоны, либо их сторонники. Не думаю, что обычные французы жаждут проливать кровь за интересы свергнутой династии.
Читать бесплатно другие книги:
