Пилот ракетоносца. Вижу цель Мах Макс

– А холодянки? – вступила в разговор очухавшаяся наконец Анна. – Они как?

– Переспать одно, а замуж идти за одного из наших – совсем другое, – резонно объяснила ситуацию служанка. – У наших же ни денег, ни перспектив на Холоде нет. Зачем они холодянкам?

В принципе, пустой разговор, но Эрика он заинтересовал, поскольку позволил посмотреть на республику Холод под новым углом зрения. Судя по тому, что он услышал, Холод был точно такой же империей, как и государство Торбенов. Вся разница, что холодяне, в отличие от имперцев, не спешили включать в свой состав все подряд доступные для колонизации территории. А если все-таки включали, то относились к ним как к колониям в полном смысле этого слова. Холод в этом смысле являлся классической колониальной империей, и это не характеризовало его ни с плохой, ни с хорошей стороны. Это был всего лишь факт, который стоило иметь в виду, особенно если, по странному стечению до сих пор никак не проясненных обстоятельств, Эрик оказался плоть от плоти холодянского нобилитета.

2. Седьмое марта 2534 года, Терра

– Опасных хищников в здешних лесах немного, да и те мелкие, – Виктор де Мойн усмехнулся и показал на голову животного с ощеренной пастью. – Для элоев мантикор[39] довольно крупный зверь, но для людей – нет. Хотя и расслабляться не стоит: мелкий, но все-таки хищник, и инстинкты у него соответствующие. Не трусит и не отступает, так что может и покусать. Или когтями «поцарапать», – показал хозяин на чучело зверька размером с черно-бурую лису, какие прижились в лесах на Иль-де-Франс.

Сантиметров семьдесят в длину, не считая хвоста. Вес килограммов под десять-двенадцать. В широкой, сплюснутой по вертикали пасти острые зубы, но главное оружие охотника – длинные верхние клыки, как у какой-нибудь саблезубой кошки. Видел Эрик голограммы этих монстров в музее естественной истории, но мантикор на кошку совсем не похож. Скорее, напоминает куницу, но и это не вполне уместное сравнение, поскольку мантикор – терранский эндемик[40] и никаких аналогов в животном мире Старой Земли не имеет. В охотничьем зале бурга были выставлены сразу три чучела этих «мелких», но опасных хищников и несколько их голов, укрепленных на ромбовидные щиты из мраморного дуба.

– Впрочем, сам он на людей не нападает, – продолжил инструктаж Виктор де Мойн, – но может решить, особенно если оголодал, что подстреленная вами дичь – его законная добыча. Тогда вам стоит отступить. Не имея опыта, с мантикором лучше не связываться. Единственное утешение, что сейчас безопасный в этом смысле сезон, еды у них достаточно и без нас. Ну и еще, пожалуй, стоит отметить, что монтикоры охотятся в одиночку, в крайнем случае парами. Они живут семьями, а не стаями. Одним словом, не стайное животное…

Слушать де Мойна было интересно, но не более того. Эрик за себя был спокоен – силы и скорости реакции ему должно было хватить на двоих: и на себя, и на Анну. Смущало лишь то, что охотились на Терре исключительно с холодным оружием. Но и в этом случае в умелых руках десантный нож, мачете или арбалет не менее опасны, чем винтовка, разрядник или лазер.

– Держись рядом со мной, и все будет в порядке, – шепнул он Анне, когда, разбившись на пары, охотники вошли в лес.

– Я, между прочим, как и ты, боевой офицер ВКС, – зло шикнула на него неожиданно обидевшаяся женщина.

Эрик на это ничего не ответил. Промолчал, чтобы не связываться, но про себя даже головой покачал. Ну при чем здесь это! Боевой офицер ВКС – это в любом случае не десантник и не морпех. Другая подготовка, и выживание как предмет в учебную программу военно-космических академий не входит. Другое дело, что Анна, как, впрочем, и все остальные аристократы империи, наверняка участвовала в охотах с раннего детства. Но и это ни о чем не говорит. В империи, как, впрочем, и здесь, на Терре, охота – это своеобразный вид спорта со своими правилами и давно и в деталях отработанными механизмами безопасности, но есть и отличия. В империи – это, прежде всего, охота с огнестрелом. В основном используются гладкоствольные ружья и винтовки, реже – разрядники. Есть, конечно, и экстремальные виды спорта, типа с рогатиной на медведя или с копьем на вепря, но Эрик полагал, что Анна вряд ли увлекалась такой экзотикой. Наверняка охотилась с винтовкой и, скорее всего, с приличной оптикой. А сегодня у них ничего серьезнее арбалета в руках не будет, а из него стрелять совсем непросто. Во всяком случае, это не одно и то же, что палить из охотничьего ружья.

– Давай не будем спорить! – предложил он.

– А давай попробуем! – усмехнулась Анна, в которой ни с того ни с сего проснулся дух противоречия.

– Нет! – остановил ее Эрик. – Тут, княгиня, одно из двух. Или ты слабая женщина и в силу этого обстоятельства позволишь мне позаботиться о твоей безопасности, или – офицер ВКС. Но в этом случае, госпожа младший лейтенант, извольте выполнять приказы старшего по званию. Вы все поняли?

– Ну, почему так выходит, что ты всегда оказываешься прав? – поморщилась Анна, но выступать перестала и молча пошла вслед за Эриком.

Он тоже не стал обострять и, следуя карте, повел напарницу на восток, к берегу озера, куда, по словам местного егеря-элоя, худо-бедно говорившего по-холодянски, приходят на водопой терранские олени, которых поселенцы назвали замбарами в честь каких-то парнокопытных со Старой Земли. Как эти животные называются по-элойски, егерь не сказал, отметил только, что замбары меньше тех оленей, к которым привыкли люди, – обычные олени водились в другом заповеднике, там же, где земные волки и медведи, – но зато рога у них, как и у земных животных, растут отнюдь не для красоты, так что лучше под их удар не попадать. Ну, Эрик, собственно, и не собирался. Он хоть никогда и не охотился по всем правилам, имел в этом деле немалый опыт, но главное – понимал, что здесь к чему.

Охота на крыс, кошек и собак – тоже охота, хотя и своеобразная. Однако научить может многому, особенно когда ты и сам от горшка два вершка. А Эрик, к слову, успел побывать в трущобах Смоляного городка не только охотником, но и дичью. Пару раз – и не только собаки, но и люди – охотились именно на него. Однако, что гораздо важнее для данного конкретного случая, Эрик хорошо знал лес. Конечно, местный лес, сплошь состоявший из деревьев земных пород – дубы, ясени, сосны и кедры, – сильно отличался от знакомой Эрику эврианской тайги. Приют, в котором он вырос, располагался на берегу горного озера, в самом сердце реликтовых эндемических лесов северного полушария планеты, и Эрик даже в малолетстве без страха ходил через лес в город за книгами, а это километров семь-восемь в одну сторону, к Трехтактному каскаду, что тоже не близкий край, или к южному склону Ушастой сопки – единственному месту в округе, где росла съедобная эврианская «малина». Отчасти его бесстрашие было связано с детской непосредственностью, – душа Эрика в ту пору, как, впрочем, и сейчас, – но уже совсем по другим причинам, не ведала страха смерти. Но в большей мере отсутствие страха было оправдано тем, что Эрик достаточно быстро разобрался со всеми опасностями, которые поджидают ребенка в дремучем лесу, и научился им противостоять. Он умел ориентироваться даже в по-настоящему густой чаще, ни разу не заплутав там не только днем, но и ночью. Сам передвигался среди древесных стволов и подлеска практически бесшумно – даже если землю между деревьями покрывал сушняк вперемежку с прелыми прошлогодними листьями, – но при этом слышал все, что происходит вокруг него на многие десятки, а то и сотни метров. Знал, кого следует опасаться, и тех, кто ребенку – если, конечно, не лезть на рожон – никогда не причинит вреда.

Вот и сейчас, неторопливо продвигаясь по лесу, он вел Анну по наиболее удобному маршруту, безошибочно определяя участки, где они – то есть, разумеется, одна лишь княгиня Эгерланд – производили меньше всего шума и расходовали наименьшее количество сил. Сам он довольно быстро поймал ритм и стиль ходьбы, лучше всего подходящие для этого именно леса, и не столько шел, сколько скользил между древесными стволами, похожий даже при своих немалых габаритах скорее на бесплотную тень, чем на живого человека. Анна его таким еще никогда не видела и, судя по нескольким перехваченным взглядам, как бы украдкой брошенным на Эрика, находилась под впечатлением очередного своего открытия, проходящего под рубрикой «Кто он, Эрик Минц, и с чем его едят?» Как ни странно, Эрику эти ее взгляды понравились. Оказалось, что и он, как и многие другие, знакомые и незнакомые ему люди, не чужд некоторой, пусть даже самой крохотной, толики тщеславия. Что ж, это было немаловажное открытие. Из-за одного этого стоило отправиться на терранскую охоту. Но, с другой стороны, переживать здесь было не о чем. Признание своих достоинств никому еще не навредило, как, впрочем, и восхищение, отразившееся в глазах небезразличной тебе женщины. Главное, не перегибать палку и не забывать о скромности. Но Эрик об этом, кажется, никогда и не забывал, воспринимая и хвалу, и хулу в должной пропорции, и всегда прежде всего думая о деле, а уж потом о том, каким его видят в этом деле другие люди.

Между тем время шло, и Эрик с Анной в нормальном темпе продвигались к цели своего путешествия. Троп здесь не было. Во всяком случае, за полтора часа пути ничего похожего на звериную тропу Эрику не попалось, но он был уверен, что держит правильное направление, и Анна, следившая за дорогой по встроенному в коммуникатор навигатору, время от времени это подтверждала. Она же первой и забила тревогу.

– Эрик, – тихо шепнула женщина, приблизившись к нему практически вплотную, – что-то не так. Связь пропала!

Говорила без паники, но неравнодушно, и явно опасалась чужих ушей, что при ограниченной видимости в густом лесу совсем не лишнее.

«Умная девочка! – похвалил ее мысленно Эрик, в последнее время постоянно забывавший, что «девочка» старше его как минимум на четыре года. – Думает быстро и выводы из фактов делает правильные!»

Он все-таки проверил данные на своем приборе, но – увы – все обстояло именно так, как сказала Анна: две минуты назад прервалась связь, как с орбитальными спутниками, так и с местными стационарными ретрансляторами. Ничего непоправимого, впрочем, пока не случилось: карта местности из памяти навигатора никуда не делась, маршрут, пройденный Эриком и Анной, – тоже, ну и компас, разумеется, продолжал нести свою верную службу. Но это, если исходить из предположения, что в системе планетарной связи произошел неожиданный и непредвиденный технический сбой. Однако, даже не будучи параноиком, Эрик, как и Анна, подумал о другой, и кстати сказать, вполне вероятной причине обрыва связи. Точно такого же эффекта можно добиться, изолировав район, в котором они находились, с помощью специальных и не то чтобы очень уж сложных в применении средств. Три средней мощности прерывателя сигнала, поставленные в вершинах условного треугольника с длиной ребра в пятнадцать-двадцать километров, и дело сделано: ни ориентации, ни связи, ни пеленга, и ты остаешься «посредине нигде», один на один с дикой природой и недобрыми людьми. Ну или элоями. Такая возможность тоже не исключалась. Во всяком случае, Эрик ее вычеркивать из списка потенциальных угроз сразу же не стал.

– На месте оставаться нельзя, – решил он, наскоро обдумав ситуацию, а думал он, как обычно, быстро, но без верхоглядства. – Если связь не восстановится в ближайшие четверть часа, будем возвращаться к охотничьему замку де Мойнов, но не по своим следам, а по широкой дуге, – показал он предполагаемый маршрут на карте. – Это километров двадцать по пересеченной местности, но береженого бог бережет. Согласна?

– А ты дорогу найдешь? – Вопрос закономерный, поскольку идти предстоит без навигатора и вообще без подсказок.

Если бы они стали возвращаться по своим следам, это было бы несложно и достаточно быстро: всего чуть больше пяти километров по прямой, имея в распоряжении и карту, и шагомер, и компас. А так вся надежда на Эрика, на его охотничьи инстинкты и великолепное чувство пространства, которое одинаково хорошо действовало не только за пределами атмосферы, но и на тверди.

– Не беспокойся, – заверил он Анну. – Я найду дорогу. Пошли!

Он и в самом деле не сомневался, что сориентируется – карты и компаса для этого более чем достаточно – и выведет их к охотничьему замку семьи де Мойн. Опасался он другого. Интуиция подсказывала, что обрыв связи произошел не случайно, и что те, кто его организовал, того и добивались, чтобы Эрик и Анна – и, возможно, не только они – оказались в лесу одни. Кто это был и каковы их мотивы, узнать сейчас было затруднительно, хотя и небезынтересно. С ходу в голову приходило лишь два возможных сценария. Ну, может быть, если подумать, то целых три. И первый из этих сценариев – политический. Их обоих – Эрика и Анну – хотят убить, чтобы сорвать сближение Холода с мирами по ту сторону Пустоты. В этом случае речь идет или о внутренней политике Холода, или о шпионаже в пользу какой-то третьей стороны. Трилистника, например, или любого из Неассоциированных Миров Открытого Космоса. У любого из игроков на этом многомерном шахматном поле могут быть свои интересы и свой взгляд на то, «что такое хорошо и что такое плохо». Не говоря уже о морали и прочей этике.

Однако все это – если это, разумеется, действительно покушение, а не досадное стечение идиотских обстоятельств – могло иметь куда более прозаическое объяснение. Второй сценарий можно было бы назвать «меркантильным». Семейное дело, так сказать, и никакой большой политики. Могло случиться и так, что в силу неизвестных Эрику юридических и финансовых обстоятельств кое-кому совершенно не нужен неизвестно откуда упавший им на голову родственник, претендующий в силу близкого родства с «кланообразующей семьей» на некую часть наследства. Людей, насколько знал Эрик из истории и литературы, и за меньшее убивали, а Анна в этом случае попадала в разряд сопутствующих потерь. Впрочем, она безвинно попадала под раздачу и в третьем сценарии, который можно было условно назвать «карательным». Перед домом де Мойнов находится построенный совсем недавно мемориал в честь Петра Вильфа – одного из дальних предков нынешнего хозяина латифундии. Но адмирал Вильф был прежде всего известен тем, что покорил Терру, сделав ее частью республики Холод. Соответственно, если для колонистов-холодян он наипервейший герой, а для некоторых еще и причина непреходящей гордости, то для элоев адмирал Вильф – главный злодей. Так что аборигены вполне могли решиться на акт индивидуального террора, причиной которого является обыкновенная месть. Возмездие, так сказать, но и в этом случае Анне просто не повезло оказаться не в том месте, в неподходящее время, но главное, в компании не с тем человеком.

За размышлениями прошло минут пять, но связь за это время так и не восстановилась, что наводило на размышления, так как выглядело более чем подозрительно.

«Если, конечно, это не война…»

Война событие маловероятное, но даже если это все-таки война, должны же иметься у холодян резервные каналы связи? Даже внезапная атака на планету, а Гибралтар – это все-таки не обычная система, а настоящая звездная крепость, обрушить всю связь разом – это практически непосильная задача ни для одного известного Эрику флота. Да и небо в этом случае недолго оставалось бы настолько голубым и безмятежным. Тут бы уже такая карусель закрутилась, что мама не горюй, ведь масштабная атака на планету – а по-другому в этом случае и быть не может – незаметной остаться не может по определению. Но если не война, тогда остается только одно – покушение, и не важно тогда, кто и по какой причине его организовал. Какие бы ни были мотивы, результат один – нападение.

Итак, прошло пять минут, но связи по-прежнему не было, и означать это могло одно – скоро их атакуют. Ну, не сразу, естественно, но и тянуть заговорщики не станут, поскольку чем дольше длится пауза, тем больше вероятности, что встревоженные хозяева начнут Эрика и Анну искать. Так что в запасе у них не более четверти часа.

«Маршрутизатора, будем надеяться, у них нет, – рассуждал Эрик, выводя Анну к ручью, – но они знают, куда мы шли перед тем, как пропала связь, и легко вычислят наше местоположение. Хотя бы приблизительно».

Ну, а если у злодеев имелся доступ к коммуникаторам посланцев империи, вернее даже не к самим коммуникаторам, которые сумей еще взломать, а к сигналам триангуляции, идущим на спутники и со спутников, то они осведомлены о местоположении Эрика и Анны с точностью до десятков метров.

– Идем по воде, – коротко объяснил он Анне и шагнул в неширокий и мелкий ручей.

– Почему вниз по течению? – удивилась женщина.

– Потому что логика подсказывает, что идти надо вверх.

– Тогда ладно, – пожала плечами княгиня Эгерланд, а Эрик на мгновение задумался, поняла ли она то, о чем идет речь, или нет?

Ведь тут принято не одно допущение, а сразу несколько. Потому что по логике вещей, если уж не идти обратно по собственному следу, то вверх по течению – и ближе, и надежнее, поскольку русло в этом случае дает отличную привязку к местности, даже если ориентируешься на карте с пятого на десятое. Именно поэтому Эрик решил идти вниз. Не бог весть какая уловка, но в сочетании с другими мелкими хитростями может создать преимущество, о котором противник даже не подозревает.

Войдя в воду, Эрик уже не останавливался, стараясь двигаться настолько быстро, насколько неровное дно ручья позволяло Анне. Сам он, разумеется, мог идти быстрее, но для женщины – даже если бы она смогла за ним угнаться – это наверняка закончилось бы вывихом лодыжки. Впрочем, и медлить было нельзя. Время уходило, и вместе с ним заканчивалась отпущенная им фора. Поэтому, собственно, Эрик и предпочел маскировке на местности разумную скорость передвижения. Естественно, они производили довольно много шума, но зато достаточно быстро добрались до речушки, текущей с севера и резко сворачивающей как раз в месте впадения в нее ручья на восток, то есть в сторону фактически противоположную их цели. Теперь у возможных преследователей снова появится выбор, и есть надежда, что они пойдут вверх по течению, то есть на север, а не вниз – на восток.

Речка была куда шире ручья, но при этом неглубокая – глубины в ней было Анне по пояс – и не слишком быстрая. Идти сразу стало труднее, но ненамного. И следующие четверть часа Эрик и Анна двигались без помех, хотя и не так быстро, как по ручью. Конечно, плыть было бы и быстрее, и удобнее, но Эрик помнил, что оружие и снаряжение им еще могут пригодиться, а плыть с полной выкладкой гораздо труднее, чем идти. И опять-таки, будь он один, наверняка поплыл бы, но Анне такой заплыв не по силам, даже если Эрик возьмет себе ее оружие.

За следующие сорок минут они «сплавились» прямо к тому озеру, к которому изначально и направлялись, но примерно в километре-полутора от того места, куда выходили звериные тропы и где находился главный водопой. Здесь их точно не ждали, поскольку им в этих местах попросту нечего было делать. Но это только на первый взгляд. На самом деле, именно отсюда начиналась двадцатикилометровая дуга, выводившая окольными, а значит, и неочевидными путями к усадьбе де Мойнов. Причем не к парадному подъезду, а сзади, со стороны хозяйственных служб. И прийти туда Эрик с Анной должны были уже в сумерках, если и вовсе не ночью. К этому времени особисты с эскадры адмирала Шлезингер и местные безопасники должны были уже развернуть там – а где еще? – штаб поисково-спасательной операции. Ну, а выходить к спасателям, которые уж точно ничего не затевают, – поскольку к вечеру вопрос будет на контроле практически у всех властных структур планеты, – лучше все-таки без фанфар и литавров, потому что береженого, как говорится, бог бережет. На завершающем этапе пути Эрик предполагал оставить Анну в каком-нибудь укромном месте, а самому тихой сапой пробраться на территорию бурга и там, по возможности, не привлекая к себе внимания, вступить в контакт с кем-нибудь из знакомых офицеров эскадры. Таков был план, но недаром предки на Старой Земле по такому именно поводу говорили: если хочешь рассмешить Бога, расскажи ему о своих планах.

Начать с того, что не успели Эрик и Анна пройти и пяти километров, как их попробовали вульгарным образом пристрелить. К счастью, целились именно в Эрика, а он реагировал не в пример быстрее своей компаньонки: услышал посторонний звук, насторожился и успел – буквально в последний момент – уклониться от летящей ему в спину стрелы. Отшатнулся, упал, одновременно отбрасывая в сторону не успевшую ничего понять Анну, шепнул ей строгое «Лежать, не двигаться!» и пополз выяснять отношения со стрелком. Теперь, когда он включился в игру, удалось «расслышать», что противник у них всего один. А с одиночкой – пусть даже опытным и хорошо вооруженным – справиться было несложно. Правда, добраться до негодяя, не выдав при этом своих намерений, Эрик не смог. Оказался излишне шумным, да и противник ему достался качественный, умеющий слушать лес. Так что на последнем отрезке пути Эрику пришлось еще раз уклониться от стрелы, но на этом, собственно, все и закончилось. В рукопашном бою элою, похожему сложением на сказочного эльфа, нечего было противопоставить боевой машине по имени Эрик Минц. Или теперь его следовало называть Эриком Вильфом? Впрочем, на данный момент это было несущественно, поскольку бил Эрик не представившись. От первого удара элой все-таки увернулся – быстрый парень, натренированный, – второй удар с трудом, но парировал, наверняка заработав при этом перелом лучевой кости правой руки, но от третьего – в челюсть – попросту потерял сознание. Челюсть, скорее всего, тоже не уцелела. К сожалению, ждать, пока злодей очухается, было нельзя. Да и не факт, что достаточно быстро удастся договориться, не говоря уже о том, что «эльф» мог попросту не знать холодянского языка. В предыдущие дни этот факт немало удивил обоих, и Эрика, и Анну: неужели четырехсот лет недостаточно, чтобы население оккупированной планеты выучило наконец язык завоевателей? Получалось, что недостаточно. Во всяком случае, на Терре холодянским в той или иной степени владели хорошо, если двое из десяти элоев.

– Ты его убил?

Эрик оглянулся на подошедшую к месту схватки Анну, отметил, что арбалет она держит на взводе и, что характерно, не психует, и одобрительно кивнул:

– Молодец!

– Ты о чем? – не поняла женщина.

– Держишься хорошо, – объяснил Эрик и наконец ответил на заданный ею вопрос: – Не убил, хотя и следовало бы.

– Поднявший меч, – процитировала Анна кого-то из флотских классиков, – от меча и погибнет?

– Да нет, – усмехнулся в ответ Эрик. – Просто убить этого болвана было бы милосерднее. А так звери сожрут… Пошли!

И они пошли. Но далеко уйти не удалось. Едва продвинулись километра на три в правильном направлении, как Эрик услышал шум погони. Шумели несильно, двигались умело и крайне аккуратно, но интуиция подсказывала, что преследуют посланцев империи снова не люди, а элои, и на этот раз, похоже, целой группой.

– За нами погоня, – сказал он, сворачивая в сторону замшелых валунов, образующих вместе с несколькими деревьями нечто вроде полевого укрепления на самом краю лесной прогалины. Деревья здесь расступались, и это могло дать засевшим в «форте» людям хотя бы минимальное преимущество в предстоящем бою. Два арбалета – это как минимум две стрелы, которые удастся выпустить по атакующим, когда те появятся из-за деревьев. Впрочем, с другой стороны импровизированной крепостицы лес подступал к валунам практически вплотную, что было не слишком хорошо, но что есть, то и есть.

– Ничего не слышу, – пожаловалась Анна, дисциплинированно следуя за Эриком.

– Когда услышишь, будет поздно, – хмыкнул он, подсаживая ее наверх. – Забирайся внутрь, за камни, – приказал он, – и следи за прогалиной. Стрелять не спеши. Бей на поражение и никого не жалей. Они нас уж точно не пожалеют.

– Умеешь ты, командир, поднять у подчиненных боевой дух! – покачала головой княгиня Эгерланд.

– Это да, – усмехнулся в ответ Эрик, в свою очередь взбираясь на валун.

На самом деле, ему было не до смеха, но вот показывать это Анне – и как женщине, и как подчиненной – не стоило.

«Скоро и так все поймет…»

По всем признакам Тони вляпались в какое-то донельзя грязное местное болото. На импровизацию не похоже: слишком уж хорошо все организовано. Место выбрано, что называется, со вкусом, время – тоже, да и расклад сил рассчитан с умом. Первый стрелок не в счет. Наверняка это была всего лишь импровизация: или один из загонщиков инициативу проявил, или парень просто стоял в оцеплении, но в любом случае главные силы уже на подходе, и это будет отнюдь не одинокий ассасин. При этом действуют элои, и это тоже хороший ход. С одной стороны, будет потом на кого все свалить, а с другой – кто лучше егерей, а все шассёры[41] здесь поголовно терранцы, знает свой лес? Эрик практически не сомневался, что заговор составляли люди, в смысле холодяне, поскольку «глушилки» добыть и правильно задействовать надо уметь. Да и план неплох, не с «эльфийскими» мозгами такое сочинить. Смущали только сроки.

«Как им удалось так быстро организовать такую качественную засаду?»

Вот это был вопрос так вопрос. На миллион американских денег, как говорили предки на Старой Земле. Но Эрику сейчас было не до американцев с давным-давно заброшенной планеты, и уж точно не до формальной логики с сестрой ее дедукцией. Ему предстояло победить там, где он заведомо должен был проиграть. Выиграть бой и этим спасти свою задницу, но, прежде всего, вытащить из западни Анну. Задача не из простых. Впрочем, в тот момент Эрик еще не знал, какую подлость заготовили для них с княгиней терранские егеря. Да если бы и знал, что с того? Куда бы он делся? Что бы предпринял?

Место за валунами оказалось хорошим укрытием, потому что с тыла его прикрывали сплошные заросли кустарника. Через такую преграду так с ходу не продерешься, так что спереди камни, сзади – кусты, одним словом, настоящий форт, вот только укрепления эти могли если и не остановить, то наверняка притормозить людей или элоев. А вот против мантикор ледниковые валуны не преграда.

«И ведь кто-то утверждал, что мантикоры – охотники-одиночки! – успел подумать Эрик, вскидывая арбалет. – Твою ж мать!»

Зверьки не лаяли и не рычали. Двигались стремительно и абсолютно бесшумно. И да, это была свора или стая – не суть важно, как их назвать, – но их явно было больше трех, и охотились они все вместе, группой. Ни людей, ни элоев видно не было. Только эти пять или шесть мелких хищников, несущихся через прогалину к «форту». Анна выстрелила первой – поторопилась на нерве – и, разумеется, промахнулась, но вот стрела Эрика свалила одного из мантикор едва ли не в паре метров от валунов. И тут выяснилось, что прыгают зверьки ничуть не хуже кошек, потому что они и не подумали останавливаться перед преградой: двое полезли, правда, в щели между камнями, но трое других в один прыжок оказались наверху. Впрочем, Эрик успел отбросить бесполезный в «собачьей свалке» арбалет, и срубил первому из бросившихся на него хищников мачете полголовы. Не идеальный удар, но лучше, чем ничего, тем более что второго не последовало. Другой мантикор достал Эрика в прыжке, и саблезубые челюсти сомкнулись на его запястье. В принципе, учитывая остроту зубов и силу сжатия челюстей[42], вполне мог откусить руку. Но Эрику повезло: на обоих запястьях он носил кожаные напульсники, заменявшие ему в «мирной жизни» привычные пилотам ракетоносцев манжеты-фиксаторы, так что сукин сын руку не откусил, но внимание отвлек.

Эрик рефлекторно попытался стряхнуть мантикора с руки, но, разумеется, это была негодная попытка. Зато пока он пробовал избавиться от зверька бессмысленным во всех смыслах маханием рукой, другие двое, по-видимому, оценившие Эрика в качестве главной угрозы – «Умные твари!» – атаковали его сзади. Ну, что сказать – было больно, но это была знакомая боль. В прежние времена разное зверье кусало Эрика не раз и не два, другое дело, что мантикоры не просто кусали – они охотились. И их укусы оказались не только болезненными, но и опасными. Поймав краем глаза момент борьбы Анны с последним оставшимся в строю хищником и мгновенно уразумев, что надо спешить, Эрик что есть силы треснул впившегося ему в запястье мантикора о гранитный бок ледникового валуна. Силу удара, естественно, не нормировал – бил со всей дури, а дури этой в мышцах Эрика было немерено, – так что, скорее всего, убил подлеца на месте, но, даже сдохнув, тварь его руку не отпустила, вцепившись в нее мертвой хваткой. А в это время двое других терзали Эрику спину. Причем один явно нацелился на поясничные позвонки, пытаясь перегрызть их где-то между третьим и пятым, а второй, «пробежав» по спине, с ходу попытался перекусить сонную артерию, хотя, возможно, его целью являлась яремная вена. Мантикоры явно неплохо разбирались в человеческой анатомии, но у Эрика, к счастью, была хорошо развитая мускулатура. Горло он прикрыл, резко опустив подбородок вниз, а шейные мышцы оказались мантикору не по зубам. Сразу не перекусил, а на потом Эрик не оставил ему времени. Ударил ножом с левой руки, одновременно падая на спину. На этом, в сущности, все и закончилось, но у Эрика взяло еще секунд тридцать, чтобы добить раненого мантикора и встать на ноги, так что Анна все это время продолжала бороться со своим противником в одиночку. Подготовка у нее была похуже, чем у Эрика, да и опыта не хватало, но она более или менее с задачей справилась. Продержалась до прихода помощи, но мантикор ее за это время капитально порвал. Особенно ноги и левую руку.

– Раны себе перевязать сможешь? – дыхание у Эрика, как ни странно, оказалось сорвано, словно он полчаса махался, а не минуту с четвертью.

– Смогу… – особой уверенности в голосе женщины он не услышал, но беглый осмотр рваных ран показал, что за пять минут Анна кровью не истечет. Не должна.

– Тогда давай перевязывайся! – приказал он, отворачиваясь. – И не волнуйся, я скоро вернусь!

Несколько глубоких вдохов и выдохов, и, перемахнув через один из валунов, Эрик что есть силы рванул через прогалину. Прыжок получился зрелищным, – в одно касание левой рукой, – хотя видит бог, Эрику было не до того, чтобы красоваться. Да и не перед кем, если честно. А те, кто таился в лесу, его появления – тем более такого эффектного появления – не ожидали. По их расчетам, сейчас свора как раз добивала имперских послов, поэтому среагировали они поздно, подпустив Эрика слишком близко и этим подписав себе смертный приговор. Были бы предусмотрительнее, вполне могли противника подстрелить – арбалеты ведь были у всех троих, – но нет, не подумали. А кто не успел, тот, известное дело, опоздал. На дистанции протянутой руки размеры Эрика и его мышечная сила сыграли решающую роль, тем более что мачете – оно и на Терре оружие ближнего боя, а пилот к тому же не на шутку рассвирепел. В общем, и сам не заметил, как порубил элоев в капусту, и только тогда понял, что дело плохо. Голова кружится, одолевает нахлынувшая вдруг слабость, и сознание очевидным образом плывет.

То, что это результат большой кровопотери, Эрик, к счастью, успел сообразить раньше, чем начали путаться мысли. И правильные решения успел принять, и даже кое-что из этого успел претворить в жизнь: содрал с мертвых элоев их рубахи – ведь им с Анной понадобится перевязочный материал, – прихватил оставленный под деревом рюкзак с походным имуществом заговорщиков и побрел – бежать уже не получилось, – назад, к их с Анной крепости. Но вот перебраться через ледниковые валуны уже не смог. Сил совсем не осталось. Да и соображал к этому моменту, если честно, не то чтобы с трудом, а скорее, не соображал совсем…

3. Восьмое марта 2534 года, Терра

В себя он пришел только на следующий день. Очнулся бы и раньше, но холодянские лекари – как и их коллеги из Горицы – перестраховались и, чтобы зря не страдал, вкатили ему приличную дозу снотворного. И вот теперь Эрик лежал в медицинском «ложементе» – кроватью назвать это сооружение язык не поворачивался, – и слушал подробный отчет о пропущенных событиях. «Докладывала» специальный агент холодянской разведки Грит Мюстерс, которой, судя по кислому выражению лица, сложившаяся ситуация категорически не нравилась, но и деваться ей было некуда. Что случилось, того уже не отменить.

– Массивная кровопотеря, сам понимаешь… – пояснила она очередной поворот сюжета.

– Нет, не понимаю. Массивная – это сколько?

– Два с половиной литра или около того, – нехотя уточнила собеседница.

– Около чего? – не дал ей уйти от прямого ответа Эрик.

– Около шестидесяти процентов от общего количества крови.

– Тогда почему я все еще жив?

Вопрос не праздный. Эрик помнил – их этому учили еще в звездной академии на Иль-де-Франс, – что при потере шестидесяти процентов объёма циркулирующей крови люди, во всяком случае офицеры и нижние чины ВКС, живы весьма относительно, то есть нехорошо и недолго, потому что, даже если сразу же остановить кровотечение, раненого все еще могут убить гипоксия[43] и сердечная недостаточность, и это без учета всех прочих неприятностей. Ну, а при семидесяти процентах – даже медики бессильны. Семьдесят процентов – это неминуемая смерть. Но Эрик не умер. И это при том, что находились они с Анной «посередине нигде», вписанные в пейзаж бескрайнего девственного леса. Одни, без связи и даже без самой скромной аптечки, не говоря уже о флотском наборе первой помощи.

«Вообще-то, странно, что нас отпустили в лес без всего…»

И в самом деле, в рюкзачках, которые они получили перед выходом на маршрут, при беглом осмотре, предпринятом накоротке в самом начале ретирады, нашлись еда, вода, тент на случай дождя и даже набор для разведения костра. А вот аптечки там не оказалось, хотя по логике вещей обязана была быть.

«Наверняка ведь подстроили! Или просто совпадение?»

– Ты выжил, Эрик, потому что княгиня вовремя тебя перевязала… – объяснила между тем холодянская разведчица. – В смысле остановила кровь, перевязала и не дала остыть, ну, ты понимаешь… а там уже и мы до вас наконец добрались…

– Чем она останавливала кровотечение? – озадаченно спросил Эрик. – У нас же с собой ничего не было. Ни аптечки, ни индивидуального пакета. Ничего. Или Анна нашла что-то в рюкзаке элоев?

– Не нашла. – Коротко и неясно.

– Тогда как? – дожал Эрик.

– Прижиганием, – пожала плечами Грит. – Газовая горелка входит в охотничий набор, нож тоже.

«Горелка! – вспомнил Эрик. – Ну, конечно же! Газовая горелка и гейзерная кофеварка! Типа если вдруг припрет на маршруте выпить чашечку кофе…»

Действительно, газовый примус[44] и мока[45] тоже лежали в рюкзаке.

«Аристократы, мать их! А про аптечку забыли?! Или кто-то специально вытащил из наших с Анной рюкзаков?»

– Прижиганием? – переспросил он. – Серьезно? Ну, ты меня удивила, Грит. Я имею в виду, по-хорошему удивила. Это ж какие яйца нужно иметь, чтобы прижигать раны живому человеку?

Фраза вышла грубоватая, но он того и добивался, поскольку по смыслу-то он был прав.

– Люблю таких женщин, – меланхолично ответила на риторический вопрос Эрика специальный агент. – У нее, кстати, тоже оказалось несколько весьма неприятных рваных ран… Но она, Эрик, и себя… как смогла перевязала.

Он сразу же представил, как Анна прижигает раскаленным ножом свои раны, и пришел к выводу, что хорошее воображение – это отнюдь не достоинство. Скорее, недостаток.

– Где она сейчас?

– В соседней комнате. Тоже, наверное, уже проснулась.

– Нас можно как-нибудь?..

Эрик имел в виду, что было бы неплохо положить их вместе. Не в одной кровати, разумеется, – это был бы явный перебор, – но уж в одной комнате они всяко-разно один другому не помешают. Он только не знал, как об этом попросить, и согласуется ли это с холодянской врачебной этикой. Но мучиться – от неспособности облечь свою просьбу в дипломатически безупречную форму, – ему не пришлось. Специальный агент его поняла, что называется, с полуслова.

– Подожди, – кивнула она, вставая. – Я сейчас выясню, в каком она состоянии. Ну и ее личным мнением на всякий случай поинтересуюсь, вдруг не захочет, – улыбнулась она ехидно. – И, если все-таки да, сейчас же распоряжусь.

Грит встала с табуретки и быстро, но не теряя достоинства, покинула больничную палату. Похоже, ей этот разговор и в самом деле был в тягость. Вот и удрала под благовидным предлогом, наконец-то оставив Эрика один на один со своими мыслями. Не то чтобы ее присутствие так уж сильно мешало ему анализировать поступающую информацию, но в тишине думалось гораздо лучше.

Самое забавное – если, конечно, здесь есть над чем иронизировать, – это то, что в известном смысле история повторялась, хотя и с поправками на местный колорит. Во дворце великой княгини Горицкой Эрик вроде бы спас от покушения наследника престола. На самом деле спасал он тогда Анну, но в зачет пошел именно кронпринц, а о княгине Эгерланд, включая и самого Эрика, никто и словом не обмолвился. Зато сегодня, вернее вчера, он в первую очередь защищал именно Анну. Сам бы он, в одиночку, наверняка стал бы действовать как-нибудь иначе и, возможно, не попал бы на госпитальную койку. Но что сделано, то сделано. Даст бог, Анна поправится, и тогда на этом инциденте – как и на том, что произошел в княжестве Гёрц – можно будет поставить крест. Главное, чтобы женщина не пострадала, поскольку и в этот раз у нее «похмелье» не на своем пиру.

За себя в этом смысле Эрик практически не переживал. Во-первых, потому что не боялся. Или лучше сказать, умел перебарывать свой страх, и чем дальше, тем больше жил, исходя из принципа, что чему быть, того не миновать. Fata viam invenient[46], так сказать. Судьба найдет способ… Но, разумеется, было и во-вторых. События прошедшего года и, в особенности, знакомство с сибиряками показали Эрику, что его организм способен справляться с запредельными нагрузками. Поэтому он практически не сомневался, что раны заживут на нем быстро, как на собаке, – они всегда, даже в детстве, заживали быстро и без осложнений, – и массивная кровопотеря минует без последствий. Другое дело, что Эрику очень хотелось узнать, откуда взялась эта его невероятная живучесть, и как связаны эти выдающиеся особенности его организма с тем, что он происходит из семьи Вильфов. Ответов на эти вопросы у него не было, и Эрик даже не знал, кому можно было бы их задать. Не ясно было так же, стоит ли вообще об этом кого-то спрашивать. А ну как ему же за эти вопросы и прилетит? Оставалась, правда, робкая надежда, что кое-что прояснится тогда, когда он познакомится со своей семьей. Может быть, они сами ему расскажут…

«Или нет…» – пожал он мысленно плечами. Без сожаления и без разочарования. Просто констатировал факт.

В конце концов, их все-таки «поселили» вместе. Врачи не возражали, Анна тоже. Ей и самой было в тягость коротать время в одиночестве. К тому же она серьезно беспокоилась об Эрике, поскольку в последний раз – еще «там, в лесу» – видела его в отвратительном состоянии, которое не внушало даже самого осторожного оптимизма. Так что возражений со стороны княгини Эгерланд не последовало, и уже через полчаса ее медицинский «ложемент» установили рядом с «одром» Эрика. Впрочем, все это было временно и ненадолго – пока не стабилизируется его состояние. А поскольку прогноз холодянских лекарей был в целом положительный, ожидалось, что не позже завтрашнего утра их с Анной перебросят на борт «Ханы Наглер», и эскадра адмирала Шлезингер «снимется с якоря», чтобы побыстрее покинуть столь «негостеприимные берега».

Расследование, оперативно предпринятое планетарной службой безопасности в плотном взаимодействии с флотской контрразведкой, склонялось к предположению, что имевший место акт индивидуального террора был полностью подготовлен и осуществлен членами так называемой «Армии освобождения Терры» – организации, состоявшей почти исключительно из одних только элоев, впрочем, поддержанных небольшой группой экстремистски настроенных людей-холодян, полагавших, что сражаются за правое дело. «За вашу и нашу свободу», так сказать. Последнее могло бы объяснить довольно высокий технический уровень планирования и осуществления операции по ликвидации Виктора де Мойна – одного из крупнейших латифундистов Терры и ее бывшего генерал-губернатора. То есть в первом приближении вырисовывалась следующая картина происшествия: нападение готовилось давно и тщательно, нацелено оно было отнюдь не на Эрика и Анну. Однако неожиданное появление знатных гостей изменило планы заговорщиков. Уничтожить одного из потомков Петра Вильфа показалось им куда интереснее, чем убить местного латифундиста. Подпольщики просто не успели разобраться с тем, кто есть кто. И, исходя из портретного сходства между Эриком и Петром, а также из того, как с Эриком и Анной носятся как гражданские, так и военные чины, решили, что Эрик не просто потомок знаменитого захватчика и поработителя Терры, но и сам является какой-то в высшей степени примечательной фигурой на политическом Олимпе республики Холод. Убийство такого «крупного зверя» могло стать весьма резонансным, чего они, собственно, и добивались. Гибель Анны в этом случае рассматривалась как дополнительный бонус или как сопутствующий ущерб, в зависимости от обстоятельств.

– Уверены, что операция не имела двойного дна? – спросила Анна, выслушав вместе с Эриком рассказ Грит Мюстерс.

– Что вы имеете в виду? – нахмурилась разведчица, но Эрик успел заметить тревогу, мелькнувшую в глазах женщины.

– Мог ли кто-то использовать террористов втемную? – уточнил он вопрос Анны.

Он про такое читал еще в детстве. Была в библиотеке Туманной долины книжка на дойче[47], которая называлась «История секретных операций». Среди прочего авторы монографии – их имен Эрик, разумеется, не помнил – рассказывали об операциях, в которых грязная работа выполнялась чужими руками, при том, что «руки» эти думали, что действуют совершенно самостоятельно. Соответствующая глава, насколько мог сейчас вспомнить Эрик, так и называлась – «Загребать жар чужими руками».

– Такая возможность существует, – подтвердила холодянка после короткой паузы. – Служба безопасности рассматривает все мыслимые варианты… Немыслимые, впрочем, мы тоже подвергаем анализу, но вы же понимаете, господа, такую схему – если это и в самом деле игра теней – в один день не вскроешь. Посмотрим, может быть, что-нибудь и всплывет, но явно не сегодня и даже не завтра. Но я обещаю, если и когда появятся новые подробности, я вам о них сразу же сообщу.

– Пожалуй, пойду, – добавила через мгновение. – Вам, верно, хочется побыть вдвоем… поговорить… Увидимся завтра утром!

И она скрылась за дверью. Без поспешности, но как-то очень уж быстро. Ей, видно, было страшно неловко продолжать разговор. Уж очень очевидный промах допустила служба безопасности, прошляпив покушение, едва не завершившееся гибелью дипломатических посланников.

«По факту, сели в лужу господа холодяне!» – признал Эрик и переключился на Анну.

– Привет! – сказал он, едва за специальным агентом закрылась дверь. Он хотел повернуть голову так, чтобы видеть собеседницу, но, к сожалению, это было пока невозможно. Каркасная повязка жестко ограничивала движения головой. Так что ему оставалось одно: смотреть в потолок и воображать, что видит перед собой ее лицо.

– Привет! – Судя по интонации, княгиня улыбнулась. – Ты как?

– Даже не знаю, что тебе сказать, – если бы мог, он пожал бы плечами, но фиксаторы удержали его и от этой глупости. – Тела совсем не чувствую, словно его и нет, но говорят, это временно.

– Вообще-то, экстравагантно получилось.

– Ты о том, что мы здесь лежим вместе?

– Ты ведь знаешь, что такое не практикуется?

– Можно подумать! – ухмыльнулся Эрик. – Я лежу и пялюсь в потолок, так что, увы, но полюбоваться твоими прелестями пока не могу.

– Зато я могу. – Эрик не понял, чего больше в голосе Анны, сарказма или сожаления.

– Там все так плохо?

– Могло быть хуже.

– Да, я в курсе, – согласился Эрик. – Спасибо!

– За что это? – «не поняла» Анна.

– Что не впала в истерику и спасла мне жизнь.

– Дурак ты, Эрик Минц! – фыркнула в ответ женщина. – Во-первых, это не ты меня, а я тебя должна благодарить. Это ты мне жизнь спас. И, между прочим, не в первый раз.

– Не говори глупостей! – остановил ее Эрик. Он совсем не для того спасал ей жизнь, чтобы потом выслушивать благодарности. Главное, что все с ней обошлось. И дело не в том, что сейчас они любовники. В прошлый раз ему такое и в голову прийти не могло, но он все равно бросился в бой. Просто в жизни есть ситуации, когда невозможно не вмешаться.

– Серьезно? – возмутилась вдруг Анна. – Ты, значит, мне спасибо сказать можешь, а я нет?

– Я не это… – начал было оправдываться Эрик, но Анна его быстро заткнула.

– Я не закончила! – Что ж, сейчас с ним говорила не младший лейтенант Анна Монк, а княгиня Эгерланд, которая, наверное, с рождения умела устанавливать дистанцию.

«Установила», – признал он не без доли восхищения. Сам он пока так не мог, хотя изменившиеся обстоятельства его жизни требовали обратного.

– Извини!

– Извинения приняты, – разом успокоилась женщина. – И вот еще что. Зарубите себе на носу, кавалер, я никогда не впадаю в истерику. Слышишь меня, Эрик? Ни-ко-гда!

– Слышу, – подтвердил он. – Верю. Знаком «Доблести» просто так никого не награждают.

И в самом деле, такими наградами не разбрасываются, а ее за дело при Парацельсе наградили именно знаком «Доблести».

– Что там было? – О том, что тогда случилось и за что ее наградили, Анна ему никогда не рассказывала. Не хотела, наверное, и Эрик не настаивал, предполагая, что на то у нее есть причины. Возможно, веские, а, может быть, и нет, но она в разговорах этой темы не касалась, ну и он не настаивал.