Стрелок Михеев Михаил

– И зачем же тогда нам рассказывают всякую чушь? – с интересом спросил Александр, уже догадываясь, впрочем, какой будет ответ.

– А чтобы списать свои ошибки. Выбрали Сталина козлом отпущения, благо покойник возразить не может, и стали собственную вину на него перекладывать. Все как всегда. Ну а потом писаная история стала преобладать над тем, что помнили люди, тем более живых свидетелей осталось не так и много – участники первого периода войны были выбиты… Впрочем, чего уж там, скоро вы сами увидите все это.

– Именно так. Давайте не будем терять время, у нас еще много работы, – вмешался «военный». – Ну что, Александр свет Викторович, раз уж ты теперь в команде – готовься. Кстати, на вот тебе сувенир.

На стол лег очень знакомый чехол. Александр открыл – ну да, его винтовка, недавно утопленная в болоте, вычищенная и смазанная. Стараясь не делать лишних движений, он повернулся к «военному» и вопросительно поднял брови.

– Мы решили, что со знакомым оружием тебе будет проще, – ответил тот на невысказанный вопрос. – Привыкать к новому времени особо нет, операция начинается послезавтра. Так что сегодня же получишь экипировку, и начинай осваиваться. Ладно, иди. Тебя проводят.

Аудиенция, похоже, была окончена. Александр взял винтовку, встал и вышел из комнаты. За дверью его уже ждал знакомый мордоворот…

Конец этого дня и весь следующий слились в одну сплошную беготню. И дело даже не в экипировке, которую молчаливый завскладом выдал быстро и четко, и не в том, что в ней надо было еще разобраться. Куда хуже, что требовалось в кратчайшие сроки освоиться с аппаратурой, которую предстояло тащить в другой мир. А то вдруг напарника убьют или ранят. Дело в любом случае должно быть сделано – все же, несмотря на то что предполагалось кого-то там ограбить, первичными оставались научные изыскания. Это убедило Александра в том, что с родной конторой руководство фирмы и впрямь не порвало, а следовательно, с ними надо быть вдвойне осторожнее.

За все это время его не выпустили из помещения, так что Александр представления не имел, где все-таки находится. Единственное, что радовало, командировка ожидалась недолгой. Хотя тут уж как пойдет, сейчас же требовалось поспешить.

А спешили, похоже, и впрямь очень-очень – время явно поджимало. Иначе наверняка было бы спокойнее, обстоятельнее… Да Александр, готовясь к своей работе, в разы больше тратил времени только на планирование, при том что ни с какими параллельными мирами связан тогда не был. Бардак, в общем. И это притом, что он в жизни не работал с напарником, а своего нынешнего увидел буквально за два часа до отправки. Увидел, перевел взгляд на стоящих тут же «профессора» и «военного» и сказал, что никуда отправляться не собирается. На их удивленный вопрос, с чего это вдруг такие загибы, ответил – жить хочется, а с этим придурком (слово было употреблено более сочное, но в тот момент никто на него внимания не обратил) они доберутся в лучшем случае до первого патруля. И причину скепсиса тут же объяснил, просто похлопав напарника по плечу.

Плечо как плечо – широкое, мощное, накачанное, затянутое в выцветшую гимнастерку, его хозяин явно к спорту относился положительно. Гимнастерка без знаков различия, галифе… В таком прикиде человека в начале войны можно было принять и за окруженца, и за дезертира, из общей картины слегка выбивались только яловые на вид сапоги, внутри же какой-то хитрый материал, не пропускающий воду и не дающий потеть ноге. Насколько знал Александр, в тот момент далеко не все таскали сапоги, большинство – жуткого вида ботинки с обмотками, хотя он мог и ошибаться. Не ошибался он в другом: его собственная гимнастерка выгорела равномерно, а у напарника на плечах были темные полоски. Совсем немного отличающиеся по цвету, но наблюдательный человек в два счета определит: их владелец носил погоны. Странно, какие погоны у Красной армии в сорок первом, если первую половину войны все, от рядового до маршала, носили всякие треугольники, кубари да ромбы со звездами? И что характерно, отнюдь не на плечах…

Как побелел «военный», надо было видеть. А уж начальник склада… В общем, ошибку исправили моментально, и все равно взгляд отца-командира не предвещал проштрафившемуся завхозу ничего хорошего. Тот, понимая это, активно ежился и потел, а Александр, глядя на сценку, гадал, то ли кто-то сразу после отправки группы получит хороших трендюлей, то ли это ему проверка. Впрочем, вряд ли, судя по тому, как психовал напарник, он был или блестящим артистом, или, напротив, живо представил себе, чем для него кончилась бы «легкая прогулка» по примитивному миру. То есть как минимум был не в курсе проблемы, а значит, скорее всего, накладка эта случайная, возникшая из-за спешки, помноженной на извечное отечественное раздолбайство. Да и к чему такие проверки, если вдуматься? Хотя, конечно, у начальства свои резоны, простым смертным неведомые.

Пока вышеупомянутое начальство молчаливо, но оттого не менее зловеще рассматривало совершивших ошибку подчиненных, явно намекая, что будет расследование на предмет диверсии, Александр успел познакомиться с напарником. Молодой парнишка, ровесник – всего на полгода старше его. Аспирант. Профессор и впрямь оказался профессором, без всяких кавычек. Правда, своего руководителя он тоже называл Николаем Михайловичем, видимо, определенную разъяснительную работу с ним провели. В экспедиции участвовал по предложению профессора, надеясь совместить в одном флаконе работу над диссертацией, щекочущее нервы приключение и заработок. Воспринимал все как какую-то игру – нормальная реакция домашнего мальчика, которого никогда и никто всерьез не бил. Пообещали ребенку бочку варенья и корзину печенья, он и побежал, радостно повизгивая. Ладно, ничего страшного, чего он стоит на самом деле, живо станет ясно там, на другом конце перехода. Тем более его нанимателей интересует проделанная работа, а не то, чтобы исполнители остались целыми и невредимыми. Свои мысли Александр, правда, оставил при себе – пусть его. Для него все это роли в общем-то не играло.

Между тем отцы-командиры, закончив наводить порядок, решили, видимо, что хватит молодежи общаться, успеют еще друг другу надоесть. Лишних в темпе вальса выпроводили из помещения, после чего Александр с Павлом – так звали аспиранта – двинулись вслед за профессором вниз, в подвал. Может, и не в подвал, а на нижний уровень, что-то подсказывало Александру, что они находились под землей. Что? Он и сам сказать не мог, возможно, отсутствие окон, возможно, звукоизоляция, а может быть, промозглая сырость, с которой не могла справиться вентиляция. Впрочем, это уже не так важно – главное, операция началась, а мучительная неизвестность, действующая на нервы, напротив, закончилась.

Подвал, скажем прямо, не впечатлял. Ни тебе мерцающих разноцветными лампами пультов, как в фантастических фильмах, ни столов с вонючими пробирками, ни кристаллов-амулетов. Даже молнии между железяками не прыгали. Железяк, надо сказать, тоже не наблюдалось, разве что на пожарном щите на стене положенные лом, багор, лопата (она-то для чего?), топор, ведро, огнетушитель… Квадратное помещение размером двадцать на двадцать, практически пустое, только в углу столик с компьютером. Обычный офисный стол с обычным офисным креслом и не менее обычным компьютером.

Все было готово, очевидно, заранее. Профессор щелкнул по клавиатуре, и тотчас же в центре помещения заколебался воздух. Ничего, кстати, особо зрелищного, будто на включенную электроплиту смотришь, тоже горячий воздух виден.

– Все запомнили? У вас четверо суток. – Профессор повторил то, что Александр уже слышал раз двадцать, но ученого это не смущало. Он, наверное, из тех, кто считает, что повторение – мать учения, и, может статься, не так уж и не прав. – Если будете понимать, что не успеваете выполнить задачу, бросайте все и возвращайтесь. Если по каким-то причинам не успеете вернуться – ждите. Переход откроется, неизвестно точно когда, но откроется. Максимальное время между открытием в данный момент составляло не более полутора месяцев. Переживете, ничего страшного.

Александр молча кивнул: понял, мол, не дурак, Павел тоже не стал много разговаривать. Профессор кивнул понимающе и махнул рукой:

– Ну, все. С Богом.

– Удачи, ребята. – Это уже «военный».

Александр снова кивнул и, согнувшись под тяжестью навьюченного на спину груза и ящиков в обеих руках, решительно шагнул в слабо колеблющееся марево.

Никаких неприятных ощущений переход, как ему и было обещано, не доставил. Просто картинка сменилась, будто программу в телевизоре переключили. Только что был освещенный искусственным белым светом подвал – и вот уже лес. Веселый такой лес, светлый и, такое ощущение, прозрачный, из деревьев в основном березы. Судя по тому, что многие деревья тронуты желтизной, – или самый конец августа, или начало сентября. Скорее все-таки август – лист пока что не сыплется.

Сзади охнул, не сумев сдержать восхищения, Павел. Александр повернулся, поднес к губам палец – тихо, мол. Напарник часто-часто закивал, показывая, что понял, но по-прежнему таращился вокруг себя круглыми от удивления глазами. Похоже, он до последней минуты не верил в реальность происходящего.

Не тратя времени на мысли о сущем, Александр быстро огляделся. Ну да, все как его и предупреждали – заброшенная, изрядно поросшая кустарником, но вроде бы проезжая лесная дорога и ни души. Просто замечательно!

За спиной Павла в последний раз колыхнулся воздух. Ну, все, переход закрылся, откроется только по их команде. Времени, кстати, не так уж и много, пора приступать.

– Ну, чего встал? Давай, размещаем аппаратуру…

Легкая грубость в его голосе вернула напарника к реальности. Кивнув, он сбросил рюкзак и быстрыми, заученными до автоматизма движениями начал сборку ретранслятора. Александр тем временем, брезгливо отмахиваясь от упорно норовящей попасть в лицо омерзительно-липкой паутины, которой между деревьями было натянуто просто нереальное количество, быстро обошел вокруг, осматриваясь, заодно установив первый круг датчиков. Остальные можно было размещать уже где угодно, чем дальше – тем лучше. Какие уж параметры снимала и передавала в родной мир через спешно монтируемый Павлом ретранслятор вся эта машинерия, Александр не знал и даже не интересовался. На то, чтобы в столь тонких материях разбираться, есть вон аспиранты с профессурой, а он со своими десятью классами человек более приземленный. Его сейчас интересует предстоящее дело и деньги, что он получит за импровизированную командировку.

Когда он вернулся к точке перехода, Павел как раз заканчивал возиться с аппаратурой. Сейчас он был главным, техника – его вотчина, и оспаривать старшинство Александр не собирался. Увидев, как он вышел из лесу, Павел сразу же замахал рукой – помоги, мол. Вдвоем они установили громоздкий ретранслятор, который потому и пришлось тащить в разобранном на несколько блоков виде, что был он попросту большим и неподъемным. Установили, развернули как надо. Пришлось, конечно, попотеть – с полчаса работали лопатами, выкопали яму, в которой ретранслятор и расположился. Потом присыпали землей, замаскировали. Мера вынужденная, конечно, просто иначе ретранслятор торчал бы, как звездолет посреди деревни, а о его существовании и тем более местоположении местным знать абсолютно незачем.

Управившись с работой, отважные исследователи иных миров примяли своими пятыми точками сухую траву – законный перекур, куда же без него. Александр откинулся на спину, бездумно глядя на редкие облака, Павел выудил из кармана слегка помятую пачку «Беломора». Закурил – и тут же зашелся в надсадном кашле.

– Что, Данила-мастер, не выходит цветок каменный? – ехидно поинтересовался Александр. Сам он курить бросил давным-давно, почти сразу как начал, – слишком уж рационален был, чтобы тратить здоровье и деньги на эту никому не нужную забаву. Бросание было перенесено не успевшим привыкнуть к вредной привычке организмом без малейшего усилия, и сейчас киллер мог позволить себе с легкой улыбкой наблюдать за мучениями других.

– Как они… кхе… курят эту гадость? – с трудом превозмогая кашель, откликнулся Павел.

– Ну, извини, – Александр развел руками, – «Кэмел» здесь еще не в ходу. И вообще, бросай курить, вставай на лыжи – здоровьем обижен не будешь…

– Не учи отца, и баста…

– Надо же, какие мы слова знаем. – Александр, сжалившись над мучениями напарника, достал портсигар. Выдали ему курево, как и Павлу, для маскировки, здесь, по словам профессора, многие курили, и человек без табака несколько выделялся. Только вот он поступил чуть умнее, набив портсигар нормальными сигаретами, лишь фильтры у них поотрывал. – На, держи, помни мою доброту.

Павел, справившийся, наконец, с кашлем, притоптал каблуком отечественный горлодер и, благодарно кивнув, с наслаждением задымил более цивилизованным табаком. Воистину все познается в сравнении. Усмехнувшись, Александр назидательно поднял палец:

– Запомни, кто не пьет и не курит, тот оттягивает свой конец, а кто курит и пьет, тот кончает раком.

Павел пару секунд переваривал его слова. Потом до него, видимо, дошло, и он жизнерадостно заржал. Атмосфера после немудреной шутки моментально разрядилась, чего, собственно, стрелок и добивался.

Подождав, пока напарник отсмеется и докурит, Александр встал:

– Ну что, пошли?

– Может, переночуем и тогда? Время есть…

– Лучше заранее придем на место и осмотримся – мало ли что. Да и время еще часа три, вряд ли больше, так что давай экипируйся – и с Богом.

Спорить аспирант не стал, уверенным, выдающим опытного туриста движением закинул на спину хорошо подогнанный рюкзак, набитый датчиками, поперек груди повесил автомат. При виде его ППД у Александра в голове будто щелкнуло, он протянул руку:

– Ну-ка, дай…

Напарник удивленно посмотрел на него, но протестовать не попытался – молча отдал оружие, выжидательно глядя на Александра. Тот проверил автомат, усмехнулся, все было донельзя предсказуемо, а тем, кто их сюда отправлял, стоило бы набить морды.

– Десяток патронов из диска достань.

– Зачем? – не понял его Павел.

– Затем, что при полностью набитом дисковом магазине перекос патрона и заклинка оружия для этого автомата – проблема. Сам не пробовал, но рисковать неохота, тем более в специальной литературе об этом упоминается через строчку. Давай, давай, и запасной диск тоже облегчи, что ты как маленький. Вот, посмотри, как у меня.

Смотреть Павел не стал, поверил на слово. Раскрыл диск, неловко извлек часть боезапаса, подобрал выпавшие патроны, сунул в карман. Второй диск тоже подвергся экзекуции. Александр кивнул – его диски были именно так и заряжены. После этого Павел несколько раз подпрыгнул, проверяя, не гремит ли что, видать, подсмотрел в каком-то фильме. В армии он, как успел выяснить Александр, тоже не служил, так что подсмотрел, иначе и знать неоткуда. Ну и ладно. Чуть подумав, он последовал примеру напарника. Нет, у обоих ничего не болталось, производя ненужный шум, и через пару минут импровизированная разведывательно-диверсионная группа уже шагала по лесу в направлении, указанном на базе.

Идти было не так и далеко, километров двадцать, но двадцать километров по шоссе и по полузаросшей дороге – это несколько разные вещи. Тем более топать налегке или согнувшись под тяжестью навьюченного оружия и приборов. Хорошо еще, Павел тащил практически все датчики, периодически их устанавливая. Александру же оборудования досталось немного, зато он нес запас провизии и, помимо ППД, тащил два гранатомета. Винтовку, по здравом размышлении, на этот раз не брал, вроде бы воевать на дальней дистанции пока не планировалось. Если ко всему этому добавить «броник» армейского образца, несложно догадаться, что уже через час языки у обоих висели на плечах, а гимнастерки от пота изрядно потемнели и неприятно царапали плечи.

Бронежилет, кстати, выбивался из образа совершенно, но когда он сказал об этом перед отправкой, от него отмахнулись: мол, надо будет – скинешь, а если что, отбрехаешься, скажешь, с немца убитого снял. Там сейчас такая неразбериха, черт ногу сломит, прокатит и не такое. Тем более толковых знатоков немецкой амуниции в Красной армии пока немного – не поднаторели еще в использовании трофеев, опыта нет. Ну, начальству виднее, тем более в бою от дополнительной защиты хуже точно не будет.

В общем, до места они не добрались, просто рухнули без сил. Слабовата подготовка оказалась, и, кстати, слабым звеном оказался Александр – привык за рулем рассекать, а сейчас выносливости не хватило. Павел выглядел малость получше, но и он держался скорее на гордости, поэтому напарники решили не надрываться, благо времени и впрямь еще хватало, почти сутки в запасе, а завтра предстояла тяжелая работа.

Вымотались они настолько, что спали без задних ног, хотя в лесу ночью и было прохладно. Павел, кстати, умело разжег костер, неспешно горевший всю ночь и дававший ровный жар. Вначале договорились дежурить, Павел должен был стоять на страже первым, Александр – вторым. Эту вахту он выбрал не случайно – под утро спать хочется больше, и потому стоять ее самому как-то надежнее. Увы, Павла сон сморил прямо на посту, напарника он не разбудил, и в результате оба продрыхли всю ночь. Слава богу, ничего не случилось, и в свете этого Александр утром не стал проводить разбор полетов, а Павел, соответственно, оправдываться.

К месту предстоящей акции они вышли почти в полдень. Собственно, это тоже была дорога, только наезженная и пыльная. Та дорога, по которой они шли, с этой пересекалась, но работать напарники решили чуть в стороне, так, на всякий случай, и, пообедав холодными консервами, отошли на пару километров, держась от дороги метрах в ста. Дело в том, что по этому сельскому шоссе то и дело проезжали транспортные средства, и поодиночке, и целыми колоннами, причем транспорт все сплошь армейский – архаичного вида бронетранспортеры, не менее раритетные грузовики и мотоциклы, даже танк один раз гусеницами пролязгал. И на всем этом красовались кресты. Даже на некоторых машинах явно отечественного производства, на бортах которых выделялись пятна свежей краски, наверное, от закрашенных звезд, были кресты. Немецкий порядок, чтоб его… В грузовиках наблюдались немецкие солдаты. Самые настоящие гансы, как в какой-нибудь старой кинохронике. Павел, как в первый раз увидел, обалдело уставился на них, открыв рот. Александр отнесся к этому намного спокойнее – все же для него это были не более чем потенциальные мишени. Специфика работы приучила его относиться к таким вот кандидатам на должность трупов несколько отстраненно.

Кстати, далеко не все фрицы шуровали на мотоколесах. Хватало и обычных подвод, многие и вовсе шли пешком, и войск было до хрена, очень похоже, где-то назревала крупная заваруха. Однако ближе к вечеру, как по мановению волшебной палочки, поток начал рассасываться, и в засаде напарники устроились вполне комфортно, без лишней спешки. Как оказалось, вовремя.

Не прошло и часа, как в точно указанное отцами-командирами время на дороге появились транспортные средства в количестве шести единиц. Первыми бодро катили два мотоцикла с пулеметами, установленными на колясках, за ними рычал мотором колесный бронетранспортер. Дальше шли две тентованные полуторки, замыкал все это безобразие еще один бронированный монстр. На сей раз несерьезного вида пушечный броневичок, из тех, что в свое время, перед войной, массово производились в СССР. Очевидно, фрицы прихватизировали трофей и теперь использовали его по назначению, то есть для охраны колонны, состоящей из таких же трофейных полуторок. Интересно, что же они такое везли, что для охраны этого барахла не пожалели аж две единицы бронетехники?

РПГ – это вещь, которой просто обязан уметь пользоваться любой уважающий себя киллер. Александр себя уважал и, хотя стрелять из гранатомета ему раньше доводилось только на полигоне, отработал на пять баллов. Пропустив мотоциклистов, он вляпал прямой наводкой в головной бронетранспортер и тут же, отбросив разряженное оружие, пальнул в замыкающий колонну броневичок. Промахнуться с такой дистанции было проблематично. Трофей, не так и долго проходивший под немецкими знаменами, вывернулся буквально наизнанку, из всех щелей хлестнуло пламя, корпус раскрылся во все стороны стальными лепестками, башенка с сорокапятимиллиметровой пушечкой взлетела вверх и со звоном, которому позавидовал бы церковный колокол, брякнулась на дорогу. Удивительно, но даже оглушенный близкими взрывами Александр услышал этот звон. Очевидно, в броневике взорвалась боеукладка, и экипаж погиб прежде, чем сумел что-либо сообразить.

Бронетранспортер, идущий впереди, погиб не столь зрелищно – ни тебе взрывов, ни прочих спецэффектов. Тем не менее лениво горел, и, что характерно, выбраться из него никто не пытался. В борту его зияла дыра. «Ну да, эту машину из винтовки запросто изрешетить можно», – вспомнил Александр, но предаваться размышлениям времени не было. Работа только началась, и стоило поторопиться, пока кто-нибудь не подъехал.

Слева раздался треск ППД. Павел не оплошал, в ступор впадать не собирался и попросту садил из своего автомата в спину байкерам, шустро и бестолково. Тем не менее попал – один из мотоциклов съехал в кювет, да там и остался. Оба немца не подавали признаков жизни. Второй же лихо развернулся и попер на засаду, поливая лес из МГ: немцы попались не робкого десятка, и кое-какие шансы у них были. Вот только они неправильно определили место, из которого работал автоматчик, и их очередь прошла левее. В ответ по ним отработали два автомата, залив дорогу ливнем пуль, сейчас избыточная скорострельность этого не очень удачного оружия пошла на пользу, и немцы доехали до места боя уже в виде трупов.

Не теряя времени даром, Александр выпустил остаток магазина по кабине второй полуторки. Та, что шла первой, была надежно заблокирована подбитым бронетранспортером, зато вторая имела шанс задним ходом протиснуться мимо броневика, тот был заметно меньше немецкого, да и стоял так, что дорогу полностью не перекрывал. Правда, шанс этот мог быть реализован только в случае, если водитель полуторки не потеряет голову от страха и сумеет моментально сообразить, что происходит. Хлипкий шанс, конечно, но Александр рисковать не собирался.

Матерясь про себя на неудобный магазин, он перезарядил автомат, причесал из него головную полуторку и, пригибаясь, бегом кинулся к ней. Рядом тут же свистнула пуля – один из гансов успел мешком вывалиться из кабины и, вместо того чтобы сваливать в лес, залег за передним колесом. Стрелять в него из автомата означало повредить машину, а как раз она-то нужна в целости. Поэтому Александр прыгнул в сторону, сбивая немцу прицел и одновременно выдирая из кармана галифе ТТ. Выстрелы прозвучали почти одновременно, немец успел передернуть затвор своего маузера, но прицелиться толком времени у него уже не оставалось. Пуля ушла довольно далеко в сторону, зато Александр не промахнулся…

Ну, первая половина дела сделана, груз захватили быстро, даже ни одного колеса не прострелили. Теперь оставалось главное – доставить его к себе, то есть в точку перехода, а оттуда в свой мир. Александр рывком открыл дверь ближайшей полуторки, деревянную, настолько грубую, что художники-примитивисты удавились бы от зависти. Сразу же из кабины на него свалилось тело водителя, моментально отправившееся в кювет, дабы не мешалось. Окинув взглядом внутренности кабины, предотвращая возможные сюрпризы, Александр залез внутрь, посмотрел на щиток приборов… М-дя-а, обстановка спартанская. И как на таких гробах, спрашивается, ездили? Тем не менее на первый взгляд этот пепелац вполне соответствовал описаниям и инструкциям, которые ему выдавали перед отправкой сюда. Замечательно. Даже мотор не заглох, тарахтит себе, будто ничего и не произошло. Крепкую технику делали предки, пусть и неказистую.

Александр выпрыгнул из кабины и увидел Павла, в нерешительности топчущегося возле второй машины. Чего он, спрашивается, ждет?

– Эй, ты чего там? Заснул? Или привидение увидел?

Вместо ответа, парень согнулся пополам и начал блевать столь истово, что казалось, намеревался оставить на дороге не только содержимое желудка, но и собственные кишки. Причина стала ясна, как только Александр подошел ближе: одна из его пуль разорвала водителю сонную артерию, и вся кабина была теперь заляпана быстро подсыхающей кровью. Сидящий рядом с ним солдат тоже был мертв, но здесь обошлось без спецэффектов – две пули в голове, крови почти нет, хотя мозги, конечно, брызнули, слегка добавив серого на красном фоне, а вот водитель… Да, подвел он Александра, подвел. Хорошо еще, эта машина тоже не заглохла, Александр не был уверен в том, что сумеет ее завести.

Двумя полновесными, но аккуратными оплеухами вернув напарника к реальности, он достал флягу и, рывком повернув его лицом к себе, вылил половину содержимого Павлу на голову. Вторую половину немного пришедший в себя парень выхлебал в два глотка.

– Ну что, пришел в себя? – Видя утвердительный кивок, Александр толкнул Павла к первой машине. – Съезжай к обочине.

Пока тот разбирался с управлением, Александр полез в кабину второй полуторки и только сейчас сообразил, что держит в руке винтовку, взятую у пытавшегося убить его солдата. Вот что значит правильные рефлексы, он ведь не то чтобы о ней забыл, даже не обратил внимания, как взял это оружие. Ну и ладно. Привычным движением забросив трофей за спину, Александр выволок из машины обоих немцев, кое-как вытер то, до чего достал, содранным с фрица кителем и полез на место водителя. Да-а… И как они здесь ездили? Александру за рулем было попросту тесно. К тому же в машине не наблюдалось никаких полезных приблуд вроде гидроусилителя руля или регулирования рулевой колонки. Ну и пес с ними, не так долго ему предстояло управлять этим рыдваном.

Машина тронулась на удивление мягко, видать, прежний водила любил свою машину. А может, немцы подшаманили, у них техники всегда на высоте. Вот только руль оказался ожидаемо тяжелым, Александр хотя и умел водить грузовик, но с полуторкой современные агрегаты сравнивать было бы некорректно. Тем не менее объехать сдавшую к обочине машину Павла он смог вполне уверенно и, подрулив к загораживающему дорогу броневику, осторожно уперся в него бампером. Раз-два, взяли! В смысле, толкнули! Протестующе заскрипел сгибающийся бампер. Броневик как стоял, так и остался стоять, не обращая внимания на потуги грузовичка с его убогим и насквозь устаревшим двигателем.

Глухо выругавшись, Александр выпрыгнул из машины, кое-как раскрыл дверцу уже прекратившего гореть бронированного пепелаца. В лицо пахнуло жаром и подгоревшим мясом, но на это он не обратил внимания. Ну да, так и есть… Вытащив труп водителя, Александр попытался переключить передачу на нейтралку и взвыл, когда моментально чувствительно обжег руку. Пришлось обматывать ее найденной в кабине полуторки тряпкой. Пару минут усилий, сдобренных всем известными словами на великом и могучем, и броневик все же соизволил поддаться усилиям русского человека, упокоившись в уже изрядно набитом всякой дрянью кювете.

Проехав метров двадцать, Александр остановился, выпрыгнул из кабины и, ругаясь сквозь зубы, побежал назад мимо полуторки удивленно смотрящего на него Павла. В темпе добравшись до места засады, Александр подхватил оба гранатомета и так же бегом вернулся к машине. Бросил разряженное оружие в кабину, прыгнул следом сам, больно ударившись коленом о какую-то железяку – ну все, вот теперь и впрямь можно было делать ноги.

Дальше педаль в пол – и погнали. Хотя погнали, разумеется, преувеличение. Километров двадцать в час, не более, по такой дороге да на таких машинах уже достижение, правда, тут и ехать-то всего ничего. Однако чуть было не проскочили мимо нужной отворотки, слишком уж она была заросшей и с основного тракта просматривалась с усилием. Тем не менее Александр успел ее рассмотреть, резко нажал на тормоз, и его машина тут же вздрогнула от чувствительного толчка, Павел затормозить не успел, шел впритирку, а реакции не хватило. Высунувшись из автомобиля и погрозив ему кулаком, Александр выкрутил руль и, как кабан в тростник, вломился на полузаросшую дорогу.

По ней пришлось ехать больше двух часов, все-таки убита она была окончательно. Благо было сухо, а то пару раз существовал риск застрять, берега небольших ручьев, сейчас пересохшие, после дождей наверняка превращались в грязное месиво, а брошенные через них подобия гати давно пришли в полную негодность. Тем не менее обе полуторки с честью выдержали незапланированный марафон и вскоре уже стояли на знакомой, ничуть не изменившейся со вчерашнего дня поляне, рядом с тем местом, где ноги первопроходцев впервые ступили на эту землю.

– Работай! – крикнул Александр напарнику, высунувшись из кабины. Ситуация выбила его из колеи и заставила всерьез понервничать. Проще говоря, для Колобанова это был новый опыт, раньше в его задачу входило только стрелять, а не захватывать крупногабаритные трофеи, сваливая и увозя их потом в грузовике. Нельзя сказать, что ощущения были приятными. Немцев-то он не боялся, они народ умный. Даже если увидят побоище, мигом сосчитают трупы и придут к выводу, что колонну атаковала крупная группа, возможно, даже воинская часть, а значит, и ловить их надо соответствующими силами. Другого варианта они, скорее всего, и не предполагают – издержки упорядоченного мышления, мозги у них определенным образом заточены. Ну а пока силы будут собирать, время-то и уйдет. Умом Александр все это понимал, но все равно нервничал.

– Уже. – Напарник возился с пультом, больше всего похожим на «лентяйку» от телевизора, разве что больше да массивнее. – Подожди немного.

Над аппаратурой Павел колдовал минуту, может, чуть больше – знойное марево, возникшее вдруг над поляной, ясно показало, что переход открыт. Александр притопил газ, и его машина осторожно двинулась вперед, чтобы спустя пару секунд оказаться в подвале, с которого и началось путешествие. Не дожидаясь продолжения банкета, он продвинулся вперед, но все равно грузовик Павла снова чувствительно толкнул его агрегат, водителем напарник оказался посредственным.

Заглушив мотор и выпрыгнув из кабины, Александр еще увидел, как медленно закрывается переход. Ничего, кстати, особенного, просто подернулся туманной дымкой и исчез. Из своей кабины вылез Павел, судя по тому, как его шатало, устал он в поездке здорово.

– Ты что, права на вокзале купил? – с усмешкой поинтересовался Александр.

– Обижаешь, начальник, честно в карты выиграл, – в тон ему ответил Павел. – Ф-фу-у, ну и поездочка.

– Хотел приключений? Вот тебе их обратная сторона, – ухмыльнулся Александр. – Кстати, я не понял, с чего это мы тут все еще одни? Где комитет по встрече с водкой и народными танцами? Хлеб-соль можно не предлагать, переживу как-нибудь, а вот девок обязательно.

Павел на хохму не повелся: и впрямь устал, но требование Александра без внимания не осталось.

– Комитет здесь. – Тяжелая дверь открылась, пропуская «военного» с профессором. – Ну что, молодежь, как скатались?

– Весело, – отозвался Павел. Он, похоже, окончательно оклемался от пережитого на дороге шока. – Груз принимать будете? А то обидно, если окажется, что мы зря туда-сюда мотались.

Вместо ответа, профессор подхватил топор с пожарного щита и легко, как молоденький, запрыгнул в кузов ближайшей машины, нырнул под тент. Короткий лязг, и пару секунд спустя все собравшиеся уже могли лицезреть его довольно лыбящуюся харю и поднятый вверх большой палец.

– Порядок!

– Что там? – Павла распирало от любопытства.

Александр поморщился: уж если так интересно, мог и сам, еще в том мире, пару ящиков расковырять, пока время было. Не сделал, чего уж теперь-то дергаться? Самому Александру интересно не было ни капельки. Меньше знаешь – крепче спишь.

– От многих знаний много горя, – словно прочитав его мысли, ответил профессор. – Зато могу, если интересно, озвучить ваши гонорары, благо они у вас одинаковые.

Напарник захотел. Профессор озвучил. Народ впечатлился. Да, за такие деньги можно было работать. Более того. За такие деньги НУЖНО было работать. И почему так не платят, к примеру, слесарю? Живо бы преступность на ноль сошла. Вот теперь и Александру стало по-настоящему интересно, что же такое они сюда приволокли, если их ничтожный в общем-то процент весит так много. Правда, свой интерес он предпочел никому не демонстрировать, мало ли как отнесется к этому присутствующее здесь начальство.

Полчаса спустя, уже ополоснувшиеся под душем и одетые в свою привычную одежду, они сидели в кабинете «военного», пили горячий чай и докладывали о ходе операции. Докладывал в основном Павел, язык у парня подвешен что надо, мысли формулировал четко и грамотно. Будущий ученый, положение обязывает. При этом, рассказывая, он успевал между словами отхлебывать из кружки и ни разу не сбился. Александр даже немного позавидовал, ему бы такой язык, милое дело девок уламывать. А еще он завидовал цвету напитка, потребляемого напарником. У Павла чай был крепким аж до черноты, а Александр такой роскоши позволить себе не мог: в свое время, лет пять назад, упал, ударился головой и получил легкое сотрясение мозга. Мелочь, не заслуживающая вроде бы внимания, но вот крепкий чай пить не мог, моментально начинало тошнить. При этом кофе пил любой крепости без всяких последствий, такой вот хитрый выверт организма. И ведь, что обидно, любил-то он как раз крепкий чай, а пить приходилось то, что сам же с усмешкой называл мочой больного поросенка. Обидно…

Сам он тоже в стороне от разговора не остался, периодически вставляя свои комментарии, но редкие и малозначимые, в целом Павел картину происходящего схватывал четко и детально, память имел хорошую и в дополнениях теперь не очень-то и нуждался. Короче говоря, к концу доклада Александр уже немного заскучал и оживился, только когда им с напарником выдали гонорары. Не наличными, естественно, а новомодными пластиковыми картами, на которые деньги уже были переведены. Ну, перевели их сейчас, дело это минутное, хотя на счет они поступят в лучшем случае завтра, а вот карты оформляются долго. Месяц надо, не меньше. Выходит, эта контора знала о Призраке и готовилась наложить на него свою мягкую, но сильную лапу уже давно.

После этого профессор умотал по каким-то своим делам, Павла отпустили отдыхать, ибо здесь было уже далеко за полночь, а вот Александра «военный» попросил остаться, став в тот момент невероятно похожим на папашу Мюллера из незабвенного сериала. Просьбы же начальства, как известно, приравниваются к приказу и выполняются по команде «Бегом!», поэтому он даже не попытался спорить. Просто остался сидеть на месте и рассматривать «военного», а тот в свою очередь рассматривал его.

– Ну, что скажешь о своем напарнике? – спросил «военный», когда пауза несколько затянулась.

– О Павле? – Александр пожал плечами. – Нормальный пацан. Труса не празднует, под огнем не обделался, здоровья вагон. Необученный, правда, совсем, ну да это дело наживное. Жмура сегодня своего первого положил, это ясно, но оклемался быстро. А что?

– Мы предполагаем сделать вас постоянной группой. Как смотришь?

– Нормально.

«Военный» неопределенно хмыкнул, потом кивнул словно бы не Александру, а собственным мыслям и сказал:

– А теперь давай спрашивай.

– О чем?

– А о том, что тебя нервирует. Наверняка ведь у тебя куча непонятных моментов имеется.

– Имеется. Например, мне непонятно, почему выбрали именно меня. Насколько мне известно, всякой спецуры, оставшейся не у дел, хватает. Человек, прошедший спецподготовку и имеющий реальный боевой опыт, а не только стрелявший из засады, как я, наверняка с подобными задачами справится лучше. Да и, честно говоря, физическая подготовка у такого умника будет классом выше, чем у нас.

– На то есть две причины. – «Военный» подумал секунду, потом достал сигареты. – Не возражаешь, если закурю?

– Вообще-то вы здесь хозяин.

– Некоторые, как и ты, бросившие курить, на дух табачный дым не переносят, а мне не хотелось бы напрягать собеседника.

– Да плевать. Я к дыму отношусь безразлично.

– Ну, это замечательно. – «Военный» закурил, выпустил густой клуб синего дыма, прямо как не слишком новый мотор при запуске. – Итак, тому две причины. Одну из них я объясню тебе чуть позже, вторая же проста. Всех этих спецов натаскивало государство. Я имею в виду настоящих спецов, не призывников, а тех, кого готовили серьезно и вдумчиво. У них весьма специфические рефлексы, и многим, что называется, за державу обидно. Вполне нормальная реакция, кстати. Вот только, оказавшись в той ситуации, в которой были вы, они могли, к примеру, начать собственную войну или же броситься очертя голову, к примеру, в Москву к Сталину, чтобы войну переиграть. По-человечески их вполне понять можно, и осудить рука не поднимается, но дело бы осталось несделанным, а это чревато. Ты же пошел, сделал и вернулся. Рациональный и в достаточной степени подготовленный человек, не связанный особыми моральными принципами, именно такой нам в данном случае необходим.

– Это было так предсказуемо?

– Ну, разумеется. Твой психологический портрет составлен достаточно давно.

– И что еще говорит мой психологический портрет?

– К примеру, ты меня при случае убить собираешься. За намек, что родные твои у нас в заложниках оказываются. Кстати, не советую, кто предупрежден – тот вооружен. Еще вопросы?

– Почему вы так по-дурацки проводили мою вербовку? Мне всегда казалось, что люди из серьезных контор работают тоньше.

– Заметил? Просто замечательно. Это маленький тест на наблюдательность и сообразительность. Вопрос возник, следовательно, ты его прошел.

– Зачем для того, чтобы сделать предложение, выгодное, не скрою, предложение, вы меня скрутили? Можно было бы вначале поговорить.

– А ты бы согласился? Очень сомневаюсь. Для начала ты бы просто не поверил, принял бы нас за психов. Ну а когда бы мы тебя все же убедили, стал искать способ отказаться. Поверь, эти варианты перебирались, и был выбран оптимальный. Еще что-нибудь интересует?

– Каковы мои шансы остаться в живых после всей этой катавасии?

– А вот сейчас я тебе объясню первую из причин того, что нас заинтересовал именно ты. После этого о своих шансах думай сам, идет? – И, не дожидаясь ответа, продолжил: – Для начала разреши представиться. Колобанов Илья Анатольевич, полковник ФСБ в отставке.

– Однофамильцы? – с интересом посмотрел на него Александр. Фамилия у него была не то чтобы редкая, но и на каждом углу такую не услышишь.

– Родственники, – сухо ответил собеседник. – Мог бы и сам догадаться, не маленький. Именно то, что ты мой сколько-то юродный племянник, и повлияло на выбор.

– Очень интересно. Однако мне про вас никто ничего не рассказывал. Мать – а я ведь взял ее фамилию – ни о каких дальних родственниках ничего не говорила.

– Естественно, не говорила, она и не знала. История давняя… Если хочешь и не устал, я тебе расскажу.

– Рассказывайте. – Александр налил еще чаю, щедро сыпанул в кружку сахару и, зацепив с тарелки горсть соленых крекеров, пересел в стоящее у стены офисное кресло, большое и удобное. – Спешить все равно некуда. Тем более интересно же.

– Это точно. Итак, что ты знаешь про своих предков времен Гражданской войны?

– Ну, мой прадед воевал на стороне красных.

– И как он туда попал? – остро взглянул на него Илья Анатольевич. – Ты в курсе, кем он был до революции?

– Управляющим небольшой пароходной компанией в Питере.

– То есть человеком не бедным. И как же он стал красным?

– Насколько я знаю, у него дочь, сестра моей бабушки, старшая, кажется, во время революции погибла. Причем по вине то ли казаков, то ли еще кого-то, кто потом белых поддерживал.

– Да, так и было. И что ты еще знаешь?

– Служил. Был грамотный и неглупый, дошел до командира батальона. Ходил с Тухачевским на Польшу, там попал в плен. Поляков, как мне рассказывали, после этого ненавидел люто…

– Ну, в принципе, историю своего рода ты знаешь. Так вот, мой дед был братом твоего прадеда. Только оказался он на стороне белых. Воевал, и неплохо, до штабс-капитана дослужился. Ушел из Крыма с Врангелем, а потом вернулся вместе со Слащевым.

– Слащев-вешатель?

– Булгакова начитался? Ну да, был за Слащевым такой грешок, подавлял большевистское подполье, что, кстати, абсолютно нормально, и повесил нескольких руководителей – в то время тоже в порядке вещей. Кстати, там в руководстве были практически одни евреи, и его потом обвиняли в антисемитизме, надо сказать абсолютно незаслуженно. Евреи впоследствии хлопнули генерала, ну да это к делу не относится. Это уже совсем другая история, я потом тебе расскажу, если захочешь, а пока вернемся к нашим баранам. Итак, мой дед вернулся в Россию и, что интересно, никаким гонениям не подвергался. В Отечественную войну снова был призван, дослужился до майора, орденов на кителе, помню, столько было, что пулей не прошибешь. Его сын, мой отец, выбрал профессию военного, ну а я пошел по безопасности. Вот, в принципе, и все. О том, что у меня в России остались родственники, узнал года три назад, когда уже на вольные хлеба ушел, начал искать. Ну и нашел, причем, согласись, очень удачно.

– Интересная сказка. – Александр потер переносицу. – Даже если это правда, все равно как-то нереально получается.

– Можешь поверить, бывают и покруче совпадения.

– Бывают, – согласился Александр. – Ладно, пусть так. А вопрос можно? Не в тему.

– Задавай.

– Вот скажите… Меня этот вопрос как раз из-за прадеда интересует. Что там с Польшей было? А то всякое пишут, до сих пор понять не могу, кто прав, кто виноват.

– Да никто не прав. Были когда-то две соперничающие державы, причем Польша была сильнее. Про Лжедмитрия слыхал? Тогда ведь наши предки еле отбились, потеряв огромные территории, включая Киев. Обидно и сильно ударяло по престижу. Но сменилась эпоха, и Польша резко отстала. Ее армия была хороша на фоне средневековых, но на определенном этапе пришло время регулярных армий, и здесь ничего серьезного поляки создать не смогли. У них и страна-то фактически распалась: слабые короли, не имеющие реальной власти, огромная куча дворян, которые тянули одеяло во все стороны. Закономерно, что потом их съели. Кусок Польши отошел России. Сомнительное, кстати, приобретение, но не суть. Когда произошла революция, этот огрызок тоже получил самостоятельность, на международном уровне была обговорена и согласована граница. А полякам захотелось большего, ну, они под шумок и хапнули то, что им ни с какой стороны не принадлежало. Тухачевский, с которым, между прочим, тоже не все ясно, полез отбивать, получил по сопатке, и куча народу оказалась у поляков в плену. С пленными обращались, мягко говоря, сурово. Знаешь, немцы со своими концлагерями и близко к полякам не стояли…

– За это им и устроили Катынь?

– Не повторяй глупостей, которые по ящику несут, дураком выглядеть не будешь. Там все куда проще. Была в лагере группа поляков. Началась война, про них банально забыли. Ну, не было в тот момент ни сил, ни времени еще и этими трусами заниматься.

– Почему трусами?

– Да потому, что вместо того, чтобы родину защищать от немцев, они к нам сбежали. Россия свои территории, которые поляки наглым образом украли, назад взяла, а эти умники были никому не нужным довеском. Так что их просто оставили, а немцы, соответственно, не знали, что с ними делать, и покрошили. Теперь же они немцам претензии боятся предъявлять, а перед нами выделываются как могут. Ну, ничего, – рука отставного полковника непроизвольно сжалась в кулак, – им это еще отрыгнется. Как, удовлетворил я твое любопытство?

– В общем-то да.

– Тогда вернемся к нашим баранам. Итак, если ты не хочешь дальше сотрудничать, мы тебя просто отпустим. Нет, не совсем просто, вывезем подальше. Ты даже не знаешь, где мы находимся, а в сказки о параллельных мирах никто не поверит. Если же согласишься, условия ты знаешь.

– Пожалуй, соглашусь, деньги хорошие, да и интересно же… Но Николаича в таком случае мне по-любому валить надо. Если я начинаю работать на вас, Призрак должен исчезнуть.

– Давно соскочить хотел?

– Давно.

– И правильно. Ничем хорошим игры в чикагских гангстеров не кончаются. Ладно, завтра вас с Павлом отвезут в город, там и разберешься со своим Николаичем. Дней десять, может, больше у вас будет. И вот еще что. Раз уж будете с Павлом работать вместе, проследи за мальчишкой, чтобы стресс снял и не сорвался. В бордель его своди, что ли…

– Да легко. Только, сдается мне, этот не сорвется.

– Я тоже так полагаю, но подстраховаться все равно стоит.

– Ладно, а как мне узнать, когда и куда возвращаться?

– Я тебе позвоню, за вами приедут.

На этой минорной ноте высокие договаривающиеся стороны и распрощались. Александр пошел спать, но, хотя и сильно устал, заснуть не мог долго, лежал, глядя в потолок, и обдумывал грядущие перспективы. По всему выходило, дело светит интересное и денежное. Работа, конечно, с риском, но ведь и профессия киллера не самая спокойная. Вновь обретенный родственник – это, конечно, тоже интересно, но тонкие материи сейчас волновали меньше всего. Жил без дальних родственников и еще проживет, хотя, конечно, полкан этот – мужик серьезный и поучиться у него явно есть чему.

В город их отвезли на следующий день, ближе к вечеру. С утра дали выспаться, и Александр давил на массу почти до обеда, потом был новый разговор с профессором, на сей раз они с Павлом были у работодателя поодиночке, и их обоих заставляли, независимо друг от друга, вспоминать каждую мелочь, что была во время того рейда. Вечером отпустили отдыхать, честно предупредив, что перед дорогой им придется выпить одну не самую приятную на вкус дрянь, от которой оба заснут на полчаса, может, минут на сорок, то есть ровно настолько, чтобы не определить место, откуда они едут. На чуть обиженный вопрос Павла о недоверии последовал вполне логичный ответ, что недоверием здесь и не пахнет. Просто-напросто в жизни случается всякое, и развязать язык можно любому, но тот, кто не знает, не сможет и рассказать. Павел моментально заткнулся, до него, похоже, начало доходить, что игры, в которые он ввязался, намного опаснее, чем представлялось на первый взгляд.

Они проспали почти всю дорогу. Забросили их к самому подъезду дома, в котором располагалась «публичная» квартира Александра, и он, недолго думая, предложил напарнику зайти, а уже потом идти развлекаться. Павел, секунду подумав, согласился. Как стало известно, жил аспирант в общежитии, и так прожить всю жизнь ему не хотелось. Потому, в принципе, на предложение своего руководителя и согласился. Ну, не только поэтому, разумеется, денежный вопрос стоял в числе основных. Теперь же после первого рейда мечта о собственной жилплощади стала реальностью, и настроение у парня было самое фестивальное, а как же, денег хватало и на квартиру, и на обстановку, и еще на многое. Правда, Александр ему посоветовал не торопиться, слишком резко образовавшееся богатство может привлечь нездоровое внимание, ну да это Павел и сам понимал. Впрочем, у него были какие-то свои идеи по тому, как объяснить неожиданные доходы, и Александр не стал спрашивать какие – не мальчик, сам разберется.

К родителям Павел тоже ехать не собирался, мать его сейчас в темпе вальса пыталась наладить личную жизнь, так что сыну, конечно, была бы рада, но… Именно это но служило камнем преткновения, так что идею товарища зайти к нему, а потом вместе отправиться куда-нибудь и хорошенько оттянуться Павел воспринял со здоровым энтузиазмом, тем более одет был вполне цивильно, хотя и недорого.

Выбравшись из неновой, но приличной «тойоты», на которой их привезли (Александр мысленно одобрил выбор начальства – в глаза такая машина уж точно не бросается), напарники поднялись в квартиру. По дороге, буквально на пороге своего подъезда, Александр вежливо раскланялся со средних лет дамой, проживающей двумя этажами ниже, которая ему вполне искренне улыбнулась. Непонятно почему, но на таких женщин средних лет он всегда производил самое благоприятное впечатление. Потом, почти сразу, он прошипел сквозь зубы приветствие бабульке с первого этажа, и она ответила ему тем же – друг друга они взаимно не любили. Бабка, ярая коммунистка, считала его, как, впрочем, и всех обеспеченных людей, сволочью, разворовывающей народное достояние, Александр в свою очередь относился к ней как к выжившей из ума маразматичке. Единственно, неприятно было ощущать, что в чем-то бабка, в одночасье потерявшая все, включая веру в светлое будущее, права, но об этом он умел заставлять себя не думать. В общем, нормальная ситуация, обычные человеческие отношения между жильцами. Из-за этих отношений Александр, если честно, и лелеял мечту о собственном доме, где ни на кого не придется оглядываться.

В квартире он сразу полез под душ, сказав напарнику, чтобы тот осваивался. Тот и освоился: когда хозяин, оставляя за собой мокрые следы, прошлепал в комнату, Павел уже вовсю гонял чертиков на экране компьютера. Судя по грохоту и ненатуральным стонам, доносящимся из колонок, он был в компьютерных стрелялках-убивалках настоящим профи. В отличие, кстати, от Александра, который подобные игры недолюбливал, предпочитая что-нибудь неторопливое, над которым можно посидеть и подумать. «Цивилизацию» там, «Героев меча и магии»… Хотя, если честно, и в эти игры играл от случая к случаю, редко включая компьютер и держа его исключительно как дорогую игрушку. Работать на нем он и вовсе не умел – издержки воспитания, в первый раз такую машинку он увидел, когда ему было уже довольно много лет, и специально управлять ею не учился.

Подняв на него глаза, Павел заявил, что комп классный. А у них на кафедре старье жуткое. Александр кивнул, предложил ему оторваться от увлекательного времяпрепровождения и привести себя в порядок – на вечер запланирован ресторан. Там хоть и бывает иной раз всякая шваль, но зачем выглядеть как шаромыжник? А компьютер Павел себе и без того сейчас купит, какой душа пожелает.

Самым тяжелым оказалось подобрать напарнику свежую рубаху, тот все же был на пару сантиметров выше Александра. Два сантиметра – мелочь, а вот заметно более широкие плечи и общая мускулистость – это уже хуже. Хорошо еще, сам Александр предпочитал одежду просторную, не стесняющую движений, тем не менее из его гардероба напарнику подошла только легкая белая рубаха с коротким рукавом. Ну и ладно, ничего страшного, все равно сверху будет пиджак.

Сам Александр тоже оделся в костюм, который страшно не любил, но в котором выглядел серьезно и представительно. Спустя час оба, плюхнувшись в такси, отправились развлекаться и чуть-чуть снимать стресс, хотя, если честно, случившееся приключение прошло без особой нервотрепки – лихие девяностые воспитали циничных людей и к ценности человеческой жизни приучили относиться скептически.

В ресторане сразу стало ясно, что аспирант подобными заведениями не избалован. Впрочем, после второй рюмки он разомлел, расслабился и, наворачивая бифштекс, стал с интересом рассматривать шуршащих туда-сюда официанточек. Обратив внимание на то, как он зацепился взглядом за одну, невысокую и черненькую, Александр усмехнулся:

– Да не тушуйся ты так, Люба – девочка отзывчивая. Захочешь – даст.

– В смысле?

– Да в прямом. Шлюхами в прямом смысле этого понятия работниц местного общепита не назовешь, но к денежному клиенту отношение у них очень лояльное. Издержки профессии. Так что хочешь – попробуй. Деньги у тебя есть.

Деньги были – Александр, которого жаба никогда не прессовала, выдал ему с собой штуку баксов, естественно, рублями. Потом, мол, сочтутся, а мужчина должен иметь при себе деньги хотя бы для того, чтобы чувствовать себя уверенно. Однако после его слов об отзывчивости настроение у напарника разом исчезло, что и неудивительно. Александр и сам брезговал снимать официанток, так что к реакции Павла отнесся с пониманием и предложил выпить еще. А женщины… Да будут еще женщины, никуда не денутся.

Поковырявшись еще какое-то время в тарелке и, в точном соответствии с пословицей, вернув себе аппетит, напарник некоторое время сосредоточенно жевал так, что уши двигались. Даже темные, наполовину прикрывающие их волосы не могли этого скрыть. Однако через некоторое время он, вернув себе душевное равновесие, старательно пряча глаза, поинтересовался у Александра:

– А скажи, правда, что ты… – Тут он замялся, подбирая слова.

Александр усмехнулся и избавил его от необходимости подбирать корректное выражение:

– Правда.

– А как это…

– Нормально. Работа как работа.

Павел хотел еще что-то спросить, но, видя, что разговор на эту тему, равно как и ее дальнейшее развитие, не доставляет собеседнику удовольствия, промолчал. Оценив его деликатность, Александр принялся развлекать напарника разговором, описывая тех, кто сидел в ресторане:

– …Вон там, в углу, ужинает какой-то мелкий чин из прокуратуры. Заведение не из дешевых, а на ужин он сюда ходит каждый день. Интересно даже, что за зарплаты у прокурорских. А через два столика от него видишь двоих в штатском? Тот, что с лысиной, – подполковник милиции, а второй – владелец трех магазинов на Бродвее. На нашем Бродвее, естественно. Вон там, по соседству, – это из мэрии пацанчик девчонку склеивает. Видал, как перья распушил? А ведь ничего собой не представляет, так, принеси-подай. И что интересно, девчонок он клеит частенько, по ресторанам их водит – тоже. Неплохо живут «слуги народа», а? А тот усатый хмырь, что глазами на нас зыркает, местными скинами заправляет. Они меня не любят страшно, года два назад мы с приятелем поймали троих, настучали по зубам так, что стоматологи озолотились, а одному я руку сломал.

– За что?

– А нехрен «Зиг хайль!» перед памятником орать, уроды… Есть вещи, которых нельзя делать никогда. Вот мы им это и объяснили. Они потом наехать вздумали, но им деликатно намекнули, что связываться не стоит. Вот и злятся, а сделать ничего не могут, скоты. Хотя этот вот, кстати, не из фанатов, скорее, он хитрая и продуманная сволочь, которая много чего со всего этого имеет. А вон там, в стороне, видишь, чернявые за столиком? Дагестанцы празднуют что-то, похоже. Самое смешное, ни с какой стороны не криминал – обычные коммерсанты, вполне приличные люди. Бандюки здесь не тусуются, они в других местах зависают. А эти, что интересно, сами их не любят – стереотип, который из-за таких вот земляков о кавказцах сложился, мешает им со страшной силой. А поздно уже, теперь не один десяток лет пройдет, прежде чем все утрясется.

– И часто здесь собирается такой… серпентарий?

– Да, почитай, каждый день. Состав участников, конечно, немного меняется, а так – постоянно.

Павел замолчал, о чем-то задумавшись, и Александр, воспользовавшись моментом, тоже отдал должное мясу в своей тарелке. Дальше принесли бутылку водки, и понеслось. Вроде бы что такое одна бутылка для двух крепких мужчин, тем не менее обоих хорошенько развезло, очевидно, сказалась усталость, и полчаса спустя они уже, пошатываясь, шли домой. Поездку «к девочкам» решили отложить до завтра, а такси вызывать не было желания – идти-то пятнадцать минут, заодно и проветриться, может, получится.