Криминальные прогулки Незнанский Фридрих

Куда там! Бесполезно.

Пенсионер плюнул и вдруг, почувствовав что-то неприятное, покосился в сторону сидевшего через дорогу красно-черного. Тот смотрел на Кудряшова недобрыми глазами, и только проносившиеся между ними машины сбивали флюиды ненависти, вылетавшие из зрачков красно-черного в сторону Николая Степановича, не давая им разнести пенсионера в пух и прах.

— Странный какой-то... — буркнул Кудряшов и снова пошел ковыряться в двигателе.

...Лоха Инга увидела издалека. Он блестел своей красной рубашкой и слегка покачивался на корточках, как морской буй в спокойную погоду.

«Сейчас я его ошеломлю!» — решила Инга.

Дело в том, что лох сидел на обочине противоположной стороны шоссе, и, для того чтобы подъехать к нему, нужно было развернуться на светофоре, который находился метрах в пятистах впереди. Но Инге было невтерпеж. Она притормозила у двух сплошных линий, быстро поймала момент, когда встречный поток ослаб, и лихо крутанула руль влево.

«Пусть просечет, что я типа крутая!» — неожиданно для себя подумала она «новыми русскими» словами, которые часто слышала от разных наркодилеров.

Джип быстро и плавно перекатился через полосы встречного движения и встал правым боком к лоху, как будто был не тяжеленной, большущей машиной, а каким-нибудь вертким офисным креслом на колесиках, привычно передвигаемым от стола к столу.

— Это вы — Витя? — крикнула из глубины автомобиля Инга.

Лох медленно поднялся с корточек и кивнул.

Игорь все еще не терял надежды догнать Ингу.

— Вы скоро? — торопил он заполнявшего за столом протокол инспектора.

Тот сурово смотрел на обнаглевшего нарушителя и наставительно поднимал палец вверх.

— Наличие дорогой машины не дает вам права на особое отношение, гражданин... — тут гибэдэдэшник быстро возвращался к началу протокола и читал указанную там фамилию, — гражданин Липатов!

Гражданин Липатов вздыхал и смирялся.

Наконец все было готово.

— Распишитесь вот тут, тут и тут! — скомандовал инспектор.

Игорь молниеносно перехватил протянутую ему ручку и так рьяно принялся ставить свои закорюки, что неосторожно смахнул бланк протокола со стола, и тот спланировал на бившей из окна в дверь струе сквозняка к ногам инспектора.

— Ох ты... — вздохнул тот и наклонился, чтобы поднять бланк.

Но Игорь и тут проявил резвость и тоже ринулся к листку. Где-то на полуметровой высоте их лбы стукнулись друг о друга с неожиданным для этой ситуации звоном. Очевидно, у обоих так сильно зазвенело внутри, что это стало слышно и снаружи.

— Вот блин! — воскликнул инспектор и топнул от злости ногой. От сотрясения пола стоящий рядом с ним открытый термос упал, и из него на бланк протокола тягучей массой полился темный сливовый кисель.

— Ай! — крикнул Игорь и быстро схватил листок, но было уже поздно. Прямо на середине его красовалось громадное неровное пятно, похожее на карту Московской области.

— Доигрались? — спросил инспектор с очевидной досадой. Двумя пальцами он поднимал почти пустой теперь термос, и было непонятно, чем в большей степени вызвано его сожаление — испорченным протоколом или загубленным обедом. — Теперь все по новой заполнять надо! — сказал наконец он, но при этом, однако, так и не оторвал глаз от термоса.

— Вот блин! — повторил его недавние слова Игорь и снова в отчаянье взглянул в сторону Москвы.

Инга вылезла наружу, подошла к Корневу и вопросительно на него посмотрела. Она никогда еще не продавала машин и не знала, что при этом следует говорить.

— Хороший джипешник! — одобрительно закивал Корнев, быстро, как будто из вынужденной вежливости, взглянув на хозяйку и тут же снова переведя взгляд на сверкающий синий красавец, интересовавший его гораздо больше, чем она.

«Хочет купить!» — обрадовалась Инга.

— Какого года? — поинтересовался Корнев.

— Девяносто девятого! — ответила Инга.

— О-о! — восхищенно протянул Корнев и прошелся вдоль автомобиля.

Инга подумала, что еще такого эффектного можно сказать, и выдала:

— Тачка — зверь!

— Да я уж вижу! Сколько хотите?

Инга набрала воздуха и, стараясь не продешевить и в то же время не отпугнуть лоха, сказала:

— Сорок... — Она зыркнула на него, стараясь уловить первую реакцию на названную цену и, не обнаружив никаких тревожных для себя признаков, добавила: — Пять! Сорок пять!

Корнев в это время деловито осматривал колеса. Цена его явно не смутила.

— Угу... — благостно промычал он, то ли удовлетворившись состоянием резины, то ли давая понять, что сорок пять — это столько, сколько он и предполагал.

Вообще, по всему было видно, что машина красно-черному нравится и из покупателя потенциального он вполне может превратиться в реального. И он не замедлил это подтвердить:

— Ну что же, меня устраивает!

«Ура!» — в душе возликовала Инга.

— Правда, есть одно «но»... — замялся Корнев.

— Что такое? — обеспокоилась девушка.

— Надо бы осмотреть ее в техцентре... При помощи аппаратуры... Понимаете, снаружи она, конечно — ого-го, а внутри — кто ее знает... У меня ведь должна быть полная уверенность!

Такой поворот событий несколько сбил радость Инги, хотя она тем не менее понимала, что «этот лох» в общем-то прав, и больше того — он, похоже, вовсе никакой и не лох.

— Хорошо, — сказала она. — А где тут техцентр?

Корнев снова замялся и наконец сказал:

— Я бы не хотел ехать в какой попало. Деньги сдерут, а толком ничего не осмотрят. Так только, для вида поковыряются... — Он лениво покрутил в воздухе ладонью, словно давая понять, как именно небрежный слесарь будет что-то там такое трогать в Ингиной машине.

— Так куда же ехать-то? — растерялась Инга.

Корнев внимательно посмотрел на нее и, стараясь придать своему голосу максимально возможную мягкость, но одновременно желая и деловитость не утерять, сказал:

— В Тулу.

— Куда?.. — вытаращила глаза Инга.

— Да это же рядом! — поспешно заверил Корнев. — Всего полтора часа езды!

Но Ингу упоминание города пряников и оружейников привело в заметно раздраженное состояние.

— Ой, нет! — сказала она. — В Тулу — нет!

— Но поймите... — ткнул себя в грудь Корнев. — У меня там свой техцентр. Личный!

— Нет! —упорствовала Инга. — Это далеко!

Человек в красной рубашке и черных штанах вдруг показался ей каким-то подозрительным.

— А где ваша машина? — спросила она.

— Меня подвезли, — ответил Корнев.

— А своей у вас нет, что ли? — Инга запоздало удивилась тому, что человек, способный заплатить сорок пять тысяч долларов, не имеет собственного транспортного средства.

— Свою я продал, — сказал Корнев. — И вот теперь хочу купить вашу. — Тут он словно бы спохватился и быстро вытащил из кармана шорт красное удостоверение. — Да вы не беспокойтесь, — раскрыл он его перед лицом девушки, — я в ГИБДД работаю.

На все предыдущие жертвы Корнева этот довод действовал безотказно.

Но сегодня был иной случай.

Чем ближе подступала ломка, тем неуправляемее становилась Инга.

— Нет! — взвизгнула она. — Нет, нет и нет!

«Ну и хрен с тобой!» — подумал Корнев. Он и сам не очень-то горел желанием связываться с этой девицей — из-за деда, который, как назло, застрял напротив на своей развалюхе и время от времени косился в их сторону. Зачем нужны эти лишние глаза... «Хрен с тобой! — еще раз подумал Корнев. — Живи...»

Склонившийся над капотом Николай Степанович никак не мог нащупать в глубине двигателя нужный ему проводок. По его убеждению, именно в обрыве последнего крылась причина внезапной остановки двигателя — искра там, что ли, какая-то теперь не шла или еще чего, этого Кудряшов и сам точно не знал, но был уверен — виноват проводок. Но как же до него добраться-то? Вдруг Николая Степановича осенило. Он залез в салон, вытащил из аптечки небольшое зеркальце и вернулся к капоту. «Огляжу движок снизу...» — подумал он, после чего дохнул на зеркальце и протер его рукавом.

Корнев уже хотел было послать Ингу куда подальше, как она вдруг резко изогнулась в пояснице и, потеряв равновесие, зашаталась. Он инстинктивно попытался подхватить ее, но Ингу внезапно бросило вперед, и с размаху она налетела виском на костяшки несущейся к ней кисти жилистой руки Корнева. Удар был сильным.

— Ох... — выдохнула она и, схваченная под мышки несостоявшимся покупателем, повисла на его руках.

— Эй, эй! — встряхнул ее Корнев. — Ты что?

Но Инга была без сознания. Висок — дело серьезное.

«Только этого мне не хватало! — лихорадочно пронеслось в голове Корнева. — Как же теперь быть-то?! Бросить ее здесь? А если она коньки откинет? Или даже просто проваляется тут какое-то время, прежде чем очухаться? Кругом же люди! Этот дед вон на своем тарантасе! Вызовут ментуру, начнут разбираться, что да как... На хрен мне это нужно?!»

Корнев быстро посмотрел на деда, больше всего сейчас опасаясь столкнуться с ним взглядом. Но дед в это время склонился над своим движком, выпятив в сторону джипа костлявый зад с торчащей из заднего кармана брюк отверткой.

«Значит, он ничего не видел! — обрадовался Корнев. — Не видел! Так, может, я тогда...»

Решение пришло молниеносно. Он осмотрелся по сторонам и понял, что свидетелей только что случившейся между ним и Ингой сцены не было, да и не могло быть: кафешка не работала, окна ее были закрыты металлическими ставнями, а из проносящихся мимо машин вряд ли что можно было заметить. Уж, по крайней мере, его внешность и номер джипа точно бы никто не запомнил...

Корнев подхватил Ингу правой рукой, а левой открыл дверцу автомобиля. Довольно небрежно (зато быстро) положил девушку на заднее сиденье, так что она чуть не свалилась с него, и только ее безжизненно свесившаяся рука, уперевшись в пол локтем, помешала ей провалиться в щель между диванчиком, на котором она лежала, и спинками передних кресел.

— Где у тебя ключи-то?.. — бормотал Корнев, обшаривая ее карманы.

Наконец он нашел их, быстро сел за руль, завел машину и помчался в направлении Тулы.

Николай Степанович видел все. И удар виском, и вороватые оглядывания красно-черного мужика, и то, как он поспешно бросил девушку в машину, и то, как рыскал по ее карманам. Склонившись над капотом, Кудряшов наблюдал все это в зеркальце.

— Ишь ты... — проговорил он, отложив его, и незаметно, из-под руки, проводил взглядом уезжающий «гранд-чероки». — Только бы номер не забыть...

Чувство гражданского долга вмиг переполнило дисциплинированного пенсионера, и, ни секунды не мешкая, он решил заявить о случившемся в милицию. Подстегиваемый этой необходимостью, Николай Степанович как-то неожиданно быстро и даже без зеркальца напал на нужный проводок, куда-то там на ощупь воткнул его и быстро сел за руль.

— А ну... — повернул он ключ. И этим «а ну» не то спросил у машины: заведешься, мол, а? — не то приказал ей: а ну, мол, заводись!

«Жигуль» завелся.

— Вот так-то! — победно воскликнул Кудряшов. — Вот сейчас я крутанусь!

Он имел в виду, что доедет до светофора, развернется там и рванет в обратную сторону на ближайший пост, где и расскажет милиционерам о том, что видел.

«И еще скажу, что он меня гнидой обозвал!» — подумал было пенсионер, но тут же решил, что это лишнее. Он выжал сцепление, переключил скорость и... и двигатель снова заглох.

— Ну что ты будешь делать! — расстроился Николай Степанович, вылез наружу и снова открыл капот.

А на том самом посту, куда собирался подъехать пенсионер, Игорь подписывал протокол.

— Осторожнее! — сказал на всякий случай инспектор, когда «гражданин Липатов» склонился над листком.

Впрочем, на этот раз все прошло удачно. Игорь отдал полагающийся за превышение скорости штраф, получил квитанцию и быстро выбежал из будки.

«Хотя куда торопиться? — подумал он. — Все равно Ингу уже не догнать...»

Он дошел до своего «мерседеса», пискнул центральным замком, открыл дверцу, чуть пригнулся, чтобы сесть, да в таком неудобном положении и замер.

По встречной полосе ехала машина Инги.

«Передумала! — перехватило у Игоря дыхание. — Возвращается!»

И он вгляделся в чуть зеленоватое лобовое стекло приближающегося «гранд-чероки».

— Ой... — Лицо Игоря вытянулось.

За рулем сидел мужчина в красной рубашке.

Странно. Игорь мог бы поклясться, что это автомобиль Инги. Для этого ему даже не нужно было смотреть на номер. Он слишком хорошо знал ее внедорожник, не раз сам ездил на нем, и ему всегда страшно мешала вон та большущая мягкая игрушка под зеркалом заднего вида...

«Неужели просто похожа?» — подумал Игорь и, спохватившись, глянул вслед удаляющемуся уже джипу, стараясь все-таки разглядеть его номер. Но тут откуда ни возьмись вылез длиннющий рефрижератор с оранжевой, бьющей в глаза надписью по борту: «Скажи сосискам — да! Это лучшая еда!» — и закрыл Игорю обзор. Когда «лучшая еда» скрылась, джипа уже совсем не было видно.

«Бывают же такие совпадения...» — пожал плечами Игорь, после чего сел в машину и поехал домой.

Николай Степанович промучился со своим «жигуленком» часа полтора. По прошествии этого времени он все-таки приехал на пост и рассказал о том, что видел у придорожной кафешки. Инспектор, вытряхивающий из термоса в стакан последние капли киселя, попросил пенсионера написать заявление, а сам передал информацию о синем джипе «гранд-чероки» с номерным знаком «А 123 ОС 77» на все посты, расположенные по трассе. Но, увы, задержать машину не удалось. Было уже слишком поздно...

2

— Саша, но это же просто смешно! — сказал Меркулов, но смеяться и не подумал.

— Смешно... — вздохнул Турецкий.

А дело было вот в чем. Старший следователь Управления по раскрытию особо важных дел Генеральной прокуратуры Российской Федерации, государственный советник юстиции третьего класса Александр Борисович Турецкий опоздал с утра на важное совещание. То есть смешно было, конечно, не это. А то, какую причину указал Александр Борисович в качестве оправдания. Причина эта, прямо скажем, была недостойна даже ограниченной фантазии какого-нибудь двоечника-прогульщика, вызванного в учительскую после очередного пропуска контрольной.

— Я бабушку через дорогу переводил! — вот что сказал Турецкий своему непосредственному начальнику и старинному другу, после того как зашел в его кабинет и закрыл за собой дверь с позолоченной табличкой, отбросившей солнечный лучик на сидящую в приемной секретаршу. На табличке значилось: «Заместитель Генерального прокурора Российской Федерации по следствию Меркулов К. Д.». — Но это же правда... — развел руками Турецкий и сел в кресло напротив Константина Дмитриевича.

— Да знаю...

Широта души и отзывчивость натуры друга были хорошо известны Меркулову, поэтому он не стал устраивать разносов, а только махнул рукой:

— Ладно...

— А почему так быстро закончилось-то? — позволил себе удивиться Турецкий. — Я думал, успею...

Меркулов поднялся из-за своего рабочего стола, потянулся, посмотрел в окно и сказал:

— Да всего один вопрос и обсуждался...

«Наверное, что-то очень важное...» — предположил Александр. Он знал привычку генерального устраивать многочасовые заседания из-за всякой ерунды, а в случаях действительно серьезных поднимать всех на уши одной-единственной фразой: «Раскрытие данного преступления — дело нашей чести! Учтите, я строго спрошу с каждого! А теперь вперед — работать, работать и работать!»

— А что за вопрос-то? — Турецкий приготовился услышать что-то о террористах, готовящих взрывы жилых домов, или о торговцах человеческими органами, или о чем-нибудь другом, не менее жутком.

— У вице-премьера Дроздова дочка пропала... — сказал Меркулов.

— И все? — Александр сделал круглые глаза.

— Угу.

Несколько секунд в кабинете висела тишина. Меркулов все смотрел в окно, как будто гадал, где это там Турецкий переводил через дорогу бабушку, а сам Александр недоуменно переваривал услышанное.

— И только поэтому генеральный совещание собирал? — спросил он наконец.

— Да какое совещание! — усмехнулся Меркулов. — Он присутствовал да я. Да ты вот еще должен был подойти...

Турецкий хотел что-то спросить, но Константин Дмитриевич широким жестом остановил его и сел за стол.

— Сейчас все расскажу, — сказал он.

Случилось следующее. В течение нескольких дней после того, как Инга уехала, Игорь вынужден был отвечать на звонки каких-то людей, просивших позвать ее к телефону и вешавших трубку, как только Игорь начинал выяснять, зачем, собственно, она им потребовалась. Телефон особняка тестя, где, по его мнению, должна была находиться Инга, он никому не давал, так как считал, что досаждают ему какие-нибудь наркоторговцы или кто-то вроде них. Это продолжалось до тех пор, пока один из звонивших не проговорился, что интересуется синим «гранд-чероки» с кожаным салоном и автоматической коробкой. В объявлении было сказано, что обращаться следует строго к Инге, но у него совсем нет времени, он куда-то там улетает, поэтому не может ли молодой человек, если он в курсе и если ему не трудно, показать машину в любом удобном для него месте, но лучше утром, потому что самолет... и т. д. Тут только Игорь насторожился. Он вытянул из звонившего информацию относительно того, в какой газете и когда именно было напечатано такое объявление, потом сгонял в ларек, купил эту газету, торопясь и путая страницы, развернул ее, порыскал взглядом по колонкам, чертыхнулся, быстро и криво надел очки, снова уткнулся в газету и, наконец, увидел: вот оно, в левом углу. Все верно: и джип и телефон — их.

Елки-палки!

А тут как раз позвонил тесть.

— Ингу позови! — не поздоровавшись, сказал он Игорю.

— Так она же у вас... — растерянно ответил тот, уже начиная соображать, что к чему.

— Как это? — удивился тесть.

И Игорь рассказал ему о том, что случилось. Мол, вы же позвонили, она и уехала, в то же утро и уехала, на джипе... Он говорил, а сам уже все понимал. Понимал, но боялся озвучить страшный вывод, который напрашивался сам собой.

Его озвучил тесть:

— Выходит, она пропала...

И, пораженный этим открытием, нажал пальцем на рычажок телефона, оборвав испуганное Игорево «А что же теперь де...», после чего набрал номер не кого-нибудь, а сразу министра внутренних дел.

— Да... — послышалось в трубке.

— Леня, у меня беда! — сказал Роман Аркадьевич, все так же игнорируя «здравствуйте», но на этот раз делая это не от презрения к собеседнику, а от нахлынувшего волнения, от желания не тратить время ни на что лишнее, даже на одно слово.

— А в чем дело? — обеспокоенно спросил министр, узнав звонившего.

И Роман Аркадьевич рассказал, что пропала дочка, уехала на машине и не вернулась, а до этого давала объявление в газету, в эту, как ее, «Из рук в руки», ой, да что же это такое, она же одна у меня, кровиночка, бедная моя девочка, мать у нее давным-давно померла, я ж без нее жить не смогу, Леня, ты понимаешь, а вдруг с ней что случилось, Леня, да что же это?!

Из самоуверенного, лощеного государственного чиновника высшего ранга Роман Аркадьевич сразу же превратился в старого одинокого отца, в тысячу раз больше, чем за свое вице-премьерство, дрожащего не то что за жизнь дочери, а даже за ее, к примеру, разбитую коленку.

— Ты номер машины назови! — кое-как вклинился в его монолог министр.

Роман Аркадьевич назвал.

— Все перероем! — заверил министр.

— Уж пожалуйста, Леня, очень надеюсь... — сказал вице-премьер, после чего снова нажал на рычажок и тут же набрал генпрокурора:

— Володя, беда у меня!..

Меркулов потер подбородок:

— Генеральный хочет, чтобы ее розыском занялся ты!

Вообще-то Турецкий уже это понял.

— Но у меня ведь других дел полно... — все же попытался он возразить.

— Он сказал, чтобы ты все отложил и вплотную занялся поиском этой Инги.

— И дело о взрыве на Манежной отложить?

— Да.

— И о массовом убийстве в Печатниках?

— И его.

— А может, ты попытаешься объяснить ему, что это вещи несоизмеримые по своему...

Меркулов не дал ему договорить:

— Я уже пытался, Саша. Это бесполезно.

Ну что же... Если даже Меркулов не смог убедить главного, то, значит, это и впрямь было бесполезно.

— Хорошо, — вздохнул Александр, — займусь...

...Вечером того дня, когда ее похитили, Инга очнулась в каком-то холодном сыром подвале, тускло освещенном свисающей сверху лампочкой. Она поежилась и осмотрелась. Вокруг было пусто и мерзко. Откуда-то слышался звук капающей воды, отчетливый и громкий среди окружающей ее тишины, на серых стенах чернели разводы не то грязи, не то слизи, в общем, чего-то такого, на что не хотелось смотреть, а хотелось отвернуться.

Но отвернуться было некуда.

Она лежала в углу, застеленном рваными тряпками такого вида, что использовать их даже для мытья пола стал бы не каждый.

— Где я?.. — прошептала она и попыталась подняться, но вдруг все ее тело от макушки до пяток обожгла страшная боль, и Инга вскрикнула, враз оставив надежду встать на ноги.

Ломка вступила в свои права.

Инга не знала точно, сколько времени прошло с тех пор, как в висок ей ткнулось что-то твердое, кажется, кулак или, может, костяшки пальцев... да, точно, костяшки пальцев этого Вити... или как его... нет, Вити, Вити... после чего все погасло, а когда вспыхнуло снова, то уже гораздо менее ярко — в мощность этой вот лампочки на высоте примерно трех метров от нее.

Поэтому она совершенно не представляла, что происходило с ней, пока она блуждала в потемках, не представляла, как она здесь оказалась и что это вообще за помещение.

Вдруг сверху послышался какой-то скрип. Инга присмотрелась и разглядела все увеличивающуюся щелку в потолке.

«Люк...» — сообразила она.

Его поднимаемая кем-то крышка была круглой, и, когда ее открыли полностью, посреди подвала вырос уходящий в отверстие ровный столб света. Прямо по нему, как по трубе, на пол шмякнулся какой-то бумажный сверток, от удара рассыпавшийся на части. Люк закрылся, и Инга увидела, что из свертка вывалилась буханка хлеба и пластиковая бутылка с водой.

Она совершенно не хотела есть, но даже если бы и хотела, то... Что все это значит? Ей что, бросают еду, как собаке?

Додумать она не успела. Боль швырнула ее на стену, потом обратно, потом изогнула все ее тело дугой, как тетиву, и шлепнула спиной на тряпки.

Люк открылся снова.

— Что такое? — произнес хрипловатый голос.

Если бы не ломка, Инга моментально бы вспомнила, что принадлежит он тому самому Вите, но сейчас в мозгу у нее помутилось, и, не помня себя, не видя вообще ничего вокруг, а видя только огромное красное пятно, расплывающееся перед ней из-за лопающихся капиллярных сосудов в глазах, она, срываясь на визг, взмолилась:

— Мне нужен героин!!!

Крышка люка захлопнулась не сразу, а после некоторой паузы, как будто открывший ее от неожиданности опешил.

...Первым делом Турецкий встретился с Игорем. Он приехал к нему на работу — в преуспевающую строительную компанию, которую, собственно, и возглавлял зять вице-премьера.

Предварительно извещенный об этом, Игорь встретил «важняка» у входа, проводил через роскошно отделанный холл к сияющим хромом дверям лифта, и вместе они поднялись на четвертый этаж, где располагался кабинет господина Липатова.

При его появлении начавшая было подкрашиваться секретарша мигом спрятала косметичку и, поменяв принимаемое ею на время отсутствия шефа беззаботное выражение лица на деловое, сообщила:

— Вы просили напомнить об американцах. Они скоро будут звонить...

— Скажешь, что меня нет! — быстро ответил Игорь.

— Но контракт... — изумившись до глубины души, позволила себе возразить секретарша.

— Я сказал — меня нет! — рявкнул на нее Игорь так, что та от неожиданности подскочила на своем стульчике и косметичка, соскользнув с ее колен, брякнулась на дубовый паркет.

Игорь потянул сверкающую золотом ручку высокой резной двери из красного дерева и пропустил Турецкого вперед:

— Прошу!

Александр зашел и осмотрелся. Кабинет сильно смахивал на пропавшую в войну Янтарную комнату. То есть Турецкий никогда не видел Янтарной комнаты, разве что на каких-то черно-белых фотографиях в газетах, но сейчас не сомневался: если ее когда-нибудь найдут, она будет выглядеть именно так.

«Ни фига себе!» — сказал он про себя.

— Вот сюда, пожалуйста! — подоспевший Игорь указал ему на одно из кожаных кресел вокруг круглого стола для переговоров.

— Спасибо... — пробормотал «важняк» и сел.

Игорь опустился в соседнее кресло и, полуобернувшись к Турецкому, всем своим видом выразил готовность отвечать на любые вопросы.

— Скажите, вы тут по найму или... — спросил Александр, обводя взглядом обтянутые дорогим шелком стены и, гадая, подключены ли к сигнализации во-он те, явно имеющие музейную ценность картины, композиционно завершающие группу старинных китайских ваз — наверняка времен какой-нибудь династии Мин.

— Нет, это частная фирма, — ответил Игорь.

— То есть вы — владелец всего этого? — удивился «важняк».

— Да.

В голосе Игоря не было ни некой естественной в таких случаях горделивости, ни, наоборот, желания прибедниться перед представителем государственной власти (да что тут, мол, особенного, всего-то Мин какая-то, а вовсе не Цинь и не Янь). Нет. В его голосе звучала только абсолютная готовность отвечать на все вопросы и надежда, что его ответы хоть как-то помогут этому скромно одетому следователю средних лет отыскать Ингу.

— Ясно... — сказал Турецкий.

— Может, кофе? — спохватился Игорь.

Александр подумал, что в таком интерьере и кофе, должно быть, подают не абы какой, а самый что ни на есть, а так как он питал к этому напитку слабость, то, как это ни парадоксально, решил отказаться. Хороший кофе требует к себе повышенного внимания, а значит, может отвлечь от дела.

— Спасибо, не надо, — сказал он.

Игорь кивнул, как будто был того же мнения: «Правильно, лучше не прерываться».

— Значит, вы не знали о том, что ваша жена собирается продать автомобиль? — спросил Турецкий.

— Нет! — ответил Игорь. — Не знал!

Александр пристально посмотрел на него, потом снова скользнул глазами по картинам и вазам и опять перевел взгляд на Игоря:

Страницы: «« « 12345 » »»