Напряжение Ильин Владимир

И распахнул обложку.

— Это что? — уставился я на картину, раскрашенную в синий, желтый и зеленый.

— Это изображение нашей страны с огромной высоты, — терпеливо объяснил сосед. — Вот это белое — северный полюс, вечный снег даже летом. Там живут белые медведи. Синее — Северный ледовитый океан, а все что ниже, до вот этой черты, наша страна. Вот это — огромные горы, тут — самое большое в мире озеро, это пятнышко — наша столица, Москва.

— Круто! — ахнул я и еще долго изучал волшебную страницу, спрашивая у дядьки подробности. Водил глазами по ниточкам рек, от самого их начала до морей и океанов. Считал — и постоянно сбивался — количество городов. Пытался растопырить пальцы так, чтобы большой стоял на Владивостоке, а указательный на Москве — не получилось.

— А вот эта маленькая точка — наш город, — ткнул дядька ногтем к самому морю наверху и слева страницы.

— А где я? — появился самый главный вопрос.

— Ты слишком мелкий для этой карты, — усмехнулся Коля.

— Так зачем она, если там нет меня? — возмутился я в ответ. — Хотя бы имя могли написать! И стрелочку.

— Не принято писать на карте имена отдельных людей.

— Ну вот же, написано: «Княжество Истоминых». Почему Истомина можно писать, а меня — нет?

— Потому что это его земли, — теряя терпение, пояснил дядька. — Вот будет у тебя княжество, тогда и твоя фамилия тут появится.

— Вот на этом маленьком клочке? Мелковато, — хмыкнул я.

— Ладно. Если захватишь весь мир, то тут на всю длину будет написано твое имя.

— Так что тянуть, у меня и фломастер есть!

— Ты не понял: сначала захватишь — потом появится надпись. И не сразу, а где-то месяца через три-четыре.

— Долго, — покачал я головой, незаметно откладывая книгу за спину.

Ночью я все-таки стану императором мира! Дважды — синим и красным фломастером!

— Ух ты! А эта — тоже волшебная? — схватил я следующий том. — «Ка-ма…»

— Хм, как она сюда попала… Отдай!

— Мое!

— Это очень сильное колдунство!

Я внимательно проследил за движением томика, приметил, куда он его запрятал, и поставил второй целью после бинокля.

«Фи-зи-ка, восьмой класс», — значилось на потрепанной невзрачной книжице. Наверное, скучная — я равнодушно переложил ее во вторую стопку.

— Зря выкидываешь, — прокомментировал дядька.

— И что там интересного? — Я все-таки полистал желтоватые страницы и даже попытался прочитать часть текста — ничего не понятно.

— Узнал бы, почему греется твой браслет, — кивнул он на мою левую руку. — Восьмой класс — это электричество. Твой дар — электричество.

— Пригодится, — согласился я, совсем иначе посмотрев на загадочный том.

Книга вернулась обратно и для верности была прижата коленкой.

— Тогда занимайся. — Он лег на кровать и повернулся спиной.

— А когда ты научишь меня драться? — напомнил я о старом обещании.

— Подойди к стене и ударь ее, — пробормотал он, засыпая.

Пожав плечами, подошел к голой стене и лупанул ее кулаком.

— Больно! — потряс я ладонью и подул на костяшки.

— Бьешь стену — она бьет тебя в ответ. В драке всегда так. Победишь стену — буди, — зевнул дядька и уснул.

Наверное, очередная проверка. Я с подозрением оглядел стену, еще раз лупанул ее и вновь затряс рукой. Стена явно сильнее, и хорошо, что не бьет первой.

Надо использовать волшебство, только вот как? Для проверки гаркнул загадочную и волшебную фразу из заученной брошюрки и взмахнул рукой. Ушиб руку о край своей постели и добавил в заклятие еще пару сильных фраз, подслушанных у соседа. Не помогло — стена осталась целехонька.

— Что же делать? — погрустнел я. Не ломать же пальцы…

Попытался было вспомнить чувство энергии, которое заставлял меня отыскать дядька, и даже вроде бы что-то такое нашел, но удар по стене снова вышел таким же бестолковым и болезненным. Наверное, я просто чего-то не знаю. Но зато это есть в волшебных книгах!..

