Любовь за гранью 4. Безумие Зверя Соболева Ульяна

18 ГЛАВА

– Я не понимаю, зачем это нужно тебе, князь Мокану?

Лючиан откинулся в кресле, поглаживая набалдашник трости и попивая из золотого кубка коньк. Демон любил вычурность и излишества во всем, как в одежде, так и в окружающей обстановке. На вид и не скажешь, что этот холенный, даже изнеженный молодой мужчина дьявольское исчадие ада. Светлые кудрявые волосы падали на бледное лицо с гладкой персиковой кожей и легким как у девушки румянцем. Капризный рот, ровный аккуратный нос и большие светло-голубые глазаю В ухе демона сверкает сережка с брильянтом. На нем надет светло-серый костюм, удивительно сочетающийся с сереневой рубашкой. На манжетах крупные запонки, пальцы унизаны кольцами, тонкие, словно женские с нежной кожей. Рядом с Николасом Лючиан казался совсем юным. Но Ник знал, что в его мире внешность обманчива втройне и чем прекрасней оболочка, тем более прогнившее нутро. Лючиан – младший брат Аонэса и Берита, еще более подлый и жестокий, большой почитатель мужской красоты. В отличии от своих старших братьев окружен свитой субтильных демонов любовников. С ним нужно быть очень осторожным. Обчные угрозы, напористость и грубость не те приемы, которыми можно взять Лючиана, тут нужна хитрость и ледяное спокойствие. Николас сел напротив демона в красивое кресло, больше похожее на королевский трон. Зала для приема гостей в этом доме напоминала декорации из фильмов эпохи барокко.

– У меня есть сугубо личные причины, – ответил Николас и посмотрел на демона.

– Хм… какие причины у темного князя мстить своему сподвижнику и партнеру по бизнесу? Здесь есть подвох, Николас, не думай, что меня так легко провести.

– Берит похитил мою женщину, – ответил Ник и его брови сошлись на переносице, – а хамелеон помогала ему в этом. Так что поверь причины более чем серьезные. Лючиан ухмыльнулся?

– С каких пор женщины представляют для тебя ценность, Мокану? Сегодня одна, завтра другая. Рисковать ради очередной…

– Не просто женщина, Лючиан, моя жена. Демон удивился, его тонкие подведенные темным брови приподнялись, Лючиан потянулся за сигаретой и уже спустя секунду пускал в сторону Николаса тоненькие колечки дыма.

– Хорошо, – он словно растягивал слова, наслаждаясь звуком собственного голоса, – допустим это правда. Последнее время Берит душит меня, как может, а твой брат помогает ему в этом. Они потеснили меня в Каспийском море, они искусственно понизили мои цены на акции и подтасовали голоса на предварительных выборах. Ник улыбнулся и с раздражением увидел, как демон плотоядно облизал губы.

– Мой брат? Тебе ли не знать какие отношения бывают внутри семьи? Мой брат чем-то похож на твоего. Он отобрал у меня трон, он всегда был любимчиком моего отца и я буду рад досадить и ему тоже. К сожалению, по нашим законам, не могу убить его, но ты ведь сам понимаешь, не так ли? Казалось, этот ответ вполне удовлетворил Лючиана.

– Значит, тебе нужна Лилия? Любимая любовница Берита подаренная ему Аонэсом в знак примирения? Забавно и что ты с ней сделаешь, когда получишь?

– Оторву ей голову и подарю Бериту, – ответил Ник и увидел как блеснули глаза Лючиана. Разговоры о жестокости его заводили. Теперь он рассматривал князя с интересом.

– Ты знаешь, что такое каратель, ведь так? Скорей всего после этой войны ты не вернешься обратно и не сможешь насолить своему братцу. Ты уверен, что тебе это нужно?

– Мне некуда возвращаться. А жизнь бессмертного тосклива, так что будем считать, что у меня тяга к авантюрам. Не тяни, Лючиан, тебе нужен такой воин как я, твоя армия в плохом боевом духе и плохо подготовлена, среди них должен быть лидер. Тем более я уверен, если они увидят, что на твоей стороне сам князь, многие пойдут за тобой гораздо охотней. Лючиан поднялся с кресла и ленивой походкой подошел к секретеру. Николас чувствовал как в нем закипает гнев. Лючиан его раздражал, выводил из себя одним только видом. Демон достал бумагу и ручку, что-то размашисто подписал и подошел к Николасу.

