Большая зачистка Незнанский Фридрих
— Поди, баксов двести заплатили? — продолжал иронизировать директор. — Ясная картинка. Ну и что там у вас? Материнская плата плохая? Сбои? Или с изображением? Тогда видеокарта подвела. Звука нет, значит, звуковая карта. Так что? Или дискета не читается?
— Вы такие вопросы задаете, — почти изумился лопух-клиент. — Может, мы сейчас привезем к вам телевизор? А вы посмотрите?
— Валяйте, тащите, — снисходительно разрешил Семен Григорьевич, понимая, что хозяин действительно самый настоящий чайник. — Только не телевизор, а монитор. И системный блок тоже.
— А это что?
— Ящик пластмассовый, который рядом с монитором стоит, понятно?
— Так точно! — радостно провозгласил лопух и одновременно чайник. — Так мы прямо сейчас и везем?
— Давайте, — усмехнулся Семен и крикнул в соседнюю комнату Игорю, который возился с платами: — Сейчас тут дедушку притащат, ты погляди, что там не фурычит, и затей что-нибудь на сотню баксов, чтоб этим жлобам мало не показалось. За дурость платить надо…
Вопреки ожиданиям, чайников оказалось двое, и были они вовсе не старые, а вполне молодые, уверенные в себе люди. Семен уж подумал было, что его разыгрывают, но после парочки вопросов, на которые посетители не смогли внятно ответить, он убедился, что мужики просто в технике не секут — такое случается. Быстренько подключившись и побегав по клавиатуре, Семен навскидку назвал примерную сумму — надо поменять то и это, в общем, от сотни до полутора, устроит? Клиенты не возражали.
Вышел из другой комнаты Игорь и перенес монитор с системным блоком к себе. Увидев через открытую дверь, какая там находится техника, клиенты обомлели. Они, похоже, совершенно не петрили в этом вопросе, а свой случайный «Пентиум» посчитали верхом цивилизации. К месту пришлась и коротенькая лекция Семена, почуявшего, что клиентам можно втюрить чего и подороже. А те слушали, какими сегодня возможностями обладает человек, владеющий компьютером, какая от всего этого гигантская польза делу, а уж об экономии времени и средств и говорить не приходится. Развесили уши клиенты, стали интересоваться более новыми и новейшими моделями, их стоимостью, техническими характеристиками. Хотя видел Семен, что информация никак не задевала их сознания — лопухи, одним словом. Но с определенными претензиями.
Через час с небольшим, наглядевшись на технические диковинки в компьютерной мастерской, клиенты щедро расплатились с Семеном Григорьевичем, поблагодарили мастера Игоря и укатили на «девяносто девятой» «Ладе» вместе со своим «Пентиумом». О перспективах обещали подумать. И созвониться. Может быть, даже в самое ближайшее время.
С этой минуты за мастерской на Новой Басманной было установлено постоянное наблюдение. Круглосуточное. И вскоре выяснилось, что мастера снимают малогабаритную двухкомнатную квартирку в панельном доме на Разгуляе, а в мастерской ночуют по очереди. Видно, боятся оставлять дорогую технику без присмотра.
А поздним вечером двое сотрудников ФАПСИ, проводившие по поручению Матюшкина эту операцию, докладывали Анатолию Ивановичу и Глебу Васильевичу о проделанной ими работе. Они представились как Антошкин и Виноградов, но наверняка это были не настоящие их фамилии. Да и докладывали они опять-таки по указанию своего начальства.
— «Силикон графикс» у них, можете не сомневаться, — сказал Антошкин. — Он находится в самом углу мастерской. Вероятно, тот самый, что вывезли из института. Кстати, ребятки они крепенькие, а сервер, по моими прикидкам, больше полусотни кил и не весит. Так что они могли справиться без особого труда.
— Беспечно живут, — добавил его коллега. — Полагаю, что информацию держат не в банке каком-нибудь, а там же, в мастерской. Либо в квартире на Разгуляе. Последнее проверить проще простого: дом старый, ни кодов, ни замков, а днем они оба пашут в своем офисе.
— Техники у них много, — продолжил Антошкин. — А вот в каком из блоков они держат интересующую нас информацию, проверять жизни не хватит. Вывезти все и провести системный поиск?
— Их надо заинтересовать в продаже информации, — заметил молчавший до того Глеб.
— Может быть, ты и изобразишь богатого американского дядюшку? — усмехнулся Анатолий Иванович.
— А что? В этом есть смысл. Хороший покупатель… Легенду-то мы сочиним! Скажем, сумели воспользоваться некоторой информацией ФСБ. А разработки института, точнее, их основные направления, известны во всем цивилизованном мире.
— Хорошо, Глеб, — почему-то заторопился Плешаков, — этот вопрос мы обсудим позже. А пока вы, мужики, свободны. Спасибо, дело сделали грамотно. За то — особая благодарность. И соответствующее поощрение. Я распоряжусь. Глеб, ты мне еще сегодня будешь нужен, не уходи. Позвони лучше Лиде и скажи, что задержишься.
А когда они остались в кабинете вдвоем, Анатолий Иванович набрал по своему секретному мобильнику номер генерал-полковника Матюшкина. И разговор был у них короткий.
— Искомое в кармане, — сказал Плешаков.
— Встречаемся, как обычно, — тут же отреагировал директор ФАПСИ.
— Ты посиди здесь, подожди меня, — сказал Плешаков Глебу. — Я скоро вернусь.
На конфиденциальные встречи с генералом Анатолий Иванович предпочитал свидетелей не брать. Даже если это был и Глеб Бирюк. Матюшкин тоже не любил, когда при серьезных разговорах присутствовали лишние люди. А место встречи у них было удобное для обоих. От Шаболовки до улицы Косыгина, где жил Матюшкин, рукой подать.
