Агрессия Шалыгин Вячеслав

19.10.2015. Этот день навсегда останется в истории как «День Страха». Ведь после 19 октября 2015 года именно страх стал главным мотивом поступков всех людей на планете. Кого-то он вогнал в депрессию, кого-то довел до отчаяния, а кого-то, наоборот, обозлил и настроил на сопротивление. И причиной этого страха стало Абсолютно Неведомое, к чему даже не подобрать существительного, которое принялось медленно, но верно расползаться по планете. Бесформенное, неопределенное, но зловещее Нечто прорывалось через разломы бытия то в одном, то в другом месте и устанавливало вокруг точек прорыва свои, порой совершенно непонятные людям правила игры.

Сначала точка прорыва (это место назвали «зоной разлома») была одна – посреди кенийской столицы Найроби вдруг взметнулся гигантский грязевой фонтан. Но затем появился другой разлом, третий, десятый…

Бангкок, Новосибирск, Дубай, Каракас, Детройт, Москва… это лишь часть списка крупных городов, которые вошли в двадцатку пострадавших вскоре после начала ползучего светопреставления. Меньше чем за год, к началу осени 2016-го, число пугающих аномальных зон увеличилось до полусотни и продолжило расти.

Нереальные амплитудные землетрясения, странные «застывшие» извержения вулканов, и невообразимые по силе и продолжительности песчаные бури. Необъяснимые стремительные наводнения в маловодных регионах, и тлеющие без пожаров земли. Болота, полные невозможных тварей, и странные территории, где время меняет свой ход. Города, в которых нельзя было найти нужный дом, потому что здания постоянно перемещались, как шашки на доске, и города, в одночасье замерзшие среди жаркого лета. Это лишь короткий список проблем, которые встречались на территориях вокруг разломов реальности.

Поначалу власти предержащие пытались изолировать аномальные территории и как-то их изучать, но затем плюнули и пустили дело на самотек. Слишком много стало аномальных зон и слишком уж разные, не поддающиеся никакой систематизации события происходили на этих территориях. Ни в одном из мест прорыва Неведомого в нашу реальность сценарии его вторжения не повторялись. Единственным объединяющим нюансом на первом этапе ползучей глобальной катастрофы стало ощущение, что каждый раз из непонятных сопредельных пространств, времен или измерений в наш мир прорывалось худшее, что мог создать или накопить смежный мир.

И еще два проблемных момента. Первый: никто не мог угадать, где в очередной раз рванет, поскольку не существовало никаких примет-предвестников, что именно здесь образуется разлом. И второй: иногда нельзя было понять, в зоне разлома ты или нет. Даже находясь вблизи ее центра. Ведь бывало, что из разлома бытия не выползало ровным счетом ничего, и законы мироздания вроде бы не менялись, но все равно в зоне вокруг него жить становилось невыносимо.

Впрочем, со временем вторую проблему удалось худо-бедно решить. В этом помогло знание, которое, как известно, сила. В данном случае – сила, необходимая для выживания. Этим знанием стали общие признаки точек разлома бытия: подавление всех видов радиосвязи, наличие в центре аморфной черной кляксы – собственно места разлома реальности, и загадочные однотипные вещицы – квадратные металлические пластины размером с ладонь, непонятного большинству людей назначения. По одной, две, а иногда и по пять таких штуковин обязательно находили в пределах аномальной зоны вокруг каждого разлома, через который в очередной раз прорвалось Абсолютно Неведомое. Какое-то время спустя этим вещицам придумали название – «пакали», но их назначение и свойства еще долго оставались загадкой…

Так все и началось. Мир то ли перевернулся, то ли вывернулся наизнанку, не имеет значения.

Имеет значение другое.

Наступил Сезон Катастроф.

Пролог

Россия, Горный Алтай, 12.07.2016.

Солнце палило немилосердно. На пути солнечных лучей будто бы кто-то поставил линзу, и теперь они выжигали все, чего касались. Трава по берегам пожелтела, а невысокие Алтайские горы, скалы, камни и осыпи раскалились. Гладкие сучья и ветки деревьев, выброшенные по весне на скалы, высохли и теперь напоминали обломки бивней мамонтов, возможно, когда-то живших в этой местности. Зной настигал повсюду, даже в тени, и, казалось, нет от него спасения. К счастью, так только казалось. От жары все же имелось спасение. В пещерах или в реке. Быстрая Катунь даже в самый жаркий период, в середине июля, оставалась холодной. Сегодня это воспринималось как благо.

На очередном пороге экипаж рафта окатило водой и на сосредоточенных и немного испуганных лицах туристов появились блаженные улыбки. Рулевой судна Андрей Лунев видел большинство из них только в профиль, а то и вовсе со спины, но буквально почувствовал, как они на мгновение расслабились. Что ж, на миг можно. Но не больше. Сразу за порогом поджидали каменные ворота, а затем шивера.

– Хорошо идем! – перекрывая шум реки, крикнул Лунев. – Приготовиться! Носовые, внимание!

Ложки в гребень втыкать! Левый борт ход, правый – табань! Теперь все ход! Раз, раз, раз… правый, подтабань! Все малый ход!

Андрей навалился на весло и направил рафт между двумя торчащими посреди русла камнями. Судно слегка накренилось на правый борт, но вскоре выровнялось и пошло плясать по бурунам над этакой водной «стиральной доской». Затаившиеся под мелководьем камни создавали множество мелких волн. Здесь никаких усилий от экипажа не требовалось.

Держать судно в фарватере мог и один рулевой.

– Суши! – скомандовал Андрей. – Молодцы, хорошо прошли. Команда «наливай»!

– Стаканчики в мешке.

– Не вопрос. Кто у нас в парус дует?.. Девушка… Настя, да? Драйбэг откройте. Да, вот этот резиновый мешочек. Кто желает поплескаться на шивере, за борт.

– Вода холоднющая!

– Это вам не Волга, а Катунь. Десять градусов для нее норма. Даже много. Есть смелые?

– Я!

– И я! Сугрев готовьте.

– Не вопрос. Была команда «наливай», кто на раздаче? Вы? Наливайте.

– Уже!

– А запить есть?

– Полная река!

– У нас бутерброды. Будете?

– Конечно. Ну, за сплав!

– Андрей, ваш стаканчик.

– Спасибо. За экипаж! Кто не греется, взяли весла. Правый борт – малый ход. Левый, подтабань. Собираем пловцов.

– Эй, на берегу! – кто-то из туристов заметил загорающую на камнях компанию. – Ваше здоровье! – Бабочку! – донеслось с берега.

– Не пойму, что кричат?

– «Бабочку» просят сделать, – ответил Лунев. – Маневр такой, пополам с пируэтом. Отказывать нельзя, традиция. Сейчас соберем народ, научу. Эй, за леер цепляйтесь! Носовой! Алексей! Подай ему весло, подтяни к рафту. Хорошо. Теперь бери за жилет… правильно… притопил и резко на себя. Молодца!

На обучение пируэту с красивым названием «бабочка» ушло не так много времени, но качественно выполнить его экипаж сумел лишь, когда впереди по правому борту уже показалась песчаная отмель, место, где заканчивался маршрут. Дважды прокрутив рафт вокруг вертикальной оси (правый борт выполнял команду «ход», то есть греб вперед, а левый табанил – греб назад) и хлопнув веслами по воде, мокрые, но довольные туристы выгрузились из судна, вытянули его на берег и принялись снимать нехитрое снаряжение.

Андрей тем временем направился к «уазику», на крышу которого предполагалось загрузить резиновое судно. Шофер, завидев Лунева, тут же двинулся ему навстречу.

– Извлек меня твой мобильник, – шофер вручил Андрею его телефон. – Каждые пять минут тренькал. Я не выдержал, ответил этому… абонементу, да и прояснил ситуевину. В народных выражениях.

– А он? – Андрей вытер руки о майку водилы, взял у него телефон и открыл раздел «вызовы».

Все четыре часа, пока Лунев был на сплаве, ему названивал старый знакомый, услышать которого Андрей хотел меньше всего. Нет, не потому, что знакомец чем-то обидел Лунева. Просто он был одним из тех, кто знал, что в некоторых кругах Андрея называют не только по имени и фамилии, а еще и Старым. – А он обиделся, – сказал шофер. – Пообещал прилететь и шею намылить.

– А ты? – Андрей нажал на кнопку вызова.

– А я говорю, у самолета крылья сотрутся, пока сюда долетит. И шею устанешь мылить, толстая шибко. Как бы, говорю, я тебе не намылил.

– У него шея толще, – усмехнулся Андрей. – И мылить он получше тебя умеет. Все, Боря, спасибо, отчаливай. Алло?

– И тебе алло, добрый человек, – ответил приятель. – Как торчим? Все пороги покорил?

– Какое там. Жара второй месяц, снег в горах давно растаял. Вода на метр упала, всю дорогу ложками по дну скребли. Матрасный сплав получился, никакого удовольствия.

– Понятно. Морской пехоте не место в болоте. Так, может, ну его? Вернешься?

– Куда я денусь, Бибик, вернусь. Через недельку. К вечеру дождь обещают, должен на трое суток зарядить. Как закончит лить, вода выше бровей поднимется. По Башкаусу туристов проведу и сразу вернусь. Не вопрос. Только тебе от моего возвращения никакой пользы не будет, не надейся. Я в Москву вернусь, а не в Киев. С прогулками по зараженной местности я завязал.

– Так-то оно так. А если у тебя особая заинтересованность появится?

– Стоп, полковник! – насторожился Лунев. – Какой-то голос у тебя… не такой. И говоришь загадками. Что-то случилось?

– Вроде того. Ты за новостями из своей Тмутаракани вообще не следишь? Хотя… про эти новости даже в Интернете хрен чего найдешь.

– Вообще-то, Тмутаракань на Таманском полуострове. Прекрати меня мурыжить. Что стряслось? – Как бы это тебе помягче… – полковник взял короткую паузу. – Ты когда крайний раз в кино ходил?

– В смысле? – Лунев прищурился. – Что опять за намеки?

– Один занятный ролик хочу тебе показать. Секретный.

– Не надо мне ничего показывать. Сказано тебе, завязал!

– Когда люди так орут по телефону, становится понятно, что на самом деле ни фига они не завязали, – неожиданно голос Бибика как бы раздвоился. Теперь он звучал и из трубки, и откуда-то сзади.

Лунев дал отбой связи и обернулся. Полковник сидел на ближайшем валуне и смотрел на Андрея.

– Подкрался, как песец, незаметно, – раздраженно сказал Лунев и сложил руки на груди.

– Расслабился ты, Старый, на Большой земле, – усмехнулся Бибик и протянул Андрею «айфон». – Просто взгляни, бесплатно и без всяких обязательств. Трудно, что ли? Тебе интересно будет, гарантирую.

– Не буду ничего смотреть, – угрюмо глядя на полковника, сказал Андрей.

– Зря летел, да? – Бибик деланно огорчился. – Не баранься, взгляни. По-дружески прошу. Мы ведь друзья, да?

– Вот зануда, – Андрей взял у полковника телефон и включил ролик.

Мельтешение кадров на маленьком экранчике вызывало еще большее раздражение, чем навязчивость полковника, но ролик оказался действительно занятным, и на второй минуте Лунев перестал обращать внимание на качество кино, сосредоточившись на деталях. Действие происходило явно в Чернобыльской зоне отчуждения. Отряд юных искателей острых ощущений решил тайно пробраться на радиоактивную территорию, но попал в крутой переплет и выбраться из него не сумел. Стараниями неведомого противника все ходоки превратились в фарш.

– Кошмар какой, – равнодушно сказал Лунев, возвращая телефон полковнику. – И что дальше?

– Ничего не напоминает?

– Нет. Разве что кровищи, как у Тарантино. Что это за фильм? Опять Голливуд постарался?

– Документ в чистом виде. И это лишь один эпизод. За месяц уже пятнадцатый или около того. Мои люди с ног сбились, но самое странное не то, что мы вынуждены терять лицо, а то, что все эксперты в один голос твердят: нелегальные группировки или дикое зверье тут не при делах. Группировки сами страдают.

– Аномалия?

– Ничего такого не наблюдается. В местах скопления людей вдруг начинается бойня, длится минут пять и резко заканчивается. Как выключателем – щелк! – и все, снова тишина и покой. Как на кладбище. Ни угадать, где начнется, ни спрятаться – невозможно. Один реальный способ уцелеть – не собираться больше трех в пределах видимости. Да только не очень-то получается. Не свои, так чужие случайно приблизятся. Зона и ее окрестности ведь не на Луне находятся. Три шага на юг и все, уже Киев. Народу, как муравьев в муравейнике. Короче, практически нет реальной защиты от напасти. И выжить, если вляпался, невозможно. На месте остаются только трупы, никаких раненых.

– Чем убиты?

– Неизвестно. Но девять из десяти кусками валяются. Медики говорят, похоже, что убитых через мясорубку пропускали.

– Тогда точно аномалия.

– Нет, говорю же тебе! Если вот этот ролик в замедленном режиме посмотреть, видно, что тварь какая-то орудует, или несколько тварей. Просто очень быстро двигаются. Мы патрули снабдили специальными камерами, чтобы если увидят замес, сняли в ускоренном режиме. Вот улов.

Бибик открыл фото и вновь протянул «айфон» Старому. Андрей изучил новую картинку и покачал головой:

– Красавцы. Но раньше таких не встречал, факт.

Стрелять не пробовали?

– Было дело. Только мимо все. Пули для этих тварей, похоже, вроде тех комаров. Жалят чувствительно, но летают медленно. Один вариант: разогнаться до скорости тварей и в упор… но на такое мало кто способен.

– И чего ты хочешь от меня?

– Ты не дослушал. В связи с общей проблемой, наметилось потепление отношений между нелегальными жителями зоны отчуждения и властями. Пришлось наладить какие-никакие контакты и вместе искать выход из кризиса. Но толку пока мало. Единственная группа, от которой есть прок – наемники.

Твои бывшие приятели.

– Даже так?

– Я ж говорю – пришлось оскоромиться даже на таком уровне. Самое противное, что наемники реально эффективны. Там, где они появляются, бойня прекращается почти сразу. Потом на одну бучу их не позвали, дело вдвое против обычного затянулось.

И трупов, а точнее – фарша, получилась гора.

– Может, это игра? Одни наемники народ калечат, а другие вас «лечат». В смысле, по мозгам вам ездят, чтоб денежки вытянуть. Ты, кстати, на какую контору теперь работаешь?

– На государственную. СБУ. Ну что, заинтриговал?

– И только. Зачем мне в это впутываться, и что я могу сделать? Кто проблемы решает, с тем и работайте. Мои бывшие братья по синдикату или я, какая разница?

– А такая, что они нам не подчиняются и даже не сотрудничают. Только бабки трясут.

– Ах, вот почему их «на одну бучу не позвали».

Денег пожалели, да?

– Не знаю. Может, пожалели денег, а может, вроде показательной порки нелегалам устроили. Чтоб они поняли, наконец, где живут и почему лучше бы им убраться подальше от зоны. Короче, не знаю, я в политику не лезу, этим генерал занимается.

– Остапенко?

– Он самый. Потом адъютант генерала кейс с бабками посреднику вручил, уладил дело, и на следующий вызов наемники как штык.

– Но идея сэкономить вас не покинула, и вы решили нанять меня?

– Не в экономии дело, в надежности.

– Нет, Бибик, не согласен я. Разбирайтесь сами, не впервой.

– Старый, ты меня знаешь. Я ведь не меньше твоего повидал и страху натерпелся – аж бояться разучился. Но в этом деле есть какое-то второе дно, и на нем притаилось что-то пострашнее неведомых тварей. Я нутром чую, совсем худо дела обстоят.

– Понимаю и сочувствую, но ты меня не убедил.

– Я знал, что ты так скажешь.

– А если знал, к чему была вся эта увертюра? Эх, Бибик, Бибик, каким ты был бестолковым дипломатом, таким и остался. Пора козыри выкладывать, полковник. Что припас?

– Ладно, раскусил. Я сказал, что на месте каждый раз куча трупов остается. Только это не все. Примерно столько же людей после каждого инцидента просто пропадает. Без моря крови. И необязательно в зоне отчуждения, в приграничье тоже, вплоть до Дымера. А иногда и вовсе с окраины Киева люди исчезают. Причем именно исчезают, как в фокусе цирковом. Буквально вот только что был человек, пил с тобой в баре, ты на миг отвернулся, поворачиваешься обратно – нет его! Или еще круче – ехали, допустим, с тобой в машине пассажиры и вдруг – бац! – нет никого. Могут вещички остаться или документы, но самих – как корова языком. Понимаешь?

– Не тяни ты кота под хвостом!

– Уж не знаю, насколько для тебя это важно… вы ж, как я понял, расстались… не так давно, – полковник протянул Андрею еще один телефон. – Вот.

Телефон был тот самый. Лунев подарил его Татьяне год назад, за три дня до размолвки, после которой Старый сбежал куда подальше, в мучительной надежде действительно завязать и с зоной, и с бесперспективным романом.

Во всяком случае, такой была «официальная версия». На самом деле, возвращение Андрея на Большую землю из Чернобыльской зоны отчуждения было предрешено еще четыре года назад. «Плановый рецидив» дела четырехлетней давности требовал присутствия Лунева 29 февраля 2016 года в одном из сибирских городков. Впрочем, это отдельная история. Хотя именно этим и объясняется тот факт, что в конце концов Андрей очутился на Алтае. Уладив старые дела, Лунев вдруг понял, что ему лучше всего остаться в этом регионе.

Андрей активировал мобильник, пролистал раздел «имена» и вернул его Бибику.

– Где нашел?

– А вот тут начинается самое интересное, Старый. Этот аппарат нашел не я. Местные нашли. В кустах пиликал, на берегу Припяти, недалеко от Дымера.

– А к тебе он как попал? – с нотками сомнения в голосе спросил Лунев.

– Татьяна человек серьезный, и ты у нее в телефонной книге не каким-нибудь «пупсиком» значишься, а по имени-фамилии. Вот ребята, которые нашли телефончик, сразу и сообразили, куда и кому его переправить.

– Когда это случилось?

– Два дня назад. Я позвонил бы раньше, но тебя не так-то просто было найти, Старый. Пришлось налаживать международные контакты по линии спецслужб. ФСБ отмолчалась, но полковник Грачев из ГРУ, спасибо ему, помог тебя найти.

– Интересно, как это ты на него вышел?

– Земля круглая, Старый. Оказалось, мы служили когда-то в одном полку. Еще в Советском Союзе.

– Татьяна точно исчезла, а не попала в мясорубку? – Лунев зачем-то пролистал телефонную книгу до буквы «О», закрыл ее и уставился на значок роуминга на экране.

«Киев-стар» в Алтайских горах не ловился, что и понятно. Роуминг обеспечивала компания «МТС». Интересно, а почему не другой оператор? Или просто здесь, выше устья Эдигана, сигналы других операторов не ловились? Андрей поймал себя на том, что мысли сбились на всякую мелочь. Что это, защитная реакция? Чтобы не сильно расстраиваться, подсознательно решил переключиться на посторонние темы, пока в голове укладывается все, что сказал Бибик? Неужели «поезд ушел, но рельсы не остыли»? Неужели заноза «имени Татьяны Сергеевны» еще сидит в сердечной мышце? Или действительно расслабился на Большой земле, слишком чувствительным стал?

– Вблизи реки мясорубок не было, – вернул Андрея к теме разговора полковник. – Да и вообще, я ж говорю, бесследно люди исчезают не там, где возникает бойня. Связь другая. Люди исчезают в то же время, когда неизвестные твари выходят на охоту. Отовсюду исчезают. Бывает, что прямо из собственного дома. Никакой системы или связи с каким-нибудь нехорошим местечком не прослеживается. Улавливаешь? Ну, так вот, Татьяна исчезла, когда твари орудовали под Копачами. Но находилась она в это время, если ориентироваться на мобильник…

– Если ориентироваться на трубку, и ежу понятно, где она исчезла, – раздраженно перебил его Андрей. – Только верится с трудом. Что она забыла в Дымере?

Бибик кивнул:

– Если честно, я тоже засомневался, когда услышал про Дымер. Делать ей там было нечего. Но другой отправной точки для поиска у нас нет. В последние две недели у Татьяны не было определенного задания. Получилось что-то вроде отпуска. Могла забрести куда угодно.

– Ясно.

Лунев окончательно выкинул из головы посторонние мысли и взял под контроль эмоции. Это, кстати, оказалось несложно. Все-таки великое дело закалка, приобретенная за долгие годы в горячих точках и на опасных территориях. За год ее не растеряешь. Даже за три вряд ли. А если приплюсовать закалку, обретенную до горячих точек… Короче, Лунев всем организмом ощутил, что возвращается в привычный боевой режим, и это ему, честно говоря, понравилось. Он мог еще сутки убеждать Бибика и самого себя, что не хочет возвращаться, но подсознательно был уже в деле. Верно говорит народ, сколько волка ни корми, а он все в лес смотрит. В лес, полный всевозможной нечисти. И необязательно в переносном смысле.

– Какие шансы, что она жива?

– Пока не знаю. Но не нулевые, точно. Есть у меня подозрение, что она специально телефончик выкинула. Например, перед тем, как злодеи в свое логово ее затащили. С головой Татьяна Сергеевна всегда дружила, хоть и женщина.

– Значит, людей каким-то образом похищают в то самое время, когда в другом секторе буйствуют какие-то твари, – задумчиво произнес Андрей и снова поймал себя на том, что рассматривает ситуацию уже с позиции бойца, а не консультанта. Этот факт поставил точку в его внутренней борьбе. Внешне Лунев никак не обозначил, что принял окончательное решение, но Бибик обо всем догадался. Это нетрудно было прочитать по довольной физиономии полковника. – Похоже на отвлекающий маневр.

– Похоже, – согласился полковник, – только непонятно, какой из маневров на самом деле основной, а какой отвлекающий.

– Отвлекающий тот, в котором меньше логики.

Мясорубка.

– В похищениях тоже маловато логики. Я понимаю, утаскивали бы тех, за кого можно запросить выкуп. Однако, по нашим данным, исчезают все подряд, и важные персоны, и босяки. И насчет географии похищений не все понятно. Ни одной реальной зацепки.

– Если так, получается, надо искать корни проблемы в приграничье или вообще далеко за пределами зоны.

– Нет. Далеко за пределами искать бесполезно. В Чернобыле все корни, как обычно. Максимум – в Дымере. Супермаксимум – на окраине Киева. Вернемся, поймешь, о чем я толкую.

– Я готов, – после недолгой паузы сказал Лунев. – Утром вылечу, только соберу вещи.

– Да плюнь ты на гражданские шмотки. Все реально нужные вещи у меня. Те, что ты бросил в своем бункере в Припяти. Все сохранил. Цени.

– Ценю.

– Вылетаем сегодня. Рейс из ближайшего аэропорта в девять вечера, надо бы успеть. Мне за сутки приказано команду собрать и снарядить. Пока в строю только мы с тобой и тот, кто отвечает за вооружение. Остались как минимум двое, с кем ты в рейд отправишься.

– Вечно у тебя авралы.

– Там люди гибнут, Старый. И не только те, кто в зону отчуждения по дурости забрался или работает там. Я даже военных в расчет не беру. О простых гражданах речь, которые даже близко к забору не подходили. И чем дольше мы тянем, тем больше их гибнет. Опять же Татьяна… может, жива еще?

– Не дави, – буркнул Лунев. – Сам все понимаю.

Вылетим сегодня, не вопрос. Чего расселся? Погнали!

Часть первая

Сталкеры

1. Украина, Киев, 13.07.2016.

Бросить все, чтобы уйти, и бросить все, чтобы вернуться. Казалось бы, какая разница? И в первом, и во втором случае ты чем-то жертвуешь ради новой цели в жизни. Но так лишь кажется. Особенно заметна разница, когда ты уходил, пытаясь вычеркнуть из биографии значительный кусок своей жизни. Тяжелой жизни, опасной и нервной, но настоящей, полноценной и пронизанной смыслом. Резкий переход к жизни размеренной, без адреналина и без особой труднодостижимой цели вгоняет в депрессию, а то и вовсе может убить.

Другое дело, когда ты возвращаешься. Новая жизнь еще не пропитала тебя насквозь, привычки не укоренились, да и вообще ты мало изменился за какой-то год затянувшегося отпуска. Немного потерял форму, немного проветрил голову, совсем чуть-чуть изменил взгляд на жизнь. Это все не вопрос. Форму восстановить – раз сходить в рейд, а от остального только польза.

В общем, главное отличие заключается в настрое. Когда уходишь, на сердце, в любом случае, остается тяжесть, а в душе осадок, пусть и понимаешь, что иначе было нельзя. Совсем другое дело, когда ты возвращаешься. Особенно, если тебя позвали. Ты полон сил, настроение отличное, а в организме бурлит энергия.

Горы можно свернуть!

– Вижу, как глаза сверкают, – вместо приветствия сказал генерал Остапенко, протягивая Андрею руку. – Рад видеть тебя, Старый. С возвращением.

Генерал лично встретил Старого и Бибика в аэропорту «Киев», и не в терминале, а у трапа. Это выглядело довольно странно. И то, что самолет сел не в Борисполе, а в городе, и то, что целый генерал национальной Службы безопасности встречает бывшего наемника, как высокого гостя. Будь Старый хотя бы военным, пусть и отставным, еще туда-сюда, понять можно. Но ведь он формально был именно наемником, то есть человеком с весьма сомнительным прошлым. Встречая его, Остапенко светился в полный рост. Прямо-таки открыто признавался, что в прошлом вел дела с наемником и, следовательно, мог иметь отношение к некоторым акциям тайного синдиката, с которым довольно долго был связан Старый. Мягко говоря, Остапенко подставлял сам себя. Зачем? Что это за игра? Перед какой закулисной публикой генерал разыгрывал спектакль? Очень странно все это выглядело. Более чем странно.

Впрочем, Лунев не стал ломать голову над этой загадкой, а по привычке спросил прямо:

– С чего вдруг такая честь, господин генерал? Совсем плохи дела? Кризис жанра?

– Как посмотреть, – Остапенко отвел взгляд. – Садись в машину.

– За рулем, в связи с кризисом, тоже сами?

– Пошути у меня, – проворчал Остапенко. – Кризис это для бизнесменов. У нас ничего такого не бывает, только чрезвычайные ситуации.

– Зато почти каждый день, – негромко проронил Бибик.

– Иди в машину, – приказал ему Остапенко. – И ты, Старый, садись.

Водитель в генеральской машине имелся. Да и машина генерала никак не тянула на «антикризисный» вариант. Черный немецкий внедорожник «Ауди» смотрелся на летном поле почти так же уместно, как и самолеты. Видимо, дела у Остапенко шли действительно неплохо, и встречать Старого он приехал исключительно из каких-то своих вечно секретных соображений, а не из уважения к легендарной персоне наемника.

– Много воды утекло, – Андрей уселся на заднее сиденье и проводил взглядом Бибика.

Полковник в машину Остапенко не сел. Впрочем, и пешком из Киева в Дитятки он тоже не отправился. Неподалеку его поджидал внедорожный красавец той же марки, модели и цвета, что и у Остапенко. Почему-то Андрей решил, что за воротами аэродрома к ним присоединится как минимум еще одна такая же машина.

– Немало, – буркнул Остапенко, усаживаясь рядом.

– Как вы тут поживаете на самом деле?

Андрей обернулся и бросил взгляд в окно. Он не ошибся. Едва внедорожники выехали за ворота режимной зоны аэропорта и покатили по Воздухофлотскому проспекту в сторону Кольцевой дороги, к ним присоединились даже две машины.

Дальше вереница черных, наглухо затонированных немецких внедорожников двинулась быстро, то и дело меняя местами направляющий экипаж и замыкающий. Все в полном соответствии с правилами сопровождения важных персон.

На кой черт сдалась такая конспирация, Лунев спрашивать не стал. Но на заметку этот факт все же взял.

– Мы тут поживаем… когда как, – запоздало ответил Остапенко. – Еще полгода назад было пусто, теперь вот снова густо. Вроде бы и звери шустрят, тревожно на территории, а народ нахлынул. Только все какие-то потерянные, с памятью поврежденной. Ходят, озираются, словно вчерашний день ищут. И другая крайность, новички-энтузиасты тоже будто бы сговорились, волной пришли и не уходят. Словно фестиваль у них тут. На тему ролевых игр. Они ведь, сам знаешь, новички эти, сходят в пару турпоходов к саркофагу, прославятся чем-нибудь – преимущественно глупым – и думают, что им все теперь по плечу, что они теперь великие сталкеры. Потом их, конечно, жизнь проредит: кого группировки ухлопают, кого зверье сожрет, а кого просто зона отторгнет. Но на все это время требуется. Вот и получается, что пока у нас тут столпотворение, хаос и мясорубка в одном флаконе. Короче, работы прибавилось существенно.

– А старички что ж порядок не наводят?

– Разбрелись все старички. Они ведь не у дел остались. Профессор Пригорович, который главный артефакт изучал, бросил без присмотра аппаратуру в разгар эксперимента и уехал в Киев. В результате объект изучения раскололся, аномальная энергия резко пошла на убыль, и зона с тех пор круто изменилась. Слышал эту историю?

– Я на тот момент еще в Припяти отирался.

– А-а, ну да. Припоминаю. Короче, старички в большинстве своем в Москву подались, там сейчас для них работы больше, чем тут. Некоторые возвращаются, но редко и ненадолго. Так что, особо картину они не меняют.

– А группировки? Или тоже разбежались и в Москву подались?

– Кое-кто остался, но они тоже ничего не меняют. И вообще, на самом деле больше от гражданского начальства проблем, чем от нелегалов. В Киеве ведь свои взгляды на зону отчуждения. Им хочется, чтоб в ней все теперь, как на кладбище было: понятно, предсказуемо и строго по программе. Как говорится, умерла, так умерла. Очень хочется начальству сделать так, чтобы поскорее забыл народ о Зоне с большой буквы. Стирают чиновники из памяти людской любые упоминания о недавних проблемах, желают, чтобы только Чернобыльская авария восемьдесят шестого года осталась в истории и ничего больше. Даже рапорты и отчеты о больших заварушках… ну, ты помнишь, о каких… под сукно засунули, а над старым саркофагом новый хотят возводить. Вроде как все по плану, никаких аномальных проблем не было, и нет. А-а… ладно… пусть это на их совести остается. У нас свои дела, у них свои. Совпадают интересы – хорошо, а нет… и суда нет.

– Все понятно. Чиновничий заговор молчания, столпотворение, прорывы зверья из зоны… это реальная головная боль, но в целом-то обстановка под контролем, разве не так?

– В целом, да.

– Чего ж вы меня выдернули, если все настолько замечательно?

– Отставить. Я не сказал, что все замечательно. И насчет новых тварей неясно. Откуда они прорвались – большой вопрос. Так что комплекс проблем еще тот, потому тебя народ и потребовал. Без Старого, говорят, никак не обойтись.

– И давно вас мнение народа стало волновать? – усмехнулся Старый. – В депутаты не метите, случайно?

– По какому округу? – поморщился Остапенко. – По зональному? Нет, Старый, можешь не беспокоиться. Я позвал тебя не для рекламной поддержки своей предвыборной кампании. Действительно твоя помощь требуется. Бойцов у меня много, спецы имеются высшего класса… ты и сам в курсе. В общем, выбор есть, но сейчас мне нужен именно ты.

– Вам?

– Нам всем, – не моргнув, исправился Остапенко. – Опасаешься, что снова подставлю?

– Было такое опасение, – кивнул Старый. – Но раз вы об этом так вот прямо спросили – больше не опасаюсь. Теперь я в этом уверен.

– Тяжелый ты человек, Старый, – вздохнул Остапенко. – Но пусть будет так, думай что хочешь. Главное – проблему реши. Бибик обрисовал тебе ситуацию?

– В общих чертах. Но пока на месте не осмотрюсь – не уляжется в голове. Так что выводов у меня пока нет.

– Их и у меня пока нет. Знал бы я, с какой стороны к проблеме подойти, сам бы размотал клубок этот змеиный. Но намек я понял. Грузить вводными и ценными указаниями не буду. Только одну установку озвучу сразу, как говорится, на берегу. Если ситуация не осложнится до предела, играй по правилам, Старый. Как бывший морпех, а не как наемник, понимаешь меня? Много будет глаз за тобой наблюдать.

Остапенко указал взглядом вверх. Это можно было понимать двояко: и как «держать руку на пульсе будут высшие чины», и как «наблюдать будут компетентные органы с помощью спутников». В любом случае, просьба была ясна – обойтись без гражданских жертв.

На самом деле Старый никогда не жертвовал гражданскими. Даже в бытность наемником. Разве что перегибал палку и «зачищал» некоторых негодяев, чью вину перед обществом еще лишь предстояло доказать. Вот на недопустимость подобной практики и намекал Остапенко.

– Это вас в Киеве попросили?

– Это уже не твоя забота. Просто сделай, как я сказал, и будет тебе счастье. Понимаешь меня?

– Если ситуация не осложнится, – повторил Старый слова генерала, делая акцент на «если», и кивнул: – Хорошо. Но ведь не все зависит от меня, за желающих осложнить ситуацию я не в ответе.

– О чем и речь. Соображаешь по-прежнему быстро. Это хорошо. А теперь давай поговорим о чем-нибудь постороннем. Как там на Алтае?

Старый покачал головой:

– У меня тоже один предварительный вопрос имеется. Что делала Татьяна в Дымере?

– Может, лучше про Алтай? – вздохнул Остапенко. – Мы ведь не хотели раньше времени забивать тебе голову работой.

– Ответьте, и поговорим о чем угодно, хоть об Алтае, хоть о политике, хоть о конце света.

Генерал вдруг уставился в окно:

– Коля, ты это видишь?

– Так точно, жмется к нам кто-то, – ответил шофер. – Четвертая машина взяла его на заметку.

Когда машины вырулили с Воздухофлотского проспекта на полосу разгона Кольцевой, Андрей тоже увидел, что в стройные ряды черных «Ауди» настойчиво пытается вклиниться серый «Ленд Крузер». При этом серый «японец» вел себя не совсем так, как это делает «дорожное быдло». Он не «наезжал», не сигналил и не моргал фарами. Просто ехал, словно приклеенный, в левом ряду, не позволяя замыкающей машине группы себя отсечь или притормозить. «Крузер» будто бы готовился к финишному спурту: «вот вырулим на Кольцевую, я вам покажу, как умею ускоряться!» И все же Лунев был уверен, что «Тойота» готовится не к гонкам, а к чему-то другому.

– Лучше на прицел его возьмите, – посоветовал Старый. – Он не жмется, он позицию занимает.

– Мы в броне, – заявил водитель. – Уровень защиты «Б шесть». Пусть хоть из «калаша» лупят, если мозгов нет.

В этот момент группа выехала на Кольцевую, и «Крузер» вполне ожидаемо резко ускорился. Замыкающая машина попыталась прижать его к разделительному ограждению, но «японцу» вполне хватило мощи протиснуться и даже «отбортовать» черную машину к обочине.

Андрей вдруг заметил, что глухая тонировка стекол «Крузера» стала чуточку светлее. Отчего вдруг?

На поиски ответа ушла треть секунды.