Тайный оракул Риордан Рик

3

Был бог божский

Теперь бродяга босоножский

Тьфу, хайку ж не рифмуется

Мы тащились по Мэдисон-авеню, и в голове у меня кружились одни и те же вопросы. Почему Зевс не дал мне зимнее пальто? Почему Перси Джексон живет так далеко от центра города? Почему пешеходы постоянно на меня таращатся?

Может, это мое божественное сияние возвращается?

Может быть, ньюйоркцы поражены моей очевидной силой и божественной красотой?

Ответ на последние вопросы дала Мэг:

– От тебя воняет. И выглядишь ты так, будто тебя отмутузили.

– Так оно и есть – меня отмутузили. А еще я попал в рабство к ребенку.

– Это не рабство. – Она откусила краешек ногтя большого пальца, пожевала и сплюнула. – Скорее взаимное сотрудничество.

– Взаимное в том смысле, что ты отдаешь распоряжения, а мне приходится сотрудничать?

– Угу. – Мэг остановилась перед витриной. – Видишь, какой ты грязнуля?

Из витрины на меня уставилось мое собственное отражение. Нет, не мое! Не может быть! На меня смотрело то же лицо, что было в удостоверении Лестера Пападопулоса.

На вид лет шестнадцать. Волосы средней длины, темные и курчавые – я сам пробивал этот стиль во времена Древних Афин, а потом снова в 1970-е. Глаза – голубые. Лицо довольно приятное, хотя и глуповатое, но его портил распухший, цвета баклажана нос с жуткими усиками из растекшейся над верхней губой и застывшей полоской крови. Что еще хуже, на щеках высыпала какая-то сыпь, подозрительно похожая на… Сердце подпрыгнуло к горлу.

– О ужас! – воскликнул я. – Это… это – угри?

У бессмертных богов не бывает угрей. Это одно из наших неотъемлемых прав. Однако же, наклонившись ближе, я обнаружил, что моя кожа представляет собой рубцеватый пейзаж с прыщами и пустулами.

Сжав кулаки, я вознес свою скорбь жестокому небу:

– Чем, Зевс, я заслужил такое? Что сотворил?

Мэг потянула меня за рукав:

– Идем, пока тебя не арестовали.

– Какая разница! Меня превратили в подростка да еще и с проблемной кожей! Бьюсь об заклад, у меня нет даже…

Холодея от страха, я подтянул рубашку. Живот покрывал разноцветный узор из синяков, полученных при падении в мусорный бак и от пинков Кейда и Майки. Но это еще не все – у меня появились жировые складки.

– О нет! Нет, нет, нет. – Я отшатнулся от витрины, надеясь, что жирок не последует за мной и останется там. – Где мои кубики? У меня всегда были кубики. У меня никогда и ничего с боков не свисало. Никогда за четыре тысячи лет!

Мэг снова фыркнула:

– Да хватит тебе, плакса. Все в порядке.

– Я – толстый!

– Ты – обычный. У обычных людей никаких кубиков нет. Идем.

Я хотел возразить – мол, никакой я не обычный и не люди, – но промолчал, с отчаянием осознав, что определение подходит мне идеально.

По другую сторону витрины возникла мрачная физиономия охранника, и я отдался во власть Мэг, позволив ей увлечь меня за собой по улице.

Беззаботно пританцовывая, она время от времени останавливалась – поднять с тротуара монетку или покружиться под уличным фонарем. Ни холод, ни поджидавшие нас опасности, ни свалившееся на меня несчастье в виде угрей ее, похоже, нисколько не трогали.

– Как ты можешь оставаться такой спокойной? – не выдержал я. – Ты – полубогиня, идешь с богом в лагерь, тебя ждет встреча с тебе подобными, и тебя это совсем не удивляет?

Девчонка сложила бумажный самолетик из моей двадцатки.

– Вообще-то я много странного да чудного видела.

Меня так и подмывало спросить, что же может быть чуднее сегодняшнего утра, но потом я решил не рисковать – а вдруг откровение окажется слишком шокирующим.

– Откуда ты?

– Я же говорила. Из переулка.

– Нет, не то. Кто твои родители? Семья? Друзья?

По ее лицу прошла легкая рябь, как будто мой вопрос поставил ее в затруднительное положение. Она снова принялась вертеть самолетик.

– Не важно.

Люди для меня – открытая книга, и я уже понял, что моя спутница что-то скрывает. Впрочем, у полубогов это обычное дело. Для детей, благословенных бессмертным родителем, они как-то странно чувствительны в том, что касается их происхождения и родословной.

– И ты никогда не слышала о Лагере полукровок? Или о Лагере Юпитера?

– Не-а. – Мэг потрогала нос самолетика кончиком пальца. – Далеко еще до дома Перри?

– Перси. Точно не знаю. Несколько кварталов… наверно.

Мэг мой ответ, похоже, устроил. Она поскакала дальше, бросая и поднимая самолетик, и чуть ли не кувырком прокатилась через перекресток на Восточной семьдесят второй улице. Я даже забеспокоился, как бы водители, сбитые с толку «светофорным» нарядом, не переехали ее случайно.

К счастью, в Нью-Йорке те, кто за рулем, уже привыкли объезжать рассеянных пешеходов.

Я решил, что Мэг, должно быть, одичалый полубог. Встречаются они редко, но диковинкой их не назовешь. Не имея соцподдержки, не обнаруженная другими полубогами и не пройдя должной подготовки, девочка все же ухитрилась выжить. Но, конечно, удача не вечна. К тринадцати годам, когда у героев начинает проявляться истинная сила, многие погибают от охотящихся на них монстров. Так что Мэг осталось немного. И попасть в Лагерь полукровок ей нужно так же, как и мне. Девчонке повезло, что мы встретились.

(Знаю, последнее заявление выглядит лишним. Каждый, кто встретил меня, уже может считать себя счастливчиком, но вы понимаете, что я имею в виду в данном случае.)

Будь я собой, всезнающим и всемогущим, я бы разузнал о ней все. Я бы заглянул в ее душу, выяснил, что нужно, о ее божественном родителе, ее способностях и силе, мотивах и секретах.

Но сейчас я был все равно что слеп. И о том, что Мэг – полубогиня, я мог судить только лишь по тому, как уверенно востребовала она мои услуги. В конце концов, ее права подтвердил ударом грома сам Зевс. Обязательство свалилось на меня, словно саван из туго сплетенных банановых шкурок. Кем бы ни была Мэг Маккаффри, как бы ни отыскала меня, наши судьбы отныне переплелись.

И это смущало меня не меньше чем угри.

Мы свернули на восток, на Восемьдесят вторую улицу.

Ближе ко Второй авеню потянулись знакомые кварталы – выстроившиеся рядами жилые здания, хозяйственные и универсальные магазины, индийские ресторанчики. Я знал, что Перси Джексон живет где-то здесь, но разъезжая по небу в солнечной колеснице, привык ориентироваться по Гуглу. Навыка местонахождения на уличном уровне я так и не приобрел.

К тому же в обличье смертного и моя безукоризненная память перестала быть таковою. Мысли мои одолевали страхи и потребности, свойственные людям. Мне хотелось есть. Мне нужно было сходить в туалет. Все мое тело болело. Одежда воняла. И в голову как будто натолкали мокрой ваты. Сказать по правде, не понимаю, как вы, смертные, вообще все это терпите?

Мы миновали еще несколько кварталов, когда пошел дождь со снегом. Мэг попыталась ловить осадки языком. Я же счел совершенно неэффективным такой способ напиться. Да еще и грязной водой.

Поеживаясь от холода, я сосредоточился на мыслях куда более приятных: Багамы, Девять Муз в идеальной гармонии, страшные наказания, которым я подвергну Кейда и Майки, когда снова стану богом. Кто же все-таки их босс и как он узнал, в каком именно месте я упаду на землю? Никакой смертный предвидеть это не мог. Мало того, чем больше я размышлял на сей счет, тем больше укреплялся в мысли, что даже и бог предсказать будущее с такой точностью не способен. Кроме меня, разумеется. Как-никак я ведь был богом пророчества, владыкой Дельфийского оракула, дистрибьютором – уже на протяжении тысячелетий – высококачественных нарезок будущего.

Конечно, врагов у меня хватало всегда. Вознесенный, как я, на вершину, вселяющий трепет и вызывающий благоговейное почтение неизменно привлекает отовсюду завистников. Но на ум приходил сейчас только один противник, который мог бы предсказать будущее. И если он задался целью найти меня в моем нынешнем, незавидном положении…

Нет, об этом лучше было не думать. Мне и без того хватало причин для беспокойства. Что толку пугать себя до смерти всякими предположениями и домыслами.