— …которые я совсем не понимаю, — вздохнул, усаживаясь на кровать.

Покрутил в памяти запомненные страницы, не находя ничего, что мог бы понять настолько, чтобы использовать. Прошелся по комнате, сердито поглядывая то на соседа, то на стену. И то и другое хотелось стукнуть, но не моглось. В итоге пнул пустой пакет из-под книжек и больно ушиб мизинец — там, оказывается, что-то оставалось. Глянул на самое дно — действительно, черная книжка с золотистыми буквами. Тяжелая и вроде не такая маленькая, чтобы потеряться, — просто пакет большой. Поднял, отряхнул и тихо прочитал: «Сло-варь». Хм… Хм! Губы расплылись от сладостного предвкушения, как от второй котлеты на добавку.

Словарь не подвел! За что и был упрятан под матрас — еще найдут и отнимут, а такое волшебство и самому нужно!

Вроде бы непонятные и странные слова оказались не такими и сложными — просто взрослые любили назвать одним загадочным словом пять простых. И надо было всего-то: добиться, чтобы мой дар покрыл два раза весь кулак, а затем ударить! Ну там еще было две страницы, как все это сделать, но, когда на улице было совсем-совсем темно и тихо, я все-таки справился!

Удар прозвучал упавшим с верхней полки чемоданом и разошелся по всей комнате дрожью пола, звоном подпрыгнувших чашек, дребезжанием окон и матом проснувшегося дяди Коли.

— Ты что сделал, гад?! — в ужасе смотрел он на огромную дыру в кирпичной кладке стены.

— Это вообще не я, — замотал я головой, огромными глазами глядя на дядьку.

— А кто?!

— Т-тараканы?

Но главное — стену я победил! И потом гордо ходил мимо нее, потому что сидеть было больно.

Рядом бродил кругами сторож, то и дело бросая разъяренный взгляд на рисунки из раскраски, которыми мы прикрыли дыру. А зря, рисунки отличные: с сине-красным жирафом и сине-красным слоном. Сам делал!

— Ты хоть понимаешь, что было бы, ударь ты чуть сильнее?

— Что?

— Улица тут была бы! Это же капитальная стена! Скажи спасибо, что половина интерната не сбежалась.

— Спасибо.

— А если кто-то узнает о твоем даре, что будет?

— И что в этом плохого? — шмыгнул я.

Сторож схватился за голову рукой и сел на кровать. Долгое время молчал, о чем-то напряженно думая, а когда поднял голову — посмотрел собранно и строго.

— Вот скажи мне, пистолет — это хорошо или плохо?

— Плохо? — неуверенно предположил я, растерявшись.

— А если он в руках у человека, который защищает себя и свою семью?

— Тогда хорошо, наверное.

— А если он перейдет в руки преступнику?

— Ну…

— Пистолет — не плохой и не хороший. Пистолет — просто пистолет до тех пор, пока он не попадет в руки хорошего или плохого человека. Твой дар — это такой же пистолет, он тоже не плохой и не хороший. Но многие плохие люди захотят получить его себе.

— Но он принадлежит мне! — искренне возмутился я.

— Нет, — хлопнул он рукой по постели, — у тебя нет покровителей, нет защитников! Если твой дар обнаружит директор, именно она будет решать, что с ним делать — продать, отдать или оставить себе.

— Да как вообще можно продать чужой дар!

— Вместе с человеком. Вот так, — выставил он протез вперед и приподнял штанину, показывая тусклый металл вместо ноги. — Я сам продал свой дар. Смотри на результат!

— Вы, сами? — не веря, повторил я вслед.

— Да. Продал на двадцать лет. Это называется «служба». Но это мой выбор, — отвел он взгляд. — А тебя, если обнаружат дар, продадут без твоего ведома. Если уже не продали.

— Но так же нельзя? Я — против!

— Тебя никто не спросит. Тебя заставят. Ты не владеешь даром в той мере, чтобы защитить им себя и свою свободу.

— Так научите!

— Не могу! — повысил он голос. — Что мне скажут твои родители, когда… — неожиданно замолчал он и продолжил совсем иначе: — Поэтому нам надо держать все в тайне.

— Мои… родители? — Что-то во мне щелкнуло, включив совсем другой звук. Холодный, лязгающий, чужой.

— Я хотел сказать — твои родители наверняка бы хотели…

— Николай…

Дядька как-то съежился, будто от удара, и совсем иначе посмотрел на меня. Раньше-то я видел всякие взгляды, от рассерженных до добродушных, но этот — он был с испугом. Справился с собой дядька быстро, вернув прежний усталый вид, но теперь старался смотреть мимо меня. Я хотел было извиниться, но сосед заговорил первым.

— Я не знаю, живы ли они, — пробормотал он. — Скорее всего, нет. Извини. Но есть шанс, что живы дедушки, бабушки, тети или дяди, это почти наверняка.

— И зачем я им нужен?

В интернате были те, у кого остались родственники, но они как-то не торопились забирать детей к себе.

— В таких семьях, как у тебя, родство очень сильно. Ты не представляешь насколько. Троюродный брат, двоюродный дядя, крестные твоих родителей — все они будут счастливы с тобой встретиться и забрать к себе.

— Так почему я все еще здесь? — тихо, уже своим голосом, проговорил я.

— Тебя записали под чужим именем, документы спрятали. Наверное, так тебя хотели защитить от врагов, — понурился дядька и принялся медленно приводить штанину в порядок, что с одной рукой не очень-то удобно.

Я присел рядом и поправил складки брюк.

— А как вы узнали, ну… про меня?

— Твой дар — он как вторая фамилия, — улыбнулся он сверху.

Дядя Коля переставил ногу поудобнее, оперся рукой на клюку и начал медленно рассказывать историю о своих поисках, неприятных открытиях, опасениях и их подтверждении. О злой ведьме-директрисе и ее сподручнице. О потерянном принце и калеке-помощнике. О главном злодее-людоеде, скрытом где-то во тьме. О его, дяди Коли, решении ничего мне не говорить, но продолжить поиски. Все смотрелось увлекательной сказкой, в которой пока не было счастливого конца. И самое страшное — я был главным героем.

— А если они не найдутся? Мои родные… — хмуро смотрел я в пол. — А я так и останусь слабым.

— Даже если мы продолжим тренировки, я не смогу дать тебе что-то больше той паршивой книжки! — качнул дядька головой. — Этого недостаточно.

— Вот так просто сидеть и ждать? — возмутился в ответ, собираясь всерьез обидеться.

— У тебя есть козырь. Твоя родовая Сила Крови. Изучи ее, поставь себе на службу, — без тени улыбки посоветовал он мне. — Она сильнее всего, чему я могу научить.

— Вы поможете?

— С электричеством я тебе не помощник. Не моя стихия. Общие приемы ты выучил.

— И что мне делать?

— Занимайся физикой, — кивнул он в сторону отложенных на тумбу учебников. — Экспериментируй. Дар не может тебе навредить. Только очень, очень прошу!.. — спохватился он и серьезно занервничал.

— А?

— Не сожги интернат!

— Да никогда в жизни! Слово императора! — гордо приподнял я подбородок.

— Ну-ну, — сменил он тревогу на улыбку. — Еще совет… Тот голос… твой голос, которым ты… ну… — совсем запутался дядька.

— Я его сам испугался, извините. Я больше никогда…

— Тренируй его! — к моему удивлению, перебил меня дядька. — Это тоже твой дар и твоя кровь.

— Понял, — почесал я затылок.

— Давай спать, ночь уже давно, — посмотрел на часы сосед и улегся на спину. — Свет погаси.

Напоследок я потянулся за потрепанным учебником, листнул десяток страниц, ничего в них не понимая, с горечью отметив, что одним словарем тут никак не обойтись.

Утро встретило меня за углом коридора, окликнув хрипловатым голосом старшего — из тех, кто должен был в конце года выпуститься, а значит, уже чувствовал себя настоящим взрослым. Здоровый, стриженный под лысого бугай в спортивном трико подпирал стену в двух метрах от поворота и явно ждал меня.

— Говорят, ты можешь достать сахар? — вальяжно протянул центровой, подойдя вплотную.

О! Тренировки! Я закрыл глаза, вспомнил свои чувства… Спина сама собой распрямилась, чуть поднялся подбородок. Глаза открыл совсем другой человек.

— Кто говорит? — Голос лязгнул металлом — тем самым, что родился в ночной беседе.

— Люди, — забегал глазами центровой и вынул руки из карманов. — Так что, обмен?

— Мне нужен восьмиклассник, с пятеркой по физике, — после десятка секунд раздумий произнес я.

— К-какой? — растерялся парень.

— В очках, — тронул я переносицу.

Все умные — в очках, это все знают.

— Е-есть такой, — поспешно кивнул он. — Его побить?

— Доставишь целым, с книгами и тетрадью, сегодня вечером. Плачу тридцать кубиков.

— Договорились!

Что-то он как-то быстро убежал. Хм… А ведь работает голос!

Ободренный успехом, я зашагал в сторону столовой. Тренировка продолжается! И пусть только попробуют не дать мне вторую котлету…

Глава 5

Дружба и котлеты

Восьмиклассник выглядел потрепанно, прижимал бумаги к груди и испуганно поглядывал сверху вниз через толстые линзы пластиковых очков. Белая помятая рубашка и короткие штаны, с выглядывающими носками и коричневыми ботинками — кто так одевается! То ли дело я — в кедах с синей полоской! От своих коричневых ботинок я избавился еще вчера.

— Твой заказ, — подтолкнул парня в спину центровой, заставляя сделать пару маленьких шагов вперед.

— Точно отличник? — с сомнением посмотрел я на предмет обмена.

Владелец столь ценных знаний должен внушать ужас! Ну я бы точно внушал ужас, я уже тренируюсь.

— Дневник, — скомандовал центровой, принимая из рук парня толстую тетрадку в серой обложке и разворачивая передо мной. — Сам смотри, все четвертные — пятерки.

— Тут тройка, — придрался я, вглядевшись в расчерченные поля.

— Это физкультура.

Я с умным видом покачал головой.

— Тридцать, как договорились, — протянул я ему полиэтиленовый пакет, с интересом изучая свое приобретение. Приобретение нервничало.

Лысый бугай вскрыл пакет, выудил из середины кубик, с загадочным видом лизнул грань и замер, будто прислушиваясь к чему-то, — даже глаза прикрыл.

— Все в норме, — кивнул он, запрятывая пакет за отворот спортивки. — Будет еще — найди меня.

Суетливо оглянулся по сторонам и с деловым видом ушел в сторону лестниц.

— Кажется, я знаю, кем он будет, когда вырастет, — вздохнул восьмиклассник ему вслед.

— Он не сможет от этого уйти, — мудро согласился я. — Потом выпадут зубы, испортятся почки, пожелтеет кожа.

— Да…

— Печальна судьба сладкоежек.

— Ч-что?..

— Пошли за мной. — Я уже махнул рукой и направился в нашу с дядькой комнату.

Позади неуверенно шлепал мой новый учитель физики. Только дикий какой-то, как Лайка, которая бегала у нас в парке. Тоже всех боялась, пока не прикормили. Точно!

— Будешь котлету? — придвинул я ему тарелку, доверху наполненную жареным лакомством.

Мы устроились на моей кровати — я ближе к столу и котлетам, а он на самом конце, у двери.

— С-спасибо, нет… — посмотрел он голодными глазами на мясо.

Ну, Лайка тоже поначалу отказывалась.

— Вку-усная котлета, ам-ам! На? — протянул я тарелку в его сторону.

— Я правда не хочу, спасибо. — Теперь он смотрел с диким испугом и отодвинулся еще дальше.

Не доверяет! Ничего, главное — дружелюбный голос.

— Давай тогда знакомиться, — миролюбиво улыбнулся я, положив котлеты обратно. — Тебя как зовут?

— Семен, — осторожно пожал он протянутую мною руку.

— Максим, император мира. Что ты так смотришь? Это не я придумал, это в книге написано. Хочешь, покажу?

Доказательство моей правоты предъявить не успел — в комнату ворвался чем-то очень, очень разозленный дядька.

— Так, ты тут, да?.. — прошипел он, громко захлопнув дверь за собой.

Я тут же сунул тарелку с котлетами на коленки Семену и защитился подушкой. Не знаю зачем. У взрослых это зовется интуицией.

— Помогите, меня продали за тридцать кубиков сахара! — запищали сбоку.

— Молчи и жуй! — втолкнул я ему полкотлеты в рот, смекнув, что уж лучше огрести только за что-то одно.

— Значит, это ты из столовой котлеты упер, — мрачно сообщил дядя Коля.

— Мне повар сама их отдала! — с обидой возразил я.

— А еще деньги и часы?! — взревел дядька.

— Там не так все было! Я просто стоял и смотрел! — принялся я объяснять.

— Да ну?!

— Честно! Я пришел и попросил добавку. Ну… своим голосом… Она мне положила котлету. А я стою и смотрю. Она положила мне еще котлету. Я стою и смотрю…

— Дальше!

— А дальше у нее кончились котлеты, и она положила часы!

— И ты не мог ее остановить?! — вцепился он рукой в волосы.

— Мне было интересно!

Пока мы ругались, рядом дожевывал третью котлету Семен.

— Верни тарелку, предатель!

— Так, а это кто? — чуть успокоился дядька.

— Меа поали, — невнятно выдал этот гад.

— Он говорит: меня поймали. Представляете, вхожу, а он наши котлеты ест!

Справа закашлялись и схватились за горло.

— Не обращайте внимания, он все равно скоро умрет, — успокоил я дядьку.

— Паааите! — просипело рядом.

Дядька подошел ближе и пару раз сильно стукнул парня между лопаток.

— Вот-вот, лучше добить. Клюкой его, клюкой!

Но Семен почему-то откашлялся и теперь злобно смотрел на меня.

— Я пошутил, — уточнил и передвинул подушку так, чтобы защититься от обоих.

— Где деньги и часы?

— Не брал я их, сложил в шкафчик на кухне. Ну, большой такой, с вещами.

— Ладно. Может быть, обойдется. — Дядька провел рукой по лицу и вздохнул, успокаиваясь.

— Обязательно обойдется, — убежденно согласился я, с опаской глядя, как восьмиклассник убирает очки в карман, продолжая неотрывно смотреть в мою сторону.

Что-то это никакая не Лайка!

— Семен, давай дружить! У меня бинокль есть!

— Да? — с недоверием рыкнул старый тигр, замерев перед прыжком и подслеповато прищуриваясь.

— Нет у тебя никакого бинокля, — фыркнул сторож.

— Р-ра! — метнулось навстречу мне тело.

В подушку влетело нечто огромное, переворачивая меня на спину и прижимая к постели. По бокам подушки часто-часто захлопали несильные удары, не добираясь до меня, а сверху зло пыхтел Семен.

— Замерли, резко! — гаркнул в ухо голос сторожа. — Максим, кто это?

— Это мой новый учитель физики, — пропыхтел я, пытаясь освободиться.

— А, ну тогда продолжайте, — протянул удаляющийся голос.

— То есть все нормально, да?!

— Хм, да не очень. Парень, бей чуть ниже.

— А я?!

— А ты — месяц без сахара! Работорговец хренов… Как будто мне больше делать нечего, там еще какой-то придурок ботинки в канализацию смыл… — И хлопнула входная дверь.

Следующие удары попали точь-в-точь по ребрам. Я зашарил руками, пытаясь вцепиться и опрокинуть противника на пол, но он был слишком тяжел, а я вдобавок вжат в самый центр матраса, вогнувшегося под нашим весом. Но тут мне улыбнулась удача!

— Не делай резких движений — я настроен очень серьезно! — Я схватил руками нечто очень дорогое Семену и чуть дернул на себя.

— Ай! Отпусти! — запаниковал парень.

— Еще одно резкое движение, и я сожму руку! Я не шучу! — добавил я строгости в голос.

— Ты не посмеешь!.. — А уверенности-то в голосе маловато!

— Проверим? У меня силы хватит — никто потом не починит!

— Спокойно, не делай глупостей, — с тревогой произнес Семен.

Страницы: «« « 12345678 » ... »»