Враг мой любимый Соболева Ульяна

– Боишься меня?

Улыбнулась улыбкой своей ведьминской, голову к плечу склонила, словно раздумывает.

– Нет, вас, сударь, не боюсь.

«Напрасно не боишься, дуреха. Ох напрасно. В волчье логово добровольно идешь»

– Пошли накормлю!

Глава 3

Я, не отрываясь, смотрел как она без стеснения и жеманства поглощает вареную картошку с солониной и ржаным хлебом – невиданная роскошь на военном судне. Половину ломтя девушка сунула в карман дранного тулупа. Товаркам отнесет или себе припасла?

– Мммм, как же вкусно! Сто лет не ела ничего подобного!

Я следил за ней взглядом, чувствуя, как внутри поднимается волна совсем другого голода. Противоестественная тяга к недостойному существу, жалкой оборванке бесправной и ничтожной. А держится словно и правда голубых кровей. Невольно любовался ее волосами, заплетенными в толстую косу. Захотелось потрогать их пальцами, ощутить вес ладонью, а потом намотать на запястье и дернуть ее к себе, чтоб запрокинула голову и смотрела своими синими глазами на меня. Подвину к ней нарезанное дольками яблоко и салфетку. Как ловко управляется со столовыми приборами и запястья хрупкие, а пальцы длинные и тонкие. Представил себе как эти пальцы играют на клавесине или на арфе. Ей бы подошло.

– Кто ты? Откуда? Как оказалась среди них?

– Слишком много вопросов вам не кажется? – она склонила голову на бок и положила вилку на стол.

– Нет, не кажется. Отвечай, если спрашиваю.

– А какая разница? Вам разве не все равно?

Я усмехнулся – наглая малышка, смелости не занимать. Пришла в каюту к офицеру и дерзит, а ведь прекрасно знает, что могу разложить ее на этом столе в два счета. Я не конвоир мне никто не помешает.

– Выпьешь?

Я поставил на стол бутылку водки и посмотрел на нее, представляя девчонку без этого старого, потертого платья и с распущенными по плечам волосами. Как стоит передо мной голая…В горле резко пересохло.

– Нет. Водку не пью, а от вина бы не отказалась

– Это военное судно, девочка. Здесь похлебка да водка и мужики голодные. Пей, что есть!

– А зачем вам меня угощать, сударь, и кормить, и угождать всячески?

Резко встретился с ней взглядом. Несколько секунд смотрели друг на друга; мне до дрожи захотелось ее поцеловать, и не просто поцеловать, а впиться в её рот алчно, жадно, словно голодный зверь. Мое дыхание участилось, задрожали руки, сжимающие бутыль и два стакана. Девушка смотрела на меня, не отрываясь и я вдруг лицо ее пятерней обхватил, притягивая к себе.

– А как ты думаешь зачем?

За подбородок потянул, и она приоткрыла рот, а у меня скулы свело от бешеного желания языком в него нырнуть, сплести с её языком, глотнуть её дыхание, прижимая к себе насиловать губы эти до исступления и вздохи ее пить со стонами.

– Наверное, вы решили развлечься со мной? Думаете, заключенная на все согласится за кусок хлеба?

Уперлась руками мне в грудь, а сама на мой рот смотрит, и я готов побиться об заклад, что ее взгляд затуманился и дыхание участилось.

– Мало кусок хлеба, да? Скажи, чего хочешь сама…, – потянулся к губам, а она увернулась и впилась тонкими пальцами в ворот моей рубашки.

– На волю хочу. Отпустите, сударь?

Дернул её к себе за затылок, притягивая так близко, что теперь ее губы моих губ почти касаются.

– Не я сажал, не мне и отпускать.

– Тогда руки уберите.

Убрать, когда ее запах голову кружит, а дыхание обжигает рот и скулы сводит от бешеного желания наконец-то почувствовать ее вкус?

– Я ведь не имею права сопротивляться? Это приравнивается к бунту?

Я резко разжал пальцы, и она пошатнулась от неожиданности. Выпрямился и в стаканы водки налил. Подтолкнул стакан к ней, а свой осушил залпом до дна.

– Так за что посадили, Катерина? Или стыдно признаться?

Ее рука вдруг легла на мою руку, и я замер – снова окаменел, не в силах оторвать от нее взгляда, судорожно сглотнул. Почувствовал, как кадык дернулся. Никогда в жизни я еще не был так зачарован женщиной, никогда не жаждал с такой силой, что к чертям мозги отказывали и трясти начинало только от мысли, чтобы прикоснуться к ней.

– Зачем вы вчера вмешались? – тихо спросила девушка и маленьким глотком отпила водку, поморщилась. –Вы – офицер и дворянин… Что вам до меня? До нас?

Я наполнил свой стакан снова. Меня трясло, как в лихорадке, мне казалось, что я способен наброситься на нее, порвать на ней одежду и опрокинув на узкую койку жестоко трахнуть ее и плевать на то, что не хочет. На все плевать. Внутри поднималось то самое темное…давно оно уже не скалилось внутри меня, не требовало жертву новую, а сейчас вдруг ожило с какой-то силой бешеной и запульсировало, как перед взрывом. Еще раз посмотрю на нее и сорвусь к дьяволу. Осушил стакан до дна и с силой на стол поставил.

– Поела? Выпила? Все! Давай! Пошла отсюда пока не поздно.

Но она снова приблизилась ко мне, руки на плечи положила. Сучка такая дразнит, играется. Только что оттолкнула и снова льнет, взглядом своим с ума сводит. Не понимает, что делает? Или намеренно соблазняет?

– Еще никогда и никто не делал для меня что-то просто так.

Ее соблазнительные губы приоткрылись. И мне подумалось, что для простой заключенной у нее слишком здоровые белые зубы. Все в ней слишком в ведьме этой. Все чересчур и слишком.

– Ты хочешь со мной расплатиться?

Я удержал ее за плечи. Она кивнула и приблизила свои губы к моим губам.

Пол словно закачался у меня под ногами. Я рванул ее к себе с такой силой, что у девушки подогнулись колени. Посмотрел ей прямо в глаза горящими голодной лихорадкой глазами. А у самого от напряжения по спине пот градом катится и член упирается в штаны, причиняя боль.

– И чем? Поцелуями?

Вцепилась ему в воротник снова, а я запястья перехватил и руки ее назад завел.

– Называй цену, девочка, и раздевайся.

Дернулась, но я сжал её сильнее, до хруста, тяжело дыша и глядя прямо в вспыхнувшие яростью и страхом глаза.

***

– Я не…не шлюха, – очень тихо, даже не сопротивляясь, а в глазах слезы заблестели.

– А кто ты тогда, а? – сдавил сильнее ее запястья, продолжая смотреть в глаза. – Или думала я тебя позвал кормить да спать уложить на перину?

– Думала, что вас можно не бояться.

Она все еще пыталась освободиться, но я держал слишком крепко.

– Ты дура наивная или прикидываешься? К мужику ночью в каюту таскаться и рассчитывать на его благородство? Ты кто такая? Воровка и шлюшка дешевая!

В синих глазах сверкнула ярость, и девчонка дернулась с новой силой.

– Я не такая, как они.

– А какая? Подороже? Чего хочешь? Мыло? Полотенца? Денег?

– Отпустите, – уже тихо и в глазах слезы заблестели. – мне больно.

– Меня это должно разжалобить?

– Нет…

– Рассказывай!

– Не могу!

Черт! Да она играется со мной. В какие-то идиотские кошки-мышки.

– Через не могу!

Тронула ладонями мои скулы, а меня пронизало молниями от возбуждения, и я со свистом выдохнул сквозь стиснутые зубы. А сам растворяюсь в этой заводи без дна…темно-синяя бездна безумия, я лечу в неё, как в космос. В ушах свистит от скорости падения.

– Это не только моя тайна! Я не воровка. Может быть, я такая, как и вы, просто обстоятельства сложились так, что теперь я среди них!

Она казалась такой искренней, глаза светились мольбой о помощи. Где-то тревожно противился разум, а я запах ее чувствовал и глаза закатить хотелось от наслаждения вдыхать его еще и еще. И ведь понимаю, что лжет она. Всем своим нутром понимаю.

Сучка…чертовая манипуляторша. Она же меня совращает. Так бесстыже и нагло. Отталкивает и притягивает. Умоляет и опять дерзит. Я грубо оттолкнул её от себя.

– Все! Наговорились и хватит.

Схватил под руку и потащил к двери.

– Еще раз у конвоира ключи стащишь – сечь буду до смерти.

– Мне все равно. Лучше сдохнуть здесь, чем отправиться на каторгу, на потеху тамошним солдатам. Я не выживу, понимаете? Лучше смерть, здесь и сейчас!

И она вдруг вцепилась в рукав моего мундира с отчаянием заглядывая мне в глаза. На секунду представил ее в объятиях пьяных, вонючих конвоиров и сжал кулаки.

– Лучше с вами, чем с ними… Помогите…пожалуйста. Умоляю. Помогите. Нельзя мне туда. Никак нельзя! Вы же хороший человек. Я вижу. Вы…

– Ошибаешься! – прошипел ей в лицо. – Заткнись лучше. Я этого не слышал, а ты этого не говорила. Совсем охренела, каторжная? Ты мне зубы не заговаривай! Спасибо скажи, что накормил и на четвереньки не поставил. А песни свои дивные Ваньке конвоиру пой.

Девчонка отшатнулась от меня.

– Ну и черт с вами! Не верьте!

Заключенная вышла из каюты быстрым шагом, я пошел за ней, все же опасаясь рыжего конвоира. Проснется и изувечит ублюдок. Но ничего не произошло, тот по-прежнему храпел, девушка легла на тюфяк и демонстративно отпихнула маленькой ножкой кандалы.

***

Я проспал долго, открыв глаза, не мог понять который сейчас час. Я вскочил с койки, умылся, холодной водой и быстро накинул мундир. Вышел на палубу и осмотрелся, было странно находиться на военном судне, в полном бездействии. Вспомнил вчерашнюю встречу и под ребрами заныло. Глаза ее перед моим глазами. Синева эта адская, невозможная. Тронул карман куда ключи вчера кинул – ни хрена. Утянула зараза. Вот чертовка. В порыве искренности успела вытащить…Но злости не было. Я усмехнулся уголком рта. Прошел по палубе в сторону, огражденную парусиной. Посмотрел на каторжных – стирают в чанах вещи матросов. Ну хоть какая-то польза.

Конвоиры больше не сновали с угрюмыми лицами, здесь они могли расслабиться, могли не опасаться побега. Один из них курил трубку и читал потрепанную книжонку, другой болтал с одной из этих. Уламывает ловелас хренов. Интересно что предлагает. Мыло или хлеб? Утянул девку в сторону. Я не видел лица заключенной, а вот довольную рожу конвоира видел прекрасно. Того самого, рыжего. Заключенная явно с ним заигрывала, потому что свинячьи глазки, заплывшие жиром, сухо блестели, и он внимал каждому ее слову, как ребенок. Потом он протянул руку и осторожно, любовно снял с нее платок.

Я на хрен поперхнулся табачным дымом. Золотая коса упала на серый тулуп и засверкала на солнце, огромная лапища рыжего на этот раз нежно погладила золотую головку, погружая в волосы всю пятерню. Мне показалось, что в этот момент в мое сердце впились тысячи маленьких заноз. Сука! Ах ты ж мелкая блядина. Значит я не ошибся. Со мной не вышло и за охранника взялась. Сдох бы за то, что бы услышать о чем они там любезно болтают.

И что она плетет этому дураку, который внимает ее речам, словно ангельскому пению. Но из-за шума волн и щебетания женщин, до меня донесся лишь ее смех. Мужик хотел привлечь девушку к себе, но Катя ловко увернулась и промурлыкала довольно громко:

– Не сейчас, милый, вечером!

Милый? Она назвала его милым? Тварь продажная. Не обольщаться. Голову и мне задурила и Ваньке дураку. Больше я ничего не услышал. Девчонка смешалась с серой толпой, и я потерял ее из вида.

Я быстрым шагом пошел к каюте брата, яростно отчеканивая каждый шаг. Чего еще можно было ожидать от такой, как она? Идиот. Развесил вчера уши. Внимал ей и с ума сходил, аж переворачивало все внутри. Было мгновение, когда вознес ее на пьедестал мученицы, возможно невинно осужденной. На хер ее из головы. Нашел о ком думать. Шлюха каторжная.

Глава 4

Глеб с Васькой сидели за очередной партией карточной игры, каюта пропахлась табаком, на столе стоял графин с водкой и две рюмки.

– О, Гришка! Здарова! Выглядишь как после перепоя…

Кот почесал за ухом и отложил карты в сторону крапом вверх.

–Не хочу я с тобой играть – он обиженно посмотрел на Глеба, который торжествующе улыбался, – Ты все время выигрываешь!

Обернулся ко мне

– А ты мне не нравишься! Уже второй день ходишь мрачнее тучи! Посмотрел бы на себя! Круги под глазами, волосы дыбом. А ты не увлекся случайно, одной из наших серых птичек?

Я криво усмехнулся. Увлекся блядь? Со мной вообще какая-то херня происходит. Я ни спать, ни есть нормально не могу. А сейчас перед глазами картина как лапа конвоира трогает золотые волосы и мне эту лапу топором рубануть охота.

– Еще чего не хватало! Увлекся! Отребьем? А ну ка налейте мне, я сейчас отыграюсь за тебя, Котяра!

– Ты чертовски плохо выглядишь, командир. Тебя явно что-то гложет, что-то, о чем ты не хочешь с нами говорить. Что ж, это твое право, и мы его уважаем.

Глеб сказал это с укоризненной, чувствовалась обида на мою скрытность. Обида на недоверие, которое они с Котовым не заслужили. Но разве мог я сказать им правду, что потерял голову из-за девки. Презренной заключенной, которая предлагала себя сначала мне, а затем рыжему конвоиру без капли стыда. Я сам себя презирал за это чувство. Нет, это не просто похоть. Это похоть с привкусом адской жажды и голодом именно по этой женщине. А что если затащить ее к себе, и взять то, что она так любезно мне предлагала? И плевать на все: и на мнение друзей, на условности и на пропасть между нами…..

– Черт возьми, Гришка, да ты совсем нас не слушаешь!

–Мы разговариваем с тобой, а ты молчишь и смотришь в одну точку как истукан.

– А я сейчас возьму и вытрясу из него правду, не будь я Котов, он нам скажет, что его гложет.

Васька угрожающе поднялся с койки.

– Та ладно, угомонись. Я просто думаю о том, что меня в измайловский отправят. А вы здесь останетесь. Разлука будет между нами, братья! Я ж говорил о нашем последнем со Спиридовым разговоре. Вот и думаю об этом постоянно. Сука, спать не могу нормально.

– А мне кажется ты нормально спать не можешь из-за золотоволосой девки с синими глазами. Или думаешь осудим, а, Григорий?

В этот момент на палубе послышались крики женщин, возня, конвоиры что-то орали, но их голоса тонули во всеобщем хаосе, одна из женщин кричала громче всех, словно от боли.

Мы втроем выскочили из каюты, выхватив шпаги из ножен.

– Что, черт возьми, здесь происходит? – рявкнул Васька своим громовым голосом.

Все заключенные стали в круг, растопырив свои необъятные коричневые юбки и не давая никому приблизиться, ни конвоирам, ни матросам, ни офицерам.

За их спинами слышались страдальческие стоны и крики.

– Да, что же это такое твориться, совсем бабы очумели?– Выкрикивали конвоиры, бегая из стороны в сторону в совершенной беспомощности и растерянности.

– Расступиться сейчас же! – рявкнул я и направил шпагу на одну из заключенных – Иначе купаться сейчас все за бортом будете. А кто усерднее всех бунтует вооон на той мачте повешу. Остальных посажу в трюм на одну воду к бортовым крысам. Их изобилие в недрах этого судна я вам гарантирую. Эй, ты? Да, ты, а ну пошла вон!

Женщина попятилась, за ней все остальные, я прорвался внутрь круга и тот замкнулся за мной снова. Прорвался и замер. На тюфяках лежала женщина. Подол ее платья был задран до пояса, над огромным вздувшимся животом, за который та держалась обеими руками. Она была молода и довольно привлекательна, но страдания исказили ее черты. Голова женщины металась из стороны в сторону, губы искусаны до крови, на лице испарина, она выла как раненое животное. Между ее распахнутых ног сидела Катерина, ее лицо тоже покрылось, потом и раскраснелось, она держала ноги женщины и что-то тихо ей говорила. Затем обернулась и посмотрела на меня взглядом полным отчаянья.

– Господи, да что вы так смотрите? Неужто совсем нас за людей не считаете? Ни капли сострадания в вас нет. Рожает она. Прикажите вашим солдафонам убраться. Если вы не в состоянии предоставить ей условия, ради бога не мешайте! Или позовите лекаря! На вашем судне есть лекарь?

Женщина снова пронзительно закричала. Я думал ровно секунду.

– Будут вам условия в моей каюте. Напился вчера скотина-лекарь. Спит как убитый падлюка. Завтра за яйца подвешу сукина сына. Сами справитесь?

– Попробуем.

Девушка даже на меня не посмотрела, не сказала ни слова благодарности. По уставу права не имел так поступать. Узнает кто неприятностей не оберусь. Но, блядь, как я могу отказать, когда она на меня ТАК смотрела. Сука…веревки из меня крутит.

– Варюша, милая, мы отнесем тебя в теплое место. Доктора там, конечно, нет, но зато есть чистые простыни и горячая вода. Слышишь, все будет хорошо, я не раз видела, как моя нянька принимает роды, я позабочусь о тебе.

Нянька? Откуда у простолюдинки нянька? Я в недоумении посмотрел на девчонку, но та была занята роженицей, которой явно было уже наплевать, где она находится.

– Она не дойдет сама, ее нужно отнести. Помогите, пожалуйста, начальник…если не побрезгуете.

Я подхватил несчастную на руки. Было нелегко Варя довольно полновата, кроме того при каждой схватке она извивалась и больно цеплялась за мою шею. Глеб схватил меня за рукав и тихо прошипел:

– То, что ты затеял, может закончиться для тебя неприятностями!

– Плевать, пусть только попробуют донести. Я не могу бросить женщину вот так, без помощи! Что я нелюдь что ли?!

– Ты то может и не нелюдь, а глаза и уши везде имеются. Огребешь потом так, что Измайловский только снится будет. Солдафоном пойдешь, на передовую. Ты это делаешь не из жалости к роженице, хотя я и не сомневаюсь в твоем благородстве, брат, но сейчас ты хочешь произвести впечатление на эту рыжую, строптивую девку! Мне не нравится, как ты смотришь на нее! Ужасно не нравится!

Я осторожно убрал руку брата и тихо ответил.

– Мы поговорим об этом потом!

Наконец-то я донес ее до каюты, и положил женщину на койку. Я остался…не то чтоб мне все это нравилось, но я был обязан. В моей каюте заключенные они должны быть под присмотром. Но твою ж…Не мужское это дело присутствовать при родах. Конвоиры ублюдки. Ни в одном из табелей больные и беременные не числились. Знал бы Петька бы вчера так не набрался. Заставил бы его падлу проверять девку на сносях.

– Не стойте столбом, Ваше Сиятельство, – девушка оторвала меня от размышлений – будете помогать, одной мне не справиться! Мне нужна горячая вода, несите чистые тряпки или повязки, все что найдете. – Обернулась к роженице и погладила ее по голове

– Тише, Варюша, тише, тебе надо попить.– И снова обернувшись ко мне сказала – Дайте вашу флягу! Ну что вы замерли! Несите то, что я попросила!

Я сунул ей в руку флягу с водой и отдал приказ матросам нагреть воды, а сам разорвал на тряпки простынь и подал девчонке.

– Варя, успокойся. Постарайся дышать ровнее, глубже. Я знаю, что тебе очень больно, но мы переживем эту боль вместе, ты ведь не одна. Думай о хорошем, о малыше, которого тебе подарил Кирилл, перед тем как покинул этот грешный мир. Он был бы рад увидеть сына, но болезнь его скосила, а ты выжила, сам Бог тебя уберег. Ведь это, Варенька, настоящее чудо.

– Откуда ты знаешь, что это мальчик? – Женщина немного успокоилась.

– А как же иначе, только мужчины доставляют нам столько страданий.

Девушка ласково улыбнулась и погладила роженицу по щеке.

– Катенька, ты ангел,…посланный мне Богом, что бы помочь искупить грехи.

Я застыл, молча глядя на золотоволосую ведьму, которая закатила рукава и склонилась над женщиной. Я слушал, о чем они говорят. Меня до чертей сжирало любопытство. Я хотел знать обо всем, что касается ЕЕ.

И вдруг роженица вновь взвыла, заскрежетала зубами.

– Варя, это потуги. Тужься, ребеночек вот-вот появиться, помоги ему. Давай же, будь умницей, скоро это все закончиться.

Теперь я видел ее совсем другой. Заботливой, нежной. Она восхищала меня своей храбростью, своей добротой. Смелая, дерзкая и в то же время нежная и ранимая, не похожая ни на одну из женщин, которых я встречал раньше. Только ей удавалось разжечь во мне этот дьявольский огонь противоречий.

– О, Боже мой! – стонала, несчастная – У меня ничего не выходит. Он перестал шевелиться, что-то не так. Не так, Катя, мне страшно…..

– Помогите мне, сударь, не стойте там, подойдите! Да отбросьте вы ваши приличия, неужто девку голую ни разу не видели? – Она притянула меня к себе за руку.

– Вы должны заменить меня здесь, на этом месте, и держать ее за ноги, пока я буду, помогать ребеночку протолкнуться. Если мы ничего сейчас не сделаем, это плохо кончится. Вы скажете мне, когда появиться головка.

– Я тебе повитуха что ли бабе между ног во время родов заглядывать?

Мной овладел какой-то ступор и страх. Одно дело головы мужикам рубить и бока протыкать, а совсем другое вот это вот все.

– Трус!– Зашипела меня девчонка и ее ровные брови сошлись на переносице, – Вы просто жалкий трус, если вы мне не поможете, малыш погибнет. А ее мне придется резать что бы достать тело ребенка. От этого она скорей всего умрет. Хотите жить с этим? Хотите взять это на свою совесть? Или вам все равно? Может вы привыкли к смерти?

– Ладно, черт тебя раздери, ладно!

Я сел между ног женщины и крепко зажмурился. Катя взяла мои руки и положила на колени роженицы.

Я глубоко вздохнул, ради этого прикосновения, да хоть к черту лысому на рога. Идиот несчастный. Снова разомлел.

Девчонка свернула простыню в жгут и подошла к Варе.

– Варюша, ребеночек устал, ему очень тяжело, нужно помочь ему протолкнуться иначе он может погибнуть. Будет больно, очень больно, но ты потерпи и постарайся тужиться со всей силы, когда я надавлю на живот. Ты готова? Давай!

Каюту сотряс нечеловеческий вопль, такой пронзительный, что мне показалось, что я оглох, в ушах зазвенело.

– Откройте, черт возьми, глаза! – закричала Катя- Они мне нужны, ханжа несчастный, вы должны мне сказать, если появиться головка! Варя, давай!

Женщина зарычала, захрипела, и я увидел, как между ее ног изнутри самого женского естества показался темный пушок, растягивая расселину и выбиваясь наружу.

– Я вижу ее вижу! Вижу! – Закричал как дурак.

– Варя, ну еще разок! А теперь замри, дыши ровно и спокойно! Как только выйдет головка можно будет опять!– Лоб девушки покрылся каплями пота, она прикусила губу. Взволнованная, сосредоточенная и настолько красивая, что мне показалось я готов пару раз к черту на рога сбегать и обратно лишь бы видеть ее так близко.

– Есть головка, я держу ее!– с восторгом заорал обхватывая маленькую голову младенца и пачкая руки в крови. Катя подбежала ко мне, оттолкнула и заняла мое место.

– Давай, Варюша, последний раз! Вместе!

Я смотрел на свои дрожащие, окровавленные руки, и думал, что мне только что посчастливилось прикоснуться к одному из величайших чудес природы. Раздался пронзительный плач младенца.

– Это мальчик, как я и говорила. Ах ты толстый карапузище, ну ты нас и помучил! Эй, моряк, у нас получилось! Несите нож!

Я подал ей свой острый как бритва кортик. Ощущения такие будто только что воевал с тысячей пруссаков или прошел через мясорубку.

Через несколько секунд, была перерезана пуповина, девушка прочистила ротик младенца, запеленала его, ласково воркуя.

– Смотрите, моряк, без вас мы бы не справились!

Я с опаской взглянул на розовое, сморщенное личико, малыш часто моргал и щурился, причмокивал крошечными губками, Катя протянула его матери.

– Корми своего мужичка, Варя. Поздравляю тебя! Как назовешь сына?

– А как зовут их сиятельство? Так и назову!– боль наконец-то отпустила несчастную, а при виде малыша на нем отразились все те чувства, которые природой заложены в женщине, когда она становится матерью.

– Их Сиятельство зовут… – и посмотрела на меня своими синими глазищами, вышибая весь дух. Так что руки снова затряслись.

– Григорий Сергеевич Никитин. – ответил и нож из ее рук забрал.

– Да храни вас Бог, Григорий Сергеевич, если бы не вы!

***

Катя мыла руки у раковины, я стоял позади нее.

– Мать с ребенком разместят в лазарете. Это все что я могу для них сделать.

– Я знаю,– сказала Катя, не оборачиваясь – Спасибо вам за Варвару. Она конечно девушка простая, но хорошая. Воровала, что бы семью прокормить. А человек она добрый и честный, муж помер от чахотки, осталась старая мать да сестры, не могла она их содержать. Она вам безмерно благодарна. Всю жизнь на вас молиться будет.

– А ты?

Я тщетно пытался поймать ее взгляд, она смотрела куда-то в сторону, избегая смотреть на меня. И я схватил ее за подбородок, повернул к себе, чтобы впиться взглядом, заставляя ответить.

– Я тоже благодарна. Очень. Я в вас ошиблась.

Ее щеки порозовели, и она опустила глаза, а я внезапно вспомнил о ее свидании с конвоиром и все очарование моментом разбилось вдребезги. Гнев поднялся изнутри, поднимая голову зверя, который жадно заурчал внутри.

– Ну если так благодарна может со мной встретишься вечером, а не с рыжим? Я кажись больше заслужил али нет?

Я увидел, как она побледнела и отшатнулась от него.

– Я не могу! – прошептала едва шевеля губами.

От бешенства потемнело перед глазами, и я сдавил ее подбородок изо всех сил.

– Почему? Он что твой любовник? С ним ты здесь трахаться не будешь. В трюме запру до самого прибытия, а ему башку откручу. Устроила бордель на корабле. Валяться с мужиками ты сможешь там, в ссылке, но не здесь, не при мне!

Я стиснул челюсти так, что захрустели кости. Мне хотелось свернуть ее тонкую шею прямо здесь и сейчас.

– Как вы можете говорить мне такие ужасные вещи? Вы же обо мне ничего не знаете?

На ее глаза навернулись слезы и подбородок дрогнул, но мне было плевать на эти слезы. Они пролиты не из-за меня.

– Не прикидывайся, я видел, как вы беседовали сегодня днем, и слышал, о чем вы говорили. Сколько он обещал тебе за ночь? Я дам в десять раз больше! Сколько?

Схватил за затылок и дернул к себе.

– Не смейте, слышите, не смейте так обо мне думать! Вы ничего обо мне не знаете!

Слезы потекли у нее из глаз, и она попыталась вырваться, но он не дал ей этого сделать, заставляя смотреть себе в глаза, тогда Катя уткнулась лицом в мое плечо и зарыдала.

– Ты что? – это было неожиданно и я растерялся. Тронул кончиками пальцев ее волосы, но погладить не смог. Только смотрел отупевшим взглядом на дрожащие плечи.

– Вы ничего не знаете, как вы можете….– слезы душили ее, и я почувствовал как намокла моя рубашка. Твою ж мать. Прижал к своему плечу сильнее за шею.

– Так расскажи мне. – прошептал ей в макушку, – Доверься! Я хочу все знать о тебе!

Я сам не заметил, что моя ладонь нежно ласкает ее чудесные волосы, а другая прижимает к себе за тонкую талию.

– Расскажи мне все.

– Хорошо… – она прошептала прямо мне в шею едва касаясь горячими губами и заставляя дрожать от этой адской близости, – расскажу. Я встречусь с вами сегодня вечером и все открою, но поклянитесь мне честью дворянина, что если вы не сможете помочь, моя тайна останется между нами.

– Я клянусь тебе!

Блядь! Я это сделал! Я поклялся! Какого хрена знает только сам Дьявол! У меня голова кругом пошла и сердце не просто колотится, а кажется его пару шпаг насквозь пронизали.

Девчонка подняла ко мне бледное лицо, залитое слезами.

– Зачем, я все это делаю, ведь вы погубите меня!

Вырвалась и выбежала из каюты. Хлопнула дверь, и я отшатнулся назад. А ты уже меня погубила. Сам не знаю, что делаю. Мне насрать кто она такая. Отвезу в Архангельск и больше никогда не увижу. И эта мысль страшнее чем мысль о предательстве Родины и товарищей. От этой мысли в глазах темнеет и в груди словно раздирает когтями.

Глава 5

Весь день не находил себе места в ожидании встречи.

Рыжего Ивана отправил на помощь матросам. Ублюдок пытался мне противоречить, злился, не понимая зачем ему выполнять ненужную, чужую работу, но отказаться не посмел. Время замерло, мне казалось, что этот проклятый вечер никогда не наступит. Гребаное солнце не спрячется за горизонт. Еще ни одну бабу я не ждал с таким нетерпением…Баба…не мог я так о ней. Не баба она для меня и слово-то это «баба» не подходит к ней. Сучка – да, девка продажная – да, шлюха…но не баба. Ох, не похожа она на бабу простую. Душою чую.

Страницы: «« 12345678 »»

Читать бесплатно другие книги:

«Титаник», легендарный корабль, воплощенная мечта человечества, вызов, брошенный безбрежной и могуче...
Роман легендарной Норы Робертс, автора мировых бестселлеров. Суммарный тираж книг Норы Робертс превы...
Я сэлфийка, способная ткать материальные иллюзии. Их можно пощупать, схватить, но живут они очень не...
Имя профессора Алексея Ильича Осипова известно каждому ищущему свой путь к Богу человеку, а его книг...
В этой книге Лия Шарова говорит с родителями просто о сложном и делится своим опытом, секретами, мет...