Фрейлина немедленного реагирования Лазарева Молка

Глава 2

Надо мужественно переносить все, что случается, ибо то, что мы считаем случайностью, на самом деле происходит закономерно!

Луций Анней Сенека (Младший)

– Ничего не понимаю, – бормотал врач, стоя над постелью Трои. – Раны я заживил, внешне она здорова, но почему не приходит в себя, ума не приложу.

Глеб сидел на краю кровати и сосредоточенно считал пульс женщины.

– Замедленный, но удивительно ровный. Такое впечатление, будто она спит…

Он осторожно погладил выбившийся локон белых волос и заправил его за ухо.

Два часа назад магистр перенес истекающую кровью Трою в медчасть. Там над ее спасением непрерывно работали несколько врачей. Колотая рана затянулась быстро, даже шрама в будущем не останется. С изломанными костями было сложнее, но и с этим справились. Вот только пациентка не просыпалась. Шли долгие и тягостные минуты, а физкультурница не открывала глаза.

В какой-то момент доктора ушли, оставив в палате магистра, который отказался покидать Трою, и престарелого мага-лекаря. Последний недоуменно пытался осознать, как несчастная вообще выжила после таких тяжких травм. Он материализовал в руках уже третий толстенный медицинский справочник. Книги завесу тайны не приоткрывали, доктор торопливо перелистывал страницы и отправлял литературу восвояси, заменяя один том энциклопедии на другой.

– Она не дышала пятнадцать минут. Вероятно – смерть мозга! Но если так, она бы не могла теперь даже дышать самостоятельно.

– Еще раз повторяю, – устало выдохнул Глеб. – Это похоже на сон. Возможно, летаргический!

– Может быть! Но только симптомы не сходятся.

Доктор вновь подошел к бессознательной Трое и в который раз проверил реакцию зрачков на свет. Зрачки реагировали, но парадоксально – вместо рефлекторного сжатия, наоборот, расширялись. Складывалось впечатление, будто она видит сейчас что-то иное, находящееся в другом месте.

– Ничего не понимаю! Мистика какая-то.

Через какое-то время и этот доктор ушел, оставив Глеба одного в палате.

– Ну, хоть где-то меня не считают твоим убийцей, – выдохнув, прошептал зельевар.

– И не надейся! – прозвучал из-за спины голос герцога.

– Теперь мне, видимо, никто не доверяет. – Магистр горько усмехнулся. – Давно ты здесь?

– Около получаса. – Эридан подошел ближе к кровати, одновременно скидывая с себя полог невидимости. – Ты сильно вляпался, Глеб!

– Так скрути меня, посади под замок. В чем проблема?!

Эридан задумчиво смерил магистра взглядом.

– Возможно, потом я так и поступлю.

– Почему не сейчас? Неужели ты услышал Элю? Поверил ей и моему скользкому «якобы» алиби?

Магистр пребывал в странной апатии, чувствовал себя бессильным, глядя на распластанную по кровати Трою, которой ничем не мог помочь. А вот агрессии в зельеваре накопилось на добрый табун бизонов.

– Тому, что она сказала? Нет! В это могла поверить свита, но не я! Девчонка поступила очень хитро, выдав толпе такую скользкую формулировку произошедшего. «Развлекались и пили вино»… – Герцог невесело усмехнулся. – В это могли поверить дворцовые сплетники, но я ни за что не поверю, что ты бы стал с ней спать!

Поэт удивленно вскинул бровь.

– Это еще почему? Если бы не сигнал тревоги, у нас бы все получилось, – с вызовом выдал Глеб, глядя в оставшийся глаз начальнику СБ. – Я, в отличие от некоторых, умею быть нежен с девушками.

Взгляд Эридана затуманился, но мужчина сумел удержать себя и сказал благоразумное:

– Я не собираюсь тратить время на разборки и выбивать твою дурь! Глеб, тебя кто-то крепко подставил и сделал это настолько грамотно, что я все же задумываюсь: а может, ошибся, и это ты пытался убить Трою?!

– Не мели чушь, – отмахнулся зельевар. – Одно предположение Терции, и вы все решили, что это я?

– Если бы! – Эридан материализовал стул и уселся, закинув ногу на ногу. – Преступление совершено в трех переходах от твоей спальни. Лично я знаю, что Троя направлялась именно к тебе. На месте происшествия все фонит остаточным телекинезом. Сильным телекинезом. Очень сильным!

Глеб устало закатил глаза и, подойдя к герцогу, протянул руки, сжатые в «замок».

– Значит, надевай на меня кандалы! Если все так гладко!

– А теперь о нестыковках. – Эридан отодвинул руки магистра. – Из всей Академии только я знал, что ты увел Савойкину, но не знал, куда именно! И когда Троя отправилась к тебе, был уверен, что ты уже отвел девчонку в ее комнату и теперь лежишь в своей спальне и, как всегда, пялишься на луну.

– Ну и где нестыковка?

– Савойкина – и есть нестыковка! Будь девчонка местной, из Двадцати Королевств, я бы ее заподозрил. Возможно, шпионка, лазутчица, как Мадлен! Но она иномирянка. Более того, это платье, которое было на ней на балу… Я более чем уверен – в подборе наряда подсобила наша блондиночка-физкультурница.

Эридан привстал со стула и поправил сползшее с преподавательницы одеяло.

– Ну и к чему ты клонишь?

– Она бы не стала выгораживать убийцу, да и ты не стал бы убивать Трою!

Глеб удивленно поднял глаза на Эридана.

– Не думал, что когда-нибудь задам тебе этот вопрос. Но, выходит, ты мне все же веришь?

Орлиное око сверкнуло голубым светом из-под белых волос герцога.

– Я никому не верю! Даже самому себе… – считая разговор оконченным, Тарфолд встал со стула и шагнул к выходу.

– Подожди, – остановил его магистр. – Зачем ты вообще сюда приходил? Просто рассказать о своих логических выводах?

Герцог сделал вид, что не услышал, и продолжил путь к двери.

– Эр, мне повторять дважды?

Начальник СБ глубоко вздохнул.

– Вот тебе два варианта: первый – проведать Трою, а второй – убедиться, что ты все же не убийца и не придушишь ее, оставшись с ней наедине в палате. Выбирай любой!

Зельевар удовлетворенно хмыкнул.

– Тогда у меня еще один вопрос.

Герцог медленно повернулся к Глебу и после недолгой паузы кивнул:

– Странно, мне казалось, допрашивать тебя буду я.

– Где Савойкина?

– Странный вопрос. Хочешь поблагодарить ее за спасение своей шкуры?

– Ты идиот, Эр! Тебе ее тоже поблагодарить, между прочим, не помешает!

– Это за что же? – на лице начальника СБ выразилось искреннее недоумение, смешанное с неожиданной злобой.

– Она ведь могла рассказать всем полную правду. С начала вечера, о том, как и при каких обстоятельствах оказалась в моей спальне! Но не стала этого делать…

– И что теперь? Мне расплакаться и начать умиляться? – голос мужчины повысился на несколько тонов. – Могла бы рассказать и выиграть платье! Она ведь его так хотела! Странно, что не воспользовалась такой удачной возможностью!

– Так ты уже знаешь о споре?! – удивился Глеб. – И не бежишь никого убивать и отчислять из Академии? Эр, тебя случайно не подменили?

– Я допрошу каждого, кто был сегодня в Академии. Вплоть до горных крыс! И только потом решу – кого отчислять, а кого оставлять на обучении!

– Узнаю сурового Эридана. И все же ты не ответил, где Савойкина?

– Телепортирована в свою комнату! Она достаточно сегодня путалась под ногами!

Бросив фразу, герцог развернулся на пятках и двинулся к двери.

– К слову… – тихо прошептал вслед уходящему магистр, зная, что Эридан все равно услышит. – Про тебя она не рассказала именно для того, чтобы не выиграть этот спор. Ей стало тебя жаль…

Рука Эридана зависла над дверной ручкой лишь на мгновение, пока он принимал решение, а в следующий миг яркая вспышка телепортации известила зельевара, что его визави решил покинуть палату далеким от классического способом.

Яркий солнечный день. Я открываю резные ставни окна, чтобы дать свежему ветру ворваться в комнату. Вместе с легким морским бризом в помещение, словно внезапное цунами, вносятся птичьи голоса из цветущего сада и великолепные дурманящие запахи роз. Я бы предпочла, чтобы под окнами цвели гладиолусы, пускай у них и нет аромата. Но садовник сказал, что в этом мире таких цветов не существует. Надо будет обязательно попросить Трою, чтобы в следующую Луну принесла пару саженцев.

– Эль! Ты уже проснулась? – в мою дверь без стука врывается Кристина, она шуршит путающимися юбками, но бежит очень спешно, словно несет самые важные в жизни новости.

– Что случилось?

– Ты не поверишь! – восторженно начинает подруга, и мне сразу хочется съязвить и продолжить ее фразу:

– Вы с Якиным улетаете в Гагры???

Кристина хмурится и несильно бьет меня по плечу.

– Дурка! Все намного круче! Мне пришел конверт! Такой же, как вчера Анфисе!

Я заворожено смотрю на подругу, и меня терзают противоречивые чувства – я одновременно невероятно рада за нее и в то же время завидую белой завистью… Мне ведь конверта не приходило…

Но я улыбаюсь и кидаюсь обнимать Кристинку…

– Поверить не могу! Ты уже ответила? Согласилась?!

– Конечно! – расплывается подруга. – Я его как только увидела, сразу поняла – от такого мужика надо иметь детей! Эль, я выхожу заму-у-ж!!!

Попискивая от счастья, Кристина едва ли не прыгает по комнате. Это странно и удивительно, видеть брюнетку такой легкой, взбалмошной, несерьезной.

– Как это было? Он принес конверт сам или попросил кого? – требую я, но ответа не дожидаюсь, потому что картина вдруг резко меняется.

Вечер. Прохладно. Я вновь стою у окна, но теперь пытаюсь его закрыть. Ветер с моря усиливается, отчего захлопнуть ставни становится сложнее, между створками постоянно путаются легкие тюлевые занавески.

– Тебе помочь? – раздается за спиной его голос, а теплая рука ложится на талию и притягивает к себе.

Мне приятно, ведь я прижимаюсь спиной к его телу, а горячее дыхание путешествует по моей шее. Но в то же время обидно:

– Нет, не стоит, я сама! – и, высвобождаясь из объятий, продолжаю упрямо сражаться с окнами.

– Вот почему ты такая?

Кажется, он тоже обиделся.

– Какая?

– Вредная.

Я пожимаю плечами и наконец-то закрываю злосчастные створки. Они захлопываются, дребезжа стеклами.

– Ну так найди другую… В твоем положении – это не должно стать большой проблемой!

– Все дело в конверте? – догадавшись о причинах моего настроения, спрашивает он.

А я решаю обернуться, чтобы высказать ему все в глаза.

– Я не собираюсь становиться королевской любовницей! – вспыхиваю гневом и тут же осекаюсь, потому что вижу того, кого не ожидала увидеть.

Эридана, который с нежнейшей улыбкой протягивает мне белоснежный конверт…

Глаза я раскрыла так же резко, как и вскочила с постели. Рывком.

Хотелось вылить на себя ушат ледяной воды, нырнуть в прорубь, убиться головой об стену, пол, кафельную плитку.

Тело горело, голова трещала. И дурацкий сон все не хотел идти из головы.

Приснится же такое!

Устало упала обратно на подушку. В свои объятья она меня приняла неохотно, неприветливо, словно говоря: как ты можешь спать, когда вокруг тебя такое творится?

А творилась полная вакханалия – уже вторые сутки занятия отменены, вместо них курсантов водят на допросы к Эридану, а слухи о том, что произошло на балу и после него, разносятся по Академии и обрастают уже совсем недетскими подробностями.

Вначале неизвестным оставался только сам механизм такого «сломанного телефона», потому что всем учащимся было запрещено самостоятельно выходить за пределы блоков без сопровождения преподавателей и общаться между собой. А затем количество снующих в коридорах конвертиков, аналогов магического чата, стало резко увеличиваться. Бумажные свитки, журавлики, письма порхали по коридорам, метеоритами перемещались между блоками и вскоре стали массовым средством информации.

Однажды в блок к фрейлинам заходил Арвенариус, заявил, что Академия ныне на военном положении и любое, даже малейшее нарушение мер безопасности приравнивается к отчислению.

О том, что произошло с Троей, открытым текстом курсантам никто не заявлял, но те, кто побывал на допросе у Эридана и возвращался оттуда, непременно выкладывали на всеобщий суд и обсуждение странные вопросы, которые им задавали. Уже к вечеру первого дня все знали, что на Трою совершено покушение, а утром второго в красках обсуждали интимную жизнь Глеба и некой курсантки-первокурсницы – Савойкиной.

– Эль, ты чего не спишь?

Мой резкий подрыв с кровати не остался незамеченным и разбудил Кристину.

– Кошмар приснился, – шепотом ответила я, еще не хватало Анфису разбудить, ведь сейчас около трех часов ночи. – Это все от нервов!

Брюнетка понимающе хмыкнула. Нервы сейчас шалили у всех. Первый курс Эридан еще не допрашивал – видимо, решил оставить на сладенькое. А уж после новости о том, что он все знает о нашем споре, – это пугало вдвойне.

Когда на следующий день после бала в блок явились Ванесса и Кларентина – потрепанные, запуганные, но удивительно довольные собой – все очень удивились. Большинство было уверено, что дворянок после их ужасающего поступка выпрут подальше из Академии. Вот только сами маркиза и графиня огорчаться не спешили – они гордо заявили, что их не отчисляют, однако у всего курса теперь есть огромные проблемы, так как Эридан знает про красное дизайнерское платье и теперь рвет и мечет по этому поводу.

– Как думаешь, о чем он будет спрашивать на допросе? – поинтересовалась я у Кристины.

– На твоем месте я бы не парилась. У тебя ему точно спрашивать нечего, ты и так всем рассказала слишком много.

И с этим нельзя было не согласиться, потому что темой сегодняшнего дня во всей Академии стала личная жизнь Эллы Савойкиной. Нет, окончательно мое имя в грязи пока не прополоскали, но еще один-два дня – и останется лишь стоять и обтекать. Но к этому морально я уже приготовилась, в конце-то концов, я девушка взрослая, с кем хочу, с тем и сплю… Пускай даже выдумано, но, главное, для благого дела.

Мои же девчонки знали правду о том, что произошло на балу, – и про принца, и про зелье, которым опоили Эридана, и про то, как он со мной после этого едва не поступил. Соседки знали и про спасителя-Глеба, и про то, что произошло между нами после, в его спальне, а точнее, про то, чего не произошло.

– Настоящий мужик! – выдохнула тогда Анфиса. – Если позовет замуж, соглашайся!

Вспомнив про «замуж», я решила рассказать Кристине о той ереси, которая мне приснилась.

– Дедушка Зигмунд потер бы ручками, – довольно выдала Крис. – Это же типичный случай говорящего подсознания. Вот смотри, – начала она расшифровку моих сновидений, – море, солнце, цветочки, сад – это твое бессознательное хочет наружу, на волю. Да мы все туда хотим, задолбал уже этот бункер! Конверты – тут вообще все просто, это свертки и письма, в которых перемывают кости твоей личной жизни.

Я внимательно слушала «психоанализ», а потом не выдержала и вставила свои пять копеек:

– А Эридан – фаллический символ?

– Угу, одноглазая змеюка! – согласилась подруга, не поняв сарказма. – Очень удачная характеристика злыдни-герцога!

Говорила она настолько серьезно, что я невольно начала улыбаться и давить нарастающий смех, а потом мне стыдно стало… Я здесь смеюсь, а где-то там лежит Троя.

– Интересно, как там Троя? Пришла в себя?

На этот раз подруга промолчала. Новостей о нашей учительнице физкультуры не было, никто не спешил рассказывать курсантам о том, как она и что с ней.

Для нашей иномирской тройки покушение на любимую садистку стало настоящим ударом в сердце. Ведь Троя была нашей крестной феей с хлыстом вместо волшебной палочки. У нас даже родилась идея пробраться к ней в медчасть, навестить. Анфиса для этого принялась наколдовывать ниндзя-костюмы, но дальше клонирования шерстяных носков дело не продвинулось.

От Глеба вести также не приходили, от чего было одновременно легко и тяжело. Про свои переживания я девчонкам ничего не рассказала, но когда думала о нем, ощущала себя странно. С одной стороны, была стопроцентно уверена, что поступила верно, когда обеспечивала брюнету алиби, раскрыв перед всеми наши якобы пылкие отношения, а с другой стороны, не понимала, почему от зельевара теперь нет ни ответа ни привета. Хоть бы записочку прислал, мол, жив-здоров… В глубине души появлялись очень печальные мысли: а вдруг он со мной наигрался? Вдруг, как и предупреждала Троя, он меня приручил, а теперь я ему надоела?

Стыдно признаться, но перед сном я пересилила гордость и, привязав к лапке Мурза записку, выпустила кота из комнаты.

Рыжий вначале дергал ногами и пытался от бумажного довеска избавиться, но потом пристально, совсем не по-кошачьи, посмотрел в мои глаза и позволил закрепить послание на лапке понадежнее. Я была уверена, что животное все растолковало верно и, рано или поздно, явившись к Глебу за очередной порцией белладонны, разрешит тому прочесть написанную мной «поэму». Хотя «поэма» – это громкое слово, в записке было всего лишь несколько слов: «Ты как?».

– Эль, ну ты чего замолчала? – выдернула меня из мыслей Анфиса. – Я уже минут десять не сплю и слушаю, о чем вы тут шепчетесь.

– Подслушивать нехорошо, – буркнула я.

– Спать с симпатичными преподавателями нехорошо, – не осталась в долгу Анфиса. – Но я сейчас не об этом…

– А о чем?

– Я все думаю о тех стражниках, которых мы повстречали с Крис! И об их странном поведении. Я могу ошибаться, но уже два дня ходят по Академии конвертики с обсуждением ситуации, и еще нигде не было ничего о том, что где-то стояли стражники.

– Ну, и? – Крис даже приподнялась с кровати.

– Я думаю об этом надо рассказать Эридану! – Белова выдала эту мысль и, так же, как Кристина, привстав с кровати, призывно посмотрела сначала на нее, потом на меня.

Я покрутила пальцем у виска.

– Больная, что ли?

– Сами вы больные! – Глаза Анфисы странно поблескивали в темноте, подобно светлячкам, будто девушка переела фосфора. – Дело-то серьезное! И герцог не зря землю носом роет и допросы устраивает! Ищет зацепки! И у нас в руках, похоже, одна из них!

– Мы и сами знаем, что он это делает не зря, – осторожно начала Крис. – Но рассказать ему о стражниках – означает спалиться о сбежавшем Мурзе, о проказах Горгулия и о том, как мы вдвоем шарахались ночью по Академии вопреки всем запретам.

Я слушала девчонок и понимала – да, Крис однозначно права, спалятся. Но! Если стражники, которых видели девчонки, действительно причастны, то ночная прогулка померкнет по сравнению с принесенными сведениями. И более того, от этого может зависеть жизнь Трои…

– Анфиса права! Об этом необходимо рассказать! И чем скорее, тем лучше!

Кристина после моих слов страдальчески взвыла:

– О боги! За что эти две эпичные дуры без инстинкта самосохранения свалились на мою голову? – После этой чудо-молитвы девушка, скинув одеяло, встала с кровати и, присев на мою постель, начала меня трясти за плечи. – Нас не было рядом, когда ты подставила свой красивый зад и начала выгораживать Глеба перед королевской свитой. Но сейчас я тебя, дурында, должна отговорить от дебильной мысли рассказывать все Эридану. Если так хочешь его предупредить – пошли анонимку…

Кристина продолжала меня трясти, а я словно в транс проваливалась, понимая: если не рассказать Эридану именно сейчас, вот-вот, сию же минуту, то произойдет что-то страшное… непоправимое.

– Крис, отпусти! – попросила я.

Она послушно сняла с моих плеч руки и уже приготовилась с удовлетворенным видом продолжать меня отчитывать, но я чувствовала, как утекает драгоценное время… Улетучиваются в никуда секунды…

Из кровати я выбиралась очень быстро, путалась ногами в одеяле, не попала с первого раза в тапочку, так и выскочила в одной. Дверь закрывала, не слыша хлопка. А едва оказалась в центральном коридоре, побежала, потом петляла в каких-то переходах. Неведомая сила вела меня и вдруг, резко отпустив, словно угроза миновала, заставила произнести:

– Аркус-крраим-академикус Эридан! – формула вызова, выученная когда-то из-за Трои, тихим эхом разнеслась по коридорам.

Никогда не думала, что буду вызывать герцога, даже в страшных снах… Но сейчас я просто ощущала – это необходимо сделать.

Шли тягостные мгновения, а злыдни-блондина все не было. Я беспокойно измеряла шагами коридор, перемещаясь от одной стены к другой. Голые плечи уже начинали замерзать, только сейчас поняла, что из комнаты выбежала не только в одном тапке, но и в одной ночнушке.

– Ну же! – бормотала я. – Где же вы, герцог, когда так нужны?

Морально я была готова, что он явится в самом злостном настроении из всех возможных. Захочет растереть меня в порошок, прибить на месте, но чувствовала, что рассказать надо сейчас же! А иначе…

А вот что иначе – я не знала… в голове сразу послушно всплывал сон, сад, ароматы роз, конверты, птичьи трели… Похоже, мозг решил надо мной издеваться. Потому что сейчас я подумала, что могла бы с тем же успехом вызвать Арвенариуса, Глеба, Терцию, в конце концов! Почему я решила звать именно смертоносного Эридана?

Додумать я не успела, потому что начальник СБ все же материализовался передо мной из какой-то разновидности невидимого портала. Вспышки не было, Тарфолд просто вышагнул из пустоты. Но еще больше поразила его реакция, когда он понял, что я смотрю в упор.

– Нет, я знал, что первокурсницы очень наглые и могут позволить себе вызвать преподавателя экстренным заклинанием, но что они еще и воровки и где-то достали артефакт «теневой интуиции» – это требует отдельного разбирательства!

Сказать, что я офигела от такого наезда, – ничего не сказать. Все же к такому повороту событий психика меня не готовила. Он мог орать, сверлить взглядом, шипеть, но назвать воровкой… Это выше моего понимания.

Подумать только, я среди ночи бегу к нему по не терпящему отлагательств делу, сообщить важнейшие подробности, а мне в лоб – «воровка». Но самое грустное, что я тупо на него смотрю и молчу. Язык отнялся, а ноги начали сами собой подкашиваться. Никогда в жизни я не испытывала столько разных и противоречивых чувств одновременно. Гнев, буйство, жажда выцарапать глаза, доказать правоту, и в то же время: вселенский страх, невозможность произнести даже сдавленного писка и колотящая дрожь во всех суставах.

Сам же герцог замер в трех шагах от меня, встал в свою классическую надменную позу – ноги на ширине плеч, руки скрещены на груди и прямой взгляд в мою душу.

– Или я неверно растолковал ситуацию? И ты артефакт не украла, а по чистой случайности где-то нашла валяющимся на дороге и решила принести его мне, чтобы добровольно сдать?! – сарказм из его уст буквально выливался на меня тоннами воды.

– Да какой вообще артефакт? – наконец опомнилась я и, не утруждая себя на «поздороваться», предприняла попытку дать отпор. – В этой Академии мода пошла на беспочвенные обвинения? Сначала Глеб, теперь я?