След крови. Шесть историй о Бошелене и Корбале Броше Эриксон Стивен

– До конца недели, сержант. А что?

Гульд открыл дверь, пряча кривую усмешку.

«Чего это он вдруг так напрягся?»

– Всего хорошего, сударь.

Сержант вышел в коридор, закрыв за собой дверь. Снаружи, буквально выпучив глаза от нетерпения, ждали капрал и Облер. Гульд двинулся по коридору. Оба последовали за ним.

– Бошелен говорит, что они заплатили за неделю вперед, – сказал Гульд Облеру.

– Так и есть, сударь, – кивнул управляющий гостиницей.

– То есть пробудут здесь еще как минимум четыре дня?

– Верно.

– Капрал?

– Да, сержант?

– Оставайся возле здания, пока тебя не сменят. Облер, здесь есть черный ход?

– Да, но он тщательно заперт, закрыт на три засова.

– Это еще почему?

Писарь постучал пальцем под левым глазом и осклабился:

– Слишком уж громко дверь лязгает. Я каждый раз просыпаюсь, сударь.

– А как давно черным ходом пользовались в последний раз?

– Уже несколько недель прошло. С тех пор как появились эти двое – ни разу.

– Значит, Корбал Брош ушел через главный вход?

Облер остановился на лестничной площадке:

– Корбал Брош? Это который же из них, сударь?

– Евнух. Которого сейчас здесь нет.

– Точно нет? Вы уверены, сударь? С тех пор как они заселились, я видел выходящим из комнаты только одного – того самого, с кем вы только что говорили. Второй должен быть там, сударь, он никуда не выходил.

Гульд нахмурился:

– Ошибаешься, Облер.

Писарь, однако, лишь покачал головой.

– Ладно… А скажи мне: этот Корбал Брош что-нибудь ест?

– Гм… нет, сударь.

Сержант нахмурился еще сильнее. Глаза управляющего забегали, и он облизал губы.

– Коли подумать, сударь, так это и в самом деле странно. Если только второй не делится с ним едой. Может, они постятся или еще что.

Гульд двинулся дальше по лестнице. Капрал следовал за ним по пятам, а сзади семенил Облер.

– Как вообще выглядел этот евнух? – не оборачиваясь, спросил сержант у управляющего гостиницей.

– Рослый, сударь. Просто огромный. Кажется, вообще ни слова не сказал, только постоянно улыбался. Липкий, как дохлый кит, сударь, – вот как он выглядел. Я понятия не имел, что он евнух, но сразу почувствовал: что-то с ним не так. А теперь, когда вы сказали, сомнений нет: точно евнух.

– Выпейте вина, – сказал Бошелен, наливая до краев два кубка и протягивая один Ризу.

Тот с благодарностью его принял.

– Прошу прощения, хозяин…

– Не за что. Как сказал тот стражник, было бы крайне печально – и нежелательно, – если бы вы хоть как-то пострадали. – Он вопросительно взглянул на старика. – С чего вдруг такое упрямство? Вы производите впечатление разумного человека, Риз, – и вдруг попытались оказать сопротивление сержанту городской стражи…

– Ну… просто я не хотел подвести вас, хозяин. Мне… э-э-э… нравится эта работа.

– Боялись ее потерять? Пусть вас это не беспокоит, Риз. Мы считаем вас просто идеальным слугой.

«Мы?» Эмансипор огляделся.

– И, кроме того, любезный Риз, – продолжал чародей, потягивая вино, – я предвижу, что наше знакомство будет долгим.

– Да? Э-э-э…

– Хотя ваш разум все еще скрывает от меня свои тайны.

– В самом деле, хозяин?

– Гм… например, ваша жена, с которой вы живете вот уже тридцать лет…

– Субли? Ну, я частенько на нее ворчу, хозяин, это верно, но она все это время была рядом со мной, а иногда мне больше просто не за кого держаться, сударь, если вы меня понимаете. Я люблю ее всей душой…

– Знаю. Не в том дело, Риз. Я слышу в ваших мыслях ее голос, но не нахожу образа – я не вижу жену внутри вас, и именно это кажется мне столь странным…

Несколько мгновений они, не моргая, смотрели друг на друга поверх золотых кубков, а затем Бошелен допил остатки вина, кашлянул и отвел взгляд.

– У меня будет завтра для вас работа, Риз.

– Да, хозяин?

– Вот что, любезный… – Бошелен снова наполнил свой кубок. – Найдите нам место на корабле. На судне, которое идет как можно дальше на восток.

Эмансипор прищурился:

– Хорошо, хозяин. Мне стребовать с Облера деньги, которые вы заплатили вперед?

– Нет, пусть забирает. Но в ближайшие два дня я хотел бы покинуть Минор. Это возможно?

– Сейчас начало сезона, хозяин. Можете не сомневаться.

– Отлично. И вот еще что, Риз…

– Да, хозяин?

– Будьте осторожнее.

– Само собой, хозяин.

– Вы уже встречались раньше с тем сержантом?

Эмансипор кивнул:

– Да, причем дважды. Год назад, когда убили моего работодателя, а потом – когда убили торговца Балтро.

– Похоже, он весьма сообразителен, – задумчиво кивнул Бошелен.

– Во всех отношениях, хозяин. Сержант Гульд у нас местная знаменитость. Сам король приказывает ему вести расследования. В смысле, определенного рода. В основном убийств. Гульд никогда еще его не подводил.

– Как я понимаю, именно он ищет этого ночного убийцу, который наводит на город ужас?

– Да, сударь.

– Что ж, – улыбнулся Бошелен, – полагаю вполне естественным, что Гульд решил допросить чужеземцев вроде нас. Вы согласны?

– Пожалуй, да, хозяин, – бесстрастно подтвердил Риз.

– Но даже при всем этом, – продолжал Бошелен, глядя на вино в своем кубке, – я ценю уединение и не люблю излишнего внимания со стороны… официальных лиц. Потому я и решил отправиться в путь раньше, чем мы планировали. Однако мне не хотелось бы лишний раз тревожить Гульда. Это совершенно ни к чему…

– Он ни слова не услышит, хозяин.

– Вот и отлично. Оставайтесь ночевать здесь: вы мне нужны завтра свежим и выспавшимся.

– Да, хозяин. Спасибо, хозяин.

Эмансипор лег на кровать.

«Ни к чему лишний раз тревожить Гульда, говоришь? Ну-ну! „Вы некромант, Бошелен?“ – „Нет, что вы, сержант. Слишком уж это зловещее занятие“. Проклятье, и во что я только ввязался?»

Эмансипор очень сильно устал, но на полноценный сон не рассчитывал. Какой уж там отдых.

Гульд остановился на неосвещенном пороге таверны «У Косого», чувствуя, как глаза разъедает густой дым, заполнявший тесное помещение с низким потолком, а в уши врывается ропот множества голосов.

Из толпы появился солдат, которого он послал следить за чужеземцем, подошел к сержанту и отрапортовал:

– Он сидит сзади. От стойки его лучше видно.

– Веди, – проворчал Гульд.

Пока сержант и его подчиненный проталкивались к длинной прогнувшейся стойке, что тянулась вдоль одной из стен, голоса завсегдатаев по обеим сторонам от них настороженно затихали, но тут же слышались снова за их спиной: посетители с облегчением понимали, что это пришли не за ними. Таверна «У Косого» считалась в Скорбном Миноре одним из самых сомнительных заведений. Будь у Гульда такое желание – и еще тридцать стражников, – он мог бы арестовать всех присутствующих, просто из принципа: наверняка каждому из них нашлось бы что предъявить.

Наконец они добрались до стойки. Молодой солдат повернулся и показал на столы в задней части зала:

– Вон там, сержант.

За крайним столом, спиной к стене, сидел в одиночестве некто в сером плаще с капюшоном, надвинутым так глубоко, что лицо его скрывалось в тени. С того места, где стоял Гульд, видны были правая нога ниже колена, обутая в мокасин, и большой охотничий нож в ножнах на голени. Худые загорелые руки с длинными пальцами, обнимавшие кружку, были покрыты шрамами. К стене за спиной незнакомца был прислонен большой лук со спущенной тетивой.

Нахмурившись, Гульд шагнул было вперед, но солдат остановил его:

– Нет, сержант, не этот. Вон тот.

– Ага.

«То-то я удивился – с чего бы это он вдруг сменил одежду?» Чужеземец, которого сержант заметил на месте двух последних убийств, обедал за столом по соседству с тем, который занимал человек в капюшоне. Все так же в доспехах, сидя спиной к залу, он шумно поглощал пищу: его чавканье, ворчание и фырканье было слышно даже с расстояния в шесть шагов, среди царящей вокруг какофонии.

– Жди здесь, солдат, – приказал Гульд и направился к столу.

Вместе с чужеземцем сидел какой-то местный житель, который болтал не переставая:

– …Ну, вот я и говорю себе: так это ж не мой дом! Уж всяко не похоже! Крыша мне едва по грудь, а я, сам видишь, невысокого роста. Ты был тут во время дождей? Две недели назад? Настоящий потоп! Так что же оказалось? В общем, дом стоял на могильнике – обычное дело тут, в Скорбном Миноре, верно? Но сток забился, и вода проложила другой путь к морю – прямо сквозь могильник под нами! И вся эта клятая дрянь осела, утащив с собой наше жилище! И мало того, там была моя жена, в постели, но не одна! О нет! Только не моя любимая Мулли! С ней были аж четверо – целых четверо! – клятых призраков. Мелких, конечно, – что еще может вылезти из этих могил? – но достаточно сильных, чтобы щекотать ее, тыкать и гладить в разных местах, а Мулли только знай себе стонала – как же им, наверное, было весело! – и просила: «Еще! Еще!..»

– Хватит уже молоть чушь! – рявкнул Гульд.

Рассказчик поднял взгляд и кивнул:

– Клянусь: все так и было! И вот я ей говорю…

– Заткнись! – бросил сержант. – Найди себе другой стол! Быстро!

Чужеземец взглянул на Гульда и вернулся к еде.

– Э-э-э… – пробормотал местный, отодвигая стул. – Ладно, ухожу. Я вас понял, сержант Гульд: да, я вас знаю, сто раз видел. Имейте в виду, я ничего незаконного не делал, в любом случае не докажете…

– Убирайся немедленно, – вышел из себя Гульд, – или я упеку тебя в колодки недели на две, а то и на три – и ничего доказывать не придется!

– Понял, ухожу! Всё-всё, считайте, меня здесь уже нет…

Посмотрев вслед поспешно скрывшемуся в толпе горожанину, Гульд вздохнул и медленно опустился на освободившийся стул рядом с чужеземцем.

– У меня к тебе несколько вопросов, – негромко сказал он.

Чужеземец рыгнул, что-то невразумительно буркнул себе под нос и продолжил есть.

– Откуда ты взялся? И почему тебя столь интересуют места убийств?

Его собеседник фыркнул и покачал головой, все так же не глядя в глаза Гульду. И ответил с сильным акцентом:

– Так, просто посмотреть, сержант.

– В Миноре, конечно, смотреть особо нечего, но уж всяко найдется что-нибудь помимо переулков с расчлененными трупами.

– Неужели? – Чужеземец на мгновение оторвался от еды.

– Если, конечно, – продолжал Гульд, – убийства – не твоя работа.

Парень взял хлебную корку и начал промокать ею остатки бульона в миске.

– Ну что вы, сержант, такого я себе не позволяю.

– Послушай, – не стал ходить вокруг да около Гульд, – зачем ты сюда явился?

– Да так… я, вообще-то, здесь проездом.

– То есть завтра уезжаешь?

Он пожал плечами:

– Возможно.

– Где ты остановился?

И тут чужеземец вдруг широко улыбнулся:

– Это наверняка знает тот стражник, которого вы послали следить за мной.

Сержант прищурился:

– Он постоянно докладывает мне о твоих перемещениях. Если в назначенное время от него не будет никаких вестей, я лично тебя отыщу.

– Как пожелаете.

Гульд поднялся.

– Ты оставил кусок хлеба, – заметил он.

– Это для богов.

– А что, если они не голодны?

– Они всегда голодны, сержант.

– Ужасно выглядишь, Манси, – ухмыльнулся Крыга, когда Эмансипор тяжело опустился на стул. – Что, Субли по ночам спать не дает, старик? – Крыга подмигнул сидевшему напротив Зануде. – Если спросишь меня, то скажу, что аппетиты у этой бабы, похоже, еще те…

– Я тебя ни о чем не спрашивал, – буркнул Эмансипор, уставившись в кружку с темным элем, – да и зачем? Можно подумать, будто я и так не знаю.

– Само собой, знаешь! – согласился Зануда.

– Эй, – сказал Крыга, откинувшись на спинку стула, – ты, случайно, не подхватил чесотку, которую притащили твои спиногрызы?

– Нет.

– Рад слышать. – Крыга вздохнул. – У меня как-то была чесотка. Кошмар. Боги, эта дрянь за ушами…

– Хватит об этом! – прорычал Зануда.

Сделав большой глоток эля, Эмансипор облокотился на стол:

– Мне нужно найти корабль. Который отходит сегодня вечером или завтра утром.

Зануда удивленно поднял брови. Он встретился взглядом с Крыгой, затем оба придвинулись ближе.

– Ну, – пробормотал Зануда, – это не так уж и сложно.

– Он прав, – кивнул Крыга. – Легче некуда. Хотя все зависит от того, что именно ты ищешь. Коли нужно провернуть какое-то тайное дельце, то «Плавучий амбар» вряд ли сгодится: тамошний капитан Пуммель слишком уж правильный. Предпочитает, чтобы все было по закону и так далее.

– А если тебе нужен быстрый и надежный корабль, – сказал Зануда, – не бери «Большое корыто», оно едва на воде держится, а капитан Турб задолжал половине минорских ростовщиков, включая Облера, так что ему даже ремонт толком не сделать.

– «Туча мух» вполне могла бы сгодиться, но я слышал, крысы согнали всю команду на берег, и неизвестно, когда матросы попытаются отбить свой корабль, да и попытаются ли вообще. – Крыга нахмурился и покачал головой. – Получается, если подумать, то на самом деле задача не такая уж и простая.

Зануда поднял узловатый палец:

– Погоди-ка. Есть один корабль. «Солнечный локон».

Крыга поперхнулся пивом. Несколько мгновений Риз и Зануда смотрели, как их товарищ, побагровев, давится и кашляет, пока ему не удалось наконец вздохнуть.

Эмансипор повернулся к Зануде:

– «Солнечный локон», говоришь? Не знаю такого…

– Пришел из Стратема, – небрежно пожав плечами, объяснил Зануда. – Ему требовался кое-какой ремонт. Мы с Крыгой поработали на разгрузке, а потом содрали с них хорошую цену за железные гвозди.

Крыга, вновь обретший способность говорить, откашлялся.

– Угу, Зануда верно заметил. Вполне приличный корабль, не какая-то там лохань. Капитан скромнее некуда – во имя Худа, там вся команда такая, тихая и молчаливая. Да, «Солнечный локон» как раз подойдет для твоих нужд, Манси, каковыми бы те ни были. Этот корабль нынче стоит на Торговом причале, его только что с катков спустили. Отлично на воде держится.

Эмансипор допил эль и поднялся. Он настолько устал, что ему казалось, будто его мысли плавают в густом тумане.

– Спасибо. Прямо туда и отправлюсь. Пока.

– Пока, Манси, и не за что. Эй, а Субли нашла толкового алхимика?

«Странно, не помню, чтобы я что-нибудь говорил им об этом, – подумал Эмансипор. – Хотя, наверное, все-таки говорил. Крыга души не чает в нашем младшем сынишке – вот и беспокоится. До чего же приятный и заботливый человек этот Крыга».

– Да, все хорошо. Спасибо, что спросил.

– Не проблема, Манси. Рад был тебя видеть.

– И я тоже, – добавил Зануда. – До встречи, Манси.

Сержант Гульд пробирался по Кукольной улице. Семьдесят семь шагов по извилистому, погруженному в тень переулку. Он чувствовал, как задевает плечами сотни кукол из дерева, кости, тряпок и перьев, подвешенных за шею к навесам лавок по обе стороны улицы на сплетенных из водорослей лохматых шнурках. Глаза – из раковин, гвоздей или просто нарисованные, – казалось, следили за ним, будто все эти жуткие марионетки были одержимы демонами. А что, чего только на свете не бывает, это Гульд знал точно. Так или иначе, Кукольная улица не относилась к числу его любимых мест в Скорбном Миноре. Если сейчас за ним и следили чьи-то человеческие глаза, то люди эти прятались в холодном полумраке внутри лавок.

По иронии судьбы лавчонка Милены Чернонос оказалась в самом дальнем тупике: здание, притулившееся к стене какого-то склада, выходило фасадом на неровную булыжную мостовую. С выступающего навеса свисал ряд обшитых кожей кукол со зверскими физиономиями, которые скалились из-под спутанных жирных волос, сверкая глазами из оникса. Подойдя ближе, Гульд внимательнее присмотрелся к куклам. Это оказалась не кожа, а, скорее, что-то вроде свиной шкуры, плохо выделанной и сморщившейся вокруг стежков.

«Одному Худу ведомо, кто только такое покупает», – подумал он.

Из-под навеса послышался низкий мелодичный голос:

– Хочешь купить куклу для своих малышей? Каждое дитя должно познать, что есть настоящий ужас, а разве мои крошки не ужасны?

Сержант пробрался сквозь ряд миниатюрных виселиц.

– Где старуха? – требовательно спросил он.

На него смотрело смуглое изящное личико. Женщина слегка наклонила набок покрытую платком голову, с любопытством глядя на него голубыми глазами:

– Какая еще старуха, солдат?

– Та, кому, как говорят, принадлежит эта лавка, – ответил Гульд. – Старая карга, которая продает этих кукол и прочее… уродство. Которую за последние две недели видели на месте каждого убийства. Милена Чернонос.

Женщина негромко рассмеялась:

– Милена Чернонос – это я. А ты, солдат, вероятно, имеешь в виду мою сестру, Немилу. Она возит мой товар на рынок.

– Твоя сестра? Та карга? Ты что, за дурака меня считаешь?

Женщина начала набивать кальян. Ее плавно движущиеся в полутьме руки с длинными пальцами навели Гульда на мысль о морских змеях.

– Увы, – пробормотала она, – у нас совершенно разный образ жизни. Немила не ест ни мяса, ни рыбы. Только овощи и травы. Не пьет спиртного и не курит ни дурханг, ни мой любимый ржаволист. Она до сих пор девственница, встает рано, ложится с заходом солнца. Каждое утро бегает трусцой до мыса Великой Печали и обратно, в любую погоду. Сестра всего на год меня старше. Ей тридцать шесть. – (Повалил дым, заполняя лавку клубящимся туманом.) – Что же касается меня, то я предаюсь всем возможным порокам, к крайнему ее неудовольствию. В любом случае, дорогуша, я так поняла, что ты пришел сюда не полюбоваться моим… товаром.

«Ну и женщина… Проклятье, нельзя отвлекаться! Сейчас нужно думать совсем о другом».

– Я хочу выяснить, по какой причине Немила проявляет интерес к тем убийствам. Где твоя сестра?

– Вероятно, на пристани: разглагольствует перед матросами.

– В смысле?

– Ну, они оскорбляют своим поведением здоровый образ жизни. А Немила намерена своими речами это изменить…

– Погоди… это не она ли каждую неделю отправляет петиции королю?

– Она самая. Моя сестра с радостью превратила бы Скорбный Минор в оплот благочестия и морали. Естественно, любые прегрешения карались бы смертью. Это ржаволист с добавлением мяты, не хочешь попробовать, солдат?

– Нет. – «Не сейчас. Может, позже… Да, позже». – Нет, я сказал!

Милена широко раскрыла голубые глаза:

– А разве я настаиваю?

– Извини. Нет, конечно же, не настаиваешь.

– Моя сестра, вероятно, посещает места убийств в поисках новообращенных. Как ты и сам, возможно, догадываешься, Немила кормится чужим страхом.

– Тогда почему она терпит тебя? И даже продает на рынке твоих кукол?

Милена рассмеялась:

– Ты-то уж точно должен знать, солдат, что королевские пики редко остаются без украшений. Скорбный Минор плодит преступников быстрее, чем крыс, быстрее даже, чем король успевает их вешать.

Гульд бросил взгляд на висевшую рядом с ним куклу.

«Так это, значит, вовсе не свиная кожа…»

Милена в очередной раз затянулась и продолжила:

– Это кожа преступников. Как считает моя сестра – восхитительная ирония.

Сержант в ужасе уставился на молодую женщину, ощутив внезапный приступ тошноты.

Она одарила Гульда широкой белозубой улыбкой, которая, казалось, прожгла его насквозь.

– Большинство моих клиентов – родственники преступников. Им хочется иметь память о мертвых. Кто способен постичь тайны человеческого разума?

– Возможно, я еще вернусь, – пробормотал Гульд, выходя.

– Кто бы мог подумать? – рассмеялась она. – Тогда до встречи, солдат.

Пошатываясь, он вышел в переулок, пытаясь привести в порядок мысли. Из темноты справа от него вдруг послышался скрипучий голос:

– Берегись моей сестры, парень!

Гульд развернулся кругом.

Позади двух свисающих кукол мрачно ухмылялось сморщенное лицо Немилы. Во рту ее осталось лишь несколько зубов, стертых почти до основания.

– Она тебя погубит! – проскрежетала старуха. – Увлечет в бездну разврата! Искусительница! Знаток многих тайных притонов Минора, где процветают пороки и разврат! Ты не поверишь, насколько далеко простираются ее деловые интересы!

Гульд сузил глаза:

– Притоны, говоришь? Скажи мне, Немила, может, ей также известно, кто часто посещает подобные злачные места?