Обычно в поздние часы возле бывшего Дворца пионеров, что на Ленинских горах, бывало тихо и пустынно. Генерал выходил на прогулку со своей овчаркой Рексом. Плешаков оставлял машину возле парка, где они и встречались. А затем, прогуливаясь неторопливо, давали возможность собаке сделать свои необходимые дела, решая при этом и более важные — свои.
Так было и на этот раз.
Как это ни показалось странным Плешакову, генерал выбрал вариант, предложенный Глебом. И мотивировал это не тем, что Глеб предлагал якобы бескровный вариант, нет, в любом случае те парни оказывались бы пострадавшей стороной: никто же не собирался в самом деле платить миллионы за украденную ими информацию. Тут вопрос мог стоять иначе: радуйтесь, что живы остались.
Анатолий Иванович возражал. Ему не хотелось оставлять свидетелей. В конце концов люди Западинского, так или иначе, вышли бы на них, и стало бы известно, куда ушла информация.
Матюшкин предложил ход хитрее. И Плешаков, подумав, согласился с ним.
Утром, придя в свой офис, располагавшийся в правом крыле одноэтажного старого дома, рядом с недавно открывшимся частным кафе, Семен Корнев увидел на противоположной стороне улицы крутой «шестисотый» «мерседес» с желтыми номерами, какими обзаводятся представители совместных предприятий. Почему-то Семену показалось, что за темными стеклами машины сидят типы, прибывшие по его душу.
И тут он увидел Игоря, выходящего из кафе.
— Что за тачка, не в курсе? — спросил Семен.
Игорь пожал плечами:
— С утра стоит… А я всю ночь в Интернете шарил. Странно, что никто на наше предложение не откликнулся.
— Это потому, что ты кликан взял несолидный, — улыбнулся Семен. — «Микс» — ну что это? Писк мышиный!..
— Не надо, — возразил Игорь, — когда-нибудь этот «писк» войдет в историю!
В офисе Махов уселся со своим паяльником, а Семен начал было постоянный и рутинный обзвон фирм, которым он предлагал свои технические услуги.
Звонок в дверь прозвучал резко и требовательно. Партнеры переглянулись: посетителей вроде не ожидали, может, кто случайный — вывеску увидел, решил поинтересоваться?
Семен открыл дверь и вернулся с высоким, относительно молодым человеком с глубокими залысинами на лбу и в модных круглых очках. Сопровождал посетителя явный с виду охранник с серебристым кейсом. Он же, видимо, исполнял роль переводчика в тех случаях, когда посетитель не мог найти нужного русского выражения.
— Господин Нордгейм, — сообщил охранник, — московский представитель фирмы «Медикал инко» и института Дэвиса, Сан-Диего, Калифорния, США. — Рукой в темной перчатке он протянул Семену глянцевую визитку с английским текстом, но не отдал, а сунул в собственный карман. — Господин Нордгейм не считает нужным оповещать о своем визите в вашу фирму, господин?..
— Корнев.
— …господин Корнев. Разговор сугубо доверительный.
— Ну что ж, проходите, садитесь. Правда, тесновато у нас. Чем обязаны?
Охранник предупредительно отодвинул стул для иностранца и вежливо кивнул ему, как бы приглашая к разговору.
— Господин Микс? — Он широко, по-американски, улыбнулся, но взгляд серых глаз оставался строгим и сухим. — Если я верно думаю, то мы пришли по адресу. Точно. Так?
Семен быстро взглянул в свою очередь на Игоря и после паузы кивнул.
— Да. Но как вам удалось?..
— Не будем отвлекаться не мелочные… детали. Так?
— И все-таки?
Иностранец кивнул охраннику, и тот вежливо объяснил:
— Господин Нордгейм хотел бы заметить, что фирма, с которой он имеет честь сотрудничать, очень внимательно следит за информацией в Интернете, касающейся новейших медицинских исследований в России, где, несмотря на некоторый… — охранник посмотрел на иностранца, тот кивнул, и он продолжил: — некоторый бардак в экономике, сохранились большие научные силы…
— Все это, вероятно, интересно, но какое отношение имеет к нашей фирме по ремонту и наладке компьютеров? — не очень вежливо поинтересовался Семен. Игорь внимательно наблюдал за посетителями, и в глазах его плавало откровенное недоверие.
— Позволь! — решительно поднял руку иностранец, охранник почтительно замолчал. — Мы сообщили о своем интересе. Вы, наверно, умные люди и легко поймете. В известном медицинском учреждении, и московская пресса это подтвердила, пропал компьютер с результатами исследований по ВИЧ-инфекции и онкологии. Скоро появляется информация о продаже, возможно, пропавшего компьютера. С некоторыми данными программами. Так?
— Ну, предположим. Я не в курсе, — пожал плечами Семен.
— Предположим, — повторил иностранец. — Но у нас имеются информаторы, которые без особого труда выяснили, что конкретно пропало, где, когда и с чьей помощью. Информация вполне достоверная. И тогда наша фирма, понимая, что результаты российских исследований могут иметь большое международное значение, не хотим… полагать, что они могут… как это? Уйти в песок. Так? Мы хотели предложить честный бизнес. Техника нас не интересует. — Иностранец снова широко осклабился, демонстрируя великолепные зубы. — Нас интересует информация. За нее, если она действительно того стоит, мы готовы хорошо платить. Что скажете?
— Вообще-то мы ни о какой информации в Интернете не указывали, — сказал Семен.
— И очень правильно! Выводы не для случайных пользователей международной сетью.
— А как вы собираетесь определять стоимость информации? — неожиданно вмешался в разговор Игорь.
