Красавица и чудовище Дрейк Оливия

Глава 24

После визита к леди Милфорд Майлз вернулся в полном смятении.

Оставив своего коня в конюшне, он пошел через розарий, хрустя сапогами по гравию, которым были усыпаны дорожки. Сумерки уже начали набрасывать тени под деревьями. Он опоздал, и сейчас было гораздо позже, чем он предполагал.

На улице у какой-то кареты сломалась ось, и она развалилась. Несчастье произошло у герцога на глазах, и он остановился, чтобы помочь пожилой паре, которая находилась внутри экипажа. Старик был ошеломлен, а у женщины оказалась в кровь разбита голова. Они были напуганными туристами, которые не знали никого в Лондоне, и Майлз остался с ними подождать вызванного врача и рабочих, которые увезли разбитую карету. Затем он нанял экипаж, чтобы отвезти пожилую чету в отель.

И вот теперь его нутро скрутилось в напряженный узел. Он собирался вернуться домой гораздо раньше. Уже много времени прошло с обеда, когда он поссорился с Беллой. Он толком не дал ей шанса оправдаться. А когда она все-таки попыталась сказать хоть что-то в свою защиту, он отказался ей поверить. Зато безжалостно бранил ее. Вспоминая свой жесткий выговор, он опасался, что она могла уже собрать вещи и уехать из Эйлуин-Хауса вместе с братом и сестрой.

Майлз взглянул на серый монолит восточного крыла, но не увидел ни света, ни движения в окнах ее спальни. Хотя еще не совсем стемнело, и, возможно, она все еще работала в Голубой гостиной.

Если она вообще еще находилась в особняке.

Майлз рывком распахнул боковую дверь, ведущую в главную часть дома. Его шаги эхом разносились по длинному мраморном коридору. По пути ему не встретился ни один слуга, у которого можно было бы спросить, где находится мисс Джонс. Если не считать его собственных быстрых шагов, в доме было тихо, как в гробнице.

Собственно, в этом особняке всегда так и было. Холодный, тихий, напоминающий могилу дом. Майлз помнил это одиночество еще с тех пор, когда был мальчиком. Одиночество было так же знакомо ему, как разношенная старая обувь. А потом тут поселилась Белла, и он вдруг понял, что прислушивается к звуку ее голоса в коридоре, ожидая, когда она войдет в дверь и испытывая прилив удовольствия, когда она это делала.

Зарождающаяся паника сжала ему грудь. Он хотел, чтобы она осталась здесь, под его крышей. Но если она уже уехала…

Когда он приблизился ко входу в западное крыло, кто-то вышел из дверей архивной комнаты. Это оказался Уильям Банбери-Дэвис с охапкой книг в руках. Он повернулся, чтобы закрыть за собой дверь.

Поприветствовав Майлза коротким кивком, он произнес обиженным тоном:

– Вот и вы, Эйлуин! Я повсюду вас искал. Я подумал, вам следует знать, что… – Он замолчал, щурясь в полумраке коридора. – Боже, это у вас кровь на щеке?

Майлз поднял руку, чтобы прикоснуться к лицу. Его пальцы стали липкими. Он нетерпеливо вытащил носовой платок и протер их.

– Я остановился, чтобы помочь людям, попавшим в уличное происшествие. Что вы хотели сказать? Только говорите быстрее!

– Когда я пришел в библиотеку за несколькими научными книгами, там были эти двое негодяев. Вы дали им разрешение играть с фигурами вашей доски сенет? Эта игра – редкая египетская реликвия!

Майлз почувствовал, как у него участился пульс. Лейла и Сайрус были в библиотеке?

Он подступил ближе к ученому.

– Когда? – спросил он. – Когда именно вы их там видели?

Банбери-Дэвис хмуро посмотрел на него.

– Не знаю, – ответил он. – Возможно… около получаса назад.

Полчаса. Белла ни за что не уехала бы из дома без сестры и брата. А если эти двое заняты игрой, то, значит, они и вещи не пакуют.

От внутреннего ликования он широко улыбнулся.

– Отлично! – сказал он, хлопнув Банбери-Дэвиса по плечу. – Благодарю вас.

Майлз повернулся, чтобы уйти. Теперь, когда он узнал, что Белла все еще находится в его резиденции, он решил сначала привести себя в порядок, а уж потом отправиться на ее поиски. Он должен принести ей извинения, и делу не поможет, если он при этом будет выглядеть неряшливым бродягой.

– Это все, что вы можете сказать? – возмутился Банбери-Дэвис. – И вас даже не беспокоит, что они могли потерять какие-то фигуры из набора?

Эйлуин ощутил укол раздражения. Этот человек так и не смог преодолеть обиду на отца Беллы, и Майлз захотел, чтобы Банбери-Дэвис раз и навсегда понял, что больше он такого поведения не потерпит.

– Напротив, я уверен, что они с большим уважением относятся к древним артефактам. В конце концов, их учил не кто иной, как уважаемый мною сэр Сеймур Джонс.

С этими словами Майлз ушел, оставив Банбери-Дэвиса сгорать от злости в коридоре.

Майлз пружинистым шагом дошел до арочной двери и переступил порог западного крыла. Для него оказалось большим облегчением узнать, что ему не придется охотиться за Беллой по пути в Оксфорд и умолять ее вернуться. И все-таки ему надо действовать осторожнее.

Он вел себя как необузданный осел. Не слушал ее объяснений, не подумал об ее отчаянных поисках работы, хотя своими глазами увидел, в каком ветхом состоянии находится дом Джонсов. Она осталась без средств на содержание своих брата и сестры. Неудивительно, что она так легко подпала под влияние леди Милфорд.

Но его собственная боль и гнев заставили его причинить боль Белле. Он пришел в ярость от мысли, что она приехала в его дом под мнимым предлогом. Что все ее сияющие улыбки и нежные поцелуи основаны на лжи.

Войдя в герцогскую спальню, отделанную в голубых тонах и золоте, Эйлуин развязал накрахмаленный галстук. Прошел еще по одному коридору в гардеробную комнату. Здесь вдоль стен от пола до потолка стояли платяные шкафы из красного дерева, которые почти не были заполнены вещами, потому что Майлз не нуждался в обилии разнообразной одежды для светских раутов. Стянув с себя угольно-серый сюртук, он бросил его на стул и только сейчас заметил Хасани, сидевшего в углу на табурете и полировавшего пару черных сапог.

Майлз был рад увидеть своего слугу за работой, потому что накануне тот заболел. Его заменил один из лакеев. Хасани был малозаметной частью жизни герцога еще с давних времен пребывания Эйлуина в Египте.

Слуга-египтянин всегда был на заднем плане – исполнительный, почтительный, готовый предвосхитить каждое желание хозяина. Их связывал свободный дух товарищества, потому что этот человек обладал сверхъестественным чутьем и всегда знал, когда нужно что-то говорить, а когда герцог предпочтет молчание.

Хасани вскочил, отчего его белые одеяния взметнулись в воздух. Темные глаза египтянина расширились, когда он увидел лицо Майлза.

– Ваша светлость! – воскликнул Хасани. – Вы ранены?

Эйлуин коротко рассказал об уличном происшествии, а затем направился к умывальнику, чтобы намылить лицо и руки. У него не было ни малейшего желания продолжать разговор, потому что его голова была целиком занята размышлениями о том, что сказать Белле. Может, она вообще откажется с ним говорить. Он сильно задел ее и не должен ожидать, что она сразу избавит его от чувства вины. Возможно, ей понадобится время, чтобы снова научиться доверять ему.

Если бы только он не нанес непоправимый ущерб их дружбе!

Майлз поморщился. Ему не нравилось это беспокойство, омрачающее его настроение, ощущение того, что он попал на неизведанную территорию. Он привык решать проблемы с помощью герцогских указов. Еще никогда в жизни у него не возникало необходимости добиваться от женщины возвращения благосклонности. Его плотские отношения всегда были пустыми и краткими, более напоминавшими деловые договоренности.

Но то, что он чувствовал к Белле, было глубоко и непоколебимо. Майлз не совсем понимал, как это случилось и что делать с настойчивым желанием удержать ее в своей жизни. Особенно с тех пор, как он умудрился натворить дел, потеряв над собой контроль.

Схватив льняное полотенце, чтобы вытереться, герцог увидел, что Хасани разложил его сюртук на доске для глажения одежды. Мужчина склонился над сюртуком, открывая взору хозяина татуировку глаза на своем затылке, и щетинистой щеткой очищал тонкую ткань. За долгие годы Майлз сотни раз видел, как он это делает.

И все-таки что-то в медленных, неровных движениях камердинера показалось ему странным. Вероятно, Хасани все еще плохо себя чувствовал.

Египтянин загадочно посмотрел на него.

– Вы будете работать сегодня вечером в кабинете, ваша светлость? – спросил он.

Мысли Майлза вернулись к Белле и его пылкой надежде на примирение. Если ему удастся под каким-нибудь предлогом заманить ее к себе в кабинет, то добиться ее расположения он сможет, только если останется с ней наедине. Он был готов отказаться от герцогства, чтобы снова увидеть, как она ему улыбается.

– Да, буду, – ответил Майлз. – Вы можете вечером не работать и отдохнуть. Только, прошу, проследите за тем, чтобы меня никто не беспокоил.

Немного позже принаряженный и освежившийся Майлз так и не нашел Беллу в Голубой гостиной. Не было ее и с братом и сестрой в библиотеке, хотя звонкий смех, раздававшийся оттуда, манил его как магнит.

Переступив порог, Майлз увидел Сайруса и Лейлу, сидевших за круглым столом возле пылающего в очаге огня. Резные алебастровые фигурки игры сенет были расставлены на поверхности из красного дерева. Их добродушный спор резко оборвался, когда они его заметили.

Лейла вскочила на ноги и присела в очаровательном реверансе. Она, нахмурившись, посмотрела на брата, и только после этого тот встал, чтобы поклониться. Оба с некоторой опаской поглядели на Майлза.

– Добрый вечер, ваша светлость, – поздоровались подростки.

Когда Лейла встала перед столом, словно хотела скрыть, чем они занимались, Майлз спрятал усмешку за суровым взглядом.

– До меня дошли слухи, что вы двое нашли в шкафу мою древнеегипетскую игру сенет.

– Мы были очень осторожны с фигурами, – поспешил сказать Сайрус.

– Мы не какие-то глупые дети, – добавила Лейла. – Независимо от того, что мог вам сказать Банбери-Дэвис.

Девушка серьезно вздернула подбородок, и этот жест сразу напомнил ему Беллу. Беллу, которая была близнецам скорее матерью, чем сестрой. Сейчас он стал даже больше уважать ее, узнав, как хорошо она их воспитала, несмотря на тяготы жизни за границей с единственной служанкой и отцом, который слишком часто уезжал на археологические раскопки.

– Вы можете играть в сенет сколько хотите. – Майлз подошел ближе к ним, чтобы посмотреть на прямоугольный ящичек с тридцатью квадратами сверху, несколькими резными символами, четырьмя палочками и маленькими, тоже резными коронами. – Вы уже догадались, как надо играть?

– Нет, но мы пробуем играть по разным правилам, – с готовностью ответил Сайрус. – Едва ли вы сможете научить нас, ваша светлость?

– Боюсь, никому еще не удалось отыскать инструкции к игре. Так что ваши усилия вполне могут стать полезным вкладом в историю. – К явному восторгу близнецов он позволил себе усмехнуться. – В общем, я искал вашу сестру. Вы ее видели?

– Белла присоединилась к нам во время чаепития, – ответила Лейла. – А потом она велела нам ждать здесь, пока она не придет, чтобы отвести нас на ужин.

– Мне очень хотелось бы, чтобы она поторопилась, – добавил Сайрус. – Мне даже пришло в голову пойти и поискать ее.

Майлзу такое вмешательство было ни к чему.

– Вообще-то некоторые планы изменились, – заявил он. – Мы с Беллой будем заняты сегодня вечером – надо разобрать бумаги вашего отца. – Во всяком случае, он на это надеялся. Эйлуин указал парчовую веревку, свешивавшуюся с потолка около камина. – Если захотите поужинать прямо здесь, просто дерните за этот шнур. Придет слуга и выполнит вашу просьбу.

– Замечательно! – воскликнула Лейла. – Пожалуйста, можно я дерну прямо сейчас?

Майлз усмехнулся, вспомнив, как ему в юности нравилось делать это.

– Как хочешь, – ответил он.

Лейла бросилась к камину, Сайрус побежал следом за ней.

– А как срабатывает этот механизм? – спросил он через плечо. – Он должен быть соединен со спрятанными в стенах проводами… а они, наверное… спускаются в кухню?

– Да, завтра утром покажу тебе все, – пообещал Майлз. – Итак, вы можете поужинать тут, а потом остаться еще на час. А после вы оба должны отправиться в свои комнаты и лечь спать. Это понятно?

Близнецы кивнули.

– Скажите Белле, чтобы не беспокоилась о нас, – попросил Сайрус.

– Она забывает, что нам уже пятнадцать, – добавила Лейла. – Мы можем сами о себе позаботиться!

– Хорошо, – немного удивившись, проговорил Майлз. – А теперь мне надо идти и разыскать вашу сестру. Если вы позволите…

Желая возобновить поиски, герцог вышел из библиотеки. Дом погрузился в темноту, лишь кое-где свечи в настенных канделябрах освещали просторные коридоры.

Логика подсказывала, что еще одним местом, куда могла отправиться Белла, была ее спальня. Направилась ли она туда, оставив брата с сестрой после чаепития? Его грудь сжалась. Он надеялся, что не довел ее до слез своими жестокими упреками.

Майлз поспешил к большой лестнице, стук его шагов был таким же глухим, как удары его сердца. Белла не заслуживала того, чтобы страдать еще хоть одно мгновение. Он должен каким-то образом уладить все между ними, даже если ради этого ему придется униженно встать перед ней на колени.

Вечер набросил глубокие тени на восточное крыло. Направившись в темный коридор наверху, Майлз обругал себя за то, что не прихватил свечу. Он едва мог разглядеть дорогу к ее спальне.

Вдруг в конце коридора началась какая-то возня.

Не веря своим глазам, герцог прищурился. Две фигуры сцепились в темноте, одна – призрачно-белая, другая – темная и почти неразличимая. Он не мог понять, что происходило. Какого дьявола?…

Потом раздался резкий крик. Визг. И повышенный голос Беллы.

Подгоняемый тревогой, Майлз бросился вперед по длинному коридору. Незваный гость схватил ее. Похоже, она боролась с ним.

Майлз ринулся к ним, чтобы оттащить от нее нападавшего. Это был мужчина, судя по росту и сложению. Герцог сорвал с парня белую простыню, в которую тот кутался.

А потом Майлз всадил кулак в челюсть нападавшего, в ответ раздался услаждающий слух треск. Издав сдавленный крик, мужчина попятился и упал, а затем, всхлипывая, съежился на полу. Рассвирепев, Майлз наклонился, чтобы схватить его, и тут же, шокированный, застыл на месте. Даже в темноте он узнал это испуганное лицо.

Герцог Эйлуин смотрел на своего кузена, Оскара Грейсона.

Глава 25

Когда герцог вынырнул из темноты и приблизился к ним, Белла отвела свой кинжал, который держала у горла Оскара.

– Боже мой, Майлз! Что вы здесь делаете?

– Правильнее было бы спросить, что здесь делает он? – проворчал Майлз, не сводя глаз со своего кузена. – И почему он завернулся в простыню, чтобы напасть на вас?

– Он на меня не нападал, – раздраженно возразила Белла. – Это я на него напала, чтобы он оставил попытки меня напугать.

Белла около часа пряталась в бельевой комнате, глядя в узкую щелочку приоткрытой двери и ожидая появления призрака. Примерно в то время, когда она обычно поднималась наверх после работы, с лестницы для прислуги в коридор вошла закутанная в белое фигура и заскользила к ее комнате.

Белла на цыпочках вышла из бельевой и напала на незнакомца сзади. Когда она прижала острие кинжала к его горлу, он испуганно взвизгнул. Она предупредила, чтобы он не двигался, иначе его ждет мучительная смерть. И тут из темноты появился Майлз и испортил всю ее работу.

– Напугать вас? – в замешательстве резко спросил Майлз. – С какой целью?

Белла поведала ему о том, как они с Нэн видели привидений.

– Думаю, он и миссис Грейсон надеялись напугать меня, чтобы я уехала из Эйлуин-Хауса.

– Да что за чертовщина! – Наклонившись, Майлз схватил кузена за шиворот. – Пошли! – рявкнул он. – Нам нужно поговорить при свете.

– Ой! – застонал Оскар. – Мне больно!

Неожиданно еще одна призрачная фигура появилась из темноты со стороны лестницы для прислуги. Это была Хелен в своих бледных шуршащих юбках цвета морской волны.

– Немедленно отпустите его! – закричала она. – Вы не имеете права так обращаться с моим мужем!

– Считай, что тебе повезло, что я и с тобой не обращаюсь так же, – отозвался Майлз.

Проигнорировав ее разъяренный возглас, герцог повел Оскара за собой, и Белла бросилась вперед, чтобы открыть дверь своей спальни.

– Сюда! – сказала она. – Огонь разожжен!

Некоторое время назад она отослала Нэн, чтобы девушка не стала свидетельницей стычки в коридоре. Майлз затащил кузена в комнату, схватил стул с прямой спинкой, поставил его на середину ковра и усадил на него Оскара.

Хелен поспешила к мужу, опустилась рядом с ним на колени и принялась ворковать. Его кудрявые темные волосы были в полном беспорядке после возни с простыней, в которую он заворачивался. Струйка крови вытекла из уголка его рта, и Хелен поспешно вытерла ее носовым платочком.

Белла сунула кинжал назад в карман платья. Затем она разожгла фитиль свечи у камина и обошла всю комнату, зажигая свечи во всех подсвечниках. Она была весьма раздосадована таким поворотом событий, так как у нее и в мыслях не было провоцировать семейную ссору. Ей всего лишь хотелось сделать Оскару серьезное предупреждение, которое заставило бы его пожалеть об игре в призраков и о том, что он так сильно напугал ее горничную.

– Вы ударили его! – обвинила Хелен Майлза, глядя на того снизу вверх – она по-прежнему стояла на коленях рядом со стулом Оскара. – Вашего собственного кузена и наследника!

– Он заслужил это и даже больше за то, что сделал Белле, – заявил Майлз. – Хотя рискну предположить, что безрассудный план выступить в роли привидения – ваша задумка.

Хелен сжала губы.

– Мисс Джонс не принадлежит к близким герцога, – проговорила она. – Она иностранка и плутовка, и я с самого начала предупреждала вас, что она манипулирует вами ради собственного обогащения.

– А лучше, чтобы мною манипулировали вы? – ироничным тоном спросил Майлз. – В этом все дело и заключается. Вы боитесь, что я женюсь на Белле и произведу на свет сына, что лишит вас шанса стать герцогиней.

– А как же я, Майлз? – вмешался Оскар, глядя на Майлза. – Я заслуживаю стать шестым герцогом. Это мое право!

Майлз фыркнул:

– Ерунда! Никакие ваши планы не могут помешать мне жениться на той, которую я выберу.

Его намеки на то, что он может сделать ей предложение, не обманули Беллу. Майлз попросту использует ее, как пешку, чтобы поставить на место Оскара и Хелен. И с нее было довольно. Они обсуждали ее так, словно ее в комнате не было!

– Никто ни на ком не женится, – заявила она. – По сути, вы все должны быть счастливы, узнав, что завтра я уеду из Эйлуин-Хауса. Как только его светлость выдаст заработанное мною жалованье.

Внимание всех присутствующих обратилось к ней. Оскар расплылся в омерзительной ухмылке, Хелен торжествующе улыбнулась, а Майлз устремил на нее проницательный, непонятный взгляд. Герцог приоткрыл было рот, будто хотел ответить ей, но потом стиснул зубы и промолчал.

Белла ощутила укол боли из-за того, что он даже не возразил против ее слов. Но, конечно же, Майлз считал ее охотницей на мужа – как и Хелен. Он вполне определенно высказал свою точку зрения на это всего несколько часов назад.

Белла повернулась к Хелен.

– Вы взяли пачку писем из моего прикроватного столика несколько дней назад, – вымолвила она. – Прочитав письма, вы забросили их под мою кровать, чтобы я решила, что сама уронила их туда.

Хелен рассмеялась:

– Что за чушь! У вас нет этому доказательств!

Надменная и злорадная улыбка Хелен убедила Беллу в том, что она не ошиблась. Хелен была из тех, кто читает украденные письма в надежде получить сведения, которые могут ей пригодиться. При мысли о том, что Хелен рыскала по ее спальне, Белла почувствовала себя оскорбленной.

Майлз с суровым выражением лица шагнул к Оскару и Хелен.

– Кто-то из вас ездил в коттедж Беллы в Оксфорде, чтобы порыться в бумагах ее отца?

На этот раз Хелен, похоже, пришла в замешательство.

– В Оксфорд? – переспросила она. – С какой стати мы поехали бы в это провинциальное место в разгар сезона?

– Да еще и в коттедж, не меньше, – с хриплым смешком добавил Оскар. – Должен сказать, нет ничего удивительного в том, что мисс Джонс сбежала из столь убогого жилища! Она – дикарка, которая замахнулась на меня ножом…

– Довольно! – рявкнул Майлз. – Вы в последний раз оскорбили Беллу. Я хочу, чтобы вы оба немедленно убрались отсюда.

– Мы всего лишь пытались защитить вас, Майлз, – сказала Хелен, встав на ноги и положив руку на плечо мужа. – А вы в ответ ударили бедного Оскара таким недостойным образом.

Оскар попытался принять удрученный вид, приложив руку к раненому лицу и застонав.

– Убирайтесь немедленно! – прогремел Майлз, указывая на дверь. – И если кто-то из вас посмеет еще раз хоть одной ногой ступить в Эйлуин-Хаус без моего особого разрешения, я вообще закрою для вас двери.

Перестав изображать несчастного, Оскар вскочил со стула.

– Пойдем, моя дорогая, – сказал он жене. – Ни к чему оставаться тут и выслушивать оскорбления.

Взявшись за руки и бросив недовольный взгляд на Беллу, они вышли из спальни. Майлз пошел следом за ними, но на пороге остановился и, подбоченившись, проследил, как они удаляются по темному коридору.

Когда он вновь вошел в спальню и захлопнул дверь, Белла ощутила прилив несвоевременного желания. До сих пор она видела герцога лишь в неофициальном рабочем платье. Этим вечером он выглядел невероятно привлекательным в темно-синем сюртуке поверх белой рубашки с накрахмаленным галстуком.

Наверняка он так разоделся не ради визита к ней.

– Вы куда-то идете? – холодно спросила она. – Не стану вас задерживать.

Эйлуин остановился в центре комнаты, устремив на нее взор.

– У меня на этот вечер нет иных планов, кроме как поговорить с вами, – ответил он.

Ее сердце дрогнуло в ответ на прозвучавшие в его голосе хриплые нотки. Белла остро ощущала, что они одни. Майлз сейчас казался ей больше и внушительнее, чем когда-либо, но ей все же хотелось броситься прямо в его объятия, положить голову ему на грудь и позволить ему облегчить боль, скрутившую ее изнутри. Но это лишь подтвердит его ошибочную уверенность в том, что она приехала в Эйлуин-Хаус, чтобы заманить его в ловушку брака. Герцог подумает, что она пытается обмануть его.

Он сделал шаг к ней.

– Эти двое больше никогда не потревожат тебя, – пообещал Эйлуин. – Но, черт возьми, Белла, ты должна была мне сказать, что они подшутили над тобой. Я в ответе за все, что происходит под этой крышей.

– Я не была абсолютно уверена, что это именно они, – призналась Белла. – К тому же я и сама могла справиться с ситуацией. Тебе было ни к чему спасать меня.

У Эйлуина был такой вид, будто он собирался поспорить с Беллой, но потом выражение его лица смягчилось, губы чуть скривились.

– Ты – очень способная женщина, особенно когда берешь в руки этот кинжал. Тем не менее меня едва ли можно было бы назвать мужчиной, если бы я не защищал тебя от неприятностей. В самом деле, ты ведь не хотела бы, чтобы я безучастно стоял в стороне, когда на тебя напали.

Рассердившись, Белла скрестила на груди руки.

– Странно, что вы заговорили об этом, ваша светлость, если сами атаковали меня прошедшим днем, правда, лишь словесно.

Майлз отвел глаза, а затем снова взглянул на нее.

– Я пришел, чтобы извиниться за это, Белла, – проговорил он, положив руки на спинку стула, на котором недавно сидел его кузен. – Мне очень жаль, что я наговорил тебе столько всего. Я был неправ, обрушив на тебя столь гнусные обвинения. Ты сможешь когда-нибудь простить меня?

Раскаяние Эйлуина застало Беллу врасплох. Несколько мгновений она могла лишь изумленно смотреть на него. В отличие от той холодной, полной ненависти маски, которая была на нем в бальном зале, сейчас его лицо выражало искреннее раскаяние. Почему? Что произошло? Что заставило его забыть о том, что он так сурово осуждал ее?

Его злые слова до сих пор скреблись где-то глубоко в ней. «Ты прикинулась застенчивой, заманила меня в свою постель, а затем оттолкнула меня, манила и мучила день и ночь…»

Белла на негнущихся ногах отошла к камину, а затем повернулась к нему.

– Я никогда не пыталась заманить тебя к алтарю. И с твоей стороны было в высшей степени несправедливо намекать на то, что я это сделала. Ты забыл, что это именно я сказала тебе, что мы не можем продолжать… это? – Она кивнула на кровать, будучи не в силах произнести слова «заниматься любовью». Любовь не имела никакого отношения к их соитию, даже с ее стороны. Это была восхитительная, запретная страсть, и, несмотря ни на что, Белла жаждала повторения.

Взгляд Эйлуина оставался твердым.

– Я был слишком потрясен, чтобы мыслить ясно. Мне показалось, что улики свидетельствуют о том, что ты меня обманываешь. Но я быстро понял свою ошибку, как только выбежал из дома. Я был уверен в этом, уже когда постучал в дверь леди Милфорд.

– Вы встречались с леди Милфорд? – удивилась Белла.

– Да. Я был в ярости из-за того, что она вмешалась в мою жизнь. И она сделала это уже не впервые. – Убрав руки со стула, Майлз подошел ближе к Белле. – Она подтвердила то, о чем я уже догадывался: ты не знала об ее проделке. Это была целиком ее вина.

У Беллы начали подгибаться колени, и она опустилась на стул возле очага. Майлз действительно так думал. Он больше не ругает ее. И все же рана в ее груди, нанесенная его гневными словами, еще не затянулась.

– Что значит, она сделала это уже не впервые? – спросила она.

Остановившись напротив нее, Майлз провел рукой по волосам.

– Как я тебе уже говорил во время нашей первой встречи, сватовство – это больная для меня тема. Несколько месяцев назад леди Милфорд привела сюда свою протеже, леди Беатрис – бесцветную девчонку прямо со школьной скамьи, которая несла какую-то ерунду о переделке Эйлуин-Хауса. Ну а поскольку леди Беатрис явно было известно о сватовских талантах леди Милфорд, то я пришел к выводу, что и ты о них знала.

Белла неохотно, но приняла его точку зрения. Герцог Эйлуин посвятил свою жизнь работе с египетскими артефактами, однако многие дамы не могли понять глубины его преданности этому делу. Глядя на Майлза, они думали только о его высоком титуле и о перспективе стать хозяйкой огромного особняка. Даже леди Милфорд была увлечена этими мыслями, выступая от лица леди Беатрис.

Белла тоже втайне считала, что ему пошла бы на пользу нежная привязанность жены, правда, руководствовалась она не поверхностными соображениями светских дам. Майлз был прекрасным человеком, несмотря на все его бахвальство, и он заслуживал любви. Однако Белла не смела сказать ему об этом – или признаться, что и она сама испытывает к нему глупые чувства.

Опустившись на одно колено перед ее креслом, он взял ее руку и нежно потер ее.

– Белла, пожалуйста, не уезжай завтра, молю тебя! Я хочу, чтобы вы остались. Ты, Лейла и Сайрус. Столько, сколько вы захотите.

У нее перехватило горло. Прикосновение его теплых пальцев к ее руке лишало ее самообладания. Белла была потрясена тем, что он опустился перед нею на колено – всемогущий герцог Эйлуин молил ее о прощении. Она не могла и представить, что он делал нечто подобное со многими женщинами.

И все же почему он хотел, чтобы она осталась? Это был вопрос, на который она жаждала получить ответ. Майлз обладал развитым чувством долга и был верен кодексу чести джентльмена. Неужели все дело было только в его желании искупить зло, причиненное им своему сотруднику?

Или он задумал соблазнить ее?

Мысль об этом распалила внутри нее огонь. Но у них не было настоящего совместного будущего. Герцог никогда не женится на ней. Он очень ясно продемонстрировал ей свое презрительное отношение к институту брака. А она не могла бы довольствоваться только сексом, потому что эта связь затронула бы репутацию ее сестры и брата.

Белла отдернула руку и наградила его холодным взглядом, скрывшим узел боли и смятения в ее сердце.

– Не думаю, что это мудро, ваша светлость, – проговорила она. – Будет лучше, если мы вернемся в Оксфорд.

Эйлуин тихо вздохнул и на мгновение отвел от нее взгляд, резкие черты его лица исказились от огорчения. Потом его глаза вновь нашли ее лицо.

– Но, может, ты хотя бы подумаешь об отсрочке отъезда? Нам еще надо просмотреть бумаги твоего отца. По сути, сегодняшний вечер отлично подходит для этого.

– Я пообещала Лейле и Сайрусу присоединиться к ним за ужином.

Легкая улыбка пробежала по его губам.

– Боюсь, уже слишком поздно. Когда я недавно заходил в библиотеку, они показались мне голодными, поэтому я позволил им дернуть шнур, чтобы вызвать лакея и заказать, что они хотят.

– Но я планировала провести с ними вечер!

– Они заняты попытками разгадать правила древней египетской игры. В конце концов, им уже по пятнадцать лет! Они достаточно взрослые, чтобы развлекаться самостоятельно. Близнецы даже пообещали лечь спать в разумное время. – Майлз встал и протянул ей руку. – Пойдем со мной, пожалуйста! Настало время выяснить, что незваный гость искал в этих ящиках.

Его взгляд, устремленный на Беллу, был темным и пристальным. Он отмел все ее оправдания. И она не могла отрицать, что перспектива провести вечер в его компании заставляет ее сердце биться быстрее.

Белла глубоко вздохнула. Конечно, она не могла сопротивляться Эйлуину, когда он смотрел на нее с такой теплотой. Затрепетав, она вложила свою руку в его ладонь.

Спустя полчаса они сидели бок о бок возле горящего в камине огня в его кабинете. Майлз отпер дверь в кладовую и выволок оттуда один из ящиков, и теперь они осматривали его содержимое. И хотя дело пошло бы быстрее, если бы они разделились, Майлз вполне логично предположил, что только Белла сможет понять, что что-то пропало. Поэтому он подвинул кушетку к ее стулу, уселся на нее, и они принялись вместе осматривать бумаги и дневники.

Белле было трудно сосредоточиться, потому что его близость отвлекала ее внимание. Она остро ощущала, как его рука прикасается к ее руке, пьянящую пряность его аромата, манящий жар его тела. Больше всего ей хотелось отложить работу и оказаться в его объятиях.

Но ничто не могло быть более невероятным. Белла знала, как опасно поддаваться его обаянию. Это лишь принесет ей новую головную боль. Лучше уж выполнить работу и покончить с этим делом. Тогда она сможет освободиться и уехать.

Белла пролистывала страницы блокнота, глядя на зарисовки разных артефактов, найденных ее отцом на раскопках в Персии, и каракули его описаний. Это были самые последние документы из ящика, в котором рылся незваный гость, когда Лейла спустилась вниз и застала его на месте преступления.

– Ты сама упаковывала все эти дневники? – поинтересовался Майлз. – Или брат с сестрой помогали тебе?

– Вообще-то папа сам убирал их. Он укладывал каждый блокнот на хранение, когда в нем заканчивались чистые страницы, и начинал новый. – Белла помолчала, пытаясь понять, кто мог заинтересоваться записями ее отца. – А что, если это охота за призраками, Майлз? Что, если вора вовсе не интересовали папины бумаги? Что, если он думал, что в этих ящиках может храниться что-то ценное?

Майлз приподнял одну бровь.

– Мы не узнаем этого, пока не просмотрим все дневники и документы. Но интуиция кое-что подсказывает мне. Подозреваю, что ты делала то же самое.

– Прошу прощения?