– Вот твой контракт. Можешь подписывать. Хамелеона получишь, как только попадем к Бериту. Ник взял бумагу и не читая подписал, протянул обратно Лючиану.

– У вас есть план или пока только готовитесь? Лючиан довольно улыбнулся:

– Конечно, есть план. Нападение на улице в неожиданный момент, окружить и уничтожить всех включая охрану. Николас засмеялся и Лючиан с раздражением на него посмотрел:

– Я сказал что-то смешное?

– Очень смешное. Напасть на улице? Ничего глупее я еще не слышал. Лючиан нахмурился:

– Мокану, не слишком ли много на себя берешь?

– Не слишком. Лучше атаковать на его же территории. При этом атаковать вначале его офис, пусть отправит туда основную силу, а потом напасть на его дом, да еще так чтобы двери нашим воинам изнутри открыли. Лючиан задумался, идея ему явно пришлась по вкусу.

– Отличная мысль. Вот ты этим и займешься. Узнаешь как можно открыть ворота изнутри. Каратели работают в одиночку. Каждый сам за себя. У каждого есть задание. Так вот ты свое уже получил.

Ник вернулся в квартиру в обшарпанном районе Рима. В гостинице светится нельзя. Чем меньше бессмертных его заметят, тем лучше. Он прошел по темной, узкой комнатушке и остановился возле окна, внимательно осматривая пустую улицу. Внезапно резко обернулся, услышал шорох за спиной.

– Какого черта? В тот же миг перед ним появилась Кристина, она нагло улыбалась и вертела в руках ключ от его квартиры:

– Хозяин был очень сговорчивым после сеанса гипноза. Ник выхватил у нее ключ и яростно сжал кулаки:

– Ты что творишь, а? Какого черта ты здесь делаешь одна? Кристина пожала плечами.

– Поехала за тобой. Одному тебе не справиться с ними со всеми. Николас схватил ее за руку и потащил к двери.

– Сейчас же отвезу тебя в аэропорт. Совсем с ума сошла. Тебя мне еще здесь не хватало. Кристина яростно упиралась и пыталась что-то сказать, но Ник закрыл ей рот рукой и потащил по коридору. Девушка изловчилась и укусила его за ладонь.

– Сегодня у меня свидание с Беритом. Между прочим уже второе. Он сейчас гостит в Риме. Ник остановился и силой прижал Кристину к стене. Глаза обоих светились в темноте одинаковым красным блеском.

– Ты что затеяла? Он тебя на одну ладонь положит, другой размажет, совсем голову потеряла, а ну-ка брысь домой и чтоб я тебя не видел.

– А ты мною не командуй. Я за Марианну отомщу с тобой или без тебя. Хотя поначалу думала прибить дорогого дядю, а потом к Бериту отправится. Так что отпусти. Я к Бериту ближе вас всех в считанные секунды добралась. Николас разжал пальцы и внимательно посмотрел на девушку.

– Вот куда ты лезешь, а? Я больше не намерен терять кого-то из нашей семьи!

– Я тоже, – с вызовом бросила племянница и упрямо посмотрела на Ника. Как же она сейчас похожа на Лину, когда та решила отомстить Антуану, только эта еще поупрямей будет да позанозчивей.

– Сегодня я встречаюсь с демоном и поверь мозги я ему запудрю мало не покажется. Он от меня в полном восторге. Тебе ведь нужна моя помощь, я знаю о чем ты говорил с Лючианом.

– Тихо безмозглая, – Ник закрыл ей рот ладонью, но у же с опаской. Потащил ее обратно в квартиру.

Все эти дни обернулись для меня в вереницу проверок и анализов, в Фэй вселился сам дьявол, она нарыла кучу всякой литературы, подвергла меня самым разным проверкам и ждала некоего профессора из Киева. Если я правильно поняла тоже вампира. Она все еще не догадывалась какие мысли одолевают именно меня. А мое настроение становилось все мрачнее и мрачнее. Новость, которая привела Фэй в восторг, меня просто убила. Я не хотела этого ребенка. Мне была отвратительна сама мысль, что во мне дало ростки семя мужа именно в ту ночь, когда он хотел меня убить. Ребенок не должен быть зачат в такой ненависти и боли. Я не хочу иметь живое напоминание об его отце каждый день и каждую секунду. Особенно сейчас, когда я решила начать жизнь сначала, без него. Попытаться снова стать самой собой. Но нет, он всегда рядом, не отпускает, заклеймил меня, поработил и я принадлежу ему не смотря на то что мы не вместе. Оставил мне вечное напоминание о себе. Фэй даже не думала о том, что я тоже жду приезда этого профессора чтобы узнать как избавиться от того чудовища, что сидит внутри меня.

Жажда крови с каждым днем становилась невыносимой и в центре я уже не появлялась несколько дней. Я проклинала ту ночь, я проклинала себя. Мне нужно было вырваться на свободу, а этот ребенок намертво приковал меня к прошлому. Наверное, это была своеобразная реакция на мое состояние, если я не могла ненавидеть отца, то я начала ненавидеть ребенка. Я морила себя голодом, я не поддавалась на жадную потребность в крови, я вообще превратилась в жалкое подобие себя самой. Теперь я походила на скелет обтянутый кожей, волосы от постоянного голода утратили свой блеск, я перестала за собой следить и даже не понимаю, как Фэй этого не замечала. Наконец-то приехал профессор, и я кое-как приоделась, чтобы выглядеть хотя бы прилично. Мы с Фэй отправились в центр. Я нервничала. Очень нервничала, сегодня с самого утра ребенок вел себя внутри очень беспокойно, с каждым днем я чувствовала его толчки все отчетливей. Это уже не были нежные прикосновения бабочек, это уже были ощутимые касания. Как я предполагала, профессор был молод, красив, как и все чертовы вампиры. Но мне было наплевать, я знала, что сегодня потребую избавить меня от этих мучений. Я шла туда с твердой уверенностью. Что обратно вернусь «пустая». Теперь я снова лежала на кровати и по моему животу размазали липкий гель. Фэй и профессор увлеченно обсуждали мое состояние, охали и ахали по поводу невероятного чуда, а я чуть ли не скрипела зубами от злости. В конце концов, к моему животу приложили датчик:

– А малыш очень быстро растет. Когда ты делала УЗИ в последний раз, Фэй?

– Неделю назад. Тогда он соответствовал двадцатинедельному зародышу. Он растет с точностью в два раза быстрее, чем человеческое дитя.

– Ребенок совершенно нормальный. Не отличить от зародыша смертных. Он довольно пропорционален, у него здоровые органы и даже есть сердце. Вот смотри. Фэй…У нас будет рожденный вампир. Ты представляешь, что это начало новой эры. Возможно, от него будут рождаться дети. То есть у нас пропадет необходимость кого-либо обращать, это будет другая раса.

– Посмотри, это мальчик или девочка?

– Вертлявый малыш. Дайка я тебя немножечко придавлю, чтобы ты повернулся. В тот момент, когда профессор надавил датчиком мне на живот, мой мозг пронзил детский плач. Я вздрогнула, обернулась в поисках источника звука, но так и не поняла, откуда он доносится.

– Вот так. Это мальчик. Фэй это мальчик, черт возьми! Я не верю, что это происходит на самом деле…Так давай-ка посчитаем когда он может родиться. В этот момент я отбросила руку профессора и показала жестом, чтобы мне дали бумагу и ручку. Жирно, размашисто я написала:

– УМОЛЯЮ, ИЗБАВЬТЕ МЕНЯ ОТ НЕГО! Я НЕ БУДУ РОЖАТЬ! СДЕЛАЙТЕ АБОРТ! Фэй выронила мою записку и побледнела, а доктор впервые посмотрел мне в лицо.

В этой гробовой тишине, даже часы, наверное, встали. Я видела, как профессор посмотрел на Фэй, потом медленно встал со стула.

– Я думаю, вам стоит пообщаться наедине. Фэй, надеюсь, ты объяснишь своей племяннице, насколько уникален этот ребенок? Впрочем, решать вам, но я считаю, что король должен об этом знать. Без ведома Влада – я делать аборт не стану. Простите. Он даже не удостоил меня взглядом и вышел из кабинета. Фэй подошла ко мне, хотела обнять, но я сбросила ее руки и отвернулась. Всем видом, показывая насколько меня, не волнует их мнение.

– Марианна, милая, прости меня. Я должна была тебя выслушать, должна была понять. Но я так… так была рада этому ребеночку. Марианна, не отворачивайся. Посмотри мне в глаза. Неужели ты желаешь смерти своему малышу? Я не хотела ее слушать, внимать ее уговорам, не хотела, чтобы на меня действовали ее убеждения. Я даже закрыла уши руками и отрицательно качала головой.

– Марианна, этот ребенок, он спасение для братства, как ты не понимаешь?! Он открытие, он новая эра. В нем будущее клана. Рожденный вампир. Никто и никогда не слыхивал о таком. Единственным рожденным вампиром был тот, от кого появились мы все. Но он мертв. От этого вампира появятся другие. Это невероятно. Больше не будет людских жертв, «новорожденных» вампиров, созданных другими. В братстве появятся новые законы. Кто знает, какие способности у твоего малыша? Он будет достойным продолжателем династии королей. Я не хотела ее слышать. Не о чуде, не о чудовище, которого она называла ребенком. Я схватила ручку и написала ей все, что я об этом думаю:

– Вы меня спросили? Я что, по-твоему, пчелиная матка? Я никто? У меня нет права выбора? Для меня это не ребенок. Это монстр, порождение кошмара. Я не хочу, чтобы меня хоть что-то связывало с его отцом! Ты понимаешь, что теперь я никогда не стану свободной? ОН не оставит меня! Когда узнает о ребенке, он заставит меня вернуться, и я снова буду жить в рабстве! ОН придет за мной! Фэй! Я не могу так! Фей если вы не вытащите это чудовище из меня, я вытащу его сама. Я покончу с собой. Так что выбирайте – или я или он. Наверное, я сейчас не была похожа сама на себя. Даже Фэй от меня отпрянула.

– Марианна, дети не виноваты в грехах родителей. Этот малыш, он ни в чем не виноват. Как ты можешь приговаривать его к смерти. Ты вправе отказаться от него, когда он родится, я могу воспитывать и двоих. Но убить?! Марианна это не ты сейчас говоришь, это твой гнев и обида говорят за тебя. Твоя ярость. Желание отомстить отцу малыша. И еще, не волнуйся, Ник за тобой не придет. Вряд ли ты когда-нибудь снова его увидишь. Я пропустила ее слова мимо ушей. Я слышала только то, что хотела слышать.

– Фэй, я не хочу его рожать, я не хочу быть для него инкубатором, лабораторией. Я имею право выбора. Фэй отрицательно качнула головой:

– Нет. Это будет решать твой отец. Меня охватила паника, чувство страшной безысходности.

– Вы запрете меня и заставите родить? Снова посадите меня под замок? Снова приговорите? Это так просто – я одна, а вас много, почему бы не сломать меня еще раз! Только знай, Фэй! Если ты не на моей стороне я сама избавлюсь от ребенка, и никто из вас не сможет мне помешать. Я ПРОСТО ВЫРЕЖУ ЕГО ИЗ СВОЕГО ТЕЛА!

Фэй попятилась назад, а я вдруг снова услышала детский плач, он стоял у меня в голове, нарастая издалека, плач боли и обиды. Я осмотрелась по сторонам. В соседнем кабинете никого нет. Сейчас слишком поздно – все дети из центра уже спят. Тогда откуда, черт побери, этот душераздирающий плач?

Я приложила руки к животу и плач начал стихать. Видно мои глаза расширились от удивления. Фэй хотела что-то сказать, но я сделала ей жест молчать. Теперь плач уже не был таким громким, словно ребенок вот-вот утешиться, но все еще всхлипывает от обиды. Я провела рукой по животу, снова тихий всхлип. Тогда я откинулась на подушку и прислушалась, погружаясь в себя, в свои ощущения. И я почувствовала это – боль, она была сильнее, чем моя собственная, боль и отчаянное одиночество, а еще страх, панический ужас. Это существо, внутри меня, оно передавало мне свои эмоции и сейчас оно очень боялось. Что-то в моей душе всколыхнулось, невидимое еле ощутимое. В этот момент Фэй подошла к аппарату УЗИ и снова взяла датчик и, пользуясь моментом, приложила его к моему животу. Она включила звук на полную громкость и я замерла. Тук…Тук…Тук… Что это?