— Вы невнимательно следите за собственной прессой, молодой человек, — наставительно заметил иностранец. — Газеты сообщали, что по весьма приблизительным подсчетам утерянная информация оценивалась в пределах полумиллиона американских долларов. Примерно столько же — и техника. Это был, если память не врет, «Силикон графикс», так?
Игорь не ответил. У него снова вспыхнуло подозрение, что здесь происходит какой-то странный розыгрыш. Странный — и потому опасный. А Семен, похож, клюнул.
— Да, вы правы, мистер… Нордгейм. В этих пределах. И если мы вас правильно поняли, то ваша фирма готова выложить за дискеты с программами кругленькую сумму в полмиллиона баксов?
— Да, дискеты. Компьютер не нужен. Есть более удачные новые модели.
— Понятно. И как же вы собираетесь проверять? Соберете консилиум? Пригласите экспертов? — Семен, конечно, шутил, но сердце у него прыгало как заяц: о подобной удаче он не мог и мечтать. Несмотря на все уверения Игоря о том, что дискеты из института — поистине бесценны.
— Я уполномочен лично удостовериться. Так? Половина суммы — сразу, как только я увижу, что на дискетах действительно интересующая нас информация. Другая половина — после оценки информации.
Такой вариант не устраивал ни Семена, ни Игоря. Даже если этот американец из Сан-Диего — крутой спец, оценить информацию, хранящуюся в памяти компьютера, за короткое время невозможно. Растягивать же процесс ознакомления с исследованиями института никто из продавцов не собирался, справедливо полагая, что дело это чрезвычайно опасное. Лучше немного снизить сумму гонорара, зато решить вопрос немедленно.
Игорь и постарался максимально вежливо, чтобы не обострять отношений с покупателем, изложить свой взгляд на вещи.
Американец подумал и высказался в том смысле, что он в принципе мог бы и согласиться с мнением молодого человека, но существуют определенные служебные инструкции. Впрочем, можно поступить следующим образом: он сейчас посмотрит выборочно имеющуюся информацию, а затем переговорит со своим руководством. Если его первоначальное мнение перевесит инструкция, тогда он немедленно согласится на условия продавцов. Но этот процесс займет определенное время.
Они еще немного поторговались, уточняя сумму процента. Американец упирал на риск, которому он подвергает себя, вешая на собственную шею роль оценщика, а продавцы — тоже на риск, но совершенно иной: на кой им черт было растягивать операцию по продаже не принадлежащей им информации? Словом, за торгом все они позабыли главный принцип, которому никогда не стоит следовать: жадность фраера погубит.
Когда наконец они сумели договориться, американец, сопровождаемый ни на шаг не отстающим от него охранником с кейсом, проследовал в глубину тесной мастерской, где на столах и стеллажах стояло множество самых разнообразных мониторов, серверов, принтеров и прочей техники, к столу, где громоздился «Силикон графикс» метровой величины. Ему был предупредительно подвинут стул. Игорь принес откуда-то несколько дискет, одну из них передал американцу и сказал:
— Действуйте. Или вам надо помочь?
Через минуту-другую Игорь увидел, что покупатель знает дело, и отошел в сторону, чтобы не мешать и еще раз самому обдумать ситуацию.
Но сделать это толком он не успел. Настойчиво затрезвонил дверной звонок. Семен наблюдал за действиями американца. Обернулся к Игорю и кивком показал на дверь: открой, мол. «Кто там?» — взглядом спросил Игорь, но Семен раздраженно пожал плечами — сам разберись. И Игорь пошел к двери — разбираться. Посторонние посетители сейчас были совершенно ни к чему.
В дверной глазок он увидел прилично одетую даму. На вопрос: что надо? — она в свою очередь спросила, не здесь ли мастерская по ремонту компьютеров? Здесь, ну и что? Она хотела просто оставить монитор посмотреть, что с ним, а зайдет позже, когда скажут.
— Заносите. — Игорь открыл дверь и был тут же отброшен в сторону. А тесная мастерская вмиг заполнилась рослыми людьми в камуфляже и в шапочках-масках.
Он попробовал извернуться и вскочить, но его попросту припечатали к полу, лицом вниз, и хорошо прошлись тяжелыми ботинками по спине и по почкам.
Закричал американец:
— Нельзя! Я есть американский подданный!
Видно, и ему тоже досталось в суматохе вторжения.
— Разберемся! — раздался грубый бас, вероятно, старшего этой группы захвата. — А если штатовец, вам будет предоставлена возможность побеседовать со своим консулом.
Тем временем за стол, небрежно сдвинув в сторону платы и инструменты, сел мужчина средних лет и невыразительной внешности и начал рассматривать документы, которые омоновцы, или черт знает, кто они такие были, вытащили из карманов задержанных и горкой сложили перед этим мужиком.
— Так, — сказал он, открывая паспорт, лежащий сверху, — Корнев Семен Григорьевич, год рождения… — Он перелистнул странички. — Прописан… Понятно. Поднимите его!
Семена посадили на стул. Руки его были скованы за спиной наручниками.
— Следующий… Махов Игорь Михайлович… Прописан… Студент, что ли? — не спросил, а скорее констатировал. — Посадите и его рядом.
Игоря грубо кинули на соседний стул, после чего тоже защелкнули на кистях наручники.
— А это? Американец, говоришь?.. Да, действительно. С тобой, значит, позже. И в другом месте. А четвертый кто? — Невзрачный мужик как-то неразборчиво пробурчал фамилию охранника, кивнул, задумчиво вытянув губы трубочкой. — Ладно, этих давайте сразу в машину. Потом разберемся отдельно. Ну-с! Приглашайте понятых! Вот постановление на обыск вашего заведения, господа хорошие, — тоном, не сулящим ничего приятного, сообщил невзрачный и достал из кармана лист бумаги. Развернул его, поднял над головой. — Можете убедиться.
Понятыми оказались та женщина, что звонила в дверь, и какой-то пожилой мужчина — наверняка их пригласили прямо с улицы.
— Сообщаю для сведения понятых и работников данной мастерской, по какой причине мы проводим обыск. По нашим сведениям, здесь находится похищенный летом этого года во Всероссийском научно-исследовательском институте биомедицинской химии Российской академии медицинских наук компьютер вместе со всей заложенной в него информацией. Марка компьютера — «Силикон графикс». Приступайте!
И трое оперативников, которые были в камуфляже, но без масок, сразу направились в угол, к тому компьютеру, за которым только что работал американец. Он даже выключить машину не успел.
— Здесь! — сказал один из оперов. — И марка, и информация.
— Ну и славно, можно заносить в протокол, — скучно отозвался невзрачный мужик, который, вероятно, являлся следователем. — Понятые, попрошу ваши документы… — Он взял паспорта женщины и пожилого, раскрыл на столе перед собой и стал списывать в лист протокола данные, бормоча при этом себе под нос. Вернул им документы. — Итак, господа понятые, только что в вашем присутствии были обнаружены искомый компьютер фирмы «Силикон графикс», а также дискеты к нему со специальной информацией, имеющей важное государственное значение. О степени важности я информировать не уполномочен…
Все дальнейшее Игорь воспринял как страшный сон. Даже и не сон, а как жуткую неправдоподобную мистерию, происходящую на грани сна, в которой он вынужден участвовать, уже заранее предчувствуя трагический финал.
Но животный страх, парализовавший все тело, длился относительно недолго. Когда техника была вынесена наружу и погружена в «рафик» защитного цвета, следователь поглядел на впавших в полную прострацию Корнева и Махова, уже подробно рассказавших о том, как было совершено преступление, и расписавшихся на каждой из пяти страниц протокола, и заявил, что арестовывать их нет острой нужды. Ну куда они теперь денутся? И он решил отобрать у них подписку о невыезде. Словом, работайте, больше не воруйте, а как понадобитесь следствию, вас вызовут.
И когда омоновцы ушли, сняв с их рук браслеты наручников, оба «предпринимателя» долго еще не могли прийти в себя. Слишком все как-то произошло стремительно и непонятно. Этот американец… ОМОН или СОБР — хрен их разберет… Налет, арест, обыск! Словно в дурном кино… Баснословные суммы, только что мелькавшие перед воспаленным взором, и полное фиаско!
— Ты не думаешь, что нас просто нагрели, как последних фраеров? — осторожно спросил Семен, потирая запястья рук.
— Я только об этом и думаю, — мрачно ответил Игорь. — Но откуда они могли узнать? И кто они?
— Действовали, как ФСБ, а кто на самом деле?.. Больше не придут?
— Они забрали только то, что им было нужно.
— Непонятно, — подвел итог Семен.
Глава пятая
Беспредел на Новой Басманной
Обычно сдержанный Плешаков хохотал, слушая рассказ Глеба, демонстрировавшего в лицах торг американца с нерадивыми «предпринимателями».
Получилось так, что предложение Глеба, грамотно оформленное стараниями генерала Матюшкина, немедленно принесло ожидаемые плоды. Специалисты, хорошо разбирающиеся в медицинской проблематике, сели изучать добытые материалы. И уже их предварительные отзывы поставили перед Анатолием Ивановичем вопрос первостепенной важности: кто способен по достоинству оценить результаты данных исследований и, соответственно, готов будет выложить за них круглую сумму? О том, чтобы вернуть материалы обратно в институт, даже и мысли не возникало: растяпы просто обязаны понести наказание — и моральное, и, естественно, материальное.
Одновременно возникала и другая проблема: продажа должна быть совершена в максимально короткий срок. Ведь со времени ограбления института прошло больше трех месяцев, и рассчитывать на то, что там не пытались восстановить утраченное, было бы попросту недальновидно. Это значит, что, продавая результаты исследований какому-нибудь богатому американскому медицинскому концерну, можно рассчитывать лишь на опережение, не более. Тайное все равно станет явным, но выиграет тот, кто первым придет к финишу.
Мировая история подтверждает это со всей очевидностью. Ни для кого уже не секрет, что разработки по атомной бомбе, по так называемому проекту «Энормоз», выкраденные, по сути, из американского атомного центра в Лос-Аламосе, невероятно ускорили осуществление подобного же проекта в Советском Союзе. И речь тогда шла о спасении человечества от последней безумной войны. Так не повторяется ли история сегодня, только в несколько ином контексте? Мировая гонка за панацеей от чумы XX века — СПИДа и рака — напрямую ведет все к тому же спасению. Просто опередивший сорвет приличный куш, однако в конце концов выиграет все человечество…
И Плешаков — не поручил, нет, — попросил генерала Матюшкина как можно быстрее очертить круг тех «зарубежных лиц», которых можно было бы всерьез заинтересовать российскими разработками в области лекарственного дизайна.
Ведь в свое время российские исследования уже заслужили у прагматичных американцев достойную оценку, когда те выделили институту специальный грант. Факт, между прочим, неординарный и достойный самого пристального внимания. Матюшкин пообещал решить этот вопрос в темпе.
Итак, одно дело можно было считать в общих чертах решенным. Витальке Западинскому и его команде лихо натянули нос. Они еще будут искать и выяснять, а материалы — тю-тю! Их уже и след простынет! Мораль: не зевай. Впрочем, какая тут, к черту, мораль! Бизнес и целесообразность — вот что главное. Да, лучше, конечно, если они будут в какой-то степени моральны, но в наш век, точнее, в наше время об этом можно только рассуждать, не более.
Плешаков слушал веселый рассказ Глеба о новобасманных дурачках, но почему-то никак не мог избавиться от ощущения где-то совершенной ошибки. Она была — это точно. Ведь любой мало-мальски грамотный в юридическом отношении человек знает, что подписка о невыезде — мера пресечения только для обвиняемых. И зачем же ее отбирать у тех, кому, по сути, не выдвинуто никакого обвинения? Отмудохали, забрали технику и увезли — но ведь так поступают не силовики, а бандиты!.. Вот она — элементарная ошибка: не надо было оставлять свидетелей. А Западинский — не из тех, кто прощает свои проигрыши. Все бы можно еще исправить, но Глеб с Матюшкиным против крови… И Анатолий Иванович постарался переключиться на другую тему.
Прослушивая полную запись застолья в «Русском доме», он неожиданно для себя обнаружил еще кое-что очень интересное, что вчера ускользнуло от его внимания. Упомянутый в начале разговора, один факт всплыл еще раз уже в самом, вероятно, конце вечера. Когда снова зашла речь о таинственном мальчике, по словам Западинского — гении компьютерной мысли, этаком новом Билле Гейтсе.
Ну, то, что он, этот гений, взламывает банковские коды и попросту ворует деньги, то есть переводит их с одних счетов на другие, это понятно. Не впервые, не раз описано в прессе, и речь может идти разве что о величине сумм. Но дело в том, что Западинский в каком-то приступе хвастовства, что ли, дал некоторые наводящие сведения по операции «Обмен». И Плешаков понял наконец, откуда взялись такие цифры, как тридцать два и сорок миллионов долларов. Прокололся тут Виталик! Его юный хакер, так надо понимать, подобрал коды к компьютерным сетям одного из крупнейших мировых агентств — вполне возможно, что это мог быть Рейтер — и получил доступ к еще никому не известной информации о торгах на мировых биржах. Ну а дальше — дело техники: можно скупить доллары за несколько часов до скачка курса, а затем незамедлительно продать валюту. А если, к примеру, выяснится, что операции были проведены где-то в середине прошлого августа, не вызывает сомнения, что Западинский и компания сумели хорошо нагреть руки на российском дефолте. Вот откуда такие миллионы!..
Мальчик, мальчик этот нужен! Кто он? Где его прячет Западинский?..
Там, в разговоре, упоминалась семья: папаша, дочка, мальчик. Скорее всего, надо танцевать от дочки, по поводу которой партнеры выдвигают обвинения Виталию. Вероятно, это одна из его сотрудниц. Так что там говорил герой «Бриллиантовой руки»? Будем искать…
В стане Западинского царила некоторая растерянность. Генерал Игнатов, вернувшийся с утреннего оперативного совещания у директора агентства, сообщил, что вынужден в срочном порядке вылететь на Сахалин, возглавляя комиссию в связи… ну, в общем, небольшие служебные неприятности. Хуже другое: директор не учел его просьбы назначить председателем комиссии другого начальника управления, более соответствующего профилю вопроса. И это означало, что все вчерашние наметки, касавшиеся розыска похитителей и похищенного материала, отправлялись, что называется, коту под хвост.
Абушахмин тут же выложил Виталию собственный вариант поиска: пусть бесхитростный, зато решительный и, по его мнению, максимально действенный. Он предложил, в сущности, тот же вариант, тот путь, которым накануне прошли люди Плешакова. Плясать от факта: кто тогда был в институте, где сейчас находится, ну и все остальное. Взять же за кадычок или надеть на голову целлофановый пакет — братве Формозы не проблема. Абушахмин почему-то был уверен, что кража дорогой техники — дело рук самих сотрудников. Западинский, отлично понимающий, что любая затяжка с решением этой проблемы чревата крупными потерями, был вынужден принять предложение Абу.
Представляться работниками правоохранительных органов или, еще хуже, корреспондентами телевидения братве Абушахмина никак не личило. Был избран самый простой и самый скорый способ получения информации — криминальный. За хорошие «бабки» и помощь в решении некоторых неафишируемых проблем Борису Михайловичу прямо домой были доставлены копии некоторых материалов следственного дела о краже в НИИ, из которых стало ясно, кому задавать вопросы.
Римма Шатковская, которую сам Абу в сопровождении парочки «быков» посетил на ее же квартире, увидев лица, не предвещавшие ничего хорошего, немедленно выложила всю правду. Не забыв при этом упомянуть, что ее уже допрашивали на этот счет сотрудники госбезопасности. Это неожиданное известие придало Абу еще больше решительности. И, посетив Химки, он к концу дня владел той же информацией, что и сыщики Плешакова.
В мастерской на Новой Басманной братва появилась в середине ночи. Вскрыв дверь офиса, бандиты обнаружили спящего на диванчике Корнева — была его очередь дежурить в мастерской.
Не потребовалось и пяти минут мягкой «беседы» Абушахмина с владельцем мастерской, чтобы тот полностью раскололся.
Доставленный сюда же час спустя Махов поначалу вообще ничего не мог говорить, а только мычал: немного перестарались «быки», объясняя вору свою нужду.
Не верящий никому в обыденной жизни, Абушахмин и тут не хотел верить ни единому слову привязанных к стульям и жестоко избитых подельников. Сомнительным казались ему их уверения, что в мастерской уже побывали следователь с целой бригадой омоновцев и забрали искомую технику, а у них самих отобрали подписки о невыезде.
Ну кто ж в такое поверит! Чтобы ментовка, а тем более госбезопасность, как утверждают эти засранцы, размотав дело о крупной краже, оставила бы жуликов на свободе? Да их бы сразу упекли!
И Абу, с настырностью упертого «быка», продолжал допрашивать свои жертвы, требуя сознаться: кому продали технику? Где деньги? Если обнаружится приличная сумма — а техника, по уверениям Виталия, стоила не менее пол-лимона баксов, — значит, эти врут и никакой ментовки тут не было.
А потом они «вспомнили» еще и американца, который приезжал, чтобы посмотреть на тот компьютер. Новая деталь! Она придала мыслям Абу иной ход. Он заставил Махова с Корневым подробно описать внешность этого иностранца, причем несколько раз уточняя при этом, какой был на нем костюм, да какой кейс у охранника, да какие очки… В общем, к утру у него имелся довольно подробный словесный портрет американца. Которого, кстати, вместе с охранником увезли с собой омоновцы. А вот Махова с Корневым почему-то отпустили. Подписка — это так, для дураков. Знающий человек ее в голову не берет.
Порядком уставший за прошедшие сутки, Абушахмин вышел в соседнюю комнату и телефонным звонком поднял из кровати Западинского.
— Ты вот чего, — сказал хрипло и без всяких предисловий, — я тут зачту, а ты подумай, никого этот тип тебе не напоминает?..
И он стал читать написанный на листе бумаги, выдранном из какой-то приходной книги, валяющейся на столе, словесный портрет странного американца, советника непонятной медицинской фирмы. Абу не прочитал и половины написанного, как Западинский, сон с которого слетел мигом, перебил его:
— Абу, давай поподробней об американце. Чего он там хотел? Сколько хотел заплатить? И чего с ним случилось дальше?
Абушахмин рассказал все, что сумел выбить из своих жертв. Западинский его внимательно выслушал, больше не перебивая, и, когда тот замолчал, подвел итог:
— Знаю я этого американца! Обскакали, блин! Ну су-уки!..
— Кто?! — вызверился Абушахмин.
— Глеб Бирюк, падла! — Западинский от души, вразнос, выматерился. — Это он! Но откуда узнали?! Ну, Плешка, это тебе даром не пройдет… Ладно, Абу, с теми кончайте, они нам больше не нужны. Но сильно не шумите. Народ уже, поди, на улицах, скоро светать начнет. Кончайте и отваливайте. Последи, чтоб от вас ничего не осталось: пусть думают, что с «крышей» не договорились…
Анатолий Иванович Плешаков с джипом охраны ехал в «Русский дом».
Глеб получил весьма ответственное задание: одного из самых надежных своих людей отправить в «ТВ-Русь», чтобы тот там поболтался с деловым видом, попил чайку-кофейку в многочисленных буфетах, потолкался в курилках и в бесконечных коридорах среди телевизионщиков и постарался выяснить, кто нынче обретается в фаворитках у Западинского. И вообще побольше узнал об увлечениях шефа канала в последнее время. Задачка, рассчитанная на максимум обаяния и общительности, а также неутолимую страсть служащих ко всякого рода сплетням, особенно касающимся интимной жизни высшего эшелона телевизионного начальства.
И еще один шаг решился-таки предпринять Плешаков. Не давали ему покоя те двое, которых гуманисты дерьмовые — Глеб с Матюшкиным — пожалели. Кто скажет с уверенностью, о чем рассуждают эти мальчики, когда их допросили, а затем оставили в покое? Ставя себя на их место, Плешаков больше не хотел смеяться. Он позвонил директору своего агентства Лаврухину и велел срочно подослать парочку грамотных людей, которые могли бы тихо и быстро выполнить его конфиденциальное задание. Лаврухин понял, сказал, что подъедут без промедления и что им можно называть вещи своими именами.
Анатолий Иванович положил перед каждым по пачке долларов и, чтобы несколько разрядить тягостную атмосферу, а иной и не бывает, когда ты берешь на себя роль Господа Бога, рассказал мужикам старый анекдот о канторе, который всякий раз, перед тем как петь в синагоге, требовал гонорар вперед. Его спрашивали: «Зачем вы торопитесь? Кончится служба, и мы вам торжественно вручим ваши десять тысяч». На что кантор всегда отвечал: «Знаете, когда десять тысяч уже тут, — и он хлопал себя по карману возле сердца, — ка-ак поется!»
Мужики, давно уже не новички в своем деле, хмыкнули и взяли деньги…
Машины свернули с шоссе на дорогу, ведущую к «Русскому дому».
Часы показывали полдень. Посетителей в ресторане — приехавших на собственных машинах — не наблюдалось. Еще самый-самый рабочий день, все крутые делают деньги, «быки» их охраняют. Откуда ж взяться посетителям, хотя для простого люда время, может быть, и обеденное? Правильнее сказать, обеденное, но не здесь…
Машины развернулись на площадке и остановились рядом, перед входом.
Швейцар с пышными традиционными усами и золотыми галунами услужливо распахнул перед гостями двери. Первыми вошли двое охранников, за ними — Плешаков, следом — еще пара мордатых крепышей.
Прошли в пустой зал, разместились за двумя столами возле окон. Официант в белом атласном жилете, надетом поверх русской рубахи навыпуск, и в черных брюках, заправленных в сапоги гармошкой, тут же положил несколько кожаных переплетов с меню, отошел в сторону, остановился в ожидании.
Плешаков до меню не дотронулся. Он поманил официанта и, когда тот почтительно склонил к посетителю голову с четким набриолиненным пробором, негромко сказал:
— А что, Артурчик с Гегамом уже на месте? Пригласи сюда.
Официант еще короткое время находился в этом положении полупоклона, а затем, сообразив, что продолжения не будет, выпрямился и, кивнув, сообщил:
— Сей минут! Как прикажете! — Они тут, видать, хорошо копировали всю холуйскую сущность трактирных половых.
Он появился минут пять спустя и с почтительным поклоном сообщил, что Гегам Гургенович приглашает посетителя пройти в его кабинет.
— Мы потом решим, где продолжить разговор. — Плешаков был неумолим.
— Как прикажете, — снова согнулся официант и быстрым, скользящим шагом исчез в глубине зала.
Наконец появился хозяин заведения: был он толстым и рыхлым, с абсолютно лысой головой, крупным носом и острыми, торчащими кончиками ушей. За Гегамом следовал рослый телохранитель. При виде последнего охранники Плешакова немедленно повернулись к нему и руки их нырнули под пиджаки. Но явной агрессивности никто не проявил — просто осторожность.
Шаркая, Гегам подошел к столу Плешакова, коротко кивнул и уставился в ожидании. Плешаков поднялся, отодвинул соседний стул и жестом пригласил хозяина присесть. Стул жалобно скрипнул под Гегамом.
— Вас я знаю, — сказал Плешаков, — а меня зовут Анатолий Иванович. У нас тут, — он хлопнул себя по карману, — имеется любопытная магнитофонная запись, и я хотел бы, чтобы мы с вами, Гегам Гургенович, послушали ее наедине, а после побеседовали. Тоже в приватном порядке. Если у вас нет серьезных возражений.
— Пойдемте, — после паузы предложил хозяин и тяжело поднялся.
Кабинет у Гегама был небольшим и уютным, отделанным в восточном стиле — низкая мебель, ковры по стенам и на полу, приятный полумрак. В дверях кабинета Плешакова встретила «копия» Гегама — Артур, догадался Анатолий Иванович. Был директор ресторана моложе — лысина только намечалась, а нос, и уши, и все остальное — один к одному. Прямо близнецы!
Поздоровались без рукопожатий, сели в низкие кресла. Артур, которому Гегам что-то сказал по-армянски, принес небольшой магнитофон и поставил на столик, посреди комнаты. Плешаков вставил в гнездо кассету, включил воспроизведение и вольготно откинулся в кресле.
Пошел звук. Братья Айвазовы какое-то время ничего не могли понять, потом насторожились, волчьи уши так и напряглись. Плешаков, чуть прикрыв глаза, наблюдал за ними. Братья переглядывались, и наконец до них, кажется, дошла суть дела. А запись была просто поразительно чистой и словно стереофонической — будто работали сразу несколько микрофонов.
Первая мысль: ну и что? Но следом возникла вторая: да ведь за такое Виталий Борисович немедленно отдаст их в буквальном смысле на съедение своему бандиту Формозе! Но как?! Откуда появилась запись?! Ведь все в ресторане тысячу раз проверяли! Однако запись есть, вот он, Виталий Борисович, обсуждает с партнерами свои финансовые дела, и ему будет чрезвычайно интересно узнать, каким образом производили эту запись… И он не примет никаких уверений в преданности, никаких «не знаю»…
Демонстрацию качественной записи можно было больше не продолжать, и братья уставились на непонятного гостя.
— Если неинтересно, — спокойно заметил Плешаков, — можете выключить.
Что и было сделано. Братья видели, что карты уже сданы и наступил момент торговли. Это — процесс длительный, и лучше, когда он обставлен соответствующим образом. Кивок Гегама, и Артур идет к застекленному шкафу в полстены, ставит на столик хрустальные рюмки, бутылку коньяка, что-то говорит по внутреннему телефону, и вскоре появляется блюдо, на котором горой уложены яблоки, персики, виноград. Артур разливает коньяк, и тонкий аромат розовых лепестков наполняет комнату. Настоящий Шустов!..
— Вас «кроет», извините за стиль, Абушахмин? — пока без всякого интереса спросил Плешаков, беря рюмку.
— Он, — кивнул Гегам.
— Менять вам «крышу» или добавлять дополнительные заботы у меня нет желания. И нужды. Напротив, я мог бы вам даже несколько облегчить это бремя.
— Каким образом, уважаемый? — спросил Гегам: он старший, он хозяин, ему и переговоры вести. Он уже сообразил, что начинается очередной наезд, а в таких случаях нельзя обострять. Пусть эти бандиты сами между собой свои дела решают.
— Сколько отстегивать приходится? Так, грубо.
Гегам поиграл густыми черными бровями, поморщил лоб:
— По-божески… тридцать процентов.
— То есть?
— Ну где-то в пределах тех же тридцати кусков, уважаемый.
— В месяц?
Гегам лишь развел руками: мол, что поделаешь!
Врет, подумал Плешаков. Не может этот кабак приносить в месяц сто тысяч долларов. Если, конечно, сюда не входит доход и от наркотиков. Но все равно на какое-то время игра стоила свеч.
— Ну что ж, я, пожалуй, готов взять этот груз на свои плечи, — с легким вздохом сказал Плешаков.
— А что гость потребует взамен? — осведомился Гегам.
— Только полной откровенности. И сегодня, и в ближайшем будущем.
— Надо думать, — осторожно заметил Артур.
— Не надо, — обернулся к нему Плешаков. — Иначе придется объяснять и Витальке, и генералу, и, что хуже всего, Абу, откуда взялась эта кассета.
— Уважаемый гость знаком с ними? — спросил Гегам.
— Конкуренты, — коротко ответил Плешаков. Он решил, что этого пока будет вполне достаточно и не надо объяснять — кто ты и чем занимаешься. Захотят — сами без труда выяснят. По номерам машин. Да и сам он, Анатолий Иванович, не такой уж закрытый для публики, не раз появлялся на экране телевизора.
— Может быть, теперь уважаемый гость Анатолий Иванович посвятит нас в свои неотложные заботы, которые привели его в «Русский дом»?
Ну вот, это уже конкретный шаг… Очень хорошо, что они оказались понятливыми, эти армяне, и что не произошло никаких эксцессов.
Плешаков потянулся за рюмкой, понюхал, отпил небольшой глоток, мимикой выразил свой восторг и отщипнул виноградинку.
— Я думаю, — сказал он, — что известие о нашем посещении наверняка дойдет и до Виталия, и до остальных. У вас есть все основания ответить, что наезжала очередная «крыша», что вопрос удалось уладить миром лишь после упоминания имени Формозы. С этим покончено. А теперь о главном. Сейчас мы снова послушаем запись, я буду вам задавать вопросы, а вы мне, по-возможности, комментировать…
Уехал в Москву Анатолий Иванович, облегченный на тридцать тысяч долларов — взнос за будущий месяц, однако довольный состоявшейся беседой. За простыми и, даже могло показаться, бытовыми вопросами Плешакова братья-армяне не увидели, или не пожелали увидеть, ничего опасного для себя лично. Часть вопросов касалась интимной жизни Виталия Борисовича: с кем здесь бывал, как зовут даму, как выглядит? Другие вопросы касались того, как часто здесь, в «Русском доме», бывают он и его партнеры, как оповещают о себе, когда и как происходят проверки и так далее. Он пока ничего не требовал от Айвазовых: все необходимое будет им высказано после обстоятельного разговора с Сергеем Сергеевичем Матюшкиным, а уж затем и установлена соответствующая аппаратура. Пусть директор посоревнуется со своим начальником управления — чья возьмет? Это даже любопытно! Но — потом. А в настоящий момент самой важной была информация о девочке по имени Елена, с которой Виталий, будучи не раз в «Русском доме», с удовольствием уединялся в «ковровом» кабинете Айвазова-старшего. Симпатичная девочка, часто ее можно увидеть по телевизору. Она погоду на завтра предсказывает — и ни разу не ошиблась.
Надо так понимать, что именно из-за нее едва не вспыхнула ссора между Западинским и его партнерами. Кто она и где живет, нетрудно уточнить, а там и вопрос задать, что это за гениальный мальчик взламывает секретнейшие коды различных финансовых структур и какую новую операцию он готовит по заданию Виталия Борисовича?
В свою очередь и братья Айвазовы, понимая, что никакими оправданиями свирепый Формоза не удовлетворится, решили подчиниться обстоятельствам. Тем более что Анатолий Иванович довольно прозрачно намекнул про наркотики, добавив, что лично его эта сторона их бизнеса абсолютно не волнует — каждый выбирает себе свою дурь. Но им все-таки следует быть более осторожными. И это было ими принято к сведению.
Словом, худо-бедно, а общий язык с Плешаковым они нашли, точнее, он — с ними. А еще пообещал им Плешаков не употреблять свои знания им во вред. Они поняли, что имеют дело не с бандитом, от которого можно откупиться, и согласились на сотрудничество — в пределах разумного, естественно…
В офисе Анатолия уже ждали две новости, как в известном анекдоте — плохая и хорошая. С чего начинать? Конечно, с плохой!
Первыми вошли двое мужиков, отправленные на Новую Басманную. Там полный амбец! Все окружено, оцеплено милицией, работает какой-то известный «важняк» аж из самой Генеральной прокуратуры — с иностранной фамилией. Любопытные — из публики, — которым до всего дело и которые всегда все знают, говорили, что тут, в «ремонте», замочили двоих парней-техников, что почерк явно бандитский, с контрольными выстрелами и остальным. Все внутри разгромили, будто чего искали, а этих — замучили до неузнаваемости. Наверняка те на большущих деньгах сидели, иначе какой смысл!
Это было как раз то, что предчувствовал Плешаков. Западинский, конечно, опоздал, но вместе со своим Абу совсем не зря устроил показательное «мочилово». Это очень опасное предупреждение. И с этой минуты необходимо проявлять максимальную осторожность и осмотрительность.
Кого видели и могли более или менее достоверно описать те мальчишки? Да в первую очередь «американца». То есть Глеба. Значит, ему придется какое-то время походить с усиленной охраной. Либо вообще отбыть в командировку — в Штаты, к примеру. А заодно, кстати, и прощупать там насчет возможных покупателей. Это будет правильное решение.
Анатолий Иванович тут же и высказал свои соображения Глебу, который сидел рядом с виноватым видом. Теперь-то он понимал, какую совершил оплошность. Ну не хотел мочить, черт с ними! Можно же было вывезти куда-нибудь подальше от Москвы, набить морды и вышвырнуть в стороне от населенных пунктов. Пока то да се, время бы и прошло… Но если за них взялись матвеевские, известные своей отмороженностью, дело швах, определенно выбили из ребят всю необходимую им информацию.
— До отъезда, — сказал Плешаков, отпустив своих агентов, — ты бы не светился, Глеб. В Кокушкино я прикажу отрядить пяток хороших парней, для охраны. А вот ты…
— Так я же могу перекантоваться пока на квартире, на Фрунзенской набережной. Там меня никто не знает.
— Ну уж — не знают!
— Я в том смысле, что квартира нигде не засвечена.
— Ах, Глеб, — вздохнул Анатолий Иванович, — кому надо, тот узнает… Но будем надеяться. Денек-другой, а там и улетишь. Сам же американца придумал… Ну и чего хорошего?
— Мои шпионы, — улыбнулся Глеб, — нашли фемину, к которой неровно дышит господин Западинский. Зовут ее…
— Елена, — спокойно перебил Плешаков. — В информационном блоке ведет метеоизвестия.
— С тобой неинтересно. Ты и сам все, оказывается, знаешь.
— Не знал, Глеб, не знал, — улыбнулся Плешаков. — Пока с народом не побеседовал. Ну давай подробности.
Читать бесплатно другие книги:
