Увечный бог. Том 2 Эриксон Стивен

– Похоже на то. Брат, вы видите, куда она направилась? Она понимает, что этот фланг недостаточно силен. Когда будете атаковать, направляйтесь прямо к ней. И убейте ее.

– К тому моменту она может оказаться в одиночестве – армия, похоже, готова кинуться врассыпную.

– Для им подобных это характерно, – ответила Воля. – Люди мало отличаются от грызунов – они так же кишат повсюду и при этом разделяют веру в то, что от угрозы лучше всего спасаться бегством. Нам нужно будет выследить всех до единого и избавиться от них – раз и навсегда.

– Я отправляюсь к своему авангарду, сестра. Мы встретимся снова, попирая трупы этих злосчастных выскочек.

– Да примет земля их кости, – кивнула она.

Военный вождь Голл окинул взглядом свой жалкий отряд всадников и, держа шлем под мышкой, подошел к Ханават. Рядом с ней, с безымянным пока ребенком на руках, стоял найденыш Рутт. Его худое лицо побелело от страха.

– Жена, – обратился к ней Голл.

– Муж.

– Сегодня я умру.

– Я знаю, – ответила она.

– Готова ли ты бежать от битвы? С нашим ребенком?

– Нет, – сказала она.

– Пожалуйста. Я прошу тебя.

– Муж, деваться нам некуда. Мы найдем друг друга под теплым солнцем в Холмах Предков, и цветы пустыни заполнят наш взор весенними красками.

Услышав старинные хундрильские слова прощания, Голл медленно закрыл глаза.

– Я низко пал, – сказал он, снова открывая их, чтобы встретиться с ее спокойным взглядом. – Ты видела меня слабым.

– Я видела лишь то, что можно найти в каждом из нас, любимый. Разве военный вождь хундрилов не ходит по той же земле, что и остальные? Твоим даром были храбрость и сообразительность на поле брани. Этот дар никуда не делся. Да пребудет он с тобой и сегодня, во имя Колтейна и ради виканцев, величайших конных воинов из всех, кого видел этот мир. Разве не это мы объявили во всеуслышание? Разве не твой собственный голос вознес к небесам их имена – так, что даже в Холмах Предков пробудились их тени?

– Да, любовь моя.

– Мы выжгли слезы на собственных лицах, когда они покинули сей мир. Но я вижу у тебя за спиной, муж мой, хундрильских воинов. Лучших из тех, кто остался. Веди их. Я дарю тебе отвагу собственного сердца, чтобы объединить с твоей. Сегодня я горжусь тобой.

Охваченный трепетом, он шагнул вперед и сжал ее в объятиях.

Кулак Фарадан Сорт смотрела, как на равнине перед ними выстраивается огромная армия. Если исходить из численности, мощнее всего был ее центр. Средняя пехота, рукопашники и полумесяцы из лучников: она оценила их число в семь или восемь тысяч. На флангах же преобладала тяжелая пехота, и каждым командовал чистокровный форкрул ассейл. Она остановила свой взгляд на Чистой прямо напротив – та сейчас спешивалась со своего белесого коня.

– Их голос обладает силой! – выкрикнула Фарадан Сорт. – Они станут требовать, чтобы вы не сопротивлялись. Чтобы побросали оружие. Не слушайте их, малазанцы! – Сказать-то легко. А вот достигнуть вряд ли получится. Все может обернуться ужасно, и очень скоро. Она обнажила меч. Клинок его был запятнан старинными шрамами от магии Буревсадников, словно покрыт сетью неровных трещин и оплавленностей.

В сознании ее ширилось еле слышное эхо – грохот огромных волн, от которых сотрясается обледеневший, опасный камень под ногами. Резкий холод, с которым кандалы жалят перебинтованные лодыжки. Султаны пены – и из-под сине-белого вала возникает фигура в ледяной броне. Во рту вдруг сделалось сухо, и она заставила себя встряхнуться.

Сейчас тепло. Поскользнуться здесь не на чем. Руки не онемели до бесчувственности. Кожа не содрана от постоянного трения о металл.

Бывало и похуже. Помнишь – именно это тебя и вело от битвы к битве.

Форкрул ассейл уже вышла перед своими солдатами, двинулась к небольшому подъему.

Фарадан Сорт вдруг опустила взгляд, принялась вглядываться в ломкую желтую траву, в бесчисленные норы каких-то грызунов.

– Солдаты, скорпионов тут никто не замечал?

Ей ответил целый хор отрицательных возгласов.

– Вот и хорошо. Поднять щиты – похоже, она намерена к нам обратиться!

Боги, вот и начинается самое хреновое.

Сестра Воля с улыбкой разглядывала вражеские ряды. А ведь мы ошиблись. Бежать они вовсе не собираются. В лицах перед собой она видела ярость и стойкую уверенность, только все это им не поможет – сейчас уж точно. Щиты и доспехи способны противостоять той силе, которую она готова продемонстрировать, способны их защитить, вот только ненадолго. Разве что на несколько ударов пульса. Затем ее голос прорвется сквозь защиту, раздерет кожу и мускулы, наполнит воздух кровавыми брызгами. Кости затрещат, черепа начнут лопаться.

Всем им предстоит умереть, и противостоять тому они не способны.

Как вскорости и весь остальной мир.

Бросив взгляд налево, она увидела, что центр наступает – до неподвижного строя защитников им оставалось уже не более тридцати шагов. Лучники выпускали стрелу за стрелой, кое-где внутри строя им отвечали вражеские лучники. Солдаты начали падать, хотя в основном щиты все же защищали их от смертоносного дождя. Двадцать шагов – и бегом. Столкновение отшвырнет их назад, в передовой шеренге появятся разрывы, туда-то мы и устремимся, рассекая строй. А дальше – резня.

Снова обратившись к противостоящему ей флангу, она воздела руки вверх, набирая полную грудь воздуха.

Вырвавшийся из-под земли прямо под ногами форкрул ассейла кремневый меч впился изнутри в левое бедро, вскинул ее в воздух, с треском пронзив острием берцовую кость. Из земли вместе с фонтаном песка, камней и корешков вырос и сам обладатель меча, следом за ним, кольцом вокруг форкрул ассейла, – остальные.

На нее обрушились удары оружия.

Она взвыла, все еще извиваясь на мече, и взмахнула рукой. Тыльная сторона ладони ударила в лоб Уругала Сплетенного, смяв лобную кость и сбив т’лан имасса с ног.

Костяная палица Кальта Урманала угодила ей в левую подмышку, развернув вверх тормашками – и тем сорвав с пронзившего ее меча.

Взревев, она ударилась о землю, тут же вскочила на ноги.

Ее прошило копье Берока, обсидиановый наконечник вырвался наружу снизу живота. Ассейл развернулась, ухватилась за древко и подняла его вверх, а вместе с ним и самого Берока. Выпустив копье, она поймала ладонями голову падающего на нее воина.

И с низким воплем раздавила Бероку череп.

Мысленно сестра Воля выкрикивала сейчас команды своим офицерам.

– Атакуйте врага – сомните их, окружите! И перебейте всех до единого! А с этими костяными мешками я сама разберусь!

К ней уже снова приближался т’лан имасс с продавленным лбом. Она с рыком кинулась на него.

Блистиг чувствовал, как внутри нарастает яростное отчаяние, и когда вражеские ряды вдруг словно бы вздыбились, подобно набегающей волне, и с воем бросились к нему, он в вопле дал выход своему собственному бешенству.

Соударение подбросило солдат в воздух, оторвав их ноги от земли. Все подернулось кровавой дымкой, вздетое над головами оружие обрушилось вниз, передние ряды малазанцев чуть подались – и застыли. Звуки битвы – лязг и крики – оглушали, мир перед глазами Кулака словно обезумел: дикая суматоха, мелькают отдельные лица, зубы оскалены, из ртов и рассеченных глоток вдруг выплескивается кровь. Чьи-то тела пихали его в голени. Оступаясь, отмахиваясь мечом, принимая удар за ударом на щит, Блистиг дрался, словно бешеный пес.

Он вот-вот умрет. Они хотят его убить – все эти стервецы до единого хотят его убить, повалить наземь, попрать ногами его тело. Только такой конец его не устраивает. Он будет сопротивляться, да еще как. Ему еще рано умирать – он не позволит. Я не позволю!

Сумасшедшее коловращение хаоса, со всех сторон его подпирают солдаты.

Их заставили отступить еще на шаг.

Лостара Йил догнала адъюнкта и пошла сбоку, обнажая мечи. Еще один танец. Все, что смогу. Танец ради этого мира – этого жалкого, сраного, смертоносного мира. Она увидела, как Рутан Гудд занимает место по другую сторону адъюнкта, а за спиной услышала голос Хенара Вигульфа – болван напевал какую-то идиотскую моряцкую песенку на синецветском.

Впереди на них уже надвигался форкрул ассейл – наклонившись вперед и переставляя негнущиеся ноги с безумной скоростью. Глаза его хищно сверкали, и взгляд свой он вперил в адъюнкта.

Когда он взревел, звук отшвырнул их назад, словно удар молота.

Воздух заполнился кровавыми брызгами, ничего не видящая за ними Лостара едва удержалась на ногах. Чья это кровь? И что… Тут она почувствовала, что у нее течет по щекам, увидела, как грузно валится наземь Хенар, обратив к ней окровавленное лицо. Боги, это моя кровь – мы все…

Адъюнкт, непостижимым образом устоявшая против сокрушительного напора бессловесного звука, выпрямилась, обнажила меч и продолжила сближение.

До форкрул ассейла все еще оставалось шагов сорок.

Мы не справимся. Даже Тавор – мы не…

Адъюнкта догнал Рутан Гудд в ледяной броне – но и она была покрыта трещинами, осыпалась с него ливнем осколков. Казалось, он пытается до нее дотянуться, чтобы увести прочь отсюда, – только против подобного никакое отступление не спасет.

Ассейл взревел снова.

Лостара Йил не смогла расслышать даже своего собственного крика. Она чувствовала, как ее тело волочит по растрескавшейся, искалеченной земле.

Против этого – нам конец. Даже адъюнкту. Даже Рутану Гудду. Он нас просто убивает. Котильон…

Но даже богу было сейчас не расслышать ее мольбы.

В пятидесяти шагах за ними Банашар, которого мощь Акраст Корвалейна бросила на колени, отер кровь с глаз. Он пытался приблизиться, пытался догнать адъюнкта и тех, кто с ней, – но не сумел.

Поражение. Мне это слово знакомо, я с ним за одним столом столько ночей провел…

Кто-то ступил мимо него.

Бадаль негромко напевала себе под нос, и тихий этот звук отбрасывал прочь все, что швырял в нее Визитер. Она видела впереди, как Маме больно от его мощи – не помогали ни неподвластная магии кровь, ни ее исключительная воля, Маму буквально раздирало на части.

Тогда она дала своей бессловесной песенке слова. Совсем простые, три – чтобы отыскать четвертое, а значение имело лишь оно.

– Опалы самоцветы алмазы осколки. Опалы самоцветы алмазы осколки. – Ты столько всего забыл. Остались лишь боль и голод. Мне известно и то, и другое. Очень хорошо известно. И это нас с тобой объединяет.

– Опалы самоцветы алмазы осколки. Опалы самоцветы алмазы осколки.

Однажды я тебя прогнала. Велела забрать свою боль, свой голод и нас не трогать. Мы ни того, ни другого не заслужили.

Давным-давно кто-то причинил тебе боль. Давным-давно кто-то причинил боль Рутту. Сэддику, Ноше и остальным. И мне тоже.

– Опалы самоцветы алмазы осколки. Опалы самоцветы алмазы осколки.

Я прогнала тебя. Теперь я тебя призываю. Вот он, причиняющий боль. Вот он, приносящий голод. Визитер. Я знаю его. Я его помню. Он явился к моему народу. Он приказал им умереть. Чтобы расплатиться за древние преступления.

Возможно, он был прав.

Но это не означает, что он имел право.

– Опалы самоцветы алмазы осколки. Опалы самоцветы алмазы осколки.

Тебе знакомы такие, как он? Думаю, да. Ты вспомнил про древнюю боль? Думаю, да. Я призываю тебя. Они обожают свое правосудие. Сверши же его, друг мой.

– Опалы самоцветы алмазы осколки. Опалы самоцветы алмазы осколки.

Небо над форкрул ассейлом потемнело.

Банашар уставился на нисходящий рой саранчи – откуда тот взялся, кто его призвал, он не знал. Звук, клокочущий шепот, сменился какофонией бурлящего воя. Форкрул ассейл прекратил атаковать, поднял взгляд к небесам.

Рой обрушился на него, окутал плотным облаком, вихрем шелестящих крыльев – который вдруг окрасился багряным.

Брат Небесный закричал, а саранча заползала ему в разинутый рот, набивалась все плотней, работая челюстями. Существа покрылись слоем крови – тем легче им стало проскальзывать в глотку. Задыхаясь, ослепнув и оглохнув, он пал на колени. Они грызли его изнутри – трахею, а потом и желудок. Забили ему ноздри, пытались протиснуться в уши. Они прокусили ему веки, глаза лопнули. Насекомые уже кишели в глазницах.

Бог форкрул ассейлов вернулся домой.

Саранча образовала бурлящий столб. Когда тело внутри него рухнуло набок, упал и он сам. Мелькнули алые хрящи, розовые кости, потом насекомые снова взмыли в воздух и обрушились на колансийскую пехоту – но солдаты в тяжелой броне, спрятав лица за щитами, пробились сквозь рой. Саранча завертелась на месте, жужжание крыльев сделалось пронзительней, словно рой давал выход своему разочарованию.

Потом он резко взмыл вверх, закружился над головами.

Бадаль чувствовала жажду роя – ненасытимую жажду – и понимала, что, останься рой здесь, она утратит над ним контроль и он пожрет всех вокруг.

Уходи. Здесь нельзя оставаться.

Рев достиг такой высоты, что самый воздух содрогнулся от этого вопля бессилия – и вихрящееся облако отлетело прочь.

Наступающая колансийская пехота уже почти достигла костей форкрул ассейла, а против них стояли лишь четыре покрытые кровью фигурки.

Мама, когда все кончится – когда погибнешь и ты сама, и все твои дети, – я снова призову их вместе со своим последним вздохом. Чтобы свершить отмщение.

Военный вождь Голл, верхом на коне, смотрел, как тяжелая пехота наступает совсем рядом со связанной боем форкрул ассейлом. Ряды пришли в беспорядок – мешали как резкий уклон холма по правую руку, так и то, что солдаты пытались держаться подальше от пригорка, где их командир сражается с т’лан имассами. Валуны, скатившиеся в незапамятные времена с вершины холма, тоже не способствовали продвижению.

Он увидел, как малазанский фланг разворачивается, готовый отразить атаку, – но также видел и то, что атакующие намерены пробиться защитникам за спину.

Шелемаса рядом с ним произнесла:

– Командир, южный фланг…

– Мы должны выбрать что-то одно, – оборвал ее Голл. – Видишь тех, что перед нами? Они смяли строй, но, оказавшись позади малазанцев, смогут разойтись по сравнительно ровной поверхности. Тогда они построятся вновь.

– Вождь, но адъюнкт…

– Мы не сможем ей помочь, – ответил он. – Будь нас три тысячи, тогда да, мы могли бы ударить на том фланге. Но сейчас перед нами вот эти, что вот-вот выйдут на ровную почву. Там мы их и встретим.

Он обнажил тальвар, выехал перед своей до боли маленькой армией и развернул коня.

– Во имя Колтейна и Погибели!

Других слов не понадобилось. Засверкало оружие, лошади вскинули головы, почувствовав охватившее всадников возбуждение.

Голл дернул поводья, снова разворачивая коня. Животное поднялось на задние ноги, замолотило копытами по воздуху.

И военный вождь расхохотался.

Фарадан Сорт проталкивалась на самый край своего фланга – когда колансийцы прорвутся, ей следует быть там, чтобы удержать солдат, не дать им утратить решимость – вот только нужна ли я им? Видишь их лица? Враг хочет ударить нас в мягкое подбрюшье, а встретит железо. Но я буду там – это моя битва, до самого конца.

Потом она услышала грохот копыт. Подняла голову, развернулась – и увидела, как хундрильские «Выжженные слезы» атакуют во всю свою мощь. Не успели первые колансийцы показаться из узкого прохода между холмами, как конные воины с Голлом во главе обрушились на них.

От удара сотряслась земля, по телам прошла дрожь – до самых малазанских рядов.

– Приготовиться! – закричала Фарадан Сорт. – И – вперед! На врага! Вперед!

Колансийское наступление остановилось – как она понимала, ненадолго. Но этого должно хватить. Теперь пусть расплачиваются за неудачную позицию.

Северная сторона малазанской фаланги ринулась вперед, увлекая за собой Фарадан Сорт, колансийская тяжелая пехота развернулась им навстречу. Но она нетвердо держалась на ногах – скользя на мелких камнях, спотыкаясь о крупные.

А охваченные боевой яростью хундрилы все глубже врезались в их порядки.

Боги! Что за битва!

Ухватив капрала за куртку, сержант Просто Серый подтянул его поближе.

– Грид Ффан – где твой взвод?

Глаза у фаларийца были бешеные, физиономия раскраснелась.

– Да вот они, здесь, корм ты паучий картулийский!

– А сержант?

– Убит! Твой-то сраный взвод где?

– Там же, где твой сержант, – отрезал Просто Серый. – Один семак вот остался…

На них продолжали наседать, так что они отступали шаг за шагом. Грид Ффан перевел взгляд сержанту за спину – и выпучил глаза:

– Ему ж кто-то рот на хрен зашил!

– Ему так больше нравится. Теперь послушай меня – на южном фланге…

– Нет у нас никакого южного фланга!

– Она там – вместе с Танцором Теней и тем капитаном, у которого мороженые ссаки в бороде. С ассейлом покончено, но тяжелая пехота вот-вот нас накроет. А она тебя, Ффан, по имени назвала! И меня, и Как Завою. Ты меня понял?

Грид Ффан завертел головой.

– Хейр Равадж! Проба! Отыщите остальных – мы выходим из схватки!

Гигант, бывший во взводе кем-то вроде стального кулака, обернулся к капралу.

– Замахнуться-то толком ни разу не успел. А я такой драки, капрал, хрен уже знает сколько жду!

– Будет тебе твоя Худом клятая драка, крабоед ты канский, – мы на целую армию тяжей нацелились!

– И сколько всего нужно? – поинтересовалась Проба, чья голубоватая кожа посерела от пыли.

Ффан повернулся к Просто Серому, который ответил:

– Человек десять.

Напанка сверкнула белозубой ухмылкой и заорала пронзительным голосом:

– Тень, Брутан, Асп, Утопленник, Гниложабр! За нами! Шевелитесь, чтоб вас!

Порес осел наземь рядом с Добряком, который улучил мгновение, чтобы яростно на того воззриться:

– Убирайся отсюда! Тебя тут только не хватало!

– Просто… отдышаться… хотел.

За спиной Пореса, в кипящей давке, Добряк успел разглядеть дюжину или около того пехотинцев, проталкивающихся сквозь ряды прочь от боя.

– Что это вы творите, Худа ради?

Однако паники в лицах окружающих их солдат видно не было – те перекликались между собой, освобождая идущим дорогу.

Порес снова поднялся и проследил взглядом за гневным взором Добряка.

– Просто Серый… Ффан, Проба. И еще этот жуткий семак – все те, сэр, кого она по имени назвала.

– В самом деле?

Спереди снова нажали, и они отступили еще на шаг.

– Возвращайся в лагерь, Порес, – сделай хоть что-то полезное. Детей защищай.

– Откуда у нас… а, ну да. Сэр…

– Я пошел вперед – а ты проваливай!

– Сэр!..

– Так, солдат, – это что, неповиновение? Прочь, пока я тебя собственной рукой не зарубил!

Низшая Водянистая Триссин миновала останки брата Небесного, пытаясь не смотреть вниз, но все равно не удержалась. Там до сих пор копошилась саранча, выползала из-под костей и пустых оболочек кишок, плотно набилась между разинутых челюстей.

Она чувствовала боль и ярость сестры Воли, когда раненая Чистая принялась отбиваться. Т’лан имассам ее не одолеть – однако все внимание форкрул ассейла уходило сейчас на них. По существу, атакой командовал сейчас высший Водянистый Мелест, находящийся в центре.

Она увидела впереди выстроившихся в линию четырех солдат и вытаращила глаза – это все, что они против нас выставили? С ума посходили?

Справа от вражеской фаланги отделилось еще около дюжины средних пехотинцев.

Она не смогла сдержать хохота.

– Больше у них никого не нашлось?

Она взмахнула рукой, мысленно командуя своим солдатам рассредоточиться, расширяя фронт.

Этих придурков они пройдут, даже не заметив, а потом, развернувшись, ударят сзади во фланг.

Битву можно считать оконченной.

– Адъюнкт, – произнес Рутан Гудд, – нам надо вернуться к фаланге. Здесь нельзя оставаться – нам их не задержать…

Тавор Паран, похоже, ничего уже не слышала. По лицу ее струилась кровь, как будто все, что она в себе держала, что отказывалась выпускать, наконец хлынуло наружу.

Нижние боги.

– Лостара, прикрой ее слева вместе со своим Хенаром. Я справа прикрою. Адъюнкт! Хрен ли нам тут ждать – атакуем!

Она резко дернула головой, обвела вокруг себя диким, саднящим взглядом.

И все четверо двинулись вперед.

Триссин вскрикнула от неожиданности – они пошли в атаку!

Теперь она видела, что один из солдат покрыт льдом, весь, вплоть до длинного меча в правой руке. Другая двигалась с грациозностью текущей воды, пара клинков словно бы лилась у нее прямо из рук. Если не считать закованного в лед, все были в крови – они ведь вышли против брата Небесного. Эта женщина – она же командует этой армией!

Что она такое сейчас творит?

Что они все творят?

Грид Ффан исторг из себя поток ругательств сразу на нескольких языках, потом заорал:

– Бегом, болваны! Догоняем их!

Десять регуляров бросились вперед, догоняя адъюнкта с ее офицерами, а капрал, переведя дыхание, начал выкрикивать команды:

– Хейр Равадж – двигай на самый край и сразу бей! Проба – за ним! Тень Элар и Брутан Харб – поддержите Танцора с синецветцем. Утопленник и Как Завою, со мной – мы к адъюнкту. Просто Серый, ты тоже!

– Я тебя старше по званию!

– И что с того?

– Ничего, – выдохнул тот. – Эй, все, – выполнять, что Ффан велел! Капрал, командуй дальше!

– Скользкая Асп, магия у тебя осталась? А у тебя, Жабра?

– Возвращается помаленьку, – прошипел Гниложабр.

Скользкая же Асп лишь сдавленно хихикнула, словно полузадушенный лебедь.

– Сейчас увидишь! – каркнула она.

– Нет! – заорал Ффан – им осталась какая-то дюжина шагов. – Придержите ее, вы оба! Найдите их сраного командира и уделайте говнюка всем своим дерьмом сразу, ясно вам, засранцы?

Картулийская волшебница хихикнула еще раз и сместилась к нему поближе.

– Нет, сэр. Что это вы сейчас такое сказали?

Как Завою выплюнул наружу странный булькающий звук. Ффан смерил его взглядом.

– Недурно смеешься!

Они врезались в переднюю шеренгу колансийцев подобно вихрю. Клинки в руках танцовщицы были едва различимы, но там, где они касались препятствия, выплескивалась кровь и падали тела. Одетый в лед солдат медленно продвигался вперед, врезаясь в ряды все глубже, удары отскакивали от него, не причиняя вреда, а меч, казалось, был в нескольких местах одновременно. Высокий солдат слева от танцовщицы обрушил оружие на одного колансийца, тяжелым щитом сбил с ног другого, оба, падая, увлекли за собой еще нескольких. Командующая же сражалась с головокружительной точностью, каждым движением либо уклоняясь, либо убивая, а от выражения ее лица сердце Триссин пронзил холод.

Потом появились остальные солдаты, четверо из которых присоединились к командующей, – трое завывали как демоны, у четвертого же рот был зашит. Они с безумной яростью бросились в схватку, отшвырнув колансийцев назад.

Она увидела, как огромный солдат столкнулся с тяжелыми пехотинцами, сомкнувшимися за одетым в лед воином, и сразу трое вдруг рухнули наземь. Он несколько раз выбросил вниз свой короткий меч, казалось, просто касаясь краешков шей, – из трех глоток хлынули фонтаны крови.

– Окружай их! – выкрикнула Триссин, которую от схватки отделяло три ряда пехоты. – Руби их!..

Колансийского командира окутал огненный, дико полыхающий шар, с безоблачного неба обрушилась молния, раздался громоподобный удар, пошвырявший солдат на землю, посреди строя образовалась огромная дыра. Сверху посыпались горелая плоть и куски тел.

Из-под земли рядом с горящей женщиной выбрались три демона, тела их были покрыты длинными пастями, полными клыков с добрый кинжал длиной, когти на лапах – длинные, словно сабли, головы усыпаны угольно-красными глазами. Демоны с ревом бросились прямо в пламя и принялись раздирать командира на части.

Увидев все это, Грид Ффан бросил на магов у себя за спиной очумелый взгляд – и обнаружил, что те задыхаются от хохота. Иллюзионисты хреновы!

– Потише, идиоты! Хотите, чтобы они все поняли?

Гниложабр и Скользкая Асп подняли на него неожиданно посерьезневшие взгляды.

– Что-то еще у вас есть? – вопросил Ффан.

Оба покачали головами.

– Тогда вперед, драться!

Пришедшие в себя колансийцы снова начали наседать. Все больше их стало заходить во фланг, так что Проба и Хейр Равадж начали пятиться.

Ффан выругался и протолкался поближе к адъюнкту.

– Сэр! Нужно возвращаться в фалангу! Адъюнкт!

Когда она не ответила – и, похоже, даже его не услышала, – он снова выругался и обратился к сержанту рядом с собой:

– Слушай, Серый. Сейчас обходим ее с обеих сторон – и встаем стеной, чтобы она дальше не прошла. Ты, Утопленник, давай сюда, а ты, семак, туда – оттаскиваем ее назад и внутрь строя, всем все ясно?