Четыре после полуночи Кинг Стивен
СЛУЖБА БЕЗОПАСНОСТИ АЭРОПОРТА
Уже у самого коридора он посмотрел в широкое, выходящее на летное поле окно… и сбился с шага. Медленно направился к окну.
Туми не увидел ничего, кроме уходящего вдаль бетона под затянувшими небо неподвижными облаками. Но глаза его тем не менее широко открылись, а в душе начал подниматься страх.
Они идут, послышался в голове мертвый голос. Голос отца, а говорил он из маленького мавзолея, задвинутого в дальний уголок сердца Крейга Туми.
— Нет, — прошептал он, и от этого слова на стекле образовалось пятнышко тумана. — Никто не идет.
Ты вел себя плохо. Хуже того, ты ленился.
— Нет!
Да. Тебе назначили встречу, а ты ее проигнорировал. Убежал. И куда? В Бангор, штат Мэн. Как такое могло прийти тебе в голову?
— Не моя вина, — прошептал Крейг Туми, сжимая ручку брифкейса так, что побелели костяшки пальцев. — Меня увезли против моей воли. Я… меня принудили.
Ответа не последовало. Но он чувствовал неодобрение отца. И вновь Крейг ощутил, как давят на него призраки. Внутренний голос мог не говорить, что оправдания не принимаются. Крейг и так это знал. Знал с самого детства.
ОНИ здесь были… и они вернутся. Ты в курсе, не так ли?
Он в курсе. Лангольеры вернутся. Вернутся за ним. Он чувствовал их далекое присутствие. Он никогда их не видел, но знал, какие они ужасные. Только он? Пожалуй, что нет.
Крейг подумал, что и маленькая слепая девочка что-то знает о лангольерах.
Но это не имело ни малейшего значения. Его задача — вернуться в Бостон… вернуться в Бостон до того, как лангольеры вновь прибудут в Бангор с одной только целью: съесть его живьем. Он должен успеть на конференцию в Пру, должен показать им, чего он достиг, а потом будет…
Свободен.
Он будет свободен.
Крейг оторвался от окна, от пустоты и застылости, и нырнул в темный коридор. Прошел мимо обезлюдевших магазинов, даже не удостоив их взглядом. А за ними нашел дверь, которую искал. С маленькой табличкой над глазком: «СЛУЖБА БЕЗОПАСНОСТИ АЭРОПОРТА».
Он должен попасть туда. Так или иначе, но должен.
«Все это, — думал он, — это безумие… оно не должно сидеть во мне. Сколько можно держать его в себе? Хватит!»
Крейг коснулся ручки двери. Пустота в его взгляде сменилась решимостью и целеустремленностью.
«Слишком долго на меня давили, — думал он. — Слишком долго. С семи лет? Нет… все началось еще раньше. На меня давили с той поры, как я себя помню. И эта история — все тот же нажим, только в новой форме. Возможно, мужчина в потертом пиджаке спортивного покроя не ошибся, сказав, что это эксперимент, что агенты какого-то секретного федерального учреждения или иностранной разведки проводят опыт. Но я больше не хочу участвовать в чьих-либо экспериментах. Мне без разницы, кто руководит всем этим — мои отец или мать, декан школы менеджмента или совет директоров банковской корпорации „Солнце пустыни“. Я принимаю решение не участвовать в эксперименте. Я принимаю решение выйти из игры. Я принимаю решение добраться до Бостона и закончить то, что начал, предложив купить аргентинские государственные облигации. Если я…»
Но он и так знал, что произойдет, если он этого не сделает.
Он просто сойдет с ума.
Крейг взялся за ручку. Она не поворачивалась. Однако стоило нажать на нее, и дверь распахнулась. То ли ее не закрыли на задвижку, то ли замок автоматически открылся после отключения электричества. Крейга это не волновало. Отавное в том, что он мог войти в дверь, а не пробираться через вентиляционную шахту. Он намеревался еще до вечера попасть на конференцию и не хотел появляться там в грязной одежде. Одна из усвоенных им жизненных аксиом гласила: к людям в несвежей одежде относятся недоверчиво.
Крейг решительно переступил порог.
11
Брайан и Ник поднялись по эскалатору первыми, скоро к ним подтянулись и остальные. Они попали в главный зал ожидания МАБа, большое квадратное помещение с креслами и установленными на подлокотниках телевизорами. Одну стену занимали тонированные окна, из которых открывался вид на летное поле. Слева находился газетный киоск и контрольно-пропускной пункт первой галереи. Правее и на другой стороне зала ожидания — бар «Красный барон» и ресторан «Девятое облако». За рестораном начинался коридор, который вел к штаб-квартире службы безопасности аэропорта и галерее, обслуживающей прибывающие международные рейсы.
— Пойдем… — начал Ник, но Дайна остановила его:
— Подождите.
Решительный тон девочки заставил всех повернуться к ней.
Дайна отпустила Лорел, подняла руки, приставила их к ушам, словно локаторы, и замерла, прислушиваясь к только ей ведомым звукам.
— Что… — начал Брайан, но Дайна тут же осекла его:
— Ш-ш-ш-ш…
Она чуть повернулась влево, постояла, повернулась в другую сторону, встала лицом к окнам. В падающем сквозь них свете ее и без того бледное лицо побелело еще сильнее. Она сняла черные очки. И все увидели ее широко раскрытые карие глаза, совсем не пустые.
— Вот, — мечтательно произнесла Дайна, и Лорел почувствовала, как ужас ледяными пальцами сжимает сердце.
Не она одна. Бетани прижалась к ней с одной стороны, Дон Гаффни — с другой.
— Вот… я чувствую этот свет. Поэтому врачи и решили, что мне можно вернуть зрение. Я чувствую свет. Он — словно тепло внутри головы.
— Дайна, что… — вновь подал голос Брайан.
Ник локтем толкнул его в бок. Англичанин не отрываясь смотрел на Дайну. Брови сошлись у него на переносице.
— Тихо, приятель.
— Свет… там.
Она медленно пошла к окнам, руки ее оставались за ушами, локти она выставила чуть вперед, чтобы не наткнуться на что-нибудь. Меньше чем в двух футах от окна она остановилась. Медленно потянулась вперед руками, пока ее пальцы не коснулись стекла. Выглядела она как черная морская звезда на фоне белого неба.
— И стекло не такое, каким должно быть. — Все тот же мечтательный тон.
— Дайна… — не выдержала Лорел.
— Ш-ш-ш… — не поворачиваясь, прошептала Дайна; она стояла у окна, словно маленькая девочка, ожидающая, когда же отец вернется с работы. — Я что-то слышу.
Эти произнесенные шепотом слова вызвали безотчетный ужас в душе Алберта Косснера. У него заболели плечи. Он опустил голову и увидел, что стоит, крепко обхватив себя руками.
Брайан прислушался. Услышал собственное дыхание, дыхание остальных… но ничего больше.
«Это ее воображение, — подумал он. — Только воображение».
— Что? — спросила Лорел. — Что ты слышишь?
— Не знаю. — Дайна все не поворачивалась. — Звук очень слабый. Я слышала его, когда мы вышли из самолета, но решила, что это мое воображение. Теперь я слышу его лучше, даже сквозь стекло. Звук этот… примерно такой же раздается, когда высыпаешь рисовые хлопья в молоко.
Брайан повернулся к Нику и прошептал:
— Ты что-нибудь слышишь?
— Ни черта, — тоже шепотом ответил Ник. — Но она слепая. Слух у нее намного острее нашего.
— Я думаю, это истерия. — Теперь Брайан уже шептал, наклонившись к самому уху Ника.
Дайна повернулась к ним.
— «Ты что-нибудь слышишь? Ни черта. Но она слепая. Слух у нее намного острее нашего». — Пауза. — «Я думаю, это истерия».
— Дайна, что ты такое говоришь? — испуганно спросила Лорел, не слышавшая, как шептались Брайан и Ник, хотя стояла к ним гораздо ближе.
— Спросите их. — Голос Дайны дрожал. — Я не сумасшедшая! Слепая, но не сумасшедшая!
— Конечно, — кивнул Брайан. — Конечно, не сумасшедшая, Дайна. — Он обратился к Лорел: — Я разговаривал с Ником. Она нас услышала. Услышала, стоя у окна.
— У тебя отличный слух, детка, — вставила Бетани.
— Я слышу то, что слышу. И я слышу какие-то звуки. Оттуда. — Она указала на восток и обвела всех невидящими глазами. — Это плохой звук. Ужасный звук, жуткий.
— Если вы знаете, что это за звук, маленькая мисс, может, это нам чем-то поможет.
— Я не знаю. Но звук этот приближается. — Дрожащей рукой она надела очки. — Мы должны убраться отсюда. И побыстрее. Потому что надвигается зло. Зло, издающее потрескивающие звуки.
— Дайна, в самолете, на котором мы прилетели, практически не осталось топлива, — напомнил Брайан.
— Значит, вы должны залить в него топливо! — пронзительно закричала Дайна. — Надвигается беда, вы это понимаете? Надвигается, и, если мы не улетим до того, как она настигнет нас, мы все умрем! Мы все умрем!
Голос ее сломался, она зарыдала. Не сивилла, не пророчица, а маленькая девочка, вынужденная жить в кромешной тьме. Дайна поплелась к ним, уверенности в себе как не бывало. Лорел успела подхватить ее, прежде чем девочка наткнулась на одну из веревок, огораживающих зону контрольно-пропускного пункта, и прижала к себе. Лорел попыталась успокоить девочку, но в ушах по-прежнему звенели ее слова: «Если мы не улетим до того, как она настигнет нас, мы все умрем!»
Мы все умрем!
12
Крейг Туми услышал, как заверещала эта девчонка, но не стал прислушиваться к ее воплям. Он нашел то, что искал, в третьем из открытых им шкафчиков. На дверце значилось: МЭРКИ. На верхней полке лежал ленч мистера Мэрки: сандвич, аккуратно завернутый в плотную бумагу. На нижней стояли уличные туфли мистера Мэрки. Между ними на крючке висели белая рубашка и пояс с кобурой. Из кобуры торчала рукоятка служебного револьвера мистера Мэрки.
Он расстегнул кобуру, достал револьвер. В оружии Крейг ничего не понимал и не мог сказать, какого револьвер калибра, тридцать второго, тридцать восьмого или сорок пятого, но ума разобраться с устройством револьвера ему хватило, так что несколько секунд спустя он смог откинуть барабан. Убедился, что во все шесть гнезд вставлены патроны, услышал щелчок, подтверждающий, что барабан встал куда надо, затем обследовал курок и обе стороны рукоятки. Искал он рычажок предохранителя, но его, похоже, не было. Крейг положил палец на спусковой крючок, осторожно нажимал до тех пор, пока не увидел, как двинулись курок и барабан, и, удовлетворенно кивнув, снял палец.
Повернулся к двери и внезапно осознал, как же он одинок в своей взрослой жизни. Револьвер словно прибавил в весе, потянув руку вниз. Теперь Крейг стоял, ссутулившись, с брифкейсом в правой руке и служебным револьвером исчезнувшего охранника в левой. А на лице его застыла безмерная тоска. Он вспомнил сцену из детства, сцену, о которой и думать забыл: двенадцатилетний Крейг Туми лежит на кровати в своей комнате, заливаясь горючими слезами. В другой комнате громко играет стереопроигрыватель и его мать пьяным голосом поет вместе с Меррили Раш: «Назови меня… утренним ангелом, крош-шка… прикоснись к моей щеке… прежде чем покинешь меня, крош-шка…»
Он лежал на кровати. Дрожал. Плакал. Беззвучно. И думал: «Почему ты не можешь любить меня и оставить меня в покое, мама? Почему ты не можешь любить меня и оставить в покое?»
— Я никому не хочу причинять вред, — сквозь слезы пробормотал Крейг Туми. — Не хочу, но это… непереносимо.
У другой стены выстроились телемониторы, все погасшие. Он уставился на них, и в это мгновение ему едва не открылась истина, оставалось совсем немного, чтобы понять, что произошло, что происходит. Сквозь сложную систему психологических блоков правда почти прорвалась в бомбоубежище, в котором он прожил всю жизнь.
Весь мир ушел, Крейги-Вейги, твердила ему мать. Весь мир ушел, кроме тебя и людей, оставшихся на этом самолете.
— Нет, — простонал Крейг и упал на один из стульев у стола в центре комнаты. — Нет, это не так. Быть такого не может! Я отвергаю эту идею. Полностью отвергаю.
Лангольеры были здесь, и они вернутся. Как всегда, голос отца заглушил голос матери. Тебе бы лучше смотаться отсюда до их прибытия… ты же знаешь, что за этим последует.
Он знал, естественно. Они съедят Крейга Туми. Лангольеры сожрут его заживо.
— Но я не хочу причинить кому-то вред, — отстранение повторил он.
На столе лежал бланк с графиком дежурств. Крейг поставил брифкейс на пол, положил револьвер на стол. Взял бланк, с минуту изучал его невидящим взглядом и… начал отрывать полосу с левой стороны.
Ри-и-ип.
Скоро он уже был загипнотизирован растущей на столе стопкой узких полосок бумаги. Но и тогда голос отца продолжал звучать в голове Крейга: Ты же знаешь, что за этим последует.
ГЛАВА 5
Коробка бумажных спичек. Приключения сэндвича с салями. Ещё один пример использования дедуктивного метода. Аризонский Еврей играет на скрипке. Единственный звук в городе
1
Мертвую тишину, повисшую в зале ожидания после предупреждения Дайны, нарушил Роберт Дженкинс.
— У нас, конечно, есть проблемы, — заговорил он голосом опытного лектора. — Если Дайна что-то слышит, а учитывая продемонстрированные ею незаурядные способности, я склонен думать, что так оно и есть, неплохо бы знать, какая беда надвигается на нас. Мы не знаем. Это одна проблема. Недостаток топлива в самолете — другая проблема.
— Тут стоит «727», — напомнил Ник. — Подогнанный к посадочному тоннелю. Ты сможешь лететь на нем, Брайан?
— Да.
Ник посмотрел на Боба, как бы говоря: вот видите, один узел мы уже развязали.
— Предположим, что мы сможем взлететь. И куда мы отправимся? — продолжил Боб Дженкинс. — Третья проблема.
— Подальше отсюда, — без запинки ответила Дайна. — Подальше от этого звука. Мы должны держаться подальше от этого звука, от его источника.
— И сколько времени в нашем распоряжении? — мягко спросил ее Боб. — Когда это неведомое доберется сюда. Дайна? Можешь сказать хотя бы приблизительно?
— Нет, — ответила она, прильнув к Лорел. — Я думаю, оно еще далеко. Я думаю, у нас еще есть время. Но…
— Тогда почему бы нам не последовать предложению мистера Уэрвика? — спросил Боб. — Давайте перейдем в ресторан, перекусим и обсудим, что делать дальше. Еда оказывает благотворное влияние на часть организма человеческого существа, которую месье Пуаро любил называть маленькими серыми клетками.
— Мы не должны оставаться здесь, — настаивала на своем Дайна.
— Пятнадцать минут. Не больше, — не сдавался Боб. — Даже в твоем нежном возрасте ты должна знать, Дайна, что перед тем, как приступить к действиям, очень неплохо и подумать.
И тут Алберт понял, что у писателя есть свои причины перебраться в ресторан. Маленькие серые клетки мистера Дженкинса работали отлично и на голодный желудок. Учитывая более чем интересный анализ сложившейся ситуации, проведенный на борту самолета, писателю и теперь было что сказать.
«Он хочет нам кое-что продемонстрировать, — решил Алберт. — Доказать какую-то свою мысль».
— У нас наверняка есть пятнадцать минут, не так ли? — вмешался он.
— Ну… полагаю, что да, — с неохотой признала Дайна.
— Отлично, — подвел итог Боб. — Пошли. — И направился к ресторану, не сомневаясь, что остальные последуют за ним.
Брайан и Ник переглянулись.
— Пойдемте, — сказал им Алберт. — Он знает, что делает.
— Что?
— Точно сказать не могу, но идет он туда не только для того, чтобы перекусить.
Алберт последовал за Бобом, Бетани — за Албертом, остальные потянулись за ними. Лорел вела Дайну за руку. Маленькая девочка побледнела как полотно.
2
Ресторан «Девятое облако» скорее представлял собой кафетерий, с большим холодильным шкафом, в котором стояли напитки и лежали сандвичи, длинным прилавком из нержавеющей стали, двумя микроволновыми печками. Все блестело чистотой. Нигде не осталось ни крошки, ни капли жира. Посуда ровными рядами стояла на полках.
Роберт Дженкинс остановился у кассового аппарата и спросил Бетани:
— Не угостите сигареткой, Бетани?
— А вы, однако, заядлый курильщик, — добродушно ответила она, достала пачку «Мальборо» и вытряхнула сигарету.
Писатель взял сигарету, но отвел ее руку с коробкой спичек.
— Могу воспользоваться этими, не так ли?
У кассового аппарата стояла керамическая тарелка, наполненная бумажными спичками с рекламой бизнес-школы Лассаля. Наклейка на наружной поверхности тарелки гласила: «ДЛЯ НАШИХ БЕССПИЧЕЧНЫХ ДРУЗЕЙ». Боб взял коробку-книжицу раскрыл, оторвал спичку.
— Конечно, — кивнула Бетани. — Но почему?
— На этот вопрос мы сейчас и попытаемся ответить. — Он обвел взглядом остальных.
Все встали полукругом, за исключением Руди Уэрвика, который уже добрался до холодильного шкафа и внимательно изучал содержимое его полок.
Боб чиркнул спичкой. Она оставила белый след на коричневой полоске серы, но не зажглась. Он повторил попытку, результат тот же. На третьей спичка сломалась. Большая часть воспламеняющейся головки стерлась.
— Однако. — Впрочем, удивления в голосе писателя не чувствовалось. — Наверное, они мокрые. Возьмем другую коробку, со дна. Те уж точно сухие.
Он запустил руку в тарелку, пара коробочек сверху вывалилась на прилавок. Алберту они показались абсолютно сухими. За его спиной Ник и Брайан вновь переглянулись. Боб выудил со дна новую коробку, раскрыл, оторвал спичку, чиркнул. Спичка не зажглась.
— Черт побери! Похоже, мы столкнулись еще с одной проблемой. Могу я позаимствовать ваши спички, Бетани?
Она молча протянула ему коробку.
— Одну минуту, — вмешался Ник. — Что вы об этом знаете, приятель?
— Только то, что дело не ограничивается отсутствием людей, звуков и запахов. — Взгляд Дженкинса оставался спокойным, но лицо заметно осунулось. — И, подозреваю, мы все допустили одну большую ошибку. Вполне объяснимую, учитывая обстоятельства… но боюсь, пока мы заново не оценим сложившуюся ситуацию, едва ли чем-то поможем себе. Вот и давайте разбираться, что к чему.
Уэрвик уже присоединился к остальным. Он позаимствовал из холодильного шкафа сандвич с салями и бутылку пива. Новые приобретения заметно подняли ему настроение.
— И что тут происходит? — полюбопытствовал он.
— Будь я проклят, если знаю, — ответил Брайан. — Но то, что я вижу, мне совсем не нравится.
Боб Дженкинс вынул спичку из коробки Бетани, чиркнул. Она тут же зажглась.
— Ага. — Он поднес спичку к кончику сигареты.
Запах дыма тут же ударил в нос Брайану, необычайно едкий, необычайно сладкий, и через секунду он понял, в чем причина: помимо лосьона после бритья Ника и духов Лорел, он чувствовал только этот запах. Впрочем, нет, улавливал он и запах пота своих попутчиков.
Боб все еще держал спичку в руках. Он отогнул крышку коробки-книжицы, поднес огонек к головкам бумажных спичек. Поначалу ничего не изменилось. Писатель водил огоньком вдоль головок, но они не загорались. Остальные как завороженные следили за его манипуляциями.
Наконец раздалось п-ш-ш-ш-с, и несколько спичек вспыхнули, чтобы, не разгоревшись, погаснуть. Щупальца дыма потянулись вверх… дым был без запаха.
Боб оглядел стоящих вокруг, мрачно улыбнулся:
— Это больше, чем я ожидал.
— Ладно, — кивнул Брайан. — А теперь расскажите нам об этом. Я понимаю…
Но его прервал возмущенный вопль Руди Уэрвика. Дайна вскрикнула и прижалась к Лорел. Алберту показалось, что у него остановилось сердце.
Руди успел развернуть сандвич с салями и сыром и надкусил его. А теперь все выплюнул на пол.
— Он протух! — воскликнул Руди. — Черт побери! Какая гадость!
— Протух? — вкрадчиво спросил Боб Дженкинс, и его глаза заблестели. — Я в этом сомневаюсь. В копченую колбасу кладут столько консервантов, что она может восемь часов лежать на открытом солнце. А мы знаем, что после отключения электричества прошло меньше пяти часов.
— Может, и больше, — ввернул Алберт. — Вы сами говорили, что наши ручные часы могут отставать.
— Да, но я не думаю… Холодильный шкаф еще не нагрелся, мистер Уэрвик? Когда вы открыли его, оттуда пахнуло холодом?
— Холода нет, хотя внутри явно прохладнее, чем снаружи, — ответил Руди. — Но сандвич — просто дерьмо. Прошу извинения у дам. Вот. — Он протянул сандвич Дженкинсу. — Если не верите, попробуйте его сами.
Боб подозрительно посмотрел на сандвич, как показалось Алберту, набираясь храбрости, откусил маленький кусочек. По его лицу Алберт понял, что сандвич действительно никакой, но выплевывать его Дженкинс сразу не стал. Жеванул раз… другой… потом аккуратно выплюнул все на ладонь. Бросил недожеванный кусочек сандвича в корзину для мусора, отправил следом и сам сандвич.
— Он не протух. Просто начисто лишился вкуса. Даже у риса или картофеля, сваренных без соли, есть хоть какой-то вкус. А тут он отсутствует напрочь. Все равно что жуешь бумагу, поэтому вы и решили, что сандвич протух.
— Он протух, — упрямился лысый мужчина.
— Попробуйте пиво, — предложил Боб. — Оно-то протухнуть не может. Крышка на месте, а закупоренное в бутылке пиво не портится и без холодильника.
Руди задумчиво посмотрел на бутылку «Будвайзера», которую держал в руке, протянул ее Бобу.
— Расхотелось.
Он бросил злобный взгляд на холодильный шкаф, словно подозревал, что Дженкинс каким-то образом разыграл его.
— Я попробую пиво, если не останется другого выхода, но я уже пошел на жертву ради науки. Не хочет ли кто-то еще пригубить пиво? Я думаю, это надо сделать.
— Дайте бутылку мне, — вызвался Ник.
— Нет, — подал голос Дон Гаффни. — Давайте ее сюда. Пиво — мой любимый напиток. Я могу пить его и теплым.
Он взял бутылку, сшиб пробку, жадно глотнул. В следующее мгновение пиво из его рта фонтаном выплеснулось на пол.
— Господи! Выдохлось! Чистая вода!
— Неужели? — оживился Боб. — Хорошо! Отлично! На это надо поглядеть всем! — Он прошел за стойку и взял с полки стакан.
Гаффни поставил бутылку рядом с кассовым аппаратом, и Брайан пристально разглядывал ее, пока Боб Дженкинс не взял бутылку. Действительно, пены в горлышке не было. «И правда, вода водой», — подумал Брайан.
Впрочем, то, что налил Боб в стакан, выглядело как пиво, а не вода. Пиво, из которого вышел весь газ. Пиво, не дающее пены. Несколько пузырьков прилипли к стенкам стакана, но ни один не поднялся на поверхность.
— Понятно, — кивнул Ник. — Газа нет. Такое иной раз случается. На фабрике поставили бракованную крышку, вот газ и вышел. Время от времени каждому достается пиво без газа.
— Но когда такое пиво приходится заедать безвкусным сандвичем, это уже говорит о многом, не так ли?
— Хотелось бы знать, о чем? — взорвался Брайан.
— Сейчас узнаем. Но сначала давайте посмотрим, из одной ли бутылки вышел газ. — Писатель повернулся, схватил с полки несколько стаканов (два или три упали на пол), начал расставлять их на прилавке с ловкостью бармена. — Принесите мне еще пива. А заодно что-нибудь из прохладительных напитков.
Алберт и Бетани принесли из холодильника по четыре или пять банок и бутылок.
— Он чокнулся? — тихим голосом спросила Бетани.
— Не думаю. — Алберт уже представлял себе, куда клонит писатель… и ему все это очень не нравилось. — Помнишь, он советовал тебе беречь спички? Он предугадал, что должно случиться. Поэтому и тащил нас в ресторан. Хотел показать, что его догадка верна.
3
Бланк распался на три десятка узких полосок, а лангольеры приблизились.
Крейг чувствовал их приближение — по тяжести в затылке.
Тяжести, которая увеличивалась.
Пора, пора идти.
Он подхватил брифкейс и револьвер и вышел из штаб-квартиры службы безопасности. Шагал медленно, подготавливая монолог, который ему предстояло произнести: «Я не хочу стрелять в вас, но выстрелю, если вы не оставите мне другого выхода. Доставьте меня в Бостон. Я не хочу стрелять в вас, но выстрелю, если вы не оставите мне другого выхода. Доставьте меня в Бостон».
— Выстрелю, если придется, — бормотал Крейг, возвращаясь в зал ожидания. — Выстрелю, если придется. — Его палец нащупал и взвел курок.
Его внимание вновь привлек бледный свет, падающий из окон. Крейг повернулся к летному полю и почувствовал: они где-то там. Лангольеры. Они съели всех никчемных, ленивых людей и теперь возвращались за ним. Он должен попасть в Бостон. Только так он мог спасти себя и остальных… потому что смерть их будет ужасна. Ужасна!
Крейг направился к окнам, выглянул наружу, игнорируя — во всяком случае пока — приглушенные голоса пассажиров у него за спиной.
4
Боб Дженкинс налил по чуть-чуть из каждой бутылки и банки в отдельный стакан. Ни пузырьков, ни пены, как и в первом эксперименте с пивом. Выдохшиеся, скорее всего безвкусные жидкости.
— Я вас убедил? — спросил он Ника.
— Да, — кивнул тот. — Если вы знаете, что здесь происходит, выкладывайте. Пожалуйста, не томите нас.
— Есть идея, — кивнул Боб. — Не очень приятная, знаете ли, но я отношусь к той категории людей, которая полагает что знание всегда лучше невежества, особенно в долгосрочной перспективе. Даже если не хочется верить тому, что знаешь. Надеюсь, вы понимаете, о чем я толкую?
— Нет, — тут же ответил Гаффни.
Боб пожал плечами, сухо улыбнулся и продолжил:
— Тем не менее остаюсь при своем мнении. Но прежде чем я начну, попрошу вас оглядеться и сказать мне, что вы видите.
Они огляделись, сосредоточившись почему-то на столах и стульях, поэтому никто не заметил Крейга Туми, который в противоположном конце зала ожидания застыл у окна, всматриваясь в летное поле.
— Ничего, — наконец ответила Лорел. — Извините, но я ничего не вижу. Наверное, у вас более острый взгляд, мистер Дженкинс.
— Отнюдь. Я вижу то же, что и вы: ни-че-го. Но аэропорты работают двадцать четыре часа в сутки. Когда это… Событие произошло, здесь, конечно, был мертвый сезон, самое спокойное время. Но я не верю, чтобы хоть несколько человек не пили кофе или не завтракали даже в столь ранний час: сотрудники аэропорта, вспомогательных служб. Может, даже пассажиры, которые оказались в Бангоре пролетом и решили сэкономить на отеле, проведя пять или шесть часов в аэропорту. Когда я спустился с транспортера и огляделся, мне стало не по себе. Почему? Потому что аэропорты никогда не пустуют, точно так же, как никогда не пустуют полицейские участки и казармы пожарной охраны. Вот теперь вы и спросите себя: где тарелки с недоеденной пищей, где полупустые стаканы? Помните недоеденную плюшку и недопитый кофе в кабине пилотов? Здесь ничего подобного нет. Где хоть одно доказательство того, что здесь были люди, когда свершилось Событие?
Алберт медленно огляделся.
— Дымящейся трубки нет, не так ли?
Боб уставился на него.
— Что? Что ты сказал, Алберт?
— Когда мы летели в самолете, я подумал об одном паруснике. Где-то я о нем читал. Назывался он «Мария Селеста». Кто-то заметил его, когда он бесцельно дрейфовал в открытом море. Нет… не дрейфовал, в книжке говорилось, что он шел под всеми парусами. Однако люди, поднявшиеся на борт «Марии Селесты», никого там не нашли. Ни матросов, ни капитана. Вещи их остались, на плите готовилась еда. Кто-то даже обнаружил в кубрике трубку. Она еще дымилась.
— Браво! — воскликнул Боб.
Теперь все смотрели только на него, и никто не замечал медленно приближающегося Крейга Туми. Дуло его револьвера уже не смотрело в пол.
— Браво, Алберт! — повторил Боб Дженкинс. — Ты попал в самую точку! Было еще одно знаменитое исчезновение — колонии поселенцев с Роанок-Айленда… кажется, у берегов Северной Каролины. Все исчезли, оставив дома, очаги, вещи, мусор. А теперь, Алберт, сделаем следующий шаг. Чем еще этот аэропорт отличается от нашего самолета?
На мгновение лицо Алберта превратилось в подобие застывшей маски, а потом он просиял.
— Кольца! — вскричал он. — Сумочки! Бумажники! Хирургические штифты! Здесь ничего этого нет!
— Правильно, — кивнул Боб. — На все сто процентов. Как ты и говоришь, здесь ничего этого нет.
Но все это было в самолете, когда проснулись пережившие Событие, не так ли? Вместе с недоеденной плюшкой и недопитым кофе в кабине пилотов. Эквивалентом дымящейся трубки в кубрике.
— Вы думаете, мы перенеслись в другое измерение, не так ли? — В голосе Алберта слышался благоговейный трепет. — Как в фантастическом романе?
Дайна склонила голову набок. В этот момент она удивительно напоминала Ниппера, собаку, которая долгие годы служила фирменным знаком «Эр-си-эй».[9]
— Нет, — ответил Боб. — Я думаю…
Читать бесплатно другие книги:
