Красавица и чудовище Дрейк Оливия

– Вам понадобится костыль, – заявил он.

– Нет! Нет, благодарю вас, не надо. – От его близости у Беллы закружилась голова, и она быстро отошла назад, отряхивая помятые юбки. Она не хотела давать ему лишний аргумент в пользу ее непригодности к службе. – Видите? Я не хромаю.

Чтобы продемонстрировать это, Белла обошла обломки нескольких статуй, следуя по дорожке мимо коробки со скарабеями. Ее нога все еще пульсировала от боли, хотя уже не так сильно, как вначале. Она поймала на себе его острый взгляд, следивший за ее продвижением. Ни за что на свете она не позволит себе даже намека на хромоту.

Чтобы отвлечь герцога, Белла заговорила:

– Кстати, я недавно столкнулась на лестнице с миссис Грейсон. Она часто приходит сюда?

Майлз пожал плечами.

– Хелен иногда берет на себя проверку меню, постельного белья или чего-то в этом роде. Меня это не касается, если только она не попадается мне на пути. А почему вы спрашиваете об этом?

– Я просто подумала, не пришлет ли она сюда горничную, чтобы смахнуть пыль.

– Это абсолютно исключено. Слугам строго приказано держаться подальше от моих артефактов. – Упершись руками в бедра, он пошел следом за продвигавшейся вперед Беллой. – Но довольно этой болтовни. Где вы были раньше? Я заходил сюда дважды, но вас не было почти час.

Холодный и властный тон Эйлуина вернул Беллу на знакомую почву. Это придало ей сил, как будто они готовились к битве. Битве за ее право остаться здесь и искать карту сокровищ.

Она повернулась, чтобы ответить ему.

– Я отошла, чтобы выпить чашку чая. У вас тут есть правило, запрещающее вашим служащим перекусывать?

Он смерил ее «герцогским» взглядом.

– В следующий раз оставляйте записку. Никто из слуг не знал, где вы.

– Вообще-то, я была внизу вместе с миссис Уитеридж, в ее гостиной. И мистер Пинкертон тоже был там. Так что по крайней мере двое слуг знали, где я нахожусь. – Глубоко вздохнув, Белла скрестила на груди руки. – У меня есть дела по работе, которые я должна закончить до заката, ваша светлость. Полагаю, вы пришли сюда с определенной целью.

Герцог нахмурился еще сильнее.

– Мне нужен отчет о ваших успехах, – произнес он.

– О моих успехах? – переспросила Белла.

– Вы здесь уже несколько дней. И я вижу лишь то, что несколько ящиков были передвинуты с места на место.

Ее тревога начала рассеиваться, а надежда на отсрочку – расти. Быть может, он не уволит ее, если увидит, как усердно она работала.

– Тогда прошу вас, посмотрите внимательнее. Целых два дня я сортировала осколки керамики. Каждый из них был уложен в отдельную коробку – всего пятьдесят два осколка. Позвольте мне показать их вам.

Белла направилась в угол комнаты, где множество маленьких деревянных ящичков были аккуратно составлены друг на друга. Она взяла самый верхний из них.

– Все осколки, хранящиеся в этом ящичке, принадлежат одному сосуду. Теперь они готовы быть склеенными и снова стать единым целым, если вы того пожелаете.

Развернувшись, Белла увидела, что Майлз стоит прямо позади нее. Ей стало трудно дышать. Он был так близко, что мог бы наклонить голову и поцеловать ее, если бы ему этого захотелось. Не то чтобы она позволила ему это, разумеется. К тому же его внимание было направлено вовсе не на нее. Майлз вглядывался в содержимое ящика.

– Так в каждом ящике осколки одного горшка или кувшина? – спросил он.

– Да.

– А вы уверены, что собрали вместе правильные фрагменты?

– Абсолютно уверена. Я часто помогала отцу сортировать такие осколки керамики. Это то же самое, как собирать кусочки мозаики. – Если бы только Майлз со своими дразнящими губами отошел в сторону, а не загонял ее в угол! Нервничая из-за его близости, Белла начала бормотать: – У меня есть планы и на другие артефакты в этой комнате. Многие из них можно почистить и починить. В частности, скарабеев. Я хотела бы их выставить на всеобщее обозрение.

Майлз выпрямился и сердито посмотрел на нее.

– На всеобщее обозрение?

– Они не должны быть свалены в один ящик. Так их никто не сможет оценить. Если бы вы дали мне кусок хорошего белого шелка, то я смогла бы аккуратно разложить их на столе, чтобы люди смогли разглядеть каждого скарабея по отдельности. У вас есть еще и другие мелкие предметы, которые тоже было бы лучше выставить…

– Нет!

Герцог пошел прочь, и Белла зашагала следом за ним.

– Почему же нет? – спросила она, удивившись тому, что Майлз отвергает столь разумное предложение. – Если бы каждый скарабей был снабжен биркой с описанием, люди смогли бы увидеть и оценить его красоту.

Эйлуин повернул голову, чтобы бросить через плечо:

– Вы чего хотите? Чтобы я пригласил публику в свой дом, и она бродила бы тут повсюду и глазела на мои артефакты? Нет, это абсолютно исключено.

Она стиснула зубы. Как самонадеянно с его стороны думать, что один человек имеет право владеть такими сокровищами и никогда не показывать их простым людям! Но это было не ее дело.

– Не обязательно публика, – уточнила она. – Я имела в виду ученых вроде вас. Мистера Банбери-Дэвиса, например. Наверняка есть и другие.

Майлз фыркнул.

– Да что ж такое происходит с женщинами! Они так и хотят убрать вещи в кладовые и устроить ремонт. А потом они начинают надоедать вам, требуя, чтобы вы устроили роскошный бал или светский вечер.

Его слова были настолько абсурдны, что Белла рассмеялась:

– Кто это сказал?

– Хелен, например. Кстати, и моя мать тоже – перед смертью. Да и каждая другая леди, ступившая в этот дом. А всего несколько месяцев назад одна юная девица захотела отреставрировать этот дом после получасового знакомства со мной.

Белла наблюдала за тем, как он мечется взад-вперед по комнате. Теперь она понимала, почему он до сих пор не женился, и дело было вовсе не в его вздорном характере. Эйлуин ценил египетские артефакты больше всего на свете – даже больше любви и семьи. И охранял их так же ревностно, как ребенок охраняет свои игрушки.

Но почему? Да, древние реликвии бесценны, но к чему прятать их в этом огромном доме-мавзолее?

Ей хотелось бы отмахнуться от этого как от проявления эгоизма. И все же она чувствовала, что Майлзом руководят какие-то более глубокие мотивы. Мотивы, которые он держал запертыми так же крепко, как и сами артефакты. Не могло ли это каким-то образом быть связано со смертью его отца? Она точно не будет спрашивать его об этом, во всяком случае, пока он в таком дурном настроении.

– Что ж, – сказала Белла, пытаясь говорить спокойнее, – вы можете не сомневаться в том, что у меня нет ни малейшего желания реставрировать Эйлуин-Хаус. К тому же я понятия не имею о последних стилях. А уж если говорить о том, чтобы убрать все ваши артефакты в кладовые, то, похоже, вы уже сделали это сами.

– Что, черт возьми, вы имеете в виду?

– Взгляните на этого скарабея. – Белла взяла каменного жука размером с пол-ладони и осторожно смахнула с него пыль и грязь. – Он инкрустирован лазуритом. И все же вы оставили его в ящике с сотней других скарабеев. С таким же успехом он мог оставаться погребенным под песками египетской пустыни.

Эйлуин насупил темные брови. Он выглядел таким грозным, что Белла сочла разумным не упоминать, что он скрывал не только артефакты. Майлз и сам забаррикадировался от внешнего мира. Он не участвовал в жизни общества и предпочитал работать в одиночку, а чью-то компанию с трудом выдерживал лишь тогда, когда это было абсолютно необходимо.

И все же он нанял ее, несмотря на враждебное отношение к ее отцу. Майлз позволил ей разбирать его драгоценные реликвии, пусть и только разбитые. Самое любопытное, он не уволил ее, несмотря на то что она угрожала ему ножом.

Белла бережно положила скарабея на верхний ящик. Возможно, все это лишь служило доказательством того, как остро герцог жаждал объяснения папиного внезапного отъезда из Египта. Майлз хотел, чтобы она вспомнила что-то важное. И Белла желала угодить ему, если это его успокоит.

– Отлично, – внезапно прорычал он, – я даю вам разрешение переставить в этой комнате все так, как вам нравится.

По телу Беллы пробежала дрожь, потому что она никак не ожидала, что Эйлуин уступит.

Ее губы изогнулись в невольной улыбке.

– Неужели? Это же замечательно!

Его угрюмый взор опустился к ее губам, будто он счел ее выражение удовольствия предосудительным.

– Но к остальной части дома не прикасаться! – рявкнул он. – Я не позволю устраивать тут суматоху, перекладывая вещи с места на место. Это понятно?

– Да, конечно, и могу я сказать…

Не дослушав, герцог резко развернулся и направился к двери гостиной.

Белла была ошеломлена. Даже для такого упрямого аристократа его поведение было недопустимо грубым. Раздосадованная, она поспешила за ним, не обращая внимания на боль в ноге.

– Подождите, ваша светлость! Пожалуйста!

Герцог повернулся, одна его бровь была приподнята, его недовольство было почти физически ощутимо.

– Что еще? Вам нужна команда лакеев, которые будут двигать все эти вещи? Можете использовать прислугу как хотите, только не донимайте меня еще и этим.

Белла заскрежетала зубами. Он был невыносим и совсем не походил на того пылкого любовника, который нашептывал ей на ухо всякие нежности. При одном лишь воспоминании о его нежном голосе все ее внутренности начали плавиться. «Мы созданы друг для друга».

Что за чушь! Да он наверняка произносил эту избитую фразу перед десятками женщин.

Однако ни одна из этих женщин не останавливала Эйлуина, приставив кинжал к его горлу. Без сомнения, он все еще переживал из-за того, что она уязвила его гордость. И поскольку им еще какое-то время предстояло находиться под одной крышей, возможно, им лучше помириться.

– Я всего лишь хотела поблагодарить вас, – холодно произнесла она. – И мне жаль, если вы все еще сердитесь… из-за прошлой ночи.

От злости на его щеках заходили желваки. Он смотрел на Беллу сверху вниз, взгляд его темных глаз был таким неумолимым, что она пожалела, что упомянула их прерванные объятия. Господи, ну почему она не умеет держать язык за зубами? Почему вообразила, что обязана напомнить ему о шипе, пронзившем его тщеславие? Лучше бы ей залечь на дно и держаться от него подальше…

С головокружительной быстротой Майлз оттеснил ее к стене. Его сильные руки уперлись в эту стену с обеих сторон от Беллы. Он даже не прикасался к ней, но стоял так близко, что ее опалило жаром его тела. Ее сердце подскочило в груди, а мысли понеслись вскачь. Она должна оттолкнуть его, должна нырнуть под его руку. Но ее конечности отказывались двигаться. Она была в состоянии только смотреть на его мужественные черты, а его лицо запылало той же страстью, которая так покорила ее прошлым вечером.

Майлз провел пальцами по ее щеке.

– Значит, вы думаете, что я сержусь, не так ли? – спросил он тем чарующим тоном, который она так отчетливо помнила.

Его прикосновение… Вызванное им наслаждение распространилось по ее телу и заполонило ее мысли.

– Конечно… А что же еще… – пролепетала она.

– Белла, – хрипло проговорил он, – вы слишком наивны для такой умной женщины. Неужели вы не догадываетесь, почему я так вспыльчив?

– Нет. Почему бы вам не просветить меня?

Эйлуин склонил голову так, что его теплое дыхание коснулось ее губ.

– Это не гнев, это разочарование, – объяснил он. – Неудовлетворенность. Прошлым вечером вы распалили меня, а потом оставили тлеть. Но я все еще горю желанием.

Каждая клеточка ее тела трепетала от его признания. Ей не следует получать удовольствие от того, что он все еще хочет ее – так сильно, что это делает его раздраженным и грубым.

– Тогда вы сами виноваты в том, что поцеловали меня. – Когда ее взор остановился на его губах, Белла ощутила такой сильный прилив желания, что это потребовало немедленного отрицания. – И если посмеете сделать это еще раз, то пожалеете об этом.

Из глубины его груди вырвался низкий смешок. Его рот скривился в редкой улыбке, которая сделала его красивое лицо невероятно привлекательным. Белла могла бы растаять от притягательности этой улыбки, если бы она не была сильной, разумной женщиной, способной противостоять его обаянию.

– Оставь свой кинжал в ножнах, дорогая. Я никогда не брал силой женщину, которая не хотела со мной быть, и никогда этого не сделаю. – Его ресницы чуть опустились, когда он провел большим пальцем по ее нижней губе. – Если ты когда-нибудь решишь, что хочешь меня, то тебе придется…

Не договорив, Майлз оглянулся через плечо. В коридоре послышались шаги. Он убрал руку с ее лица, резко отступил от Беллы и отвернулся от нее.

Как раз вовремя.

В дверях появилась миссис Хелен Грейсон. Ее проницательный янтарный взгляд метался от Майлза к Белле и обратно. Губы ее чуть сжались.

– Вот вы где, Майлз! Я чему-то помешала?

– Вовсе нет, – выпалила Белла, прежде чем Эйлуин успел ответить. Усилием воли она заставила себя сделать несколько шагов на подгибающихся ногах. – Его светлость и я только что завершили разговор.

Майлз бросил на нее завораживающий взгляд, говоривший об обратном. Они вместе с Хелен вышли в коридор и исчезли.

Потрясенная, Белла подошла к перевернутому ящику и опустилась на него. Боль в ноге напомнила ей о грубости Хелен. Черт бы побрал эту женщину! Это было очень в ее духе – ворваться сюда и увлечь за собой Майлза в середине очень интимного и значимого разговора.

«Если ты когда-нибудь решишь, что хочешь меня, то тебе придется…»

Придется что? Что он собирался сказать? Что теперь она должна будет инициировать их следующий поцелуй?

Белла сопротивлялась всплеску страсти внутри себя. Больше не должно быть ни поцелуев, ни объятий. Майлз хочет уложить ее в свою постель без брачных клятв. Он разрушит ее репутацию, а потом уйдет, причем его собственная репутация будет защищена его высоким рангом.

И все же она наслаждалась осознанием того, что он ее желал. Сам герцог Эйлуин жаждал овладеть ею с такой силой, что вел себя еще грубее, чем обычно. Почему? Что он увидел в двадцатидевятилетней старой деве? Цвет ее юности увял. Последние пятнадцать лет она посвятила заботе о своих брате и сестре.

И все же Майлз находит ее желанной.

Восхитительная дрожь пробежала по телу Беллы, потому что она тоже находила герцога очень желанным. Ну вот, она призналась себе в этом. Майлз дразнил ее – и не только физически. Он также разбудил ее любопытство. Он берег себя так же тщательно, как все эти артефакты, и Белла чувствовала, что в нем было нечто большее, чем он показывал миру. Как бы ей хотелось раскрыть все его тайны…

Нет! Проводить больше времени в его компании будет верхом глупости. Она должна была выбросить Майлза из головы и сосредоточиться на своей охоте за картой сокровищ. А это означало, что она должна найти способ вернуться в кладовую, куда он запретил ей входить.

Но если он снова поймает ее там, то что с нею сделает? Глупо это или нет, но Белле не терпелось узнать ответ.

– Кажется, мисс Джонс немного хромает, – заметила Хелен, когда они пошли вместе с Майлзом по коридору. – Она поранилась?

– Да, – коротко ответил Майлз, вспоминая, как Белла отказалась от его помощи. Она была самой упрямой женщиной из всех, кого он знал. И еще самой интригующей. Он никогда раньше не понимал, каким волнующим может быть запах обычного мыла…

– А что с ней случилось? – спросила Хелен.

Майлз перехватил ее цепкий взгляд. Он надеялся, что Хелен не догадалась о том, что застала их с Беллой в весьма волнующий момент.

– Ей на ногу упал осколок камня.

– А-а… – Губы Хелен изогнулись в хитрой улыбке. – Вот, оказывается, чем все объясняется.

Майлз счел ее реакцию неискренней. Это было так похоже на нее – наслаждаться чужой болью. Но сегодня ему не хотелось раздумывать о том, что творится у Хелен в голове. Уж лучше он вспомнит о том, что произошло в гостиной.

Майлз почти развеселился, когда они вошли в кабинет. Встреча с Беллой частично избавила его от накопленного неудовлетворения. Ему нравилось обмениваться с ней остроумными репликами и наблюдать за тем, как она реагирует на его многозначительные намеки. Когда он прикоснулся к лицу Беллы, ее выражение смягчилось. Даже когда она яростно отрицала, что хочет поцеловать его снова, ее взгляд скользнул к его губам.

Да, Белла хотела его, хотя девичьи моральные принципы не позволяли ей признаться в этом вслух. Очевидно, что она решила держать его на расстоянии вытянутой руки. Майлз испытывал сильное искушение проверить эту решимость.

Он всегда избегал девственниц. Он не был заинтересован в браке, так что какой смысл иметь дело с неопытными барышнями? Женщины, которых он выбирал, были готовы прыгнуть в постель по щелчку его пальцев. Их можно было купить за несколько монет. И ухаживать за ними не было нужды. Шлюхи всегда были рядом, всегда доступны как эффективное и простое средство удовлетворения его похоти.

Однако теперь Эйлуин обнаружил, что наслаждается перспективой охоты. Ему хотелось дразнить Беллу, флиртовать с ней, вызывать в ней желание. Ее остроумие и интеллект будили в нем любопытство, заставляющее узнавать больше об ее симпатиях и антипатиях, ее детстве и годах, проведенных за границей.

Но у Майлза не было намерения укладывать Беллу в свою постель. Вообще никакого! Он принял твердое решение на этот счет и не изменит его. Белла Джонс была для него всего лишь новинкой, приятным времяпрепровождением. И как только она сообщит ему нужные сведения о сэре Сеймуре, он тут же отправит ее восвояси.

– В этих бумагах должно быть что-то весьма интересное, – небрежно заметила сидевшая напротив него Хелен. – Мне кажется, вы абсолютно забыли о моем присутствии.

Майлз и не заметил, как уселся за свой письменный стол и уставился на разрозненные страницы словаря иероглифов, разбросанные по полированному столу из красного дерева.

Откинувшись на кожаную спинку стула, он посмотрел на свою невестку. На вид ну просто ангел в удивительно ей шедшем платье цвета мяты. Но его не обмануть. Как обычно, у любившей вмешиваться в чужие дела Хелен была какая-то причина потолковать с ним.

Ей чертовски повезло, что сегодня Майлз проявил великодушие, иначе он давно отправил бы ее куда подальше.

– Я задумался обо всех делах, которые мне предстоит завершить, – отозвался он. – Так что говорите, что вам нужно, да побыстрее.

Хелен придала своему лицу недовольное выражение, которое, без сомнения, тренировала перед зеркалом.

– Я пришла сюда лишь для того, чтобы помочь вам, Майлз. Видите ли, я обдумывала ситуацию, в которой вы оказались, и очень беспокоюсь за вас.

– Ситуацию?

– Да, – кивнула Хелен. – Речь идет о мисс Джонс, которая здесь живет. Я понимаю, что вы чувствовали себя обязанным нанять ее, учитывая связь ее отца с вашей семьей, но…

– Я не чувствовал себя обязанным, – раздраженно поправил ее Эйлуин. – Мне нужно было выполнить определенную работу, и она делает это для меня.

Хелен поджала губы.

– Но вы должны понимать, что это в высшей степени ненормально, когда леди живет в доме неженатого джентльмена. Люди уже судачат.

– Да пусть себе снобы сплетничают, мне все равно. – Он сложил несколько листков в стопку. – Ну а теперь, если вы пришли сказать мне только это…

Хелен наклонилась вперед, молитвенно сложив перед собою руки.

– Прошу вас, Майлз, я молю вас задуматься, как ваше поведение скажется на Оскаре и мне. Поэтому я и хочу предложить безупречное решение. То, что будет лучше для всех.

– И что же это может быть?

– Я предлагаю себя в роли компаньонки мисс Джонс. Мы с Оскаром можем переехать в Эйлуин-Хаус на то время, что она тут будет, и тогда не останется даже намека на что-то неприличное.

Майлз фыркнул. Для него не могло быть ничего более раздражающего, чем каждый день натыкаться на Хелен и своего щеголеватого кузена.

– Боже правый! – воскликнул он. – Не может быть, что вы это серьезно!

– Абсолютно серьезно. Только подумайте о мисс Джонс. Неужели вас совсем не беспокоит ее репутация?

– Сомневаюсь, что она скоро войдет в общество, – заметил Майлз.

– Но, уйдя отсюда, она, возможно, будет искать место гувернантки в высшем свете. Ее никто не наймет, если ее хорошая репутация будет разрушена.

Майлз прищурился. Хелен была слишком эгоистична, чтобы совершать альтруистические жесты. У нее должна была быть веская причина не спускать с Беллы глаз; Эйлуин сомневался, что Хелен причинит себе неудобства из-за боязни сплетен. Может, она видела в Белле какую-то угрозу? Самый логичный ответ потряс его. Ничто не могло вселить больший ужас в сердце Хелен, взбирающейся по социальной лестнице, чем перспектива потерять свой шанс когда-нибудь стать герцогиней. Она, должно быть, опасалась, что он сделает мисс Джонс предложение. Что он сможет произвести на свет сына, который лишит Оскара возможности унаследовать герцогский титул.

На мгновение кровь Майлза закипела при мысли о том, что он будет считать Беллу своей, спать с ней в одной постели и каждую ночь, до конца своих дней заниматься с ней любовью. Однако он тут же отогнал от себя эту картину. Его жизнь уже была устроена так, как ему хотелось. Ему не нужна была жена. Особенно упрямая, которая будет постоянно путаться под ногами, переставляя его артефакты и мешая ему сосредоточиться.

И несмотря на обвинения Хелен, он не позволит причинить вред репутации Беллы. Белла сама попросила поселить ее под его крышей. Это был ее выбор, а не его.

Отодвинув стул, он встал.

– Мой ответ «нет»! – решительно проговорил он. – Мисс Джонс здесь не гостья, а служащая. И в качестве работника она не нуждается в компаньонке.

Лицо Хелен обрело недовольное выражение.

– Ну и ну! – обиженно вымолвила она. – Не верится, что вы не видите того, что происходит прямо у вас под носом. Мужчины редко это замечают.

– Не вижу чего?

– Изабелла Джонс имеет на вас виды. Женщина способна видеть это в других женщинах. Судя по тому, как она на вас смотрит, совершенно ясно, что она напрашивается на предложение руки и сердца.

Майлз сдержал мрачную усмешку. Выходит, он правильно угадал цель Хелен.

– Ерунда!

– Это так, клянусь! Она очень хитра – только посмотрите, как она проникла в ваш дом. Она же такая некрасивая и, без сомнения, будет вынуждена изобрести какую-то уловку, чтобы надеть на вас оковы брака. Не забывайте о моем предупреждении!

Если бы только Хелен знала, что Белла отбивалась от него ножом.

– Белла некрасивая? – насмешливо переспросил герцог. – А я бы сказал, что у нее прекрасные голубые глаза, приятная улыбка и замечательная фигура. И если мне когда-либо вздумается поухаживать за ней, вас это касаться не будет.

Хелен побледнела.

– Поухаживать за ней?! Да она же выросла среди дикарей!

Майлз был сыт по горло ее бесцеремонными замечаниями. Он указал на дверь.

– Уж лучше дикари, чем надоедливые сплетники, – заявил он. – А теперь убирайтесь отсюда!