Мальчик из леса Кобен Харлан

Глава шестнадцатая

Уайлд вышел из дома Пайна и тут же взглянул на экран телефона в надежде на быстрый ответ.

Ничего.

Если бы Наоми просто сбежала, разве она не ответила бы ему сразу же? Не факт, конечно, но скорее всего. Тем вечером в подвале между ними установилась некая связь: два изгоя, понимающие друг друга с полуслова. Хотя не исключено, что это лишь домыслы.

Уайлд написал сообщение Мэтью:

Ты дома?

На экране заплясали точки. Появилось слово.

Ага.

Не против, если я зайду?

Мэтью прислал эмодзи с поднятым большим пальцем.

Входя в лес, Уайлд набрал номер Хестер.

— Излагай, — сказала она, ответив на звонок.

— Что?

— Так говорит один мой друг, когда берет трубку. По-моему, прикольно. Что стряслось?

— Наоми Пайн снова пропала.

— Я знаю.

— Откуда?

— Орен поведал. — Она кашлянула. Голос ее звучал как-то странно.

— Что он сказал?

— Что к нему приходил Пайн. Поднял большой шум. Но девочка, наверное, в очередной раз сбежала.

— Пайн и ко мне приходил.

— Ну и что скажешь? — спросила Хестер.

— Похоже, она действительно сбежала.

Он рассказал про рюкзак, одежду и эсэмэску с просьбой не волноваться.

— Сообщение в расчет не берем, — сказала Хестер. — Похититель мог отобрать у нее телефон и написать что угодно.

— Верно.

— Но судя по одежде и ее прошлому…

— Согласен.

— В любом случае — как бы помягче выразиться…

— Хестер, вы не умеете выражаться помягче.

— …это уже не наше дело. Разве что тебе нужны деньги.

— Не нужны.

— Так в чем вопрос?

— Не один вопрос, а целых два, — произнес Уайлд.

— Дай угадаю, — сказала Хестер. — Во-первых, ты познакомился с Наоми. Она тебе понравилась. Ты хочешь ей помочь, даже если она просто сбежала. Ты за нее волнуешься.

— Да.

— А во-вторых?

— Сами знаете, что во-вторых, Хестер.

— Мэтью, — вздохнула она.

— В тот раз он не все нам рассказал. Мы нашли Наоми и спустили все на тормозах. Отец сказал, что у нее были синяки. От побоев.

— Да ладно тебе. Что — думаешь, Мэтью…

— Конечно нет. Но он о чем-то умолчал.

— И тебе понравилась эта девочка.

— Да, — ответил Уайлд, подумав. — И у нее никого нет. Она одна.

— А как же та учительница? Ну, с которой ты делил ложе?

— Я не ослышался? Вы и правда сказали «делил ложе»? — хмуро спросил Уайлд.

— Могу сказать «которую ты шпилил». Так больше нравится?

— Уж получше, чем «делил ложе». Да, с Авой можно пообщаться. Но она всего лишь учительница. Не друг и не родственник.

— Так что ты планируешь делать?

— Хочу поговорить с Мэтью.

— Сейчас? Я бы не стала на него давить.

— Я и не буду. У вас есть связи в компании сотового оператора?

— Может, и есть, — ответила она.

— Пробьете телефон Наоми по геолокации? Чтобы узнать, где она?

— Попробую.

— Или попросите Орена, — сказал Уайлд. — После того, как разделите с ним ложе.

— Ха-ха.

Уайлд сунул телефон в карман. В лесу никогда не бывает тихо. Бывает спокойно, но тихо — никогда. Иной раз Уайлд об этом задумывался, и у него случались настоящие озарения. Дело не в том, что ему нравился лес. Он не мог жить без леса. Нет, он не терял голову, оказавшись «в большом городе», ничего такого. Иногда он даже любил сменить обстановку. Но дом его был в лесу. Если ему приходилось подолгу жить в городе, вдали от этого спокойствия, у него начиналось что-то вроде кессонной болезни.

Звучит, как дзен-буддистская чушь. Может, и правда чушь.

Мэтью ждал его на кухне.

— Мамы нет дома, — сказал он.

Уайлд и без него это знал. Лейла сказала, что будет поздно.

— Наоми снова пропала.

Мэтью ничего не сказал.

— Ты же это заметил? В школе или как-то еще?

— Угу.

— И?

— И решил, что она сбежала или что-то в этом роде. — Мэтью пожал плечами. — Последняя неделя была невыносимой. Вот я и подумал, что Наоми устроила себе передышку.

— В прошлый раз ты очень за нее волновался.

— Оказалось, что зря.

— Почему ты так волновался?

— Я же говорил. — Мэтью переступил с ноги на ногу.

— Ты сообразил, что все дело в этом челлендже?

— Верно.

— Верно, но мне не верится, Мэтью.

— Думаешь, я тебя обманываю? — Мэтью распахнул глаза.

— Да, обманываешь. Или о чем-то молчишь.

Мэтью покачал головой, притворяясь, что обиделся. А потом сказал:

— Да ничего особенного.

— Все равно рассказывай.

— Мне неудобно…

— Неудобно штаны через голову надевать, — сказал Уайлд.

— Э, ты мне не отец, понял?

— Да ну? — Уайлд бросил на него тяжелый взгляд. — Значит, такой у тебя козырь?

— Извини, — тихо сказал Мэтью, опустив глаза. — Уайлд ждал. — Я ее обидел. — (Сердце Уайлда забилось быстрее, но он продолжал молчать.) — Была вечеринка. Что-то вроде дискотеки.

— Когда?

— Два месяца назад. — Мэтью умолк. Уайлд подождал немного и спросил:

— Где была вечеринка?

— Дома у Краха Мейнарда. Ну, не совсем вечеринка. Скорее школьное мероприятие. Несколько лет назад какие-то ребята напились на школьной дискотеке, и с тех пор собираться в спортзале не разрешают. Мейнарды предложили провести дискотеку у них в поместье. Там был весь класс.

— И Наоми?

— Говорю же, весь класс. — Мэтью смотрел в пол.

— Продолжай. — Уайлд скрестил руки на груди.

— Наоми принесла с собой мягкую игрушку. Пингвина. Слыхал про зоотерапию? Думаю, здесь примерно такая же ситуация. Не знаю. Не сказать, что она над ним как-то особенно тряслась. Пингвин был маленький, она носила его в сумочке. Но показала кому-то из девчонок. Они начали хихикать. В общем, Крах подошел к ней, затеял разговор. Весь из себя милый и приятный, показал ей свое дурацкое кольцо с черепом. А это значит, у него что-то на уме. В любом случае он пытался ее отвлечь. Она улыбается, довольная такая… и тут подбегают двое ребят и выхватывают сумочку у нее из рук. Она голосит как резаная, бежит за ними в лес за поместьем. Все смеются.

Мэтью замолчал.

— И ты?

— Ну да, я тоже. Но я не считал, что это смешно.

— Но видел, как все случилось?

— В тот момент я говорил с Саттон Холмс.

Саттон Холмс. Уайлд и Мэтью редко беседовали по душам, но Уайлд знал о его зазнобе. Кроме Мэтью, Уайлд никого не пускал к себе в капсулу. Когда парню нужно было отдышаться, Уайлд приводил его к себе. В походе, у костра, в единении с природой — можете навесить любой ярлык — человека так и тянет излить душу.

— К тому времени уже стемнело, — продолжил Мэтью. — У Мейнардов переносное освещение, как на открытом бейсбольном поле. Нам наливают какой-то сладкий компот, но у половины ребят фляжки с вискарем и водкой. А я смотрю в сторону леса. Жду, когда вернется Наоми. Прошло минут пять. Может, десять. Тут из леса выходит Кайл с поднятой рукой. Поначалу я не понял, что там у него. Он подошел поближе… — Мэтью закрыл глаза. — И оказалось, что это пингвинья голова. Одна голова с торчащей набивкой. — (У Уайлда заныло сердце.) — Все принялись весело орать.

— А ты? — Уайлд старался, чтобы голос не звучал осуждающе.

— Ты хочешь дослушать мой рассказ или нет?

Он был прав. К этому вопросу можно вернуться позже. Сейчас Мэтью казался очень маленьким. Уайлд напомнил себе, что Мэтью — ребенок, потерявший отца в автомобильной аварии. Он старается влиться в общество. Хотя Уайлду этого не понять: он всегда стремился к противоположному полюсу.

— К тому времени я был уже навеселе.

— Навеселе — то есть?..

— Пьяный.

— Еще и под кайфом?

— Нет, наркотиков не принимал. Но выпил немало. Понимаю, за оправдание это не прокатит. Но это важно. Короче, я там ошивался, а дело уже к ночи шло, и я понял, что никто не расходится. Кто-то из родителей сообразил, что мы перепились, и решил, что нам лучше остаться в поместье, пока не протрезвеем. — («Разумно», — подумал Уайлд.) — Я видел, как Крах достал зажигалку. Чиркнул колесиком и поджег пингвина Наоми. Просто взял и поджег. И улыбался до ушей. Огляделся — наверное, хотел видеть реакцию Наоми, — и тут я понял, что она до сих пор не вернулась из леса.

Мэтью взял яблоко и перешел в гостиную. Уайлд направился следом:

— Что было дальше, Мэтью?

Мэтью уставился на яблоко в руке. Уайлд подумал, что сейчас он видит не яблоко, а того пингвина.

— Ну как объяснить, что я тогда чувствовал?

— Попробуй.

— Хреново мне было. Депрессовал. Саттон была с Крахом. Парочки начали уединяться, искать укромные места. Ну, не знаю… Я чувствовал, что мне там не место. Пьяный злой дурак… Короче, я пошел ее искать. В смысле, Наоми. Было темно, но ты научил меня ориентироваться в лесу. Разок я споткнулся, врезался мордой в дерево. Голова закружилась еще сильнее. Губу рассек до крови. А потом нашел Наоми. Она сидела на валуне. В лунном свете, в профиль, она очень красиво смотрелась. Я подошел ближе. Она наверняка слышала мои шаги, но не обернулась. Слез у нее на лице не было. Глаза сухие. Я спросил, как она. Наоми говорит: «Это всего лишь дурацкая игрушка», и я вижу, что она не лукавит. Ей и правда все равно. Я подошел ближе, ноги вроде как подкосились, и я упал рядом с ней. Мы были у ручья за особняком Мейнардов. Я понимаю, журчание воды — приятный звук, но знаешь, о чем я думал в тот момент?

— Нет, не знаю.

— Что из-за этого журчания мне приперло отлить. Я извинился, ушел за дерево, самое ближнее. Прикинь, насколько пьяный был. Начал расстегивать штаны, а они свалились… Ну да ладно. Застегнулся, вернулся к валуну, сел с ней рядом. Мы начали разговаривать. Мило беседовали. Я же Наоми всю жизнь знаю, а до этого мы с ней никогда не говорили. По крайней мере, так, как в тот момент. Опять же я пьяный, а ручей журчит так расслабляюще, и луна, и у меня прямо эйфория. Не знаю, сколько времени было, освещение уже выключили. В общем, я ее поцеловал. Или она меня. Как бы то ни было, мы оба того хотели. Только не подумай, что это не так. Ей это точно понравилось. Значит, мы с ней целуемся, а я думаю — ну, как сказать… я наполовину вовлечен в процесс, даже не наполовину, а больше и в то же время думаю: а она точно мне нравится? В общем, не знаю, имеет ли это значение. Не могу объяснить.

«Подростки, — подумал Уайлд. — Вечеринка, парень с девушкой. Нравится это нам, не нравится, но история стара как мир».

— Ну а потом произошло кое-что ужасное. Рассказать?

Уайлд едва заметно кивнул.

— События развиваются, она кладет ладонь мне на ногу и все такое. С одной стороны, я думаю: «О, круто. — А с другой: — Ты только глянь на себя, обжимаешься со школьной лузершей». — Мэтью замолчал, поднял руки, помотал головой. — Нет, я все неправильно объясняю. И это не важно. Потому что в тот момент, когда она положила ладонь мне на ногу, а я полез к ней под рубашку, нам в глаза бьет луч света. Мы оба вскочили, я услышал чей-то смех. Непонятно чей, но я точно услышал голоса Краха и Райана, а Наоми пустилась бежать. Сорвалась с места, как кролик, и исчезла — я даже не видел куда. В глаза все еще светили. Я закрылся рукой. Все смеются, подшучивают, — мол, гляньте, с кем Мэтью. Я проморгался и чувствую, что слезы на глаза наворачиваются. Хотелось под землю провалиться, понимаешь? Я понимал, что такого мне с рук не спустят. Так и вышло. На следующие два месяца я скатился в самый низ социальной лестницы. Не на уровень Наоми, но все равно в самый низ.

— Что ты сказал? — спросил Уайлд. — Тем ребятам, что над тобой смеялись?

— Что я просто развлекался, ничего такого. — Мэтью сглотнул. — Сказал, что она… что она давалка.

— Класс.

Мэтью снова закрыл глаза. Уайлд взял себя в руки:

— Ты говорил об этом с Наоми?

— Нет.

— Серьезно? — (Мэтью промолчал.) — Когда ты увидел ее в следующий раз?

— В школе, но мы сторонились друг друга. — Мэтью задумался. — Честно говоря, это я ее сторонился. Пару месяцев было совсем худо.

Уайлду страшно хотелось отпустить какое-нибудь саркастическое замечание.

— Ужасное происшествие, — сказал он. — Но я все равно не понимаю, почему ты так разволновался, когда она пропала.

— Потому что это еще не вся история.

Глаза Мэтью наполнились слезами. Сердце Уайлда ушло в пятки.

— Оправдываться не буду, ладно? Потому что мне нет оправдания. Я заглянул в тот мир, где все эти годы жила Наоми. Одним глазком, но заглянул. И это настоящий ад. Поэтому, когда Крах рассказал, как снова снискать расположение его тусовки, я согласился. Вот что важно: как я поступил, а не почему я решился на такой поступок.

— Что за поступок?

— Розыгрыш.

— Какой розыгрыш?

Он не ответил.

— Мэтью?

— Я пригласил Наоми встретиться. Ну, типа, позвал на свидание. Написал эсэмэску — мол, хочу снова увидеться, никому не говори, встретимся на том же месте за особняком Мейнардов.

— Что она ответила?

— Согласилась. — Он пожал плечами. — По-моему, обрадовалась.

Мэтью снова закрыл глаза.

— И? — Уайлд изо всех сил старался выглядеть безучастно.

— И я ее разыграл.

— Как?

— Ну, типа, не пришел.

— Мэтью, глянь на меня.

Мэтью поднял глаза.

— Сейчас не время играть словами. Что значит «типа, не пришел»?

— Не пришел. И должен был следить за ней, а когда она пришлет эсэмэску «Ты где?», нельзя было отвечать.

— Но ты ответил?

— Угу.

— Что написал?

— «Прости».

— А она?

— Ничего. Больше со мной не разговаривала.

Уайлд вспомнил, как в подвале Наоми говорила про Мэтью: «Наверное, считает, что он во всем виноват. Скажите ему, что это не так. Он тоже хочет приспособиться».

Может, Наоми простила его. Может, Мэтью ищет оправдания. Но Уайлд не собирался его оправдывать.

— Что случилось, когда Наоми была одна возле ручья?

— Появился Крах. С остальными.

— И?

— Не знаю. По крайней мере, не знал. Вот почему я обратился к бабуле. На следующий день Наоми исчезла. Я подумал… ну, сам не знаю, что я подумал. Наверное, что они с ней что-то сделали.

— Например?

— Ну не знаю я. — Он всплеснул руками. — Но все сходится. Наоми не пострадала. Ты ее нашел. Крах просто рассказал ей про этот идиотский челлендж. Вынудил ее вписаться. Вот и все.

Уайлд услышал какой-то звук. Похоже, у дома остановилась машина. Он вышел в прихожую, выглянул в окно. На подъездной дорожке стоял блестящий черный «Мерседес-Бенц SL 550». Из него вышел высокий мужчина в откровенно дизайнерских шмотках. Галантный джентльмен, он побежал к пассажирской дверце, но Лейла уже выбралась самостоятельно.

Так вот почему она сказала Уайлду, что будет поздно.

Не говоря ни слова, Уайлд спустился по лестнице и направился к задней двери. Мэтью все поймет. Они это уже проходили. Лейла не станет приглашать парня в дизайнерских шмотках в дом. Пока что не будет. Не при Мэтью. Но попросит Уайлда не приходить какое-то время, и Уайлд не будет приходить, и Лейла попробует наладить жизнь, и в итоге ничего не получится. Уайлд говорил себе: я не желаю такого исхода, не хочу его желать. Я желаю Лейле только счастья. Теперь же Лейла попробует начать отношения с этим парнем, а Уайлду останутся другие женщины. Он по-прежнему будет встречаться с Лейлой, теперь в платоническом ключе, ведь он ей нужен, а еще — тем более — он нужен своему крестнику, а потом мистер Дизайнерские Шмотки куда-то пропадет и Уайлд останется здесь на ночь. Может, в таком развитии событий нет ничего страшного. Может, все и должно так быть. Или Уайлду следует стать не таким доступным, не таким удобным для Лейлы. Может, из-за него она так запросто разрывает отношения с другими людьми. А может, и нет. Может, с Уайлдом ей лучше и поэтому она бросит мистера Дизайнерские Шмотки. Может, Уайлд смотрит на эту ситуацию с рациональной точки зрения. Может быть — ну, допустим, — ему не стоит решать, чего хочет Лейла. Что ей нужно. Как ей будет лучше.

Было уже поздно. Утром он найдет Аву О’Брайан. Может быть, она что-нибудь расскажет. Может быть, думал он, слушая, как «мерседес» отъезжает от дома, просто пора с ней повидаться.

Глава семнадцатая

Проснувшись в пять утра, Уайлд первым делом проверил сообщения на телефоне. Сообщений не было. Наоми до сих пор не ответила на его эсэмэску. Что это значит? Он не знал.

Уайлд надел шорты, вышел из экокапсулы и потянулся. Сделал глубокий вдох и почувствовал, как от свежего утреннего воздуха покалывает в груди. Уайлд, как обычно, решил начать день с прогулки-пробежки по лесу. Добравшись до вершины холма, он достал телефон и написал сообщение Аве О’Брайан. Спросил, можно ли зайти к ней в школу. Было пятнадцать минут шестого, и Уайлд не ожидал быстрого ответа, но увидел на экране пляшущие точки и вспомнил, что Ава тоже жаворонок. Она предложила встретиться в час дня у выхода на учительскую парковку. Уайлд написал:

Мы оба проснулись. Не против, если я загляну прямо сейчас?

Снова пляшущие точки. Наконец:

Сейчас неподходящий момент.

Вспомнив здоровенного бородача, Уайлд кивнул. Час дня. У выхода на парковку.

Закончил прогулку, сел в шезлонг, приступил к чтению. Сколько Уайлд себя помнил, он всегда читал запоем. Когда много лет назад его нашли лесники, Уайлд уже умел читать, и никто понять не мог, как он научился. Разумеется, эксперты пришли к выводу, что мальчик говорит неправду или что-то путает. Что кто-то кормил его, одевал, занимался его образованием. Не мог же он научиться читать сам по себе? Но Уайлд был уверен, что начал читать без посторонней помощи. Он проникал в дома и смотрел телевизор — в том числе так называемые образовательные передачи вроде «Улицы Сезам» и «Книжной радуги». К тому же в одном из домов он нашел видеокассеты с уроками чтения для маленьких детей.

Так и научился. Он был в этом уверен.

Уайлд снова задумался об анализе ДНК.

Он так и не взглянул на результаты. Хочет ли он знать, кто он такой? Нужна ли ему лишняя путаница в жизни? Ведь ему и так хорошо. Он минималист — во всем, включая отношения с другими людьми. И ему нравится быть минималистом. Так зачем открывать эту дверь?

Что, любопытно?

Он отложил книгу — роман в твердой обложке. Уайлд предпочитал настоящие книги, а не текст с читалки — не потому, что не любил электронные книги или обожал перелистывать страницы. Читалка — это еще одно электронное устройство, а их Уайлд не жаловал. Поэтому ему лучше всего подходили печатные книги с полки буккроссинга.

Он нашел электронное письмо с генеалогического сайта. Два месяца назад он зарегистрировался там под вымышленным именем и сдал мазок из полости рта. У Уайлда было несколько вымышленных имен. Соответствующие документы он сложил в металлические ящики (производитель утверждал, что им не страшны ни огонь, ни вода) и спрятал в сотне ярдов от экокапсулы. Еще в ящиках была наличка и банковские карточки, привязанные к вымышленным именам. Все, что нужно, чтобы исчезнуть, если возникнет такая необходимость.

Уайлд щелкнул по ссылке, ввел логин и пароль (на сайте он зарегистрировался, когда сдавал образец ДНК) и оказался на странице «История происхождения». Предки Уайлда были разбросаны по всему глобусу, но по большей части жили на территории под расплывчатым названием Восточная Европа. И о чем это говорит? Ни о чем. Такая информация изменит мировоззрение Уайлда, откроет ему какую-то истину? Не-а, вовсе нет.

Под историей происхождения был небольшой баннер:

У вас более сотни родственников! Хотите знать больше? Нажмите сюда!

Ну что, нажать?

За этим баннером могут быть его отец или мать. Первая мысль — «Ух ты!». Но даже если и так, что с того? Обычно люди ищут ответы на подобные вопросы, потому что им чего-то не хватает. Потому что хотят заполнить какую-то пустоту в жизни — найти родственников, обрести новых членов семьи. Уайлду это не нужно. Так зачем открывать этот ящик Пандоры?

С другой стороны, Уайлд был твердо убежден, что неведение вовсе не блаженно. Так почему бы и не щелкнуть по ссылке? Глянет по-быстрому, и все. Незачем зарываться в родословную. Просто пройдет по ссылке и посмотрит, что там за информация.

Уайлд коснулся баннера.

Такое чувство, что он участник телеигры. Сейчас ведущий поднимет занавес, а за ним — новенький автомобиль. Или пустое место.