Ретроград-2 Найтов Комбат

Глава 9. Капитуляция Германии

Само-собой никакого НИИДАРа в Краснодаре нет, зато есть СевМорПуть в Москве. Пришлось пообещать морякам, что и им перепадут приемо-индикаторы и карты от импульсно-фазовой РНС, и, если товарищ Балакшин и Со. нас поддержат и на станциях ГосКомГидроМета введут обязательную непрерывную передачу поправок для самолетов и судов на основе таблиц и непосредственных замеров собственного положения (оно у них фиксированное), то образуются подобласти «Микро-Альфа», где ошибки в определении будут значительно ниже, и дадут маленькие невязки, близкие к истинным. Леонид Леонидович всеми фибрами души рвался на флот и на фронт, поэтому достаточно агрессивно прореагировал на попытку подключить АНИИ (Арктический научно-исследовательский институт) к этой программе, но Федоров, начальник Гидрометслужбы СССР и инженер-генерал-майор, вцепился в возможность строительства приличной базы на ЗФИ, вместо двух расстрелянных немцами метеостанций на Шпицбергене и Новой Земле. Он накрутил хвоста Косому, начальнику высокоширотной экспедиции, и выпроводил его на двух шхунах на разведку подходов и обеспечение ледовой разведки в этом районе. НИИ ВВС посодействовал передаче в состав ГГУ (гидрографического управления) ГСМП одного самолета М-2 для проведения этой разведки. В Баренцевом море хозяйничали Редер и Дениц. Северный флот отчаянно сражался на старой границе и на хребте Муста-Тунтури. В небе над самим Кольским полуостровом наши захватили господство в воздухе, но севернее, на большом удалении от берега, работало люфтваффе, включая дальние Bf-110D. Наши И-16н здесь еще не заменили на И-180, так как у немцев здесь тоже были устаревшие самолеты. Участок фронта был второстепенным. Я связался с Филиным и попытался выяснить, что и как будет с перевооружением здешней авиации, но тот ответил, что его подразделений в этом районе нет. Практически вся авиация принадлежит морякам и ГлавСевМорПути. И мы сами отрезали им получение новой техники в 41-м году, кроме истребителей. Так что решай сам эти вопросы. Оказывается, это я виноват в том, что флот не получил новые машины. Вот блин! То-то мне моряки на это пеняли!

Звоню Мясищеву, ибо первый М-2 для полетов над морем не шибко годится, он – бомбовый. Владимир Михайлович в такой же легкой панике, так как на него наехали со всех сторон. Он делал дальний бомбардировщик, а ему уготовили военно-морскую судьбу. Барабан для торпед мы рассматривали, но только в плане калибра: 534 мм, под будущую крылатую ракету. Таких авиаторпед у ВВС ВМФ не было.

– Владимир Михайлович, там упоры можно поставить, винтовые, и поджимать ими в замках без большой переделки. И так, чтобы их можно было снимать.

– Да это мы и сами сделали. А прицел?

– Прицел крепить на конусе к ПБП-3м. Ничего другого у нас не было и нет.

– Там не к чему.

– Прямо к корпусу на две шпильки и прижимной винт.

– Я уже смотрел. Обеспечить вертикальную устойчивость консоли сложно. Плюс моряки требуют обеспечить строго определенный угол приводнения, чтобы уменьшить глубину «торпедного мешка». И есть подозрение, что низковысотное торпедометание невозможно из-за высокой скорости машины.

Торпед, которые умели бы нырять на скорости свыше 350 км/час, у СССР просто не было. Пришлось вспомнить, что рассказывала жена, которая осталась в будущем, о прыжках в воду. Она этим спортом занималась, хотя я откровенно был против. Так вот чтобы войти в воду без брызг, спортсмены создают ладошкой кавитационный мешок. Надо попробовать! Вот только потом это устройство требуется отделить от торпеды. Немного покумекали, воткнули барабан в ДВБ-102(1). Рядышком у нас Учинское водохранилище, летчики туда частенько на рыбалку ездят. Они показали, где находятся максимальные глубины. Суда по нему не ходят, оно в стороне от канала имени Москвы. Ну и мы немножко решили «пошалить». Выполнили четыре захода с четырьмя разными кавитаторами. Две торпеды утопили, в грунт зарылись, одна переломилась, а одна – пошла. Получили втык от НКВД, приказ достать «утопленниц» и разрешение повторить сбросы. Все четыре пошли. Правда, погода была тихая, и волн там не бывает. Еще одна закавыка: в люке торпеда вела себя хорошо, а на внешней подвеске она «пела», да еще и голоса меняла в зависимости от скорости. В воздухе «ладошка» умудрялась создавать такой же кавитационный мешок, как и в воде. И все бы ничего, да при высотных полетах за самолетом появлялся мощный инверсионный след, не слишком свойственный винтовым самолетам. Потребовались обтекатели. Самым удачным был «раскрываемый» тупоголовый стабилизатор погружения, шесть частей которого закрывали кавитатор и крепились за корпус стяжной лентой с двумя пиропатронами. Зато сон мой сбылся: возня с этими нежелающими нырять «чудовищами» привела нас с Катей на мыс Пицунда, так как полигон для испытаний находился в Геленджике. В середине сентября удалось неделю покупаться в Черном море. Там и встретили победу над Германией.

Геленджик и Пицунду я совсем не узнал бы, если бы не очертания побережья. Они какие-то средневековые, одноэтажные, с плоскими крышами. В Пицунде, кроме монастыря вокруг храма Успения, и жить еще негде, так что побродили по монастырской роще да макнулись в воду возле маяка. В Геленджике жили на аэродроме. А больше всего понравились Гагры! А в знаменитой «Скале» – санаторий ВВС. Но это как-нибудь в другой раз. Работа! Не случайно Сталин направил лучший на сегодняшний момент самолет-бомбардировщик в ВМФ. Противник у нас за океаном сидит, и у него второй в мире флот, который в результате этой войны должен стать первым. А нам противопоставить ему пока нечего.

Поэтому по приезду беру быка за рога, вызываю химиков, хватит ротозействовать и радоваться тому, что освобожден товарищ Эрнст Тельман, что эшелоны наших войск движутся к Ла-Маншу, что у бывшего противника не получилось задействовать вервольф, так как даже списки предварительных набросок таких команд оказались уничтоженными в здании Управления Имперской Безопасности. Тем не менее скоро у немцев шок пройдет, ведь мощнейшие структуры SA и SS никуда не делись. Да, они понесли самые серьезные потери в Восточной кампании, благодаря сведениям от «Красной капеллы» их расположение было достоверно нам известно, и именно эти части подвергались мощнейшим бомбардировкам. Но в самой Германии существует развернутая сеть партийных ячеек, которые принесут еще много-много вреда. Однако компартия вышла из подполья, концлагерей и тюрем, она достаточно многочисленная и рвется отомстить штурмовикам Гитлера.

Для британцев тоже настали тяжелые дни: капитулировать перед ними Удет отказался, старый ас Первой мировой облетел все гешвадеры 9-го авиакорпуса и смог уговорить личный состав не пропускать противника к городам.

– В отличие от русских, которые бьют по войскам, крепко бьют, но по военным целям, эти – бомбят население. Наша задача – защитить немцев от уничтожения.

– Чтобы «иванам» достались целые города и заводы?

– Чтобы нам не достались руины, чтобы не пришлось устраивать массовых захоронений. А вы, гауптман, видимо, хотите попробовать на зуб «иванов». Могу предоставить такую возможность. Вон, Келлер всех зовет в НСФК, в Кенигсберг, защищать до последней капли крови оплот Германии на Балтике. Правда, из первого же вылета ему пешком пришлось добираться обратно. Но он так ничего и не понял. Не может люфтваффе ничего противопоставить русским на Востоке. Это была ошибка Гитлера, и не только его. Мы переоценили собственные силы, собственную технику и тактику. А русские нас, как слепых котят, мордой тыкают, и не в молоко, а в собственные дерьмо. Они обнаруживают наши самолеты и танки. Судя по всему, у них локаторы стоят на многих машинах. Ни ночь, ни маскировка не помогают. Обеспечить прикрытие войск невозможно. Три флота уже разбиты и промышленность не может восстановить их боеспособность. Здесь, на Западе, мы имеем превосходство над противником. Участь проигравших вы все знаете. Сталин предложил капитуляцию без репараций, Британия требует разделить Германию и выплачивать ей компенсацию за проигранную ею войну. Я предпочел сдаться сильнейшему, чтобы не допустить многомиллионных жертв. В конце концов, русские не первый раз берут Берлин, ни Германия, ни немецкий народ от этого никуда не делись. А пустим сюда англичан – повторится Великая инфляция. Из которой нас русская ржаная марка вытащила. Из двух зол требуется выбирать наименьшее. Командующий группой армий «D» поддерживает это решение. Высадиться англичанам фельдмаршал Винцлебен не даст. Наша задача поддержать его войска. Это нам по силам.

Черчилль внимательно следил за перипетиями советско-германских переговоров. Он прекрасно понимал последствия этих шагов, но Германия была еще очень сильна. Попытку атаковать ее с территории Греции Вильгельм Лист с легкостью парировал. Горная местность достаточно легко компенсировала ему слабую авиационную поддержку со стороны 4-го флота генерала Лёра, флот которого был значительно ослаблен еще со времен Греческой кампании. Русские сослались на незначительность своих сухопутных сил и участия в наступлении не приняли. Они сосредотачивались в Салониках с целью освободительного похода в Югославию. Капля по капле туда начали подходить русские подкрепления. Лист и Лёр не поддерживали действия Удета, войска были сильно раздражены постоянными вылазками партизан, как в Греции, так и в Югославии, и отличались крайней жестокостью по отношению к местному населению, которое платило им той же монетой. Перебросить сюда значительное количество войск сэру Клоду Джону Эйр Окинлеку, недавно назначенному главнокомандующему английскими войсками на Среднем Востоке, мешала активность Роммеля и итальянской армии, общая растянутость коммуникаций и малое количество авиации.

После начала советско-германской войны поставки самолетов из СССР снизились, а 57-я бригада сменилась на слабо подготовленную 65-ю авиадивизию русских, которая в основном занималась обучением собственных и греческих летчиков. «Элас» – освободительная армия Греции, уже насчитывала в своих рядах полмиллиона обученных и обстрелянных бойцов, вооруженных автоматическим и полуавтоматическим оружием, имевших мощную противотанковую артиллерию и многочисленных советских советников и авианаводчиков. Это была современная армия. Но основной свой секрет: мощные и мобильные РЛС, мы в их руки не передавали. В последнее время начались поставки артиллерии для нее. Несколько артшкол и артиллерийских училищ закончили подготовку офицеров для шести артдивизий греков. Все это не могло радовать старого борца с коммунизмом сэра Уинстона, но попытка высадиться под шумок переговоров в Дьепе была отбита. Пляж оказался заминирован, несмотря на то, что разведка сообщала обратное. Установить даже локальное превосходство в воздухе не удалось, понесли значительные потери. Воздушный десант растерзали еще в воздухе и добили окончательно на земле. Флот на отходе понес потери и имел многочисленные повреждения. А на Восточном фронте все было сугубо наоборот. И это не была игра. Немцы, значительная их часть, негодовали по поводу поражений на Востоке, но генералитет, прославившийся на полях Франции, Польши и Норвегии, один за другим присоединялся к мнению Удета, что это была величайшая ошибка: потревожить русского медведя. В конце концов акт о капитуляции был подписан, и русские армии двинулись на Запад, разоружая вермахт и замещая его по всей протяженности новых границ Германии. Попытки некоторых политиков поднять вопрос о деоккупации европейских государств парировались списком дивизий СС, сформированных на территории этих стран из местных активистов-нацистов, и оказавшихся на территории СССР 22 июня 1941 года. Прощать подобное СССР не желал.

Громче всех раскудахтался, естественно, французский петух – Петен. Вертайте взад Париж и Эльзас-Лотарингию! Иначе объявлю крестовый поход на Москву своей непобедимой армии в союзе с Великобританией и США. Ему из Лондона подпевала «Свободная Франция», которая располагала 35 тысячами человек, 20 военными кораблями, 60 торговыми судами и тысячей летчиков. Активизировались и остальные «изгнанные» и «безопасно пребывающие»: Бенеш, Сикорский, Питер Гербранди из Голландии, норвежский король Хокон VII. Но ни у кого из них не было ни одной дивизии, чтобы отстоять свое мнение. В той же Норвегии КПН – коммунистическая партия Норвегии – с 10 августа 1940 года, через два месяца после того, как король Хокон отдал приказ своим войскам прекратить сопротивление и сдаться, издало постановление Пленума ЦК и объявило об активизации борьбы с немецкими оккупантами. В мае 1941-го создано военное крыло КПН, сейчас страна охвачена забастовками, а многочисленные участники Сопротивления помогают частям Красной Армии продвигаться вглубь страны на севере. Возглавляет эту борьбу Адам Эгеде-Ниссен, старый большевик, глава партии с 1934 года, который лично участвует в освободительном походе РККА. Призывы «изгнанных» пока остаются без ответа. Официально Кремль заявил, что до полного разоружения вермахта, люфтваффе и кригсмарине никаких переговоров он вести не будет. Идет сложнейшая операция, чтобы предотвратить начало гражданской войны в Германии. И именно в этот момент Удета предают адмиралы флота: Редер дал команду капитулировать перед британцами и всему флоту следовать в Англию для сдачи. Удет пообещал топить перебежчиков. В этот момент и пригодились стремительные «эмочки» с торпедами. Но большого успеха наша морская авиация добиться не смогла. Хуже того, один из торпедоносцев на базу не вернулся, погиб и весь экипаж. Около 60 процентов немецкого флота ушло в Великобританию. Часть флота, с большой автономностью, ушла в Латинскую Америку и в США. «Войну на море» мы проиграли. Сталин с большим вниманием следил за происходящим сейчас на Тихом океане. Если Рузвельт снимет блокаду с Японии, то это однозначно будет означать союз трех величайших морских держав против СССР.

Он вызвал меня к себе сразу после того, как получил известие о гибели экипажа капитана Шунейко. Машины мы еще не передавали на флот, поэтому летали летчики испытательного полка.

– В чем дело, товарищ Никифоров? Что вам известно об обстоятельствах гибели машины? Что намерены предпринять, чтобы секретные двигатели и РЛС не достались противнику?

– Машина сбита при попытке атаки на линкор «Тирпиц». Решение на атаку принимал капитан Шунейко, несмотря на категорический приказ крупные корабли, имеющие артиллерийский локатор, не атаковать ни при каких условиях.

– Кто отдавал этот приказ?

– Я, лично.

– Почему?

– Торпеда 45-36АН имеет недостаточную дальность хода и не имеет системы наведения. Она прямоидущая. Такими торпедами можно бить только в упор, а атака одиночного самолета легко отражается противником. Но капитан принял другое решение и был сбит. Глубина моря там приличная, поэтому ни союзники, ни немцы поднять самолет не смогут.

– Это хорошо, товарищ Никифоров, но что вами делается для того, чтобы исправить положение. Хочу вам напомнить о той ситуации, в которой мы оказались. Против нас может быть создан новый союз, включающий в себя Англию, США и Японию. А мы, как вы видите, оказались неготовыми отразить подобную агрессию. США вложили огромные средства в военную промышленность, а большая война не состоялась. Теперь они начнут подталкивать остальные капиталистические страны к войне с нами. Вот увидите!

– Что касается торпед: в настоящее время идет изготовление опытной партии торпед 45-36ДН с увеличенной дальностью хода за счет применения кислорода, вместо сжатого воздуха, и авиационного керосина ТС-8, гораздо более теплотворного, чем технический керосин, которым заправляли торпеду до этого. Кроме того, в наши руки попала документация по экспериментальной торпеде фирмы Брауншвейг Фолькенроде на основе немецкой торпеды ЛТ-5ф. Достаточно интересное техническое решение, соединяющее планер и торпеду, причем планер управляется прибором Обри самой торпеды. Помимо кислорода, доктор Вальтер предлагает использовать перекись водорода и его, Вальтера, двигатель для нее. Но есть большие сомнения в том, что эта новая торпеда будет достаточно технологичной. Перекись имеет свойство взрываться в самый неподходящий момент. Но считаю, что отказ от поршневых машин в пользу паротурбинной установки будет целесообразным.

– Моряки говорят несколько иное, чем вы, товарищ Никифоров. Они настаивают на создании как подводных лодок с турбиной Вальтера, так и парогазовых торпед с этими двигателями. Мы решили дать возможность немецким товарищам Вальтеру и Ставицки довести свою машину до серийного образца.

Я пожал плечами, потому что не мог ни доказать обратное, ни убедить Сталина в том, что кроме взрывов и пожаров, мы ничего не получим. Идея была привлекательной хотя бы потому, что это переход на монотопливо. Гораздо более интересным мне казались другие исследования, переданные нам немецкой стороной. На переговорах с ними мы указывали наиболее интересующие нас разработки, типа тех же эхо-камер «Balkon Gerat», гидролокаторов «Атлас» и многих тем из Ingenieurburo Gluckauf, основного разработчика оборудования и оружия для кригсмарине. Сталин в своих указаниях не забыл военно-морской флот, на плечи которого и ляжет сверхзадача: малыми силами и малыми кораблями разгромить многочисленного и хорошо вооруженного противника. Поэтому я основные усилия направил на создание крылатых ракет и ракето-торпед, систем наведения для них. Прототип такого самолета уже создан. Он, правда, совсем не напоминает знаменитую «Щуку» – КСЩ или КСС Гуревича. Больше всего он напоминает серию П-35 – П-500 – П-1000. Я давил на Климова, рассчитывая получить от него короткоживущий и легкий двигатель, но… Нет, так и не дождался. Заложенные принципы по созданию ЛК-1: добротно и долгоиграюще, было уже не преодолеть. Инерция мышления или инженерная культура. Двигатель для «пэшки» выдал АМ, Александр Александрович Микулин, старейшина отечественного авиадвигателестроения. Конкуренция между фирмами была огромной, и, когда вместо «его» АМ38фн, на Ил-10 пошли ЛК-1 и ЛЛ-1, то возмущению Микулина не было предела. Он буквально ворвался в мой кабинет в НИИ ВВС и громогласно заявил, что его зажимают, что он этого не оставит. Короче, тему давай!

– Ну, есть тема. Требуется небольшой короткоживущий двигатель, с тягой 2,5 тонны и диаметром не более 450 мм. Двигатель – одноразовый. Взлетел и падает, поэтому он должен быть максимально дешевым и без технологических изюминок двигателей ЛК и ЛЛ. Время работы: полчаса – сорок пять минут максимум. В общем, секунды. И требуется выжать из него всё. Проект на контроле Ставкой.

– То есть «сам» об этом знает?

– Само-собой. ЛЛ-1 для этого вам дадим, чтобы совместить узлы. А вот турбину придется переделывать из тинидуровой стали. Ti-Ni-кристаллами стрелять сильно не выгодно.

– Понял, Святослав Сергеевич. А что можете порекомендовать, у вас опыта в этих вопросах побольше моего будет.

– Скорее всего, придется перепуск воздуха у третьей ступени делать. И многослойное анодирование как лопаток, так и дисков. Подчеркиваю, что так мне кажется.

– Ну, у меня есть вот такая схемка, но я тут малость побольше движок задумывал. Девять жаровых камер. А вот здесь сможем перепуск поставить. А можно и водичку применить…

– А где ее взять? С собой возить?

– Ну да. А если взять у немцев, ну, там, нужные деталюшки?

– Никто не ограничивает, Александр Александрович. Знаете, могу еще предложить для турбины пропульсивное кольцо с замками вокруг оконечностей лопаток и перепуском топлива через него с возможностью использовать его как топливо для форсажа. Вот так, если схематично. Эта насадка позволит пропускать дополнительно воздух и отжимать от стенок факел.

– На всех трех?

– На четырех, думаю, что четвертый ряд лопаток не помешает. Но смотрите сами по скорости истекания.

– Кто-нибудь такие двигатели делал?

– Скорее всего, нет. Юнкерс пытался на ЮМО, но не справился с уплотнениями и отказался от такой схемы рабочего колеса. Но по влиянию на охлаждение законцовок лопаток она самая перспективная.

– Ладно, будем посмотреть.

Глава 10. Противник обозначил себя

Сами мы сняли редуктор с ЛЛ-1, приспособили ему форсажную камеру, врезали в ракету пилотскую кабину и воткнули туда пневматический автопилот. Провели бросковые испытания, машину разбили. Стреляли ею с катапульты, пороховые ускорители еще не готовы. Один из них не запустился, а замок не выдержал и не удержал машину. Какой-то «презерватив» из ОКБ успел сообщить Сталину об испытаниях, и он воочию наблюдал мой позорище, причем не один, а с новым «любимцем» – доктором Вальтером. Они нашли желающих потрогать тигра за усы из отдела двигателей, и Гриша Бахчиванджи взлетел на прототипе будущей ракеты П-1 с немецкими перекисными ускорителями. Все на грани фола, турбины Вальтера медленно набирают тягу. Тем не менее машина сошла с направляющих, щелкнула крыльями, и Гриша сумел удержать ее в воздухе на старте. Она просела почти до земли, разметала три здоровенных просеки в травяном покрытии летного поля, но взлетела. Через некоторое время послышался удивленный голос Гриши:

– Кажись, двигатель сдох, я его не слышу. – Прототип перескочил через звуковой барьер, и Гриша впервые в истории оказался по ту сторону звукового барьера.

– Вибрации есть?

– Есть!

– Все в порядке, следуйте по маршруту на автопилоте.

– Скорость продолжает расти, на указателе скорости восемьсот, на указателе М – единица. Девятьсот. 2 М, двести. Прекратилась вибрация.

– Гриша, у тебя кончилось топливо. Ручку не трогай, автопилот доведет. Спокойно.

– Перегрузка. Значительная. Трудно дышать. Машина выровнялась, М – единица, скорость – 850.

– Снижается, нормально. Еще один вираж, и заход на посадку.

– Фонарь горячий.

– Нормально. Тангаж? Вопрос!

– Около нуля, но высота незначительно падает. Сейчас 11 200.

Возможности покинуть машину на этой скорости не было, и Гриша ничего не мог сделать, находясь внутри этой коробки. Еще один вираж. Автопилот выпустил последовательно три ленточных парашюта, скорость упала до 750 километров, и Григорий взял управление на себя. Дальше автопилот был бесполезен. Теперь все зависело только от летчика: сумеет или нет справится с машиной, у которой практически очень слабая управляемость по вертикали. Взлетевший Ан-26Р захватил ракету и дал ей целеуказание, в виде нашего летного поля. Машина довернула на аэродром, до этого Григорий вел ее немного в другом направлении. Коротенькие треугольные крылья обеспечить нормальное планирование не могли.

– Площадку вижу, выпускаю воздушные тормоза. Есть отстрел ленточного. Скорость 550. Падает. Выпустил второй. Очень крутая глиссада. Лыжи.

– Переключай на резерв!

– Выполнил.

– Щитки!

– Выполнил.

– Запуск!

– Есть обороты.

– Тангаж? Вопрос!

– Минус 15.

– Выравнивай!

– Не идет.

– Выравнивай!

– Тяжело! Пошел. На глиссаде, 420.

– Воздушник и обороты.

– 340, плюс 10, но падаю.

– Тангаж – ноль, покинуть машину!!!

– Сяду, нашел вариант.

В момент, когда он коснулся земли, все прикрыли глаза. Сщаз его размажет! Донесся визг и свист узеньких стальных лыж, густой дым с паром повалил от земли, но прототип сел.

Так долго и так громко я давненько не ругался! И хотя был установлен новый мировой рекорд скорости, и машина все-таки села, но риск того, что это будет беспосадочный полет у Гриши и придется переименовывать платформу «41-й километр», был огромен. Несмотря на то, что крылья у прототипа были длиннее на почти полметра (каждое), чем у будущей ракеты, все равно она «планировала» с элегантностью утюга. Но Вальтер сказал Сталину, что подобные полеты в Германии – норма для реактивной техники. Все новое приходится оплачивать кровью. Его ускорители использовали при испытаниях «Гиганта»: тяжелого планера Ме-321. Самой трагичной стала катастрофа, произошедшая во время одного из первых пробных полётов с десантом. В тот раз отказали ускорители с одной стороны, после чего планер повело в сторону, все буксировщики – три Bf.110C5, столкнулись и упали в лес, а за ними тут же рухнул «Гигант». Погибли 120 десантников и 9 членов экипажей. Это была крупнейшая авиакатастрофа Второй мировой войны. Как и в этом случае, все выполняли добровольцы. Знаем мы этот добровольно-принудительный метод.

Крыло я переделал для прототипа, понятно было, что машина летать может. Взлетала ракета теперь с расправленным крылом, максимальная скорость у нее уменьшилась до 1.2М, впрочем, она больше никогда не выполняла полетов на максимальную скорость. Летать ей пришлось много, пока отработали инерционную навигационную систему, ИНС, и радиолокационное наведение. Наконец пришел двигатель от Микулина и пороховые ускорители с «Арсенала». Прототип остался в Монино, теперь это музейный образец, а мы с готовым, упакованным в стартовый контейнер изделием отправились в Новороссийск, где произвели пуск инертной ракеты по реальной цели: бронепалубному крейсеру «Коминтерн», типа «Богатырь». Крейсер водоизмещением в 7838 тонн после попадания ракеты затонул на полигоне у Тендровской косы. Дальность составила 459 километров. Захват цели осуществлен с дистанции 226 километров. Сам я впервые наблюдал такие испытания. Это было нечто! Скорость у разогнавшейся на пикировании ракеты была за два с половиной М. Такого удара, несмотря на 80-мм броню, крейсер не выдержал и разломился. Двигатель прошил корабль и каземат, четыре слоя брони, и упал в воду в нескольких километрах дальше по ходу. Эти испытания полностью изменили программу строительства флота. Вместо орудий главного калибра им начали устанавливать пусковые установки СМ-70 и СМ-82. Так что полет Григория Бахчиванджи вошел в историю, как и в этом мире.

А бедного Мясищева в очередной раз заставили менять комплектацию его М-2. Загоризонтная стрельба потребовала авиационного сопровождения ударных крейсеров и эсминцев. Вместо большей части оружия на машину установили аппаратуру РУС, разведывательно-ударную систему. Операторы М-2 исполняли роль как ретрансляторов, так селекторов целей. Они фиксировали головку самонаведения на конкретной цели, так как видели ее. Но при их отсутствии ГСН могла сама выбрать наиболее крупную цель или цель с работающим радаром и уничтожить ее в автономном или залповом режиме. Интересное решение нашел НИИ-49: при переходе работы РЛС на «захват» цель получала метку, которую «видели» другие ракеты в залпе, и наводились на другой корабль в ордере. После попадания или промаха ракеты могли выбрать вновь эту цель или даже переключиться на нее, если она оставалась на плаву и была крупнее остальных. Большего от системы «Атлант» было не добиться, требовалась телевизионная система передачи информации, но выпускаемые иконоскопы с аналоговым сигналом таким разрешением не обладали. Да и габариты у них были значительными. Время телевизоров на ракетах еще не пришло. Тем не менее главную задачу авиация и флот решили: мы стреляем дальше и точнее, чем 16– и 18-дюймовые орудия линкоров противника, и сбить стремительную П-1 в тех условиях было невозможно.

Но до серийного производства этих ракет еще очень далеко. Двигатель Микулина еще дорабатывать и дорабатывать. Первый, вылизанный в КБ до совершенства, двигатель позволил решить множество задач одновременно, так как Сталин, как я уже говорил, увлекся идеей монотоплива на основе безводной перекиси водорода, сулившей очевидную выгоду во многом, кроме надежности. А мы действовали от авиации, летаем пониже и потише, чем ракеты, воздух забираем из атмосферы, и с водой не слишком дружим. Система РУС еще только-только зарождается, и первый пуск сопровождал Ан-26Р с радиолокатором кругового обзора. Он выдал целеуказание ракете и принудительно переключил ее на эту цель. Сама ракета постоянно пыталась захватить «Парижскую коммуну», который за каким-то чертом вытащили из Севастополя и посадили на него Сталина и Черчилля. А с высоты 12 000 метров даже узконаправленный режим работы локатора захватывает полосу больше 25 миль. Вычислительное устройство, естественно, переключило ГНС на самую крупную цель. Оператор на «Ане», правда, среагировал мгновенно, но пока ракета не снизилась до воды, она еще дважды пыталась вильнуть в сторону старого линкора. Я Кузнецову это все потом высказал, все, что я думаю о нем, а Сталину мы этого не сказали. Однако все кончилось благополучно. Зрители в парадных мундирах маневров ракеты не заметили, на Черчилля гибель старого минзага произвела впечатление. Ему же никто не сказал, что эту единственную ракету мы делали очень и очень долго. После испытаний линкор вернулся в Ялту.

Трое суток продолжались переговоры между Сталиным и Черчиллем. Результат ожидать долго не пришлось, так как к этому времени цветная немецкая пленка AGFA уже запечатлела первые в мире испытания ядерного оружия. Использовалась схема, разработанная Сакриером. Заряд чисто урановый, с внешним источником нейтронного инициирования. Энерговыделение составило 62 килотонны. Вес боеголовки составлял чуть более 300 килограммов. Мне, как одному из конструкторов, больше всего понравилось решение с полой сферой, которое существенно повышает как мощность, так и «чистоту» взрыва. Сам я присутствовал на показе фильма Черчиллю и внимательнейшим образом наблюдал за его реакцией. Переводил на английский заведующий Центрально-европейским отделом НКИД Владимир Павлов, сидевший сразу за спиной Черчилля. Об этих испытаниях в газетах ничего не писали. Бомбу загрузили в М-2, а Черчилль знал, что его скорость превышает этот показатель у «Спитфайра». С высоты 12 000 метров она пошла вниз со стабилизирующим парашютом. Наблюдатели надели черные очки, и камеры без звука показали надземный взрыв на высоте 400 метров. Черчилль активно барабанил большим пальцем правой руки по креслу. Он нервничал. Когда зажегся свет, премьер-министр прикрыл лицо этой рукой, но дрожь оставалась заметной. Сталин развернулся к нему.

– По данным, приходящим из Японии, нам стало известно, что Соединенные Штаты собираются на следующей неделе снять объявленную энергетическую блокаду с императорской Японии. Насколько мы понимаем ситуацию, США решили «простить» Японии захват французского Индокитая. Таиланд дал разрешение на размещение японских войск на его территории, а это всего в пятистах километрах от Сингапура. В настоящее время маленькая Япония выросла до 10 миллионов квадратных километров, при собственной территории равной всего 378 тысяч. А вы так до сих пор и не решили, чью сторону занять в этой надвигающейся войне. Экономически ни вам, ни нам эта война не нужна. От нее выиграют только Соединенные Штаты. Именно поэтому мы вам сегодня показали наше новое оружие, предназначенное для борьбы с военно-морской агрессией против нашей страны. Нам с вами выгоднее помочь Китаю и странам Индокитая освободиться от японской оккупации, чем помогать США продолжать свою агрессивную политику по отношению к их бывшей метрополии.

Подтекст у этих слов был, но Сталин не сказал ни слова о том, что в противном случае, если Черчилль займет недальновидную позицию в этом вопросе, мы будем вынуждены вначале обезопасить западные рубежи нашей Родины, лишить противника возможности накопить достаточное количество войск неподалеку от нас, а затем решать японскую проблему. В новой реальности, когда конструкторы и промышленность дали ему возможность диктовать свои условия, он самым тщательным образом взвешивал каждое слово, дабы оставить вероятному противнику ту самую соломинку, за которую он ухватится.

– Мы пришли на помощь вам и вашим союзникам тогда, когда Гитлер фактически почти сбросил вас в море, и вам требовалось большое количество времени, чтобы подготовить себе новую возможность вернуться на континент. Мы не стали вам выставлять дополнительные условия в Греции, так как понимали, что эти действия пойдут в общую копилку победы. Сейчас, когда фашизм в Европе разгромлен, у нас с вами появляется блестящая возможность разгромить последнее государство Тройственного союза.

– А если Америка решится помогать Японии?

– Не исключено! Но территория Японии находится в пределах досягаемости нашей авиации. Как воевать с японцами, мы прекрасно разобрались в 1939-м. Армия отмобилизована и обстреляна, китайские товарищи давно просят нас решительно помочь им в их борьбе с японским милитаризмом. Имея Великобританию своим союзником, мы сможем заставить японцев вернуться на свои острова. С территории Монголии, нашего союзника, мы сможем организовать челночные операции наших бомбардировщиков до Сингапура.

Старый лис переспросил у меня:

– Тот самолет, который третьего дня уничтожил броненосный крейсер тараном, может нести урановую бомбу?

Я кивнул головой, подтвердив догадку премьера, и показал фотографию боевого отделения П-1, с установленной в ней аналогичной боеголовкой, без внешней оболочки, стабилизаторов и парашютной системы.

– Это масс-макет такого устройства и система охлаждения для длительного хранения готового изделия на складе.

Черчилль кивнул в ответ на перевод Павлова, попрощался со всеми и через пару часов вылетел в Лиссабон, оттуда через Сент-Джонс на Ньюфаундленде в Вашингтон. Судя по всему, времени у него было совсем в обрез.

В первую очередь американцы метнулись под мост Байон-Бридж и искать Сенжье, но тот «уехал на родину», а там довольно серьезно изменилась ситуация: заброшенная шахта теперь принадлежит не ему, а его соотечественнику, который по совместительству работал в Центральном Комитете компартии Бельгии. В городе Матади появилось новая «частная» компания, которая занималась проверкой всех проходящих по реке Конго грузов с целью перекрыть контрабандные поставки в Европу стратегических материалов. Компания действует по согласованному между генеральными штабами СССР и Великобритании плану, так как СССР получил достоверные сведения, что обогатительный завод компании Union Miniere продолжал в течение войны получать из Бельгийского Конго руды, обогащать их и направлять на заводы Германии. Использовался вольфрам, ванадий, уран и хром для получения броневых сталей и снаряжения подкалиберных снарядов. Русские зашли со стороны противотанковой обороны, а англичане несли значительные потери в бронетанковой технике в Африке, поэтому их военные не стали возражать, чтобы кто-нибудь навел порядок в столь удаленном районе. Агентуре Абвера в Конго нанесены большие потери, и в настоящее время их активность сведена к нулю. А король Бельгии получил недвусмысленное предложение расплатиться за освобождение страны одной из колоний в Африке. В этом случае русские обещали передать власть в бывшей Бельгии королю и назначить выборы в парламент. В противном случае власть на местах будет передана Front de l’indйpendance, в который вошли Коммунистическая партия Бельгии и различные левые и левацкие организации. Кстати, единственные участники бельгийского Сопротивления. Их газета «Драпо руж» открыто называла короля коллаборантом и требовала его низложения. Против короля играло и то обстоятельство, что немцы успели собрать на территории Бельгии достаточно многочисленные соединения СС «Вестланд», «Валлония», «Лангемарк» и «Викинг», которые приняли участие в немецком наступлении на СССР. Если в остальных странах русские пока эти вопросы не поднимали, то Бельгии это не касалось. Эсэсовцы из «Викинга» «отличились» зверствами на Украине. Эта моторизованная дивизия захватила Ковель, Луцк, Ровно и глубже остальных продвинулась по территории СССР. Была отрезана от остальных сил немецкой армии и сопротивлялась особенно долго в Ровенском котле за счет грабежа населения, даже после окончания войны.

Узнав о направлении, куда уехал цирк, Сталин еще в поезде за ужином сказал, что мы чуть не опоздали с испытаниями.

– В чем дело, товарищ Никифоров? Ведь вам предлагали воспользоваться немецким опытом, и первый полет П-1 совершила еще в конце сентября. А определенная часть ваших товарищей придерживается мнения о том, что вы погнались за скоростью и недостаточно ответственно подошли к вопросу аэродинамического качества данной ракеты.

– Пороховые двигатели мощнее и надежнее жидкостных. Отдельные товарищи спровоцировали вас и капитана Бахчиванджи на этот полет. По плану это должны были быть бросковые испытания. И ракета должна была упасть на полигон в Сельцах, под Рязанью, а не возвращаться обратно на аэродром. Кстати, и сами испытания требуется переносить в более пустынное место.

– Не вы первый об этом говорите, но никто переезжать никуда не хочет.

– Да, не хотят. Но все равно придется. Вот Добровольский туда первый и поедет, под Сталинград, в степь. – Добровольский был начальником отдела новых двигателей в институте и очень любил привлекать внимание «хозяина». Это он придумал посадить в ракету Гришу. Он и Вокке, немец из «Юнкерса», который пытался завершить свой проект реактивного дальнего бомбардировщика с крылом обратной стреловидности. Вообще, немецким «товарищам», только что сменившим одного хозяина на другого, больше нравился СССР и Сталин, чем Гитлер и Германия. Хотя бы потому, что Гитлер увлекался войсками, а Сталин – авиацией и ракетами. Это они про бомбу не знали, а так бы нашлась куча специалистов и по ней. В общем, как при Петре и Екатерине II, немцы пытаются завоевать Россию мирным трудом. Пусть трудятся. Среди них есть и очень толковые товарищи. Например, Макс Краммер, приборист, который решил проблему с выпуском надежных маломощных ламп подсветки приборов. У нас здесь такие монстры выпускались! И «горели» они по-черному! Прибористов я всех припахал, с этим вопросом у нас завал полный. А Сталин, видать, где-то про себя решил, что я малость перегружен, и требуется, как перед той войной, которая кончилась меньше трех месяцев назад, вновь сколотить новые шарашки, теперь с немецкими инженерами, и начал раздавать сам задания направо и налево. Опять сплошные ОКБ вместо комитетов повылезали. Активнее застрочили ручками «искренне ваши» и «настоящим заявляю». Алексей Копытцев смеется, что поток жалоб на меня достиг уровня сорокового года и продолжает расти, как вал. Вот так единственный потерянный самолет повлиял на политику целого государства. Скорее всего, Сталин в ходе войны поверил, что мне и моей команде удалось создать совершенное и неубиваемое оружие, ту самую длинную руку, с не менее длинным мечом. Иллюзию неуязвимости рассеял «Тирпиц». Уже создано СБ-1, которое лепит ракето-торпеду «Щуку». Чего туда только ни напихали! И аппаратуру от «Аргуса», благо что доктор Госслау находился в их распоряжении, как военнопленный, и испытывали четыре типа ЖРД в качестве ускорителей, целую кучу РЛС, и торпеду 45-36, и немецкие бомбы Ричарда Фогта. В области радиоуправления в тот момент немцы были впереди планеты всей из-за раннего перехода к миниатюризации приемо-передающей аппаратуры. Это требовалось внедрять, чем я и занимался. И, в отличие от Куксенко, который за основу взял раннюю модель И-300 с прямым крылом и полностью радиоуправляемую, я возился с ИНС, создавая опто-световодные гироскопы и акселерометры, благо что в институте это было моим увлечением, правда, нереализованным в результате «катастройки», попасть на работу в НИИ Челомея мне так и не удалось. В итоге наша П-1 имеет преимущество перед их П-1 или, как они позже ее переназвали: КС-1, десятикратное по дальности и полностью автоматизированный участок самонаведения. А наводится джойстиком с самолета-носителя, находящегося в прямой видимости от цели. То есть в случае атаки авианесущей группы самолет-носитель будет сбит. Но удачно проведенные испытания вернули Сталину «уверенность в завтрашнем дне», и сегодня он явно благоволит мне, и даже посадил меня рядом за столом в вагоне-ресторане (номер места говорит охрана перед входом в ресторан поезда). Поэтому, после того как мы перекусили и принялись за напитки и десерты, разговор вернулся к практической части развертывания П-1 в авиационном, морском, береговом подвижном и стационарном исполнении. А затем плавно перешел к зенитным управляемым ракетам. А их не было… Они проходили НИР.

– К сожалению, ни одного готового изделия и даже утвержденного проекта у нас нет. НИИ-4 на соседнем заводе № 445 запустил в серию радиоуправляемую РС-132рр с внешней подсветкой, которую можно подвешивать на любые самолеты, имеющие РЛС «Изумруд». Но таких у нас совсем немного. Мы используем пока винтовую технику, поэтому есть ограничения: только на двухмоторные самолеты. А это ТИС – уже устаревший, и Пе-3, который тоже можно так классифицировать. На заводе № 8 имени Калинина мы организовали НИИ-8, которому передали немецкие разработки ракет «Вассерфаль» Дорнбергера и «Шметтерлинг» от БМВ. Топливо для этих ракет в СССР не производится. Запускали две трофейные ракеты W-1 и Hs-117 на полигоне Варнемюнде. Стоимость этих ракет довольно значительная. В общем, там пока ничего нет, товарищ Сталин. Работаем. Задача сложная.

– Но вы же решили ее на П-1!?

– Корабль относительно ракеты практически неподвижная цель. Его перемещения незначительные и командное устройство успевает вычислить поправки. Кстати, фирма «Сименс» в рамках заказа Дорнбергера создала удачное решающее устройство, превосходящее по производительности наши разработки, так как, кроме механического вычислителя, имеется электронная часть. Это принципиально важно.

– Вы, как обычно, смотрите вдаль, и не замечаете того, что происходит в мире. Против нас готовится новая война, к которой мы не готовы! – недовольно возразил мне Сталин.

– Чтобы разгромить Японию – много сил не понадобится. Гораздо сложнее справиться с амбициями США. Далековато они, но это нам на руку сегодня. Вот только Англию следует держать за шкирку и время от времени трясти как грушу. Не давать ей расслабиться и возомнить, что у нее хватит сил тягаться с нами в области вооружения. И здесь вы поступаете очень дальновидно, хотя и ругаете меня за взгляд, устремленный вдаль. И само собой не стоит им показывать игрушки, которые они смогут сделать сами, типа КС-1. Это им по силам. А нашу П-1 показать стоило. Кстати, есть еще одна разработка, но там титана много понадобится: «Шторм», у него – прямоточный двигатель, прототип которого запускали в прошлом году. Работы остановили, перед войной это было не нужно, а вот сейчас, когда готова ИНС и «Изумруд», пришло время для работ Березняка.

– Вы лучше расскажите, в каком состоянии находится ваша «Альфа»?

– Есть проблема, достаточно серьезная, пока не удается полностью синхронизировать время передачи сигнала. Разработки ведем совместно с Институтом точного времени в Ленинграде и Физическим институтом имени Лебедева. И товарищ Ландсберг из ФИАНа помогает. Необходимый для этого цезий мы им передали почти месяц назад. Товарищи обещали выпустить четыре атомных хронометра в декабре. Пока радиостанции развернуты с механическими хронометрами, имеющими значительный суточный ход. Выпуск карт из-за этого невозможен. Гиперболы линий положения плывут.

– Вот еще один пример, товарищ Никифоров, что не все ваши предложения удается реализовать без проблем.

– Без проблем только кролики размножаются, товарищ Сталин. Да и то как сказать. Не требовалось до этого иметь на радиостанциях атомное время и с такой точностью синхронизировать сигналы. А теперь в этом есть необходимость. В 1934-м Чкалов с Ляпидевским трое суток летели в Америку. А нам требуется там быть через четыре, максимум восемь часов. А прошло всего семь лет. Работающих сегодня трех радиостанций в диапазоне 10–14 килогерц уже достаточно для получения КБО в 2–5 километра. Для ядерного оружия – вполне достаточная точность. Для выполнения полетов нашей авиации – тоже достаточно. К сожалению, истребители пока принимать эти сигналы не могут, приемо-индикаторы на них не установить, а развернутых радиолокационных станций там нет. Район никем не контролируется. Аэродром есть только в Амдерме. В остальных местах, кроме полярных станций Гидрометслужбы и ГлавСевМорПути, ничего нет. До острова Хейса их экспедиция дойти не смогла. Отправленные шхуны исчезли. Скорее всего, торпедированы немцами. Весной планируем провести там воздушную разведку и подготовить место для аэродрома.

– Это хорошо. Но вы обещали ракету с дальностью 5000 километров. Что с ней?

– Готовим двигатель для нее. Требуется десять тысяч килограммов тяги. В этом случае обеспечим 3500 км/час скорости и заявленную дальность с 3000 литрами топлива.

Я показал Сталину наброски ракеты 3М25 «Метеорит-А».

– Сколько времени вам понадобится, чтобы ее сделать?

– Лет пять-шесть.

– Да нет у нас столько времени!

– Есть, даже больше. На страну с ядерным оружием нападать никто не станет. У них пока в этом отношении конь не валялся. А у нас, худо-бедно, еще две боеголовки готовы. И процесс их накопления начался. Помните, я вам говорил, что из-за отсутствия этого оружия нам пришлось позволить американцам, англичанам и французам создать «свои» зоны оккупации. Сейчас этих зон нет, и вы сами можете убедиться в том, что никто их требовать не будет.

– Ну как не будет? Черчилль требовал.

– А вы ему фильм показали, и он в Вашингтон сбежал, вместе со своими требованиями, – улыбнулся я. Сталин тоже не удержался от мимолетной улыбки.

– В этом отношении вы правы! Это замечательно, что у нас есть такой фильм.

Глава 11. Послевоенные хлопоты

Ситуацию с Черчиллем разрулил Георг Шестой. Ему не слишком понравился стремительный и неожиданный бросок Черчилля в Вашингтон. Вместо того чтобы сообщить о результатах переговоров непосредственно официальному главнокомандующему британской армией и флотом, премьер-министр убыл на доклад в соседнее государство, и оттуда стали приходить весьма странные новости. Дескать, грозил Сталин Великобритании уничтожением, испытывает жуткие системы вооружений, готовится к броску на «маленький островок». Так как эти слухи были растиражированы в Америке, которая стояла в стороне от Второй мировой войны и занималась обыкновенным бизнесом на крови, загоняя в долги Соединенное королевство, то посла Майского немедленно вызвали в Букингем. Однако, вместо того чтобы получить ноту и удалиться, посол передал его величеству официальный протокол трехдневных переговоров между Черчиллем и Сталиным. В нарушение этикета, послу предложили проследовать в столовую и принять участие в пятичасовом чаепитии, вместе с её величеством королевой Елизаветой, пока Их Императорское Величество знакомится с документами. «Самая опасная женщина Европы», по словам Гитлера, оказала немало услуг Соединенному королевству, в плане сплочения нации в годы сплошных поражений и искренне радовалась тому, что война закончилась, и больше на полях сражений и под бомбами никто гибнуть не будет. Поэтому известие о том, что предстоит помериться силами с русскими, вызывало у нее стойкое неприятие, а тут муж-монарх просит ее развлечь русского посла. Но Майский источал улыбки, не он затеял этот визит, и не Советский Союз грозит неизбежными бедами королевству.

– Ваше величество, товарищ Сталин, узнав о маршруте вашего премьера, распорядился предоставить английской стороне официальные протоколы переговоров между руководителями наших стран. Они подписаны господином Джоном Колвилом и господином Энтони Иденом, с вашей стороны, и являются официальными документами этой встречи. В них нет ни одного слова ни о каких бы то ни было угрозах со стороны Советского Союза нашему союзнику и единственной стране в Европе, которая продолжала оказывать сопротивление немецкому нашествию. Но, насколько мне известно, эти документы сейчас находятся не на территории Англии. У нас и у вас за спиной США готовились заключить сделку с японскими милитаристами, и, по всей видимости, склоняли к этому союзу господина Черчилля. И, пока дело не зашло слишком далеко, мы были вынуждены пригласить господина Черчилля в Крым, для того, чтобы предостеречь его от шагов, подрывающих послевоенное мироустройство. Ведь мирные переговоры еще даже не начались, далеко не все части германской армии разоружены. Некоторые из них продолжают бессмысленное сопротивление в Норвегии и в Албании. Именно Красная Армия является сейчас гарантом мира в Европе.

– Но они не капитулировали на Западном фронте и не хотят признавать нас победителями в этой войне.

– Это так, и убедить их в этом не получается. Они считают, что вы объявили войну Германии и проиграли ее, так же как Франция. Они на вас не нападали. А вот нападение на СССР они считают ошибкой Гитлера и его генералитета. И указывают, что к этому их подталкивали из-за океана. То есть немцы оказались в этом положении, потому что их недовольство Версальскими соглашениями определенные круги в США использовали для создания предпосылок к большой войне в Европе. Эти люди профинансировали возрождение германской армии, авиации и флота. А Гитлер настроил всю нацию на реванш по итогам Первой мировой войны. Проигрыш войны нам достаточно болезненно воспринят их обществом. Они этого не ожидали. Им вскружили голову успехи на западном фронте. Генерал Удет еще 10 июня предупреждал Гитлера и Геринга об ошибочном представлении о мощи СССР, которое составила немецкая разведка. Она внушила Гитлеру, что СССР – это колосс на глиняных ногах, и что в СССР большинство населения ждет не дождется, когда их «освободят» от их власти. Им удалось прорвать нашу оборону на направлениях главных ударов, но они потеряли такое количество самолетов за несколько дней, что не смогли в дальнейшем прикрыть прорвавшиеся войска с воздуха. Что и обеспечило нашу победу. После того, как авиация противника была уничтожена, врага мы остановили, затем отрезали его от снабжения и окружили. Некоторые части сдались, некоторые сдаваться отказывались. Часть из них продолжают вести боевые действия даже после официального приказа о капитуляции. Флот решил сдаться вам. Главной угрозой сейчас товарищ Сталин считает высокую вероятность начала гражданской войны в Германии. Наши усилия направлены на то, чтобы этот вариант развития ситуации не прошел. Пока немцы контролируют часть Восточной Пруссии, часть Албании и Югославии, Данию и не прекращают боевые действия в Африке. В остальных местах власть постепенно переходит к советской военной администрации. Положение очень сложное. И в этих условиях наша разведка добыла сведения, что Америка собирается снять блокаду с Японии и признать законной оккупацию Вьетминя. Цель: объединить усилия трех стран в борьбе с СССР. Третьей страной они считали Великобританию, ваше величество. В руководстве нашей страны сложилось мнение, что США намеренно хотят втянуть вас в мировую войну, чтобы захватить финансовые потоки, которые сейчас проводятся через британский фунт. Не случайно они предложили программу ленд-лиза и за устаревшие эсминцы потребовали передать им военно-морские базы Великобритании на безвозмездной и безлимитной основе. Так что целью этой войны является благосостояние вашей страны. Американцы хотят лишить вас статуса великой державы. Ведь вы проиграли Гитлеру. Империя, над которой никогда не заходит солнце, позорно проиграла войну какому-то ефрейтору. И Черчиллю подсунули «русскую угрозу». Дескать, это мы, а не Америка, хотим лишить Британию этого места. Но это мы, а не Америка, пришли к вам на помощь в Греции. Мы поставили вам самолеты, способные бороться с люфтваффе и побеждать. Что вам поставила Америка? Кораблики Первой мировой войны, без оборудования для борьбы с подводными лодками. И патроны с вышедшим сроком годности. Несомненно, огромный вклад в победу!

В этот момент на чаепитие зашел Георг Шестой. Последние слова он слышал через неплотно закрытую дверь салона.

– Мы высказали недоверие правительству сэра Уинстона, господин посол. Передайте господину Сталину, что Великобритания останется верным союзником Советского Союза, и предложение господина Сталина о совместной борьбе с японским милитаризмом и всемерной поддержке борьбы народов Китая и Юго-Восточной Азии будет принято новым правительством Великобритании. Мы познакомились с материалами, присланными господином Сталиным, и не нашли в них подтверждения тех публикаций, о которых идет речь в нашей ноте. Надобности в ней на сегодняшний момент нет.

Посол Майский протянул пакет с нотой королю.

– Элизабет, чаю, дорогая! Как провела время? – король был немного возбужден, не часто приходится ему принимать столь жесткие решения, но файф-о-клок – это святое!

К концу чаепития договорились о визите монарха в Крым. На улице зима, необычайно крепкая в этом году в России. Балтика уже встала, на 7 ноября в Москве было холодно, шел снег, и морозы установились сибирские. Визит королевской четы назначили на середину января. Испытания нового оружия серьезно обеспокоили короля, который не был таким тугодумом, как Черчилль. Или тому многое пообещали за океаном, что он принял столько опрометчивых решений. Ноту и совет держаться подальше от проблем в Европе немедленно передали послу США. Атлантическая хартия существовать прекратила, так как повод был исчерпан. США не поспели к пирогу Победы. Одно плохо: на стапелях в Америке уже стоят новые военно-морские монстры, и имеется секретный договор «АВС-1» с дополнением. На что Майский и обратил внимание короля.

– Там есть оговорка, что он вступает в действие после того, как США вступит в войну.

– Именно это обстоятельство и используют США. В самом договоре, по нашим сведениям, говорится о необходимости поддержки нейтралитета Японии, а Штаты могут подтолкнуть ее к войне, что даст повод США существенно нарастить свой военно-морской флот.

– Кто будет оплачивать строительство этого флота?

– Федеральная резервная система. Именно эта структура финансировала Гитлера. Вложены большие деньги, а отдачи пока нет. Требуется война, большая война, чтобы покрыть эти расходы. Наша страна вкладывала собственные деньги, как в оборонную промышленность, так и в создание регулярной армии, которой у нас не было до 1938 года. Лишь когда Чемберлен и Даладье заключили Мюнхенский пакт, мы начали создание регулярной армии.

– Тем не менее успехи вашей армии на полях сражений поставили всех перед фактом, что с Россией придется считаться на самом высоком уровне.

– Скорейшее открытие мирной конференции по итогам войны пойдет на пользу всем странам мира. Наше руководство просило меня напомнить о необходимости созыва такой конференции. Скорейшее проведение которой может избавить мир от ужасов войны.

– Мы считаем, что подготовка к государственному визиту займет слишком много времени. Мы посетим Советский Союз в качестве главнокомандующего Вооруженными силами Соединенного королевства в ближайшее время, господин посол.

Есть такой городишко на Руси: Глазов, это между Кировым и Ижевском. Сугубо мирный городишко, площадью около двух квадратных километров, место ссылки. Здесь декабристы сидели, его описал Короленко. Двадцать четыре квартала с соборной площадью на берегу реки Чепца. В тридцатые годы собор снесли, а слева от него решили льнозавод построить, чуть ниже по течению на берегу все той же Чепцы. Но в сороковом было решено там построить завод-спутник «Электростали», основного предприятия, производившего легированные стали и редкоземельные элементы для нужд промышленности, в частности авиационной. Год шло строительство, кроме завода пришлось и дома для рабочих строить, двух-трехэтажные, кирпичные, целый район города получился, Парковый. Больше самого города раза в два. В сентябре 1941-го печи выдали первую продукцию: металлический уран-238, цирконий, металлический кальций и самый большой цех в СССР по производству фторидов урана. Место выбрано не случайно, крупнейший завод по производству фтора расположен в Кирове-Чепецке, на берегах все той же Чепцы. Кроме всего прочего, завод выпускает титан, поэтому я и оказался здесь, так как возникли проблемы с качеством металла. Начали появляться партии с большой водородной хрупкостью. В результате не прошел госиспытания тяжелый бомбардировщик Туполева «Проект-85», который я курировал. На статических испытаниях в ЦАГИ переломилась одна из балок в центроплане. Влетело всем по полной, вот и пришлось ехать и разбираться. В результате завод был закрыт на шесть месяцев. Выяснились такие «интересные» подробности производства всего и вся, что волосы встали дыбом. Практически все отходы уходили в Чепцу, из-за неверного расположения отстойников. Результаты бурения оказались подложными, под тонким слоем глины существовала песчаная линза, через которую отходы тяжелых металлов уходили в реку. Рядом с заводом выстроили еще один завод «Химпром», где производили фтор из флюорита, а отходы сбрасывали в лес. В пяти метрах от отстойника тек приток Чепцы, Убыть. Вот по нему фтористые соединения попадали в воду. Шум был страшный. Направили туда Ласкорина, дабы привел завод в порядок. И создали в СредМаше управление ГосКонтроля. Наметили очистные мероприятия на Чепце, все это встало в очень кругленькую сумму. Ну, а два орденоносца-труженика: директор завода и главный инженер пополнили когорту «жертв кровавого режима» в местах не столь отдаленных. Они-то ведь, в отличие от рабочих, прекрасно знали, с чем работают. Оправдывались крайне жесткими сроками ввода в строй всего и вся и сокращали строительство защитных сооружений. Даже ордена получили. Пытался поднять вопрос о том, кто принял завод в СредМаше с такими недоделками, но так концов и не нашел. Так что выкорчевать проблему не удалось. Пришлось подключать особо крупный калибр. Написал докладную Берии. Малышева куда-то перебросили, он из Свердловска не вылезает. Носится там между четырьмя стройками, а за строительство «спутников» отвечает руководство завода-прародителя, то есть товарищ Михаил Егорович Корешков. А этого человека трогать нельзя! Иначе без стали и титан-никелевых кристаллов вмиг окажемся. Это его трудами создан цех по производству лопаток двигателей. Там берем и стали для валов, и лучший в стране титан. И к нему лично не придерешься: он пригрел у себя Ласкорина и организовал безотходное производство редкоземов с замкнутым водным циклом. А в Удмуртию у него руки не дотянулись. В общем, перегрызлись между собой все, в итоге меня крайним и назначили. Возглавил комиссию по приемке объектов Специального комитета. Бог с ним, пусть так, иначе с этим «давай-давай» всю страну в ядерную свалку превратят. До этого я отвечал только за науку. Там относительный порядок был наведен сразу. А заводов я не касался.

Тут важно отметить одну особенность руководителя страны: он не был «театралом», терпеть не мог паузы и антракты. Его это выводило из себя. А время, когда можно было извлечь из «моего цилиндра» необходимые вещи, подошло к концу. Нет у меня больше готовых рецептов, я не фокусник, чтобы с ходу решить проблемы навигации в околополярном районе. Подвиг Чкалова был именно подвигом, потому что прошел по неизведанному, по самому краешку между смертельным риском и удачей. Последняя ему улыбнулась, но он продолжал играть с ней просто в силу своего характера. Гораздо более продвинутая и совершенная модель дальнего бомбардировщика ДБ-А даже через год повторить перелет по более короткому маршруту не смогла. Самолет и шестеро героев, членов экипажа, пропали без вести во льдах Арктики. Причина? Недоведенная машина. Опытный прототип, еще не прошедший всех испытаний. Давай-давай! Дали. До Фербенкса машина не долетела. В итоге остались без приличного бомбардировщика, который мог заменить ТБ-3. Хотели удивить Америку. Ко времени полета Леваневского там уже летали В-17А и В, с монококовым фюзеляжем и с несущей обшивкой. Да и главное не это! Их было выпущено 12 000 штук с 1937 по 1945 год. Или четыре самолета в день. Нам такое не потянуть. У нас производительность полсамолета в день, если считать по четырехмоторным ТБ-3. И только выпуск двухмоторных ДБ-3ф примерно соответствовал выпуску В-17. Именно «Ф» модификации, на ней применили плазово-шаблонный метод, купленный по лицензии вместе с ДС-3 в Америке. Но, если помните, их выпуск долго наладить не могли. Точность требовалась, а для этого квалифицированные рабочие были нужны. Да, созданы «спутники», но квалифицированных кадров там кот наплакал. Так что «валом» не взять, требуется подойти к этому вопросу с другого конца. Инженерного. Вот и приходилось оснастку городить на опытном заводе в Чкаловске. Решать за других технологические проблемы. А для серийных машин этого уже не сделать. Их требовалось снимать с производства или переносить на новые заводы.

А в паузах к «вождю» устремлялась куча народа, которая начинала подсказывать ему со всей пролетарской яростью, что можно сделать лучше, быстрее, по-стахановски. А ему требовался этот «энтузиазм масс», он его поддерживал, он «дышал» им. А когда попадались самородки, вроде Русакова, его это еще больше подстегивало к «контакту с массами». В народ он верил, чем значительно отличался от руководителей более позднего разлива. Не всегда это приносило плоды, пустоцветов и пустословов было предостаточно, и бегать по начальству у нас национальный вид спорта, но люди писали и писали ему, обо всем. В том числе и доносы.

Но помощь пришла сама, неожиданно, и из таких мест, что никогда бы не подумал. Я, конечно, слышал, что был аншлюс и Мюнхенский пакт, но последние годы их старались замолчать и принизить, дескать, «Молотов – Риббентроп» – это важно, это – бельмо на глазу «крАвавАго режЫма», а остальное – это детские шалости Англии, Франции и Германии, милая невинная шуточка. И тут доктор Крейц передала мне письмо Удета, уже с переводом, и несколько готовых контрактов с ничего мне не говорящими, по названиям, немецкими фирмочками из южных рейхсгау, то есть бывшей Австрии, и несколькими фирмами из рейхсгау Судетенланд. Готовы поставлять алюминиевые сплавы в слитках, листах, в точном литье и в готовых изделиях в объемах, превышающих в два раза объемы выпуска подобных изделий в СССР. Требуется продовольствие, нефтепродукты, желательна поставка сырья, в виде глинозема, и руд для получения криолита. То есть могут еще нарастить выработку. Ну, и впечатлили размеры и минимальные допуски при штамповке крупных деталей, таких как шпангоуты, с заданным пределом прочности. Удет был крупным акционером авиастроительных компаний в Германии, а все они остались без заказов, и были готовы трудиться за оккупационные марки. Кушать хочется каждый день, и желательно неоднократно. Сталин подтвердил, что с этой просьбой уже обращался к нему Тельман. Так как англичане очень ревностно относились к этому вопросу, то окончательного ответа он еще не давал. Отложил до мирной конференции.

– Удет – толковый политик, хоть и троцкист. И хитер! Прислал контракты только с бывшими австрийскими фирмами. Понимает, что Германия будет разделена на несколько государств и в виде Третьего рейха не останется. Достаточно дальновидный подход. Как считаете, товарищ Никифоров, нам требуется такая кооперация?

– Не только кооперация, но и такие прессы, как в Прехау, в Вене и Линце. О такой точности нам только мечтать приходится.

– А вы не мечтайте, а действуйте. Все полномочия для этого у вас есть. И разберитесь, почему возникла задержка с пуском реактора в Обнинске?

– Там нет задержки, корпус проходит рентгенографию, заканчиваем работы над теплоаккумулятором первого контура. Физический пуск не переносился, начнем выработку плутония, полония, дейтерида и трития в срок. Задержка в поставках турбины для электростанции. Мне доложили, что уровень биозащиты второго контура недостаточен. Необходимо его усилить. Проводим НИОКР. Есть интересный гражданский военнопленный, но у него 58-я статья, он – невозвращенец. Принимал участие в немецком проекте «Вундерваффе» именно по направлению защиты от излучения и генетических мутаций при радиоактивном поражении. Отказался возвращаться из загранкомандировки в Германию в 1937 году. В данный момент перевезен в Карлаг. Доктор фон Зюдов характеризует его как крупнейшего специалиста в области радиологии млекопитающих. Его фамилия…

– Его фамилия мне не нужна. Я этим вопросом заниматься не буду. Для этого есть нарком НКВД. Обращайтесь к нему. Все должно быть в соответствии с нашим законодательством. Пачему он атказался возвращаться? – проявил недовольство Сталин.

– Утверждает, что получил сведения о том, что будет арестован по приезду в СССР.

– И что? Испугался?

– Да. Его предупредил об этом директор Института цитологии, гистологии и эмбриологии, от которого он был послан в эту командировку, академик Кольцов. Так что оснований для опасений у него было достаточно. И еще… Это было незадолго до моего появления здесь, товарищ Сталин. В августе 1940 года были арестованы работники Всесоюзного Института растениеводства и его директор академик ВАСХНИЛ Вавилов. Мне не хотелось бы вмешиваться в это дело, в спор между би-олухами, я – человек технический, но использовать НКВД для решения научных споров – метод не самый чистый. Дерьмом попахивает. Тем более когда известен результат. Кстати, работы Кольцова, Тимофеева-Ресовского, о котором идет речь, Николая Вавилова – это фундаментальная наука, а методы Лысенко в основном шарлатанство. К сожалению, это факт. Кольцов, по-моему, умер год назад, а Вавилов и Тимофеев-Ресовский пока живы, и должны возглавить работы по биологической защите работающих с радионуклидами. Мы не можем разбрасываться учеными такого уровня.

Сталин нахмурился и промолчал, но распоряжения обратиться к Берии не отменил.

Лаврентий Павлович выслушал меня, принял бумаги и что-то черканул в верхнем углу. Назад не вернул, о своем решении не объявил, а навалился на меня по поводу, в который раз, Глазова. Его, вишь ли, сроки поджимают, давай отмашку пустить цех № 3, так как цирконий подходит к концу, а нам вторую очередь реактора запускать скоро, а ТВЭЛов для этого практически нет. После того, как «Николай Щорс» доставил уран из Нью-Йорка и Конго (там догрузили еще 6000 тонн), и судно встало на дезактивацию и ремонт трюмов, урана у нас стало много. Тут же всплыл вопрос о графитовых реакторах, так как они не требовали корпусов. Судя по настроению в Спецкомитете, те готовились к неограниченной ядерной войне, вдохновленные успешным испытанием первой бомбы. Мне пытаются проесть плешь с изготовлением В-19, так как он единственный способен достичь Америки в настоящее время. Пришлось достать из портфеля фотографии овец, выживших в шести километрах от первого взрыва.

– Вы эти фотографии видели?

– Видел, конечно, но никто не может сказать, что там произошло. Овцы разговаривать не умеют.

– Сказать точно может вот тот человек, который в настоящее время находится в Караганде, Тимофеев-Ресовский.

– Это плохой человек, Святослав Сергеевич, очень плохой. Есть сведения, что он принимал участие в постановке опытов на заключенных, приговоренных к высшей мере наказания.

– Он делал то же самое, что только что предложили сделать вы: «Дать возможность высказаться жертве ядерного взрыва».

– Ты так не поворачивай, Святослав! Я такого не предлагал! Харашо! Пэрэвэдем его в Маскву. Пусть работает, но отменять приговор не будем. Или пусть ищет человека, который докажет нам его невиновность.

– Под охраной он его не найдет, искать этого человека должны ваши работники. И вообще, Лаврентий Павлович, это целое направление науки, оно поможет нам организовать безопасное производство ядерной энергии, гражданскую оборону и лечение тех людей, которые попали под воздействие проникающего излучения.

– Хуже будет, если найдется человек, который скажет, что у нас работает военный преступник, эсэсовец.

– Но вы знаете, что это не так.

– Я пока ничего не знаю. Дам команду проверить и найти тех людей, которые точно знают, что он делал в своем институте мозга. Это я тебе могу обещать. С Вавиловым, с ним сложнее…

– Как с Туполевым? «Преступления» одинаковые: финансовые злоупотребления. Но максимальный выпуск самолетов обеспечивается именно за счет плазово-шаблонного метода, за приобретение которого сидел товарищ Туполев. И я его использую: готовлю шаблоны у себя в Чкаловске и продаю их в другие КБ. Дорабатываю за них технологические цепочки, требую стандартизации узлов и механизмов, платформ и, главное, возможности модернизации любого узла, без нарушения всей технологической цепочки.

– Слушай! Зачем нам эти коллекции дикорастущих, если у нас периодически народ голодает? Ему деньги давали для этого!

– Дело в естественном отборе. В природе выживает только тот вид, который сумел приспособиться к условиям окружающей среды. У которого на генном уровне закреплена гамма свойств, позволяющих ему выжить. Искусственный отбор этого обеспечить не может. В результате имеем сорта-скороспелки, у которых свойства не закреплены и устойчивость нулевая. Главное дело он сделал: семенные станции во всех районах СССР созданы, и большое число селекционеров сейчас работают и собирают сведения об использующихся сортах, погодных условиях и тому подобное. Они и подберут наиболее нужные им сорта для данного региона. А свойства, свойства будут черпать из той коллекции, которую собрал Вавилов. Там собран генофонд почти всей планеты, и сделаны описания каждого растения в коллекции. Мы должны учиться у природы, а не бороться с ней, как призывает нас Лысенко. И, поймите меня правильно, я не пытаюсь сделать из него врага народа, осудить и распять. Это не мое дело. Просто у нас в авиации есть принцип: любой аппарат, предназначенный для покорения воздушного пространства, в результате оказывается в ЦАГИ и в НИИ ВВС, где проходит испытания, даже если в КБ и на заводе он это проходил. Это – обратный контроль. Вот этот контроль над Лысенко отсутствует. Испытания подтасовываются, об успехах трубит вся пресса, а воз и ныне там. Устойчивого производства сельскохозяйственной продукции как не было, так и нет. Не растут на елке арбузы, хоть убейся. А эту псевдонауку преподают который год в институтах. Мы же сами себе…

– Слушай, я в этом не разбираюсь! Пестики-тычинки!

– Вот именно! Поэтому я и говорю, что привлекать к научному спору НКВД бессмысленно. Помните, перед войной, в Ленинград ездили у Климова двигатель принимать?

– Ну, ты сравнил! Там же другое дело…

– Да то же самое! Он не знал, как работает этот двигатель, а взялся его делать. Мог спросить у меня, но не захотел или постеснялся. Тут же все заговорили, что деньги он потратил напрасно, враг народа и тому подобное. Будь на моем месте Лысенко, он бы утопил Климова, а его бюро прибрал бы к рукам и его результаты. А так мы имеем и двигатель Лозино-Лозинского, и двигатель Климова. Здоровую часть агрегатов отделили от негодной и получили то, что хотели, добавив каждому недостающие элементы. Где взяли? В коллекции!

– Практически убедили, Святослав Сергеевич. Да и ходатайств о нем много. «Сам» что сказал?

– Промолчал, не запретил обратиться к вам, сказал, чтоб все было по закону.

– Вот и хорошо. Но с тебя третий цех, что хочешь делай, а он должен вступить в строй в этом году. Нэ успэваем!