Пробел Алексеева Оксана

– Нет, – я вывел Руслана из его режима бизнес-планирования. – Мне нужно уехать. Опять. На несколько дней.

Это был далеко не первый раз, поэтому друг осклабился:

– Снова к ней? Съехались вы бы уже, что ли!

Легендой для Руслана была любовница в Москве. Якобы я раз в несколько месяцев навещал свою возлюбленную, с которой и расстаться не могу, и жить вместе никак не выходит. По причине особо страстной любви, конечно. Эта легенда заодно объясняла и тот факт, что я не интересовался женщинами, как, впрочем, и мужчинами.

– К ней, – я отвернулся, демонстрируя, что тема эта слишком болезненна, чтобы ее развивать.

Руслан легко заменит меня в период отсутствия, как это бывало и раньше. Но сейчас я ехал не охотиться. На этот раз дело было куда более серьезным. Настолько, что я не поставил бы ни рубля на вероятность своего возвращения живым и невредимым.

Я прочно стоял на ногах в человеческом мире. В моем криминальном прошлом, оставленном позади, было просто держать свое существование в тени. Теперь это становилось делать все сложнее и сложнее. Когда-нибудь охотники или Волки придут. Тот факт, что до сих пор этого не произошло, можно списать на львиную долю удачи, послевоенный бардак и, в первую очередь, на то, что в этом городе не произошло ни одного преступления, в котором охотники могли бы подозревать вампира. Удача как раз и состояла в том, что в гости не нагрянул какой-нибудь несанкционированный, который привлек бы внимание и ко мне. Но бесконечно полагаться на везение нельзя. И чтобы охотники не пришли, есть только один способ – прийти к ним самому.

По рассказам Геры я знал, что получить санкцию возможно. Для это нужно доказать, что ты не опасен для смертных и быть полезным своей Тысяче. Опять оговорка! Быть полезным новой Империи. В вампирском сообществе, в отличие от человеческого, не каждую проблему можно решить деньгами. Но и там они могут стать дополнительным козырем, той самой «пользой для Империи». Именно поэтому я и не спешил встретиться с охотниками раньше, а сначала «раскрутился» в человеческом мире. Самое сложное – доказать им, что меня невозможно вынудить напасть на человека, это и только это покажет, насколько прочна установленная связь с Мастером, которой как раз почти и не имелось. Я предполагал, что грубые и бесцеремонные охотники уже имеют проверенный арсенал для выяснения этого вопроса. Осталось только перебрать в уме все возможные способы проверки и приготовиться.

Я жила в квартире своего спасителя уже больше недели, но общение наладить так и не удалось, хотя попытки с моей стороны неустанно предпринимались. Максим всегда отвечал односложно, с гораздо большим интересом он относился к моей больной ноге, которая, по моему мнению, исцелялась слишком быстро и в скором времени даст достаточные основания для того, чтобы не слишком радушный хозяин квартиры избавился от моего присутствия.

Поскольку мне так и не удалось ни забраться к нему в постель, ни разузнать напрямую о сфере его деятельности, и понимая, что буквально в ближайшие пару дней меня отправят восвояси, я решила все-таки залезть в прикроватную тумбочку. Во время очередного отсутствия Максима я без труда вскрыла замок и обнаружила внутри листок с надписью: «Вали домой!». И больше ничего – никаких стволов, никаких поддельных ксив. Разочарованно взвыла. Запереть замок было гораздо сложнее, а сделать это так, чтобы внимательный хозяин не заметил ни одной царапины – практически невозможно. Я и не стала пытаться. В очередной раз подошла к окну и снова увидела того человека на улице. Я заприметила его еще вчера и сначала решила, что это менты меня выследили, но потом, конечно, сообразила, что ментам незачем пасти квартиру, если они уже знают, что я тут. Этот человек следил за самим Максом или за этой конкретной квартирой, у которой, похоже, была и своя темная история.

Когда хлопнула входная дверь, я уже сидела на кухне, готовясь к решающему разговору. Парень вошел и, как обычно, стал молча выкладывать на стол из пакета еду.

– Привет, – это слово я произносила чаще других. Обычно на нем все и заканчивалось.

– Проваливай, – классический его ответ.

– За тобой следят, – заявила я уверенно.

– Знаю. Проваливай.

– Я вскрыла твою тумбочку. И, похоже, ты меня там уже ждал, – улыбнулась виновато.

– Проваливай.

– Ну, знаешь, любопытство – не порок! А я очень любопытная! – я даже возмутилась.

– Как твоя нога? – он впервые взглянул на меня.

– Спасибо, лучше!

– Тогда проваливай, – он уже взял себе один из контейнеров и принялся поглощать еду.

– Послушай, Макс! Я не знаю, чем ты занимаешься, но возможно, я смогу быть тебе полезной. Если тебе нужно скрыться от кого-то, что-то достать или… я не знаю! Ты скажи, у меня много друзей…

Парень задумался, а потом все же ответил:

– Вообще-то я ищу одного человека…

– Давай имя, фамилию, фотку, я найду тебе его. Всю городскую шушеру подключу! – я обрадовалась тому, что достигла такого серьезного прогресса в его откровенности.

Максим окатил меня оценивающе-задумчивым взглядом, а потом отрицательно покачал головой.

– Вряд ли. Он умер двенадцать лет назад.

Как раз двенадцать лет назад я и потеряла своего папу. И, как потом выяснилось, в тот же день произошла целая череда аналогичных убийств. Одиннадцать жертв, а убийцу так и не поймали. Потому что единственным свидетелем оказалась я – восьмилетняя девочка. Но вслух переспросила:

– Ты ищешь человека, который умер двенадцать лет назад? Очень интересное занятие! Могу провести экскурсию по местным кладбищам. Недорого, – я подмигнула.

– Я неправильно выразился. Он без вести пропал. Я не знаю, жив он или нет, – проведя какой-то внутренний диалог, Макс махнул рукой. – Да, это была плохая идея. Ты или твои друзья в ту пору еще были совсем детьми, вряд ли вы можете что-то узнать.

Я праведно возмутилась:

– А самому-то тебе, дядечка, сколько лет? Тридцатник? – парень не выглядел на тридцать, но художественное преувеличение всегда добавляет зрелищности.

Но «дядечка» ответил предсказуемое:

– Проваливай.

На этом наш дружелюбный треп и закончился. Я поняла, что теперь все-таки придется уйти. Но это подождет до следующего утра, так я ему и пообещала.

Ночью я никак не могла уснуть, и когда из спальни Максима донесся тихий голос, напрягла весь свой слух. Говорит по телефону, чего до сих пор в моем присутствии ни разу не делал. В ночной тишине какие-то слова все же можно было разобрать:

– Да… Я знаю… еще время… Интуиция, понимаешь, Серёга, интуиция! – увлекшись, он стал говорить чуть громче. – За мной следят… Нет! Человек! Хочешь верь, хочешь нет, но это ли не доказательство, что тут что-то есть? Никаких фотографий, даже у матери в квартире… – он снова заговорил тише, так, что я теперь не могла разобрать ни слова.

Утром, когда хозяина не было, я решила наконец-то покинуть сие райское местечко. Заочно поблагодарила еще раз хозяина за спасение, за то, что привел меня в порядок. За доброту. Несмотря на то, что у него явно были свои заботы, к которым добавилась и я сама, он так и не вышвырнул меня за дверь. Перед уходом взяла с тумбочки одну пятитысячную купюру. Уже в дверях развернулась, снова зашла в спальню и забрала остальные. На маршрутку, как говорится. Благодарность благодарностью, но и жить как-то надо.

Я приютил свою машину на стоянке, заплатив за неделю вперед. В этом месте было много и вампиров, и охотников – их запах ощущался повсюду. В каждом крупном городе теперь был шериф. Именно он-то мне и нужен, если верить рассказам Геры. Если кто и может разрешить мне жить дальше, то только он. Главное – проложить путь до этого самого шерифа, потому что на данный момент я просто несанкционированный вампир, и каждый, кто не побрезгует, имеет полное право прибить меня на месте.

Я сам направился на запах. В этой компании были и вампиры, и один охотник. Я не мог знать заранее, с кем легче договориться, поэтому пошел ва-банк, надеясь получить поддержку хотя бы от одной из сторон. Прошло уже несколько лет с нашей злополучной встречи с юным охотником в лесу. И с тех пор я ни разу не ощущал такого волнения, страха… риска, предвкушения.

Они уже рассматривали меня и переглядывались между собой.

– Приветствую! – я не знал новых традиций, но считал, что такое начало подходит для любого сообщества.

– И тебе привет, – весело отозвался один из вампиров. – Ты кто такой?

– Меня зовут Кай, – я старался не поддаваться панике. – Я…

– Покажи разрешение, – перебил охотник. Разрешение – это, видимо, вроде паспорта в новой Империи, вместо старых татуировок. Вот так задокументированность поглотила и мир бессмертных. Такую Империю они строят? Раньше было достаточно назвать свою Тысячу и, если тебя не застукали над остывающим трупом, иди себе, гуляй.

– У меня его нет, – это был критический момент.

Охотник прищурился, а один из вампиров переспросил:

– Несанкционированный? – остальные удивленно переглянулись.

– Да, – я понимал, что врать в данном случае бессмысленно.

Они приблизились и встали передо мной полукругом.

– Из какой Тысячи был твой Мастер? – спросил другой.

Скажи я «Волки» – и моментально улучшил бы отношение к себе. Но эту информацию они проверят очень быстро. А про остальные Тысячи я знал слишком мало.

– Змеи.

Вампиры брезгливо скривились, а один даже сплюнул себе под ноги. Невероятное зрелище – эта ваша новая Империя, где все равны! Сразу видно – никакой дискриминации. Змея на исконной территории Волков, к черту равноправие. Только охотник стоял точно так же, хмуро уставившись на меня.

– Я пришел получить разрешение, – мне отступать было некуда. Хотя в этот момент я решил, что просчитался, и даже неизвестно, на каком ходу.

– Я тебе его выпишу! Прямо сейчас! – один из Волков шагнул вперед, а остальные захохотали.

– Нет, – тихий и спокойный голос охотника позади них. Вампиры отступили разочарованно. – Несанкционированный пришел сам. Императорским указом, любой несанкционированный может получить разрешение, если отвечает требованиям. Довоенная численность еще не восстановлена. Если он бесполезен для Империи, тогда убивайте на здоровье, сколько влезет.

В машине со мной никто не разговаривал. Из этого города я выйду либо с санкцией, либо не выйду вообще.

Меня заперли в комнате в каком-то подвале, где, кроме большого деревянного стола и нескольких стульев, ничего не было. И снова в моей жизни подвал, и из него я тоже выберусь. Час за часом я сидел один. Охотники отобрали телефон вместе с личными вещами, поэтому сложно было сказать, сколько времени прошло. Возможно, сутки или чуть больше. Но я был спокоен, потому что до сих пор все шло так, как я мог предположить. И это были хорошие новости. Чтобы развлечь себя, считал в уме: триста разделить на два, сто пятьдесят разделить на сорок восемь. Сорок восемь умножить на два. Триста разделить на девяносто шесть. Три целых, сто двадцать пять тысячных умножить на два… Цифры меня успокаивали. Особенно эти.

Наконец, в комнату зашли двое охотников. Один из них поставил ноутбук на стол и пододвинул стул, даже не взглянув на меня. Второй, мужчина с посеребренными висками, что могло означать, что ему уже перевалило за сотню, сел напротив. Лицо его выражало приветливость.

– Давай побеседуем, дружок? – при этом он выставил на стол тяжелый чемодан. Похоже, беседа предстоит теплая.

Но, вопреки моим опасениям, охотник достал из чемодана только стакан и пакет с донорской кровью. Переливая тягучую красную жидкость, он не сводил с меня глаз. Что-то уж слишком примитивно вы, ребята, начали. Но вслух спросил:

– Я могу встретиться с шерифом?

– Я и есть шериф, – ответил охотник.

До сих пор я считал, что шерифами назначают только вампиров, а охотники у них на побегушках, вот для такой, например, грязной работы. Пока я не мог определить, хорошая эта новость или плохая, поэтому не спешил ни радоваться, ни паниковать.

– Хорошо, – просто ответил я, понимая, что этот путь предстоит пройти до конца, как бы ни менялись правила игры.

– Когда ты ел в последний раз?

– Незадолго до того, как попал сюда, – я, конечно, знал, почему меня держали столько времени в этом подвале до начала разговора. Я должен быть голоден.

– Когда ты прошел Ритуал?

– Десять лет назад.

Я специально вычеркнул из своей биографии первые четыре года, чтобы было как можно меньше связи с моими первыми жертвами. Конечно, они могли и не верить мне на слово, но на вид такой разницы тоже определить бы не смогли.

– Имя твоего Мастера.

– Кай из Змей.

Второй начал быстро что-то печатать. Через минуту всеобщего молчания он подтвердил:

– Кай из Змей погиб через три года после официального перемирия. Этот факт подтвержден его Мастером – он почувствовал смерть своего Дитя. Та-а-ак… Мастер проходил Императорскую проверку, поэтому тут все чисто. Причины и место смерти Кая из Змей неизвестны, но за год до окончания Войны он пропал где-то в России.

– Как он умер? – шериф снова обратился ко мне.

Странно, что их интересует кончина одного из их заклятых врагов.

– Он приказал мне его убить, – по-моему, исчерпывающее объяснение. – Я вынужден был повиноваться, как Дитя.

Охотник просто пожал плечами. Не имело решающего значения, говорю ли я правду в данном случае или нет.

– Но себя ты называешь тоже Каем?

– В память о Мастере, – до сих пор я не соврал им ни в чем. Замечательное начало.

– Ох, эта их вампирская любовь… – пробубнил голос из-за монитора. – Как больные, в самом деле! Императоры должны узаконить браки между Мастерами и Детьми, чтоб они уже на законных основаниях отсасы…

– Тц! – прервал его главный. – Связь с Мастером установилась?

– Да, – вот тут я уже приврал процентов на семьдесят.

– Ты голоден? – резко сменил тему охотник.

– Да, – в данном случае надо говорить то, что они хотят услышать. На столе так и стоял стакан, наполненный кровью. Я старался отвлечься от этого зрелища.

Охотник встал и вышел за дверь. Вернулся он минуты через три, сопровождая человека. Румяная, пышущая жизнью и здоровьем женщина, немного полноватая и очень аппетитная. Она села на место шерифа, прямо напротив меня, улыбчивая, вкусная. Шериф встал рядом с ней. Вот, теперь становится интереснее. Хотя до сих пор не слишком-то изысканно. Если вампир может сорваться, то рано или поздно он сорвется; если в связи есть хоть какие-то трещины, инстинкт возобладает. И я не сомневался в том, что даже не успею обнажить клыки, как этот седовласый мужик переломит мне хребет. Поэтому я просто обворожительно улыбнулся еде напротив. Она ответила мне тем же. Я начинал подозревать, что у охотников гораздо более лояльное отношение к бывшим врагам, чем у вампиров, которые всю эту революционную кашу и заварили.

– Положи руки на стол, – я выполнил распоряжение, считая, что они перестраховываются.

Но прежде, чем я успел воспылать пламенной любовью ко всему охотничьему племени, шериф снова наклонился к чемодану и вытащил оттуда… гвозди. Строительные гвозди, огромные, некоторые погнутые и со следами ржавчины. Очевидно, эти железные умельцы уже не в первый раз приходят на помощь вот в таких милых беседах. Внутри все затряслось, но я заставил себя посмотреть в глаза подходящему и не отвернуться. Я заранее предполагал, что совсем без боли не обойдется. Я бы на их месте действовал точно так же.

Охотник сделал небольшой размах и всадил гвоздь в стол, прямо через ладонь. Я невольно взвыл сквозь зубы. После этого шериф неспешно достал из того же чудо-чемоданчика молоток и одним ударом вбил гвоздь по самую шляпку, острый конец вышел снизу столешницы. После этого он протянул руку за следующим гвоздем, а я инстинктивно отдернул правую, еще неповрежденную ладонь. Охотник усмехался, ожидая.

Нет! Я пережил месяц пыток в том самом подвале, а мой Мастер был весьма старательным. И я готовился к этой встрече – просчитывал каждую мелочь, сделал уже слишком многое, чтобы сейчас проколоться. Два умножить на сорок восемь! Два на, мать их, сорок восемь! Я сцепил зубы и положил кисть на стол. И на этот раз не издал ни звука, когда гвоздь прошел сквозь мясо и сломал трубчатую косточку. Когда я смог отвлечься от боли и сосредоточиться, то сделал вывод – охотники не испытывают удовольствия от происходящего, по крайней мере, не в данном случае, они просто выполняют свою работу. Голодный вампир, испытывающий боль, не сможет себя контролировать бесконечно, а именно это им и надо проверить.

– Где ты был все это время? Война давным-давно закончилась, – шериф продолжал допрос тем же ровным тоном.

Как я ни старался это скрыть, но голос едва уловимо дрожал:

– Жил в том же городе, что и родился. Я там же и учился, и работал, еще до Ритуала. После смерти Мастера просто продолжал жить, как обычный человек. Матвеев Алексей Алексеевич.

– Он говорит правду, – голос со стороны от компьютерщика. – Это он. По документам, он жил постоянно в одном и том же городе. После института работал экономистом, а три года назад, когда умер его отец и оставил ему очень приличное состояние, самостоятельно занялся бизнесом.

Вот! Это мое любимое место. Именно на это ушла львиная доля моего дохода от криминального бизнеса. Сначала я разыскивал подходящего человека, который после смерти смог бы сыграть роль моего богатенького папаши. Но потом выяснилось, что такого человека легче придумать. Да-да, именно придумать и документально оформить. Именно для этого я и поддерживал отношения с несколькими шишками из человеческого сообщества. Они думали, что я продаю им чудесное лекарство, но на самом деле те, кто сидел на моей крови, гораздо сильнее поддавались внушению. Они и сделали невероятное – по документам, вся родословная до третьего колена и происхождение первоначального капитала Матвеева А.А. теперь были безупречны.

– Да, тут все чисто, – продолжил компьютерщик. Я едва сдержался, чтобы не улыбнуться, несмотря на мучительное жжение. – Никаких преступлений, которые можно было бы связать с присутствием несанкционированного вампира, с момента его обращения не зарегистрировано. На данный момент является владельцем сети ресторанов по франшизе, гостиницы, совладельцем управляющей компании в сфере ЖКХ… инвестировал в венчуры и гособлигации… Да, все выглядит очень даже неплохо, я дыр не вижу. Больше трехсот рабочих мест. С налоговиками проблем не возникало. Доходы за последний отчетный период… – он присвистнул и озвучил сумму.

Шериф просто кивнул. Я посчитал, что этот мой козырь засчитан. Как и в старой, в новой Империи было огромное количество вампиров, которые занимались только вампирскими делами, у них не было личного источника дохода, а значит, содержать их должны были из казны. Но в новом мире к этой армии дармоедов, вполне возможно, добавились и охотники. Вот, например, этому шерифу и его секретарю, скорее всего, просто платили жалованье. Самыми обыкновенными человеческими рублями или еще более человеческими долларами. Ведь вряд ли люди стали бы оплачивать проживание их и членов их семей только за то, что они в подвалах пытают тех, про кого смертные по вечерам с удовольствием смотрят фильмы. Ну и следует заметить, что вампиры предпочитают жить в роскоши и далеко не всегда обеспечивают себя сами. Цветущая бюрократия – простые бессмертные кормят непростых бессмертных за то, чтобы они за ними следят и придумывают все новые и новые правила.

– Подожди-ка, – снова голос из-за компьютера. Я напрягся. – У него есть какая-то лаборатория, маленькая. Еще не запущена.

– Что собрался лабораторить, сынок? – это уже продолжение допроса.

– Синтезировать вампирскую кровь и на ее основе создать лекарство, – я посчитал, что в этот вопрос можно и углубиться. – Чистая кровь дает слишком мощный эффект, что рискованно. У людей тоже есть неплохие ученые. Синтезированная, в проекте, даст сниженное воздействие, но для лечения открытых ран, переломов, ожогов… как пероральный препарат, может быть очень эффективна для людей.

– Хм. Похвальное рвение, – перебил допрашивающий.

– Прибыльное дело. Если получится, – пояснил я очевидное. – Предполагаю, что я не первый, кто решил этим заняться, но пока не исследовал этот вопрос досконально.

– Какие способности ты унаследовал от Мастера? – охотник сразу перешел к новой теме, раз со старой вопрос был закрыт.

– Ген Бойца и внушение эмоций, – врать тут было бессмысленно. Эти способности встречались чаще других.

– Сильный дар? – с новым вопросом шериф всадил очередной гвоздь сбоку в основание шеи.

Ахтыжсуууука… Я рефлекторно сжался, превозмогая боль. Они это делали не только для того, чтобы обострить мою жажду… Мне приходилось тратить все больше и больше усилий на то, чтобы просто сосредоточиться. Выдумывать витиеватые легенды при таком дестабилизирующем факторе, как невыносимая боль, было сложновато.

– Сильный дар? – чуть громче, выдергивая из мучительной поволоки сознания.

– Нет. Не думаю… – я подбирал слова. – Мне не с чем сравнивать, я не общался ни с кем из вампиров, кроме Мастера. Тем более, чтобы оценить ген Бойца. Влиять на людей сильно не могу – успокоить… усыпить умею, ну, убедить… редко.

Я, удивляясь самому себе, нашел силы снова поднять голову и только после этого оценил свой ответ. Мысленно похвалил себя. Взгляд зацепился за шею женщины напротив. Ее лицо не выражало никаких особенных эмоций, но кровь в ее жилах теперь пахла сильнее. Нет! Я готовился. Я уже прошел весь путь, осталось только сдать экзамен. И я его сдам. Экзамен по математике.

Снова какие-то вопросы про способности, но новый гвоздь прямо в затылок сузил мой мир до одной точки. Веселые ребята, надо потом будет с ними обязательно подружиться. Я никак не мог уловить смысл разговора, но перед каждым невнятным ответом давал себе секунду, чтобы выудить из памяти наиболее верное решение. Это не та боль, от которой можно абстрагироваться, но у меня была масса заготовленных ответов на любое развитие разговора.

– Ты убивал охотников?

– Нет.

– В каком случае ты смог бы, точнее, захотел бы убить охотника?

Вопрос простой, тут не до лукавства.

– Если бы он угрожал моей жизни.

– Ты убивал людей?

– Нет.

– В каком случае ты смог бы убить человека?

А вот тут уже сложно. Очень-очень сложно. Готового ответа на такой вопрос у меня не было. В приказах Мастеров звучит «Не убивай смертных без нужды». А что такое это «без нужды»? Если тебя окружат двести тысяч людей с факелами и кольями – то это «по нужде»? В старой Империи разрешалось убивать преступников, ушедших от человеческого суда и даже после отбытия ими срока. Но новых правил я не знал. Возможно, и теперь можно убивать преступников, но только получив специальный охотничий билет, подписанный пятью шерифами и обоими Императорами, а также письменное согласие самой жертвы… Нет, этот вариант может оказаться неправильным ответом. Думать было слишком трудно. Я постоянно отвлекался на боль и растущую от кровопотери жажду. Но к любой боли можно привыкнуть – я привыкал.

Триста разделить на два… Сосредоточился. Притвориться клиническим идиотом – плохое решение. Они уже проверили все мои дела, теперь уже поздно строить из себя полного тупицу. Мои ответы не должны их насторожить… Так, распылять остатки сил нельзя. Сорок восемь умножить на два…

Вариант «Если он будет угрожать моей жизни» – тоже не подходит. Сложно вообразить себе ситуацию, чтобы человек – в единственном числе – мог бы нанести серьезный вред вампиру. Я отмел и этот ответ.

«Если он будет угрожать жизни другого смертного» – замечательно! Просто великолепно! Было бы, если бы я был охотником. От лица вампира такое человеколюбие естественно прозвучать вряд ли может.

Следующее: «Если он раскроет наше существование, и я не смогу его убедить не поднимать панику». В уме звучит неплохо, но я не знал, имею ли право убивать человека в этом случае. Конечно, существование бессмертных держалось от людей в тайне – хотя бы для того, чтобы не допустить всеобщей истерии и охоты на ведьм. Но какая процедура применялась в случае огласки, я точно не знал. Хотя слышал от Мастера о том, что вампиры, обладающие сильными способностями внушать эмоции и стирать память, просто «проводили работу со свидетелями». Значит, скорее всего, их все-таки не убивали.