Губитель максаров Чадович Николай

– Еще раз зададите глупый вопрос, оторву головы, – предупредил Карглак и для пущей убедительности смял в кулаке оловянную тарелку. – Рассказывайте про самое последнее, что вы можете вспомнить.

– Я вроде бы дома сидел. Бумаги какие-то переписывал. – Староста стал разглядывать свою ладонь, тщетно стараясь отыскать на ней следы чернил. – И цепи этой на мне не было…

– Я барана собирался резать. Нож точил, – добавил трактирщик. – А теперь выходит, что баран зарезан давно. Вон, кости от него лежат… Чудеса какие-то…

– Ты все понял? – Карглак переглянулся с Хавром. – Похоже, нас опередили. У этих дураков в памяти зияют огромные дыры. Они помнят только то, что случилось еще до моего отъезда из Чернодолья.

– Гостей было всего двое, – сказал Хавр, осматривая стол. – И уехали они отсюда не так давно. Жир на тарелке едва успел застыть. Пошли, глянем снаружи. Тут нам делать нечего.

Не прощаясь, они покинули трактир и принялись рассматривать человеческие и лошадиные следы, оставшиеся на влажной от недавнего дождя почве.

– Похоже, парнишку сопровождает не мать, а дочка. – Хавр пядью измерил отпечаток изящного сапожка. – Поели, попили и уехали.

– Да-да, поели, попили, – пробубнил мрызл. – А я не ел, не пил. Совсем голодный.

– Так и быть, поешь, – милостиво разрешил Карглак. – А то еще ноги раньше срока протянешь.

Рассыпаясь в неуклюжих благодарностях, мрызл полез в дверь трактира, для чего ему пришлось сначала опуститься на четвереньки. Такому посетителю жестянщики вряд ли могли обрадоваться. И действительно – скоро в трактире раздались истошные вопли, звон разбивающейся посуды и грохот опрокидываемой мебели.

Шум еще не успел затихнуть, как наружу высунулась уродливая башка мрызла, перепачканная белым соусом. Цепь, ранее принадлежавшая старосте, уже болталась у него на шее.

– Всех можно есть? – поинтересовался мрызл.

– Всех, – брезгливо усмехнулся Карглак. – Если не подавишься. Да поторопись.

– Я быстро, – пообещал мрызл, снова скрываясь внутрь. – Только мозги и печенку съем. Ну, может, еще и окорока…

Спустя некоторое время, когда и поселок, и окружающие его холмы, и лес, полностью отвечающий понятию «заповедный», остались позади, Хавр, внимательно посматривавший по сторонам, указал плетью на обочину:

– Вон там они съехали с дороги. В отличие от нас, они действуют наверняка, а не наудачу, – при этом он недобро покосился на мрызла, сильно отяжелевшего после посещения трактира.

– Да-да, удача, – мрызл погладил себя лапами по брюху. – Особенно по нынешним временам. Так хорошо, как нынче, я не наедался даже при Стардахе. Правда, один человек вкусом напоминал конину, зато другой, подаривший мне эту восхитительную цепь, был как парная говядина. То, что от них осталось, я оттащил за дом и присыпал землей. Если будем возвращаться домой прежней дорогой, я еще немного перекушу.

– Назад ты вернешься только при условии, что нам понадобятся носильщики, – сказал Хавр негромко.

– Нет-нет! – горячо запротестовал мрызл. – Носильщики мне не нужны. Дойду и сам. Сил пока хватает. Только крестец болит. У меня ведь когда-то хвост был. Алебардой в бою оттяпали, да заодно и крестец зацепили.

– Послушай, он мне надоел. – Хавр, обращаясь к Карглаку, понизил голос. – С удовольствием избавился бы от такого попутчика.

– Пусть побудет пока, – ответил максар. – Лишние руки никогда не помешают.

– А они не могут прочесть его мысли?

– Пока я рядом и контролирую его сознание – никогда.

След двух лошадей хорошо просматривался на мокрой траве, да вдобавок Хавр вскоре заприметил пустой бочонок из-под вина.

– Ты не говорил, что этот Окш – пьяница, – удивился Карглак.

– Как я мог забыть! – Хавр стукнул себя ладонью по лбу. – Девчонка рассказывала, что мать угостила ее ядом, который убивает только при употреблении внутрь воды. В замок она возвращалась не по доброй воле, а лишь для того, чтобы получить противоядие. Судя по всему, она это противоядие получила и теперь утоляет нестерпимую жажду.

– Эта история наводит на кое-какие размышления, – сказал Карглак. – Весть о том, что Генобра и Рагна помирились, смущала меня с самого начала. Знаю я их обеих, особенно мамашу. А теперь получается, девчонка действовала по принуждению. Почему же Генобра опять отпустила ее на волю? Да еще в компании со столь опасным для всех максаров существом?

– Скорее всего они и не спрашивали ее разрешения, – небрежно произнес Хавр. – Задушили мамашу подушкой и начали самостоятельную жизнь. Как говорится, из молодых да ранних.

– Ты сам не понимаешь, что несешь, – сурово прервал его Карглак. – Убить любого из нас, а в особенности такую бестию, как Генобра, весьма и весьма непросто. И если это удалось Окшу, значит, началось то, что когда-то предрекал Адракс.

– Гибель максаров?

– Да! – Это было сказано так, что даже глуховатый мрызл сбился с шага. – И здесь есть немалая доля твоей вины! Кто постоянно отвергал мои планы, предлагая взамен свои собственные, якобы более действенные, а на самом деле пустопорожние, как и все твои остальные затеи? Не знаю, кто ты – прирожденный неудачник, лукавый паяц или двуличный изменник, но, если сегодня мы не растопчем этого змееныша, тебя ждет суровая кара. Неважно, за что ты поплатишься – за свои интриги или за нерасторопность. И не надейся, что те жалкие фокусы, которые ты демонстрировал мне в своем логове, на этот раз спасут тебя.

– Спасибо за откровенность, – сказал Хавр ровным голосом. – Я давно подозревал, что ты поступишь именно таким образом. Максар всегда останется максаром. Где уж мне равняться с тобой коварством. Вместо обещанных гор золота мне сулят теперь суровую кару. Как будто это не я вывел тебя на след Окша. Сейчас он совсем рядом с нами. Скоро ты получишь возможность лицезреть своего врага. Но учти, дело не доведено до конца. Вряд ли тебе удастся справиться с этой парочкой в одиночку. Однако, если ты уже не нуждаешься в моих услугах, мы можем расстаться хоть сейчас.

– Ну уж нет! – заскрежетал зубами Карглак. – Тебе придется делом доказать свою верность! Посмотрим, так ли ты ловок в схватке, как в словесных баталиях! Я заставлю тебя сражаться на моей стороне, но ты всегда будешь на шаг впереди! Не надейся застать меня врасплох!

– Лучше бы этого разговора не было, – покачал головой Хавр.

– Рано или поздно он должен был состояться! Не думай, что я глух, слеп и не замечаю твоей двойной игры. Сейчас ты получишь последний шанс оправдаться в моих глазах! Обещаю, в случае удачи моя благодарность будет беспредельной!

– А в случае неудачи?

– Если Окш завладеет тайнами древнего оружия, вся моя предыдущая жизнь теряет смысл, а будущая – перспективу, – произнес Карглак уже совсем другим тоном. – Но, уходя в загробный мир, я постараюсь, чтобы меня сопровождала хорошая компания. А уж эту проклятую страну, – он с отвращением глянул по сторонам, – я точно превращу в руины.

– Да-да, руины! – взвыл трубным басом мрызл. – Вон та самая мельница! Теперь я вспомнил!

– Умерь свой восторг! – осадил его Хавр. – Он чересчур запоздал. А заодно заткни глотку. Мы здесь не одни.

Они медленно проследовали мимо заросших кустарником развалин. Высокий каменный фундамент не пострадал, а от башни ветряка осталась только груда черной трухи, среди которой, словно обглоданный позвонок великана, белел расколотый на несколько частей жернов.

По следам, оставленным на росе лошадями Рагны и Окша, было видно, что здесь они перешли с рыси на галоп.

– Торопятся, – сказал Карглак. – А зачем? От смерти не ускачешь…

– Придется догонять. – Хавр пришпорил коня. – Ну вот ты и дождался своего часа, максар…

Котловина, некогда вырытая рудокопами для нужд жестянщиков, открылась сразу, как только всадники достигли опушки молодого, реденького лесочка.

– Присядь! – цыкнул Хавр на приотставшего мрызла. – И чтоб не высовывался!

У края поляны паслись две стреноженные лошади, но Окша и Рагны нигде не было видно. Оставив своих скакунов на попечение мрызла, Хавр и Карглак двинулись вперед по широкому следу, проложенному в высокой влажной траве. Их сапоги сразу промокли, а плащи и брюки облепила зеленая пыльца.

Шли они во весь рост, не таясь – из котловины заметить их невозможно, а если юная парочка засела где-то поблизости, маскироваться было поздно.

Лошади максаров, приученные не бояться ни людей, ни зверей, ни мрызлов, на появление новых лиц никак не отреагировали. Похоже, свежая трава пришлась им по вкусу куда больше, чем отборное зерно, которым кормили в Чернодолье.

Хавр осмотрел вьюки и переметные сумы, но не обнаружил ничего, кроме запаса еды, изрядной суммы денег да сменной одежды.

– Что ты ищешь? – поинтересовался Карглак.

– Парень-то наш большой затейник… Из гвоздя может кинжал сделать. Вот я и интересуюсь, не изобрел ли он чего-нибудь новенького на наши головы, – объяснил Хавр.

– А я-то думал, что это страсть к мелкому воровству не дает тебе покоя, – произнес Карглак небрежно. – Ну и что ты нашел?

– Ровным счетом ничего. Если у них и было какое-то оружие, его прихватили с собой.

– По-твоему, этот Окш все же может огорошить нас каким-нибудь сюрпризом?

– Вряд ли. Кроме обычной многозарядки, у него скорее всего ничего нет. Но стрелок он, кстати говоря, неплохой.

– Пули жестянщиков не пугают меня, – произнес Карглак с презрением.

– Уже есть новые многозарядки. С усиленным боем и разрывными пулями.

– Какая разница, кто тебя укусит, пчела или шмель.

– К сожалению, я не могу похвастаться неуязвимостью.

Стараясь не рисоваться на фоне неба, они приблизились к краю обрыва. Котловина была такой глубокой и обширной, что в ней свободно мог поместиться любой замок и даже верхушки его башен не торчали бы наружу. Крутые каменные склоны во многих местах покрылись кустарниками и ползучей лозой. Среди этих зарослей вилась узкая тропинка – вьючной лошади едва пройти. Сделав по стенам котловины три оборота, она спускалась ко дну. На последнем витке были хорошо заметны две бегущие фигурки.

– Скачут как козлы, – прокомментировал Хавр. – Эх, завидую я все-таки молодым.

– Зря завидуешь, – буркнул Карглак. – Стать старыми или даже зрелыми им не суждено… Ты можешь достать их из своей многозарядки?

– Вряд ли… Да и зачем? Только вспугнем зря. Ведь девчонка такой же максар, как и ты. Да и парень живучий… Еще совсем недавно пластом лежал, а сейчас, видишь, как бегает… Мы их лучше потом встретим, при возвращении.

– Ты снова за свое? – нахмурился Карглак. – Опять перечишь мне? А что, если в тайнике хранится не только описание оружия, но и его образцы?

– Ну ты и сказал! – изумился Хавр. – Разве можно сохранить в тайне подобные вещи? Будь такое оружие в распоряжении жестянщиков раньше, они не преминули бы использовать его против максаров в Великой Бойне. Нет, парень может рассчитывать только на кучу свитков, исписанных корявым почерком Азда. А кроме того, еще неизвестно, сумеет ли он этой мудростью воспользоваться…

– Лучше будет, если мы никогда об этом не узнаем, – сказал Карглак резко. – Эта яма должна стать могилой и для него самого, и для всех надежд, которые жестянщики возлагают на пришествие Губителя Максаров… Итак, ты предпочитаешь засаду открытой схватке?

– Лично я недолюбливаю крутые спуски. А ты, если хочешь, полезай вниз.

– Будь у меня сейчас хотя бы дюжина преданных мрызлов, я бы так и сделал…

– Не спеши! – попросил Окш. – Сама ведь знаешь, еще совсем недавно я ходил на костылях. Давай постоим. Мне надо кое-что тебе сказать.

– Да я как раз и не спешу. Ноги сами несут меня вниз. Но давай постоим, если ты так хочешь. – Рагна вцепилась в торчащий из камня корявый куст.

Здесь, почти у самого дна котловины, было сыро и сумрачно. Совсем другой мир, ничем не похожий ни на Страну жестянщиков, ни на Чернодолье. Жирные кузнечики раскачивались на высоких стеблях травы. Из трещин выползали толстые, как сосиски, слизни. От озерца, занимавшего самый центр ямы, противно пахло дегтем. В обрывистых стенах там и сям чернели круглые норы, к которым нельзя было подобраться ни сверху, ни снизу. Казалось, еще чуть-чуть и из них начнут выпархивать птички, размером с доброго быка каждая.

– Когда мы стали спускаться… нет, даже еще раньше… у меня возникло предчувствие беды. Давно оно не посещало меня, и вот опять… Не хочу тебя пугать, но нас подстерегает опасность, – сказал Окш, еле переводя дыхание.

– А тебе не почудилось? – Рагна была так же свежа, как и до начала спуска.

– Нет, – покачал головой Окш. – До сих пор это чувство никогда не подводило меня, зато спасало много раз.

– Что ты предлагаешь? Вернуться?

– Ни в коем случае! Хотя опасность как-то связана с завещанием Азда, но исходит она совсем не от тайника. Я думаю, кто-то хочет нам помешать.

– Люди или максары?

– Только не люди. Нам ли с тобой бояться их?

– Если люди разрушат тропу, по которой мы спустились сюда, нам придется туго. Лазить по скалам я не умею.

– Но я не чувствую присутствия людей. – Окш окинул взглядом линию, отделявшую небо от кромки нависающих над головой скал.

– Я тоже.

Дальнейший путь они проделали в молчании. Дно котловины, сплошь состоящее из щебенки, было почти лишено растительности, зато ящериц здесь водилось без счета.

Нужную нору Окш заметил еще издали. Она была пошире других и форму имела скорее квадратную, чем круглую. Там, где у рукотворных арок обычно находится замковый камень, был выбит знак, обозначающий секиру и одновременно являющийся символом мщения.

– Ты бы приготовил на всякий случай клинок, – посоветовала Рагна. – А вдруг засада таится именно здесь?

– Вряд ли. Ты же сама видела, что на тропе нет ни единого свежего следа. Никакое живое существо не спускалось сюда в последнее время. Кроме того, я не хочу заранее раскрывать свои козыри. Будет лучше, если мой клинок окажется для наших недоброжелателей сюрпризом.

– Уж они-то порадуются от всей души…

Окш, а за ним и Рагна вступили под своды пещеры, и уже через несколько шагов темнота поглотила их обоих.

– Я ничего не вижу, – голос Окша еле заметно дрогнул.

– Наконец-то до тебя дошло, какие преимущества имеет истинный максар перед всякими выскочками вроде тебя… Ладно, держись за мою руку.

Довольно долго они двигались сквозь этот мрак, поворачивая то влево, то вправо. На все расспросы Окша Рагна отвечала, что туннель пуст, сильно загажен некогда жившими здесь летучими мышами, а какие-либо изображения или надписи на стенах отсутствуют.

Наконец она резко остановилась, придержав за руку Окша, по инерции подавшегося вперед.

– Все, – сказала она. – Пришли. Тупик. Но здесь что-то нацарапано.

– Приглядись повнимательнее, – попросил Окш. – И расскажи мне все подробно.

– Ну, во-первых, я вижу такой же знак, как и над входом в пещеру. Только здесь он заключен в круг… – Она замялась.

– А дальше? – нетерпеливо спросил Окш.

– А вот дальше я ничего разобрать не могу. Не то это надписи, не то картинки… Сам знаешь, максары презирают грамоту… Хотя кое-что можно узнать. Например, твой клинок.

– Именно мой?

– Один к одному. У мамаши был совсем другой.

– Жаль, что я не могу увидеть все своими глазами. Ну почему ты не захватила с собой светильник? – произнес Окш с досадой.

– Это ты лучше у себя спроси. – В голосе Рагны послышалось недовольство. – Я что обещала, то и сделала. Привела тебя в нужное место. А дальше ты уже сам разбирайся… Если тут никакого клада нет, давай вылезать наружу. Я не крыса и такие норы страсть как ненавижу.

– Мне кажется, здесь пахнет смолой! – Окш сжал руку Рагны сильнее.

– Разве? – удивилась та. – Я ничего не чувствую.

– А это тогда что? – Он нашарил ногой какую-то палку.

– Валяются тут всякие обрубки… Я им и значения никакого не придала… Действительно, похоже, это факелы. Тебе повезло.

– Почему у тебя так сильно бьется сердце? – Окш заподозрил что-то недоброе.

– Еще бы! По такой крутизне спуститься…

– Неправда! Раньше оно у тебя так не билось!

Он резко оттолкнул от себя девчонку и выхватил клинок. За время, проведенное в замке Генобры, Окш научился приводить его в боевое состояние почти мгновенно. Видеть разящее лезвие он, конечно, не мог, зато ощущал легкую вибрацию рукоятки.

– Ты убьешь меня, дурак! – воскликнула Рагна.

– Ни в коем случае. Лезвие вышло только на одну десятую часть своей длины. Однако приближаться ко мне я пока не советую.

Вслепую тыкая перед собой клинком, Окш присел и, нащупав один из факелов, щелкнул кресалом. После третьей или четвертой попытки тот загорелся. Сначала Окш увидел перекошенное гневом лицо Рагны, а уж потом – узоры знаков, испещрявших гладкую наклонную стену.

– Фу, отлегло… – Окш опустил клинок (на полу пещеры сразу появилась ровная тонкая щель). – Прости. Мне показалось…

– Ну зачем я только связалась с таким психопатом, как ты! – Рагна схватилась руками за голову. – Ему, видите ли, показалось! Да ведь до этого у меня были десятки возможностей расправиться с тобой! Стала бы я откладывать подобное удовольствие в долгий ящик?

– Не надо преувеличивать, – возразил Окш. – У тебя было не больше пяти возможностей прикончить меня. Ты ими действительно не воспользовалась. Но это еще ни о чем не говорит. Может, ты просто не успела. Хотя и на том спасибо.

– Какой же ты… – впервые у острой на язык девчонки не нашлось нужных слов.

– Такой же, как и ты, – отрезал Окш. – Мы ведь вроде родня, верно?

То, что для максара выглядело полнейшей тарабарщиной, не представляло никакой загадки для жестянщика, даже не очень искушенного в грамоте. Такие простые и ясные пиктограммы применялись у них повсеместно, особенно среди ремесленников и торговцев.

Серия выбитых на камне знаков обозначала характер и последовательность действий того, кто рано или поздно должен был явиться сюда за наследством Азда Одинокого (само собой, не с пустыми руками, а с отмычкой, роль которой выполнял клинок Адракса).

Грубо говоря, вся операция состояла из трех стадий. На первой, так сказать, предварительной, клинку необходимо было придать максимальную длину. На втором, основном, его лезвие до самой гарды погружалось в камень и в точности повторяло очертания круга, в который был заключен древний символ мщения, причем обязательно под прямым углом к поверхности стены. На заключительной стадии нужно было принять меры личной безопасности, а попросту – отскочить в сторону.

Самый последний знак – сложенная лодочкой ладонь – особого значения не имел, а был просто-напросто пожеланием удачи. Азд, которого Окш никогда не знал, посылал ему с того света свое благословение.

Одна проблема, похоже, отпала, но тут же возникла новая – предназначенная для клинка щель находилась так высоко, что добраться на нее можно было только с помощью приставной лестницы.

Окш осветил факелом все закоулки пещеры, но ничего такого, что бы содействовало решению этой задачи, не обнаружил. Скорее всего вскрытие тайника должно было происходить в присутствии могучего рудокопа, чье тело при необходимости могло заменить и подмости, и подъемный кран.

Окш уже собирался обрушить клинком часть потолка (затея, возможно, и плодотворная, но крайне рискованная), когда взгляд его упал на Рагну, все еще стоявшую на прежнем месте.

– Не окажешь ли ты мне одну услугу? – поинтересовался он примирительным тоном.

– Конечно! – с пафосом воскликнула девчонка. – А почему только одну? Да сколько угодно! Ведь я же безоружна, а у тебя в руках клинок! Отныне можешь распоряжаться мной, как своей рабыней!

– Только не надо обижаться. – Для пущей убедительности Окш вернул клинок в первоначальное состояние. – Я вовсе не собираюсь ограничивать твою свободу. Просто мне надо добраться до этих знаков. Придется встать тебе на плечи. Если ты не против, конечно.

– Да разве я могу перечить тебе, мой господин! – продолжала паясничать девчонка. – На все твоя воля! Хочешь, я стану для тебя подставкой! А хочешь, подстилкой!

– Думаю, до этого дело не дойдет. – Окш попытался обратить все в шутку. – У брата на сестру рука не поднимется, не говоря уже про все остальное…

– Почему? – воскликнула Рагна. – Кровосмесительство – любимая забава максаров! Ты разве не знал?

– Давай отложим этот разговор до лучших времен. – Окш нахмурился. – Если ты взялась помогать мне, то помогай до конца. Чем раньше мы покончим с этим делом, тем скорее выберемся наружу. Сама же говорила, что тебе здесь не нравится.

– К чему тратить время на болтовню? Ты похож сейчас на удава, уговаривающего мышку совершить веселенькую прогулку по его пищеводу. Максары гордые существа, но и они подчиняются силе.

Рагна повернулась к Окшу спиной и присела, а когда тот, держа в одной руке факел, а в другой клинок, взгромоздился на ее хрупкие плечи, легко выпрямилась. Чему-чему, а силе максаров мог позавидовать даже вьючный верблюд.

Сразу выяснилось, что сохранять равновесие, если обе твои руки заняты, весьма непросто, и Окш отдал факел Рагне. Клинок вошел в камень так же легко, как раскаленная игла в кусок масла. Стараясь держать его перпендикулярно стене, Окш описал идеально ровную окружность и, прежде чем замкнуть ее, предупредил Рагну:

– Как только я спрыгну вниз, бросайся в сторону. Иначе мы рискуем задержаться здесь куда дольше, чем рассчитывали.

– А на сколько примерно? – Похоже, Рагна не поняла его мрачной шутки.

– До тех пор, пока любознательные потомки жестянщиков не откопают наши кости…

В следующее мгновение над самым его ухом раздался звук, который могут производить одни лишь вырвавшиеся на свободу стихийные силы. Нечто похожее, только с гораздо большего расстояния, Окш уже слышал однажды, когда оползень унес в овраг половину поселка, где он жил в раннем детстве на попечении приемных родителей.

Окш не спрыгнул, а слетел с плеч Рагны. Факел погас, и в наступившем мраке нельзя было видеть, как неохватная каменная колонна, вырезанная клинком из монолитной стены, под косым углом вонзилась в пол пещеры и развалилась на несколько частей.

Не дожидаясь, пока поднятая этим катаклизмом пыль уляжется, Окш отыскал новый факел и после непродолжительной, но упорной борьбы заставил его воспламениться.

Первое, что привлекло его внимание, был массивный стеклянный шар, лежавший поверх груды каменных обломков. От множества мелких трещин его поверхность стала матовой, что не позволяло разглядеть предмет, заключенный в толще стекла.

Окш осторожно тронул шар клинком, и тот с хрустальным звоном распался на тысячи осколков. То, что несомненно являлось завещанием Азда, представляло собой увесистую стопку тонких серебряных пластинок, испещренных мельчайшими значками, видимыми только под увеличительным стеклом.

Конечно, при тусклом свете факела такой текст не смог бы прочесть даже зоркий Окш, однако, без всякого сомнения, это был не древний алфавит, понятный лишь немногим, а современная письменность, кое-где перемежающаяся схемами и математическими расчетами.

На мгновение Окша охватило нечто вроде ужаса. Сколько усилий понадобилось, чтобы эти черточки, крючки и загогулинки превратились во всесокрушающее оружие, способное погубить тех, кто до этого не поднимал руку разве что на богов! Да и вообще, возможно ли такое? Чтобы стать гравером, он сначала учился затачивать инструмент, а перед тем, как испечь первый пирог, долго овладевал искусством просеивания муки. Здесь же придется начинать не с азов, а с самых вершин, да еще одному, без учителей и советчиков.

Впрочем, идти на попятную было уже поздно. Если все эти разговоры насчет того, что он – орудие рока, имеют под собой какое-то основание, то сопротивляться не стоит. По крайней мере сейчас. Нож, во время удара пытающийся вывернуться из рук хозяина, скорее всего сломается.

Теперь, когда дело, ради которого он пришел сюда, было сделано, появилась возможность заняться и другими, менее важными вопросами. Молчание Рагны уже давно беспокоило Окша, и, подняв факел повыше, он внимательно оглядел пещеру, чей вид разительно изменился буквально за несколько мгновений.

Девчонка находилась не так уж и далеко от него, однако разделявшее их пространство было целиком заполнено увесистыми каменными глыбами, каждую из которых могла стронуть с места только конная упряжка или мощный самоход. Что ни говори, а саркофаг Рагне достался поистине царский. Наружу торчали лишь ее ноги, и обе они скребли пол носками изящных сапожек.

Над этой ситуацией надо было подумать. Максар, конечно, не жестянщик, которого и черствой буханкой можно оглушить. Но даже их хваленая живучесть должна иметь пределы. Ну, допустим, он разгребет этот завал, хотя одним только небесам известно, с какой стороны к нему подступиться. А что дальше? Тащить изувеченное тело по узкой скалистой тропе наверх? Тогда серебряные листы с письменами придется оставить здесь. Вызвать подмогу? А кого? Трусоватого кабатчика? Одышливого старосту?

Нельзя сказать, чтобы Окш не ощущал к Рагне никакой жалости, однако досада на ее нерасторопность была куда сильнее. Сама виновата! Не языком надо было молоть, а делать, что тебе говорят.

Из-под камней раздался голос Рагны, сопровождаемый глухим кашлем:

– Ты еще здесь?

– Здесь, – ответил Окш и, чуть помедлив, добавил: – Мне очень жаль, что так случилось.

– Не собираешься помочь мне? – Девчонка говорила спокойно, даже равнодушно, будто речь шла не о ее жизни, а о каком-то малозначительном деле.

– Полагаешь, это возможно? – Окшу было не то чтобы стыдно, а как-то неловко.

– Откуда мне знать… – Рагна зашлась кашлем. – Просто я вспомнила один случай… На моих глазах жестянщики голыми руками раскапывали руины домов, под которыми были погребены их близкие…

– Жестянщики, объятые горем или страхом, нередко теряют рассудок. – Окш поморщился.

– Тебе виднее… Ты ведь вырос среди жестянщиков… Хотя теперь я точно знаю, что ты настоящий максар… Не способный ни на сострадание, ни на добрый поступок…

– Да перестань ты, наконец, бередить мне душу! – не выдержал Окш. – Я попытаюсь сделать что-нибудь, но не представляю, что из этого получится. Камни придется разрезать клинком, хотя здесь их столько, что можно построить хороший дом. Учти, если ты превратилась в мешок костей, я ничем не смогу помочь. Я оружейник, а не лекарь, понимаешь?

– Мои кости целы, – все тем же бесцветным голосом произнесла Рагна. – Хотя это к делу не относится… Запомни, я не просила тебя о милосердии… И не могу обещать ответного…

– Сколько можно ждать! – Карглак с трудом сдерживал переполнявшую его ярость. – Я не паук, который может бесконечно долго дожидаться, когда в его сети попадет муха!

– Не знал, что ты так нетерпелив, максар, – зевнул Хавр. – Но в одном ты прав. Чем проще устроено существо и чем ближе оно к природе, тем больше покоя в его душе. Зачем зря кипятиться, если мироздание равнодушно к твоим страстям? Всему свой срок. Ход времени не ускоришь.

– Однако ты же выделывал какие-то фокусы со временем. Или это был только обман?

– Тебе трудно понять меня, максар. Я родился в мире, совершенно не похожем на все остальные. Там время и пространство издавна играли друг с другом в салки, и эта игра зашла так далеко, что живые существа оказались в ней совершенно лишними. Люди, чью землю отобрало море, придумали плоты и лодки. Обитатели пустынь приручили животных, чье молоко заменяет им воду. Мы тоже, как могли, боролись за свое существование. Но только не с морем и пустыней, а с взбесившимся временем и коварным пространством. Вот почему я обладаю способностями, недоступными обыкновенным людям.

– То есть ты признаешься, что не являешься человеком?

– Сам не знаю, кто я такой… Да и знать не хочу. Тот, кто осознал свою истинную сущность, сделал первый шаг к распаду.

– Ты рассуждаешь, как мудрец, а живешь, как мошенник. И еще осуждаешь нас, максаров, за лицемерие. Пусть нас называют злодеями, но мы и не пытаемся выглядеть лучше, чем это есть на самом деле.

– Стервятнику не нужен павлиний хвост, – проронил Хавр.

– Будь любезен растолковать этот намек. – Похоже было, что Карглак настроился на ссору. – Возможно, ты оговорился? Или это я ослышался?

– Я хотел сказать, что максару незачем бахвалиться, – стал терпеливо объяснять Хавр. – Их сила и жестокость известны всем. А слабому и глупому человеку язык служит для тех же целей, что для павлина – хвост… Когда все это закончится, я, возможно, попрошу сделать из меня что-нибудь величественное, но безъязыкое. К примеру, дуб.

– А еще лучше камень, – буркнул Карглак. – Вон сколько их валяется повсюду. Они пережили наших предков, переживут и потомков… Нет, я больше не могу! – Он вскочил на ноги. – Пусть хоть эти безмолвные камни послужат мне! Максары не унижают себя трудом, но это как раз тот случай, когда можно сделать исключение! Что ты пялишься на меня, как на распутную девку? Помогай!

Сдвинув с места огромный валун, из-под которого во все стороны бросилась разная живая мелочь, Карглак покатил его к краю обрыва.

Глядя на быстро оживающую Рагну, Окш почему-то вспомнил комнатную муху, которая, полежав немного после сокрушительного удара кухонным полотенцем, вскоре начинает шевелить лапками и трепетать крылышками.

Едва только Окш, проделавший поистине адову работу, стащил с девчонки последний каменный обломок, как она перевернулась на бок и уселась в позе, исключающей всякую вероятность переломов.

Глядя, как Окш увязывает в плащ кипу серебряных пластинок, она, как ни в чем не бывало, поинтересовалась:

– Это именно то, что ты искал?

– Может быть, – сдержанно ответил Окш. – Больше здесь ничего нет.

– А ты проверь на всякий случай. Оттуда тянет сквозняком, – она кивнула на круглую дыру в стене. – Теперь в этой пещере есть два выхода.

– Да хоть десять, – с раздражением буркнул Окш, однако взобрался на груду камней (осколки стекла затрещали под его сапогами), посветил в дыру факелом, а потом сунул туда клинок.

– Видишь что-нибудь? – поинтересовалась Рагна.

– Ничего… Если там и есть ход, то он скорее всего соединяется с катакомбами рудокопов. А в них без проводника делать нечего… Кстати, вскрыть тайник можно было только этим клинком. Он примерно на четверть длиннее остальных, это я сразу заметил. Любой другой клинок не прорезал бы камень насквозь.

– Твой несостоявшийся опекун предусмотрел все, кроме одной маленькой детали: собак, которым Стардах скормил его мясо, – сказала Рагна с нескрываемым злорадством.

Если она хотела разозлить Окша, то добилась своего – тот вспыхнул, как клок сухого сена:

– Ты сама едва не стала пищей для червей и мокриц! Поэтому не стоит глумиться над покойником! Если не хочешь ночевать здесь одна, вставай и пробирайся к выходу!

– Легко сказать, – она заворочалась и запыхтела. – Теперь я понимаю состояние женщины, изнасилованной стадом быков. Ведь меня едва не изнасиловала целая гора…

Карглак, за последнее время поднаторевший в осадном деле, решил погубить Окша и Рагну посредством хорошенького камнепада.

Во исполнение этой задумки он заставил своих спутников устроить над обрывом нечто вроде навеса из толстых жердей, на который навалили столько камней, сколько там могло поместиться. Теперь достаточно было приподнять рычагами концы крайних жердей, и валуны обрушатся вниз, на каждой сажени полета захватывая все новых и новых попутчиков.

Мрызл, туповатый от природы да еще впавший в старческий маразм, никак не мог взять в толк, ради чего ведутся такие приготовления. В конце концов он почему-то решил, что новые хозяева собираются охотиться на рудокопов, в свое время сильно потрепавших его отряд, и стал косноязычно объяснять, что рудокопы твари исключительно живучие и камни им нужно сыпать не на башку, которая сама превращает в порошок любой камень, а на хвост – самое слабое их место.

– Ну что такое хвост? Кажется, мелочь, – бубнил он, таща под мышками сразу два валуна, размером с добрую бочку каждый. – Я вот без хвоста живу и ничего. А рудокопу без хвоста то же самое, что вам без ног. Он ведь когда землю мордой роет, хвостом в стенку норы упирается. По хвосту его надо бить, по хвосту…

– Против природы не попрешь, – согласился Хавр, лишь изображавший кипучую деятельность. – У рудокопа хвост слабый, у тебя голова, кое у кого нервы…

– Хватит болтать! – прикрикнул на них Карглак. – Лучше нарубите побольше веток.

Кучу камней так тщательно замаскировали свежей зеленью, что она – не только издали, но и вблизи – стала в точности похожа на ивовый куст, печально склонившийся над пропастью.

Как вскоре выяснилось, успели они аккурат ко времени.

Из пещеры, с которой как Карглак, так и Хавр старались не спускать глаз, сильно прихрамывая на обе ноги, вышла Рагна. За ней появился Окш с увесистым узлом за спиной. Отбросив в сторону уже не нужный факел, он некоторое время с подозрением осматривался по сторонам, а затем легонько подтолкнул девчонку вперед – иди, мол. Та, похоже, огрызнулась, однако заковыляла в указанном направлении.

– Не с пустыми руками возвращаются, – заметил Хавр. – Но что-то там случилось… Куда только девалась былая прыть…

Карглак на эти слова никак не отреагировал, а продолжал пожирать глазами Окша, которого ему сподобилось лицезреть впервые.

– Я знал и его мать, и его отца, – медленно произнес он. – Этот молодец ничем не похож на них. Да и твоему описанию он не соответствует. Что-то здесь нечисто… Не хочешь ли ты снова обмануть меня?

– Ты опять за свое, максар! – Хавр возвел очи к небу. – Да разве не понятно, что кто-то изменил его внешность? Скорее всего это работа девчонки.

Тем временем парочка, осилив примерно половину первого витка, оказалась вне поля зрения засады. Глубоко внизу послышался звук шагов и шорох осыпающегося щебня.

– Сейчас они будут прямо под нами, – сказал Карглак. – Пора действовать.

– Рано! – с не свойственной ему горячностью возразил Хавр. – Пусть поднимутся повыше. Тогда они не успеют вовремя отреагировать на шум обвала.

– Я зарекся следовать твоим советам! – Карглак загнал рычаг под крайнюю слева жердь, и то же самое по его команде сделал с правой стороны мрызл. – Отныне все будет только так, как прикажу я.