Братья ветра. Легенды Светлого Арда Уильямс Тэд

Посвящение

Эта книга посвящается нашему дорогому другу Синди Ян, которая покинула нас в 2020 году после сражения с раком, длившегося много лет. Некоторые в нашем сообществе знали ее под именем Синяя или Сьян, для всех, кто был с ней знаком, она стала потрясающим другом. Ее энергия и острое чувство юмора, а также решительное стремление взять от жизни все что возможно означали, что, хотя она и оставила нас слишком рано, она не потратила впустую ни одного мгновения из отведенного ей времени.

Синди стала важной частью нашего мира, а также огромной частью мира многих из тех, кто ее окружал. Радость общения с ней и то, что нам повезло быть с ней знакомыми, стали чувствоваться особенно остро после того, как она нас покинула. Прощай, наша храбрая и горячо любимая подруга. Нам всегда будет тебя не хватать.

Я также хочу разделить это посвящение с другом и соседом Синди Марком Гэмблом, который так прекрасно и беззаветно заботился о Синди в ее последние месяцы. От лица Синди и друзей, которые любили ее так же, как ты, я благодарю тебя, Марк.

Tad Williams

Brothers Of The Wind

Все права защищены. Книга или любая ее часть не может быть скопирована, воспроизведена в электронной или механической форме, в виде фотокопии, записи в память ЭВМ, репродукции или каким-либо иным способом, а также использована в любой информационной системе без получения разрешения от издателя. Копирование, воспроизведение и иное использование книги или ее части без согласия издателя является незаконным и влечет уголовную, административную и гражданскую ответственность.

Copyright © 2021 Beale Williams Enterprise

All Rights Reserved

© В. Гольдич, И. Оганесова, перевод на русский язык, 2022

© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательство „Эксмо“», 2022

Благодарности

Все книги про Светлый Ард, написанные с того момента, как я вернулся к нему после многолетнего отсутствия, выиграли больше, чем у меня найдется слов, чтобы об этом сказать, от работы чудесных людей, что постоянно меня поддерживали (сначала аккуратно сбив с ног) в желании снова писать о мире, изначально придуманном мной, но о котором на самом деле они знали больше и лучше меня.

(Писатели, по крайней мере этот конкретный, не особо склонны размышлять над своими прежними сочинениями. Всегда «Вперед, к следующей истории!») А потому то, что новые книги про Светлый Ард являются безупречным продолжением первых серий, во многом их заслуга. Я готов взять на себя вину за вопиющие отклонения – хотя иногда автор вынужден придумывать что-то новенькое.

В любом случае список почти бесконечен, но я назову имена тех, кто более остальных виновен в том, что они заставили Тэда проснуться, иными словами, официальные канониры: Ильва фон Лохнейсен, Рон Хайд, Анджела Вельчел, Джереми Эрман.

Моя команда поддержки в создании книг: Дебора Билль (жена, редактор и Официальная Любимая), издатели и работающие на издательство великолепная Бетси Воллхейм, Шейла Гилберт, Джош Старр и Мэрилу Кейпс-Платт.

Огромную роль среди тех, кто пинал Тэда, сыграли Лайза Твейт (администратор сайта tadwilliams.com), а также добрые и терпеливые люди из отдела писем и социальных медиасайтов Тэда Уильямса, которые никогда не жаждали моей крови и невероятно терпеливо дожидались новых книг.

Тысячи благодарностей в их адрес будет совершенно недостаточно. Миллион – ближе к тому, что они заслужили, но тогда вполне возможно, что вы не прочитаете мою историю, так что я остановлюсь на тысяче.

Да благословит вас всех Господь.

Часть первая

Черный Червь

Я решил взять на себя задачу познакомить вас с историей моего господина Хакатри, во всяком случае, той ее частью, которой сам являлся свидетелем, но даже сейчас, до того, как я начал, меня переполняют сомнения. Мне не под силу поведать вам о моем господине, не рассказав немного о себе, но я очень сильно изменился по сравнению с тем, кто так долго путешествовал рядом с ним. То, что с нами произошло, изменило меня почти в той же степени, что и Хакатри, и теперь я едва помню, кем был тогда. Тем не менее этот Памон Кес постарается изо всех сил, чтобы вы узнали, что тот Памон Кес видел, слышал и чувствовал в те роковые времена.

Мне неизвестно, кто будет читать то, что я напишу, но чувствую, что должен это сделать. Годы проходят, со временем смерть закроет мои глаза и заставит замолчать. Знание о тех важных событиях не может принадлежать лишь мне, оно должно стать достоянием всех наследников Потерянного Сада.

И все же мне больно рассказывать печальную правду, пусть и защищаясь щитом истины. Многие с пренебрежением отнесутся к моим словам, ведь я тинукеда'я – «подменыш», как нас часто называют: принято считать, что мы менее достойные существа, чем наши хозяева зида'я. Но я прошу тех, кого, возможно, разгневает моя история, понять, что, несмотря на произошедшее, я по-прежнему храню верность Дому Ежегодного Танца и народу Асу'а. И единственный шанс ее показать и воздать должное моему господину – это записать все именно так, как я помню, не тревожась о боли, которую кто-то испытает, прочитав мои воспоминания.

«Долг есть честь, – так часто повторял мой суровый отец. – А честь – это все».

Но я изменю его слова. Я узнал, что наш первейший долг – правда, потому что без нее даже честь становится лживой.

Луна Змеи подходила к концу, начинался Сезон Обновления, и погода стала меняться. В это время года все казалось обычным: холодное, но чистое небо над городом – так продолжалось уже несколько дней, запели птицы.

После того как я встал и вознес молитву Потерянному Саду, как меня научила мать Энла, когда я был совсем маленьким, я направился в большие королевские конюшни, чтобы проверить, как заботятся о лошадях моего господина, понаблюдать за утренним кормлением, определить, кто из них в хорошей форме, а кто страдает от травм. День казался самым обычным. Вокруг меня тинукеда'я, чей статус уступал моему, главным образом грумы и конюшие, напряженно работали, кормили лошадей, чистили шкуры, выгуливали их на белом песке огромного двора и ухаживали за ними самыми разными способами. Конюшни Асу'а славились древней и гордой родословной своих лошадей, и те, кто за них отвечал, также этим гордились.

Йоу, оруженосец Инелуки, брата моего господина, – смертные юга назвали бы ее «сквайром», – оказалась единственным зида'я в конюшнях, когда я вошел. Йоу была худой даже для своей стройной расы, но обладала сильными пальцами, отличалась практичностью и всегда заплетала волосы, чтобы они не мешали работать. Она тихонько напевала, приучая девятимесячного жеребенка к уздечке. Наши глаза встретились, но она лишь коротко кивнула в качестве приветствия. Я также являлся оруженосцем, как и Йоу, но никто из сквайров зида'я даже не пытался соблюдать со мной вежливость, однако Йоу хотя бы обращала на меня внимание. К тому же у нее имелось объяснение не слишком сердечному приветствию: возня с жеребенком, который впервые почувствовал уздечку, требовала полнейшего внимания.

Нашим скакунам не нравится, когда что-то надевают им на морды – даже легкую уздечку. (Я никогда не понимал, как смертные умудряются использовать мундштуки. Скакуны Асу'а не стали бы такое терпеть.) Некоторое время я наблюдал, как Йоу поднимает и опускает уздечку, осторожно натягивая поводья. Жеребенок слегка отворачивал голову, но Йоу погладила его, и он успокоился под звуки древней песни. Я вновь принялся изучать лошадей хозяина.

Я вытаскивал камень из копыта Морской Пены и размышлял, стоит ли обратиться к кузнецу, чтобы тот поменял подкову, когда в конюшню со двора вбежал молодой грум тинукеда'я. Его звали Нали-Ян, и его лицо покраснело от волнения.

– Мастер Памон, во дворце смертные! – громко сообщил он.

Йоу повернулась к нему.

– Ты совсем идиот? – прошипела она, пытаясь успокоить напуганного жеребенка. – Ревешь, как животное! Сохраняй тишину, подменыш!

Я отвел Нали-Яна в сторону.

– А когда смертных не было во дворце? – тихо спросил я. – Они каждый день, еще до рассвета, выстраиваются у ворот, чтобы что-нибудь продать или обменять. Они болтаются во Дворе для посетителей, каркают на всех прохожих, точно вороны, надеясь на аудиенцию с Са'онсерой и Защитником – которую им никогда не получить. Стоит нам выйти из внутреннего дворца, и мы наткнемся на какого-нибудь смертного. Почему ты кричишь из-за столь обычных вещей?

– У вас совершенно отсутствует гибкость, Памон Кес, – пожаловался он. – Моя новость очень даже необычная.

– Как и крики в конюшне. – Но мне не хотелось ругать другого тинукеда'я в присутствии Йоу – она и остальные оруженосцы зида'я и без того были не слишком высокого о нас мнения. – Ну так расскажи, почему появление нескольких смертных показалось тебе удивительным событием?

– Потому что это целый отряд смертных с Запада. Они пришли, чтобы получить аудиенцию – и леди Амерасу дала на нее согласие. Она начнется, когда прозвонит утренний колокол. Вы должны срочно туда отправиться!

– Только не заставляй меня снова просить тебя соблюдать тишину, – сурово предупредила его Йоу.

Я постарался сохранять спокойствие во время разговора с молодым грумом.

– Почему мне следует спешить? Чтобы увидеть нескольких смертных? Что тут нового?

– И все же вы захотите поспешить, – с улыбкой сказал он. – Потому что ваш господин, лорд Хакатри, желает, чтобы вы сопровождали его в Зал Тысячи Листьев.

– Ты глупец. – Теперь я почувствовал настоящее раздражение. – Тебе следовало с этого начать.

Само собой разумеется, я быстро привел себя в порядок и поспешил в большой зал, жалея, что меня задержала глупость грума. К тому моменту, когда я вошел в вестибюль большого зала, там уже начали собираться придворные. В основном зида'я с золотистой кожей, как у моего господина, но среди них я заметил нескольких хикеда'я с белоснежными лицами, они принадлежали к родственному зида'я клану. (У нас, тинукеда'я, тоже золотистая кожа, но не такого яркого оттенка, как у наших господ зида'я, точно вино, разбавленное водой.) В Асу'а осталось совсем мало хикеда'я, многие последовали за объявившей себя королевой Утук'ку на север, в горный город Наккига, и теперь те, что обладали черными, точно оникс, глазами и бледной кожей, подобной выскобленному пергаменту, заметно выделялись среди остальных. Хикеда'я, принявшие решение жить в Асу'а, среди зида'я, поступили так из-за родственных связей. И, хотя их соплеменники на севере, возможно, презирали такой выбор или даже считали их предателями, хикеда'я в Асу'а по-прежнему свободно общались и строили близкие отношения с главенствующим кланом, как будто великого разделения не было.

Когда я вошел в зал, первые лучи утреннего солнца уже начали проникать в окна Зала Тысячи Листьев, искрясь на мириадах оттенков одежды и волос обитателей Асу'а. Высоко над нашими головами свет озарил разноцветные крылья бабочек, которые сидели на потолочных балках священного купола, известного под именем Ясира, и медленно просыпались после ночного сна.

На помосте под открытым небу куполом сидели главные представители Дома Ежегодного Танца – точнее, большинство из них. Первыми, конечно, являлись Са'онсера Амерасу и Защитник Ийю'Анигато, родители моего господина Хакатри. Его жена Брисейю также присутствовала, она держала на коленях их маленькую дочь Ликимейю, которой это не нравилось. Пришел даже младший брат моего господина Инелуки, решивший присоединиться к семье. Единственным членом Дома Ежегодного Танца, отсутствовавшим на помосте, был мой господин.

Когда я вертел головой, оглядывая большой зал – обычно Хакатри являлся образцом пунктуальности, – я наконец заметил полдюжины фигур, которые стояли на коленях на полу у помоста, глядя на правителей клана Ежегодного танца, точно пленники в надежде на милосердие. Спутанные волосы, бороды, как у большинства представителей их народа, грубая одежда из шерсти и шкур животных – неухоженные волосы и шкуры делали их похожими скорее на зверей, чем на разумных существ.

Тот, кто, по моим представлениям, являлся у них главным, выглядел молодым, но был таким же волосатым и небритым, как все остальные, а его глаза показались мне маленькими и осторожными по сравнению с глазами народа моего господина – или моего собственного, если уж на то пошло. Его волосы и усы были огненно-рыжими – прежде мне не приходилось видеть у смертных такого яркого оттенка, – словно он их красил. И еще я подумал, что его лицо выглядит открытым и любознательным – он обладал очевидным умом, и его дикий внешний вид не мог этого скрыть.

Амерасу, Рожденная на Корабле, также изучала смертных, выражение ее лица оставалось спокойным и милостивым, как если бы она молилась. Са'онсера была в своем обычном одеянии скромного серого цвета, подобного дождевым облакам или бархатистой грудке голубя, но оно не делало ее незаметной – ничего подобного. Даже ее муж, великий Ийю'Анигато, главный Защитник всех кланов зида'я, казалось, оставался в тени рядом с ней. Мудрое, благородное лицо Амерасу притягивало взгляды, точно пламя свечи в темной комнате.

Она подняла руку, и все собравшиеся смолкли.

– Мы приветствуем вас, люди Запада. – Ее негромкий голос прекрасно слышали даже те, кто находился в дальних углах зала. – Вы гости в нашем доме, и вам не следует ничего опасаться. – Потом она повернулась к молодому вождю смертных. – Назови нам свое имя и цель визита.

Командир отряда смертных склонил голову.

– Благодарю, ваше величество, – ответил он. – Мы признательны вам за то, что вы и ваш муж согласились нас выслушать. Для нас огромная честь предстать перед королем и королевой зида'я.

Амерасу мягко улыбнулась в ответ, но те, кто ее хорошо знал, заметили легкое неудовольствие.

– Юноша, это титулы смертных и не имеют к нам отношения. Мой муж является Защитником Дома Ежегодного Танца, а я хранительница обычаев. Наше правление наделено лишь той властью, которую нам дает уважение народа.

Смертный снова поклонился.

– Простите наше невежество, миледи. Прошло много лет с тех пор, как представители моего народа посещали великий Асу'а, и мы не знаем ваших обычаев. Лишь страшная нужда привела нас сюда, и мы осмелились вас потревожить.

– Ты все еще не назвал своего имени или свой дом, – напомнила Амерасу.

– Что они хотят? – спросил ее муж, который, как казалось, размышлял совсем о других вещах, несмотря на то что вокруг собрался весь Асу'а. – Мы еще не знаем?

– Простите меня, лорд и леди. – Смертный покраснел, что показалось мне странным, словно в нем загорелся скрытый огонь, просвечивавший сквозь кожу щек и длинной шеи. – Я принц Кормах, внук короля Горлаха, наша родословная берет начало от Эрна Великого. А королевство находится в месте, которое вы называете М'йин Азошаи, у гряды западных гор – как вам хорошо известно, милорды и леди, ведь эти земли Эрну отдал ваш народ.

Я смутно знал древнюю историю, но Амерасу кивнула.

– Да, эти земли подарены Эрну Охотнику, что подтвердили мои отец и мать, – сказала она. – Но мы все еще не знаем, что привело вас сюда.

– Смело поведайте нам причину вашего появления здесь, смертные, – широко улыбаясь, сказал Инелуки. – Быть может, погода в горах Азошаи показалась вам суровой и вы хотите вернуть эти земли зида'я. – Брат моего господина любил шутить, однако легко обижался, когда сам становился объектом шуток. – Или ваши овцы забрели на наши земли?

Казалось, смертный по имени Кормах не совсем понял, шутит ли Инелуки, и поспешно повернулся к Амерасу.

– Оба утверждения не соответствуют истине! Мы приехали, чтобы встать перед вами на колени, лорд и леди Асу'а, потому что мы оказались в ужасающем положении. Никаких других причин для визита нет.

– Не тревожься, – ответила Амерасу. – Мой младший сын любит шутить. – Она бросила на Инелуки взгляд, полный сдержанной любви, но показала, что ей не нравится, когда кто-то дразнит гостей, вне зависимости от того, смертные они или нет. – Расскажи, что на самом деле привело вас к нам, принц Кормах. Я обещаю, мы выслушаем тебя со всем возможным уважением.

Как и у остальных, с интересом наблюдавших за необычной аудиенцией, мое внимание было сосредоточено на помосте, и, когда кто-то сжал мой локоть, я едва не вскрикнул от неожиданности.

– Я искал тебя, Памон, – прошептал мой господин, который возник рядом бесшумно, словно тень. – Где ты был?

– Здесь, с того момента, как Нали-Ян передал мне ваше пожелание.

Лорд Хакатри недовольно покачал головой, но потом улыбнулся.

– Я сказал юному негоднику, что буду ждать тебя перед залом. И торчал там довольно долго.

– Я сожалею, мой господин, – ответил я. – Если хотите, я помогу вам его отыскать и как следует вздуть. Он бесполезен, точно сверчок.

– Ну вот, – сказал сидевший на помосте Ийю'Анигато, – теперь я вижу, что вся моя семья в сборе. Хакатри, присоединяйся к нам.

– Мы поговорим позднее, Памон, – прошептал мой господин и стал пробираться сквозь толпу, чтобы присоединиться к родным.

Смертные с уважением смотрели на него, когда Хакатри проходил мимо, и меня это не удивило: моего господина хорошо знали многие, во всяком случае, благодаря репутации. К тому же он производил неизгладимое впечатление: высокий и грациозный, Хакатри больше походил на мать, чем на отца. Инелуки, напротив, пошел в Ийю'Анигато, получив от него выразительное лицо и широко раскрытые глаза, казавшиеся невинными или озорными. Впрочем, с Инелуки ни в чем нельзя было быть уверенным.

– Я рад, что ты смог присоединиться к нам, сын мой, – сказала Амерасу, когда мой господин усаживался рядом с ней. – Глашатай сообщил нам, что послы пришли с очень важным вопросом.

– Мои извинения, – ответил Хакатри. – Произошла небольшая путаница.

– Мы все собрались здесь – но для чего? – спросил Ийю'Анигато. – Мы до сих пор не знаем, чего хотят смертные.

– Мы жаждем вашей помощи, милорд, – ответил принц смертных. – Мы пришли от имени нашего народа – людей Эрна, – которому вы дали земли, когда-то принадлежавшие леди Азоша. И, боюсь, мы принесли дурные вести. – После коротких колебаний он продолжал: – Один из Великих Червей снова пришел с севера.

После его слов многие из собравшихся начали с тревогой переглядываться.

– Великий Червь? – спросил Ийю'Анигато. – Ты уверен?

– Скорее всего, какой-то жалкий потомок древних драконов, – вмешался Инелуки, небрежно махнув рукой – слишком много шума из ничего. – Какая-то ползучая мелочь, напугавшая смертных, которым прежде не доводилось видеть ничего подобного.

– Прошу прощения, милорд, – сказал Кормах. – Мы живем совсем недолго по сравнению с вами, но мы, эрны, тщательно храним знания, большая часть которых получена от вас. Речь идет вовсе не о жалком потомке древних драконов. Это один из Великих Червей – и в его жилах течет старая кровь. На самом деле я видел его собственными глазами – холодный дракон, черный, как панцирь жука, и, если его длина от носа до хвоста составит менее двух дюжин моих шагов, я готов отдать свой меч и щит и стать священником. Мы считаем, что это зверь, которого вы называете Хидохеби – Черный Червь.

Шепот удивления – и мрачных предчувствий – пробежал по большому залу, когда все услышали описание огромного Червя. Длительный конфликт, получивший название «Война с драконами», закончился много Великих лет назад, хотя борьба с потомками Червей продолжалась. Ни одно из старейших жутких чудовищ не появлялось к югу от Снежных полей с тех пор, как Айсога Высокий и сотни воинов из Асу'а и Анвияньиво времен Сендиту уничтожили могучего Белого дракона в северных пустошах.

– Маловероятно, – заявил Инелуки. – Подобных чудовищ никто не видел в течение сотен жизней смертных или даже больше, но и тогда они не появлялись к югу от Снежных полей. Нет, я очень сильно сомневаюсь, что Хидохеби еще существует.

– Я видел чудовище, которое мы называем «Дрочкатейр», – нахмурившись, сказал Кормах, – и у меня нет ни малейших сомнений, что это Хидохеби из легенд. Любые другие варианты еще страшнее – боги не позволят, чтобы в мире существовало более одного подобного зверя! – Он тряхнул головой. – Дракон появился несколько лет назад. Он появился и устроил свое логово в узком ущелье вдоль Серебряного пути, у западной границы наших земель – и мы стали звать это место Долиной Змея. Червь опустошил горы поблизости и каждый день уходит все дальше в поисках добычи. Домашний скот, столь нужные нам коровы и овцы, исчезает даже с высоких лугов, в лигах от проклятой долины. Все наши люди, жившие поблизости, бежали оттуда, и теперь никто не осмеливается приближаться к Серебряному пути. Появление дракона разделило наше маленькое королевство надвое. Боюсь, если в ближайшее время ничего не сделать, чтобы убить или прогнать зверя, он уничтожит наш народ.

– Но почему вы пришли в Асу'а, который находится так далеко от вас? – нахмурившись, спросил Ийю'Анигато. – А как же лорд Эназаши и его клан Серебряный дом? Мезуту'а находится всего в двух днях пути от места, где, по твоим словам, устроил свое логово Червь. Что ты скажешь о них?

Кормах снова тряхнул головой.

– Лорд Эназаши отказался даже нас принять. Он и его клан не любят смертных, в особенности мой народ. Ему и его людям не угрожает опасность, за горными стенами Серебряного дома им нечего бояться, а все остальное его не интересует.

Ийю'Анигато уже наскучила тема разговора. Немногословного отца моего господина никогда не интересовали вопросы управления, он предпочитал проводить время в уединенных размышлениях.

– Но какое это имеет отношение к нам? – продолжал Ийю-Анигато. – Ты так и не рассказал, почему пришел в Асу'а.

– Я полагаю, что рассказал, – заметила Амерасу, однако, как показалось, никто не обратил внимания на ее слова.

– Разве это не очевидно, Великий Защитник? – взмолился Кормах. – Повелители Асу'а, ваши предки, подарили нам земли. Теперь мы просим помочь их защитить, потому что сами не можем справиться с угрозой. Кто из смертных когда-либо убивал или хотя бы остался в живых после схватки с Великим Червем?

– Мы все еще имеем лишь слово смертных, утверждающих, что Червь существует, – снова заговорил Инелуки, небрежно щелкнув пальцами. – Смертных, которые сами сказали, что совсем мало знают о драконах, Великих Червях и подобных им чудовищах.

Принц смертных повернулся к нему, и на мгновение возникло ощущение, что Кормах сейчас потеряет терпение, но, когда он заговорил, его голос оставался спокойным.

– Человеку не нужно получить удар кинжалом, чтобы узнать, насколько он острый.

Ийю-Анигато недовольно вскинул руки.

– Этот спор не имеет смысла. Хакатри, сын мой, ты молчишь во время всего обсуждения. Что думаешь ты?

Я полагал, что мой господин молчал, потому что разговор вызывал у него тревогу.

– Я считаю, что этот вопрос нуждается в осмысливании, милорд, – сказал он, поднимаясь на ноги. – Никто здесь не может оспорить тот факт, что мои дедушка и бабушка поддержали желание смертных владеть прежними землями леди Азоши. И, что еще важнее, если зверь действительно Хидохеби – или один из Великих Червей, – тогда он угроза для всех, а не только для смертных. Однако меня тревожит то, что лорд Эназаши не хочет иметь к проблеме никакого отношения.

– Эназаши подобен крабу, который занимает раковину, брошенную другими, – сказал Инелуки. – Если ему самому опасность не угрожает, на всех остальных ему наплевать.

Амерасу мягко его одернула.

– Лорд Серебряного дома множество раз доказывал свою смелость, сын мой. Он собственными руками, вооруженный только копьем, убивал гигантов. Мужество Эназаши и людей его клана не подвергается сомнению. Осталось выяснить, какие обязательства имеются у Дома Ежегодного Танца по отношению к смертным потомкам Эрна, которые живут в землях, подаренных им моими матерью и отцом.

– Как скажете, леди. – Инелуки встал и поклонился Амерасу. – Но мне споры об обязательствах кажутся глупыми. Нам сказали, что в Вестмарше появился Червь, который прячется в горах Сисвелл. – Он развел руки, словно принимая дар. – Я поеду вместе со смертными и прикончу чудовище. Мне представляется, это деяние будет достойно наследника Дома Ежегодного Танца. – Инелуки повернулся к принцу Кормаху. – Мы выступим завтра, смертные. У меня есть копье, и, хотя оно еще не успело принести мне славу… – Он бросил быстрый взгляд на мать, словно ее защита Эназаши вызвала у него неудовольствие. – Я полагаю, сейчас самый подходящий момент испытать мое оружие… и отвагу.

– Сядь, Инелуки. – Его отец не скрывал раздражения. – Сейчас не время для героического хвастовства.

– Если обещанное будет выполнено, – возразил Инелуки, – оно перестанет быть хвастовством. – Инелуки был охвачен одним из своих странных порывов, и его улыбка превратилась в хищный оскал. – Неужели ты мне не веришь, отец? И считаешь, что я не способен на такое деяние?

– Уже слово, которое ты выбрал, доказывает, что ты не понимаешь происходящего. – Ийю-Анигато наконец полностью сосредоточился на стоявшей перед ними проблеме. – Убийство Великого Червя совсем не то же самое, что охота на дикого кабана или даже гиганта. А теперь сядь, мне нужно посоветоваться с твоей матерью.

Младший брат моего господина медленно опустился на свой стул, но не вызывало сомнений, что слова Ийю-Анигато не прогнали негодование Инелуки, а лишь усилили его. Красивое лицо было напряжено, челюсти стиснуты, блестящие золотые глаза сузились. Он выглядел как трут, готовый вспыхнуть, стоит поднести к нему огонь. Мой господин, сидевший рядом с ним, казался спокойным, но Хакатри всегда лучше умел скрывать свои чувства, чем брат.

– Пусть все собравшиеся разойдутся, – заявил Ийю-Анигато. – Отведите смертных в Гостевой дом и устройте на отдых. Са'онсера и я соберем вас завтра и сообщим наше решение.

После окончания аудиенции я нашел Хакатри, который беседовал со своим другом Тарики Ясноглазым, с которым был ближе, чем со всеми остальными, за исключением Инелуки.

– Как ты знаешь, Памон, мы отправляемся на охоту, – сказал Хакатри, когда я к ним подошел. – Семья гигантов спустилась в Лимберлайт и охотится в дальней части леса Ши'ики. Лошади готовы?

– Да, милорд. Морская Пена вчера немного хромала, но я думаю, из-за осколка камня, попавшего в подкову. И все же вам лучше взять Ледяную Гриву.

– Как жаль, что мой оруженосец не так внимателен, как ты, – со смехом сказал Тарики – и, должен признать, я почувствовал гордость, услышав его слова. – Быть может, мне следует завести своего тинукеда'я.

Хакатри похлопал меня по плечу.

– Существует только один Памон Кес, – сказал мой господин. – И он мой, первый из своего народа, кому доверено знамя оруженосца.

Пока я наслаждался его похвалой, к нам подбежала маленькая свирепая дочь моего господина, Ликимейя, которая преследовала птицу, размахивая палкой, как мечом. Мой господин ее поймал и прижался лицом к щеке, но она отчаянно пыталась вырваться, чтобы продолжить погоню. Следом появилась его жена Брисейю из клана Серебряные косы, чтобы забрать у него «пленницу», и они с Хакатри соприкоснулись кончиками пальцев. За пределами Асу'а Брисейю славилась красотой и во всех смыслах подходила своему мужу, обладая не только мудростью, но и спокойным нравом.

– Быть может, тебе стоит отложить охоту, муж, – сказала она. – Во всяком случае, до тех пор, пока посольство смертных не получит ответ. Твой брат выглядит сильно расстроенным, и, должна признаться, мне и самой не по себе после разговоров о Черве.

Друг моего господина Тарики извинился и оставил мужа и жену, чтобы они спокойно поговорили наедине. Я не мог удалиться без разрешения моего господина, но мне никак не удавалось привлечь его внимание.

– Любимая, – сказал он Брисейю, – если бы я отказывался от выполнения своих обязанностей всякий раз, когда в голову Инелуки приходят странные фантазии, я бы никогда ничего не добился. Мы оба знаем, что мой брат будет некоторое время хмуриться и кипеть, но довольно быстро придет в себя. Так бывает всегда.

Брисейю покачала головой – не столько чтобы возразить, скорее она была огорчена.

– Надеюсь, ты прав, но я попросила тебя подождать по другой причине. У меня нет дара предвидения твоей матери, но разговоры Инелуки о Черве вызвали у меня такую сильную тревогу, какой я не испытывала прежде. – Она поставила маленькую Ликимейю на пол. Девочка присела на корточки возле башмаков отца и принялась играть со шнурками.

– Тревогу? – спросил он.

– Мгновение страха, но он был реальным, как любое из событий, которые произошли сегодня. Я едва не уронила наше дитя, и кровь заледенела у меня в жилах.

– И чего ты испугалась? – спросил Хакатри.

– Я не знаю точно, муж, – я не пророчица. Но я боюсь за твоего брата и боюсь Червя.

Хакатри попытался улыбнуться.

– Ты боишься за Инелуки? Ну это что-то новое. Обычно у тебя бывают плохие предчувствия из-за меня.

Она покачала головой.

– Ты не понимаешь, каким сильным был укол страха. А разве то, что произойдет с твоим братом, может не коснуться тебя – и меня, и нашего ребенка?

Я чувствовал себя так, будто подслушивал, но ничего не мог поделать. Я смотрел, как мой господин взял ее руку в свою.

– Неужели ты думаешь, что я позволю, чтобы с ним случилось недоброе, любимая? Или что я буду стоять и смотреть, как с тобой или нашей дочерью происходит что-то плохое?

– Только не добровольно, – сказала Брисейю.

– Тогда успокой свои страхи и постарайся хотя бы немного верить в мужа… и моих родителей. Они не станут принимать поспешных решений. И Червь – это лишь червь, каким бы ужасным он ни был. Наш народ успешно сражался с многими чудовищами.

Она снова покачала головой, но теперь это больше напоминало смирение.

– Я не боюсь самого дракона. Я боюсь того, что может произойти из-за него.

– Я перестаю тебя понимать, – сказал Хакатри, оглядывая комнату. – Ты должна объяснить мне головоломку твоего страха более внятно. Но, если говорить о потерях… где наша дочь?

Брисейю подняла глаза.

– Вон там, на верхней площадке лестницы. – Она вздохнула. – Если я не заберу ее прямо сейчас, то очень скоро она будет плескаться внизу, в бассейне Трех Глубин. Но нам следует продолжить этот разговор, – сказала она.

– Конечно. – Хакатри посмотрел ей вслед, когда она поспешила за ребенком, любуясь грациозными движениями, подобными туману, который уносит ветер. – Боюсь, моя возлюбленная забыла, что мы намереваемся добраться только до Лимберлайта, – сказал он мне через мгновение, не отрывая взгляда от удалявшейся Брисейю. – И вернемся домой не позднее чем через два или три дня.

– В таком случае завтра мы отправимся на охоту? – спросил я.

Хакатри кивнул.

– Даже если в Вестфолде появился опасный Червь, мы должны показать гигантам, что им не следует заходить на наши земли. Встретимся в конюшнях за час до рассвета, как мы и планировали. Позаботься, чтобы все было готово. Нам потребуются копья на кабанов.

– А как же ваш брат, милорд? – спросил я. – Будет ли он сопровождать нас во время охоты на гигантов?

Хакатри посмотрел на Инелуки. Его младший брат не выглядел смущенным после суровых слов отца. Он собрал группу друзей и развлекал их, демонстрируя, как ловко расправится с драконом, но мне показалось, что глаза Инелуки горели слишком ярко, а смех был вымученным. Мой господин покачал головой.

– Если учесть, сколько он выпил черного вина с пряностями – а солнце зайдет еще нескоро! – я сомневаюсь. Но мой брат упрям, и настроение у него может измениться в любой момент, как ты и сам знаешь. Полагаю, будет разумно предложить Йоу на всякий случай подготовить для Инелуки Бронзу.

Я кивнул и ушел. Мне предстояло многое сделать, чтобы мой господин мог отправиться на охоту на гигантов вместе с восходом солнца.

Трудно говорить о моем господине Хакатри, не упомянув его младшего брата Инелуки. Во многих отношениях они являлись двумя половинками целого. В юности были почти неразлучны, и им хватало одного мгновения, чтобы понять мысли друг друга – иногда мне казалось, что они успевали побеседовать, обменявшись парой взглядов. Они часто верхом покидали Асу'а, весело смеясь, когда их скакуны мчались бок о бок, а распущенные светлые волосы и плащи развевались за спинами. И тогда все, кто на них смотрел, кричали им вслед: «Это скачут Братья Ветра!» В такие моменты они превращались в высших существ даже в глазах своих соплеменников.

Несмотря на близость, они очень отличались друг от друга. Младший из братьев, лорд Инелуки, был переменчив, точно ветер. Иногда его гнев оказывался столь внезапным и сокрушительным, что казалось, будто он угрожал всем, кто его окружал; однако мгновения веселья бывали лишь немногим менее тревожными. Инелуки легко увлекался и сильно чувствовал, живой, словно пламя, а его настроения могли увлечь за собой всех как на добрые дела, так и на плохие.

Настроения моего господина напоминали тлеющие угли священного вечного огня, сияние которого почти всегда оставалось скрытым, но никогда не угасало. У Хакатри было не такое узкое лицо, а плечи и фигура шире, чем у брата, и, хотя он многим нравился, никто в Асу'а не назвал бы его более красивым, чем Инелуки. Но я всегда сначала думал о глазах Хакатри, в особенности когда в их золоте преобладал коричневый цвет земли, что придавало значимости каждому взгляду. И еще я должен сказать о доброте моего господина. Он всегда показывал щедрость по отношению ко мне, исполнял все обязательства и даже больше, но главным его даром являлась способность уделять мне внимание и свое время, хотя никто из его народа не считал, что моя раса их заслуживает. Хакатри хорошо обращался со мной и никогда не забывал о своих обещаниях. Но главное, он научил меня понятию чести.

На самом деле, иногда мне казалось, что вся семья моего господина помешана на чести – быть может, это странное слово, но вполне подходящее. Мой господин Хакатри носил ее без малейших сожалений, точно тяжелую корону. Его отец Ийю-Анигато опирался на честь, как на посох, и было трудно понять, кто кого поддерживал. Инелуки иногда сходил от нее с ума и бросался немедленно доказывать, что он не нарушает правил, но ветер менялся, и он начинал веселиться, отпускал оскорбительные шутки, как если бы считал честь детской басней.

А Рожденную на Корабле Амерасу, мать моего господина и его брата, сердце великого клана, настолько переполняла честь, что она могла говорить лишь правду, не позволяя ни вежливости, ни традициям заставить себя промолчать, когда чувствовала, что должна высказаться. Амерасу видела истину даже в тех случаях, когда никому не удавалось ее распознать.

Таковы были мои ощущения тогда, и с тех пор они не изменились, но что мог понимать один вечно всеми пренебрегаемый тинукеда'я – обычный подменыш, как некоторые меня называли, – о своих лишенных возраста господах?

На следующее утро перед рассветом, когда небо оставалось пурпурно-темным, а звезда по имени Сердце Ночи еще висела над горизонтом, мой господин пришел в конюшни вместе со своим другом Тарики. Меня удивило столь раннее появление Хакатри, но я обрадовался, что оказался на месте и осматривал копыто Морской Пены, которое, к моей радости, успело исцелиться.

– Ты видел моего брата? – спросил Хакатри, и от тона, каким он задал вопрос, у меня сжалось сердце.

Я поспешил к загону, где стояла Бронза, лошадь Инелуки, и увидел, что он пуст. Гнетущее чувство стало еще сильнее.

– Именно этого я и опасался, – ответил мне Хакатри, когда я рассказал ему, что Бронзы в стойле нет. – Вероятно, он покинул Асу'а. Да простит Сад его глупую гордость!

– Быть может, он просто отправился на прогулку, – предположил Тарики. Его называли Ясноглазым, и зрение у него действительно могло поспорить зоркостью с ястребом. Однако Тарики имел склонность видеть в других лишь лучшие качества – и потому стал одним из самых близких спутников моего господина, но едва ли его следовало назвать надежным советником. – Инелуки часто так поступает, когда сердится на родителей.

– А также надевает доспехи и берет с собой копье? – Хакатри покачал головой. – До встречи с вами я успел поговорить с охраной конюшни. Он уехал, никому не сообщив о своих планах. Как вы думаете, каковы они?

К нам подбежала оруженосец Инелуки Йоу, волосы у которой растрепались, а глаза были широко раскрыты.

– Мой господин с вами? – спросила она у Хакатри. – Я нигде не могу его найти.

– Складывается впечатление, что он взял Бронзу и уехал еще до рассвета, – ответил Хакатри. – Сбегай к воротам и спроси, видела ли его стража. Затем отправляйся к его подруге миледи Нидрейю и узнай, говорил ли он с ней и может ли она объяснить его отсутствие.

Йоу повернулась и помчалась к воротам.

– Он ведь не станет… не отправится на схватку с Червем в одиночку? – спросил я.

– Если он решит, что его отвага поставлена под сомнение? Инелуки сделает это без малейших колебаний.

Я видел, что за раздражением Хакатри скрывается тревога. Мой господин не всегда показывал, как сильно он любил брата. Затем он отправил меня на Гостевой двор, чтобы выяснить, там ли еще смертные и не говорил ли с ними Инелуки.

Я быстро прошел через дворец, потом Птичий двор, Танцевальный павильон, сквозь вечные тени Дымного сада и, наконец, задыхаясь, вбежал в Гостевой двор. Мне не удалось увидеть там ничего, что указывало бы на присутствие Инелуки, а смертные спали. Тот из них, кого звали Кормах, пришел со стражем, которого я к ним отправил; он покраснел от волнения или смущения – тогда я еще очень мало знал про смертных и не понимал разницы.

– Я клянусь, мы ничего не знаем, милорд, – сказал он мне. – Нам велели ждать, когда ваши монархи решат, станут ли они нам помогать.

– Я не лорд, – ответил я. – А Ийю'Анигато и Амерасу – не наши монархи. Они самые мудрые старейшины, обладающие глубочайшими знаниями и даром предвидения. – Но складывается впечатление, что даже они не догадывались о планах Инелуки и его неожиданном отъезде. – В любом случае я приношу вам свои извинения за то, что прервал ваш отдых.

– А мы можем как-то помочь? Наши лошади отдохнули. И мы готовы принять участие в поисках.

Я едва сдержал улыбку, когда представил, что смертные и выращенные ими лошади сумели бы догнать одного из Братьев Ветра.

– Вы очень добры, но у моего господина достаточно помощников. Ждите аудиенции, и пусть судьба вам улыбнется.

Вернувшись в конюшни, я с огорчением узнал, что поиски Йоу оказались безуспешными и леди Нидрейю не видела Инелуки с предыдущего дня. Лорд Хакатри, понимая, что брат их заметно опережает, приказал конюхам приготовить двух своих лошадей. Я почувствовал суеверное смущение от того, что кто-то другой делает мою работу, но понимал, почему мой господин спешит.

– Оруженосец Памон, – сказал он, надевая доспехи из ведьминого дерева, – ты поедешь на Ледяной Гриве. А я возьму Морскую Пену, если хочу догнать брата.

Вскоре появились остальные члены охотничьего отряда моего господина и стали готовиться в путь. Мне показалось, они уже знали, что вместо охоты на гигантов им предстоит более важная и опасная погоня: я видел мрачные лица и не слышал обычных громких разговоров, сопровождавших приготовления к охоте.

Наконец первые лучи солнца озарили небо, и мы двинулись в путь, я – на могучем боевом скакуне по имени Ледяная Грива, принадлежавшем Хакатри. Я не рассчитывал, что смогу угнаться за моим господином и его друзьями, поскольку Хакатри больше всего хотел найти брата. Мой господин и его спутники стремительно умчались вперед, и вскоре остальные оказались далеко позади. Другие сквайры, все молодые зида'я, младшие члены Дома Ежегодного Танца, вероятно, слышали от Йоу о необычной природе сегодняшней погони. Они не говорили об этом со мной, впрочем, все оруженосцы крайне редко ко мне обращались и, если бы не высокое положение моего господина, вряд ли вообще признавали бы мое существование.

Но я видел, как они тихонько перешептывались, а их жесты говорили о замешательстве и тревоге, когда Хакатри и его спутники умчались от нас и теперь скакали по берегу залива Лэндфол в сторону дороги Вестмарш.

Я знаю, что кое-кто в семье моего господина считал, будто благосклонность ко мне Хакатри связана с желанием угодить двору, который любит все необычное и новое. Да, я принадлежу к расе тинукеда'я, а мой отец, Памон Сюр, был простым конюхом, хотя даже зида'я признавали, что в Доме Ежегодного Танца никто не обладал таким же мастерством в обращении с лошадьми. Задолго до того как я появился на свет, он завоевал солидную репутацию среди господ города Хоумвард. Но, клянусь вам, также правда и то, что мое собственное усердие и, конечно же, умения и ловкость, унаследованные от отца, привели к тому, что Хакатри обратил на меня внимание, когда я еще ребенком старательно трудился в конюшнях.

Мой господин множество раз повторял, что, когда впервые меня заметил, он не знал, что я сын Памона Сюра, но восхитился моей работой и спокойным обращением с лошадьми. Всем известно, что мой господин никогда не лжет, да и зачем – из-за такой мелочи? В те времена не только я, но и другие молодые тинукеда'я трудились в конюшнях. Так живет мой народ: мы стараемся быть полезными зида'я.

Мы, Дети Океана, управляем их кораблями, строим дома или заботимся о детях, иными словами, делаем все, что нам полагается, и делаем хорошо.

Однако не вызывает сомнений, что Хакатри меня заметил. Когда он увидел, что я обладаю мастерством отца во всем, что касалось животных, Хакатри сделал меня своим личным конюхом. А потом молодой зида'я, который был его оруженосцем, разочаровал Хакатри, и он принял странное и беспрецедентное решение, я – первый представитель моего народа – стал его оруженосцем и правой рукой и вскоре не только заботился о его лошадях, но и сопровождал во время охоты и путешествий. Я научился ухаживать за оружием и вполне прилично с ним обращаться, хотя друзья лорда Хакатри над ним потешались из-за того, что он взял в оруженосцы подменыша, и всячески намекали на свое не слишком высокое мнение обо мне и моих соплеменниках.

– Не обращай на них внимания, Памон, – часто повторял мой господин. – Доброе имя, которое ты заработаешь, победит даже самые жестокие шутки.

Даже и тогда я сомневался, что он прав, но мой господин верил в свои слова, и я также старался поверить. Я рассказываю об этом сейчас, чтобы показать, как мой господин мыслил и благородно со мной обращался. На самом деле он вел себя даже лучше, чем мой собственный отец, который не переносил тех, у кого отсутствовали его трудолюбие и прямолинейность. Отец научил меня усердию и старательности. А благодаря милорду Хакатри я понял, что могу стать больше чем сыном своего отца.

По мере того как я взрослел, я осваивал военное искусство, которому меня обучали сам Хакатри и наставники из Дома Ежегодного Танца, рядом с юными аристократами зида'я, одни из них готовились стать оруженосцами, другие – свободными лордами. Какое-то время младший брат моего господина учился владеть оружием вместе с нами, и впервые в жизни я чувствовал себя почти равным зида'я. Это было головокружительное ощущение и одновременно смертельно опасное: довольно скоро косые взгляды и шепот за спиной дали мне понять, что тем, с кем я тренировался, совсем не нравилось, что простой тинукеда'я поднялся выше пределов, дозволенных представителям его народа.

Я был разносторонне развит и быстро научился тому, что требовало думать и понимать, но был не таким быстрым, ловким и сильным, как любой из молодых лордов. И все же я изо всех сил трудился, стараясь как можно лучше освоить копье и меч и познать Путь Воина, чтобы, по крайней мере, с пониманием наблюдать за моим господином. И хотя молодым господам из Дома Ежегодного Танца раньше не нравилось мое присутствие, когда стало ясно, что я не смогу бросить вызов их мастерству, они немного смягчились и стали относиться ко мне лучше.

Я никогда не чувствовал себя среди них своим, но они мирились с моим присутствием, думаю, главным образом из уважения к моему господину Хакатри.

Не вызывало сомнений, как тогда, так и сейчас, что лорд Хакатри, старший сын Защитника Асу'а и Са'онсеры, пользовался не только моим огромным уважением, но и всего своего народа. Даже свободные лорды его поколения, которые пытались с ним соперничать, не могли им не восхищаться, что нисколько не удивительно, ведь он был поразительным существом. Я ни разу не слышал, чтобы мой господин солгал или даже об этом подумал – истинный сын своей матери, – и никогда не видел, чтобы он отвернулся от того, кто нуждался в помощи. Младший брат Инелуки часто его ругал, поскольку считал такое поведение слабостью. «Если ты друг всем, – говорил он, – значит, ты одинаково друг для тех, кто к тебе ближе остальных, и для тех, кого едва знаешь».

Но Хакатри лишь качал головой.

«Если я буду размышлять, кому помочь, только учитывая их близость по крови или дружеские отношения, я перестану быть свободным лордом и буду чем-то вроде казначея, оценивающего людей, прежде чем принять решение, какую помощь им оказать».

В те дни общего мира между племенами Потерянного Сада среди молодых зида'я крайне высоко ценилась роль свободного лорда, который с помощью своего доброго имени, здравого смысла и умений помогал тем, кто нуждался, будь то фермеры, страдающие от нападений гигантов, или поселения, ставшие жертвой разбойников. Мой господин пользовался такой доброй славой, что смертные проделывали долгий путь, чтобы прийти в Асу'а и попросить его о помощи. Однажды Инелуки заговорил со мной об этом, но я не понял, казалось ему такое их поведение забавным или возмущало.

– Смертные относятся к твоему господину почти как к божеству, – сказал он мне. – Они оставляют подношения у ворот Асу'а, словно перед одним из своих храмов.

– Он помог многим из них, милорд, – напомнил я ему.

Инелуки долго на меня смотрел, но я не понял, что означал его взгляд.

– Да, – сказал он наконец. – Но, боюсь, когда-нибудь ему придется заплатить за свою любовь к бродягам, и молю богов, чтобы я ошибся.

Они были такой странной парой, мой господин и его брат. Хакатри, темноволосый, высокий, надежный, как скала, в хорошем настроении, жизнерадостный и разговорчивый, но чаще тихий и задумчивый, даже когда вокруг царило веселье. Инелуки, почти такой же высокий, как старший брат, но гораздо стройнее, все зида'я единогласно считали, что он красивее Хакатри, и в то время как Хакатри предпочитал читать или разговаривать с друзьями, Инелуки обожал находиться в толпе, шутить и петь. Прекрасное расположение духа младшего брата могло заливать комнату теплым светом, но если он сердился, веселье в праздничном зале гасло, и он мгновенно пустел. Говорят, что с самых первых дней своей жизни Инелуки сиял ярче – и жарче, – чем любой представитель его народа.

Но, несмотря на различия, братья любили друг друга сильно и глубоко. Разумеется, иногда они ссорились, так бывает с братьями, особенно когда Инелуки чувствовал, что Хакатри относился к нему как к ребенку, а не равному, давал советы и старался удерживать от необдуманных поступков. Однако во многом они казались почти единой душой в двух телах, и крайне редко бывало, что рядом с одним где-то не находился другой.

Хакатри и его охотничий отряд довольно скоро оставили всех нас далеко позади.

Мы скакали по наезженной дороге, а поскольку было сложно понять, свернули наши господа на боковую тропу или нет, остальные оруженосцы и я двигались осторожно по крутым, заросшим деревьями холмам Охоты Защитника. Через несколько часов мы выехали на дорогу Вестмарш и направились дальше, через брод Маленькой Красной реки. Мы не стали останавливаться с наступлением ночи – зида'я могут скакать несколько дней без сна, – и я с трудом держался в седле, пока рассвет наконец не озарил восточный небосклон.

К середине дня мы пересекли мост через Большую Красную реку и спустились в ущелье Кестрел, плоский участок земли между рекой и Холмами Белые-Волны, неровной местностью к югу от гор Солнечные ступени. Конечно, зида'я редко нуждаются в сне, однако их скакунам, на удивление сильным и выносливым, выращенным в конюшнях Асу'а, требуются еда и отдых. Мы ехали до тех пор, пока на небе не зажглись яркие звезды, затем остановились, чтобы накормить и напоить коней. Мне удалось поспать несколько часов, чему я был несказанно рад. Прошло уже два дня, а мы так и не видели следов Хакатри и его отряда.

Местность на третий день пути, когда мы пересекали ущелье Кестрел, оказалась непримечательной и по большей части плоской, но луга пестрели яркими первоцветами и дикими гиацинтами. Мы ехали, пока не наступила полная темнота, и ближе к полуночи добрались до Серебряного пути в болотистых землях, расположенных вдоль внешней границы холмов, двигаться дальше даже для моих исключительно зорких спутников стало опасно. Мы остановились и развели костер. В те дни в ущелье Кестрел бродили огромные злобные волки, а зима в этих почти безлюдных краях выдалась длинной и голодной, и зида'я не хотели рисковать.