Не отпускай Кобен Харлан
– Но и скрытничать нет нужды. Я – коп, вы проделали неблизкий путь, давайте не будем затягивать.
Бейтс недовольно смотрит на меня. Я всем своим видом показываю, что мне насрать на его чувства. Рейнольдс прикасается пальцами к его руке, чтобы разрядить ситуацию. Я продолжаю стоять с наплевательским видом.
– Вы правы, – обращается ко мне Рейнольдс. – Боюсь, мы привезли дурные вести.
Я жду.
– В нашем районе случилось убийство, – продолжает она.
– Убийство копа, – добавляет Бейтс.
Это привлекает мое внимание. Есть просто убийство. А есть убийство копа. Никто не хочет, чтобы эти два понятия имели разные категории, чтобы одно считалось тяжелее другого, но в жизни не все зависит от нашего желания.
– Рекс Кантон.
Они смотрят на меня – не отреагирую ли я. Я никак не реагирую, но пытаюсь сообразить, как повернуть ситуацию в свою пользу.
– Вы знали сержанта Кантона? – спрашивает она.
– Знал, – отвечаю я. – Сто лет назад.
– Когда вы видели его в последний раз?
– Не помню. – Я все еще пытаюсь понять цель их визита. – Может, на выпускных школьных экзаменах.
– И с тех пор ни разу?
– Не помню, чтобы мы встречались.
– Но возможно, что и встречались?
Я пожимаю плечами:
– Может, он возвращался в родные места или еще что-нибудь такое.
– Но вы не уверены?
– Да, не уверен.
– Вас известие о его убийстве не ошеломило, – замечает Бейтс.
– Внутри я весь умираю от горя, – говорю я. – Но я очень крут – умею держать себя в руках.
– В вашем сарказме нет нужды, – качает головой Бейтс. – Погиб ваш коллега полицейский.
– Но нет нужды и в том, чтобы попусту тратить время. Я знал его в школе. Точка. С тех пор я его не видел. И не знал, что он живет в Пенсильвании. Даже не знал, что он работает в полиции. Как его убили?
– Застрелили, когда он остановил машину для проверки.
Рекс Кантон. Я тогда его, конечно, знал, но дружил он скорее с тобой, Лео. Был в твоей школьной компании. Я помню вашу дурацкую фотографию, на которой вы все выряжены, как какая-нибудь пародийная рок-группа для демонстрации школьных талантов. Он был барабанщиком. Помню щербинку между его передними зубами. Казался вполне себе пай-мальчиком.
– Мы можем перейти к делу? – спрашиваю я.
– К какому делу?
Я совершенно не в настроении.
– Чего вы хотите от меня?
Рейнольдс смотрит на меня, и на ее лице я вижу что-то вроде улыбки.
– Даже не предполагаете?
– Нет.
– Позвольте мне воспользоваться вашим туалетом, а то помочусь на ваше крыльцо.
Я отхожу в сторону, пропускаю их внутрь. Рейнольдс идет первой, Бейтс ждет, чуть подпрыгивая на месте. Звонит мой мобильник. Снова Элли. Я нажимаю «не беспокоить» и отправляю ей послание:
Отзвонюсь, как только будет время.
Слышу шум воды из-под крана – Рейнольдс моет руки. Она выходит – в туалет бросается Бейтс. Он делает это… мм… громко. Еще чуть-чуть – и напустил бы в штаны.
Мы проходим в гостиную, рассаживаемся. Элли и эту комнату переоборудовала. Имела в виду «логово мужчины на короткой ноге с женщинами» – деревянные панели, огромный плоский телевизор, но бар акриловый, а ледериновые кресла имеют странный лиловато-розовый цвет.
– Итак? – говорю я.
Рейнольдс смотрит на Бейтса. Тот кивает. Она поворачивается ко мне:
– Мы нашли отпечатки пальцев.
– Где? – спрашиваю я.
– Не понимаю вопроса?
– Вы сказали, что Рекса убили, когда он остановил для проверки машину.
– Верно.
– Так где нашли его тело? В патрульной машине? На улице?
– На улице.
– И где же вы нашли отпечатки? На улице?
– Где – не имеет значения, – говорит мне Рейнольдс. – Имеет значение – чьи.
Я жду. Они молчат. Тогда говорю я:
– И чьи же это отпечатки?
– Это часть проблемы, – отвечает она. – Понимаете, мы не нашли совпадений в криминальной базе. У этого человека нет преступного прошлого. Но тем не менее мы все же нашли отпечатки в системе.
Я часто слышал выражение «волосы встали дыбом», но не думаю, что понимал его суть до этого момента. Рейнольдс ждет, но я не собираюсь подыгрывать ей. Она ведет этот мяч. Пусть уж доведет его до самых ворот.
– Мы нашли совпадение, – продолжает она, – потому что десять лет назад вы, детектив Думас, включили эти отпечатки в базу данных, описав «лицо, представляющее интерес». Десять лет назад, когда вы только поступили в полицию, вы просили известить вас, если эти пальцы где-то засветятся.
Я стараюсь никак не показывать, что потрясен, но, полагаю, мне это плохо удается. Я вспоминаю, Лео. Вспоминаю события пятнадцатилетней давности. Те летние вечера, когда мы с ней в лунном свете шли на ту полянку на Райкер-Хилл и расстилали одеяло. Я помню, конечно, страсть, остроту и чистоту желания, но больше всего я вспоминаю «потом»: я лежу на спине, все еще задыхаясь, и смотрю в ночное небо; ее голова на моей груди, рука на моем животе; первые несколько минут мы молчим, а потом начинаем говорить, говорить так, что я знаю – знаю! – от разговоров с ней я не устану никогда.
Ты был бы шафером.
Ты меня знаешь. Мне никогда не требовалось много друзей. У меня был ты, Лео. У меня была она. И вот я потерял тебя. А потом – ее.
Теперь Рейнольдс и Бейтс всматриваются в мое лицо.
– Детектив Думас?
Я возвращаюсь к реальности.
– Вы хотите мне сказать, что отпечатки принадлежат Мауре?
– Да.
– Но вы ее еще не нашли.
– Да, пока не нашли, – отвечает Рейнольдс. – Вы не хотите ничего объяснить?
Я хватаю свой бумажник и ключи от дома:
– Я сделаю это в пути. Поехали.
Глава третья
Рейнольдс и Бейтс, естественно, хотят допросить меня сразу же.
– В машине, – настаиваю я. – Я хочу видеть место.
Мы все идем по кирпичной дорожке, которую двадцать лет назад выкладывал мой отец. Я иду первым, они спешат, чтобы не отстать.
– А если мы не хотим брать вас с собой? – говорит Рейнольдс.
Я останавливаюсь и помахиваю пальцами.
– Тогда до свидания. Счастливой обратной дороги.
У Бейтса я вызываю явное раздражение.
– Мы можем заставить вас говорить.
– Вы так думаете? Хорошо. – Я поворачиваю к дому. – Дайте мне знать, как у вас пойдут дела.
Рейнольдс пристально вглядывается в мое лицо:
– Мы пытаемся найти того, кто убил полицейского.
– И я тоже.
Я очень хороший следователь, – так оно и есть, тут нет нужды в ложной скромности, – но должен увидеть место преступления своими глазами. Я знаю игроков. Возможно, мне удастся помочь им. Как бы то ни было, если Маура вернулась, я ни в коем случае не выпущу этого дела из рук.
Мне очень не хочется объяснять это Рейнольдс и Бейтсу.
– Долго ехать? – спрашиваю я.
– Два часа, если будем гнать.
Я делаю приглашающий жест обеими руками.
– Буду с вами в машине в течение всего этого времени. Представьте себе все вопросы, которые вы сможете задать.
Бейтс хмурится. Ему это не нравится. А может, он так привык к роли плохого полицейского против покладистого, чью роль исполняет Рейнольдс, что действует автоматически. Они уступят. Вопрос только в том, как и когда.
– А как вы вернетесь сюда? – спрашивает Рейнольдс.
– Мы ведь не «Убер», – добавляет Бейтс.
– Да, обратная доставка, – киваю я. – Вот на чем мы все должны теперь сосредоточиться.
Они еще немного хмурятся, но вопрос уже решен. Рейнольдс садится на водительское место, Бейтс – на пассажирское.
– И никто не откроет мне дверцу? – спрашиваю я.
Язвить нет нужды, но почему бы и нет. Прежде чем сесть, я достаю телефон и перехожу в «Избранное». Рейнольдс с переднего сиденья бросает на меня взгляд: «Какого хрена?» Я поднимаю палец, давая ей понять, что это займет одну минутку.
– Привет, – отвечает Элли.
– Мне придется отложить сегодняшнюю встречу.
Каждый воскресный вечер я заявляюсь к Элли в приют на собрание женщин, подвергшихся насилию.
– Что случилось? – спрашивает она.
– Ты помнишь Рекса Кантона?
– Из школы? Конечно.
Элли счастлива в браке, у нее две дочери. Я крестный отец обеих – странно, но это действует. Элли лучший человек из всех, кого я знаю.
– Он был копом в Пенсильвании, – говорю я.
– Кажется, я что-то об этом слышала.
– Ты мне никогда не говорила.
– А о чем я должна была говорить?
– Хороший ответ.
– Так что с ним?
– Его убили при исполнении. Кто-то застрелил его, когда он остановил машину для проверки.
– Ужас какой! Очень жалко.
Для некоторых людей это были бы просто слова. В голосе Элли я слышу искреннее сочувствие.
– Какое это имеет отношение к тебе? – спрашивает она.
– Я тебе потом объясню.
Элли не тратит время, не расспрашивает меня о подробностях. Она поняла: если бы я хотел сказать больше, то уже сказал бы.
– Ладно, звони, если что понадобится.
– Позаботься вместо меня о Бренде, – говорю я.
Наступает короткая пауза. Бренда – мать двоих дочерей и одна из постоялиц приюта. Один бешеный негодяй превратил ее жизнь в настоящий ад. Две недели назад Бренда темной ночью прибежала в приют Элли с сотрясением мозга и сломанными ребрами. С тех пор Бренда боится выходить на улицу, даже подышать воздухом в огороженном дворе приюта. Ее все время трясет. Она постоянно вздрагивает, словно в ожидании удара.
Я хочу сказать Элли, что Бренда сегодня может вернуться домой и наконец забрать свои вещи, что насильника – кретина, прозванного Треем, – несколько дней не будет дома, но тут между Элли и мной существуют некоторые расхождения.
Они сообразят. Они всегда соображают.
– Скажи Бренде, я вернусь, – говорю я.
– Скажу, – отвечает Элли и отключается.
Я сижу один на заднем сиденье полицейской машины. В ней пахнет, как и должно пахнуть в полицейской машине, иными словами – потом, отчаянием и страхом. Рейнольдс и Бейтс сидят впереди, как мои родители. Вопросы они начинают задавать не сразу. Пока они хранят полное молчание. Я закатываю глаза. Неужели? Они что, забыли – ведь я тоже коп. Они пытаются вынудить меня заговорить, сказать что-нибудь, запугать ожиданием. Это автомобильный вариант намеренного выдерживания преступника в комнате для допросов.
Я им не подыгрываю, а закрываю глаза и пытаюсь уснуть.
Рейнольдс будит меня:
– Это правда, что вас зовут Наполеон?
– Да, – отвечаю я.
Мой отец-француз ненавидел это имя, но моя мать, американка в Париже, настояла на своем.
– Наполеон Думас?
– Все называют меня Нап.
– Хитрожопое имечко, – отмечает Бейтс.
– Бейтс, – говорю я. – К вам не обращаются «мастер» вместо «мистер»?
– Что?
Рейнольдс подавляет смешок. Не могу поверить, что Бейтс слышит это в первый раз. Он и в самом деле пробует это на язык. «Мастер Бейтс»[9], – шепчет он и наконец соображает:
– Ты жопошник, Дюма.
На сей раз он правильно произносит мою фамилию.
– Так вы хотите перейти к делу, Нап? – интересуется Рейнольдс.
– Спрашивайте.
– Это вы включили Мауру Уэллс в АДБ?
АДБ. Автоматическая дактилоскопическая база.
– Давайте сделаем вид, что ответ – «да».
– Когда?
Они это уже знают.
– Десять лет назад.
– Почему?
– Она исчезла.
– Мы проверяли, – говорит Бейтс. – Ее семья не заявляла об исчезновении.
Я не отвечаю. Мы немножко затягиваем молчание. Его нарушает Рейнольдс:
– Нап?
Выглядеть это будет нехорошо. Я знаю, но с этим ничего не поделаешь.
– Маура Уэллс была моей школьной подружкой. Когда мы учились в выпускном классе, она порвала со мной, отправив мне эсэмэску. Прервала действие контракта. Уехала. Я искал ее, но так и не смог найти.
Рейнольдс и Бейтс переглядываются.
– Вы говорили с ее родителями? – спрашивает Рейнольдс.
– Да, с ее матерью.
– И?..
– Она сказала, что местонахождение Мауры не мое дело и я должен жить своей жизнью.
– Хороший совет, – заключает Бейтс.
Я не заглатываю наживку.
– И сколько вам тогда было? – продолжает допрос Рейнольдс.
– Восемнадцать.
– Значит, вы искали Мауру и не смогли найти…
– Верно.
– И что вы тогда сделали?
Я не хочу говорить, но Рекс мертв, а Маура, возможно, вернулась, и мне нужно немного дать, чтобы немного получить.
– Поступив в полицию, я выложил ее отпечатки в АДБ. Приложил информацию о ее исчезновении.
– У вас не было полномочий делать это, – отмечает Бейтс.
– Это вопрос спорный, – отвечаю я. – Но разве вы здесь для того, чтобы предъявить мне обвинение в нарушении протокола?
– Нет, – отвечает Рейнольдс. – Не для того.
– Не знаю, – с напускным сомнением произносит Бейтс. – Вас бросает девушка. Пять лет спустя вы вносите ее в систему, нарушаете процедуру. Для чего? Чтобы снова взять ее на абордаж? – Он пожимает плечами. – По мне, так это что-то вроде харассмента.
– Довольно сомнительное поведение, Нап, – добавляет Рейнольдс.
Они наверняка знают кое-что о моем прошлом. Но этого слишком мало.
– Выходит, вы искали Мауру Уэллс по собственной инициативе? – спрашивает Рейнольдс.
– В некотором роде.
– И, как я понимаю, вы ее не нашли.
– Верно.
– Есть какие-нибудь соображения о том, где Маура была последние пятнадцать лет?
Мы уже на хайвее, едем на запад. Я все еще пытаюсь составить для себя правдоодобную картину. Пытаюсь уложить мои воспоминания о Мауре в контекст Рекса. Я теперь думаю о тебе, Лео. Ты дружил с обоими. Это о чем-то говорит? Может – да, может – нет. Мы все учились в одном выпускном классе. Но насколько Маура была близка с Рексом? Или Рекс случайно ее встретил?
– Нет, – отвечаю я. – Никаких соображений.
– Странно, – говорит Рейнольдс. – Маура Уэллс никак не проявляла себя в последнее время. Ни кредитки, ни банковских счетов, ни уплаты налогов. Мы все еще проверяем – нет ли каких-нибудь следов на бумаге…
– Вы ничего не найдете, – говорю я.
– Вы проверяли.
Это не вопрос.
– Когда Маура Уэллс исчезла из поля зрения? – спрашивает Рейнольдс.
– Насколько я могу судить – пятнадцать лет назад, – отвечаю я.
Глава четвертая
Место убийства на небольшом отрезке тихой подъездной дороги, какие встречаются рядом с аэропортами или железнодорожными депо. Жилых домов здесь нет. Промышленный парк, знавший лучшие дни. Там и тут складские сооружения, либо уже заброшенные, либо на пути к этому.
Мы выходим из полицейской машины. Несколько самодельных ограждений на месте преступления, но машина может их объехать. Пока я не вижу, чтобы кто-то здесь проезжал. Делаю себе заметку на память: редкий трафик. Кровь еще не смыта. Место, где лежал Рекс, обведено мелом. Не помню, когда в последний раз видел такое – реальные очертания мелом.
– Введите меня в курс дела, – прошу я.
– Вы здесь не в роли следователя! – рявкает Бейтс.
– Вы чего хотите – состязания, кто круче, или хотите поймать убийцу?
Бейтс, прищурившись, смотрит на меня:
– Даже если убийца копа – ваша старая пассия?
В особенности если. Но вслух я этого не говорю.
Еще минуту они упрямятся, потом Рейнольдс начинает:
– Полицейский Рекс Кантон останавливает здесь «тойоту-короллу» приблизительно в час пятнадцать ночи, предположительно для проверки водителя на алкоголь.
– Насколько я понимаю, Рекс сообщил об этом по рации?
– Да, сообщил.
Таковы требования протокола. Если ты останавливаешь машину, то сообщаешь по рации или проверяешь регистрационный номер, чтобы узнать, не украдена ли машина, не было ли на нее ориентировок и всякое такое.
– И чья это была машина? – спрашиваю я.
– Взята напрокат.
Меня это беспокоит, как беспокоит и многое другое в данном деле.
– Это не одна из больших сетей?
– Что?
– Арендная компания. Не «Герц» или «Авис»?
Читать бесплатно другие книги:
