Веер (сборник) Лукьяненко Сергей

– Не важно, – быстро ответил я. – Отпустите моего друга!

Девушка колебалась. Видимо, они не видели и не слышали предыдущей схватки. Но вот ее результаты были перед ними налицо.

– Если отпустим, ты позволишь нам уйти?

Котя умоляюще смотрел на меня. На долю скромного труженика «желтой» прессы выпало на сегодня изрядно приключений.

Честно говоря, я не сомневался, что смогу убить еще троих. И даже был почти уверен, что Котя не пострадает.

…Я поднимаю руку – так быстро, что они не успевают среагировать. Бросаю дубинку – она летит, будто предназначенный для метания снаряд, и тяжело бьет в лоб держащего Котю черного. Тот валится навзничь – то ли мертвый, то ли оглушенный. А я уже прыгаю вперед, уворачиваюсь от брошенных в меня ножей – стальных молний, беспомощно режущих воздух, сворачиваю шею черному в маске – снова этот влажный тягучий хруст, девушку бью в живот, потом по затылку – она падает без сознания, и ее еще можно будет допросить…

Скорее всего так оно и будет.

Если, конечно, та непонятная сила, что помогает мне расправляться с вооруженными врагами, позволит оставить кого-то в живых…

– Отпустите его и уходите, – сказал я.

– Он врет, – быстро сказал державший Котю черный. Судя по голосу, это был молодой парень – и на самой грани истерики. – Он нас убьет. Полицейский функционал не отпустит…

– Он таможенник, дурак! – выкрикнула девушка. – Мы уходим! Отпускаем твоего друга и уходим!

Она разжала ладонь, и нож упал на пол. С секундным колебанием выпустил нож и ее напарник. Они стали пятиться, отступая к двери.

Державший Котю парень неохотно убрал руку с ножом и легонько отпихнул пленника. Котя, смешно семеня ногами, побежал ко мне, так и не выпустив графин с водой. Я шагнул вперед, прикрывая Котю собой. Велел:

– Отнеси водичку Розе Давидовне.

Ничего так не спасает от паники, как простые и внятные действия. Котя кивнул и юркнул в курительную.

Уцелевшая троица налетчиков спешила ретироваться. Первой исчезла в двери девушка, за ней – ее напарник. Последним шел тот, кто держал Котю.

И вот тут я сглупил. Буквально на секунду повернул голову, глянул, что творится в курительной. Ничего особенного там не происходило: старуха стояла и жадно пила прямо из графина, Котя опасливо косился на дверь.

Левое плечо пронзила острая боль. Я повернулся как раз вовремя, чтобы увидеть последнего налетчика, готовящегося юркнуть в дверь. Из моего плеча торчал хвостик метательного ножа.

Я взмахнул рукой, и дубинка пронеслась в воздухе, тюкнув парня в затылок. Даже через всю залу мне было видно, что череп под ударом промялся, будто спелое яблоко от удара кулака. Черный раскинул руки и рухнул в проем двери.

Вот идиот…

Дверь вдруг хлопнула – и сама собой закрылась, выдавив при этом тело в прихожую. На двери громыхнул, закрываясь, тяжелый засов. Послышался голос Розы:

– Вот так спокойнее будет.

Подцепив нож, я вытащил его из руки. Снаружи ничего не было, только разрез. А вот где-то под курткой по руке текла кровь, удивительно густая и горячая. Больно не было, только ныло и пульсировало, отдавая куда-то в пальцы.

Я ввалился в курительную. Бросил окровавленный нож на столик. Сел, зажимая рану. Котя с ужасом уставился на меня.

– Царапина, – сказал я.

– Я… я перевяжу… – пробормотал Котя. – Кирилл, ты как? На тебе лица нет…

Удивительная вещь – человек. Я убил пятерых. И никаких положенных, если верить писателям, угрызений совести и тяжких переживаний не испытал. А одна-единственная рана, понятное дело, что неопасная, – и сразу стало страшно. Сразу холодок в груди.

– Дайте-ка посмотреть, молодой человек…

Уверенными движениями Роза помогла мне снять куртку и свитер, расстегнула рубашку. Рукав был весь в крови. Морщась, я вытащил руку.

– Минуточку, – сказала Роза. В руках у нее появился мокрый платок, которым она аккуратно стирала кровь. Я посмотрел на свое плечо. Там был шрам, покрытый воспаленной красной коростой.

– Для вас это внове? – Роза посмотрела мне в глаза.

Я кивнул.

– Привыкнете.

Старуха отвернулась и пристально посмотрела на неподвижно лежащую женщину. Позвала:

– Клавдия! Клава, очнись!

Женщина медленно, заторможенно приподнялась. Посмотрела на Розу, потом на нас.

– Видишь, все хорошо, – сказала Роза. – Помощь пришла. Тебе лучше?

– Да, Роза Давидовна…

– Вот и хорошо.

Женщина склонилась над подростком, потрясла его за плечи. Тот привстал. Клавдия взяла полупустой кувшин, сделала несколько глотков, протянула мальчишке. Он начал жадно пить. Вода текла по его лицу, смывая кровь. Отставив пустой кувшин, пацан протер лицо руками. Шрамов на коже больше не было.

Юношеские прыщи остались.

– Петя, поздоровайся, – велела Роза. – И поблагодари господина таможенника. Он не обязан был нас спасать.

– Петр, – послушно представился мальчик. – Спасибо большое.

– Приведите в порядок себя, а потом гостиницу, – сказала Роза. – Почистите мебель и ковры.

– А этих куда девать, Роза Давидовна? – спросила женщина, глядя на тело налетчика.

Я подумал, что этот вопрос никогда не встает перед героями фантастических книжек. Многочисленные убитые враги остаются на месте, а потом сами собой куда-то деваются. Хорошо, допустим, на открытой местности их утилизируют звери и птицы. А в помещении? Тела требуется похоронить. Наверное, возле каждой деревушки, которую минуют, размахивая острыми железяками, герои боевиков, существует специальное кладбище для врагов.

– К морю. Только не бросайте в воду, положите пока на бережку, – поразмыслив секунду, сказала Роза. – Вдруг за ними придут и захотят похоронить.

Клавдия и Петя, с любопытством косясь на нас, но ничего не спрашивая, вышли из курительной.

– Мать и сын, – пояснила Роза. – Я их наняла три года назад у нас, в России. Не доверяю местным, знаете ли… Муж у Клавы алкоголик, сын в результате несколько… э… простоват. В жизни их ничего хорошего не ожидало. Они мне очень благодарны. Жаль, что обычные люди и в свой срок умрут.

– А мы? – спросил я.

Подцепив ногтем запекшуюся коричневую корочку на ране, я потянул ее. Результат каждому известен с детства – должна была алыми бисеринками выступить кровь.

Под корочкой была чистая ровная кожа.

Я стал одеваться.

– А мы – как получится… Долго ранка заживала, – сказала Роза. – Вы, похоже, совсем недавно при делах?

– Сутки.

– Понимаю, – кивнула Роза. – Вы молодец. Вы быстро осваиваетесь.

Я посмотрел в залу. Немногословный мальчик Петя стаскивал в кучу тела. Очень легко стаскивал, будто под черной тканью скрывались надувные куклы, а не мертвая плоть.

– Они не похожи на обычных людей. Раны сразу зажили, и такая силища…

– Это моя территория, – сказала Роза, будто это все объясняло. – И здесь я устанавливаю кое-какие правила. К сожалению, воевать – не моя прерогатива.

– Роза Давидовна! – не выдержал Котя. – Мы и в самом деле ничего не понимаем. Кто вы? И что за мир вокруг?

– Давайте поговорим, – дружелюбно кивнула Роза. – Вон в том шкафчике – коньяк, сигары. Хотя тут несколько неубрано… Идемте! А коньячок с сигарами прихватите, да.

– Не курю, – буркнул Котя, но в шкаф полез. Достал и сигары из деревянной шкатулки, и плоскую фляжку коньяка, и три изящных серебряных стаканчика.

Вслед за старухой мы прошли через залу, где Клавдия с ведром и ворохом тряпок оттирала с ковра темные пятна, поднялись по лестнице на второй этаж. От небольшого холла расходились в две стороны коридорчики. Но Роза кивнула в сторону диванчика и пары кресел у окна.

– Тут подождем, пока приберутся. Может, все-таки по сигаре? Уверены? А я, с вашего позволения… простите, что так вульгарно…

Она откусила кончик толстой коричневой сигары. На журнальном столике перед диванчиком имелись пепельница и коробок спичек. Головка сигары отправилась в пепельницу, от длинной спички Роза ловко закурила.

Странное это зрелище – женщина с полноценной «короной». Сразу вызывает возмущение у мужчин… Фрейд бы по этому поводу нашел, что сказать. Я сел рядом и огляделся. Комнатушка походила на холл маленькой гостиницы. На стенах лампы – газовые. Холодный камин с аккуратно уложенными дровами.

– Это гостиница, – сказала Роза. – Постоялый двор. Отель. Как угодно называйте.

Я молча кивнул.

– Я родилась в одна тысяча восемьсот шестьдесят седьмом году, – торжественно произнесла Роза и с вызовом посмотрела на нас. – Не имею обыкновения скрывать свой возраст.

– Хорошо сохранились, – сказал Котя. Он не стал садиться, стоял у окна. – Да вы рассказывайте. Мы теперь во все поверим.

Поколебавшись, я взял стеклянную фляжку. Армянский «Праздничный». Судя по этикетке – выпущенный еще в СССР. Я налил три стаканчика, хотя Роза и покачала головой.

– С молодости работала по гостиничному делу, – сказала Роза. – Когда-то в отцовской гостинице, в Самаре… потом уехала в Питер. Все и не перечислить. Революцию встретила в «Европейской» помощником управляющего. Работала и когда большевики в ней приют для беспризорников открыли, и когда при нэпе снова в порядок гостиницу привели. А в двадцать пятом – попала под статью.

– Политика? – спросил я.

– Нет, проворовалась, – спокойно ответила Роза. – Что вы хотите, время такое… Всякий выживал как мог. Ходила под следствием. Бежать в мои годы уж поздновато… родилась бы мужиком – застрелилась бы, тогда это было модно, но мне никогда не нравились эмансипе. Лежать в покойницкой с дыркой в голове? Нет уж, увольте! А глотать отраву – это для девочек-истеричек. Так что ждала естественного развития событий. И вдруг началась форменная чертовщина! Прихожу на работу, у самой в голове одно – сегодня в допре окажусь или завтра. А меня – не узнают! Куда прешь, говорят, бабка! Номеров нет свободных!

Она тихо засмеялась. Я кивнул.

– Возвращаюсь домой. Муж, покойник, как-то странно смотрит. Но ничего. Поужинали, спать легли. Под утро он просыпается – и давай орать! Кто такая, почему в моей постели… Вот ведь дурак, верно? Нашел в кровати женщину, пусть даже немолодую, пользуйся моментом! Кричу ему: «С ума сошел, старый хрыч? Я твоя жена!» А он в визг: жена у него пятнадцать лет как померла, на кладбище похоронена, он честный вдовец и никакая старая ведьма у него комнату не отнимет… Плюнула я ему в физиономию за такие слова – и вон из дома. Три дня по Питеру моталась. Спала на улице, христарадничала, думала, что с ума сошла. И вдруг подходит ко мне почтальон. На улице, представляете? Вручает телеграмму. А в ней адресок на Литейном и предложение прийти. Мне терять нечего, двинулась по адресу. Нашла рядом с Офицерским собранием маленький магазин. На витрины посмотрела – чуть не упала. Время-то какое было? А за стеклом – изобилие… Рыба красная и белая, раки живые, икра черная и красная, вина и шампанское, вырезка свежая, пикули, оливы в рассоле, фрукты глазированные, шоколад… В лучшие годы нэпа такого не видала. Только при царе, да и не во всяких гастрономах… А народ мимо идет – как не видит… Я войти-то вошла, а сама уже ничего не понимаю!

