Мальчик из леса Кобен Харлан

Лиа сверилась с айпадом:

— Семнадцать.

— В Калифорнии?

— Восемнадцать.

Расти задумался:

— Еще у нас есть офис в Торонто. Какой там возраст?

Лиа снова сверилась с айпадом:

— Было четырнадцать, теперь шестнадцать.

— Вот и славно. Распустим еще один слух: все это снято в нашем офисе в Торонто. И подключим еще одну группу фальшивых аккаунтов, пусть голосят про «оправдание мачо-мена».

— Мачо-мена? — Яна нахмурилась.

— Ну, типа: «Какой американский мужик не подкатит к Кэнди Пейт с такой-то задницей? Все мы живые люди». И еще: «Все эти онлайн-нытики просто завидуют настоящему мужчине». Пусть повторяют, что Кэнди была уже в возрасте согласия.

Лиа и Яна кивнули. Уяснив задание, обе слегка оттаяли. Гэвин следил за происходящим, не говоря ни слова.

— Наконец, группы фейковых новостей. Пусть говорят, что запись явно поддельная. К тому же в соцсетях у нас есть аккаунты с разными уровнями, — Расти изобразил пальцами кавычки, — «компетенции», верно? Пусть обработают сторонников конспирологии. Ну, я не знаю — заметят на записи какие-нибудь тени и скажут, что это точно фотошоп. Или что звук не синхронизирован. Пусть понаделают видео для «YouTube», крутят картинки и талдычат: «Вон, смотрите, тень точно фальшивая, с этой записью кто-то поработал» — и в том же духе. Ах да, и пусть еще «эксперты по голосам» скажут, что это не я говорю. Кто-то подражает моему голосу, причем скверно. А другие боты пусть твердят, что это нарезка из старых записей. Успеваете?

— Успеваем, — сказала Лиа.

— Все идеально, — добавила Яна.

Обе уже разрумянились и заулыбались.

— Далее. Пусть наши боты спорят между собой: «Фотошоп или нет, кому какая разница? Все в рамках закона!» Или так: «Хватит рассуждать о нравственности. Это фейк, ничего такого не было».

— И что, все это сразу? — спросила Лиа.

— Это, и еще что-нибудь придумаем. Допустим, почему по телевизору не показывают предысторию — например, как Кэнди Пейт заигрывает с Расти? О, класс. Пусть одна из групп постит примерно такое: «Вот ссылка на ВСЮ запись, где Кэнди подкатывает к Расти, а он пытается ее осадить, почему нам этого не показывают?» А ссылка — ох, обожаю это дело — ведет на страницу с ошибкой, и боты скажут, что ее заблокировали по указке мейнстримных СМИ или самого правительства. Пусть кричат, что это укрывательство. К этому подключайте всех ботов, и левых, и правых. Пусть наперебой доказывают, что меня нельзя ни в чем винить.

— Великолепно, — сказала Лиа.

— А потом начнем стандартные нападки на процесс. Ну, вы в курсе. На записи нет реального преступления, но она была сделана незаконно, а это уже реальное преступление. Кто ее сделал? Что за фанатик — причем имеющий на меня зуб, это очевидно — проник ко мне в офис, чтобы незаконно шпионить за мной? Вот он, настоящий преступник. Почему власть имущие нарушают закон, лишь бы помешать мне донести мое послание до народа?

— Вот это мне очень нравится, — сказала Яна.

— Круто, да? Лиа, пусть наши юристы свяжутся с Кэнди. Напомнят, что она подписала соглашение о неразглашении. Ей нельзя ничего комментировать, иначе мы от нее мокрого места не оставим. А если прикроет нас, профинансируем новый фильм с ее участием. Оглушительный камбэк всеми забытой актрисы.

— Ясно, — сказала Лиа.

— Один вопрос, — сказала Яна.

— Валяйте.

— СМИ сейчас с ног сбились, ищут комментарии. Что выдать в официальном пресс-релизе?

— Пока ничего. Подождем несколько часов. Посмотрим, во что превратятся соцсети. Тогда и будет видно. Думаю, наше заявление должно быть максимально расплывчатым. Что-то вроде: «Без комментариев, ибо мы не желаем порочить доброе имя мисс Пейт, замечательной и весьма ранимой воспитанницы Расти Эггерса. Мы с негодованием наблюдаем, как СМИ поливают ее грязью, чтобы привлечь новых посетителей на свои сайты, и отказываемся обсуждать любые низкопробные сплетни касательно этой надуманной ситуации». Примерно так. Но не прямо сейчас. Сперва нужно взглянуть, какая версия выйдет на первое место. Раздадим нашим людям темы для разговора, пусть как можно скорее выходят в эфир. Нам, ребятки, нужно спровоцировать разброд и шатания.

— Приступаем, — сказала Лиа.

Обе женщины схватились за телефоны и планшеты. Расти отвел Гэвина в сторонку:

— Вы же знаете, откуда утекла эта запись?

— Предполагаю, что от Мейнардов.

— Вы не должны были такого допустить.

— Я же сказал: они меня уволили. — Понизив голос, Гэвин добавил: — К тому же вы говорили, что на записях нет ничего серьезного.

— Если другие утечки не серьезнее этой, все будет хорошо.

— «Если»?

— Что?

— Вы сказали: «Если». Что еще есть на этих записях?

— Вызывайте машину, — сказал Расти Эггерс. — Поеду к Мейнардам.

Уайлд был в библиотеке с Делией и Дэшем, когда начались выпуски новостей. Они молча смотрели срочные новости.

Когда начался первый перерыв на рекламу, Уайлд сказал:

— Предполагаю, что нам показали тот самый компромат.

— Мы не хотели публиковать эту запись, — сказала Делия.

Она встала и направилась к двери.

— Ты что, не будешь досматривать? — удивленно спросил Дэш.

— Уже насмотрелась. Хочу подышать воздухом.

Делия ушла. Уайлд поднял глаза на витражный потолок библиотечной башенки. Уже стемнело, но цветное стекло все еще сияло, словно под лучами солнца. Уайлд по-прежнему считал, что атмосфера здесь какая-то искусственная. В такой огромной библиотеке должен стоять затхлый запах старины, кожаных переплетов и сухого дерева.

— Надеюсь, этого хватит.

Дэш обращался то ли к Уайлду, то ли к самому себе. Больше в комнате никого не было.

— Хватит для чего? — спросил Уайлд.

— Чтобы похитители остались довольны. Чтобы кампании Расти пришел конец.

Этого Уайлд не знал. И еще он не знал, что сейчас чувствует Дэш: сожаление или злорадство. По голосу ясно было, что он напуган.

— Как считаете, что здесь происходит? — спросил Уайлд.

— Простите?

— Насчет вашего сына — думаете, его и правда похитили?

Дэш, сложив руки на груди, откинулся в кресле:

— Мы с Делией пришли к выводу, что лучше не нарываться на неприятности.

— Вы не ответили на мой вопрос.

— Другого ответа дать не могу.

— Вы ведь решили выложить эту запись не только из-за письма, верно?

— Не понял?

— Отныне на вас не будут давить, — сказал Уайлд.

— О чем вы говорите? — раздраженно спросил Дэш.

— СМИ требовали, чтобы вы опубликовали записи с Расти Эггерсом. Вам проходу не давали: «Прими правильное решение, докажи, что ты настоящий патриот». Это никогда бы не закончилось. Никакой частной жизни. Никакой свободы — в полном смысле этого слова. Беспрестанное давление на вас, ваш бизнес, вашу семью. Но теперь, когда запись опубликована, все закончилось. Думаю, вы вздохнули с облегчением.

Дэш отвернулся к телевизору:

— Не хочу показаться грубияном, но вы не могли бы на какое-то время перейти в другую комнату? Мне хочется побыть в одиночестве.

Уайлд встал и направился к двери. Когда он вышел в коридор, зазвонил сотовый.

На экране высветилось имя: НАОМИ ПАЙН.

Уайлд поднес телефон к уху:

— Алло?

— Здравствуйте, Уайлд.

— Наоми? — Сердце у него забилось чуть быстрее.

— Перестаньте нас искать, ладно?

— Наоми, ты где?

— У нас все в порядке. Нам ничего не грозит.

— Крах с тобой?

— Мне пора.

— Погоди…

— Прошу. Вы все испортите. Мы не хотим, чтобы нас нашли.

— Наоми, ты ведь уже пробовала.

— Что пробовала?

— Когда решила участвовать в челлендже, — сказал Уайлд. — Помнишь, что ты мне тогда сказала?

— В подвале?

— Да.

— Сказала, что хочу все изменить.

— И еще кое-что.

— Сказала, что хочу изменить все раз и навсегда. Совершить серьезный поступок, чтобы стереть прошлое и начать с чистого листа.

— Этим ты сейчас и занимаешься, да?

— Знаю, что вы скажете. Не получилось в тот раз, не получится и в этот.

— Вовсе нет, Наоми. Я в тебя верю.

— Уайлд?

— Слушаю.

— Прошу, если хотите помочь, просто оставьте меня в покое.

Расположившись на заднем сиденье, рядом с Гэвином, Расти Эггерс то сгибал, то разгибал больную ногу. Гэвин видел, как Расти полез в карман, достал жестяную коробочку, открыл, вынул из нее две пилюли, закинул в рот, проглотил. Повернулся к Гэвину. Взгляд у него был стеклянный.

— «Тайленол», — объяснил Расти.

Гэвин ничего не ответил. Расти взял телефон, набрал номер и сказал:

— Привет, это я. Не нужно объяснений. Еду к тебе. Слышал, у тебя охрана, так что встреть меня… да, именно. Спасибо.

— Не расскажете, что тут вообще происходит? — спросил Гэвин Чеймберс.

— Помните, мы обсуждали теорию подковы применительно к политике?

— Да, конечно.

— Раньше почти все американцы были, так сказать, в центре подковы. Поэтому все эти годы Америка сохраняла равновесие. Левые и правые в достаточной мере сблизились — разногласия между ними были, но ненависти не было.

— Так, хорошо.

— Тот мир остался в прошлом, Гэвин, и уничтожить общественный строй стало проще простого. Центр подковы погряз в самодовольстве. Эти люди умны, но ленивы. Они видят оттенки серого, понимают, что у любой медали две стороны. Что касается экстремистов, они различают лишь черное и белое. Считают такой взгляд на вещи абсолютно верным. Более того, они неспособны понять, что у медали есть другая сторона. Считают всех, кто не разделяет их точку зрения, людьми второго сорта. И готовы пролить чужую кровь за свои убеждения. Я их понимаю, Гэвин. И хочу, чтобы их стало больше. Хочу, чтобы люди из центра подковы тоже превратились в экстремистов. Чтобы сделали выбор.

— Зачем?

— Экстремисты безжалостны и непреклонны. Они не понимают слов «хорошо» и «плохо». Мыслят категориями «мы» и «они». Вы, Гэвин, любите бейсбол, верно?

— Да, люблю.

— И болеете за «Янкиз», так?

— И что?

— А вот что. Допустим, если вы узнаете, что менеджер команды сжульничал или что все игроки вашей любимой команды принимают стероиды, станете ли вы болельщиком «Ред сокс»? — (Гэвин не ответил.) — Ну, станете?

— Наверное, нет.

— Вот именно. Что бы ни творили «Янкиз», вы не станете болеть за «Ред сокс». Вот какую силу я хочу обуздать. Недавно прочел высказывание Вернера Херцога. Знаете, кто это?

— Немецкий кинорежиссер.

— Правильно. Он сказал, что Америка пробуждается, как однажды пробудилась Германия. И что теперь треть наших сограждан готова вырезать другую треть. А все остальные — еще одна треть — будут просто стоять и смотреть на это побоище. — Расти положил руку Гэвину на плечо. — Друг мой, мы с вами изменим этот мир. — Он подался вперед. — Высадите меня на следующем повороте.

— Я думал, мы едем в Мейнард-Мэнор.

— Планы изменились.

— Не понимаю.

Автомобиль затормозил на перекрестке. На остановке, понурив голову, стояла женщина.

— В трех милях отсюда на Семнадцатом шоссе есть закусочная.

— Знаю.

— Ждите меня там. Я ненадолго.

Автомобиль отъехал от обочины. Гэвин постарался рассмотреть женщину на остановке. Он не был уверен — и уж точно не заявил бы этого под присягой, — но подумал, что женщина эта весьма похожа на Делию Мейнард.