Жертва Эльденберт Марина

Пролог

Нью-Йорк. Март 2013 г.

Джерри Рамси толком и понять ничего не успел. Раздался странный звук, у него заложило уши, а следом одна из жилых высоток дрогнула, как от толчка исполинской руки, и начала оседать. Грохот обрушивающегося здания и крики людей слились воедино. Он искренне порадовался, что в паре кварталов решил свернуть и сейчас находился на соседней улице.

Джерри метнулся в ближайшую подворотню, накрывая голову руками и молясь всем ныне существующим богам – несмотря на то что был атеистом – чтобы его это не коснулось. Люси просила проводить ее домой, и ему пришлось тащиться в Ист-Виллидж. Он рассчитывал заняться с ней сексом, а девчонке, которую хочешь затащить в постель, отказывать нельзя.

Террористы, конечно это были террористы, кто же еще! Весь мир ополчился на Штаты, как будто каждый американец лично нес ответственность за действия их политических лидеров. Оставалось надеяться, что бомба одна, и что соседние домики не начнут складываться на манер карточных.

Джерри опрометью бросился вперед, не отдавая себе отчета, что бежит к месту взрыва, налетел на спешащую женщину с пакетом в руках. Продукты посыпались на асфальт, но та даже не остановилась. Взгляд его упал на то, что еще недавно было жилым домом: дымящаяся груда развалин, пляшущие языки пламени, из которых торчат уродливые остовы арматур.

Не обращая внимания на крики, возбужденные голоса и вой сирен, Джерри перешел улицу. Рядом уже начинали собираться зеваки. У него есть время до приезда полиции и спасателей, чтобы получить неплохое видео: трагедия всегда привлекает внимание.

Джерри достал новенький айфон и включил камеру. Пришлось подойти поближе – ночью снимать тяжелее. Кто-то из собравшихся звонил в девять-один-один, кто-то, как завороженный, замер у окон с выбитыми стеклами. Жители соседних домов выбегали на улицы.

Джерри решил отойти в сторону. Он видел воронку провалившегося фундамента и изуродованный обломок стены. Рамси увеличил изображение. Видео соберет тысячи просмотров, если он доберется до дома быстро и успеет выложить его первым. В объектив попал парень, который тоже снимал: ему удалось подобраться ближе, и Джерри разочарованно прицокнул языком. Вид на воронку оттуда явно получше.

– Больные ублюдки! – донеслось из-за спины, и Джерри, не оборачиваясь, вскинул руку со средним пальцем. Он еще приблизил картинку и замер.

Пласт обломка, лежавший рядом с воронкой у самой стены, шевельнулся. Еще и еще раз, а потом из-под полуразвалившейся плиты, весом не меньше тонны, вылезло Нечто. Выживший! Теперь Джерри не отказался бы выключить камеру даже под угрозой выстрела в упор, и он по-прежнему злился на счастливчика, которому удалось подобраться с той стороны.

Клубы дыма взметнулись под порывами ветра. Камера сфокусировалась на человеке со слипшимися длинными волосами. Тот оттолкнул тяжелый пласт бетона и прыгнул. Джерри Рамси больше не завидовал типу, оказавшемуся в непосредственной близости от воронки. Он бежал прочь, прижимая айфон к груди, забыв выключить запись. Последнее, что Джерри увидел – как существо набросилось на парня и вцепилось в горло. Рамси казалось, что даже через вой сирен, треск пылающих обломков и свист ветра в ушах, он все еще слышит крик, полный первобытного животного ужаса.

Часть 1. Беглецы. 1

Торонто, Канада. Апрель 2013 г.

Хилари собирала вещи, нисколько не заботясь о том, как они будут выглядеть: сгребала из шкафа все без разбора и швыряла в раскрытый зев чемодана. Наткнувшись на серебристо-серое коктейльное платье, она на мгновение замерла, потом резко сдернула его с плечиков. Ткань жалобно треснула. Хилари вздрогнула, как будто обожглась, попятилась, прижимая платье к груди, как нечто бесценное. В нем она была в тот вечер, когда Джеймс сделал ей предложение.

Как их чувства могли превратиться в то, что происходит между ними сейчас? Как два любящих человека становятся чужими? Она не хотела перечеркнуть все, не хотела, чтобы они пришли к тому, от чего ушли. Чтобы превратились во врагов. Ей будет нелегко, но со временем она привыкнет к жизни без него.

В последние месяцы Джеймс проводил больше времени на работе, в пожарном депо. Она же собирала в комнатах дома частицы воспоминаний о том, каким ей представлялось совместное будущее.

Дело было даже не в том, что Джеймс не хотел ребенка, не в граничащей с безумием зависимости от опасности, которую он компенсировал на работе. Дистанция, установленная с первой встречи, не сокращалась. Он по-прежнему не пускал ее в свою жизнь – так, как ей того хотелось. Для кого-то это могло показаться несущественной ерундой, но Хилари хотела говорить с мужем обо всем, что его тревожит. О том, что беспокоит ее.

Ссора стала постоянной спутницей их семейной жизни, и если Джеймс предпочитал держать чувства и мысли при себе, то Хилари высказывала все напрямик. Она не хотела превращаться в истеричную домохозяйку, которая постоянно требует внимания мужа. Хилари хотела начать новую жизнь, а Джеймс по-прежнему сражался с внутренними демонами. Она не могла ему помочь, потому что он отказывался говорить с ней.

Полтора года назад ей чудом удалось выжить, и Хилари показалось, что Джеймс начинает открываться, но все быстро вернулось на круги своя. Работа стала его отдушиной, единственным, что делало Джеймса счастливым. Опасность была для него стилем жизни.

Хилари вернула платье на плечики: его она совершенно точно с собой не возьмет. Билет должны были доставить с минуты на минуту, вылет через восемь часов. Оставалось еще кое-что важное – попрощаться. Она не хотела устраивать трогательных сцен с выяснением отношений, но и уйти просто так не могла.

Хилари спустилась в кабинет и достала бумагу из принтера. Она хотела отвлечься от сборов, успокоиться, чтобы выразить словами все, что лежало на душе.

«Джеймс, мы привыкли называть вещи своими именами, и этот случай не исключение. Мне трудно об этом говорить, но наши отношения себя исчерпали. Долгие месяцы я пыталась пробиться к тебе, но у меня больше нет ни сил, ни желания. Что бы ни осталось в твоем прошлом, оно по-прежнему разделяет нас. Сейчас – гораздо больше, чем в начале наших отношений. Я думала, что справлюсь, но ошиблась. У меня не получается тянуть за двоих. Пришло время поставить точку».

Хилари перечитала написанное и поразилась тому, как скупо и сухо звучат слова. Разве такого объяснения заслужил человек, который вытащил ее с того света? Хотела скомкать бумажку, выбросить в мусорное ведро и начать с начала, но остановилась. Так лучше.

Хилари поежилась: Джеймс опять оставил окно открытым, и в кабинете было прохладно. Она повертела ручку, собираясь с мыслями.

«Если ты решишь перешагнуть через прошлое, разделяющее нас, я буду ждать тебя там, где мы встретились впервые. Через неделю, в полдень. Возможно, мы еще сможем все вернуть. Подумай, Джеймс, готов ли ты к этому, и я подумаю тоже. Я приду на встречу в любом случае, но если тебя не будет, я пойму».

Она отложила записку и молча сидела за столом, вспоминая каждый день, проведенный в их доме, о том, как приезжали смотреть его, как вместе занимались обстановкой и ремонтом. Тогда они еще все делали вместе. Хилари действительно хотела, чтобы этот дом стал началом для их семьи. Для того, чего они оба лишились.

В рамке на столе стояла их свадебная фотография. Они поженились, затем был ужин в ресторане, незабываемая ночь, а на следующий день Джеймс вернулся к работе. Она знала о том, что муж не согласится уехать, но все равно была разочарована. Пару дней вдали ото всех они вполне могли себе позволить, но он счел это лишним. Хилари не стала возражать – это казалось мелочью. Все проблемы в отношениях начинаются с мелочей.

Она заскочила в ванную, чтобы принять душ, переодеться и накраситься. Отражение в зеркале не порадовало. Бледное лицо в обрамлении длинных темных волос выглядело худым, а круги под глазами дополняли не слишком привлекательный образ. Оно и неудивительно: в последние дни Хилари почти не спала. Решение уйти от Джеймса далось ей нелегко.

Хилари быстро собрала вещи, надела джинсы и водолазку. Она упаковала чемодан, проверила документы и бросила взгляд на часы. Надо бы напомнить диспетчеру службы доставки, что самолет ее ждать не будет. Только Хилари собралась набрать номер, как эхо звонка разнеслось по дому.

Курьер оказался крепко сбитым коротышкой с ежиком темных волос и тонкой проседью на висках. В его движениях чувствовались уверенность и сила, а во взгляде – жестокость. Жесткость не спутаешь ни с чем. Хилари про себя подумала, что такие люди обычно сидят в креслах больших боссов, а не развозят авиабилеты.

– Вы долго, – произнесла она, протягивая ему наличные, – сдачи не надо.

– Сейчас повсюду пробки, – он взял деньги и улыбнулся, – спасибо.

Хилари собиралась уже закрыть дверь, но курьер шагнул вперед.

– Мне нужна ваша подпись, а я забыл ручку.

– Минуту, – непонятно почему, он вызывал у Хилари раздражение, и она вдруг разозлилась на себя. Если ты решила разойтись с мужем, это еще не повод бросаться на людей, как цепная собака. Она повернулась к нему спиной, и уловила быстрое движение, а следом – мгновенный укол в шею. Хилари пошатнулась, инстинктивно вдохнула, перед глазами все поплыло. Мужчина перехватил ее, не давая упасть, и Хилари безвольно обвисла в руках незнакомца. Она еще пыталась вглядываться в расплывающиеся черты, но быстро провалилась в темноту.

2

Атланта, США – Торонто, Канада. Апрель 2013 г.

Джеймс договорился встретиться с Корделией в аэропорту Хартсфилд-Джексон. Какие-то демоны занесли эту ведьму в Атланту. Сестрица Хилари моталась по всему миру. Когда она в перерывах между всеми своими проектами успевала жить, оставалось загадкой.

Он поудобнее перехватил сумку и встретился взглядом с миловидной блондинкой, стоявшей рядом на эскалаторе. Девушка очаровательно улыбнулась и кокетливо положила руку на поручень, легко коснувшись его пальцев.

– Извините, – она не торопилась убирать ладонь и смотрела ему прямо в глаза. В ответ Джеймс продемонстрировал вторую руку и кольцо на пальце. Блондинка повела плечом и отвернулась. Принципиальностью сейчас мало кого привлечешь, хотя на внимание женщин Джеймс никогда не жаловался. Высокий, с темно-русыми волосами и пронзительно-пристальным взглядом светло-серых глаз, он пользовался успехом. Для него же существовала только одна женщина. Хилари.

Джеймс отыскал Корделию взглядом. Она выглядела отлично: средний рост компенсировала высоким каблуком, строгий костюм и блузка кремового цвета, гладкие темно-каштановые волосы, прекрасная фигура. Особенно поражал взгляд знакомых карих глаз – жесткий, цепкий, хищный. Хилари по сравнению с ней выглядела девчонкой.

– Джеймс.

– Корделия.

С молчаливого согласия друг друга они направились в кафе. Их отношения были далеки от родственной приязни и теплоты, но ворошить прошлое Джеймс сейчас не собирался, не затем он здесь.

– Итак, – произнесла Корделия, когда они с Джеймсом устроились за столиком и заказали по чашке кофе.

Вместо ответа он достал из кармана куртки сложенный вчетверо листок и протянул ей. Корделия равнодушно пробежала записку глазами и вернула ее – швырнув на столик.

– Тебя кинули, – ее комментарии отличались лаконичностью, а вот с дипломатией иногда возникали проблемы. Джеймс предполагал, что последнее относилось к нему и еще нескольким избранным. Иначе ему сложно было представить, как ей удалось занять такой высокий пост.

– Не уверен, – ответил Джеймс. С каждой новой встречей ему виделось все меньше сходства с Хилари. Он поражался, как эти двое могли родиться сестрами. Тем более близнецами.

– Достойный ответ бывшего детектива.

Джеймс усмехнулся.

– Достойный ответ бывшего лидера инквизиции.

– Между тем как ты входил в ее ряды и несколько не гнушался методами. Я бы даже сказала, во многом обошел всех нас, – Корделия побарабанила пальцами по столу и отпила кофе.

Джеймс не собирался спорить или оправдываться. Многое было, но это осталось в прошлом.

– Хилари обещала прийти, но ее там не было. Я прождал сутки, – произнес он, наконец-то встречаясь взглядом с Корделией, а не с невидимым собеседником за ее спиной.

– Она могла передумать.

– Не могла. Я знаю Хилари, и знаю, что если она обещала, она бы пришла. Ее телефон выключен, я звонил ей с того момента как прочел записку. Последний раз – пару часов назад. Что-то случилось.

– Ее сбила машина?

Он пропустил шпильку мимо ушей.

– Мне нужны твои связи, – сказал он. – Хилари не могла исчезнуть просто так, и я хочу знать, что произошло. Ей наверняка нужна помощь.

– Когда мы разговаривали по телефону, ты сказал, что это уже не имеет значения.

– Я передумал.

– Почему? – Корделия посмотрела на его чашку. Джеймс не прикоснулся к кофе, хотя за трое суток спал всего часов восемь. Ему не привыкать, но без стимуляторов сейчас было тяжеловато.

– Я считаю, это связано с нашим прошлым.

– Интуиция – удел домохозяек, помешанных на эзотерике.

– Ты поможешь или нет?

Корделия хмыкнула, допила свой кофе и кивнула.

– Приведешь мне хотя бы одно доказательство, подтверждающее твою теорию – получишь доступ ко всем ресурсам, которые есть в моем распоряжении. Ориентироваться по твоим предчувствиям – уволь.

– Ты и пальцем не пошевелишь ради сестры?

– Моя сестра решила тебя бросить, Джеймс. – Корделия поднялась. – Все, что мне сейчас нужно – дать ей возможность от тебя отвязаться. Завтра у меня переговоры по серьезному контракту, через три часа я улетаю.

– Хорошо, – сказал он, поднимаясь вслед за ней, – если я добуду доказательства, ты поможешь?

Она пожала плечами и взяла сумочку.

– Джеймс, когда мы с тобой только познакомились, ты был редкостным занудой, и с тех пор совсем не изменился. Я от своих слов не отказываюсь. Всего хорошего.

Он вернулся домой следующим рейсом, позвонил на работу, сказал, что не сможет выйти, потому что по-прежнему болен. О том, что произошло у них с Хилари, не знал никто. Сидя в кабинете, Джеймс смотрел на их свадебную фотографию. Изо всего представленного альбома они выбрали именно эту. Хилари, уже без фаты, улыбалась, обнимая его, а он смотрел в объектив.

Джеймс вернулся домой после ночной смены и не обнаружил вещей Хилари. Ее телефон был выключен. Он не сразу заметил записку: по всей видимости, порыв ветра сбросил ее со стола. Почему Хилари не остановила даже эта фотография? Что он такого сделал, чтобы все перечеркнуть?

Разве что отказывался говорить о прошлом, но об этом, демоны его разбери, он не хотел говорить даже с самим собой. Да, временами его накрывало, и он уходил в себя. Джеймс мог предположить, что спусковым крючком стал момент, когда он чуть не погиб во время пожара.

Он никогда не предполагал, что у него будет дом. Пару лет назад Джеймс вообще сомневался, что у него будет семья. Все его время занимала работа, он жил ей. До тех пор, пока не встретил Хилари. Она захотела ребенка, но ему было не до этого. Джеймсу казалось, что он не готов. Это стало второй серьезной проблемой в их отношениях. Третья – нежелание говорить с ней. Чем больше Хилари давила, тем больше он закрывался. Их отношения превратились в ад.

Джеймс знал, как подделываются улики. Если бы некто действительно захотел скрыть исчезновение Хилари, это был идеальный момент. Джеймс был уверен, что записку написала она. Раньше он увлекался графологией, но пригодилось ему это только сейчас. Отличить почерк человека, который просто расстроен от того, который пишет под дулом пистолета, труда не составит. Она действительно собиралась от него уйти. Значит, что-то произошло уже после.

Джеймс привык доверять чутью. Было время, когда оно не раз спасало ему жизнь. Если дело связано с их прошлым, то все паршиво. Разобраться, откуда ноги растут, особенно теперь, будет сложно. Корделия отказалась помогать, тем самым перекрыв доступ к бесценному источнику информации. Кое-какие подвязки остались и у Джеймса, но по сравнению с ее возможностями это ничто. Придется раздобыть ведьме приманку перед тем, как насадить ее на вертел.

Он подтянул к себе лист бумаги и принялся чертить схему: привычка сохранилась у него с тех самых пор, когда приходилось работать над делами в отделе криминалистики. Джеймс не успел дослужиться до суперинтенданта1, а потом в силу обстоятельств сменил профессию. Тем не менее, кое-что полезное из работы в полиции ухватить успел, и не раз успешно применял.

Отложив исчерченный листок, взялся за второй. Надо составить список действий. Первым делом стоит взять распечатку звонков из телефонной компании. Следом – проверить ее кредитку. Возможно, он найдет что-то интересное. Если это ничего не даст, останется только искать в новостях. Отслеживать странные случаи, сопоставлять данные. И уповать на то, что Корделия сдержит слово. Потому что если он прав, у Хилари большие неприятности и мало времени.

3

Хилари открыла глаза. Равнодушный писк медицинской аппаратуры, ровный белый потолок, длинная больничная рубашка, в которую она была одета, напомнили ей о днях, проведенных на грани между жизнью и смертью, в частной клинике для измененных.

По спине пробежал холодок. Она была уверена, что раньше не встречала человека, напавшего на нее. Или просто не помнит? Вероятность того, что это связано с ее прошлым, велика. Хилари села на постели, срывая с себя провода, и мониторы тут же отозвались тревожным писком. Это было похоже и одновременно не похоже на больницу.

В палатах обычно есть окна, а двери не защищены электронными замками. Обстановка тоже подкачала. Кровать с подлокотником-подставкой, стул, электроника и белые стены, замкнувшие ее внутри. Приоткрытая дверь, которую Хилари не сразу заметила, вела в туалет и душевую. Полностью изолированная комната, больше похожая на камеру. Хилари сделала глубокий вдох и обхватила себя руками.

– Пациент Хилари Стивенс, ответьте.

Женский голос, резкий и неприятный, заставил ее вздрогнуть. Только сейчас Хилари обратила внимание на небольшое переговорное устройство, вмонтированное в стену рядом кроватью.

– Пациент Хилари Стивенс, ответьте.

– Где я?

– Ваши вопросы, не касающиеся состояния здоровья, будут игнорироваться. Вы отсоединили датчики, контролирующие ваше состояние. Повторное действие без предварительных санкций приведет к наказанию. Это понятно?

– Да.

– Хорошо. Сейчас к вам поднимется специалист для проведения первичного инструктажа, введения препаратов и повторного подключения датчиков. Любые агрессивные действия в его адрес расцениваются как попытка неподчинения, за которой следует наказание.

– Я поняла, – ответила Хилари в пустоту – переговорное устройство уже затихло.

Говорившая напоминала ей робота, хотя и была человеком. От этого не становилось менее страшно.

«Я и не через такое проходила, – напомнила она себе. – Я выберусь».

Собственная уверенность помогла немного успокоиться. Это не было похоже ни на что, с чем она сталкивалась раньше, но все когда-нибудь происходит впервые. Нужно сосредоточиться, собраться, выяснить, с чем имеешь дело – и действовать.

С того дня, как Джеймс чуть не погиб на пожаре, она пребывала в состоянии постоянного напряжения. Она переговорила с его начальником, и выяснила, что это далеко не первый случай, когда муж лез в самое пекло. Она пыталась поговорить и с ним, но наткнулась на очередную стену молчания. Джеймс заслуживал спокойной жизни, но ему это было не нужно. Сейчас Хилари была рада тому, что муж отказался завести ребенка. Окажись она в такой ситуации в положении, вряд ли восприняла бы все настолько хладнокровно.

Хилари считала, что сумеет разглядеть приближающуюся опасность. Жизнь научила ее быть внимательной к мелочам и умению постоять за себя. Недостаточно, по всей видимости. Этот «курьер» не из воздуха материализовался на пороге, чтобы вколоть ей какую-то дрянь и уволочь неизвестно куда. Наверняка за ней следили. Как можно было такое пропустить? Разве что похититель хорошо знал своих «клиентов» и обладал достаточными навыками, чтобы подобраться к ним незаметно.

Хилари сдавила виски, пытаясь унять сильнейшую головную боль, и быстро повернулась в сторону открывшейся двери. В комнату вошел мужчина в медицинском халате, с подносом в руках. Она не могла бы описать его иначе как «безликий». Светлые волосы, невысокий, отстраненное выражение лица. Взгляд бегло скользнул по ней, когда он ставил поднос на выдвижную подставку. Мужчина избегал смотреть ей в глаза.

– Вы расскажете мне, что здесь происходит?

Хилари посмотрела на закрытую дверь, ведущую к свободе, потом перевела взгляд на поднос, где на одной половине стояла дымящаяся супница, лежали нарезанные дольками фрукты и хлеб, на другой – медицинские принадлежности.

Она должна бежать отсюда, и как можно скорее. Вот только ей нужно знать, с чем придется столкнуться.

– Вы всегда такой молчаливый? – Хилари принялась за еду.

– Когда того требуют обстоятельства.

– Где я, зачем я здесь?

– Я не уполномочен отвечать на ваши вопросы.

– А кто уполномочен? – Хилари пристально посмотрела на него. Он вел себя так, будто боялся ее: держался в отдалении, одна рука в кармане – по всей видимости, на «тревожной кнопке».

Вероятно, ему кое-что известно. Достаточно единственного факта биографии, чтобы люди начали шарахаться от нее, как от прокаженной.

– Чего вы так боитесь? – усмехнулась она. – За дверью наверняка охрана.

Мужчина промолчал.

«Что ж, ладно, – подумала она, – тогда зайдем с другой стороны».

– Та женщина, – Хилари кивнула на переговорное устройство, отставила пустую супницу и подтянула к себе тарелку с фруктами, – сказала, что мне введут какие-то препараты. Какие? Для чего эти датчики?

– Иммуномодуляторы. Для того, чтобы мы могли следить за состоянием вашего организма. Через несколько дней вы сможете обходиться без них. Когда мы убедимся, что вы полностью здоровы.

– Зачем?!

Этот вопрос тоже остался без ответа, но того, что он сказал, было уже достаточно. Хилари представляла интерес только потому, что была измененной.

Она поняла, что не сможет съесть больше ни куска – просто-напросто подавится, или ее вывернет прямо на поднос. Хладнокровие и выдержка исчезли, не оставив и следа. Вопросы, которые могли ей помочь в ближайшем будущем, вылетели из головы.

Она, не моргая, смотрела на мужчину, который сделал ей инъекцию. Попросил держать тампон на сгибе локтя и осторожно, как будто обращался с гремучей змеей, уложил на кровать, подключая датчики. Удостоверившись, что все в порядке, кивнул ей.

– Пожалуйста, больше не отсоединяйте их самостоятельно.

– Так про наказания она не шутила? – криво улыбнулась Хилари.

– Нет.

Мужчина забрал остатки обеда и удалился. Последняя деталь, которую она отметила в его образе – серебристо-серый браслет на запястье. У нее был такой же, только желтый. Идентификаторы.

Господи, во что она влипла?!

4

Спрюс-Грув и окрестности, Канада. Апрель 2013 г.

Весна в этих краях приходила позже календарной. Почувствовав первое потепление, жители стремились скинуть шарфы и куртки. Не было ничего удивительного в том, что клиентов в аптеке появилось значительно больше.

Сэт Торнтон отпер двери, перевернул табличку и начал свой обычный день. Обычный за последние месяцы, потому что до этого его работа шла в совершенно ином ключе. Скандально известная корпорация, «Бенкитт Хелфлайн», окончательно развалилась в декабре две тысячи двенадцатого. Резюме с такой строчкой сейчас скорее являлось клеймом позора, чем особой привилегией, хотя раньше работа в этой компании считалась одной из самых престижных в мире фармацевтов и вирусологов.

Сэт был рад, что ему вообще удалось устроиться. Он уже начинал думать, что ему не светит даже должность уборщика на заправке.

Владелец аптеки был далек от современных технологий: телевизор не смотрел, компьютер видел только на картинках. Магнус Хальстерштейн был стар, жаден до умопомрачения, а временами впадал в маразм. Поэтому когда на горизонте нарисовался человек, согласившийся работать за небольшую плату, он с радостью принял его. На собственных ошибках в расчетах Магнус терял гораздо больше, чем мог заплатить ему.

Сэта все устраивало: денег хватало, чтобы снимать небольшую квартиру, и на еду. Некогда успешный ученый сейчас довольствовался должностью аптекаря и сравнительно спокойной жизнью. Временами это сводило с ума, но он не собирался ничего менять. По крайней мере, его никто не трогал. Сэт был вежлив и дружелюбен, но не стремился заводить новых знакомств. Каждый день начинался и заканчивался одинаково.

Сегодня Сэт собирался зайти в бар, а после прогуляться перед сном. Он дождался времени закрытия, перевернул табличку и стал собираться домой. Торнтон как раз надевал куртку в подсобке, когда услышал звон дверного колокольчика. Постоянные клиенты Хальстерштейна привыкли, что старик работает до ночи, и частенько приходили после закрытия. Такое случалось, когда кому-то не сиделось дома и хотелось поговорить. Новый аптекарь был неизменно учтив, что нравилось посетителям Магнуса, поэтому покупка таблеток от запора могла растянуться на час, а то и на полтора. За это время ему приходилось выслушивать все о жизни покупателя, включая ночную икоту и пригоревший рис.

Сэт мысленно выругался, и вышел в зал. Его самым страшным ожиданиям не суждено было сбыться. У витрины стояла молодая женщина, которую он видел впервые, и Сэт вздохнул с облегчением.

– Мы закрыты, – произнес он дежурную фразу. Приезжие не могли пожаловаться Магнусу, а жестокое убийство времени за прилавком аптеки старого скупердяя сказалось на его характере. Сэт угрюмо усмехнулся.

Она подошла и облокотилась о прилавок.

– Уделите мне время? Это вопрос жизни и смерти!

Сэт отвлекся от жалости к себе, от созерцания собственной неудавшейся жизни в виде банок с пилюлями на запылившихся полках, и посмотрел на посетительницу. Вне всякого сомнения, она была цветным пятном на холсте его серых будней. Высокая и худощавая, яркая даже без макияжа, длинные темные волосы стянуты в хвост. Светлая куртка, темно-зеленое – под цвет глаз – платье с откровенным декольте. Она излучала уверенность всем своим видом, такая женщина способна разнести весь магазин, если не получит желаемого.

– Отдел противозачаточных средств во втором ряду слева, – вежливо улыбнулся он.

Неожиданно она уткнулась ладонями в лицо, а плечи ее затряслись. Сэт успел пожалеть о своем ответе, не хватало еще, чтобы по его вине рыдали незнакомки. Он уже собирался извиниться, когда та подняла голову. В ее глазах искрился смех.

– Всю жизнь учусь быть актрисой, но получается паршиво. Давайте лучше поиграем в вопрос-ответ. Как считаете, о чьей жизни и смерти я сейчас говорила?

Она ненормальная или под действием наркотиков? В его устоявшейся размеренной жизни не было места проблемам. Случись что, Сэту придется разбираться с полицией, а те могут и открыть Магнусу глаза на его прошлое. Ему снова придется не только менять работу, но и переезжать. Торнтон нахмурился и раздраженно переспросил:

– Чем я могу вам помочь?

– Да ладно вам, профессор. Нельзя быть таким букой.

Сэту показалось, что из него разом выбили весь воздух. Побег длиной в год продолжался до сих пор. Только преследователей он ни разу не замечал. Иногда казалось, что он убегает от самого себя.

Она смотрела ему в глаза, и Торнтон нерешительно попятился назад, хотя страх подсказывал, что надо бежать со всех ног. В подсобке есть черный ход, но где гарантия, что там его не ждут?

– Кто вы такая? – как ни странно, голос прозвучал твердо.

– Беатрис. Бояться надо не меня, а тех, кто заинтересован в ваших талантах.

Сэт подозревал, что его спокойная жизнь в канадской глубинке – это ненадолго. Надеялся, что они о нем забудут.

– И вы хотели меня предупредить и предложить свою помощь, – язвительно заметил он. – Или вас тоже интересует исключительно мой талант?

– Какое недоверие, – насмешливо произнесла она, – часто обманывали очаровательные женщины, профессор?

Сэт хотел ответить, что загадочные женщины в его жизни всегда появлялись вместе с проблемами, но Беатрис оттолкнулась от прилавка и направилась к витрине.

– Секс любят все, а вот расхлебывать последствия – не очень. А вы как считаете?

– Я считал, что все закончилось. Когда вы все оставите меня в покое?

Он пришел в ярость, когда вспомнил, как его использовали в своих играх. Сэт решительно прошел к выходу и с силой толкнул дверь.

– Уходите!

– Я вас покидаю, а вот за остальных поручиться не могу. Удачи, профессор!

Беатрис подмигнула и вышла, а Торнтон с силой захлопнул двери. Они ведут себя так, будто от рождения наделены правом распоряжаться человеческими судьбами, для них это в порядке вещей. Все происходящее сильно напоминало ему события осенью две тысячи одиннадцатого года, когда ночью к нему пришла Мелани и посоветовала как можно скорее бежать от успешной размеренной жизни. Сэт послушался, и благодаря этому выжил. Сложно было назвать жизнью постоянный страх и скитания по городам. Спрюс-Грув стал последним пристанищем, но даже здесь Торнтон не чувствовал себя в безопасности.

Сэт закрыл аптеку и быстро направился домой, старясь не оглядываться по сторонам. Сколько у него времени? Минуты? Часы? Дни? Он знал, какими быстрыми могут быть те, кто охотится на него. Возможно, Беатрис с ним играла. Он больше не блестящий ученый. У него нет ни средств, ни возможности продолжать свою работу, тогда зачем он им?

Маленькая квартира, которую снимал Сэт, ничем не напоминала его просторные апартаменты в Сиэтле или удобную студию в Нью-Йорке. С тех пор как он превратился в беглеца, выбирать не приходилось. Визит Беатрис вскрыл старые раны. Творение Торнтона стало сердцевиной трагедии, унесшей множество жизней. Судебный процесс гремел по всему миру.

Сэт спешно собирал вещи. Самое важное поместилось в небольшую спортивную сумку, все свои сбережения – около двух с половиной тысяч канадских долларов – он положил под разорванную подкладку. Оставалось решить: двигаться в сторону ближайшей автостанции, или ловить попутку. Автобус казался ему более безопасным, автостоп – быстрым.

Вряд ли преследователи рискнут вытаскивать его из автобуса на глазах у всех, поэтому Сэт выбрал первое. Купленный недавно пистолет Торнтон спрятал под куртку и спустился вниз. Он не представлял, что будет делать, если придется стрелять. Оружие скорее было успокоительным, чем средством самозащиты.

Спустившись вниз, Сэт пару раз глубоко вдохнул и выдохнул, перед тем как выйти на улицу. Открыл дверь, и его резко толкнули к джипу. Он не успел ничего предпринять, как за спиной захлопнулась дверца, щелкнула блокировка. Тот, кто втолкнул его внутрь, сел на переднее сиденье, и машина сорвалась с места.

Профессор встретился взглядом с мужчиной, устроившимся рядом, и искренне пожалел о решении вернуться домой. Тот смотрел так, будто собирался прихлопнуть Торнтона, как заразного вредителя. Он хмурился, и полоса шрама над правой бровью становилась заметнее. Длинные черные волосы мужчина, похоже, мыл исключительно по праздникам: спутавшиеся патлы сальными прядями висели вдоль лица.

– Вы хорошо спрятались, профессор Торнтон. Скучали? – сквозь смех просочилась злоба. Теперь он был уверен в том, что его преследователи – те, о ком он подумал сразу. Им есть за что его ненавидеть.

Сэт бросил взгляд в зеркало заднего вида, но дорога за ними была пуста.

– Мне известно о том, кем вы были, – Сэт выделил последнее слово, непроизвольно вжимаясь в дверцу, – боюсь, в настоящем я вам ничем помочь не могу.

– Да вы и в прошлом не особо помогли, – собеседник цедил слова, и Сэт невольно поежился, – но вам придется постараться вернуть тем, кто остался, их жизни в наилучшем виде. Потому что многие сейчас хотят добраться до вашей шкуры и наделать из нее сумочек и туфель в качестве памятных сувениров.

Мужчина замолчал, и в воцарившейся тишине было нечто зловещее. Чего-то подобного Сэт и боялся, и подсознательно ожидал. Именно поэтому он перечеркнул прежнюю жизнь, цели и мечты. Оказался в этой дыре в надежде выжить. Самый жуткий кошмар Торнтона сбывался наяву.

– За нами хвост, Ронни, – перебил его размышления водитель. Машина набрала скорость, и Торнтона вдавило в сиденье. Ронни коротко кивнул подчиненному, тот достал пистолет и открыл окно.

– Может не стоит этого делать? – тихо попросил Сэт.

Ему было наплевать на преследователей, но попасть в аварию на такой скорости не хотелось. Он все еще рассчитывал выбраться из этой передряги живым.

– Давайте остановимся и поговорим, – он снова обратился к тому, кого называли Ронни. – Я пойду с вами по своей воле.

– Заткнись, – прозвучало в ответ презрительное, с угрозой.

Машина, идущая за ними, после первого выстрела резко ушла в сторону, а потом оказалась рядом, вырываясь вперед. Водитель попытался уйти на встречную, но не справился с управлением. Сэта швырнуло на Ронни. Машина перевернулись несколько раз, совсем близко прогремел выстрел, раздался отвратительный скрежет металла, звук бьющегося стекла. В тщетной попытке зацепиться за спинку сиденья Сэт схватил воздух, с силой ударился головой и потерял сознание.

5

Беатрис листала книгу, изредка поглядывая на лежащего на кровати мужчину: темноволосый, худой и невысокий. Смысл слов проходил мимо и зачастую, вернувшись в роман на том или ином абзаце, она не могла вспомнить, что происходило раньше. Вальтер говорил о профессоре, как об амбициозном, помешанном на своей карьере человеке, для которого не существует никого и ничего, кроме работы. С его слов Торнтон узнал обо всем до того, как произошла трагедия, но от исследований не отказался. Профессора и его команду прикрыли те, кому был выгоден геноцид.

Беатрис возненавидела «Бенкитт Хелфлайн» и всех его сотрудников, когда на ее глазах умирали сотни. Виновник того кошмара сейчас спал сном младенца. Торнтон отделался ушибами и почти наверняка сотрясением мозга, но его состояние заботило Беатрис в последнюю очередь. А вот как бы профессор не начал вопить, когда откроет глаза – вполне. Вряд ли крики ему помогут, но она не была уверена, что рассчитает силу удара. Руки так и чесались.

Не знай она его истории, решила бы, что он сбежал от мамочки и потерялся. Обычно таких людей приключения обходят стороной. Для Торнтона судьба решила сделать исключение, и он этим воспользовался. Отправив на тот свет десятки тысяч. Она с трудом подавила в себе нарастающую неприязнь.

Беатрис выбрала небольшой отель, подальше от основных трасс, в самой глуши. Номер представлял собой уютную комнатушку с небольшой двуспальной кроватью, тумбочкой, телевизором и старинными часами на стене. Часы негромко тикали, напоминая ей о похожих в гостиной родительского дома. Много времени прошло, пока она признала, что ее дом – весь мир, а не четыре стены, в которых осталось прошлое. Канада напомнила ей Россию – не столько пейзажами и просторами, сколько затянувшейся зимой и неизбывной тоской зябких длинных ночей.

Сэт пошевелился и открыл глаза, и она пересела поближе – чтобы сразу заткнуть его в случае чего. Он смотрел настороженно, как кролик на удава, и Беатрис решила не расслабляться.

– Где я? – в сочетании с тем, как он держался за голову, прозвучало почти мило.

– В отеле.

Ей было интересно, как профессор себя поведет. Она хотела спросить, не мучают ли его кошмары – потому что ее, оказавшуюся в гуще событий, стоявшую на грани жизни и смерти, они терзали до сих пор.

– Почему я в отеле, а не в камере? Ваши дружки дали мне понять, что не отстанут, – поинтересовался он с плохо скрываемым сарказмом.

– Они не мои дружки, – хмыкнула Беатрис, – я не оставляю друзей в горящей машине. Могу я рассчитывать на ваше благоразумие, профессор?

Наемников она видела впервые. За исключением Ронни Халишера. Один из его подручных идиотов додумался стрелять, пришлось устроить аварию. Она вытащила их из машины, на этом исчерпав лимит человеколюбия. Выяснилось, что Ронни не в курсе ее участия в операции, потому как смотрел на нее большими глазами перед тем, как отключиться. Беатрис даже не успела у него ничего спросить.

– Спасибо, – прозвучало искренне, хотя по-прежнему недоверчиво. Он поднялся, но резво прислонился к стене. – Только вы не сказали, зачем это вам?

– Все бы вам причинно-следственные связи выискивать. Меня устраивает мир таким, какой он сейчас. За двести лет я насмотрелась на то, как льется кровь, и не хочу повторения.

– Всего лишь двести? – усмехнулся он. – Да вы малолетка, Беатрис.

Она передернула плечами, поднялась и подошла к окну, а профессор нетвердым шагом направился к креслу, на котором лежали его куртка и сумка.

– Я ввязался во все это, потому что меня мир не устраивал, – произнес он, копаясь в сумке.

– Не нравился мир – начали бы с себя, – не удержалась Беатрис, – или поехали бы в Африку – детей лечить.

– Вы и половины не знаете! – вскинулся Торнтон. – Легко судить других, да, Беатрис?

Она едва сдержалась, чтобы не отправить профессора в нокаут. Когда Беатрис соглашалась поработать, то предполагала, что будет трудно, но не догадывалась, что настолько. Она повидала бесчисленное множество мужчин с не самыми светлыми идеями и не самым легким характером, но никто из них не вызывал в ней такого раздражения, как Торнтон.

– Ваши хотят заполучить меня, а вы по какой-то причине меня спасаете. Я не верю в благие намерения бывшей изме…

– Я пришлю вам цветы на могилку, профессор, – она повернулась к нему спиной, собирая в рюкзак книжку, телефон и ключи от машины.

Торнтон подозрительно притих. Первый порыв уже миновал, и ей не хотелось свернуть ему шею. Рано или поздно профессору и так оторвут голову – либо по приказу Вальтера, либо кто-нибудь другой доберется. Можно только предположить, что смерть его не будет легкой, как июньский ветерок.

Оставив Торнтона наедине со своими мыслями и небогатым багажом, она спустилась по лестнице вниз, положила ключи от номера на стойку и вышла на улицу. Прислонившись к машине, достала пачку сигарет и закурила. Не так просто избавиться от вредной привычки, особенно когда жизнь подбрасывает сюрприз за сюрпризом.

Раньше сигареты не причиняли организму вреда, но и расслабляться не помогали. Сейчас, пока вокруг вился сладковатый аромат, она немного успокоилась и сосредоточилась. Снова и снова жадно затягивалась, и выдыхала вишневый дым. Она должна была остаться рядом с ним и вести себя совершенно иначе, но актриса из нее никакая. Чем-чем, а лицемерием Беатрис не могла похвастаться.

Она достала телефон и нажала быстрый набор.

– У нас не задался разговор. Он явно захочет свалить. Нужна помощь.

– Понял.