Она посмотрела на нас с Котей, будто проверяя, верим или нет. Пыхнула сигарой и продолжила:

– Вышел хозяин, культурный молодой паренек, посмотрел на меня пристально и говорит: «Да у вас сейчас голодный обморок случится, уважаемая…» Накормил, напоил, все честь по чести. И говорит: «Вас, наверное, забывать все стали? На работе не узнают, в семье не признали?» Я киваю. Вот он мне и объяснил… то, что сейчас я вам расскажу.

– Нет, таких чудес не бывает, – мрачно сказал Котя. – Мы ничего не услышим. Начнется пожар или землетрясение.

– И рассказывает мне тот торговец, что я – избранная.

Котя фыркнул.

– Жизнь – она ведь коротка. Вам пока не понять, вот к шестидесяти годам убедитесь, если доживете. Как в народе говорят: хоть золотарь, хоть царь, а всё – смертна тварь… Но! – Роза назидательно подняла палец. – Это судьба обычного человека. Совсем другое, если ты в своем деле достиг высот мастерства.

– К примеру – в гостиничном? – с иронией спросил Котя.

– К примеру – да, – согласилась Роза. – Или в столярном. Или в живописи. Или в военном искусстве. И вот такие люди не умирают. Они становятся мастерами. И выпадают из жизни!

Я вздрогнул.

– Простые люди про тебя забывают, – с легким сожалением продолжила Роза. – И родные, и друзья. Документы твои рассыпаются. Место твое в жизни становится пустым, вроде как не рождался ты никогда или помер давно. Зато ты становишься мастером и можешь жить вечно. Иногда в своем мире. А иногда в другом. Где ты нужнее.

– Масоны, – сказал Котя. – И параллельные миры.

Роза рассмеялась негромким, снисходительным смехом.

– Молодой человек, не верьте «желтым» газетенкам и дешевым борзописцам… При чем тут масоны? Самые обычные люди, добившиеся настоящего мастерства в своей профессии, вступают в новую жизнь, становятся мастерами…

– Или функционалами? – спросил я.

Роза кивнула.

– Да, некоторые называют так. Но нам, русским людям, не следует портить язык. Мастера! Прекрасное гордое слово. Я – мастер в своем деле, гостиничном. Вы, как я вижу, мастер-таможенник? Восхищена, что преуспели в столь юном возрасте.

– Я не таможенник, – сказал я.

Роза улыбнулась:

– Ну я же вижу! Вы наш. Вы тоже избранный!

– Ложки нет… – сказал Котя и уселся напротив Розы.

– Какой еще ложки?

– Не обращайте внимания… – В Коте проснулся какой-то профессиональный журналистский интерес. – Так вы здесь живете уже восемьдесят лет? Не старитесь…

– Как видите.

– Это ведь не Земля?

– Это Кимгим. – У Розы слово прозвучало мягко, словно с украинским акцентом. – Здесь немного иные очертания материков, но город расположен примерно на месте Стокгольма. Впрочем, я не особо интересуюсь географией.

– А откуда у вас эта гостиница?

