Красные нити Соколова Наталья

Пролог

– Понимаете, такое иногда бывает. Никто не виноват. Всё же мальчик столкнулся с очень сильным потрясением…

Психолог, полная дама средних лет, одетая в светлобежевый костюм, практически сливалась по цвету со стенами своего кабинета. Только алая помада на её губах выделялась ярким пятном:

– Мы называем это «приобретённый аутизм». Хотя, на самом деле, так выражаться не совсем верно. Полагаю, у него и раньше были генетические предпосылки к развитию данного расстройства, а стрессовое событие просто стало триггером…

– Он сможет снова заговорить? – спросил её женский голос.

– Мы только начали с ним работать. Пока не могу вам ничего обещать. Но у меня уже есть хорошие новости… Стёпа, давай покажем коечто твоей маме.

Женщина встала и, подойдя к шкафу, потянула на себя большой пластиковый ящик, доверху набитый игрушками. Вытащила оттуда складную шахматную доску. Разложила её и теперь быстро расставляла фигуры по клеткам.

– Сегодня я заметила, что его привлекают чёрнобелые цвета. Это своеобразная регрессия к младенчеству. Новорожденный ребёнок видит только контрастные изображения. Впрочем, неважно, не забивайте голову. Просто я решила предложить ему поиграть в шахматы. Мы с ним разобрали, как ходят фигуры, и, похоже, он даже коечто запомнил. Вы раньше не пытались его учить?

– Нет, – отрицательно ответила ей мать мальчика, кутаясь в тёплый вязаный свитер, который явно был ей велик. – Мне кажется, ему пока рано. Да и сейчас вовсе не это важно. Я хочу, чтобы он снова смог общаться – хотя бы со мной.

– Знаете, надо уметь радоваться даже небольшому прогрессу, – воодушевлённо продолжала детский психолог, делая первый ход. – Не требуйте от него сразу многого. Да, он не говорит, но, посмотрите, в то же время он сейчас со мной контактирует. Он следит за моими ходами и даже отвечает мне! Видите?! Он включился в игру, а это ведь тоже своего рода общение.

Мальчик сидел перед ней, не отрывая взгляда от доски. Он никак не реагировал на разговор, но фигуры передвигал довольно быстро, и можно было подумать, что он ставит их наобум, хотя и по правилам.

– Конечно… – продолжая играть, сочувственно добавила психолог, – вряд ли он когдалибо догонит в интеллектуальном развитии своих сверстников. Скорее всего, ему придётся пойти в коррекционную школу, и он всегда будет отставать. Но, я уверена, определённых успехов мы достичь сможем, если…

– Мат, – вдруг перебил её мальчик глухим безэмоциональным голосом. Он заговорил так неожиданно для обеих женщин, что они, одна за другой, вздрогнули. А психолог даже своим ушам не поверила:

– Что ты сказал?! – она перевела взгляд с доски на лицо ребёнка.

– Мат, – повторил он так же холодно, не отрывая глаз от её короля.

Психолог снова посмотрела на игровое поле, зависла ненадолго, потом обратилась к своей клиентке, старательно маскируя удивление в голосе:

– А ведь и правда. Он только что поставил мне мат в три хода, – словно отгоняя от себя эту мысль, она отмахнулась и быстро поправилась. – Нет, ерунда. Наверное, случайно получилось. Просто я отвлекалась на разговор с вами. Давайте попробуем ещё.

Полная дама вновь расставила фигуры. На этот раз они сделали больше ходов, примерно по десять каждый. Теперь психолог уже не говорила за игрой. Внимательно следила за тем, как меняется позиция, стараясь ничего не упустить. Худая бледная женщина, прячась в свитере, тоже молчала, наблюдая за ними.

– Мат, – вдруг снова раздался тусклый голос мальчика. Он и сейчас не удосужил её взглядом. Зажав соединённые ладони между коленями, сидел неподвижно и прожигал глазами доску.

Дефектолог потрясённо выдохнула:

– Да, он опять прав!.. – прервавшись, чтобы отдышаться, дальше она зачастила уже не пытаясь сохранить лицо. – Послушайте, мамочка, забудьте всё, что я вам до этого сказала. У вас необычный, одарённый ребёнок! Я играю в шахматы сорок лет, а он научился всего полчаса назад – и уже поставил мне подряд два мата! Вам следует отдать его заниматься к профессиональному тренеру!

– Нам не нужны шахматы… – ещё раз попыталась поспорить с ней мать, впрочем, уже не очень уверенно.

– Вы не понимаете! Шахматы для него – это «дверь»! Так он сможет постепенно вернуться к взаимодействию с другими людьми и научиться выражать себя.

– Мы подумаем.

– Позвольте мне поговорить с вами в коридоре, с глазу на глаз.

Покосившись на мальчика, который уже вернул фигуры на их изначальное место и от скуки решил сыграть третью партию – на этот раз с самим собой, мать недоумённо мотнула головой:

– Зачем? Он же всё равно нас не слышит.

– Вы ошибаетесь. Слышит. И, возможно, то, что сейчас здесь происходит, он запомнит на всю жизнь в мельчайших подробностях. Пойдёмте, пойдёмте, – психолог взяла худощавую женщину под локоть и вывела её из кабинета.

Когда дверь за ними захлопнулась, мальчик оторвал руку от фигуры, бросил игру и, откидываясь назад, на спинку кресла, с облегчением закрыл глаза.

Вот бы папа был жив. Больше всего ему сейчас хотелось бы сыграть с ним…

Глава 1. Ромео и Джульетта

Не знаю, о чём ещё моя мать в тот день толковала с психологом, но спустя пару дней появился он – мой первый тренер по шахматам. И ему, вопреки всем сомнениям родственников, действительно удалось меня разговорить. Если, конечно, этот скудный запас слов и фраз можно было назвать разговором.

Я увлечённо следил за каждым ходом тренера, и, в отличие от психолога, он не казался мне лёгкой добычей. Ему со мной, впрочем, тоже пришлось нелегко. Наша первая партия развивалась стремительно, он постоянно пыхтел и промакивал карманным платком пот с лысины, но даже при этом не забывал меня хвалить:

– Превосходно!.. Замечательно, Стёпочка!.. И этот ход очень хороший!.. Да, правильно, смелее!

Но однажды, после очередного моего дерзкого нападения, он нахмурился ненадолго и уверенно воскликнул:

– Нет!

Помню, я тогда так сильно удивился, что даже отвёл взгляд от доски и с любопытством посмотрел ему в лицо.

– Нет, – мягко повторил он, встретившись со мной глазами. – Вот здесь не соглашусь, Стёпочка. Так играть нельзя.

Моя заинтересованность росла с каждой секундой. Я прищурился, всматриваясь в его морщинки между бровями и у губ, будто пытаясь прочитать по мимике, что я сделал не так. Наверное, я впервые за столько времени захотел и смог изучить в подробностях черты лица собеседника. Улыбнувшись мне, он пояснил:

– Смотри. Если ты сейчас пойдёшь так, то следующим ходом я поставлю тебе мат. Вот, видишь?..

Я удивлённо подпрыгнул на месте. Убрал свою фигуру, переставив её на другую клетку. Тренер одобрительно кивнул, и мы продолжили играть – теперь уже в молчании, так как партия становилась всё напряжённее. Гроссмейстер постоянно вытирал пот со лба, а я, обычно неподвижный как статуя, нетерпеливо ёрзал на стуле. Казалось, что победа уже в моих руках, но с каждым новым ходом тренер от меня «убегал». Впрочем, пусть бежит, ведь в этот раз мне нужен вовсе не выигрыш…

И вот, наконец, я смог! Мой уверенный возглас нарушил тишину:

– Нет! – сказал я строго, пытаясь копировать интонацию тренера. Настал его черёд смотреть на меня с непониманием:

– Что ты имеешь в виду, Стёпочка?

– Так играть нельзя, – отчеканил я монотонным, лишённым эмоций голосом и дальше повторил будто автоответчик, на который не так давно наговорили текст. – Если ты сейчас пойдёшь так, то следующим ходом я поставлю тебе мат.

Некоторое время мужчина внимательно изучал доску. Потом, дёрнувшись, охнул и воскликнул громко, крича кудато в коридор:

– Матушка, я восхищён вашим ребёнком! Вам обязательно нужно продолжать заниматься. Поверьте, у него большое будущее!

Дальше всё закрутилось очень быстро. Тренировки, турниры, грамоты, медали и кубки. Мой рейтинг резво рос, но росла и пропасть между мной и ребятами, вместе с которыми я соревновался. Я так и не смог ни с кем из них подружиться, а когда однажды в конце очередного крупного турнира меня, как обладателя кубка, решили поднть на сцену и попросили сказать чтонибудь другим участникам, я сначала равнодушно молчал, окидывая зал отсутствующим взглядом, а потом надменно бросил им всего три слова. Угадайте, какие?..

– Шах и мат.

Короче, только тренерам удавалось изредка меня разговорить. В остальном же я вёл себя как настоящий овощ. И всётаки, когда я вспоминаю это время, оно кажется самым счастливым из всех. Мне было так тихо и спокойно внутри самого себя, и не приходилось путаться, будто в липких паучьих сетях, в миллионах дрожащих на воздухе слов.

А сейчас я другой. Я едва себя узнаю. В моей голове крутятся, сталкиваясь друг с другом, мириады суетливых мыслей. Смогу ли я когданибудь разобраться с ними? Нет, наверное, я теперь так и останусь до конца своих дней их заложником. Игрок, поставивший шах и мат самому себе…

Проведя предыдущую ночь в бессонном сражении с тягостными раздумьями, я всётаки приехал сегодня сюда – в Горьковский парк, на ту самую скамеечку посреди длинной аллеи. Да, конечно, это было крайне опасно и, со стороны Каспера, неосмотрительно – выезжать кудато в своём собственном теле. Но если всё пойдёт по плану, то бояться мне нечего. К тому же, я законспирировался как только мог: надел свободную курткумантию, а под неё – бронежилет, собрал отросшие волосы сзади в хвост, надвинул на голову капюшон, закрывавший лоб и глаза, вдобавок нацепил тёмные очки, а нижнюю половину лица спрятал под чёрной медицинской маской. Для свидания, по правде говоря, прикид так себе, но выбирать не приходилось.

– Привет, Стелла. Рад встрече.

Я подошёл к ней со спины и положил ладони на её дрогнувшие плечи, не давая обернуться. Так она могла видеть только мои руки в плотных кожаных перчатках и трость, которую я поставил рядом, прислонив к краю лавочки – ту самую, чёрную, с серебряной рукояткой в форме черепа. При виде чистого серебра она инстинктивно передёрнулась, а я, приблизившись к её уху, шепнул:

– У нас не очень много времени. Да и изъясняться вслух у меня всегда получалось плохо. Поэтому я решил написать тебе письмо, – и вложил в её руку плотный бордовый конверт. – Вот.

– Даже не поговоришь со мной? – разочарованно протянула она. – Почему?

– Извини, что так выходит. Еле вырвался. Полно работы.

В этот момент с дальнего конца парка, скрипнув шинами, к нам прямо по заснеженной пешеходной аллее начал медленно приближаться в темноте чёрный тонированный внедорожник с погашенными фарами.

– Привёл своих телохранителей? – хмыкнула Стелла. – Чтото негусто, всего одна машина.

– Чем богаты, – я развёл руками. – Ну, это всё неважно. Главное – мы встретились.

Прижавшись к ней сзади, я крепче обнял её и замер так на пару минут. Закрыв глаза, попытался вспомнить ощущения от наших прошлых встреч. У меня тогда мурашки шли по всему телу от одного её взгляда! А сейчас… сейчас я почемуто совсем не могу поймать то чувство. Может быть, потому что на улице холодно, и на нас обоих куча зимней одежды. Может, потому что колени сегодня весь день болят сильнее обычного. А возможно, виной всему эти странные отрывистые шорохи и шуршащие звуки, раздающиеся с разных сторон – то тут, то там – между засыпанными снегом кустами и деревьями.

А ведь я до последнего надеялся, что ничего такого не случится. Что я зря тревожусь и выдумываю. Но нет, похоже, что нашим ребятам на сей раз не удастся откосить от долга службы… Раздался негромкий хлопок, и вдалеке в воздух взметнулась стайка встревоженных птиц. Стелла вздрогнула и огляделась, пытаясь определить источник звука.

– Не отвлекайся, – шепнул ей я, снова поворачивая вперёд её голову, так, чтобы она смотрела прямо перед собой. – Побудь со мной ещё чутьчуть.

– Что это было?

– Не знаю. Может петарда?

– Нет! Там… там происходит чтото нехорошее…

– Без нас разберутся, – перебил её я. – Не волнуйся.

– Знаешь, наверное, тебе и правда стоит прямо сейчас уехать, – проговорила она нерешительно.

– Пока рано, – я украдкой взглянул на медленно ползущий в нашу сторону «гелендваген». – У нас ещё есть минутка. Или полторы.

Тем временем, гул становился всё более интенсивным. Послышались далёкие крики. Потом ктото из наших выстрелил без глушителя – такое эхо раздалось, что даже снег с веток посыпался. Вот чёрт, я же велел сильно не шуметь.

– Ну, что расскажешь? – спросил я, словно стараясь своим голосом перекрыть громкий звук. – Скучала по мне?

– Да, – выдохнула она, едва ощутимо задрожав в моих руках. – Но я запуталась…

– А я ведь говорил тебе, что можно и в своей собственной паутине запутаться, – я улыбнулся. Жаль только, что моей улыбки она не увидит. – Ладно, не страшно. Мы всё исправим.

– Тебе нельзя здесь оставаться, – произнесла она взволнованно, а следом вдруг воскликнула громко. – Уходи, Каспер! Хватит трепаться со мной! Беги!!!

– Не переживай ни о чём, – мягко поспорил с ней я. – Уверен, спешка будет излишней.

– Ты не понимаешь!..

– Я всё понимаю, – снова перебил её я. – Приятно, что ты обо мне волнуешься. Но, прошу, давай просто немного помолчим вместе…

Она, наконец, притихла, а я ещё раз улыбнулся. Да уж, хороши же мы сейчас оба! Ну вылитые Ромео и Джульетта! Пока мы тут обнимаемся, гдето там, за этими кустами и деревьями, два отряда охотников, подъехавших на военных автомобилях с разных концов парка, отстреливают и вяжут вампиров, которые пришли за мной по следу Стеллы, а актуальную информацию о расположении и передвижениях врага им на планшеты передаёт сверху наш вертолёт. Сколько же их здесь?.. Я планировал, что будет около двадцати, но, кажется, всё же немного больше. А один из них какимто образом прорвался через кольцо обороны и теперь подкрадывается ко мне сзади, шурша снегом под сапогами. Олег его видит по карте, а я слышу, но он пока ещё далеко, чтобы принимать меры. Ещё несколько секунд у меня есть.

Интересно, в сговоре ли Стелла с ними, или они просто пришли сюда у неё на хвосте? Похоже, что она всётаки в курсе, слишком уж нервничает. Впрочем, это ведь не главное. Я готов простить ей такую шалость. К тому же, шансов у них нет – я, как и всегда, всё рассчитал и предусмотрел данный вариант развития событий. Неприятно, конечно, но не отменять же свидание изза подобной оказии.

– В этом конверте – коечто очень важное, – наконец, я нарушил молчание. – Подумай как следует над моим предложением.

– Хорошо, – её голос звучал еле слышно. Всё ещё боится, видимо, хотя и смирилась уже с тем, что ей не удастся меня прогнать.

– Я буду ждать твоего ответа, – добавил я. – А сейчас мне пора. Не сердись, если что. И, пожалуйста, не смотри назад.

Мои руки скользнули по её плечам, и я неохотно выпустил Стеллу из своих объятий. Внедорожник в эту секунду как раз поравнялся со мной, опустилось наглухо тонированное и бронированное стекло, и оттуда показался ствол снайперской винтовки. Раздался тихий выстрел. С едва различимым шелестом упало в снег оружие подкравшегося к нам сзади вампира, но сам он удержался на ногах и даже не проронил ни звука. Неужели Олег – мастерский снайпер – промахнулся с такого смешного расстояния?!

Я резко обернулся, выхватив свой пистолет. Передо мной, метрах в десяти, стоял, опустив голову, высокий мужчина с широкой, атлетической грудью. Мне стоило больших трудов понять, за чьих он – за наших или за вампиров. Чёрное кожаное пальто, такие же кожаные брюки, тяжёлые военные сапоги и двухплечевая кобура, увешанная патронами, кинжалами и деревянными колами разной длины. Вдобавок, на груди амулет из чеснока в серебряной оправе. В общем, выглядел он вполне поохотничьи, этакий Ван Хельсинг. Выбивалась из образа разве что чёрная шляпа с широкими полями, тень от которой падала на глаза и закрывала добрую половину лица – виден был только мощный подбородок с небритой щетиной. Рукой в чёрной кожаной перчатке без пальцев мужчина зажимал рану на предплечье – кровь, стекая по рукаву пальто, бодро капала в снег. Пистолет с длинным стволом, похожий на дезерт игл, валялся рядом в сугробе. Нет, в СКОКе такое оружие не держат. Но если он всётаки вампир, то почему Олег больше не стреляет?..

Я опустил урок и сам прицелился – на случай, если он решит напасть. Увидев это, мужчина поднял голову, тень от шляпы сошла с его лица, и мы встретились взглядом. Взгляд у него оказался такой тяжёлый, что мне захотелось моргнуть, а когда я снова открыл глаза, передо мной уже никого не было. Только плыл в воздухе невесть откуда взявшийся плотный запах озона – как перед грозой.

Я осмотрелся по сторонам, но таинственный незнакомец будто бы провалился сквозь землю. Убежать так быстро он, конечно же, не успел бы. Тут чтото другое – явно не обошлось без вампирских сверхспособностей. Просто вдруг раз – и растворился. И даже его дезерт игл пропал. Хм… а был ли он вообще, или мне примерещилось? Может, это и не вампир вовсе, а какойто фантом? Наваждение, галлюцинация?

В любом случае, теперь я согласен: здесь и правда стало небезопасно. Убрав пистолет, я взял трость и, прихрамывая, поспешно направился к «гелику». Сел на заднее сиденье, крикнул Стелле:

– До встречи! – и захлопнул дверцу авто.

Вот и всё. Наше с ней «свидание» продолжалось от силы пять минут. Однако сколько приключений за это время! И какой накал страстей разворачивался в радиусе целого километра вокруг нас!

Спустив с головы капюшон, я снял очки и маску и напряжённо выдохнул. Растёр колени, разогревая их, чтобы успокоить боль. Всётаки мне даже небольшие прогулки даются тяжело – особенно если приходится стоять. Но спасибо и на этом, а то ведь по прогнозам врачей я после травмы вообще не должен был начать ходить.

Олег тем временем отставил винтовку на соседнее сиденье и, пристегнувшись, включил фары. От ярких лучей, направленных прямо в глаза, Стелла согнулась и закрыла голову руками. Всего лишь ксенон, а не ультрафиолет, но и этого хватило, чтобы её ослепить. Может и к лучшему – зато она, в отличие от меня, не видит в свете фар этот снег – ещё недавно сверкающий и девственнобелый, а теперь весь раскрашенный в бурокрасный.

Осушив до дна пластиковую бутылку минералки, я снял с рук перчатки. Перчаток на мне было целых две пары: высокие кожаные, а под ними ещё одни потоньше – одноразовые латексные.

Покосившись на меня в зеркало заднего вида, секретарь подметил с усмешкой:

– Если вы правда друг друга любите, то зачем предохраняться?

Я скривился. Тоже мне, юморист. Распустились тут, пока меня не было… И вообще, со стороны хохмить легко, а вот побывал бы вместо босса в теле аватара – понял бы его нежелание снова угодить в паучьи сети.

– Вы тоже видели этого типа в шляпе? – спросил я строго, проигнорировав его выпад.

– Видел, – помрачнел Олег. – Но ненадолго. Даже прицелиться как следует не успел. Встретился с ним взглядом, и он вдруг начал таять глазах! Стрелял я уже, можно сказать, в воздух…

– То есть вы не заметили, как зацепили ему руку?

– Да вы что! – удивлённо таращился на меня секретарь. – Я думал, что промахнулся.

– Занятно… Ладно, разберёмся. Среди наших есть потери?

Парень поправил очки и взглянул в планшет:

– Нет, но двое ранены.

– Сколько в итоге было вампиров?

– Двадцать пять. Этот невидимка – двадцать шестой.

– Помимо него всех взяли?

– Да. Ну, кроме паучихи, – Олег указал рукой на сжавшуюся и неподвижно замершую на скамейке Стеллу. – В общем, сделали всё в точности по вашему протоколу.

– Окей. Тогда поехали.

– Куда? – снова окинув меня взглядом, уточнил Олег.

– Не знаю, – я смутился и воскликнул раздражённо. – Да какая разница, куда! Просто трогайся скорее, хватит её слепить!

Ранним утром я был уже в Смоленске и, едва дойдя до своей кровати, расположенной в медицинском корпусе шестого отдела, уснул как убитый. Олега я отпустил до начала рабочего дня – пускай тоже хотя бы немного отдохнёт. Сначала он сопротивлялся – ещё бы, ведь на десять часов назначено совещание с первым отделом, и если мы отключимся сейчас, то, что уж тут таить, с большой вероятностью его проспим – но я был непреклонен. После настолько мастерски организованной операции СКОК должен нам как минимум два, а лучше три дополнительных часа сна.

Между прочим, таким крупным уловом за один вечер – целых двадцать пять чистокровных вампиров – в нашем штабе давненько никто не мог похвастаться. Так я и сказал в одиннадцать, оправдываясь за опоздание, главному из наших директоров – тому самому, с номером 002, в народе коротко именуемому Вторым. Мы все, конечно, знали, что его зовут Игорь Владимирович, но с тех пор как у руля встал Каспер, большие начальники решили для солидности скрывать и свои имена. Так появился Второй, Третий, Четвёртый – и далее в том же духе, до Двенадцатого. И только ко мне они так не обращались. Не называли ни Первым, ни хотя бы Тринадцатым. Очень символично – номерто на личном жетоне у меня понтовый, а вот по факту я здесь никто. Так, чтото вроде уважаемого советника, но не более.

– Бесспорно, Каспер, операция проведена безупречно, – признал Второй, пытаясь разглядеть за маской и очками моё лицо. – Пока мы вас ждали, нам довелось изучить протокол и доклады седьмого отдела. Сработано мастерски!.. Да вы садитесь, не стойте на пороге.

Пройдя по залу для совещаний, я опустился в замшевое кресло, возвышающееся во главе стола. Олег просеменил за мной, сел сбоку слева и наспех выложил из портфеля свои записные книжки, планшет и диктофон.

– Мы, правда, так и не поняли, – задумчиво почёсывая чёрную бородку, продолжал Игорь, – почему вы отказались ловить паучиху. Всётаки, знаете ли, опасный экземпляр. Такие как она обязаны содержаться в специальных условиях. А учитывая, что у неё за плечами побег, её следовало бы поместить в красный сектор, под усиленную охрану…

– Относительно побега должен заметить, что это в первую очередь непрофессиональная и несогласованная работа с нашей стороны, а не её достижение, – подметил я, заставляя себя говорить как можно более беспристрастно. – В любом случае, я планирую использовать её подругому.

В этот момент Олег както странно на меня покосился. Наверняка у него от моей последней фразы разыгралась бурная фантазия.

– Как же? – спросил Второй с любопытством.

– Вопервых, вчера именно она, приехав на встречу со мной, привела к нам в ловушку этих вампиров. И, я уверен, приведёт снова. А вовторых…

Я хотел было добавить, что имею на Стеллу виды в проекте «Восьмой отдел», но руководитель меня перебил:

– Всё происходящее очень рискованно, знаете ли. Надеюсь, вчера был первый и последний раз, когда вы ловите вампиров на живца, используя в качестве приманки самого себя.

– Я всё продумал, – ответил я уверенно. – С точностью до 99%.

– Знаю. Знаю, Каспер. И всё же мы не можем принять даже одного процента риска. Мы ни при каких обстоятельствах не должны вас потерять.

Значит, не должны меня потерять, да? Звучит довольно громко. А что если… Я мысленно хмыкнул. Что если я уже давно сам себя потерял? Вот уже полгода ищу, ищу и никак не могу найти…

– В ближайшее время подобных операций больше не ожидается, – вслух успокоил его я и добавил, пытаясь вернуться к намеченной теме. – Сейчас я планирую направить все силы на развитие проекта «Восьмой отдел».

– У меня и тут есть сомнения. Вы постоянно будто бы играете с огнём. Не кажется ли вам, что так, как было раньше, для вас гораздо безопаснее?

– Если я правильно вас понял, то вынужден отказаться. Я не вернусь к использованию аватаров, – отрезал я, мотнув головой.

– Можно спросить, почему?

– Побочные эффекты слишком велики. Пересмотрите записи медиков относительно последней операции, они там подробно всё документируют. На протяжении долгого времени мои показатели были критическими, и я до сих пор не восстановился до конца. Ещё одного погружения в кому я могу не пережить. Вы ведь не хотите, чтобы я, в прямом смысле этого слова, работал на износ?

– Нет, что вы. Конечно нет. Берегите себя, – его голос зазвучал мягче и както поотечески заботливо. – А что касается других вопросов, давайтека лучше обсудим их завтра. Сегодня отменим все встречи. Отдыхайте.

Глава 2. Знак

Что ж, раз руководтво отказалось слушать мои соображения по поводу восьмого отдела, я продумаю подробности сам, в одиночку. Мне ведь не привыкать общаться с самим собой.

Только думать на эту тему я буду уж точно не сейчас, а позже. Сейчас, после утомительной поездки из Смоленска в Москву, и обратно, хорошо бы всё же ещё немного поспать. Вообще в последние месяцы я заметил, что чем меньше я сплю, тем сильнее во мне становится та самая, другая сторона моей личности, которую я «прихватил» с собой из тела Гриши. Эти его чувства и переживания, обычно надёжно запертые в клетку, в подземелья души, от недосыпа вырывались наружу, и меня, подхваченного ими, как лодку без вёсел, несло чёрт знает куда.

Вот, например, моя последняя операция. Да, я, конечно, всё продумал и предусмотрел, но ведь никакой это был не коварный расчёт. Это проделки наивного Гришки, который просто хотел повидаться с дамой своего сердца. Ну и что, что она вампир? Гришке на это всё равно, он же обычный парень, а не охотник из НИИ СКОК. Может, в конце концов, позволить себе любить кого угодно. А вот для Каспера такое непозволительно, поэтому он шифруется всеми доступными способами, чтобы скрыть эту потаённую, запретную часть личности…

Нет, сегодня мне обязательно – просто позарез! – нужно выспаться!

Я лёг на свою кровать – или, вернее будет сказать, на больничную койку, потому что жил я до сих пор в одной из палат шестого отдела. Примял подушку, накрылся одеялом и попытался уснуть, но куда там. Теперь сон не шёл. Только на этот раз вовсе не любовные терзания не давали мне покоя, а некстати разболевшиеся колени. Я всё крутился, ища удобную позу, и одновременно прокручивал в голове странный ход недавнего минисовещания. Кажется, чтото происходит, но вот что?..

Второй сегодня ведёт себя крайне чудаковато. То нахваливает, то закидывает провокационными вопросами, то играет в заботливого папочку. Какоето раздвоение личности прямо – как у меня. Правда, ему такая нестабильность обычно вовсе не свойственна… А ещё он говорил подозрительно медленно. Будто бы постоянно чтото обдумывал. Или выдумывал. Могу предположить, что он опасался ляпнуть при мне лишнего – и настолько сильно, что даже голос у него чуть охрип. Но что именно скрывает Второй? И почему он вдруг забыл несколько подробностей, которые мы с ним уже неоднократно обсуждали? Или всего лишь притворился, что забыл, а сам проверяет меня?..

Дело в том, что после завершения операции «Гранатовый сок» эксперименты с аватарами решено было свернуть, и весомый вклад в это решение внёс именно Второй. На очередном собрании, ещё в прошлом году, он утверждал, будто наших учёных, а с ними и начальство, не на шутку обеспокоило, что личность аватара может возрождаться и препятствовать действиям оператора – оказывать влияние на его мотивы и планы, воздействовать психически или даже полностью брать под контроль управление телом. Эта информация, по словам того же Игоря, вызвала массу переполоха как в исследовательском подразделении, так и у них, на самом верху. В общем, первый отдел после долгих колебаний выпустил резолюцию: «Проект приостановить до проведения полного исследования». Надо сказать, что единственным объектом для исследования оказался я сам: меня заставляли проходить бесчисленные психологические тесты и интервью, снимали энцефалограммы, отслеживали движение зрачков, регистрировали реакцию на звуки, цвета и разные изображения – а в результате только руками развели. «Полное исследование» затянулось до бесконечности, а взять на себя ответственность и гарантировать руководству, что ранее возникшая проблема больше не повторится, никто из медиков и инженеров не мог и не хотел. Так, потихому, с лёгкой руки Второго, проект и свернули окончательно. Были предложения даже снова вскрыть мне черепную коробку и удалить передатчик для управления аватарами от греха подальше, но, в конце концов, остановились на том, что лучше всего просто ничего не трогать.

Меня же с тех пор загрузили рутинной административной работой. Вот уже как третий месяц я анализировал ошибки прошлых рейдов и проводил модернизацию в боевых подразделениях – помогал обучить, перевооружить, разработать новые протоколы и тактики действий отрядов во время их столкновений с вампирами. И впрямь, кому, как не мне – принимавшему участие в таких боях, можно сказать, с обеих сторон и узнавшему на собственном опыте все сильные и слабые места вампиров – было под силу справиться с этими задачами.

Ну, спасибо, что для меня нашлась хоть какаято работка. А ведь могли бы и вовсе уволить!

Учитывая этот факт, я взялся за дело со всей ответственностью. Вместе с коллегами я день за днём устраивал мозговые штурмы, придумывая, как сделать более эффективным наши приборы и оружие. Ни один проклятый сканер больше не станет причиной гибели охотника, не выключившись вовремя! Десятки улучшений, внедрённых под моим неотступным контролем, без малейшего промедления попадали из секретного отдела к инженерам и передавались в производство. Любителей потянуть резину я вычислял на раз и давал понять: бездельников в своей команде терпеть не собираюсь. Несколько человек, психанув, перевелись в другие подразделения или уволились, но оставшиеся под руководством Каспера стали работать с невиданной доселе эффективностью – так что, моя репутация внутри организации росла всё больше. На место ушедших претендовали десятки специалистов из мелких филиалов, расположенных по всей стране. Более того, «сарафанное радио» заработало и за пределами НИИ СКОК. Получив моё «добро», особо активные ребята из нашей команды привели – конечно же, с полным соблюдением секретности – своих товарищей с «гражданки», и вскоре, захваченные сложностью и необычностью поставленных задач, к нам перешли несколько лучших сотрудников ключевых российских НИИ.

Первый отдел был в восторге. Через пару месяцев напряженной работы я даже получил своеобразную «премию» – начальство решило, что Касперу негоже больше жить в душной больничной палате, и мне, оказывается, полагается новый кабинет, ремонт в котором уже почти закончен. Для его строительства специально прорубили тоннель внутри холма, укрывавшего подземную часть базы, и теперь я мог стать одним из немногих счастливчиков, кому выпала честь созерцать окружающий пейзаж не на экранах телекамер, а через огромное окно, выходящее в лес. Любоваться там, впрочем, было особенно и нечем – серые зимние тучи, слегка припорошённые грязноватым снегом металлические ангары и бетонные склады. Да и вообще, окно в кабинете таинственного Каспера, скрывающего от всех своё лицо – это же просто верх идиотизма. Именно так я им сразу и сказал. Вопервых, я всё равно буду большую часть времени закрывать его непросвечиваемой шторой, чтобы спрятаться от лишних взглядов. А вовторых, окно придётся бронировать от снайперов, коих среди вампиров немало. Руководство приняло мои возражения и обещало всё предусмотреть. Ремонт в будущей резиденции Каспера закипел с новой силой.

И вот сейчас, когда всё уже почти готово, чтобы «выгнать» меня из шестого отдела и поселить, как хоббитаотшельника, внутрь холма, Второй вдруг спрашивает, не хочу ли я вернуться к проекту с аватарами. Более того, удивляется и интересуется, по какой именно причине я этого не хочу. Прощупывает почву? Проверяет, не разозлился ли я на них? Не передумал ли оставить прежний пост? А может быть, это он сам передумал? Или не уверен до конца в своём решении?..

Ладно, надеюсь, ближайшие дни это прояснят. А пока хорошо бы всё же уснуть.

– Олег, возьмите мне, пожалуйста, у врачей снотворное и обезболивающее, – я щёлкнул по кнопке громкой связи. – И чтонибудь посильнее, а не как в прошлый раз. Пока я буду спать, созвонитесь с Москвой, запросите у них и перешлите мне все видео, снятые вчера в парке, в том числе с вертолёта.

– Понял.

Вскоре секретарь был у меня с упаковками таблеток и стаканом воды. Поблагодарив его, я принял двойные дозы лекарств, и уже через пару минут мысли в моей голове утихли, боль успокоилась, а сердце перестало сотрясаться от пережитых за последние сутки эмоций.

Спи крепко, дружище. И я вместе с тобой немного посплю…

Почему здесь так душно?..

Влажные облака пара, поднимаясь снизу вверх, давят на лёгкие и не дают отдышаться. Словно я в какойто бане. И жарко тоже как в парилке, даже пот течёт по спине. Плотная толстовка прилипает к мокрой коже. Всегда любил эту худи за то, что она тёплая и мягкая, и зимой в ней было комфортно, но сейчас я одет явно не по погоде.

Делаю шаг вперёд. Ещё один. Гулко стучит по тёмному паркету моя трость. Нужно найти выход и сматываться отсюда, пока я окончательно не сварился. Это, конечно же, сон, но проснуться я почемуто не могу, сколько себя ни заставляю. Наверное, уснул слишком крепко изза тех таблеток.

Вдали, в глубине мрачного длинного зала – большое окно, за которым прячется в горах закат, а рядом блестит кровавомалиновыми лучами солнца резной косяк двери. Прихрамывая, иду туда. Путь не близкий – коридор кажется бесконечным, а ноги болят как наяву.

С каждым моим новым шагом к цели краснолиловое солнце разгорается всё ярче, рисуя на стенах причудливые узоры. Щурясь, подхожу к двери, но ручки нигде не видно. Это, оказывается, вовсе и не дверь, а огромное, под два с лишним метра высотой, зеркало в старой раме, покрытой потрескавшейся и потемневшей бронзовой краской.

Выхода нет. Поднимаясь откудато изнутри, меня начинает несмело грызть чувство обречённости. Потерянно смотрюсь в своё отражение. Там, по другую сторону слегка запотевшего стекла, вырисовывается мой привычный образ. Я такой же, каким меня обычно видит мир – полностью спрятанный от любопытных глаз. Капюшон надвинут на лицо, солнечные очки и чёрная медицинская маска надёжно скрывают нос и рот.

Тяжело вздыхаю. По лбу катится градом пот. Как же жарко! А может, ну её, маскировку? Вопервых, это сон, а вовторых, тут всё равно никого, кроме меня, нет.

Поднимаю руку, чтобы снять капюшон, и мутное отражение в точности повторяет мой жест. Окидываю себя придирчивым взором. Так давно не смотрелся в зеркало, что уже и сам практически забыл, как выгляжу.

Провожу ладонью по голове, приглаживая стянутые резинкой пепельные волосы. С сожалением цыкаю – больше полугода как вышел из комы, а всё никак не подстригусь. Хвост уже до лопаток доходит. Впрочем, это даже могло бы смотреться стильно, если бы я освоил какуюнибудь укладку или хотя бы не ленился пользоваться феном – а не просто собирал после душа мокрые волосы медицинской резинкой, чтобы сильно не трепались.

Моё отражение, в свою очередь изучая меня, едва заметно хмурится. Не нравлюсь я себе?.. Что ж, неудивительно. В формуто я так и не вернулся, несмотря на довольно тяжёлые для человека с травмой упражнения в тренажёрном зале. Впрочем, сейчас, глядя в зеркало, я с удивлением подмечаю, что плечи у меня стали шире, предплечья – жилистее, а на груди, сквозь ткань толстовки, просматривается рельеф мышц. Да и ноги не такие тощие и будто бы даже накачаны.

Постойтека, а где же моя трость?! Или мне показалось?!

Поспешно стираю рукавом пар с зеркала, чтобы лучше рассмотреть себя. Нет, я не ошибся! Сердце начинает стучать быстро и гулко. Трости у моего отражения нет. Его правая рука свободна. Я стою, не в силах пошевелиться, а двойник кивает в ответ на мой ошеломлённый вдох и, снимая резинку с волос, брезгливо откидывает её в сторону. Я бы, может, и повторил за ним это действие, но не смог – от удивления впал в ступор.

– Кто ты? – выдыхаю взволнованно. – Я думал, ты – это я…

Он только мотает головой, и его блестящие, гладкие как шёлк пепельные волосы рассыпаются по плечам. Волосы тоже на мои не похожи, слишком уж они идеальные – как в рекламе шампуня. Да и вообще, всё не так. Мы словно два разных человека. И вместе с тем, между нами продолжает сохраняться какаято невидимая связь. Он делает то же, что и я, а я, в свою очередь, хочу повторять всё за ним.

Одновременно со мной он касается рукой своего бледного лба – это я, пытаясь унять дрожь и головокружение, дотрагиваюсь до виска. Кстати, не помню, чтобы я был когдато таким бледным. Этот тип, конечно, на порядок аккуратнее и красивее, но вот цвет его лица белый, как штукатурка – будто он продолжал, в отличие от меня, лежать в коме. А может быть, это вампиры выпили из второго Каспера всю кровь?

Зеркало снова мутнеет, словно ктото дохнул на него паром, и картинка теряется в тумане. Касаясь указательным пальцем зеркальной глади, моё отражение медленно рисует чтото на запотевшем стекле. Прозрачные линии, ловя зарево заходящего солнца, окрашиваются в огненнокрасный.

С опозданием подношу руку к рисунку – там, где он только что его закончил – и на моём пальце остаётся алое пятно, липкое, с кисловатометаллическим запахом. В изнеможении закрываю глаза, чтобы не видеть начерченного кровью знака, но его контуры продолжают ярко гореть перед внутренним взором, будто выжженные на сетчатке ультрафиолетом.

Он нарисовал мне египетский крест. Анх. Символ вечной жизни.

Когда я проснулся, за окном была уже ночь. Точнее, поздний вечер – одиннадцать. Во сне я и впрямь сильно потел, и одежда оказалась насквозь мокрой. Наверное, это всё изза обезболивающего…

Приняв душ, я переоделся и привёл себя в порядок. Даже волосы высушил феном, стараясь расчесать и пригладить. Как в рекламе шампуня, конечно, не получилось, но так я нравился себе уже больше. Потом я поужинал – первый раз за долгое время. Чаще всего я ел только дважды в день, да и то без аппетита. Впрочем, аппетит и сейчас не появился, но всё же я затолкал в себя еду, решив с этого дня начать отъедаться и набирать массу.

После ужина я заварил чай и сел с кружкой перед ноутбуком. Кажется, необычный сон всё ещё оказывал на меня определённое влияние, ведь я, против своей воли, попрежнему стремился копировать действия того странного человека. Да и человека ли?..

Так, нужно отвлечься! И я даже знаю, что подходит для этой цели как нельзя лучше: расследование нового таинственного кейса про вампираневидимку – единственного счастливчика, скрывшегося с места операции.

Бегло переключаясь между отправленными Олегом видео, я без труда обнаружил его. Вот он, этот тип, спокойно миновал восточные ворота парка и идёт по асфальтовой дороге. Не прячется в кустах, как другие. Да и вообще держится особняком от вампиров. К нему выходят трое наших ребят… Я выкрутил зум, приближая картинку. Один из охотников его сканирует. Чтото говорит товарищам, и они нацеливают на него пистолеты, но тут мужчина приподнимает край своей шляпы и смотрит на них. А дальше случается примерно то же, что было со мной и Олегом. Они как будто больше его не замечают, растерянно оглядываются и крутят стволами в воздухе. Ван Хельсинг же, не смущаясь, проходит мимо них, слегка задев одного из охотников плечом, и движется в глубину парка.

Со всеми, кто встаёт у него на пути, приключается аналогичный приступ слепоты. Так он и доходит до самого Каспера, минуя несколько наших отрядов. Подняв пистолет с длинным стволом, он ещё издалека держит меня на мушке, но не стреляет. Просто крадётся сзади, словно пытаясь лучше прицелиться. Странно, конечно, что не выстрелил. С такого расстояния вполне можно попасть, даже будучи дилетантом. Боится, что пуля пройдёт насквозь и заденет Стеллу, которую я обнимаю?.. Тоже не вяжется – для менято у него наверняка должен быть припрятан обычный, свинцовый сердечник – неопасный для вампира, но смертельный для человека. Подозрительно это всё… Ну, посмотрим, что будет дальше.

А дальше подъезжает Олег и стреляет в незнакомца практически в упор. С пары десятков метров из винтовки – и не попал ни в голову, ни в грудь. Даже смешно. Однако, руку ему всётаки задело, поэтому пистолет он уронил. Тут к нему поворачиваюсь я. Прицеливаюсь и озираюсь по сторонам как идиот. А мужчина в чёрном спокойно подбирает с земли свой ствол и, чуть пошатываясь, идёт к скамейке, на которой сидит Стелла. Она его тоже не замечает, но не потому, что он успел посмотреть ей в глаза, а скорее наоборот – потому что он прячется у неё за спиной.

Невидимка задумчиво провожает меня взглядом до машины, тут же теряет ко мне интерес, отворачивается… и вдруг поднимает свой писолет, направляя его на затылок Стеллы!

На этом месте я инстинктивно нажал на паузу – будто пытаясь остановить время. Внутри у меня похолодело. Долго не решался продолжить смотреть, но потом всё же заставил себя. Надо узнать, чем закончится.

В следующую секунду на видео зажигаются фары «гелендвагена», Стелла сгибается и непреднамеренно уходит с линии огня, но и мужчина в шляпе тоже не успевает выстрелить. Убрав пистолет в кобуру, он заслоняет лицо рукой, отворачивается от яркого света, морщится, весь искривляется, а потом торопливыми шагами идёт прочь. Сходит с дороги в снег, скрывается за кустами и деревьями и, пошатываясь, направляется к выходу из парка.

Дальше переключать камеры я не стал, призадумавшись. Это что же получается?.. Без сомнения, крепкий мужик в чёрном плаще – вампир. Он боится яркого света, и на него среагировал сканер охотников. Но при этом, будучи вампиром, он пришёл в парк в разгар масштабной операции, чтобы застрелить вовсе не меня, а Стеллу?..

Прокрутив видео назад, я снял несколько скринов и отправил их Олегу со словами: «Мне нужен результат сканирования этого парня». Секретарь почти сразу же перезвонил, но на звонок я не ответил, потому что в этот момент мой ноутбук неожиданно отобразил другой, более важный входящий вызов – от Стеллы.

Впрочем, не буду кривить душой, на самом деле вызов этот оказался не слишкомто неожиданным. Напротив, я ждал его с замиранием сердца. Особенно сейчас, после просмотра леденящего кровь видео, ведь мне позарез нужно убедиться, что всё в порядке.

Свою вебкамеру я включать не стал, как и всегда, а вот звонившую был очень рад увидеть живой и невредимой.

– Ты их всех поймал! – выпалила Стелла возмущённо, едва соединение установилось. – Всех до одного!

– Конечно, – польщённо хмыкнул я. – Я же охотник на вампиров, забыла?

Как хорошо, что она не пострадала! Можно выдохнуть с облегчением. Прошлой ночью паучиха, разумеется, мне не звонила. Наверное, пыталась переварить и разложить по полочкам у себя в голове то, что случилось в парке. Но сегодня наша традиция созваниваться поздними вечерами возобновилась. В полночь – как обычно.

– Ты сказал, что хотел со мной увидеться! Я ехала к тебе на свидание, – частила Стелла. – А на самом деле… это была охота?! И тебе не стыдно?!

– Ни капли. А тебе? Ты ведь тоже зачемто привела с собой на свидание двадцать пять боевых товарищей.

Мы осеклись, и повисла неловкая тишина. Да уж, ничего не скажешь – оба хороши! Два сапога пара!

– Ну ладно, – она потупила глаза. – Согласна, я сглупила. Извини.

– Принято. Кстати, а их точно было двадцать пять?

– Точно. А что?

– Да так, проверяю коекакую догадку…

– Знаешь, – теперь она, прищурившись, смотрела в пустой монитор, – наверное, ты прав. Я не должна была рисковать таким количеством наших друзей. И вообще, не нужно нам больше встречаться.

Я промолчал в ответ. Увидеться с ней снова мне, конечно, хотелось, но если каждый раз это будет даваться такой ценой…

– Какие у тебя новости? – спросил я через пару минут тишины.

– Новости… Да никаких.

– Как погода в Москве?

– Я уже не в Москве.

Разговор теперь явно не клеился, и даже дежурные вопросы не помогали.

– Понял. Окей. Скажи, а ты… уже успела подумать над моим предложением?

– Нет. Боюсь даже представить, что это за предложение.

– Значит, ещё не открывала бордовый конверт?

– Нет, – повторила она, нахмурившись.