Вторая брачная ночь Смарт Мишель
– Ты сможешь прогуляться позже. Прямо сейчас мы должны поговорить.
На секунду Элизабет испугалась, что ее сейчас стошнит. Все это было полнейшим безумием, и она чувствовала себя словно кукла, не имеющая ни воли, ни права голоса. Ксандер навязал ей свою волю тогда и пытался сделать это сейчас.
Она снова села. Солнце почти исчезло, его оранжевый край виднелся из-за горизонта, и казалось кощунственным, что в этом райском месте она повторно вынуждена переживать самый болезненный момент своей жизни.
Принесли еду. Элизабет взглянула на красиво сервированные блюда, зная, что не сможет съесть ни кусочка.
– Почему прошение отклонили? – спросила Элизабет, пытаясь хоть как-то взять себя в руки.
– «Не было установлено неизвестных фактов о какой-либо из сторон, а также не было отмечено нарушения закона».
– Но мы же были женаты всего пять дней!
Он вздохнул:
– Возможно, другой судья просто поставил бы печать не глядя. Но этот почему-то решил, что ему виднее. И мы никогда не узнаем почему – он уже умер. Но как ты-то могла об этом не знать?!
– Возможно, мать просто выбросила письмо.
– Но почему ты не стала выяснять? Довольно странно подать прошение и не интересоваться его результатами.
– А ты? – Она отвела взгляд от моря и в упор посмотрела на него. – Разве тебе не показалось странным, что тебе тоже ничего не пришло? В этом смысле мы в одинаковом положении.
– Ну, я-то живу на другом конце света.
– Конечно, гораздо проще переложить ответственность на кого-то другого. И давно ты знаешь?
– Две недели.
– И все это время ты мне не говорил?! – Элизабет была зла не на шутку.
– Я пытался придумать план действий. Кроме того, была надежда, что пресса до этого не докопается. Но это оказалось маловероятно.
– То есть на самом деле тебя волнует только пресса?
– Они пытаются раскопать все, что только возможно, чтобы добраться до меня. Моя семья не знает об этой истории и не должна узнать.
– Ты им так и не сказал? Надо же, как удивительно. – Элизабет даже не потрудилась скрыть сарказм. Ну конечно, он ведь связался с девушкой не того круга.
Она тоже не сказала об этом семье, но по другим причинам. Она не стыдилась Ксандера. Просто была слишком сломлена и унижена произошедшим, чтобы его еще и обсуждать. Мать осудила бы ее, а отец в пику той проявил бы фальшивое участие. Но Элизабет знала, что она – лишь оружие в их вечной войне друг с другом, а на ее жизнь им плевать.
– У нас и без того не самые лучшие времена, не хотелось бы впутывать их еще и в это, – продолжил Ксандер.
– Мне что, нужно проявить сочувствие? – Элизабет не могла поверить, что действительно это выслушивает от человека, который скрыл от нее свою помолвку, воспользовался ее наивностью и затем бросил, даже не потрудившись пощадить ее чувства.
– Я просто ввожу тебя в курс дела.
– И для этого надо было лететь сюда? Мы могли бы обсудить наш развод где угодно, в том числе в Нью-Йорке. Не волнуйся, мне есть что терять, и побольше, чем тебе. Поэтому я, точно так же как и ты, хочу скрыть эту историю максимально надежно.
– Если бы я хотел развода, я давно бы уже тебе сказал.
– Но ты же специально рылся в судебных архивах, чтобы уничтожить следы этого дела, – настороженно сказала Элизабет. К чему он клонит?
– Изначально – да. Но когда я узнал, что официально мы все еще женаты, я передумал. Я хочу возобновить наш брак.
Глава 3
Элизабет была уверена, что он специально над ней издевается.
– Ни за какие коврижки.
– Это ненадолго. Самое большее – на несколько месяцев.
Проходящий мимо официант обратил внимание на то, что они не притронулись к еде:
– У вас все в порядке? Желаете чего-нибудь еще?
– Да. Такси в аэропорт, – сказала Элизабет.
– Но аэропорт уже не работает, – удивился официант.
Вот черт. Элизабет совсем забыла, что здесь запрещены ночные полеты.
– Два кофе, – вмешался Ксандер, и Элизабет воззрилась на него в ярости. Когда официант ушел, она набросилась на него:
– Так вот почему ты притащил меня сюда? Чтобы мне некуда было деваться?
– В том числе. Но и по другим причинам тоже.
– Ну так вот: мне от души плевать на тебя, твою семейку и твои причины. И за ночь ничего не изменится. Я не собираюсь этого делать, все, точка.
Его лицо оставалось все таким же непроницаемым. Он обсуждал все это как обычную сделку, как будто она была просто деловым партнером, в то время как Элизабет не находила себе места от боли, обиды и возмущения.
Когда-то он был для нее всем. Рядом с ним она испытывала счастье настолько острое, что оно походило на боль. Теперь она понимала, что то была вовсе не любовь, – но тогда ей казалось, что именно такой истинная любовь и должна быть. Но она так и не смогла позволить себе попробовать еще раз – мысль об отношениях вызывала у нее панический страх, и она попросту вытеснила это из своей жизни.
Когда все это закончилось, она думала, что умрет. Но это не убило ее, а сделало сильнее.
– Тебе не нужна жена, – сказала она спокойным тоном, несмотря на эмоции. – Скандал с «Тайнами знаменитостей!» не затронул твой бизнес.
– Дело не в бизнесе.
Официант принес кофе, косясь на по-прежнему нетронутые тарелки.
Ксандер положил в кофе ложку тростникового сахара и посмотрел на Элизабет:
– Жена моего брата злоупотребляет алкоголем. Ей диагностировали цирроз печени, и если она не прекратит пить, то через несколько лет умрет.
– Ты имеешь в виду Катерину? – вырвалось у Элизабет. Она была поражена тем, что он рассказывает ей такие личные вещи.
– Ты помнишь, как ее зовут? – удивился Ксандер.
Конечно, Элизабет помнила. Какой смысл вообще разговаривать с людьми, если пропускаешь мимо ушей то, что они говорят? Кроме того, тогда она считала, что скоро познакомится с членами его семьи, которых он упоминал.
– Я не знаю, что будет с Катериной, получится ли у нее излечиться от зависимости, – продолжал Ксандер. – Но все это послужило тревожным звонком для Яниса. Я годами умолял его заняться лечением зависимостей, но только происшествие с женой его напугало. Десять дней назад он лег в наркологическую клинику в США. – Ксандер взял со со стола чашку и сделал глоток.
Эта клиника считалась одной из лучших в мире, и Ксандер искренне желал выздоровления брата. Он не хотел быть свидетелем его смерти. На похоронах Аны он чуть не сошел с ума от вины и горя, и даже не знал, что будет, если и Янис тоже умрет. Он был единственным в семье, к кому Ксандер все еще питал теплые чувства.
– Это хорошо, – произнесла Элизабет более теплым тоном.
– Да. Но он там пробудет не меньше двух месяцев, и Катерина тоже в ближайшее время не выйдет из больницы. Так что я должен заботиться о Лукасе.
– Это твой племянник?
– Да. Ему восемь. – И тут он подходил к самому главному. – Мои родители подали в суд с требованием опекунства. Они считают Яниса и Катерину никуда не годными родителями.
Она нахмурилась в раздумьях:
– Но ты же сам говоришь, что Янис и Катерина в плохом состоянии. Неужели так уж плохо, если Лукас будет жить у бабушки и дедушки?
– В том-то все и дело, – ровным голосом сказал Ксандер. – В нормальном состоянии Янис отличный отец и очень любит своего сына. Но наши мать и отец специально выбрали этот момент, чтобы отобрать Лукаса – когда Янис и Катерина не в силах этому противостоять. Я должен им помочь.
– А где он сейчас?
– В моем доме. Он будет там еще две недели, а потом состоятся новые слушания. Мои родители будут бить по самым уязвимым точкам, чтобы признать и меня неподходящим опекуном.
– Но зачем?
– Из принципа. Этот скандал выставляет меня развратным и аморальным, и единственный способ, каким я могу убедить суд, – это доказать, что я способен взять ответственность за ребенка и у меня есть для этого ресурсы. В качестве женатого человека я буду вызывать гораздо больше доверия. И планы моих родителей пойдут прахом.
– Вот так просто?
Он отхлебнул кофе:
– Наша страна все еще довольно консервативна, и вряд ли у одинокого мужчины много шансов. Но если родители получат опеку, они никогда не отдадут Лукаса обратно. В моей семье уже много лет идет вой на, и они не упустят шанса одержать в ней внушительную победу.
Элизабет сняла очки и нахмурилась, глядя вдаль и явно оценивая то, что он только что ей рассказал.
– Все довольно просто, – продолжал он. – Мы с тобой публично объявим о браке и будем поддерживать его видимость, пока Янис не оправится. А там, возможно, и Катерина встанет на путь исправления.
– А что, если Янис сорвется? Мне опять придется исполнять роль твоей жены?
– Как только он выйдет из клиники, то я устрою, чтобы меня назначили законным опекуном Лукаса на случай отсутствия родителей. Если бы мы раньше знали, что отец и мать собираются забрать Лукаса себе, мы бы уже это сделали. Но мы не ожидали, что они падут так низко. Они его почти не знают.
А стоило бы это предвидеть, мрачно подумал Ксандер. Его родители воспринимают жизнь так же, как бизнес: как игру, в которой может быть только один победитель.
– В общем, все, что нужно, – просто возобновить брак. Я понимаю, что многого прошу…
– Многого?! – Ярость Элизабет не знала границ. – Моему бизнесу конец! Это работает только в атмосфере секретности, а какая тут может быть секретность! Все, чем я занималась все эти годы, будет уничтожено. А как насчет всей остальной моей жизни? Я должна отказаться от нее ради тебя?!
– Не сказал бы, что придется от многого отказываться. Ты же посвящаешь все свое время работе. Парочка друзей, с которыми ты время от времени общаешься, и занятия йогой, когда позволяет время. И все.
Она смотрела на него, не веря своим ушам:
– Ты что, следил за мной?! Ну, это объясняет, как ты узнал о «Левиафане».
Он был невозмутим:
– О твоем бизнесе я узнал, когда разбирался в причинах отказа в аннулировании брака. А потом меня интересовало, может ли что-то послужить поводом обвинить тебя в неблагонадежности и отказать в опекунстве.
Его изыскания, впрочем, ни к чему не привели. Все скелеты в шкафу были надежно спрятаны. Даже если она и вступала в какие-то отношения, их следов нигде не было. Что ему и требовалось.
– Ты можешь придумывать какие угодно объяснения, но это называется вторжением в личную жизнь. И это непростительно.
– Если бы ты была на моем месте, ты бы поступила так же.
– Мне бы не пришлось утруждаться: детали твоей личной жизни уже несколько месяцев полощет пресса! А вот я не даю им такого повода.
– Большая часть этого – выдумки и преувеличение, – ледяным голосом ответил он.
– Ах, вот как, – саркастически сказала она.
Ксандер начал злиться. Он допил кофе и поставил чашку на стол, а затем аккуратно указал на пляж:
– Видишь того человека с фотоаппаратом?
Элизабет повернулась.
– Это папарацци. Мой секретарь намекнул ему, куда мы едем.
Элизабет была готова взорваться от гнева.
– Он знает, кто ты и чем занимаешься. И про брак тоже. А какая именно история будет сопровождать фотографии, решать тебе.
Он ее попросту подставил.
Элизабет понимала, что ее мир рушится. Теперь новости об их встрече будут во всех таблоидах, и никому ничего не объяснить.
– Не могу поверить, – сказала она, еле сохраняя самообладание. – Говоришь, твои родители низко пали? Ну так ты достойный продолжатель рода.
– Мне жаль, что пришлось так поступить, но все это ради моего племянника. Мне-то уже нечего терять, если ты откажешься. Возможно, тридцать миллионов долларов тебя утешат. Также я выплачу выходное пособие всем твоим сотрудникам.
Ну вот всему и конец. Как только миру станет известно, что она стала женой скандального казановы, никто уже не захочет обращаться к ее услугам. Элизабет вздохнула и поднялась на ноги, глядя на него с высоты своего роста:
– Тебе даже в голову не пришло устроить все как-то иначе, без обмана и унижения. Кажется, это твой стиль.
– Я не мог рисковать. Кроме того, некоторое время я полагал, что ты намеренно скрываешь ситуацию с нашим браком, чтобы дождаться удачного момента. Манипуляция – привычный инструмент в мире бизнеса.
– Поздравляю, ты владеешь им в совершенстве, – с горьким раздражением сказала она.
– Я хочу защитить племянника, – с нажимом сказал он.
– И ты мог бы просто попросить моей помощи. Так было бы лучше и тебе, и мне. А теперь я лишь еще сильнее тебя ненавижу.
– Думаю, тридцать миллионов подсластят тебе пилюлю.
– При чем тут вообще деньги? Ты за час разрушил то, что я строила десять лет. Фактически отнял у меня мою жизнь. А вдобавок еще и шпионил за мной.
– Ты хочешь больше?
Она заметила усмешку на его губах и разозлилась еще сильнее:
– Не пытайся выставить меня меркантильной стервой. Все это вообще происходит только потому, что ты дал прессе повод в тебя вцепиться. Дыма без огня не бывает, знаешь ли, и ты сам виноват в том, что тебя не считают способным на опекунство. Очевидно, не без оснований.
– Я не спрашивал твоего мнения, – яростно сказал Ксандер. Кажется, ей все-таки удалось нащупать в нем что-то человеческое. – Так ты согласна?
– Нет. Но тебя это, похоже, мало волнует.
– Значит, договорились.
– Два условия. Во-первых, этот «брак» будет максимально коротким и, естественно, никаких «супружеских обязанностей».
Он стиснул челюсти:
– В нашей семье принято иметь сообщающиеся комнаты. Думаю, нас это устроит.
– И второе. Дверь моей комнаты должна запираться на замок.
– Хорошо. – Он посмотрел на нее с непроницаемым выражением, затем достал из кармана бумажник: – Нам пора заселяться в отель.
– Нам?
— Да, cardia mou[2], – произнес он с издевательской ухмылкой. – Создаем предпосылки для последующих действий. Фотограф знает, где мы остановились, и, думаю, не преминет разжиться доказательствами, что ночь мы тоже проводим вместе.
– Я смотрю, ты уже все запланировал.
– Нельзя попасть на мою должность, не владея навыком стратегического планирования.
– Правда? Я почему-то была уверена, что ты попал на свою должность по праву рождения.
Было приятно видеть, что его явно задел этот комментарий.
– Но все-таки почему ты считаешь, что это так необходимо? Неужели твоих родителей так легко одурачить? Разве они поверят в возрождение каких-то мифических отношений, о которых даже не знали?
Ксандер сказал нарочито спокойным голосом:
– А нам не их надо убедить, а судью. И, если ты хочешь получить деньги, лучше бы, чтобы он тебе поверил.
– Да ты просто издеваешься.
Голос Элизабет звучал бесстрастно, однако ее глаза излучали ярость: машина остановилась перед отелем «Ла Мэзон Бланш»
– Тебя что-то не устраивает?
– Но почему здесь?
– Потому что это удобно. Здесь мы поженились, здесь и объявим о реставрации брака.
– А на мои чувства плевать, да? – Элизабет с отвращением покачала головой. – Я-то думала, что хуже быть уже не может.
– Можешь сколько угодно меня ненавидеть, но не следует проявлять это на публике, – он кивнул в сторону фотографа, который был уже здесь, по-прежнему с фотоаппаратом наготове.
Элизабет тоже посмотрела в ту сторону:
– Да ни одна живая душа не поверит в то, что мы вместе, и уж тем более судья. Я тебя ненавижу. А ты даже своей семье не говорил о наших отношениях.
– Я не говорил об этом, потому что тема была слишком болезненной. Мы были влюблены друг в друга, но расстались, потому что были молоды и считали, что из этого ничего не выйдет. Когда разразился скандал, ты позвонила, чтобы поддержать меня, и это оказалось как нельзя более кстати.
Он протянул руку и коснулся ее лица. Кожа была мягкой и нежной. Прежде чем она успела отстраниться, он запустил руку в ее волосы на затылке. Интересно, куда все-таки делись кудряшки? Десять лет назад беспорядочная копна ее кудрявых волос безумно ему нравилась.
– И вот, во время разговора мы выяснили, что наше прошение об аннулировании брака не было одобрено. – Он наклонился и посмотрел на ее изящные губы.
Элизабет замерла и, казалось, перестала дышать. Ее лицо было похоже на застывшую маску.
Ксандер все еще смотрел на ее губы, борясь с желанием к ним прикоснуться.
– Кроме того, в процессе разговоров с тобой по телефону я осознал, что мои чувства к тебе остались прежними, и пригласил тебя сюда. Встретившись, мы поняли, что все еще любим друг друга, и решили восстановить наш брак.
Он разжал пальцы и нежно скользнул вниз по ее шее, которую когда-то покрывал поцелуями. И почувствовал, как она еле заметно вздрогнула.
Ее глаза были расширены, и она пристально смотрела на него. На Ксандера вдруг нахлынули воспоминания об их первой ночи вместе. Ее нежность, тихие стоны удовольствия, совершенство ее тела…
Резкий треск фотоаппарата вернул его с небес на землю, и он убрал руку с ее шеи.
Элизабет, конечно, привлекательна и вдобавок напоминает ему о прошлых временах, однако между ними все и так достаточно непросто, и лучше не вмешивать в это постель.
Не было никакого удовольствия в том, чтобы ее шантажировать и угрожать ей, однако он не мог позволить этому делу провалиться. Ради того чтобы вырвать Лукаса из когтей собственных родителей, Ксандер был готов на все – даже разрушить жизнь женщины, которую когда-то любил.
Глава 4
– История, достойная Макиавелли, – произнесла Элизабет после некоторой паузы, во время которой восстанавливала дыхание. Ксандер промолчал: а что он, собственно, мог сказать. – Но как сюда вписывается Ана?
Он похолодел:
– Так ты знаешь?
Все эти годы, когда на ум ему случайно приходила Элизабет, он задавался вопросом, узнала ли она о его погибшей невесте. Он не говорил о ней публично, однако время от времени о нем появлялись статьи с ее упоминанием.
Когда Ксандер разорвал помолвку, он не стал разбираться с последствиями. Его тошнило от всего, включая членов обеих семей. И он уехал на остров Святого Франциска, где и встретил Элизабет.
Она была словно луч света, осветивший его жизнь. Любящая и искренняя – а Ксандер до этого видел только равнодушие и манипуляцию. И его охватила жажда обладания, которую он тогда принял за любовь. Он не знал о том, что его родители и семья бывшей невесты отложили объявление о расторжении помолвки, надеясь, что он одумается и все-таки на ней женится.
Но сама Ана знала, что он никогда не передумает.
Когда его мать позвонила сообщить о ее смерти, Ксандер обрушился с небес на землю и ясно осознал одну вещь: в его доме Элизабет не продержится и недели. Яркий солнечный свет погаснет, уничтоженный тьмой, которая окружает его родителей и то общество, в котором они вращаются.
– Я знаю, что ты был с ней обручен, – тихо сказала Элизабет. – Что вы были влюблены друг в друга с детства. И что ты мне об этом не говорил. – Ее голос прервался. – Ты солгал, что раньше никогда не любил. – Она тряхнула головой, и ее голос снова обрел силу: – Как ты собираешься объяснять женитьбу на мне, будучи обрученным с другой? Разве это подтверждает твою благонадежность?
Он даже не моргнул:
– Я разорвал помолвку с Аной до того, как встретил тебя. И она умерла, пока я был на острове Святого Франциска. Но я не нарушал своего слова и уж тем более не мог предвидеть, что с ней случится.
Ксандер знал, что его слова звучат бездушно. Но когда он думал об Ане, то всегда ощущал холодную пустоту внутри. Он не знал, о чем она думала в ночь своей гибели. Но чувство вины за ее смерть будет преследовать его вечно.
Некоторое время Элизабет не двигалась, а просто молча смотрела на него. Он вспомнил, как она страдала, когда он ее оставил, и его вдруг охватила жалость к ней и ненависть к себе. Почему он все время заставляет страдать тех, кого любит?..
Наконец Элизабет произнесла:
– Это правда или просто очередное удачное объяснение для прессы?
– Правда. Наши отношения с ней были кончены, когда я встретил тебя.
Она глубоко вздохнула, затем отрывисто кивнула и вышла из машины.
Оставшись один, Ксандер прикрыл глаза. Элизабет действительно изменилась. Раньше, глядя на нее, можно было сразу сказать, что она думает или чувствует. Но теперь она воздвигла вокруг себя непроницаемую защиту. Но дело было не только в этом: у нее появилась твердая опора внутри. Если та Элизабет была бы абсолютно раздавлена общением с его матерью, эта с легкостью даст сдачи кому угодно. А значит, она без особенных потерь переживет их мнимое примирение. Если, конечно, не считать дела ее жизни, которое будет уже не вернуть.
Размышляя так, он вышел из машины и бросил ключи парковщику. Камера снова застрекотала, но он, не обращая на нее внимания, вошел в лобби отеля. Настала пора разыгрывать спектакль для более широкой аудитории.
Элизабет стояла у стойки регистрации. Ксандер подошел к ней, приобнял за талию и назвал дежурной свою фамилию. Девушка удивленно расширила глаза. Даже на небольшом курортном острове слышали о его «похождениях».
Читать бесплатно другие книги:
