Железный король Кагава Джули

Глава 5

Небыль

Оказавшись в затхлой темноте в шкафу Итана, я прижала руку к груди, снова ожидая, когда сердцебиение вернется в норму. Вокруг была кромешная тьма, и лишь тонкая прямоугольной формы полоска света виднелась впереди в дальней стене шкафа. Робби не было видно, но я чувствовала, что он рядом, слышала его тихое дыхание.

– Готова? – прошептал он мне на ухо, обдавая мою кожу теплых дыханием. И не успела я ответить, как он открыл скрипящую дверь в Небыль.

Шкаф наполнился бледным серебристым светом. Поляна за дверью была окружена огромными деревьями, такими густыми, что сквозь их ветви и неба не разглядеть. По земле стелился клубящийся туман; лес был темным и неподвижным, словно погруженный в вечные сумерки. Тут и там сквозь серость прибивались яркие цветные точки. В тумане нежно колыхались цветы с лепестками ярко-синего цвета с серым отливом. Вокруг ствола умирающего дуба вилась лиана, длинные красные шипы которой резко выделялись на фоне дерева, которое она убивала.

В шкаф залетел теплый ветерок, принося с собой невероятное разнообразие ароматов: перетертых листьев и корицы, дыма и яблок, свежей земли, лаванды и едва уловимый неприятный запах гнили и разложения. На мгновение я почувствовала резкий запах металла, меди и чего-то отдаленного похожего на гниль, но при следующем же вздохе он исчез. Над головой роились тучи насекомых, а если прислушаться, мне казалось, можно было услышать пение. Поначалу лес казался неподвижным, но я уловила движение в глубокой тени ветвистых деревьев и услышала шелест листьев вокруг. Казалось, со всех сторон меня пронизывали невидимые глаза.

Робби, чьи волосы теперь были огненного цвета, шагнул вперед, огляделся и засмеялся.

– Дом! – Он вдохнул полной грудью и широко раскинул руки, будто хотел обнять это место. – Наконец-то я дома! – Смеясь, он закружился и, плюхнувшись на спину и растворившись в тумане, принялся рисовать снежного ангела.

Сглотнув, я осторожно шагнула вперед. В ногах, словно живое существо, струился туман, лаская кожу влажными щупальцами.

– Роб?

Тишина словно насмехалась надо мной. Краем глаза я уловила, как среди деревьев мелькнуло что-то крупное и белое.

– Роб? – Снова позвала я, шагая туда, где он упал. – Где ты, Робби?

– Бу! – Роб появился за спиной, поднимаясь из тумана, как вампир из гроба. Сказать, что я закричала, – ничего не сказать.

– Нервничаем сегодня, а? – Робби рассмеялся и отбежал раньше, чем я успела его придушить. – Пора переходить на кофе без кофеина, принцесса. Если будешь кричать каждый раз, когда кто-то выскакивает и кричит «бу!», то вымотаешься раньше, чем дойдем до опушки леса.

Он изменился. Вместо джинсов и потрепанной футболки на нем теперь были темно-коричневые брюки и теплая зеленая кофта с капюшоном. Сквозь туман сложно было разглядеть его ноги, но, похоже, он сменил кроссовки на мягкие кожаные сапоги. Черты лица стали стройнее, резче, скулы – более острыми. С ярко-рыжими волосами и зелеными глазами, он походил на лиса.

Но что больше всего бросалось в глаза, так это его уши. Изящные и заостренные, они выступали как… ну, как у эльфа. И в этот момент от Робби Плутфила не осталось и следа. Мальчик, которого я знала почти всю свою жизнь, исчез, словно никогда и не существовал, и остался только Пак.

– В чем дело, принцесса? – Пак зевнул, выразительно потягиваясь. Мне показалось, или он стал выше? – Друга потеряла?

Я проигнорировала его вопрос.

– Как ты это сделал? – спросила я, желая сменить тему. – Ну, в смысле, одежда, она другая. И книги летали по комнате. Это что, волшебство?

Пак ухмыльнулся.

– Чары, – ответил он, будто мне это о чем-то говорило. Я нахмурилась, и он вздохнул. – Времени переодеться у меня не было, а мой повелитель Оберон не одобряет одежду смертных при Дворе. Так что я использовал чары, чтобы принять презентабельный вид. Точно так же я использую его, чтобы принимать человеческий облик.

– Погоди минутку… – Я вспомнила разговор, услышанный во сне, между Робби и медсестрой. – Там, дома, есть и другие… такие, как ты, фейри? Прямо у всех под носом?

Пак наградил меня ну очень неестественной улыбкой.

– Мы повсюду, принцесса, – решительно ответил он. – Под кроватью, на чердаке, проходим мимо на улице. – Он улыбнулся еще шире, по-волчьи. – Чары питаются мечтами и воображением смертных. Писатели, художники, мальчишки, изображающие рыцарей, – фейри тянутся к ним, как мотыльки к огню. Как думаешь, почему у многих детей есть воображаемые друзья? Даже у твоего брата такой был. Ушастик, кажется? Хотя это не настоящее его имя. Жаль, что подменыш его прикончил.

Желудок сжался в комок.

– И… и вас нельзя увидеть?

– Мы невидимы. Или используем чары, чтобы скрыть нашу истинную природу. – Пак прислонился к дереву, закинув руки за голову, как делал обычно Робби. – Не смотри на меня так, принцесса. Смертные достигли совершенства в искусстве не видеть того, чего не ожидают увидеть. Хотя иногда встречаются способные видеть сквозь туман и чары. Как правило, это очень особенные люди – чистые душой, наивные мечтатели, – такие еще больше привлекают фейри.

– Как Итан, – пробормотала я.

Пак странно на меня посмотрел, ухмыляясь уголком рта.

– Как ты, принцесса. – Казалось, он хочет что-то добавить, но потом где-то в темной гуще леса треснула ветка.

Он резко выпрямился.

– Упс, нам пора. Задерживаться на одном месте опасно, можно привлечь ненужное внимание.

– Что? – воскликнула я, когда он зашагал по поляне, двигаясь грациозно, как олень. – Ты вроде сказал, это твой дом?

– Небыль – это дом всех фейри, – объяснил Пак, не оглядываясь. – Она разделена на территории, точнее, Дворы. Благой Двор – владения Оберона, а Мэб правит Неблагими землями. Как правило, во Дворе запрещено мучить, калечить или убивать другого фейри без разрешения правителя. Однако, – продолжил он, оглядываясь на меня, – в данный момент мы находимся на нейтральной территории, в землях диких фейри. Здесь, как вы, люди, выражаетесь, наплевать на правила. Сюда кто-то идет, и это может быть стадо сатиров, которые заставят танцевать до изнеможения, а потом изнасилуют нас по очереди; или стая захудалых волков, готовых разорвать нас на части. В любом случае, не думаю, что тебе здесь понравится.

Живот скрутило, и я тяжело сглотнула.

– Роб, ты пугаешь меня.

– Хорошо, этого я и добивался.

Мне снова стало страшно. Казалось, страх ни на минуту меня не покидал. Я не хотела находиться здесь, в жутком лесу, с этим человеком, которого, как оказалось, я совсем не знала. Мне хотелось домой. Только вот дом теперь стал пугать не меньше, чем Небыль. Я чувствовала себя потерянной и преданной, чужой в этом мире, который желал мне зла.

«Итан, – напомнила я себе, – ты делаешь это ради Итана. Найдешь его и вернешься домой. И все станет нормальным».

Шорох и хруст веток становились все громче; кто бы там ни был, он приближался.

– Принцесса! – рявкнул Пак прямо возле меня. Я подпрыгнула, с трудом подавляя крик, когда он схватил меня за руку. – Эти твари унюхали нас и идут за нами. – Говорил он обыденным голосом, но в его глазах я уловила тревогу. – Если не хочешь, чтобы твой первый день в Небыли стал последним, предлагаю двигаться дальше.

Оглянувшись, я увидела, что дверь, через которую мы сюда попали, стоит прямо посреди поляны.

– Мы сможем вернуться домой через эту дверь? – спросила я, когда Пак потащил меня за собой.

– Не-а. – Когда я в ужасе уставилась на него, он пожал плечами. – Ну нельзя же, чтобы двери стояли на одном месте, принцесса. Не волнуйся. Помни, у тебя есть я. Найдем дорогу домой, когда придет время.

Мы побежали к краю поляны, прямо в густые кустарники с крючкообразными желтыми шипами длиною с палец. Я напряглась, уверенная, что нас искромсает, но, когда мы приблизились, ветки затрепетали и расступились, открывая для нас тропу, узкой лентой петляющую среди деревьев. Как только мы ступили на тропу, кусты за спиной снова соединились, скрывая наши следы и прикрывая тыл.

Мы брели не один час, по крайней мере, мне так казалось. Пак шел ровным шагом, не спеша и не сбавляя темп, и постепенно звуки преследователей стихли. Иногда тропа разделялась, предлагая разные пути, но Пак каждый раз без колебаний выбирал направление. Неоднократно я краем глаза улавливала движение – мелькавшую в кустах вспышку света или силуэт среди деревьев, но стоило мне повернуться, как все исчезало. Один раз, готова поклясться, я услышала музыку или пение, но, конечно, стоило мне прислушаться, как звуки пропали. Мрачный свет леса не тускнел и ярче не становился, а когда я спросила Пака, когда же наступит ночь, он, приподняв бровь, сказал, что ночь придет, когда будет готова.

Я с раздражением поглядывала на часы, гадая, сколько мы уже прошли. Меня ждал неприятный сюрприз – часы остановились. Либо батарейка села, либо что-то другое обездвижило стрелки.

«Или в этом месте времени не существует».

Не знаю почему, но меня это сильно расстроило.

К тому времени, как наконец стали опускаться сумерки, у меня болели ноги, желудок сводило от голода, а пятки просто горели от усталости. Пак остановился и посмотрел на небо, откуда над верхушками деревьев мерцала луна, да так близко, что можно было разглядеть кратеры на ее поверхности.

– Думаю, пора устроить привал, – предложил Пак неохотно, искоса улыбнувшись мне, когда я рухнула на покрытое плесенью бревно. – Мы же не хотим, чтобы ты забрела на пляшущий холм или нырнула за белым кроликом в темную нору. Пойдем, знаю тут одно местечко, где можно спокойно поспать.

Пак взял меня за руку и помог встать. Мои конечности протестующе заныли, хотелось сесть обратно. Меня полностью покинули силы, я стала капризной, и меньше всего мне хотелось куда-то идти. Осмотревшись, я разглядела сквозь рощу небольшой красивый пруд. Вода мерцала при лунном свете, и я остановилась, завороженная зеркальной поверхностью.

– Может, устроимся на ночь там? – спросила я.

Пак взглянул на пруд, поморщился и потащил меня дальше.

– О нет, – быстро ответил он. – Слишком много всякой нечисти кроется под водой – келпи, глаштиги[1], русалки и все такое. Лучше не рисковать.

Оглянувшись, я увидела, как водную гладь прорезала всплывшая темная фигура, посылая рябь по всей поверхности. Лошадиная голова, угольно-черная и гладкая, как тюленья шкура, зловеще смотрела на меня белыми глазами. Вскрикнув, я поспешила за Паком.

Через несколько минут мы подошли к огромному сучковатому дереву с широким стволом. Шершавые и узловатые бугры на коре походили на выглядывающие из ствола лица. Это зрелище напоминало морщинистых старичков, карабкающихся друг на друга и возмущенно размахивающих руками.

Пак опустился на колени между корнями и постучал по стволу. Я заглянула ему через плечо и вздрогнула, увидев у самого основания дерева крошечную дверь, от силы тридцать сантиметров в высоту. Пока я смотрела, уставившись, как истукан, дверь со скрипом отворилась, и из нее, подозрительно озираясь, выглянула голова.

– А? Кто там? – спросил грубый скрипучий голос. Лицо маленького человечка напоминало грецкий орех; волосы были как пучок торчащих из головы веток. На нем оказалась коричневая туника и такие же коричневые обтягивающие штаны; выглядел он как ожившая палка, выдавали его только глаза, черные и блестящие, как у жука.

– Добрый вечер, Прутик, – вежливо поздоровался Пак.

Прутик моргнул, покосившись на человека, нависшего над ним.

– Плутишка Робин? – наконец пискнул он. – Давно тебя в этих краях не видал. Что привело тебя к моему скромному жилищу?

– Долг службы, сопровождаю кое-кого, – ответил Пак, отойдя в сторону, чтобы Прутик мог меня разглядеть. Глаза-бусинки смотрели на меня, смущенно моргая, затем внезапно округлились, и человечек снова взглянул на Пака.

– Это?.. Это?..

– Да.

– А она?..

– Нет.

– О боги! – Прутик широко распахнул дверь и поманил рукой-палочкой. – Входите, входите. Быстро, ну же! Пока дриады, глупые болтушки, вас не увидели. – Он исчез внутри, и Пак повернулся ко мне.

– Да я ни за что туда не пролезу, – сказала я ему прежде, чем он успел сказать хоть слово. – Как я протиснусь? Дашь мне волшебную поганку, которая уменьшит меня до размера осы? Да я б и не стала такое есть. Знаешь, я вообще-то смотрела «Алису в стране чудес».

Улыбаясь, Пак взял меня за руку.

– Закрой глаза, – сказал он, – и просто шагни вперед.

Я так и сделала, ожидая, что по милости Робби стукнусь носом о дерево. Когда ничего такого не произошло, я хотела было подглядеть, но передумала. Вокруг стало тепло, за спиной захлопнулась дверь, и Пак сказал, что можно открывать глаза.

Я стояла посреди уютной круглой комнаты, стены которой были сделаны из красного дерева, а пол застелен мшистым ковром. В центре комнаты стоял плоский камень на трех пнях, служивший столом, а на нем лежали ягоды размером с футбольный мяч. На дальней стене висела веревочная лестница, и когда я перевела на нее взгляд, то чуть не потеряла сознание. Высоко над нами десятки насекомых ползали по стенам или парили в воздухе, ствол дерева был полым и простирался ввысь настолько, что конца не видать. Жуки были размером с кокер-спаниеля, а их хвосты светились люминесцентным желто-зеленым светом.

– Я смотрю, Прутик, ты ремонт сделал, – отметил Пак, сев на сверток из меха, служивший диваном. Приглядевшись, я увидела, что шкура цельная, вместе с беличьей головой, и отвернулась, пока, чего доброго, не стошнило. – Когда я был здесь последний раз, это место было простой дырой в дереве.

Прутик выглядел довольным. Теперь он был с нами одного роста – хотя на самом деле скорее мы уменьшились до его размеров; вблизи от него пахло кедром и мхом.

– Да, я очень привязался к нему, – ответил Прутик, подходя к столу. Он взял нож и, разрезав ягоду на три части, разложил кусочки на деревянных тарелках. – Тем не менее, возможно, вскоре мне придется переехать. Дриады нашептывают, что темные дела творятся. Рассказывают, дикий лес местами умирает с каждым днем все больше и больше. Никто не знает, что стало тому причиной.

– Ты знаешь, в чем причина, – сказал Пак, накидывая беличий хвост себе на колени. – Все мы знаем. Ничего нового.

– Нет. – Прутик покачал головой. – Небыль всегда исчезала понемногу из-за неверия смертных, но не так. Это… другое. Сложно объяснить. Поймешь, что я имею в виду, когда пойдете дальше.

Он протянул нам по тарелке с огромным куском красной ягоды, половиной желудя и кучей чего-то, напоминавшего пропаренные белые личинки. Несмотря на все странности сегодняшнего дня, после стольких часов ходьбы я жутко проголодалась. Ягода оказалась терпкой и сладкой, а вот червообразную кашицу я оставила Паку. После ужина Прутик подготовил мне постель из беличьих шкур и бурундучьего меха, и я уснула моментально.

Той ночью мне приснился сон.

В моем доме было темно и тихо, гостиная утопала во мраке. Бегло взглянула на настенные часы – 3:19 утра. Я прошла через гостиную мимо кухни и поднялась наверх. Дверь моей комнаты была закрыта, и я услышала, что в спальне родителей Люк храпит, как медведь гризли; дверь в комнату Итана в конце коридора была открыта. Я подошла и заглянула внутрь.

Там стоял незнакомец: высокий, худощавый, одетый во все серое и черное. Юноша, возможно, чуть старше меня, хотя возраст определить было сложно. Внешне он казался молодым, но то, как неподвижно и спокойно он стоял, намекало на куда более зрелый возраст и предвещало опасность. Удивленная, я узнала в нем юношу на лошади, наблюдавшего за мной из лесу. Почему он здесь, в моем доме? Как он вообще сюда попал? Я подумывала подойти к нему, зная, что это всего лишь сон, как вдруг заметила кое-что еще, отчего кровь застыла в жилах. Из-под густых, как крылья ворона, волос, спадавших ему на плечи, торчали изящные, заостренные уши.

Он не был человеком. Он был одним из них, фейри. В моем доме, в комнате брата. Вздрогнув, я медленно попятилась по коридору.

Незнакомец обернулся, глядя сквозь меня, и я бы ахнула, если бы могла вдохнуть. Он был великолепен. Более того – он был невероятно красив. Величественно прекрасный, как принц-чужестранец. Если бы он вошел в мой класс во время экзаменов, все бросились бы к его ногам. И все же это была холодная, суровая красота, как у мраморной статуи, нечеловеческая и сверхъестественная. Его миндалевидные глаза под длинной косой челкой блестели, как осколки стали.

Подменыша нигде не было видно, но из-под кровати раздавались слабые звуки – стук быстро бьющегося сердца. Похоже, юноша-фейри этого не заметил. Повернувшись, он положил руку на дверцу шкафа, проводя пальцами по выцветшему дереву. Едва заметная улыбка коснулась его губ.

Одним плавным движением он толкнул дверь и вошел. Дверь закрылась за ним с мягким щелчком, и он исчез.

Я осторожно подошла к шкафу, наблюдая, чтобы из-под кровати никто не выскочил. Я слышала приглушенное сердцебиение, но ко мне никто не тянулся. Я беспрепятственно прошла через всю комнату, как можно тише взялась за ручку двери, повернула и открыла.

– Мой шкаф! – завизжал человек с котелком на голове, выпрыгивая на меня. – Мой!

Резко вздохнув, я проснулась, дико озираясь по сторонам, не понимая, где я. Сердце колотилось, лоб покрылся холодным и липким потом. В голове плясали сцены из яркого кошмара: Итан нападает на меня, Робби заставляет книги летать по комнате; портал в новый жуткий мир.

Внимание привлек громкий храп, и я обернулась. Пак лежал на кушетке напротив, закрыв глаза одной рукой, укутавшись беличьим одеялом.

Сердце сжалось, когда я все вспомнила. Это не кошмарный сон. Мне не приснилось, нет. Итан действительно пропал, а его место занял настоящий монстр. Робби был фейри. А я отправилась вглубь Небыли в поисках брата, хотя понятия не имела, где его искать.

Я лежала на спине и дрожала. В доме Прутика было темно; светлячки, или кем бы они ни были, перестали мерцать и теперь просто висели на стенах, вцепившись в кору, и, очевидно, спали. Только за окном мерцал одинокий оранжевый огонек. Может, Прутик зажег на крыльце свет?

Я вскочила. Этот свет исходил от пламени свечи, а снаружи в комнату вглядывалось чье-то лицо. Я открыла было рот, чтобы позвать Пака, но голубые глаза посмотрели на меня, и я узнала до боли знакомое лицо, отступившее в ночь.

Итан.

Я выбралась из постели и зашагала к выходу, не удосужившись обуться. Фыркнув, Пак заерзал на меховой куче, но я не обратила на него внимания. Там был Итан! Надо догнать его, и тогда сможем уйти домой и забыть о существовании этого кошмарного мира.

Я дернула за дверь и вышла, оглядывая лес в поисках брата. Только позже я осознала, что стала нормального роста, а дверь осталась с тридцать сантиметров в высоту. Все мои мысли были охвачены Итаном и тем, как вернуть нас домой.

Меня встретила кромешная тьма, но вдалеке мерцало оранжевое сияние, подпрыгивая и постепенно удаляясь.

– Итан! – позвала я, и голос мой эхом разошелся по округе. – Итан, постой!

Я побежала, шлепая босиком по листьям и веткам, поскальзываясь в грязи и на камнях. Пальцем ноги я задела что-то острое, но боли не ощутила. Я видела его: маленький силуэт, протискивавшийся между деревьями со свечой в руке. Я бежала так быстро, как только могла; ветки царапали кожу, цеплялись за волосы и одежду, но казалось, он только отдаляется.

Внезапно Итан остановился и, обернувшись, ухмыльнулся; жуткий мерцающий свет падал ему на лицо. Я побежала что есть мочи, он был всего в нескольких метрах от меня, как вдруг земля под ногами провалилась. Вскрикнув, я рухнула, как камень, и с плеском плюхнулась в ледяную пучину. Вода тут же сомкнулась над головой, заливая нос и рот. Задыхаясь, я выбралась на поверхность; лицо щипало, руки и ноги постепенно немели. Сверху раздалось хихиканье, над головой парил светящий шар. На мгновение он повис, словно радуясь моему затруднительному положению, затем умчался прочь меж деревьев, эхом разнося пронзительный смех.

Барахтаясь в воде, я огляделась. Илистый берег, скользкий и коварный, был высоко. Над водой свисали несколько старых деревьев, но их ветви были слишком высоко, не дотянуться. Я цеплялась руками за берег, пытаясь выбраться, но ноги заскользили в грязи, а растения, за которые я ухватилась, вырвались с корнями, и я громко плюхнулась в воду. Придется найти другой выход.

И тут я услышала еще один всплеск поодаль от меня и поняла, что я не одна.

Лунный свет освещал водную гладь, раскрашивая все кругом серебристыми и черными тенями. Ночь была очень тихой, лишь жужжание насекомых нарушало тишину. На противоположной стороне озера светлячки танцевали и кружились над поверхностью, светясь розовым и синим, а не привычным желтым. Может, плеск воды мне только послышался? Казалось, все спокойно, только какое-то дряхлое бревно плыло в мою сторону.

Сморгнув, я пригляделась. Это бревно вдруг стало очень походить на голову лошади, наполовину скрытую под водой; если, конечно, лошадь умела плавать, как аллигатор. Затем я разглядела мертвые белые глаза, острые блестящие зубы, и, словно черная волна, во мне поднималась паника.

– Пак! – закричала я, цепляясь за илистый берег, грязь валилась комьями. Стоило мне найти опору, как я тут же соскальзывала обратно. Я чувствовала, что тварь приближалась. – Пак, помоги!

Я огляделась. Лошадь была всего в нескольких метрах от меня; она плыла, высунув шею из воды и обнажив полный рот иглоподобных зубов.

«Боже, я умру! Эта тварь сожрет меня! Кто-нибудь, помогите!»

Я отчаянно цеплялась за берег и наконец нащупала прочную ветку. Схватив ее, я потянулась и почувствовала, как она вытаскивает меня из воды как раз в тот момент, когда чудовищная лошадь с ревом бросилась на меня. Она стукнулась влажным твердым носом мне в пятку, сомкнув челюсти со злобным щелчком. Ветка, задыхаясь и кашляя, швырнула меня на берег, а лошадь снова ушла под воду.

Пак нашел меня через несколько минут: свернувшуюся клубком вдали от берега, промокшую до нитки и дрожащую, как осиновый лист. В его глазах смешались сочувствие и гнев.

– Ты как? – Он погладил мои руки, дабы убедиться, что я цела и невредима. – Слышишь меня, принцесса? Поговори со мной.

Я кивнула, дрожа:

– Я видела… Итана, – пробормотала я, пытаясь разобраться. – Побежала за ним, но он превратился в световой шар и улетел, а потом эта лошадь пыталась меня съесть… – Я замолчала. – Это был не Итан, да? Очередной фейри, играющий на моих чувствах? А я и попалась.

Пак вздохнул и повел меня по тропе обратно.

– Да уж, – пробурчал он, оглядывая меня. – Блуждающие огоньки, они такие; заставляют увидеть то, что хочешь, а потом сбивают с пути. Хотя этот оказался особенно злобным, если повел тебя прямо в пруд к келпи. Я бы посоветовал тебе никогда не бродить одной, но ты же меня не послушаешь. О, какого черта? – Он остановился и развернулся. – Не уходи никуда одна, принцесса! Ни при каких обстоятельствах, понятно? В этом мире ты для них как игрушка или легкая закуска. Помни об этом!

– Ага, – пробормотала я. – Да, теперь поняла.

Мы продолжили путь. Двери в дереве с узловатой корой уже не было, но кроссовки и рюкзак лежали на земле – явный признак того, что наше пребывание в гостях закончилось. Дрожа всем телом, я надела кроссовки на окровавленные ноги, ненавидя этот мир и все в нем, мечтая вернуться домой.

– Что ж, – начал Пак как-то слишком весело, – если наигралась с блуждающими огоньками и келпи, думаю, надо идти дальше. О, только предупреди меня, когда в следующий захочешь выпить чаю с людоедом. Прихвачу дубинку.

Я бросила на него ядовитый взгляд, а Пак лишь усмехнулся в ответ. Небо над головой постепенно светлело, озаряя этот мир жуткими сумерками, тихими и неподвижными, как смерть, пока мы углублялись в Небыль.

Глава 6

Дикая охота

Мы продвинулись не так далеко в лес, когда впервые наткнулись на отпечаток смерти.

Дикий лес был жутким и тихим местом, но тем не менее живым. Древние деревья стояли высоко и горделиво, растения цвели, пробиваясь яркими пятнами сквозь серость леса, символизируя жизнь. Среди деревьев проскальзывали разные животные, в тени бродили странные существа; сложно было представить, что они собой представляли, но ясно было одно – они там есть. Я чувствовала на себе их взгляды.

Затем совершенно неожиданно мы оказались у бесплодной поляны, деревья на краю которой были повалены.

От низкой зеленой травы остались лишь редкие желтые, умирающие клочки растительности на каменистой земле. Тут и там были разбросаны несколько одиноко стоявших деревьев, но и они оказались засохшими, искореженными, почерневшими и без единого листочка. Издалека их ветви, острые и зазубренные, блестели, как причудливые металлические скульптуры. В горячем воздухе пахло медью и пылью.

Пак долго оглядывал мертвый лес.

– Прутик был прав, – пробормотал он, глядя на засохшее дерево. Он хотел было дотронуться до ветки, но, вздрогнув, одернул руку. – Это ненормально. Что-то отравляет дикий лес.

Я потянулась, чтобы дотронуться до одной из сверкающих веток, и резко отпрянула.

– Ай!

Пак повернулся ко мне.

– Что?

Я показала ему руку. Из тонкой, как порез бумагой, царапины на пальце сочилась кровь.

– Дерево, оно меня ранило.

Пак смотрел на палец, нахмурившись.

– Металлические деревья, – размышлял он, доставая из кармана платок и обматывая им мой раненный палец. – Это что-то новое. Увидишь стальных дриад, скажи, чтобы я успел унести ноги.

Хмурясь, я посмотрела на дерево. С одинокой опасной ветки моя капля крови упала на потрескавшуюся землю. Ветви дерева, распростёршись, блестели, словно заточенные тонкие лезвия.

– Оберон наверняка знает, – бормотал Пак, пригнувшись и изучая пучок сухой травы. – Прутик сказал, что оно распространяется, но откуда? – Пак резко поднялся и, качнувшись, вытянул руки, чтобы не упасть. Я схватила его за руку.

– Ты в порядке? – спросила я.

– Все хорошо, принцесса. – Он кивнул, болезненно улыбаясь. – Немного обеспокоен тем, в каком состоянии находится мой дом, но что поделать? – Пак закашлялся и помахал рукой перед носом, словно почуяв мерзкий запах. – Но от этого воздуха мне нехорошо. Давай убираться отсюда.

Я принюхалась, но ничего странного не почуяла, только запах грязи и резкий привкус металла, похожий на ржавчину. Но Пак уже уходил, хмурый от злости и боли, и я поспешила за ним.

Через несколько часов мы услышали вой.

Пак остановился посреди тропы, да так резко, что я чуть не врезалась в него. Он поднял руку, призывая меня молчать.

И тогда я услышала: за спиной послышался, эхом разносимый ветром, хор леденящего душу лая и вой. Сердце забилось быстрее, и я осторожно приблизилась к своему спутнику.

– Что это?

– Охотники, – ответил Пак, вглядываясь в даль. Он поморщился. – Конечно, почему бы не поохотиться на нас, как на кроликов. День бы не удался, не попытайся меня кто-нибудь убить.

Я похолодела от ужаса.

– Нас преследуют?

– Ты никогда раньше не видела дикой охоты, да? – Пак застонал, запустив пальцы в волосы. – Проклятие. Это все усложняет. Я хотел устроить тебе грандиозную экскурсию по Небыли, принцесса, но, полагаю, придется ее отложить.

Лай, глубокий и хриплый, становился все ближе. Что бы нас ни преследовало, оно было огромным.

– Разве нам не пора бежать? – прошептала я.

– От них не убежать, – ответил Пак, шагая назад. – Они уловили наш запах, ни один смертный еще не спасся от дикой охоты. – Вздохнув, он драматично прикрыл глаза рукой. – Полагаю, нас сейчас спасет только унижение моего достоинства. Чего не стерпишь ради любви. Судьба насмехается над моими страданиями.

– Что ты несешь?

Пак улыбнулся своей жуткой ухмылкой и стал меняться.

Лицо его вытянулось, сужаясь, шея удлинялась. Руки дрогнули, пальцы почернели и превратились в копыта. Он выгнул растущую спину, топнул мускулистыми ногами. Весь покрытый шерстью, он упал на четвереньки – уже не юноша, а серый конь с гладкой шерстью, косматой гривой и хвостом. Все превращение заняло секунд десять.

Я попятилась, вспомнив столкновение с тварью в озере, но пятнистый конь топнул передними копытами и нетерпеливо взмахнул хвостом. Я посмотрела ему в глаза, сияющие, словно изумруды, под длинной гривой, и страх немного отступил.

Неистовый вой становился все ближе. Я подбежала к коню-Паку и бросилась ему на спину, хватаясь за гриву, чтобы взобраться. Хоть я и жила на ферме, верхом ездила лишь раз или два, поэтому залезть удалось не сразу. Фыркая, Пак качал головой, недовольный отсутствием у меня навыков верховой езды.

С трудом взобравшись и выпрямившись, я вцепилась в гриву и заметила, как Пак покосился на меня. Слегка привстав на дыбы, конь нырнул в кусты и поскакал прочь.

Ездить без седла отнюдь не весело, особенно когда нет возможности контролировать скакуна или его направление. Скажу честно, это была самая ужасная поездка в моей жизни. Мы проносились мимо деревьев, ветви которых хлестали меня по лицу; ноги горели от напряжения. Пальцы сомкнулись на гриве мертвой хваткой, но это не помешало мне соскользнуть набок, когда Пак свернул. Сквозь ветер, завывавший со всех сторон, до меня доносился ужасающий вой и лай наших преследователей, которые, казалось, уже наступают нам на пятки.

Потеряв счет времени, я не смела оглядываться. Пак ни разу не замедлился, не запыхался, однако шкура его темнела от пота, и я стала пугающе ерзать и соскальзывать. Ноги онемели, а руки, казалось, и вовсе отнялись.

Внезапно из кустов папоротника справа от нас выскочило огромное черное существо, щелкнув челюстями. Это была собака, такая огромная, каких я никогда не видывала, с голубыми сияющими глазами. Пак отскочил и встал на дыбы, чуть не повалив меня на землю, покрытую густым мхом. Я вскрикнула, когда он одним копытом ударил собаку прямо в грудь, отбросил ее, визжавшую, назад.

Еще пять чудовищных собак, разрывая кусты в клочья, выскочили на тропу. Окружив нас, они рычали и выли, пытаясь укусить коня за копыта и уворачиваясь от его ударов. Я намертво вцепилась в Пака, наблюдая, как массивные челюсти щелкали буквально в сантиметре от моих болтающихся ног.

Неожиданно среди деревьев я увидела его: тощая фигура на большом черном коне. Юноша из моего сна, тот, которого я видела из автобуса. Его жестокое и в то же время ангельское лицо расплылось в улыбке, когда он достал большой лук, заряженный остроконечной стрелой.

– Пак! – завизжала я, понимая, что было уже слишком поздно. – Берегись!

Листья над головой охотника зашуршали, и юноша получил веткой по руке в тот момент, когда уже отпустил тетиву. Я почувствовала гул и вибрацию, когда стрела пролетела мимо моей головы и вонзилась в сосну, пуская ледяную паутину по всему дереву. Пак бросился на стрелка. Охотник зарядил еще одну стрелу, а Пак, пронзительно заржав, встал на дыбы и перепрыгнул собак, каким-то образом избежав их щелкающих клыков. Приземлившись, мы умчались прочь, а собаки, лая нам вслед, бежали по пятам.