Призрачный остров Калинина Наталья
– Тише ты! – засмеялась она, принимая его в теплые и мягкие объятия.
«Не нужно ей худеть! Такая округлая полнота, как у нее, нравится мужчинам…» Марину не смутил ни его взгляд, ни секундное замешательство. Она улыбнулась – не с надеждой, а лукаво, как женщина, которая знает о своей привлекательности, и плавно высвободилась из его объятий. Данила поспешно отвел глаза и встретился взглядом со Стефанией. В отличие от Марины, она, наоборот, выглядела встревоженной – хмурила брови и нервно покусывала нижнюю губу.
– Чего вы так резко остановились? – буркнул Данила, чтобы избавиться от неловкости.
– Я подумала… Мне кажется, я знаю, что случилось, – неожиданно звонким голосом ответила Стефания, – это солнце – оно какое-то ненатуральное.
Значит, не только он это заметил. Что ж, «эта» не только цепкая, но и наблюдательная. А иначе и быть не может – с ее профессией! Ученая, етить…
– И этот туман, который не выпускает, и стена, которая все тянется и тянется… Но самое главное то, что мы не помним лишь один ключевой момент – как тут оказались. При этом не забыли, кто мы и какой была наша жизнь до этого.
– Что ты хочешь этим сказать? – поторопил Данила, потому что Стефания замолчала. Ее затянувшееся молчание ему не нравилось. Она еще не произнесла следующую фразу, а он уже понял, что сейчас услышит.
– Это не шоу, как предположили Анфиса с Артемом. Это все по-настоящему.
– А ты сомневалась?
Стефания пропустила его шпильку, покусала вновь нижнюю губу и подняла на него аквамариновые глаза. Отчего-то она обращалась напрямую к нему, исключив Марину из их круга.
– Мы не помним, как оказались тут! – повторила она. – Я читала в одной книге… Там был похожий сюжет! Компания оказалась заперта в доме, не могла из него выйти, и никто не помнил, что случилось. Как и мы! А потом кто-то догадался, что произошло, и тогда все события вспомнились. Там случилась катастрофа, все погибли. Эти люди были мертвы! Но не сразу это осознали.
– А твоя вера в науку допускает наличие загробной жизни? – съязвил Данила после долгой паузы, во время которой Стефания таращилась на него с таким испугом, будто ожидала, что вот-вот случится что-то ужасное – например, под ними разверзнется земля, грянет гром или она просто растворится в воздухе.
Но ничего подобного не произошло. Только Марина испуганно охнула и закрыла рот рукой, и его замечание, которое вырвалось скорее по инерции, чем из желания посмеяться над предположением Стефании, осталось без внимания.
– Черт знает что, – пробормотал Данила уже тихо. Поверил ли он в такую версию? Возможно, поверил бы, если бы в этот момент действительно что-то произошло.
– Это сложно принять, – прошептала Стефания. Она собиралась сказать что-то еще, но Данила ее оборвал:
– Прекрати!
Стефания моментально закрыла рот и часто заморгала, напуганная не столько его резкостью, сколько собственным открытием.
– Мы живы, – медленно, едва ли не по слогам произнес Данила, – живы! Не мертвы. Вот тут у меня бьется сердце.
Он легонько хлопнул себя по груди.
– И у тебя тоже. И у Марины. Только… – начал он и осекся. Стефания тут же ухватилась за эту недосказанность:
– Что «только»?
– Только хотел добавить, что еще я поранился, – вывернулся он, – и у меня текла кровь, ты сама видела. У мертвого бы текла так кровь? Ну, ученая, скажи?
Она неопределенно мотнула головой. Данила подтянул штанину и оголил голень.
– Смотри, повязка промокла. Рана продолжает кровоточить. И это живая кровь. Чем я еще могу доказать, что мы не мертвые?
Его самого удивил мягкий тон, которым он принялся уговаривать Стефанию, словно она была не «этой», а напуганным ребенком. Или, может быть, он пытался успокоить не ее, а себя, потому что от высказанного ею предположения по спине прокатилась волна холода? Что, если Стефания права, и они потерпели авиакатастрофу, утонули или разбились на автобусе и застряли в безвременье, так и не поняв, что погибли? Сколько фильмов снято и книг написано на эту тему…
Дыхание перехватило. Данила поспешно, словно желая убедиться, что еще жив, перевел взгляд на бурое пятно на повязке и едва подавил желание коснуться его пальцами. Стефания судорожно вздохнула, принимая его объяснения, а затем вновь подняла на него аквамариновые глаза и доверчиво спросила:
– Что же тогда с нами случилось?
– Это мы и выясняем! Но мы не мертвы и не участвуем в дурацком шоу. Не знаю, почему я в этом так уверен, но все происходит на самом деле.
– Тогда не будем терять время, – вмешалась Марина, но вдруг замерла и вскинула руку в предупреждающем жесте. – Слышали? Шорох!
Им даже не нужно было прислушиваться, потому что со стороны донесся легкий треск веток и шуршание шагов. Кто-то, наступая на сучки, крался к ним, но затем замер. Зверь или человек? Данила вытащил из кармана нож и сделал знак всем отступить. Происходящее напомнило ему вчерашний вечер. Кто-то за ними следит? Или в этом лесу обитают звери? Он осторожно шагнул вперед, и тот, кто прятался в чаще, двинулся параллельно с ним. Данила остановился, и некто тоже замер.
– Эй! – крикнул он. – Выходи!
– Его мог напугать твой нож, – шепнула сзади Марина. Данила не стал спорить, руку опустил, но лезвие не убрал.
– Боится, – тихо шепнул он, услышав шорох вновь, – думаю, это зверь – не очень крупный, но и не мелкий.
– На обед сгодится? – нервно пошутила Марина.
– Главное, чтобы не мы ему, – ответила прерывающимся голосом Стефания, но Данила уловил в ее тоне улыбку. Испуганную, нервную, но улыбку! Его спутницы испугались и старательно маскировали свой страх шутками. Но и тот, кто прятался в лесу, тоже боялся и не собирался нападать. Данила уверенно пошел дальше, но нож все равно не убрал.
По мере того как они продвигались вперед, лес сгущался, а тропа в какой-то момент и вовсе исчезла. Кто-то шел параллельно с ними. Данила больше не слышал шагов, но чувствовал постороннее присутствие по-звериному, шкурой. И когда ему под кроссовку попалась сухая ветка, некто, напуганный излишне громким в лесной тишине треском, ломанулся через кусты в чащу.
– Убежал. Уверен, это был зверь.
– Вчера мы его слышали? – спросила Марина.
– Возможно.
Развить эту тему им не дал удивленный возглас Стефании:
– Смотрите!
Лес внезапно расступился, словно раздернулись полы гигантского занавеса, и их взорам предстал дикий луг, поросший цветами и высокими травами. По краям, словно оправа для драгоценного изумруда, его обрамляла каменная стена. В центре луга мутно блестел надтреснутым зеркалом пруд. А в подернутой ряской воде на высоких сваях стояло полуразрушенное здание.
Гоша умер. В этом у Макса не осталось сомнений. Сердцебиение не прослушивалось, пульс не прощупывался, дыхание тоже погасло. Макс приподнял Григорию веки, но увидел лишь белки. Подавляя крик ужаса, потому что в жизни не видел покойников так близко, он попятился, и пятился до тех пор, пока не наткнулся спиной на противоположную стену. Только тогда Макс справился с потрясением – понял, что Гоше ничем не помочь, а он сам жив и должен выбраться из этой передряги. Игра начала принимать опасный поворот, и хотя подсознательно Макс понимал, что все происходящее – реальность, а не подстроенное шоу, он продолжал цепляться за казавшееся ему удачным объяснение происходящего. Если убедить себя, что все это понарошку, страх не будет служить помехой. Ему нужно действовать! Не сдаваться, даже если он видит перед собой труп. Тем более, если видит труп.
Макс налег плечом на одну дверь, потом на другую, но как ни старался, как ни бился в них, двери не поддались. Тогда он выдвинул на середину комнаты оба ящика, невольно зажмурился, увидев страшную надпись-предупреждение, а затем стянул с себя ветровку и сделал из нее подобие мешка. В эту торбу он и покидал, не глядя, несколько банок с консервами, свечи, спички, сигаретные пачки и мешочек с галетами.
Рядом с башней возвышался скалистый гребень, который одним концом уходил далеко в воду, а другим углублялся в лес. Макс выбрал легкий путь – дальше по берегу. Куда-нибудь или к кому-нибудь дорога приведет.
Шел он, увязая кедами в рыхлом песке, целую вечность. Но, когда оглядывался назад, продолжал видеть торчавшую клыком башню. Время словно стало резиновым… Или он просто шагал на месте, как по ленте тренажера? Настоящее проклятие – идти вперед, но никуда не приходить.
Макс остановился, достал из кармана смятую пачку и закурил. Это было отвратительно – сигарета горчила и одновременно оставляла кислый привкус. Наверное, изо рта после курения будет нести так, как из помойной ямы. Хорошо, что ему не придется идти на свидание и целоваться с девушкой!
Подумав о свидании, он засмеялся. Смех на безлюдном берегу, подхваченный ветром, показался ему пугающим. Не сходит ли он с ума? Макс затоптал в песок недокуренную сигарету и побрел дальше. Через несколько метров берег сделал крутой поворот, и проклятая башня наконец-то исчезла из виду. А может, это он просто совершил неожиданный скачок во времени? В этом месте все возможно.
Дорога вывела к причалу, сложенному из проломленных досок и проржавевших металлических свай. Причал хоть и был небольшим, но в былые времена к нему вполне мог пришвартоваться катер. Над прогнившими досками нависали высокие стебли тростника, в крупных расщелинах масляно чернела вода. Макс сокрушенно вздохнул, потому что такая запущенность убивала призрачную надежду отыскать хоть какое-то человеческое поселение. Что ж это за место? Он бросил на берегу свой импровизированный мешок с провизией и осторожно ступил на хлипкие мостки. Его внимание привлек не настил, а небольшая будка, похожая на кассу, еще сохранившая остатки шелушащейся синей краски. Никакой вывески, как и окошка, в котором когда-то могли бы продавать билеты, Макс не обнаружил, поэтому потянул на себя перекошенную металлическую дверь и вошел в темное, без окон, помещение, с возродившейся надеждой найти хоть какие-то ответы.
Свет застенчиво скользнул следом в оставленный открытым проем, высветил стол и несколько непонятных приборов на нем. Один был похож на жестяной ящик с гнездами для кабелей, сбоку крепилась телефонная трубка. Второй размерами и формой напоминал первый, только трубку заменял телефонный диск. Третий аппарат вообще представлял собой «этажерку» из «ящиков», на панелях которых располагались рычажки, кнопки и спрятанные за стеклами стрелки. Макс ошарашенно обвел взглядом приборы. Ему нравились цифры, он любил анализировать, решать, давать прогнозы, но ничего не понимал в незнакомой технике. Возможно, он попал в радиорубку, вроде той, что должна быть на корабле?
Он боком придвинулся к столу, коснулся одного прибора, осторожно крутанул пальцем диск и прислушался. Ничего не произошло. Всем этим непонятным приспособлениям должно быть уже много лет, срок их эксплуатации давно закончился, и никто ими не занимался, так что ни на что они не годятся. А если бы и годились, то Макс все равно бы ничего не смог сделать, потому что не знал, как обращаться с такой аппаратурой.
Впрочем, ничего бы не смог сделать другой Макс – тот, который жил обыденной жизнью аналитика, а не этот, ощупывавший утром труп и выживающий в экстремальных условиях. Поэтому Лагунов уверенно снял трубку со стоявшего рядом с «ящиками» оранжевого телефона и послушал. Гудков не слышно, но это неудивительно. Макс наклонился, заглянул под стол, поискал взглядом в клубке змеившихся проводов тонкий телефонный и проверил, подключен ли он. Провод тянулся к одной из розеток. Только электричества в «рубке» не было – в этом и оказалось все дело! Макс повесил немую трубку обратно и покрутил рычажки на аппаратуре – просто так, не справившись с мальчишеским любопытством. Одна из стрелок за стеклом дернулась и вернулась на место.
Макс еще немного поклацал кнопками, покрутил телефонный диск и приложил к уху трубку аппарата, а потом, когда ему надоело, развернулся, чтобы уйти. В желудке что-то неприятно заныло – пора подкрепиться хотя бы галетой. А еще неплохо бы сделать привал, развести костер и вскипятить в чем-нибудь воды. Может, если как следует прокипятить содержимое одной из банок, все вредоносные бактерии умрут? Он никогда не отважился бы на подобный риск – пробовать консервированную еду с явно вышедшим сроком годности, но в подобных условиях выбирать не приходилось. Макс все еще надеялся на то, что устроители «игры» не стали подкладывать в ящик испорченные продукты.
Впрочем, от тех, кто подкинул ему труп, можно ожидать чего угодно.
Он огляделся в поисках чего-нибудь, что могло бы заменить ковш или кастрюлю. Но в тот момент, когда нагнулся под стол, помещение «рубки» наполнил треск. От неожиданности Макс дернулся, грохнулся макушкой о столешницу и от изумления даже не охнул. Один из аппаратов вдруг ожил! Стрелки его синхронно двигались, будто «дворники», одна из лампочек мигала зеленым, а из щели раздавался сухой треск. Макс невольно попятился, но затем быстро нашел объяснение происходящему. Возможно, аппарат работает от батареек или генератора, а он, клацая кнопками и вертя ручки, случайно включил его. Скорее всего, заряда там всего ничего, и эта реакция – не пробуждение механизма, а, наоборот, его агония. Зеленая лампочка рядом с кнопкой настойчиво мигала, словно призывая Макса нажать на нее, и он нажал. Треск усилился. К нему присоединился гул, и из щели раздался приглушенный голос:
– Кто здесь?
От неожиданности Макс подскочил на месте, но затем торопливо склонился над аппаратом:
– Я Макс! Макс Лагунов! Я… Не знаю, где нахожусь.
– Кто здесь? – продолжал вопрошать неизвестный, словно не услышал ответа.
– Макс! Я Макс!
– Кто… здесь? – выдохнул аппарат. Гул стих, но усилился треск, словно где-то раскачивались и ломались на сильном ветру сухие деревья.
– Кто здесь? Кто здесь? Кто здесь? – зачастил аппарат. Было в этом голосе, тоне и в самом вопросе что-то обреченное и безысходное. Будто не строгий радист вопрошал, кто забрался без спросу в рубку, а некто потерянный тоже искал спасения.
– Кто вы? – выдохнул в ответ Макс. Какое-то время он слушал лишь завывание бури, треск и чье-то частое дыхание, затем торопливо ткнул пальцем в кнопку с погашенной рядом красной лампочкой. Треск прекратился. Макс дрожавшей ладонью стер со лба выступившие капельки пота. Отчего-то этот короткий «разговор» напугал его.
Пауза продлилась недолго. Не успел он развернуться, чтобы выйти наружу, как зазвонил безмолвный до этого телефон. Резкий звук взорвал тишину подобно гранате. Макс с ужасом уставился на оранжевый корпус. Этого не может быть. Телефон, хоть и был подключен к розетке, не работал! Он сам в этом убедился. Не отдавая отчета своим действиям, подчиняясь неведомой силе, Лагунов медленно протянул руку к телефону и резко сдернул трубку.
– Алло?
– Кто здесь? – вопросила трубка все тем же голосом.
– Послушайте! Я вам уже сказал! Я не знаю, чего вы хотите! Я не знаю, где нахожусь…
– Я знаю, – перебил внезапно собеседник. – Знаю… Знаю…
– Кто вы?! Или вы мне отвечаете, или я вешаю трубку!
Макс почувствовал, как у него взмокла спина. Струйка пота, противно щекоча кожу, прокатилась вдоль позвоночника к ремню джинсов, но он даже не повел плечами, словно пригвожденный к месту. Порыв ветра с силой захлопнул входную дверь, и помещение окунулось в кромешную тьму.
– Мы… уже идем… – отчетливо раздалось в трубке.
Глава 4
На погруженных в воду сваях стояла лишь одна часть здания – наиболее пострадавшая, с проломившейся крышей и обвалившейся стеной верхнего этажа. Эта же часть и оказалась выгоревшей. В проеме виднелись выжженное нутро, скелет почерневших перекрытий и разрушенная лестница. Единственным ярким мазком на траурном фоне была зеленая крона нахально проросшего в окно молодого деревца.
Обойти пруд можно было либо через разросшийся колючий кустарник, либо через луг и небольшой лесок из молодых деревьев.
– Осторожно. Как бы не встретилось болото, – предупредил всех Данила и первым двинулся вперед. Стефания отправилась за ним, Марина чуть задержалась, рассматривая здание.
– Похоже, и близость воды им не помогла, – сказала она, имея в виду погорельцев.
– Может, как раз помогла, – откликнулся он. – Иначе бы сгорело все.
– Меня всегда пугали такие… объекты, – прошептала Марина. – Неужели мы пойдем внутрь?
– Там мы можем найти что-нибудь для нас полезное, – сказала Стефания, идя за Данилой след в след. Рыжий шел медленно, пробуя почву, прежде чем поставить ногу. Не доверял… И правильно делал, потому что один раз твердая на первый взгляд почва жадно чавкнула под его кроссовкой. Данила тут же перенес тяжесть тела на другую ногу и свернул в сторону.
– Нездоровое это место, – ворчала Марина. Ей явно было не по себе – плечи она держала поднятыми и нервно озиралась по сторонам. – Кому вздумалось выстроить здание на болоте?
Ее вопрос остался без ответа. Данила вдруг свернул влево, к проглядывающей сквозь заросли пресловутой стене.
– О боже, опять это, – простонала Марина, – мы тут как в загоне!
Но оказалось, что не стена привлекла внимание рыжего, а невысокие деревья, на одном из которых виднелись плоды.
– Погодите! Это… яблоки? – воскликнула Марина и, опередив всех, бросилась к узловатой и кривой яблоне. Добежав до дерева, она издала ликующий вопль и запрыгала на месте. Ее радость оказалась такой заразительной, что Стефания не удержалась, подбежала к Марине, держащей на ладони сорванное зелено-желтое яблоко, и вскинула руки в победном жесте.
– Эй! Не забывайте об угрозе дизентерии! – крикнул им Данила. – Килограмм зеленых яблок может вылиться в… В буквальном смысле слова вылиться!
– Ну что еще доброго можно от тебя услышать? – засмеялась Марина, обтерла яблоко о сарафан и надкусила.
– М-м-м, это самое вкусное, что я ела в своей жизни!
– Что, даже лягушки и улитки так не зашли? – Данила сощурил один глаз и неожиданно улыбнулся. Улыбка у него оказалась доброй и мягкой. Она солнцем озарила его лицо, прогнала тени и отразилась теплыми бликами в медовых глазах. Стефания, привыкшая за это время видеть на губах рыжего только язвительную усмешку, невольно застыла с протянутой к ветке рукой. Данила сам сорвал яблоко, на какое она нацелилась, но не протянул его ей, а с аппетитным хрустом надкусил.
– Кислятина! Но выбирать не приходится. – Рыжий принялся срывать плоды с тех веток, до которых дотянуться мог только он, и складывать добычу на землю. – От голода мы уже не помрем. А вот от поноса…
– Яблоки можно запечь на костре, – предложила Стефания.
– Ты пробовала это делать? – спросил Данила, не оглядываясь на нее.
– Нет. Но если нанизать их на ветки… Или закопать в золу.
– Яблоки, вяленные на солнце. Яблоки, размолотые камнем в пюре. Яблоки, вымоченные в речной воде. Кто еще какие рецепты предложит? После тридцатого способа приготовления яблок мы с радостью пойдем ловить улиток и лягушек, – проворчал Данила, любуясь на собранные ими фрукты. – Оставим это пока здесь. Пойдем посмотрим, какие еще сюрпризы нам приготовлены. Чувствую, подарки на сегодня не закончились!
Марина, которая до этого пугливо озиралась на здание, без ворчания побрела за ними. Попасть в помещение оказалось несложно – там, где угрюмый фасад отбрасывал тень на низкорослые, будто съежившиеся деревья, прочно вросла в землю полуразрушенная лестница. Почва здесь оказалась рыхлой и влажной, Стефания поскользнулась, но успела ухватиться за металлические перила. Ее неловкость заметила лишь Марина, потому что Данила успел подняться на крыльцо и скрыться за приоткрытой дверью.
Они попали в просторный холл с шахматным полом, высокими зарешеченными окнами и выложенными разбитой плиткой стенами. В холл, как река, вливался узкий и затопленный коридор. В дверном проеме стоял Данила и с явным сомнением глядел на воду.
– Вроде не глубоко, – сказал он, опережая вопросы, – но придется разуться.
– Не опасно ли? – усомнилась Стефания. – Тебе и одного пореза хватит.
Но Данила уже снял кроссовки с носками, закатал джинсы и ступил на залитый пол. Марина последовала его примеру: подхватила обрезанный подол сарафана и разулась.
– Сумасшедшие! – проворчала Стефания, но общее безумие оказалось заразительным.
Она боялась, что вода здесь стоит давно и потому плитки окажутся осклизлыми. Но, похоже, коридор затопило после недавней грозы. Они прошли его, заглядывая во все встречающиеся им помещения. Их оказалось немного. Идентичного размера, вытянутые и маленькие, как кельи, с узкими зарешеченными окнами под самым потолком и ободранные до почерневшего от влаги кирпича, эти комнатушки без мебели напоминали коробки из одной партии.
– Тут не тюрьма ли, часом, была? – предположила Марина и кивнула на тяжелую металлическую дверь.
– Возможно, – кратко ответил Данила. Он уже достиг сухого участка коридора и торопливо обувался. – Но что-то мне подсказывает, что нет.
Им повезло, сказочно повезло в следующем помещении – большом зале с длинными столами, покрытыми, как скатертями, осыпавшейся штукатуркой. Свет вливался в зарешеченные окна и высвечивал облупившуюся краску на стенах. На столах остались тарелки, миски, стаканы и столовые приборы. Тарелки были грязными, с присохшими ко дну остатками пищи, успевшими превратиться в темные комья, а мутные стаканы – в разводах. Ложки беспорядочно валялись то в мисках, то рядом, то вообще на полу. Лавки, заменявшие стулья, кто-то неаккуратно сдвинул.
– Ощущение, будто что-то заставило обедавших прервать трапезу и торопливо покинуть столовую, – предположила Стефания.
– Пожар! – ответил Данила, собирая со столов наименее грязные миски.
– Да, скорей всего. Только вот сгорела лишь часть крыла, огонь не дошел до столовой. Но сюда, судя по всему, никто больше не вернулся.
– Могли решить, что полуразрушенное здание представляет собой угрозу. А денег на ремонт не нашли, – пожал плечами он и протянул Марине стопку металлических мисок. Марина добавила их на край стола к куче собранных ею ложек и приняла у Данилы стаканы.
Стефания оставила их разбираться со всем этим добром, вышла в прилегавшее к столовой помещение и оказалась на кухне. На засыпанной штукатуркой плите стояло несколько кастрюль. Стефания заглянула в них и сморщила нос, увидев, что стенки и дно изнутри заросли грязью. Ничего, они все отчистят песком!
Марина одобрительно кивнула, когда она перетащила кастрюли в столовую, и отправилась следом за нею инспектировать кухню. В оцинкованном шкафу обнаружились помятые запылившиеся ковши, а еще – несколько пачек с макаронами, гречкой и перловой кашей, мешочек заплесневелых сухарей и мешок окаменелого сахара.
– Ю-ху! Будут нам макароны! – возликовала Марина. – Каша!
– С мясом, – усмехнулся Данила и продемонстрировал ей черные точки жучков в пачке.
– Ничего! – не смутилась Марина. – Мы с девочками, как Золушки, все переберем!
– Хотелось бы посмотреть, как Анфиса согласится на роль Золушки, – скривил губы Данила, складывая пачки в одну из кастрюль. В другую он составил ковши и наполнил их мешками с сухарями и сахаром.
– Заберем это позже.
– Сколько же тут все пустует? – Стефания взяла одну из пачек и повертела ее, отыскивая даты. – Ого! В этих макаронах уже не жучки, а динозавры.
– Все равно мясо! – возразил Данила. Марина со Стефанией переглянулись и сморщили носы.
Под лестницей, ведущей наверх, оказалась кладовка без окон. В одном углу ее были свалены ведра, швабры и полысевшие метелки, а на стене на ржавых крючках висели темно-синие халаты.
– Это нам тоже пригодится, – сказала Стефания, коснулась робы и брезгливо скривилась: – Фу, заплесневелые.
– Ничего, отстираем с песком и просушим на солнце! – Марина с азартом, будто выбирала платье в бутике, уже перебирала халаты и наиболее крепкие скидывала на пол.
– На кой они нам? – удивился рыжий.
– Тебе вместо банного халата. Чтобы после купания опять в трусах не разгуливал, – парировала Стефания. Марина, представив рослого и плечистого Данилу в халате уборщицы, рассмеялась. Стефания тоже улыбнулась, хотя рыжему их веселье не передалось – он деловито оглядывал швабры, выбирая наиболее целые, – и они с Мариной, дорисовав в воображении к его образу в халате еще и швабру, зашлись хохотом.
– Смейтесь, смейтесь! – буркнул Данила, но Стефания успела заметить мелькнувшую на его губах усмешку.
Они прошли часть второго этажа до того места, с которого начиналось разрушенное огнем и временем крыло. Комнаты здесь оказались разного размера, и в каждой из них находились остовы металлических кроватей. В одних – по две, придвинутые к стенам, в других насчитывалось до дюжины. Сетки проржавели и были покрыты шелухой старой краски. Зрелище было не столько унылое, сколько жутковатое. Неприятных ощущений добавляли обнаруженные в паре комнат настенные рисунки – страшные рожи с оскалами, какие-то цифры и изогнутые в неестественных позах, словно сломанные куклы, фигурки. Но в одной из «палат» нашелся еще подарок – проеденные молью, отсыревшие, вонючие и с пятнами плесени, но все еще сохранившиеся жесткие «солдатские» одеяла.
– Постираем и просушим, – деловито заявила Марина. Никто на этот раз не стал ей возражать.
– И все же, что тут могло быть? – спросила она, когда они, нагруженные частью вещей, направились наружу.
– Госпиталь, – ответила Стефания.
– Скорее не просто госпиталь, а психушка, – поправил Данила. Марина содрогнулась и прибавила шагу, хоть ноша у нее была не из легких – она тащила стопку одеял. Рыжему достались кастрюли и ковши, Стефания несла халаты и пару швабр, черенки которых могли послужить для разных нужд.
– Слушайте, вы действительно считаете, что вот это все нам необходимо? – воскликнула она. – Можно подумать, что мы не выход ищем, а обживаемся!
– Одно другому не мешает, – не оглядываясь, ответил Данила.
Стефания с беспокойством посмотрела ему в спину. Рыжий не жаловался, работал молча, но уже не скрывал хромоты. Она оглянулась на здание. Если это бывший госпиталь, то в нем могут отыскаться бинты и медикаменты – просроченные, но в экстремальных условиях необходимы даже такие. Данила с Мариной сгрузили на землю вещи и принялись перекладывать яблоки в кастрюли. Что ж, пока они заняты, у нее есть время поискать что-нибудь для перевязки.
– Я сейчас! – крикнула она. Марина ответила ей кивком, а Данила даже не повернул головы, чем вызвал у Стефании легкую досаду. Она, видишь ли, печется о нем, а он ее будто не услышал! Но тут же одернула себя: не в тех они условиях находятся, чтобы враждовать и обижаться. От того, посмотрел на нее Данила или нет, ей ни холодно ни жарко. А вот если у него воспалится порез – это будет проблемой. Большой проблемой.
Наверх Стефания не стала подниматься. Все комнаты второго этажа они исследовали, а на первом еще оставался участок, который оставили без внимания. Может, в одной из комнатушек найдется то, что ей нужно? Только бы врачебный кабинет не сгорел вместе с пострадавшим крылом!
Ей повезло. За лестницей, в том закутке, на который она поставила, как на красное, все надежды, обнаружилась довольно просторная комната. По тому, что помещение отличалось от других размерами и обстановкой, Стефания поняла, что медикаменты отыщутся либо тут, либо нигде. И все же, несмотря на спешку, она в сомнениях замерла на пороге. Не одно и то же – находиться в наполненной шорохами комнате в компании Марины и Данилы или одной. Воображение дорисовало тени на стенах, безумные взгляды, уставившиеся на нее из темных углов… Стефания едва не вскрикнула, когда закрывавшие разбитое окно рваные шторы колыхнулись на сквозняке. Как они, белые, с черными прорехами, медленно покачивающиеся, похожи на привидения!
Стефания шумно вдохнула и переступила порог. Ее взгляд скользнул по кушетке, из дырявого дерматина которой наружу бесстыдно лезла желточного цвета набивка, потом она мельком оглядела хромой стул – его металлический каркас мог для чего-нибудь пригодиться, например, чтобы ставить на него кастрюли и кипятить над костром воду…
Но тут ее вниманием завладел напольный шкаф рядом с умывальником. В замке торчал погнутый ключ, но дверца оказалась приоткрытой. Стефания шагнула к шкафу, пол под ее ногами угрожающе заскрипел и продавился. Она осторожно обошла опасный участок, открыла дверцу и обрадованно вскрикнула, потому что узкие полки оказались заставленными пузырьками и пачками с лекарствами. Радость сменилась разочарованием, когда Стефания убедилась в том, что большинство пузырьков пусты, со временем жидкость в них высохла. Впрочем, все эти лекарства им и не нужны. Ей бы бутылочку с йодом, спиртом или перекисью! Хотя надежда на то, что что-нибудь из этих дезинфицирующих средств окажется пригодным к употреблению, была хлипкой.
На одной из полок Стефания увидела упаковку ваты и несколько запечатанных бинтов. Бинты уже давно были не стерильны, но в их ситуации это просто царский подарок. Она набила карманы упаковками и перевела взгляд на навесной шкафчик рядом с большим зеркалом над умывальником. Среди бесполезных склянок с высохшим содержимым нашлись две герметично запечатанные пробирки с марганцовкой. Если в воде растворятся все кристаллики, а жидкость окажется нужного цвета, то все в порядке!
Стефания сунула в карманы флакончики, но, закрывая шкафчик, случайно глянула в мутную поверхность зеркала и обнаружила, что находится в комнате не одна. За ее спиной стояли несколько облаченных в грязные халаты фигур. От испуга Стефания отшатнулась, один пузырек с драгоценной марганцовкой выпал из наполненного кармана и разбился. Тонкие осколки перемешались с темными кристалликами. На влажном от сырости полу моментально проявилась сиреневая дорожка, но ей было уже не до этого. Скованная ужасом, она вглядывалась в затуманившуюся поверхность зеркала. Нападут на нее или пощадят? Неизвестные прятали руки за спиной, но, однако, не предпринимали никаких шагов, только слегка раскачивались из стороны в сторону. Люди были измождены и истощены, халаты болтались на них, как на вешалках, но в их глубоких до черноты глазах плескалось безумие, а высохшие губы кривили не усмешки, а оскалы.
– Я вас не трону, – дрожащим голосом пробормотала Стефания, – я уйду, хорошо?
Фигуры зашевелились, двинулись на нее, воздух наполнился еле слышимым бормотанием. Оно было бы похожим на то, которое Стефания уже слышала раньше, если бы не другая тональность и не явно слышимая в нем угроза.
– Я ничего вам не сделаю! Мне просто нужны бинты. Я…
Она медленно развернулась, чтобы встретить опасность лицом к лицу… Но так и замерла с открытым ртом, потому что в комнате никого не было. Только колыхнулась, будто кем-то задетая, штора, да растворилась во внезапно остывшем воздухе последняя нота эха бормотания. Ей стало по-настоящему страшно. От ужаса Стефания потеряла ориентацию в пространстве и вместо того, чтобы броситься к выходу, метнулась в сторону. Увы, это оказался тот участок пола, где доски прогнили. Она мгновенно, не успев вскрикнуть, провалилась в подпол.
К счастью, глубина оказалась небольшой. Стефания не ушиблась и не оцарапалась, а когда привстала на цыпочки, смогла увидеть комнату, но обломки пола стискивали ей плечи и не давали поднять руки. Да и не по силам ей было разломать доски, пусть и гнилые. Внезапно по лодыжке скользнуло что-то мягкое – то ли крысиные усы, то ли хвост, и она заорала так, как не кричала еще никогда в жизни.
Казалось, прошла целая вечность до того момента, когда в комнату кто-то вбежал, хотя на самом деле – мгновение. Но и это мгновение, проведенное в подполье, растянулось до вечности.
– Вот ты где! – воскликнул Данила, но, увидев ее в ловушке, остановился и усмехнулся, словно зрелище не только позабавило его, но и понравилось.
– Помоги мне! – в отчаянии прокричала Стефания, привставая на цыпочки и глядя на него снизу вверх. Рыжий медленно подошел, нагнулся, заглянул ей в лицо… И неожиданно для себя она увидела в его глазах тени – страшные, сгустившиеся до неразбавленной ненависти. Рот Данилы кривила злая усмешка. Он поднял руку, и Стефания зажмурилась, поняв, что рыжий не собирается ее спасать, напротив – столкнуть под пол. «Я ничего тебе не сделала!» – хотела закричать она, но голос пропал, вместо крика вырвался то ли судорожный вздох, то ли всхлип.
– Она тут?! – ворвалась в комнату спасительница Марина. Но за секунду до ее появления Данила с силой обрушил кулак на гнилую доску. Раздался треск, Стефания испуганно вздрогнула и втянула шею в плечи. Данила одной рукой прикрыл ее от щепок, а другой вновь ударил по доске. Легко, будто разбивал вовсе не дерево, а тонкую фанеру, он расширил дыру и скомандовал:
– Подвинься!
Когда Стефания чуть отошла, он спрыгнул к ней, обхватил ее за талию и приподнял. Тяжело дыша от пережитого потрясения, она выбралась наружу, отползла от страшной дыры и распласталась на грязном полу. Судя по звукам, раздавшимся за ее спиной, Данила тоже выбрался наружу и ответил что-то сердито и неразборчиво на встревоженный вопрос Марины. Затем обошел Стефанию и остановился напротив. Ее взгляд уперся в его испачканные пылью и грязью кроссовки. Поднять на него глаза она не решалась, все еще напуганная тем его взглядом. Тени в глазах Данилы оказались куда страшнее увиденных в зеркале призраков! Он может говорить что угодно, отрицать свое истинное отношение к ней, но темный взгляд его выдал. Рыжий ненавидит ее настолько, что спокойно оставил бы в ловушке, если бы с ними не было Марины.
– На кой тебя сюда понесло? – спросил он, продолжая нависать над нею. Стефания неловко села и наконец-то посмотрела на него. Рыжий стоял, широко расставив ноги и скрестив руки на груди.
– Данила! – воскликнула Марина и коснулась его руки. – Не сердись! Ничего с ней не случилось!
– Не случилось, – скривил он губы в усмешке, понятной только ему и Стефании. Она встала и, оказавшись от него в непосредственной близости, отступила. Эта битва проиграна с треском.
– Так зачем тебя сюда понесло? – повторил он вопрос, не дождавшись ответа. – Мы все нужное вынесли наружу! Что ты тут забыла?!
– Вот это! – дрожащим от гнева голосом ответила Стефания, вытащила из одного кармана упаковку с бинтом и ткнула ею ему в грудь. – Между прочим, о твоей ноге я беспокоилась! Лекарства и бинты для тебя искала!
Его губы дрогнули, а в глазах мелькнуло что-то похожее на удивление. Данила медленно выдохнул, будто желая усмирить клокочущую внутри ярость, молча выхватил у Стефании бинт и так, сжимая его в кулаке, вышел вон.
– Чего это он? – шепотом спросила Марина. Стефания пожала плечами и торопливо покинула страшную комнату.
На обратном пути они не переговаривались. Данила явно был не в духе, но какие мысли терзали его, оставалось лишь догадываться. Жалел, что упустил прекрасную возможность избавиться от Стефании? Или просто у него разболелась нога? Хромал он все более явно и в какой-то момент остановился, пропуская их вперед.
– Привал! – объявила Марина и решительно опустила на землю тюк, в который были завязаны халаты и одеяла. Место для стоянки оказалось удобным – лес закончился, но полоса песчаного пляжа еще не началась. Стефания поставила рядом со стопкой одеял наполненную яблоками кастрюлю. Данила бросил оба тюка, которые волок по траве, неловко сел в тени разросшегося куста и обхватил ладонями правую голень.
– Совсем плохо? – посочувствовала Марина, и когда он отрицательно мотнул головой, подошла к нему. – Дай посмотрю.
Данила сам аккуратно подтянул штанину и обнажил пропитавшуюся кровью повязку.
– Н-да.
Марина беспомощно оглянулась на Стефанию:
– Ты знаешь, что с этим делать?
– Отрубить и выбросить, – ровным тоном ответила она, поднимаясь с места. Данила неожиданно оценил ее грубую и неудачную шутку, запрокинул голову и беззвучно засмеялся.
– Я серьезно! – нахмурилась Марина.
– А если серьезно, то с таким порезом нужно сразу в больницу – обрабатывать, зашивать и делать прививку от столбняка.
– Я привит. Профессия обязывает.
– Ты же фрилансер? – удивилась Стефания. Она уже решила, что Данила то ли музыкант, то ли пишет продающиеся тексты, а может, вообще художник, но тут же вспомнила, как он без усилий разломал доски и как легко поднял ее. И на плече у него, скрытый рукавом, есть шрам, такой глубокий, что ничем не замаскируешь. Конечно, может быть, Данила просто ходит в тренажерный зал, а руку повредил в аварии, но кто его знает.
– Фрилансеры разные бывают, – уклончиво ответил он. У Марины заинтересованно блеснули глаза, но задать вопрос она не успела, потому что кусты рядом с ними зашуршали. Ветки раздвинулись, и в проем просунулась собачья голова с высунутым языком.
– Ой! – испуганно воскликнула Марина. А Данила улыбнулся – той теплой и доброй улыбкой, которая делала его хмурое лицо невероятно красивым и очень молодым.
– Эй! Ты откуда такой взялся?
Он осторожно протянул руку. Собака отшатнулась, но любопытство перевесило, и она, вновь зашуршав кустами, высунулась из них наполовину. Это оказался крупный беспородный пес с длинными лапами и широкой грудью. О том, что он бездомный, говорили впалые бока и запутавшийся в неухоженной палевой шерсти репейник.
– Это ты за нами шел? – продолжал разговаривать с собакой Данила. Тон его голоса и глаза потеплели, оттаяли, словно сердце Кая. Таким ласковым взглядом мать любуется играющим ребенком! Стефания удивленно переглянулась с Мариной, не ожидая от язвительного рыжего подобного поведения, а он будто забыл о них – тихо посвистел псу и похлопал ладонью себя по бедру, словно приглашая собаку присоединиться к ним. Пес, медленно переступая лапами, вышел из кустов, но остановился и настороженно склонил голову набок.
– Эй, – ласково продолжал уговаривать Данила, – иди сюда! Мы тебя не обидим.
Пес двинулся к нему как завороженный, но наступил на сучок и, испугавшись произведенного им же шума, бросился наутек. Данила засмеялся и сказал наблюдавшим за сценой Марине со Стефанией:
– Он еще вернется.
– У тебя есть собака? – поинтересовалась Марина. Рыжий не ответил, лишь загадочно улыбнулся и встал.
Неожиданная встреча будто придала Даниле сил. Он снова шел впереди всех, таща за собой тяжелые тюки из одеял, но то и дело оглядывался, словно в поисках пса. До лагеря они дошли без приключений. Марина со Стефанией тихо обменивались идеями, как можно очистить найденные вещи. Настроение, казалось, поднялось у всех, но, когда они были почти на месте, Данила вдруг бросил тюки и, позабыв о больной ноге, побежал.
– Что такое? – встревожилась Стефания, но, увидев, что случилось, бросилась следом за рыжим.
Неподалеку от тлеющего костра, уткнувшись лицом в песок и беспомощно раскинув в стороны руки, лежала бесчувственная Анфиса. Рядом с ее головой валялась толстая сучковатая палка. Артема нигде не было видно. Только на песке остался след, словно кто-то протащил по нему тело.
Из «радиорубки» Макс даже не выбежал, а вылетел со скоростью пули, не вспомнив про ношу с провизией. Отчего-то стало ясно, что лучше не дожидаться прихода тех, кто отозвался. Было в приглушенном голосе и монотонных интонациях нечто, что напугало до холода в позвонках. Но больше, чем интонации, насторожило то, что фоном голосу служили не радиопомехи, а тишина – абсолютная, глубокая, ничем не нарушаемая.
Игра, если это была она, принимала пугающий и нежелательный поворот. Словно Максу обещали захватывающий психологический триллер с головоломками и загадками, а подсунули типичный ужастик. Все еще хотелось верить, что абсурдная ситуация, в которой он оказался – не действительность, а спланированный квест, розыгрыш. Может, пора остановиться, громко объявить: «Игра окончена!» и разом прекратить это «шоу» с дешевыми пугалками? Пусть из-за кустов выйдет с улыбкой «умерший» Гоша, а за ним – организаторы игры и коллеги Макса. Пусть кто-нибудь из сотрудников хлопнет его по плечу и спросит: «Что ж ты, Лагунов, так быстро сдался?» А он пожмет плечами и отшутится, что больше не в состоянии курить дрянные сигареты вместо хороших, привычных.
Но, конечно, Макс не остановился, а продолжал бежать по изгибающемуся, как лекало, берегу. Кусты, редкие деревья, камни и невысокие песчаные сопки – все быстро сменялось, как узоры в калейдоскопе, и в какой-то момент в этом мельтешении он перестал различать дорогу. Макс бежал до тех пор, пока не споткнулся о камень и не растянулся на песке. Только после этого, убедившись, что никто за ним не гонится, пошел спокойнее.
«Без паники! Дорога рано или поздно куда-нибудь выведет, хоть и закольцевалась она, как бесконечность». Но береговая линия внезапно уперлась в высокую стену из крупного камня. С одной стороны та уходила в воду, и ее конец тонул в густом тумане. Другая часть терялась в лесу. Макс выбрал лес.
Он шел, прислушиваясь и принюхиваясь в надежде различить птичье пение и ароматы сырой земли, грибов и прелой листвы. Но лес безмолвствовал и не пах, словно был не настоящим, а декорацией. Макс потрогал ствол ближайшей осины, желая убедиться, что она не пластиковая, сорвал пару листьев и растер в пальцах. Они слабо пахли зеленью, но это не разубедило его в том, что что-то здесь неправильно, не только тишина и отсутствие лесного аромата. Но вот что еще, Макс не мог понять.
Стена тянулась бесконечно. Он несколько раз останавливался, чтобы перевести дух, а еще – попробовать камни на прочность. Те прилегали друг к другу так плотно, что между ними не прорастали даже хлипкие на вид, но сильные по природе зеленые ростки сорной травы.
Внезапно земля под ногой осыпалась, и Макс провалился в темную и широкую дыру. Падение оказалось недолгим, он приземлился на что-то мягкое, поднял голову и увидел, что глубина ямы около двух метров. Вроде бы и не глубоко, но выбраться оказалось непросто… Он впился пальцами во влажную землю, нащупал ногой тонкий корень и привстал на него, но едва успел обрадоваться близкому спасению, как корень обломился и Макс вновь рухнул на дно.
– Вот же ж! – с досадой обронил он и оборвал себя на полуслове, заметив за сеткой корней лаз – неширокий, но достаточный для того, чтобы в него пролез взрослый человек. После недолгих сомнений – выбраться ли наружу и продолжить путь вдоль «крепостной» стены или воспользоваться лазом (а вдруг его подрыли под стену?) – Макс выбрал последнее, встал на четвереньки и пополз. Земля оказалась рыхлой и влажной. Только бы туннель не обвалился! Макс нащупал в кармане коробок. Хвала его вредной привычке: сунул сигареты вместе со спичками в карман, а не оставил на причале с едой! Огонек осветил обвитые корнями стенки лаза. Видимо, эта естественного происхождения сеть удерживала землю от осыпания. Макс приободрился и пополз дальше.
Полз он долго, до тех пор, пока туннель не стал расширяться. Тогда Макс поднялся с четверенек и пошел, согнувшись. Стены в этом месте оказались выложены камнем – видимо, туннель не вырыли в спешке, а планировали его обустроить. Темнота понемногу рассеивалась, и это дарило надежду на то, что где-то близко есть выход. Макс спрятал коробок в карман, но тут же поплатился за экономию, споткнувшись обо что-то. Он торопливо чиркнул спичкой, посветил себе под ноги и едва сдержал испуганный возглас, увидев, что неизвестным препятствием оказалась большая кость – и, возможно, человеческая. Огонь обжег пальцы, Макс бросил догоревшую спичку и торопливо зажег следующую. Но лучше бы не видел то, что высветил слабый огонек! Поперек туннеля, прижавшись спиной к одной из стен, полулежал обряженный в полуистлевшие тряпки скелет. Голова его была повернута к Максу, белеющий в темноте череп скалил зубы и, казалось, следил пустыми глазницами за вторгшимся в туннель.
– Что за черт? – изумленно пробормотал Лагунов, не в силах отвести взгляда от страшного зрелища. Настоящий это скелет или бутафорский? «Квест» нравился ему все меньше и меньше. К умершему Гоше теперь добавилось вот это!
Макс аккуратно переступил через обутые в ботинки истлевшие ноги и пошел дальше так торопливо, насколько позволял туннель. Спички он больше не убирал в карман, и правильно делал, потому что подобных пленников оказалось еще двое. Макс не задерживался, чтобы их рассмотреть, просто, зажмурившись, переступал через скелеты и торопливо шел дальше, то и дело ожидая, что вот-вот его за ремень схватит костлявая рука.
Возможно, в награду за то, что он оказался неожиданно для себя крепок нервами, туннель закончился ведущей вверх лестницей, часть ступеней которой была сделана из камня, другая – из проржавевшего железа. Макс облегченно выдохнул и принялся подниматься. Металлические ступени стонали под его шагами, а ему казалось, что это призраки умерших в туннеле жалуются на свою смерть.
Читать бесплатно другие книги:
