Кругом один обман (сборник) Токарева Виктория

– Кому хорошо? Соне?

– Ну да…

– А я при чем? Я-то как раз и ни при чем.

Я искренне ей сочувствовала и не знала, что можно сделать. Хоть бери и отдавай своего мужа. Но они – не пара. Мой муж любит читать и молчать. А Фима не выносит ни первого, ни второго. Ее любимая книга – про Буратино, больше она ничего не читала. При этом трещит, не закрывая рта, и все время задает вопросы. Это значит: надо слушать то, что она говорит. Для моего мужа это непосильная нагрузка. Он бы умер. Или сбежал. Так что надо искать другой выход из создавшейся ситуации.

Я пригласила ее погулять. Движение полезно при стрессе.

Мы вышли за ворота. Перед нами расстилался дачный поселок невиданной красоты. Мачтовые сосны устремлялись к небу. Ели широко развесили свои лапы. Березки трепетали листвой. Возле соседского забора трудилась рабочая бригада белорусов. Они ставили новые ворота.

Бригада состояла из четырех человек – все красавцы, особенно бригадир в желтой рубахе.

У меня возникло большое желание: отделить этого бригадира от товарищей и вручить его Фиме взамен Алекса.

У Фимы возникло это же самое намерение: приватизировать желторубашечника. Она бесстрашно подошла к нему и спросила:

– А сколько стоят такие ворота?

– Вы хотите сделать заказ? – отреагировал бригадир.

– Я ищу варианты, – неопределенно ответила Фима.

– Вот моя визитка.

Бригадир дал визитку Фиме. Там был телефон и имя. Имя бригадира – Василь. Красиво.

Перед тем как отойти, я спросила:

– А вы здесь с семьей?

Я хотела уточнить: имеется ли в наличии жена? Это было важнее, чем ворота.

– Нет. Семья дома, – ответил Василь.

Белорусы, молдаване, армяне – дети разных народов едут в Россию на заработки, как на войну. Живут кое-как, терпят лишения. Зачем тащить с собой семью?

Фима приняла к сведению семейный статус Василя. Опять облом. Жизнь состоит из сплошных обломов. Невезучая Фима.

Мы вернулись ко мне на дачу. Фима спрятала визитку в сумку. Мало ли… Всегда есть шанс. Последнее дело – потерять надежду. Пока надежда жива – солнце всходит и заходит, и никогда не опаздывает с восходом.

Эпилог

После смерти Бориса первой жене досталась его убитая квартира. Борис успел оформить дарственную.

Жена сделала ремонт и легко сдала, поскольку квартира в двух шагах от метро. Деньги за аренду плюс пенсия – можно было раз в год съездить к морю и поставить недостающие зубы.

Оля занялась благотворительностью и работала, по сути, золотой рыбкой. Это оказалось не так просто, как можно себе представить.

Мой знакомый сценарист любил говорить: «Жизнь не так проста, как кажется. Она еще проще». Думаю, что это так и есть.

В моем случае: счастье – это природа и работа. Я не могу работать за границей. Во мне что-то не включается. Ток не идет. Получается не проза, а подстрочник. Поэтому мое место здесь, на задворках столицы. Счастье – это быть на своем месте в прямом и переносном смысле.

Я люблю смотреть по телевизору новостные программы: «Новости», «Вести» и так далее.

Я включила Первый канал и увидела свою подругу Фаину. Она стояла в Георгиевском зале, а президент Путин прикручивал на ее платье какой-то значок.

Фаина получила звание и стояла во всей красе – торжественная и нарядная, в замечательном платье травяного цвета.

Я не упала на пол от зависти. Наоборот. Я почувствовала в груди теплый толчок радости. Я была счастлива за свою подругу, искренне и до дна. И не напоказ, а сама с собой. Я знала: вся ее жизнь состояла из работы и поисков работы – труд и усилия и снова – труд и усилия. И вот – справедливый результат. Она стоит перед президентом, а он прикручивает ей значок, дырявит платье.

Фаина что-то мягко говорит президенту – не лает, а скорее поет. Он слушает и летуче улыбается. Наверное, она приглашает его сниматься в кино.

Фуга Баха

Меня пригласили на презентацию книги. Мой друг Сандро Бадридзе выпустил книгу и попросил меня поприсутствовать.

Мы с Сандриком знакомы с давних пор. Он – сценарист, режиссер, грузин, красавец и златоуст. Набит разными историями от макушки до пят, и эти истории у него никогда не кончаются. Рассказывает он замечательно. У него прекрасная русская речь, красивый голос с грузинским фоном. Он говорит правильно, но чувствуется, что знает еще один язык, который проступает как талая вода.

Мы познакомились в Доме творчества кинематографистов, где проходил семинар молодых талантов. Мы, молодые таланты, всегда находили повод повеселиться. В молодости жизнь поглощаешь горстями и все время чего-то ждешь. Например, успеха и желанной славы, а также богатства и любви.

Сандро был женат на прекрасной грузинке, у него и не могло быть другой. Я давно заметила: грузинские женщины – особенные, теплые и глубокие. Может быть, мне повезло. Я встречала только таких – само совершенство. Сандро и его жена Нателла были вместе чуть ли не со школы. Она была самая красивая девочка в классе. Сандро влюбился смертельно. Родители испугались и увезли его в другой город. Сандро каждый вечер садился на поезд, ехал к Нателле, и они всю ночь целовались в парадном подъезде. Так продолжалось целый год.

Далее: учеба в Москве, общежитие, голодуха. Сандро и Нателла прошли через нищету, через первый аборт. Потом долгое бесплодие, и наконец беременность с угрозой выкидыша. Нателла восемь месяцев лежала на сохранении в больнице, как в тюрьме. Не двигалась.

Ранний романтический брак. Они прошли через искушения, через свирепые ссоры. Но Сандро не мог себе представить, что вот – хлопнет дверь, и Нателла – чужой человек. Нателла – половина его. Они – одно.

Сандро приходил на семинары – стройный, с золотыми волосами, невероятными глазами – широко посаженными, цвета чая.

Он мне нравился, а я нравилась ему. Но не больше. Есть выражение: «Мы любим не тех, кто нам нравится». Поэтому любовь нас с Сандро не коснулась. И это очень хорошо. У нас не случился роман, слава богу, и это спасло нашу дружбу. Случайные романы мешают, как заноза. Хочется выдернуть. А когда человек просто нравится – это прочно, практически навсегда.

Сандрик и сейчас мне нравится, я им восхищаюсь, и это восхищение никуда не исчезает.

Однажды мы пришли с ним в ресторан Дома литераторов. Сели за столик. Стали придумывать сценарий. У грузин – совершенно особое воображение, из эпохи Возрождения. Это потому, что в Грузии много солнца, от этого люди там солнечные и хорошо поют.

В ресторан вошла Ванда, жена известного поэта, и села к нам за столик. С чего бы это? Посидела и ушла. А потом, через много времени, созналась, что была влюблена в Сандро и отслеживала его по всему Советскому Союзу. Куда он, туда она.

Сандрик жил в Тбилиси. Там работал и там набирался своих историй.

Однажды в Тбилиси приехали американские кинематографисты. Их надо было принять подобающе, а никого из ответственных людей не было на месте. Один – снимал свое кино. Другой – в отъезде. Третий – сломал ногу.

Позвонили Сандрику: выручай.

Сандрик в это время был свободен, бездельничал и с удовольствием погрузился в данное ему поручение. Он организовал богатых грузин, чтобы оплатили расходы, нанял маленький хор из пяти человек, чтобы пели на пять голосов, пригласил интересных людей и красивых женщин.

Грузинская интеллигенция – это особая статья.

Для грузина понятие «гость» – это тоже особая статья.

И понеслось: рестораны, грузинские витиеватые тосты, грузинские блюда, старинные памятники, Мтацминда, кладбища, свадьбы, архитектура, мастерские художников, археологические раскопки…

И все это сопровождалось бархатным вином и грузинским многоголосием.

Сандрик вошел в раж. Встреча происходила на самом высоком градусе дружбы и, практически, любви.

Хор из пяти человек садился где-то в уголке, вроде случайных посетителей. Но в нужный момент Сандрик делал незаметный знак, и они вступали божественным аккордом. Пение летело под своды ресторана, как горное эхо. Старинные мелодии завораживали, как будто сама Грузия вошла и зазвучала.

Американцы обомлели. Они попали в сказку. Они в нее верили. Ничего похожего в Америке нет и быть не может. Там каждый пасет свои интересы. А здесь нет своих интересов. Только распахнутые сердца.

Через пять дней американцы уезжали. Сандрик их провожал.

В аэропорту один американский сценарист, довольно старый, горько заплакал.

– Я не хочу уезжать, – сообщил он.

Сандрик перепугался. Вдруг этот седой хмырь захочет остаться навсегда?

– У меня есть сын и внук, но они никогда не приходят ко мне и не интересуются: как я живу? что у меня на душе? Они только ждут моей смерти, чтобы наследовать мои деньги. А здесь, в этом углу земли, меня любят, смотрят мне в глаза, как родные, неравнодушные люди. Я впервые за долгие годы не был одинок.

Старый американец припал к груди Сандрика. Сандрик погладил его по седой голове, как ребенка. Старик зарыдал еще горше.

Прощание удалось на славу. В последний раз выпили киндзмараули. Хор в последний раз пропел «Мравалжамиер».

Самолет улетел, Сандрик выдохнул.

Вернулось начальство. Спасибо не сказали. Гости – это святое и само собой разумеется, что их надо принять по высшему разряду.

Прошел год. Сандрик снял свой фильм. Два месяца не вылезал из монтажной. Последний месяц даже спал в монтажной, чтобы утром не тратить времени на дорогу.

Он не двигался, не дышал свежим воздухом, ел кое-как – все это не имело для него никакого значения. Главное – успех, а здоровье можно будет восстановить.

Фильм получился. Его послали на фестиваль в Америку.

Фестиваль проходил в городе Лос-Анджелесе, который когда-то американцы нагло отобрали у Мексики.

Жара. Сандрик задыхался, но при этом не пропускал ни одного просмотра, ни одного приема. Такой у него был характер. Жизнь не должна идти мимо. Он хотел участвовать в каждом ее моменте.

На очередной вечеринке к Сандрику подошла переводчица Соня и сказала:

– Вы бледный. Вам плохо?

– Мне хорошо, – ответил Сандрик.

Он весь вечер любовался Сониным затылком и шеей. У нее была очень красивая длинная шея, как у балерины.

Сандрик действительно неважно себя чувствовал, но ничто не могло его отвлечь от женской красоты.

– Вы бледный, – настаивала Соня. – Давайте съездим в госпиталь. Это рядом.

– А как мы поедем? – не понял Сандрик.

– Со мной. Я с машиной.

Сандрик не хотел в госпиталь, но его привлекла возможность оказаться с Соней наедине.

– Хорошо, – согласился Сандрик.

Отправились в госпиталь. Соня сидела рядом с прямой спиной, очень сосредоточенная. Сандрик выбирал момент, когда можно будет положить ладонь на ее шею, но не успел. Они приехали очень быстро.

Их приняла врач с азиатской внешностью. Скорее всего, китаянка. Спросила: на что больной жалуется?

– Мне трудно дышать, – сознался Сандрик.

Соня перевела.

– Проверим легкие, – решила китаянка.

– У меня с легкими все в порядке, – возразил Сандрик.

– Решать буду я, – жестко постановила китаянка.

Отвела Сандрика в бокс.

С легкими действительно все оказалось в порядке. Стали проверять сердце. Процедура называлась «эхо». На экране было видно сердце, оно тяжело, мучительно сокращалось. Фракция выброса была значительно ниже нормы.

Китаянка вызвала кардиологов. Сделали ангиографию. Это исследование показывает степень проходимости кровеносных сосудов, питающих сердце.

Ангиография показала, что все сосуды забиты на девяносто процентов. Сердце практически не получает кровь, ему нечего перекачивать.

Странно, что больной до сих пор жив и неплохо выглядит.

Врачи залопотали на своем языке. Соня слушала с непроницаемым лицом. Не хотела пугать русского. Потом обернулась к нему и сказала:

– Вас оставляют в госпитале. Вам необходима операция. Она называется шунтирование. Стоит сто тысяч долларов. Соглашайтесь.

– У меня завтра просмотр, – растерялся Сандро.

– Речь идет о жизни и смерти, – спокойно проговорила Соня. – У вас нет выбора. И знайте: вам повезло. Это лучший госпиталь в штате Калифорния. Благодарите Бога, что вы оказались в Америке. В Москве вы бы умерли.

– Соня, вы занимаетесь балетом? – спросил Сандрик.

– Значит, вы согласны. Я говорю «да».

– А вы будете меня навещать?

– Вас тут долго не продержат. Через два дня после операции уже заставляют ходить.

Деньги на операцию перевел старый сценарист – тот самый, что рыдал на груди у Сандрика. Он обзвонил своих коллег. Они скинулись по двадцатке. Получилась нужная сумма. Все это организовала Соня.

Через два дня после операции Сандрика действительно подняли на ноги. Он боялся, что у него треснут и разойдутся швы, но ничего не треснуло.

И вот Сандрик идет по коридору госпиталя и свободно дышит.

Однажды на перевязке Сандрик услышал, как один врач (тоже китаец) сказал другому:

– У этого русского высокий коэффициент атерогенности. Новые сосуды тоже скоро забьются холестеролом.

– А что делать? – спросил другой врач.

– Ходить. Сердце должно гнать кровь постоянно, работать как насос.

Сандрик все понял. Он действительно плохо дышал последний год. Была неудовлетворенность вдохом. Он набирал воздух, но не насыщался им. Как будто кислород не доходил до места. Сандрик грешил на монтажный образ жизни. Ему казалось: он окончит свой труд, «завещанный от Бога», восстановит режим, и все вернется на свои места. Но нет. Он, оказывается, ходил по краю пропасти и мог умереть в любую минуту.

Сандрик испугался задним числом.

Его приходили навещать, но Сандрик не радовался вниманию друзей, и даже шея Сони его не отвлекала от тягостных мыслей.

Однажды возникла Ванда с царскими подарками: модные шорты и экстравагантная майка.

Сандрик был подавлен и молчалив.

В Америку приехала его жена Нателла. Сандрик увидел Нателлу и заплакал.

Все закончилось тем, что они решили остаться в Америке. Если что, Сандрик побежит в госпиталь и его спасут. А в Тбилиси он умрет. И в Москве тоже. Медицина в России отстает на пятьдесят лет, а если быть точным, то на все сто. И пока мы догоним Америку, можно будет умереть и родиться заново и снова два раза умереть. А Сандрик любил жить и хотел жить. И при этом был молод, красив и талантлив. И Ванда не зря, хоть и безрезультатно, моталась за ним по всему земному шару.

Сандрик и его жена Нателла поселились в Санта-Монике на берегу океана.

Сын Миша пошел в своего папашу (а именно в Сандрика) и очень рано влюбился в черную девушку-эфиопку. Ее звали Доминика, и она родила мальчика-мулата. Назвали Резо.

Сандрик сажал внука на плечи и шел с ним гулять вдоль океана.

Воздух, напоенный йодом, красота для глаза. Все-таки океан – это нечто грандиозное. Планета. Параллельный мир, где живут разумные существа: киты, акулы, дельфины.

На плечах Сандрик чувствовал благословенную сладкую тяжесть трехлетнего ребенка, своего внука. Любовь и нежность омывали сердце. И сердце хорошо работало, качало и гнало кровь, как исправный насос.

Сандрик шел и не любил останавливаться, чтобы не прерывать движения. Но иногда все же попадались русские эмигранты, надо было поздороваться, перекинуться парой слов.

Все без исключения восторгались Резо. У него были керамические эфиопские глаза, точеное европейское личико и кожа – кофе с молоком. Смешение рас дает потрясающие результаты. Пушкин, например.

– Какая прелесть! Гений чистой красоты!

Это была привычная реакция на Резо. Сандрик улыбался, польщенный.

– Вы, москвичи, называли нас, грузин, «черножопые». Вот я родил вам настоящего черножопого грузина.

Это была дежурная шутка Сандрика. Она не соответствовала действительности. Русские всегда любили грузин. «Черножопыми» считались другие. Но Сандрик ради красного словца мог подставить и мать и отца. Такая особенность художников слова. И Сергей Довлатов грешил этим же. На него многие обижались.

Сандрик гулял вдоль океана каждый день по многу километров. Он загорел, похудел, окреп. В здоровом теле – здоровый дух, хотя дух у Сандрика всегда был здоровым, веселым и позитивным. Возле него хотелось находиться как можно дольше.

Страницы: «« 123

Читать бесплатно другие книги:

В книге предлагается роман Джонатана Свифта «Путешествия Гулливера», адаптированный (без упрощения т...
Звезды все также манят. Нависшая над Титаном угроза, неожиданная новость, и мечущееся сердце. Мие и ...
Настоящий вожак – это всегда самый сильный и умелый в стае. Однако в Проклятом лесу мало быть сильне...
Нет ничего тайного, чтобы не стало бы явным. Вот и секрет графа Шерези надолго сохранить не удалось....
Богатая наследница Лиза Чернова на закрытой бизнес вечеринке неожиданно встречает известного писател...
Где еще солнце светит триста дней в году? Где еще вы найдете настоящее ros?, иногда с ароматом виног...