Четыре после полуночи Кинг Стивен

5

Оставшаяся одна в салоне первого класса. Дайна Кэтрин Беллман открыла глаза.

И УВИДЕЛА.

— Крейг, — прошептала она.

6

Крейг.

Он не хотел слышать свое имя. Он хотел, чтобы его оставили в покое. Он больше не хотел слышать свое имя. Когда люди называли его по имени, всегда случалось что-то плохое. Всегда.

Крейг! Поднимайся, Крейг!

Нет. Он не встанет. Голова его превратилась в большой пчелиный улей. В каждом медовом соте, в каждой ячейке, в каждой его клетке урчала и ворочалась боль.

«В голову залетели пчелы. Пчелы решили, что я мертв. Вот они и превратили череп в улей. А теперь… теперь… Они чувствуют мои мысли и пытаются зажалить их насмерть», — подумал Крейг и застонал. Жалобно и протяжно. Его залитые кровью пальцы разжались и сжались вновь.

«Позвольте мне умереть, — мысленно взмолился он, — пожалуйста, позвольте мне умереть».

Крейг, ты должен встать! Немедленно!

Голос его отца, единственный голос, которому он ни в чем не мог отказать. Но теперь он ему откажет. Теперь он его изгонит.

— Уходи, — прохрипел он. — Я тебя ненавижу. Уходи.

Боль озарила мозг яркой вспышкой. Тучи пчел, яростных, жалящих, слетались на свет.

«Позвольте мне умереть, — думал Крейг. — Пожалуйста, позвольте мне умереть. Это ад. Я попал в пчелиный ад».

Вставай, Крейги-Вейги. Это твой день рождения, и знаешь, что я тебе скажу? Как только ты встанешь, один человек даст тебе пчелу и ударит по голове… потому что ЭТОТ удар предназначается только тебе!

— Нет, — прошептал Крейг. — Не надо меня больше бить.

Его руки елозили по ковру. Он попытался открыть глаза, но пленка запекшейся крови не давала разлепить веки.

— ТЫ умерла. Вы оба умерли. ТЫ не можешь бить меня и указывать, что мне делать. Вы оба умерли, и я тоже хочу умереть.

Но он не умер. Откуда-то, перекрывая голоса призраков, доносился рев авиационных двигателей… и еще какой-то звук. То шли лангольеры. Или бежали.

Крейг, вставай. Ты должен встать.

Он понял, что этот голос не принадлежит ни матери, ни отцу. Его бедный избитый рассудок пытался одурачить самого себя. Этот голос доносило; из… из…

(свыше?)

…из какого-то другого места, светлого, красивого места, где боль — миф, а стресс — досужая фантазия.

Крейг, они идут к тебе… те люди, с которыми ты хотел встретиться. Они покинули Бостон и приехали сюда. Вот как важна для них встреча с тобой. Не упусти своего шанса, Крейг. Ты можешь успеть. У тебя есть время, чтобы вручить им все бумаги и покинуть армию своего отца… если, конечно, тебе достанет мужества.

«Если тебе достанет мужества», — повторил он про себя последнюю фразу.

— Мужества? — вырвалось у него. — Мужества? Кто бы ты ни был, незачем унижать меня.

Он вновь попытался раскрыть глаза. Корочка крови, сцепившая ресницы, чуть треснула, но глаза так и не раскрылись. Крейгу удалось поднести к лицу одну руку. Случайно он задел остатки носа и зашелся в крике. В голове зазвучали горны, зажужжали пчелы. Он подождал, пока боль немного утихнет, потом двумя пальцами разодрал веки сначала на одном глазу, потом на другом.

Перед глазами встала белая стена.

Медленно, очень медленно он поднял голову.

Стена поблекла, и Крейг увидел ее.

Окруженную сиянием.

Ту самую маленькую девочку, но уже без черных очков. Она смотрела на него добрыми глазами.

Ну же, Крейг. Вставай. Я знаю, это трудно, но ты должен встать… должен. Потому что они уже здесь, они ждут… но они не смогут ждать вечно. Лангольеры за этим проследят.

Теперь он видел: девочка стояла не на полу. Ее туфельки отделялись от пола на дюйм или два, она купалась в окружающем ее сиянии.

Ну же, Крейг. Вставай.

Он начал подниматься. С невероятным трудом. Голова так и грозила отвалиться, и в ней жужжали злые пчелы. Дважды он падал на пол, но поднимался вновь, зачарованный образом девочки с добрыми глазами и обещанием навсегда освободить его от отца.

Они ждут, Крейг. Тебя. Они ждут тебя.

7

Дайна лежала на носилках, ее незрячие глаза, казалось, видели, как Крейг поднялся на одно колено, повалился набок, снова начал подниматься. Ее сердце сжимала боль за этого тяжело раненного, страдающего мужчину, эту рыбу, одержимую жаждой смерти, мечтающую только о том, чтобы взорваться. На его изувеченном лице читались страх, надежда и нечеловеческая решимость.

«Я очень сожалею, что приходится так поступать, мистер Туми, — думала она. — Очень сожалею. Но вы нам нужны».

И она воззвала к нему вновь со своего смертного одра:

Быстрее, Крейг. Быстрее! Они ждут тебя. Они тебя ждут!

8

Длинный шланг протянули под фюзеляжем «767», подсоединили к заправочному клапану на левом крыле. Брайан вернулся в кабину пилотов, закольцевал ВСУ и начал выкачивать топливо из баков самолета авиакомпании «Дельта». Наблюдая за тем, как стрелка уровнемера правого бака медленно ползет к цифре 24 тысячи, он с тревогой ждал того момента, когда ВСУ начнут чихать и кашлять в попытке продолжить работу на топливе, которое не горит.

В правый бак налилось уже 8 тысяч фунтов керосина, когда мерное гудение маленьких реактивных двигателей, установленных в хвостовой части самолета, изменилось, стало натужным.

— Что происходит, дружище? — спросил Ник.

Он вновь сидел в кресле второго пилота. Волосы его растрепались, чистенькая, отглаженная рубашка покрылась потеками крови, грязи, масла.

— ВСУ пробуют на вкус топливо из «727», и оно им не нравится. Я надеюсь, что магия Алберта сработает, но гарантировать ничего не могу.

В правый бак залилось 9 тысяч фунтов топлива, и первая ВСУ отключилась. На приборном щитке зажглась красная табличка «ВЫКЛЮЧЕНИЕ ДВИГАТЕЛЯ». Брайан щелкнул тумблером.

— И что нам теперь делать? — Ник встал, подошел к Брайану, навис над его плечом.

— Использовать три ВСУ для подачи электроэнергии на насосы и надеяться на лучшее, — ответил Брайан.

Вторая ВСУ выключилась через тридцать секунд, не успел Брайан протянуть руку к тумблеру, выключилась и третья. С ней погасло и освещение кабины. Светился лишь приборный щиток. Последняя ВСУ то взвывала, то затихала, сотрясая весь самолет.

— Я выключаю все ВСУ. — У Брайана сел голос. — Придется подождать, пока топливо с «727» перейдет в наш временной ритм или как там это называется. Колебательный режим работы недопустим. Такие скачки напряжения могут вывести из строя навигационный компьютер.

И Брайан уже взялся за тумблер, когда последняя ВСУ вновь мерно загудела. Он посмотрел на Ника, не веря своим ушам. А лицо Ника медленно расплывалось в широкой улыбке.

— Похоже, удача нас не оставила, дружище.

Брайан перекрестил пальцы на обеих руках, потряс ими в воздухе.

— Надеюсь на это. — И вновь включил ВСУ номер один, три и четыре.

Они плавно вошли в работу. Вновь вспыхнуло освещение кабины. Ник издал победный вопль и хлопнул Брайана по спине.

В дверном проеме возникла Бетани.

— Что происходит? Все в порядке?

— Думаю, да, — не поворачиваясь, ответил Брайан. — Но мы висели на волоске.

9

Крейг сумел-таки встать. Сияющая девочка зависла теперь над багажным транспортером. Смотрела на него, и в ее взгляде читалась удивительная нежность и что-то еще… что-то такое, о чем он мечтал всю жизнь. Что же?

Не сразу, но Крейг понял, что именно увидел в ее взгляде.

Сострадание.

Сострадание и понимание.

Крейг огляделся. Темнота сменялась светом. Неужели пролежал без сознания всю ночь? Он об этом и не подозревал. Впрочем, это не имело значения. Главное заключалось в том, что девочка привела их к нему, банкиров, специалистов по государственным облигациям, брокеров. Они прибыли, они хотят услышать объяснения Крейги-Вейги, Туми-Вуми, они хотят познакомиться с его фокусами! А фокусов этих у него предостаточно. Их у него тысячи, миллионы. И когда он им все это расскажет….

— Им придется отпустить меня… не так ли?

Да, ответила девочка, но тебе надо спешить, Крейг. Ты должен появиться перед ними до того как им надоест ждать и они уйдут.

Крейг двинулся к транспортеру. Ноги девочки не шевелились, но при его приближении она, словно мираж, отдалялась к листам резины, отделявшим зону выдачи багажа от разгрузочной площадки.

И… о радость: девочка улыбалась.

10

Они все поднялись в самолет, за исключением Боба и Алберта, которые сидели на ступенях трапа и вслушивались в накатывающую на них звуковую волну.

Лорел Стивенсон стояла у открытого люка и смотрела на здание аэропорта. Она думала о том, что же им делать с мистером Туми, когда Бетани дернула ее за блузу.

— Дайна что-то говорит. Она то ли спит, то ли в забытьи.

Лорел поспешила в салон первого класса. Руди Уэрвик сидел рядом с Дайной, держал ее за руку, озабоченно всматривался в лицо девочки.

— Я не уверен, — пробормотал он. — Я не уверен, но мне кажется, она уходит.

Лорел пощупала лоб Дайны. Сухой и очень горячий. Кровотечение заметно уменьшилось, а может, прекратилось вовсе. Но дышала девочка по-прежнему с присвистом.

— Я думаю… — начала Лорел, но тут заговорила Дайна, ясно и отчетливо:

— Тебе надо спешить, Крейг. Ты должен появиться перед ними до того, как им надоест ждать и они уйдут.

Лорел и Бетани недоуменно, испуганно переглянулись.

— Кажется, ей снится этот Туми, — предположил Руди. — Она уже называла его имя.

— Да, — вновь заговорила Дайна; глаза ее были закрыты, но создавалось впечатление, что девочка к чему-то прислушивается. — Да, буду. Если ты этого хочешь, буду. Но поторопись. Я знаю, тебе больно, но ты должен поторопиться.

— Она в забытьи, да? — прошептала Бетани.

— Нет, — покачала головой Лорел. — Не думаю. Скорее… ей снится сон.

Но Лорел чувствовала, что сном тут и не пахнет. Она чувствовала, что с Дайной происходит совсем иное: Дайна что-то затеяла. И Лорел не хотелось знать, что именно, хотя мысль эта так и рвалась из подсознания. Лорел знала, что при малейшем желании сможет сформулировать намерения Дайны, но желания такого не испытывала. Потому что происходило что-то очень уж странное, навевающее ужас, и это что-то, пусть ей и не хотелось в это верить, имело непосредственное отношение…

(не убивайте его… он нам понадобится)

…к мистеру Туми.

— Оставьте ее в покое, — сухо добавила Лорел. — Оставьте ее в покое, и пусть она…

(делает с ним то, что считает нужным)

…спит.

— Господи, я надеюсь, что мы скоро взлетим, — жалобно пропищала Бетани, и Руди обнял ее за плечи, чтобы хоть как-то успокоить.

11

Крейг доковылял до багажного транспортера и упал на него. Боль молнией пронзила голову, шею, грудь. Крейг пытался вспомнить, что с ним случилось, и не мог. Он спустился вниз по неработающему эскалатору, спрятался в маленькой комнате, сидел в темноте, рвал бумагу… а потом память как отсекло.

Он поднял голову, волосы падали на глаза, но он увидел сияющую девочку, которая сидела скрестив ноги у листов резины, в дюйме над транспортером. До чего же она красивая! Как он мог подумать, что девочка — одна из них?

— Ты ангел? — прохрипел Крейг.

Да, ответила сияющая девчушка.

И Крейг почувствовал, как боль отступает, сметенная радостью. Из глаз брызнули слезы, первые слезы его взрослой жизни. И внезапно ему вспомнился нежный, пьяный голос матери, которая пела старую песню.

— Ты утренний ангел? Ты будешь моим утренним ангелом?

Да… Буду. Если ты этого хочешь, буду. Но поторопись. Я знаю, тебе больно, но ты должен поторопиться.

— Да. — Крейг всхлипнул и пополз к ней по багажному транспортеру. Каждое движение отдавалось болью, кровь капала с остатков носа, из разбитого рта. Однако он торопился. Торопился как мог. А впереди маленькая девочка прошла сквозь листы резины, которые при этом даже не шелохнулись.

— Прикоснись к моей щеке, прежде чем покинешь меня, крошка, — прошептал вслед Крейг; отхаркнув кровь: красный плевок повис на стене, как мертвый паук.

Крейг попытался ползти еще быстрее.

12

С востока донесся оглушающий треск. Боб и Алберт вскочили, побледневшие, испуганные. Переглянулись.

— Что это? — спросил Алберт.

— Вроде бы упало дерево. — Боб облизнул пересохшие губы.

— Но ветра нет!

— Нет, — согласился Боб. — Ветра нет. Шумовой фон распался на составляющие. Что-то трещало, визжало, чуть ли не лаяло. Постоянными оставались лишь мерное похрустывание и устойчивый пронзительный вой.

— Что происходит? — Из люка показалась бледная как полотно Бетани.

— Ниче… — начал Алберт, но Боб схватил его за плечо.

— Посмотри! — крикнул он. — Посмотри туда!

Далеко на востоке, на самом горизонте, над лесом возвышались опоры линии электропередачи, шагающие по вершинам холмов с севера на юг. На глазах Алберта одна из опор задрожала, а потом свалилась, потянув за собой провода. Мгновением позже упала вторая опора, потом третья, четвертая…

— Это еще не все, — заметил Алберт. — Посмотрите на деревья. Они трясутся, как кусты.

Но деревья не только тряслись. У них на глазах деревья начали падать и исчезать из виду.

Хрум, бум, хрум, трах, БАХ!

Хрум, бум, БАХ, трах, хрум!

— Нам надо выметаться отсюда. — Боб схватил Алберта за плечи, его глаза широко раскрылись, до краев наполненные ужасом. Умное, интеллигентное лицо застыло маской. — Нам надо немедленно убираться отсюда.

На горизонте, милях в десяти от них, гигантская башня ретранслятора завибрировала от основания до вершины и обрушилась, чтобы исчезнуть среди падающих деревьев. Теперь они чувствовали, что начала дрожать и земля. Дрожь эта поднималась по трапу и передавалась их ногам.

— Прекратите это! — взвизгнула за их спинами Бетани и зажала уши руками. — Пожалуйста, прекратите это!

Но звуковой вал накатывал на них, хрумканье и чавканье, сопровождающие трапезу лангольеров, были совсем рядом.

13

— Не хочу показаться надоедливым, Брайан, но сколько тебе еще нужно времени? — нервно спросил Ник. — В четырех милях к востоку есть река, я заметил ее при посадке, и мне представляется, что эти хрумкающие твари, уж не знаю какие, как раз добрались до нее.

Брайан взглянул на уровнемеры. 24000 фунтов в правом крыле, 16000 — в левом. Теперь заправка шла чуть быстрее, потому что не приходилось перекачивать топливо из «727» в другое крыло.

— Пятнадцать минут. — Брайан чувствовал выступившие на лбу большие капли пота. — Имеющегося топлива нам не хватит. Ник. Мы сможем дотянуть только до пустыни Мохаве. И еще десять минут, чтобы отсоединить шланги, закрыть люки и вырулить на взлетную полосу.

— Нельзя ли ужаться? Ты уверен, что нельзя ужаться?

Брайан покачал головой и вновь уставился на приборы.

14

Крейг медленно прополз под листами резины, вылез в мертвенный свет нового короткого дня. Ужасный звук оглушал, звук приближающейся армии людоедов. Даже небо дрожало от этого звука, и Крейг на мгновение замер: страх превратил его в статую.

Посмотри, сказал его утренний ангел и протянул руку.

Крейг посмотрел… и забыл про страх. Вдали, за «767», на треугольнике жухлой травы, образованном взлетно-посадочной полосой и двумя рулежными дорожками, стоял длинный, красного дерева стол для совещаний. Полированная поверхность поблескивала даже в этом безжизненном свете. Перед каждым креслом лежал блокнот, стояли кувшин с ледяной водой и хрустальный стакан. За столом сидели два десятка мужчин в строгих деловых костюмах. Все они повернулись к нему.

И внезапно захлопали в ладоши. Поднялись, продолжая хлопать, не сводя с него глаз, стоя приветствуя его появление. Крейг почувствовал, как губы у него сами растягиваются в счастливой, благодарной улыбке.

15

Дайна осталась одна в салоне первого класса. Дышать ей становилось все труднее, в голосе появились хрипы.

Беги к ним, Крейг! Скорее! Скорее!

16

Крейг свалился с транспортера, ударился плечом о бетон, тут же поднялся. К черту боль! Кто будет обращать внимание на боль? Ангел привел их! Разумеется, их привела она! Ангелы — что призраки в историях о мистере Скрудже, они могут сделать все, что только пожелают! Сияние вокруг девочки начало меркнуть, но и это уже не имело значения. Она принесла ему спасение: сеть, в которую он наконец-то попался.

Беги к ним, Крейг! Обегай самолет! Держись от самолета подальше! Беги к ним!

Крейг побежал. Он спотыкался, его бросало из стороны в сторону, но он бежал. Голова его то поднималась, то вновь падала на грудь. Он бежал к этим лишенным юмора, не знающим жалости людям — своим спасителям, которые могли быть рыбаками, склонившимися над бортом своей шхуны, чтобы посмотреть, какие удивительные жители морских глубин на этот раз попали им в сети.

17

Стрелка уровнемера левого бака замедлила свое движение при подходе к цифре 21000 и застыла на цифре 22000. Брайан понял, что произошло, щелкнул двумя переключателями, остановив насосы. «727» отдал им все, что мог, чуть больше 46000 фунтов авиационного керосина. Этого должно было хватить.

— Ладно. — Брайан встал.

— Что ладно? — поднялся и Ник.

— Отсоединяем шланги и улетаем к чертовой матери.

Шум уже оглушал. Хрумканье и чавканье остались, но к ним присоединились треск ломающихся деревьев, грохот рушащихся домов. Как раз перед тем как Брайан отключил насосы, послышалось несколько громких всплесков. «Обрушился мост», — догадался Ник.

— Мистер Туми! — внезапно прокричала Бетани. — Вон мистер Туми!

Ник первым выскочил из кабины пилотов. Брайан последовал за ним. Они увидели Крейга, бредущего по рулежной дорожке. На самолет он не обращал никакого внимания. Направлялся он к пустынному треугольнику жухлой травы, ограниченному парой пересекающихся рулежных дорожек и торцом взлетно-посадочной полосы.

— Что он делает? — выдохнул Руди.

— Какая разница! — ответил Брайан. — Времени у нас в обрез. Ник, спускайся по трапу первым. Подержишь меня, пока я буду отсоединять шланг.

Брайану казалось, что он стоит на берегу, а с моря на него катит девятый вал.

Ник вновь держал Брайана за пояс, когда тот быстро отсоединил шланг бросил его на бетон, захлопнул люк.

— Пошли, — повернулся он к Нику, лицо его стало серым. — Больше нам тут делать нечего.

Но Ник не шевельнулся. Замер, уставившись на восток. Кровь отхлынула от лица. На нем застыл ужас. Верхняя губа задрожала, он напоминал пса, слишком испуганного, чтобы лаять.

Брайан медленно повернул голову, слыша, как скрипят, словно несмазанные ржавые петли, сухожилия шеи. И убедился: лангольеры пришли.

18

— Как вы сами видите, — заговорил Крейг подойдя к свободному стулу во главе стола и дождавшись, пока все сядут, — брокеры, с которыми я имел дело, не просто нечестные люди. Большинство из них — агенты ЦРУ, и их задача — обманывать и водить за нос таких банкиров, как я. Тех, у кого возникает срочная необходимость пополнить портфель государственных облигаций. С их точки зрения, цель — предотвращение экспорта коммунизма в Южную Америку — оправдывает любые средства.

— Какие вы предприняли меры для проверки своих контрагентов? — спросил толстяк в дорогом синем костюме. — Вы воспользовались услугами компании, страхующей сделки с государственными облигациями, или ваш банк нанял частное детективное агентство, специализирующееся на подобных делах?

Чисто выбритые щеки Синего Костюма светились то ли благодаря отменному здоровью, то ли благодаря многолетней привычке пить шотландское с содовой. Его глаза напоминали кристаллы синего льда. Прекрасные глаза. Глаза его отца.

Где-то далеко-далеко от конференц-зала, расположенного на третьем сверху этаже Пруденшл-центра, шла большая стройка. «Наверное, прокладывают дорогу», — предположил Крейг. В Бостоне постоянно строили дороги, ему представлялось, что в большинстве случаев никакой необходимости в этом не было, но причина этого бесконечного строительства не составляла для него тайны: бесчестные наживались за счет неведающих. К нему это не имело никакого отношения. Абсолютно никакого. Он имел дело с толстяком в синем костюме, и больше ни с кем.

— Мы ждем, Крейг, — подал голос президент его банковской корпорации.

Крейг удивился: мистер Паркер не собирался участвовать в конференции. А потом его охватила безмерная радость.

— Никаких мер предосторожности я не предпринимал! — выкрикнул он в их потрясенные физиономии. — Я просто покупал, покупал и покупал! Я не предпринимал НИКАКИХ… МЕР… ПРЕДОСТОРОЖНОСТИ!

Он уже собрался продолжить, перейти к детальному объяснению своего плана, когда его остановил какой-то звук. Звук очень близкий, источник которого, возможно, находился в конференц-зале.

Хрумкающий звук, дробь голодных зубов.

Внезапно у Крейга возникло желание разорвать какой-нибудь листок, любой листок. Он потянулся к блокноту, который лежал перед ним, но блокнот исчез. Вместе со столом. Вместе с банкирами. Вместе с Бостоном.

«Где я?» — в замешательстве спросил себя Крейг и огляделся.

И тут же понял… и тут же увидел их.

Лангольеры пришли.

Лангольеры пришли за ним.

Крейг Туми закричал.

19

Брайан их видел, но не мог понять, что же он видит. Они словно не желали, чтобы их видели, и он чувствовал, что его и без того работающий на пределе мозг старается переработать поступающую информацию, трансформировать образы существ, появившихся на восточном торце взлетно-посадочной полосы 21, во что-то удобоваримое, доступное человеческому восприятию.

Поначалу их было двое: одно черное, другое — темно-красное.

«Это мячи? — с сомнением спрашивал мозг. — У них шарообразная форма?» Что-то щелкнуло, и в представлении Брайана существа превратились в пляжные мячи, эти мячи, с поверхностью, вибрирующей в горячем воздухе, то чуть сдувались, то вновь надувались. Они выкатились из высокой травы, в которую упиралась взлетно-посадочная полоса 21, оставляя за собой черные следы. Они словно прорезали траву…

«Нет, — с неохотой уточнил мозг. — Они не просто прорезают траву, и ты это знаешь. Они прорезают все, что попадается у них на пути».

А оставляют за собой полосы идеальной черноты. Вот и теперь, катясь по светлому бетону взлетно-посадочной полосы, они по-прежнему оставляли за собой черные полосы. Которые блестели, как вар.

«Нет, — вновь с неохотой возразил мозг. — Не вар. Ты знаешь, что это за чернота. Это ничто. Абсолютное ничто. Они сжирают не только покрытие взлетно-посадочной полосы».

В их повадках чувствовалось какое-то веселье. Траектории их движения то и дело пересекались, они высоко подпрыгивали и мчались к самолету. На бетоне оставались не прямые линии, а зигзаги.

Брайан вскрикнул, за его спиной вскрикнул Ник. Они увидели морды приближающихся мячей, чудовищные морды пришельцев с иных планет. Они мерцали и меняли облик, словно лица призраков. Брайан видел крошечные глазки и гигантские рты — пещеры, полные поблескивающих зубов.

Они ели на ходу, отхватывая кусочки окружающего их мира.

Топливозаправщик фирмы «Тексако» стоял на внешней рулежной дорожке. Лангольеры надвинулись на него, хищно ощерившись. Пронзили заправщик насквозь, не задержавшись ни на секунду. Один прорубил тропу через задние колеса, и на мгновение — до того как заправщик осел на землю — Брайан увидел тоннель, оставленный за собой лангольером, прямо-таки мышиную норку из какого-то мультфильма.

Второй лангольер подпрыгнул, исчез за громадным баком заправщика, чтобы тут же показаться в прорезанной в корпусе дыре, из которой широким потоком хлынул авиационный керосин. Лангольеры вырывали тонкие полосы реальности, разрывали реальность на части, и Брайан осознал, что этим дело не кончается: остающаяся за лангольерами пропасть зияла бесконечностью пустоты.

На границе летного поля лангольеры притормозили. Словно в раздумье, куда направить свои стопы.

А потом резко изменили направление.

Взяли курс на Крейга Туми, который не отрывал от них глаз и вопил от ужаса.

И невероятным усилием воли Брайан заставил себя выйти из транса. Схватил за локоть застывшего двумя ступенями ниже Ника.

— Бежим!

Ник не отреагировал, и Брайан резко дернул его за руку.

— Я сказал, шевелись! Мы улетаем!

Вдалеке появились новые черные и красные шары. Они подпрыгивали, танцевали, кружили… и надвигались.

20

Ты не сможешь убежать от них, говорил его отец. Их ножки тебе этого не позволят. У них маленькие быстрые ножки.

Крейг тем не менее попытался.

Повернулся и побежал к зданию аэропорта, то и дело в ужасе оглядываясь. На «Боинг-767», принадлежащий авиакомпании «Американская гордость», который выруливал на взлетную полосу, Крейг внимания не обратил. Бежал он к багажному транспортеру.

Напрасно, Крейг, зазвучал в голове голос отца. Ты, возможно, думаешь, что бежишь, но это не так. Ты знаешь, как это называется, не так ли? Ты НОСИШЬСЯ!