– Каждый мастер, юноша, получает место, где может приложить свои таланты. Когда я пришла сюда – через таможню у Николаевского вокзала, здесь стоял полуразрушенный сарай. Но я чувствовала, что это – мое. С каждой проведенной здесь ночью здание менялось. Пока не стало таким, как мне хотелось. – Поколебавшись, Роза добавила: – Если бы я пожелала, здесь вырос бы отель побольше «Европейского». Но мне всегда нравились маленькие уютные гостиницы.

– Так вы не стареете… вы получили возможность заниматься любимым делом и такую гостиницу, как вам хотелось… и какие-то способности, превосходящие человеческие… раны у вас заживают, еще что-то, да? – Котя перечислял, а Роза кивала в ответ. – Вы… вы вроде как не человек?

– Мастер, – сказала Роза.

– И вас таких много? И вы живете в нескольких мирах и путешествуете между ними? Это все уже давно, десятки и сотни лет? Почему про вас не знают?

– Почему же не знают? Вот вы, Константин, обычный человек. Но друг-мастер вам доверился – и теперь вы знаете. Со временем сумеете замечать и других мастеров, эта способность вроде как тренируется. Клава и Петя давно умеют отличать мастеров от обычных людей.

Роза наслаждалась разговором, это было сразу видно. Нечасто, наверное, ей доводилось поучать неопытных мастеров. И не похоже, что она лгала.

Вот только – какой из меня мастер? Какой еще таможенник? Каких высот я достиг, чтобы внезапно превратиться в сверхчеловека?

– А кто вами правит? – не унимался Котя.

– Правят толпой, юноша, – усмехнулась Роза. – Мы – мастера. Мы самодостаточны.

Я мог бы напомнить, что полчаса назад самодостаточный мастер гостиничного дела была привязана к креслу, но удержался. Вместо этого спросил:

– Так вы не знаете, кто на вас напал?

– Местные, – коротко ответила Роза. – Очевидно, среди них был человек, знающий о нас. Вот они и охотились за…

Она вдруг прищурилась и с силой притушила сигару в пепельнице. Я поморщился от резкого запаха.

– Кирилл Данилович, так они же за вами приходили! Да, да, да… несомненно! Знали, что вы ко мне придете, и решили вас схватить. Но просчитались! Скажите-ка, молодые люди, а почему вы ко мне пришли?

– Нас попросили, – убитым голосом произнес Котя. – Одна да… одна ба… одна женщина. Подбросила записку, что надо найти белую розу, и нам ответят на все вопросы. Мы думали, цветок надо найти. Потом решили, что это про гостиницу…

– Вас заманивали в ловушку! Но просчитались! – Роза всплеснула руками. Интрига происходящего явно прибавила старушке экспрессии. – Какое коварство! Я свяжусь с ближайшим мастером-охранником… Вы, вероятно, еще не знакомы со своими соседями?

Я покачал головой. В отличие от Коти я не испытал разочарования. Но как-то плохо вязались между собой подброшенная записка и засада.

– Нам надо вернуться, – сказал я. – Мы, пожалуй, пойдем.

– Что вы! – Роза Давидовна укоризненно покачала головой. – В такую метель? Зачем? Переночуете у меня. Вы почувствуете, что такое гостеприимство мастера! А Клава замечательно готовит, вы поразитесь, какой она искусный кулинар…

– Нам лучше вернуться в башню, – повторил я. – Ну… вы должны меня понять. Как мастер мастера.

Это подействовало. Старуха закивала:

– Да, конечно. Да, я понимаю… Так у вас тоже башня?

– Почему тоже?

– Вы бы знали, – вставая, произнесла Роза, – как предсказуема мужская фантазия. Половина мастеров предпочитают жить в башнях.

Котя выглядел недовольным, но смолчал. Мы спустились вниз, где уже почти не было следов побоища. Мальчик Петя оттирал какие-то пятнышки со стены, его мать гремела посудой на кухне.

– Сейчас зима, – с грустью произнесла Роза. – Вы к нам приходите летом. Много постояльцев, веселый смех, цветы в вазах. Я приглашаю из города музыкантов, здесь играет пианино…

– А почему сейчас никого нет? – спросил Котя. – Я понимаю, зима. Но все-таки? Голая набережная, только фонари горят. Дома закрытые.

– Ну… так не сезон же… – повторила Роза. Взгляд у нее вдруг стал жалкий и смущенный. – Это бывает. В маленьких приморских гостиницах зимой всегда так. А жители… они тоже разъехались.

Котя посмотрел на меня и кивнул:

– Нам и впрямь пора. Очень было… – Он уставился на мальчика Петю, который меланхолично полоскал в тазике тряпку. От тряпки в воде расходилось красное, и Котя, проглотив слово «приятно», закончил: – …познакомиться.

И тут в дверь постучали. Роза Давидовна вздрогнула. Петя уронил тряпку и замер с открытым ртом, из кухоньки выглянула Клавдия.

– Если это вернулись… – начала Роза. – Но ведь вы сможете нас защитить, Кирилл Данилович?

Я пожал плечами.

Роза мельком глянула на люстру – и та зажглась. Гордо подняв голову, подошла к двери и распахнула ее настежь.

В прихожей еще клубился пар и даже летали снежинки. У дверей стоял человек в сером пальто с башлыком, сапогах и меховой шапке. Может быть, лет сорока или чуть старше. И с очень встревоженным лицом. Только когда он увидел меня за спиной Розы, в глазах его появилось облегчение.

– Мастер? – удивленно произнесла Роза. – О… добрый вечер!

– Там, за гостиницей, пять трупов, – сказал человек, не тратя время на приветствие.

– Это ужасно, Феликс! – Роза заломила руки на груди. – Какие-то сумасшедшие люди напали на гостиницу! Они искали молодого мастера…

– Они искали меня, – отрезал Феликс. – Идемте, молодой человек. Вы не один?

– С другом.

Феликс поморщился:

– Что ж, я захвачу обоих… – Он повернулся к старухе: – Роза Давидовна, будьте осторожнее, прошу вас. Вы же понимаете, как нам будет вас не хватать, если случится непоправимое.

– О, Феликс…

Почему-то мне не хотелось пререкаться и терять зря время. Я схватил Котю за рукав и потащил за собой. Мальчик Петя смотрел нам вслед с бесхитростным любопытством, Клава быстро и мелко крестилась, Роза Белая с немым обожанием провожала взглядом Феликса.

Мы вышли в метель.

Экипаж стоял прямо перед входом. Обычный фаэтон с поднятым по причине снега верхом, только не на колесах, а на полозьях. Впряжены в него были две лошади, поводья намотаны на неприметный столбик у дверей гостиницы. Яркий фонарь, закрепленный по правую сторону кузова, светил как раз на сваленные метрах в десяти тела, уже припорошенные снегом.

– И много сказок вам наплела Роза Давидовна? – спросил Феликс, прикрывая за собой дверь.

Котя нервно рассмеялся. Я с облегчением сказал:

– Много. Что родилась в одна тысяча восемьсот шестьдесят седьмом году…

– Вечно молодится, – буркнул Феликс. – Ну какая тут разница – пятьдесят или шестьдесят седьмой? Нет, все бы ей приврать… Еще управляющей отеля назвалась, верно?

– Помощником управляющего.

– Горничная она. Была горничной и осталась. И отель ее – мечта горничной. Чисто, тепло и ни одного постояльца. – Феликс поморщился. – Садитесь, ребята. Нечего нам тут делать.

– Она назвала вас мастером… – Я не закончил фразу, но Феликс понял вопрос.

– Еще одна блажь. Мастера, надо же такое придумать… Мы всего лишь функционалы. Да забирайтесь в сани, успеем еще наговориться!

10

С погодой творилось форменное безобразие. Вьюга налетала короткими снежными зарядами, потом ветер утихал, с неба начинали валить крупные рождественские хлопья снега – чтобы через минуту смениться мелкой ледяной крупкой и стригущей дорогу поземкой. Лошади бежали ровно, и сани плавно, убаюкивающе покачивались на ходу. Заднее сиденье в санях походило на узкий диванчик, покрытый меховым чехлом, для ног внизу имелось что-то вроде меховой полости. Я никогда раньше не катался в санях и ожидал гораздо меньшего комфорта.

Мы отъехали от гостиницы уже километра на три, а унылые кирпичные здания все тянулись и тянулись вдоль набережной, и не было ни одной живой души… Хороши были бы мы с Котей, попытайся проделать весь этот путь пешком.

– Меня зовут Кирилл! – запоздало представился я. – А моего друга – Константин. Мы из Москвы.

– Очень рад, – не выказывая особых эмоций, откликнулся Феликс.

Я упрямо пытался поддержать разговор:

– Феликс, почему здесь никто не живет?

– Это заводской квартал, – коротко ответил Феликс. – Промзона. А сейчас праздники.

– И все-таки? Почему совершенно никого нет? – настаивал я.

Феликс потянул вожжи, притормаживая лошадей. Тоже интересное ощущение – машины приучили меня, что остановиться можно в любой момент. Сани проехали еще с полста метров, прежде чем окончательно встали.

– Ты правда хочешь это знать? – спросил Феликс.

Я кивнул. Лицо Феликса было серьезным, даже мрачным. Если бы он сейчас сказал, что город оккупирован инопланетными пришельцами, захвачен вампирами или выкошен чумой, – я бы поверил.

– Вокруг посмотри. Какой идиот в такую погоду отправится гулять по набережной?

Я хотел было ответить – и не нашелся, что сказать.

Феликс усмехнулся. Но тут со стороны моря тяжело плеснуло – будто накатила особенно большая волна. И улыбку с лица Феликса словно смыло этим плеском.

– Есть еще одна причина! – резко ударяя лошадей вожжами, крикнул он.

Лошади в понукании не нуждались. Они рванули так, что нас с Котей отбросило на спинку диванчика. Я перегнулся через боковину саней – и увидел, как за парапетом, за строем фонарей, колышется на воде что-то округлое, темное, усыпанное фосфоресцирующими блестками, с длинными щупальцами, тянущимися к дороге…

Сани неслись теперь вдоль самой стены заводов, максимально далеко от воды. Туша исполинского спрута ворочалась далеко позади.

– Не бойтесь, – не оборачиваясь, произнес Феликс. – Они боятся света и никогда не выползают на дорогу.

Почему-то ничего подобного я не ожидал. Чужой мир был слишком похожим на наш. Здесь могли водиться тигры и медведи – но никак не драконы и гигантские спруты.

– Куда мы едем? – наконец-то спросил я.

– Ко мне. Не беспокойтесь, уже почти на месте.

Сани свернули на широкую улицу – совсем не похожую на те узкие тупики, что разделяли заводские корпуса. Она была освещена – такими же фонарями, как на набережной.

И впереди что-то грохотало. Гремело. Сверкало яркими прожекторами. Неслось нам навстречу. Что-то металлическое, на огромных, метра два в диаметре, колесах, между которыми угрожающе нависал приземистый бронированный корпус с несколькими башенками с тонкими стволами – то ли пулеметов, то ли мелкокалиберных пушек…

Феликс прижал сани к обочине – и ревущая, громыхающая машина пронеслась мимо нас. Остро запахло чем-то химическим. Не обычная бензиновая вонь, а совсем другой запах, чуточку спиртовой, чуточку аммиачный.

– Так и народ подавить недолго, – буркнул Феликс. Обернулся: – Что притихли? Танка не видели?

– У нас танки другие, – тихо сказал Котя. – Они ездят за городом. Степенно. На гусеницах.

– Так у вас и по берегу гулять можно, – усмехнулся Феликс.

С берега, куда умчался колесный танк, часто застучало, будто заработала огромная швейная машинка.

Мы удалялись от берега – и город вокруг оживал, терял свою унылую геометрическую правильность. Пошли здания в два-три этажа, еще не жилого, но уже и не промышленного вида. В некоторых окнах горел свет. От дороги, по которой мы ехали, разбегались в разные стороны узкие улочки.

Снега стало меньше, полозья временами пронзительно скрипели на камнях. Мы свернули, дорога запетляла, и сани стали подниматься в гору. Теперь вокруг стояли внушительные особняки, окруженные садами. В каком-то окне я с радостью увидел мелькнувшую человеческую фигуру: женщина разливала чай. И я понял, чего мне тут так сильно не хватало: нормальных людей. Безумная бабка по фамилии Белая, ее дебильная прислуга, убийцы в черном, даже Феликс, появившийся как чертик из коробочки, – все это были не люди, а персонажи театра абсурда. Такие же странные, как скребущее щупальцами по берегу чудовище или спешивший на рандеву с ним скоростной танк, только в человеческом облике.

А вот женщина, пьющая чай, была настоящей. Обычной. Самые обычные и банальные вещи – они-то как раз и есть настоящие. И даже эта мысль настоящая – потому что банальная донельзя…

Как ни странно, но люди теперь попадались все чаще, несмотря на позднее время. В саду у двухэтажного особняка компания человек в десять – взрослые и дети – играла в снежки. Нам помахали руками, обстреляли снежками и дружно прокричали какие-то поздравления, я не расслышал, с чем именно.

– У нас праздник, – повторил Феликс.

– Я тоже не прочь поиграть в снежки, – мрачно сказал Котя.

– Сейчас согреетесь, – понял его Феликс. – Уже приехали.

Сани остановились у приземистого здания на вершине холма. По архитектуре оно напоминало старую русскую усадьбу – двухэтажный центральный корпус и два одноэтажных крыла. Площадка перед зданием была покрыта утоптанным снегом со следами многочисленных колес и полозьев. Все те же фонари на улице. Яркий свет из окон, движущиеся тени за шторами и, кажется, приглушенная музыка. Нас то ли ждали, то ли заметили приближение саней – в дальнем крыле особняка открылась дверь, к саням подбежал молодой парень: в расстегнутой рубашке, в легких туфлях, но с обмотанным вокруг шеи шарфом.

– Я вернулся, – спрыгивая с саней и бросая парню поводья, сказал Феликс. – Все в порядке?

– Ага, – с любопытством поглядывая на нас, ответил парень. – Распрягать?

– Распрягай.

Вслед за Феликсом мы пошли к входу в главный корпус. Парень повел лошадей к большим воротам в правом крыле.

– Почему у вас нет автомобилей? – не выдержал я.

– Потому что у нас нет нефти, – ответил Феликс.

У меня вдруг возникло ощущение, что Феликс на любой вопрос найдет такой, до идиотизма правильный ответ. «Почему никто не гуляет? Холодно. Почему нет машин? Бензина нет».

Страницы: «« ... 56789101112 »»

Читать бесплатно другие книги:

Такеси Ковач вернулся домой, на планету Харлан, где океаны полны чудовищами, в небе любой объект кру...
Дэвид «Лакки» Старр, самый молодой член Совета Науки, и Джон «Верзила» Джонс отправляются на Меркури...
Глеб Измайлов, никогда не жаловался на излишнюю везучесть. Тяжёлая болезнь, потеря работы – пожалуй,...
Что в жизни может быть чудеснее нежных заботливых женских рук? Не трудитесь – придумать невозможно! ...
Есть враг. Древний и опасный враг. Он очень силен и могуществен. С запретной и грозной магией. Той м...
«Комната у Окиянина была маленькой, на этаже для некурящих, но почему-то пропахшая сигаретным дымом....