Мы уже обыскивали переулки, проверяя имена на почтовых ящиках и панелях интеркомов. В Верхнем Ист-Сайде оказалось так много Джексонов, что в какой-то момент это стало меня раздражать.

После нескольких неудачных попыток мы свернули за угол и там, под индийской сиренью, обнаружили старенький голубой «При-ус». Вмятины на капоте однозначно указывали на то, что их оставили копыта пегаса. (Почему я был так уверен? Да потому, что знаю следы копыт. К тому же обычные лошади не носятся галопом по «Тойотам», а вот пегасы проделывают это частенько.)

– Ага, приближаемся, – сказал я Мэг.

Еще через полквартала мой взгляд наткнулся на знакомое здание: кирпичную пятиэтажку с провисшими в окнах ржавыми кондиционерами.

– Вуаля!

У ступенек Мэг вдруг остановилась, как будто наткнувшись на невидимое препятствие, и посмотрела в сторону Второй авеню. В ее темных глазах разыгралась буря.

– Что случилось? – спросил я.

– Показалось, что снова их увидела.

– Их? – Я проследил за ее взглядом, но не обнаружил ничего необычного. – Тех дуболомов из переулка?

– Нет. Пару… – Она пошевелила пальцами. – Сияющие кляксы. Заметила еще на Парк-авеню.

Мой пульс перескочил с анданте на бодренькое аллегретто.

– Сияющие кляксы? Почему мне не сказала?

Она постучала по дужкам очков.

– Я же говорила, что много чего странного вижу. Обычно меня такие штуки не беспокоят, но…

– Но если они следуют за нами, то дело плохо.

Я еще раз внимательно оглядел улицу. Ничего особенного. Но в том, что Мэг заметила сияющие кляксы, сомнений не было. Обычно так выглядят духи. Мой отец, Зевс, однажды обратился в луч света, чтобы добиться расположения смертной женщины. (Почему смертные женщины находят это привлекательным? Спросите кого-нибудь другого.)

– Надо войти. Перси Джексон нам поможет.

Мэг, однако, медлила. Сражаясь с грабителями в переулке, она не выказала страха, но здесь, похоже, никак не решалась нажать кнопку звонка. Возможно, ей уже случалось встречаться с полубогами? И, возможно, эти встречи прошли не слишком хорошо.

– Послушай, я понимаю, что полубоги бывают разные. Я мог бы рассказать тебе кое-что о тех, кого мне пришлось убить или превратить в травы…

– В травы?

– Но Перси Джексон никогда не подводил. Бояться нечего. К тому же я ему нравлюсь, потому что научил всему, что он знает.

Она нахмурилась.

– Правда?

Ее невинность показалась мне даже очаровательной. Не знать вещей столь банальных – как это трогательно.

– Конечно. А теперь давай поднимемся.

Я позвонил и через несколько мгновений услышал искаженный до неузнаваемости женский голос.

– Да?

– Привет. Это Аполлон.

Ничего. Только потрескивание.

– Бог Аполлон, – добавил я, решив, что уточнение не помешает. – Перси дома?

Снова потрескивание… приглушенные голоса…

В двери загудело. Я толкнул ее, но в самый последний миг, перед тем как переступить порог, краем глаза уловил какое-то быстрое движение и оглянулся. На улице никого.

Отражение? Или снежинка мелькнула? А может, и сияющая клякса. В кожу на голове словно вонзились тысячи иголочек – сигнал тревоги.

– Что? – спросила Мэг.

– Может, и ничего, – нарочито бодро ответил я. Не хотелось бы, чтобы Мэг сбежала, когда мы оказались уже почти в безопасности. Теперь нас связывали обязательства. Прикажи она, и мне пришлось бы следовать за ней, а о том, чтобы жить у нее в грязном переулке, я и думать не хотел.

– Идем. Не будем заставлять хозяев ждать.

После всего, что я сделал для Перси Джексона, хотелось бы увидеть, что моему появлению здесь рады. Встреча со слезами, жертвенные подношения, маленький праздник в мою честь – все было бы кстати.

Вместо этого открывший дверь квартиры молодой человек коротко спросил:

– Чего надо?

Как бывало всегда, меня вновь поразило его сходство с отцом, Посейдоном. Те же глаза цвета морской волны, те же взлохмаченные темные волосы, то же симпатичное лицо, черты которого легко отображали смену настроения, с веселости на гнев. Однако привычному одеянию своего отца – пляжным шортам и гавайским рубашкам – Перси предпочитал рваные джинсы и синюю толстовку с вышитыми на груди словами AHS SWIM TEAM.

Мэг попятилась, отступила в коридор и спряталась за моей спиной.

Я попытался улыбнуться.

– Перси Джексон, мои тебе благословения. Мне нужна помощь.

Взгляд Перси метнулся от меня к Мэг.

– Кто твоя подруга?

– Мэг Маккаффри, полубогиня, которую нужно отвести в Лагерь полукровок. Она спасла меня от уличных разбойников.

– Спасла… – Перси осмотрел мое пострадавшее лицо. – То есть вот это не маскировка? Чувак, да что с тобой случилось?

– Я уже упомянул уличных разбойников…

– Но ты же бог.

– Как сказать… Был богом.

Перси недоуменно моргнул.

– Был?

– А еще я почти уверен, что за нами следили зловредные духи.

Если бы я не знал, как обожает меня Перси Джексон, наверняка бы подумал, что ему так и хочется дать мне в уже разбитый нос.

– Ладно, – вздохнул он. – Чего уж там – входите.

4

Джексона дом

И без трона златого для гостя

Шутишь, чувак?

И еще одно, чего я тоже никогда не мог понять: как вы, смертные, живете в такой тесноте? Где ваша гордость? Чувство стиля?

В апартаментах Джексона не оказалось ни тронного зала, ни колоннад, ни террас, ни банкетного зала, ни даже термальной купальни. Одна крохотная общая комната с прилепленной к ней кухней и коридорчик, ведущий, по-видимому, в спальни. Помещалась квартира на пятом этаже, и, хотя я не стал придираться к отсутствию лифта, мне все же показалось странным, что в доме нет посадочной площадки для летающих колесниц. Интересно, что они будут делать, когда с визитом пожалуют гости с небес?

За кухонным столом готовила смузи необыкновенно привлекательная смертная женщина лет сорока. В длинных каштановых волосах мелькали редкие седые нити, но выглядела она моложе благодаря ясным глазам, легкой улыбке и летнему платью из «варенки».

При нашем появлении женщина выключила блендер и вышла из-за стола.

– Святая Сивилла! – воскликнул я. – Мадам, что такое с вашим животом!

Женщина остановилась и недоуменно посмотрела на свой невероятно распухший живот.

– Вообще-то я на седьмом месяце беременности.

Я чуть не расплакался от жалости к ней. Носить такой вес противоестественно. Моя сестра, Артемида, имела некоторое отношение к родовспоможению, но сам я всегда предпочитал, чтобы этой областью целительных искусств занимались другие.

– И как только вы это переносите? Моя мать, Лето, перенесла долгую беременность, но потому лишь, что ее прокляла Гера. Вы прокляты?

– Э, Аполлон… – вмешался Перси. – Она не проклята. И… Ты можешь не упоминать Геру?

– Бедная женщина. – Я покачал головой. – Богиня никогда бы не позволила себе такого обременения. Родила бы сразу, как только пожелала.

– Да, должно быть, чудно, – согласилась женщина.

Перси откашлялся.

– Ладно. Мам, это Аполлон и его подруга, Мэг. Ребята, это моя мама.

Мать Джексона улыбнулась и пожала нам руки:

– Зовите меня Салли.

Она прищурилась, рассматривая мой изуродованный нос.

– Господи, это же, наверно, так больно. Что случилось?

Я попытался объяснить, но поперхнулся собственными словами. Я, сладкоречивый бог поэзии, не мог заставить себя описать свой позор этой доброй женщине.

Чем именно она сразила Посейдона, понять было нетрудно. В Салли идеально сочетались участливость, сила и красота. С богами, что редкость среди смертных, она общалась на равных, не боясь нас, не ожидая наших даров, но предлагая истинную дружбу.

Будь я бессмертным, возможно, и сам бы пофлиртовал с ней. Но мое нынешнее состояние шестнадцатилетнего мальчишки сказывалось и на образе мыслей. Салли Джексон виделась мне мамочкой, и такое восприятие пугало меня и смущало. Я подумал, что уже давно не бывал у своей матери и что по возвращении на Олимп надо будет сводить ее куда-нибудь, угостить обедом.

– Вот что я скажу. – Салли похлопала меня по плечу. – Перси поможет тебе и почиститься, и с перевязкой.

– Да? – поморщился Перси.

Салли укоризненно подняла бровь.

– Аптечка в ванной, дорогой. Пусть Аполлон примет душ, а ты подыщи ему что-нибудь из своей одежды. Вы примерно одного размера.

– Вот же тоска, – проворчал Перси.

Салли потрепала Мэг по щеке. К счастью, девчонка ее не укусила. В глазах женщины затаилось беспокойство, и я понимал, о чем она думает: кто вырядил бедняжку в светофор?

– У меня есть кое-какая одежда, которая вполне может тебе подойти, – сказала Салли. – Та, что я носила до беременности. Давай приведем тебя в порядок, а потом приготовим что-нибудь поесть.

– Поесть бы хорошо, – пробормотала Мэг.

– Ну, это у нас с тобой общее, – рассмеялась Салли. – Перси, забирай Аполлона. Мы будем ждать вас здесь.

В самое короткое время меня сопроводили в душ, перевязали и переодели в джексоновские обноски. В ванной Перси оставил меня одного, за что я был ему благодарен. Он также предложил амброзию и нектар – обычную для богов пищу – для заживления ран, но тут у меня возникли некоторые сомнения: безопасны ли они в моем нынешнем состоянии? Решив избежать риска самовоспламенения, я удовольствовался содержимым обычной аптечки.

Закончив, я посмотрел на себя в зеркале. Возможно, из-за того, что одежда пропиталась какими-то подростковыми страхами, я в еще большей степени ощущал себя обиженным жизнью школьником. Мысли вертелись вокруг несправедливого наказания и проблем, подобных которым никто в истории до меня не испытывал.

С эмпирической точки зрения, так оно и было. Никакое преувеличение здесь и не требовалось.

Хорошо, что хотя бы мои раны залечивались быстрее, чем у обычного смертного. Опухоль заметно спала. Ребра еще побаливали, но, по крайней мере, исчезло малоприятное ощущение, что кто-то в груди вяжет свитер раскаленными спицами.

Ускоренное исцеление было меньшим, что мог сделать для своего сына Зевс. В конце концов, я и сам был богом врачевания. Возможно, он хотел, чтобы я поправился побыстрее, чтобы испытать потом еще больше боли, но в любом случае я был ему признателен.

Наверно, стоило бы разложить в ванной Перси Джексона небольшой костерок и спалить в знак благодарности парочку бинтов, но такая вольность с моей стороны могла нанести удар по гостеприимству Джексонов.

Я повнимательней рассмотрел полученную от Перси футболку. Спереди ее украшал логотип звукозаписывающей фирмы рок-группы «Лед Зеппелин»: падающий с неба крылатый Икар. С «Лед Зеппелин» у меня проблем никогда не возникало – именно я вдохновил ребят на создание их лучших песен. Но мне никак не удавалось избавиться от заползшего в душу подозрения, что Перси дал эту футболку не просто так, а с шутливым намеком – низвержение с небес. Да, ха-ха. Такую метафору не пропустишь, тут и богом поэзии быть необязательно. Поразмыслив, я решил оставить выпад без комментариев и не дать Перси повода позловредничать.

Глубокий вдох. И, как обычно, мотивационная речь перед зеркалом:

– Ты прекрасен, и люди любят тебя!

С этим я и отправился в свет.

Перси сидел на кровати, разглядывая оставленную мною на ковре цепочку капелек крови.

– Извини, – сказал я.

Он развел руками.

– Вообще-то я вспоминал, когда у меня самого шла носом кровь.

– О…

Неясный, с темными пятнами, эпизод всплыл из памяти. Афины. Акрополь. Мы, боги, сражались бок о бок с Перси Джексоном и его товарищами. Армия гигантов была разбита, но капля крови Перси упала на землю и пробудила Гею, проснувшуюся не в самом лучшем настроении.

Потом на меня взъелся Зевс. Мол, все началось из-за меня, только потому, что Гея одурачила одного из моих потомков, парнишку по имени Октавиан, вызвав гражданскую войну между греческим и римским лагерями. Войну, которая едва не уничтожила человеческую цивилизацию. Вот я вас и спрашиваю: в чем тут моя вина?

Тем не менее ответственность за манию величия Октавиана Зевс возложил на меня, посчитав, что эгоизм мальчишка унаследовал от родителя. Что нелепо и смехотворно. Я слишком самокритичен, чтобы быть эгоистичным.

– Так что с тобой случилось? – вторгся в мои размышления голос Перси. – Война закончилась в августе, сейчас январь.

– Вот как? – Ветреная погода должна была бы послужить подсказкой, но я об этом особенно не задумывался.

– В последний раз мы виделись на Акрополе, – продолжал Перси. – Зевс устроил тебе взбучку, а потом – БАМ! – испарил. Шесть месяцев о тебе ни слуху ни духу не было.

Я попытался напрячь память, но все, относившееся к моему божественному существованию, не только не прояснилось, но и, наоборот, затуманилось.

Что случилось в последние шесть месяцев? Пребывал ли я в некоем стазисе? Неужели Зевсу понадобилось полгода, чтобы решить, что со мной делать? Возможно, он не так просто ожидал именно этого момента, чтобы бросить меня на землю. Возможно, была какая-то причина…

В ушах все еще грохотал отцовский голос: ТЫ ПРОВИНИЛСЯ. ТВОЕ НАКАЗАНЬЕ. Я все еще сгорал от стыда, словно разговор произошел только что, но сомнения оставались.

Когда живешь несколько тысяч лет, то даже в лучших обстоятельствах бывает трудно вспомнить, что и когда случилось. Бывает, услышишь песню на «Спотифай» и думаешь, о, что-то новенькое. Потом понимаешь, что это фортепьянный концерт номер 20 Ре минор Моцарта и ему двести с лишком лет. Или просматриваешь список контактов и удивляешься, почему там нет историка Геродота. А у него, оказывается, и смартфона-то нет, потому как он умер еще в Железном веке.

Смертные так быстро умирают, что порой это даже раздражает.

– Я не знаю, где был, – признался я. – У меня случаются провалы в памяти.

– Неприятная штука, – поморщился Перси. – В прошлом году я целый семестр потерял из-за Геи.

– А, да. – Я так и не смог вспомнить, о чем именно говорит Перси. Во время войны с Геей меня больше занимали собственные подвиги. Но ему и его друзьям, наверно, выпала некоторая доля испытаний и лишений.

– Не бойся. Возможности покрыть себя славой еще представятся! Поэтому я и обратился к тебе за помощью!

Он опять посмотрел на меня как-то странно, как будто хотел дать пинка, но я-то знал, что парень просто старается не рассыпаться в благодарностях.

– Послушай, чувак…

– Пожалуйста, перестань называть меня чуваком. Меня это злит, напоминает, что я человек.

– О’кей… Аполлон… Если хочешь, я отвезу вас с Мэг в лагерь. Никогда не отказываю полубогу, который нуждается в помощи…

– Вот и замечательно! У тебя есть что-нибудь кроме «Приуса»? Может, «Мазерати»? Хотя устроит и «Ламборгини».

– Но, – продолжал Перси, – я не могу впутаться в еще одно Великое пророчество или что-то там еще. Я дал обещания.

Я уставился на него непонимающе.

– Обещания?

Перси сплел пальцы. Длинные и ловкие. Из него получился бы прекрасный музыкант.

– Из-за войны с Геей я потерял едва ли не весь учебный год. Этой осенью пришлось догонять, наверстывать упущенное. Если я хочу следующей осенью пойти в колледж вместе с Аннабет, мне нужно держаться подальше от неприятностей и получить диплом.

– Аннабет. – Имя было смутно знакомо. – Такая жуткая блондинка?

– Точно. И я обещал ей лично, что меня не убьют, пока ее нет.

– Нет?

Перси махнул рукой в общем направлении на север.

– Уехала в Бостон на несколько недель. Какие-то срочные семейные дела. Дело в том…

– Хочешь сказать, что не можешь предложить мне свои исключительные услуги по восстановлению меня на троне?

– Э… да. – Он указал на дверь спальни. – К тому же и мама беременна. Придется послужить нянькой. Хочу побыть рядом с малышкой, узнать ее получше.