Словно бьется чье-то сердце. Я посмотрела на Фэй, она с трудом сдерживала слезы:

– Это сердечко твоего малыша, он напуган, пульс участился. Он чувствует, как сильно ты его ненавидишь. Марианна, не надо…Этот малыш, он наверняка все понимает. Нельзя так. Он же совсем крошечный. Ты для него весь мир. Ты для него центр этой вселенной. От отчаянья у меня перехватило дыхание, рыдания рвались наружу. Я не хочу. Не хочу этого ребенка. Это не может быть его сердце. У монстров нет сердца. Нет. Там кусок льда. Но сердце продолжало биться. То чаще, то быстрее. И вдруг я ощутила волну, внутри меня, в моем сознании безграничную волну любви нежности. Не моей любви, потому что тогда я еще не любила ребенка, а его любви. Оно меня жалело, оно показывало мне, как сильно любит. Я снова слышала тихий плач.

Наверное, я полностью погрузилась в свои ощущения. Теперь я прислушивалась. Меня охватило странное чувство, что я знаю, чего хочет ребенок, словно он просил меня. И я поддалась – погладила живот, нежно, едва касаясь. Плач стих. У меня в голове снова стало тихо, только теперь эта тишина успокаивала. Ребенок меня успокаивал. Я чувствовала его невероятную энергию. Он передавал мне импульсы, по моему телу растекалось тепло. В кабинете по-прежнему раздавался стук маленького сердца и постепенно звук перестал быть резким и отрывистым, перешел в другой диапазон. Я не замечала, как продолжаю гладить живот, мною овладело странное оцепенение, я коснулась чего-то сугубо личного, интимного, которое принадлежало мне и ребенку. Он разговаривал со мной, он показал мне, что любит меня. Любит, так как еще никто и никогда на этом свете не любил, и не будет любить.

– Ты его слышишь, да? Он дает тебе почувствовать себя? Марианна? Скажи мне – ты его чувствуешь? Я кивнула и в растерянности посмотрела на Фэй.

– Вернуть профессора? Пусть продолжит осмотр? Я снова кивнула, и устало закрыла глаза. Ребенок перестал быть чем-то чужеродным и страшным. Я больше его не боялась. Наоборот это он очень боялся меня. Во мне еще не было любви, но желание уничтожить пропало. Нельзя ненавидеть того кто тебя так боготворит и боится. Теперь я не знала, что будет дальше. Я должна, наверное, смириться, позволить ему развиваться дальше. Может быть, когда-нибудь я тоже смогу ему ответить взаимностью. Единственное я знала, точно – мне понравилось наше странное общение. Когда я «услышала» ребенка я перестала испытывать острое чувство одиночества и горечи, теперь я уже не одна. Нас двое. Может быть Фэй права, я рожу его и оставлю ей. Думаю, это будет правильно.

19 ГЛАВА

Желание напиться до беспамятства, становилось невыносимым по ночам, когда стихали голоса и движение на дорогах. Когда он лихорадочно продумывал каждый свой шаг. Это помогало отвлечься и забыться. Месть. Она грела душу. Он вынашивал ее заботливо, как мать носит под сердцем любимое дитя. На обшарпанном полу лежал план владений Берита. Не совсем точный, без лабиринта, подвалов и запасных выходов, но это все чем располагал Лючиан. Все его ищейки, засланные в дом Берита были жестоко уничтожены. Ник приходил к выводу, что помощь Кристины ему просто необходима. Откуда только взялась эта девчонка на его голову? Как Витан позволил ей уехать? Впрочем, Кристине невозможно что-то запретить, она все равно сделает по-своему. Будь это не его племянница, план с проникновением в дом демона мог оказаться самым лучшим, но это слишком опасно. Если Берит узнает, кто такая Кристина он не преминет этим воспользоваться в своих целях. Со временем Нику пришлось признать, что других вариантов просто нет. Он до мелочей обдумал свои действия и пришел к выводу, что открыть ворота замка сможет только Кристина. Тогда Ник решил – нужно ее всему обучить. Чтобы девушка попала в логово зверя хорошо подготовленной к тому, что ее там ждет. Кристина оказалась не просто хорошей ученицей, а и Нику многому можно было у нее поучиться. Их тренировки проходили в полной тишине. Иногда в каморке Николаса поздней ночью иногда на рассвете за городом. Кристине порой удавалось одержать верх даже над ним. Но это ни о чем не говорило. Демон во стократ сильнее. Единственное чего они до сих пор не знали – это как уничтожить Берита. Как его убить. Лючиан и не собирался посвящать их в эту тайну. Очевидно, несмотря ни на что младший из семейства верховных демонов, не доверял своим карателям. Ник говорил Кристине как ей нужно вести себя в случае опасности – лучше всего бежать, скрыться, не вступать в конфликт. Сегодня Кристина вновь встречалась с демоном и должна была впервые переступить порог его дома. Ник прождал ее возвращения сутки. Он нервничал, измерял шагами маленькую комнатушку, смотрел на часы и с ужасом понимал, что сейчас он бессилен. Если Кристину ждут неприятности, Ник не сможет ей ничем помочь.

Плутовка вернулась утром и в довольно хорошем расположении духа. Она зашвырнула сумочку на диван, сбросила туфли на шпильках и плюхнулась в кресло, требуя принести ей стаканчик крови и чего-нибудь покрепче. Злой как черт, Ник выполнил ее просьбу, а потом накинулся с упреками. Она должна была дать ему знать, что с ней все в порядке, сообщить, позвонить, но девчонка нагло смеялась, забросив ноги на подлокотник и потягивала коктейль, как ни в чем не бывало.

– Говори, не томи, говори, ну.

– У нас есть помощник, – сказала та с триумфом и достала зеркальце из сумочки – верный суккуб Берита готов мне помочь. В этот момент Ник выхватил из ее рук бокал, швырнул на пол и гневно ее тряхнул:

– Ты что проболталась Ибрагиму? Ты в своем уме? Это же правая рука самого демона?

– Не тряси меня, как грушу, я и так устала. «Ух как интересно господин Берит, ух как занимательно, да вы гениальны». Тьфу! Еще ты нервы треплешь! Коктейль вылил. Кристина отбросила его руку и пошла за другим бокалом.

– Ибрагим, между прочим, ненавидит Берита, – сказала она уже с кухни, зная, что он прекрасно ее слышит, – тот держит его в неволе уже тысячу лет. Кстати, это именно Ибрагим передал мне пленку с доказательствами невиновности твоей жены. Если хочешь знать, то с помощью суккуба ты можешь проникнуть в дом. Я лишь буду отвлекающим звеном. Ник ухмыльнулся:

– И чего хочет взамен суккуб?

– То чего и все – свободы. Власти. Ибрагиму насточертело выполнять прихоти хозяина. Он хочет на волю. Так что, когда сдохнет Берит, это освободит Ибрагима от всех обязательств и он уйдет на покой.

Николас с недоверием посмотрел на Кристину, которая появилась с новым бокалом:

– Слишком все просто тебе не кажется? Она пожала плечами:

– Все простое бывает гениальным. Ник, у нас нет другого выбора, помощь Ибрагима нам нужна, а если он предатель, значит такова наша судьба. Вот и все. Кстати я видела эту тварь. Сегодня.

– Хамелеона? – Ник побледнел от ненависти и ярости.

– Вот именно. Красивая сучка. Хотя кто знает, может и это не ее внешность. Только я теперь хорошо ее отличаю. По глазам. У хамелеонов они оранжевые. Она затаилась как змея. Для нее я теперь враг номер один. Берит прогнал ее из своих покоев, когда привел меня домой. Кстати, он красавчик. Козел и урод моральный, но хорош.

– Он к тебе… – Ник почувствовал, как у него сжимаются кулаки.

– Нет не приставал, он со мной очень учтив. Для него я девушка извне. Не рабыня и не служанка. Так что он ведет себя так словно он и не демон вовсе, кстати, он даже не подозревает, что я дампир. Фэй в свое время дала мне необыкновенные духи, заглушающие запах иных существ. Для Берита я пахну как человек. Он думает, что я не знаю кто он. Кстати, Берит считает меня очень важной птицей. Я представилась ему как дочь нефтяного магната из Чехии…

– Дура, и дня не пройдет, как он вынюхает о тебе все. Нам нужно действовать как можно быстрее. Как ты связываешься с Ибрагимом?

– У меня есть его личный номер.

– Сегодня же я поговорю с твоим отцом. Нужно начинать действовать, пока твои отношения с демоном не зашли слишком далеко. Черт, ну и в гнусную же историю ты меня сейчас втягиваешь. Влад и Витан представления не имеют где ты находишься…а я должен подставлять тебя Бериту!

– Еще как имеют представление – для них я отдыхаю в Таиланде. У меня даже сотовый таиландский имеется. Так что все отлично, дядя, расслабься.

Кристина растянулась на его кровати и закрыла глаза. Ник сел на пол возле нее и облокотился о стену. Раннее утро. Затишье всего живого. Сейчас, когда беспокойство за Кристину немного утихло, Ник снова почувствовал прилив черной всепоглощающей тоски. Одиночества. Если бы ОНА была рядом, все было бы иначе. Вся его проклятая жизнь была бы другой. Но у него был огромный кусок счастья. Точнее мизерный по меркам бессмертных. Всего два года. Он сам все разрушил, сжег, пепла не оставил. Никогда и ни с кем он не бывал так жесток как с Марианной. Он мог быть холодным с любовницами, мог быть грубым, но жестоким – никогда. Любовь к Марианне как наваждение, подобной страсти в его жизни не было и не будет никогда. Она как яркая комета осветила его мрак и погасла, мерцая вдалеке манящим светом, недоступным и уже не принадлежащим ему. Он должен ее отпустить, и отпустит, если останется жив после этой переделки. Он даст Марианне свободу. По законам королей братства – он имеет право развестись. Марианна заслужила свое счастье без него. Возможно, у нее появится другой мужчина и она…О, дьявол, когда же он сможет не думать о ней без этого поглощающего чувства боли? Ник тихо спросил Кристину:

– Как она? Когда ты видела ее в последний раз? Племянница молчала, словно не желала говорить с Ником на эту тему.

– Все еще хочешь меня убить?

– Как я могу хотеть тебя убить, после того как увидела, что ты и так мертв? – так же тихо ответила она, – Это твое тело ходит и разговаривает, а душа и сердце мертвы, корчатся в адском пламени. Ты уже себя убил. Только одного не пойму как у тебя рука поднялась?… Если бы меня ударили еще ладно, я та еще стерва, но она… В ней столько света, столько любви. К тебе. Как ты мог? Ник опустил голову на руки:

– Не знаю. Наверное, я не умею любить как она. Моя любовь другая. Черная любовь. Наверное, я так и не смог до конца поверить в свое счастье. Мне казалось, что вот-вот что-то случиться, что она меня разлюбит, встретит другого. Я всегда этого ждал и поэтому так легко поверил. Самое страшное, что тогда я хотел ее убить. Ты не поймешь того жгучего яда, который серной кислотой сжигал мне душу. Все слишком сложно. Внутри меня живет жадный зверь. Не мне – значит ни кому. Кристина придвинулась к нему ближе, легла на живот подперла подбородок кулачками.

– Если Марианна простит тебя, если захочет вернуться…

– Нет! – Ник сказал это слишком резко, даже сам вздрогнул, – не куда возвращаться. На таком пепелище и костей не осталось. Мы слишком разные. Марианне нужен другой мужчина рядом: спокойный, любящий и ласковый. Я на подобное не способен. Я другой. Мои чувства для нее губительны. Так что не нужно даже и думать об этом. Если вернусь, то займусь разводом. Думаю, она обрадуется, узнав, что теперь свободна. Кристина тронула Ника за плечо:

– Ты хоронишь себя, да? Вот почему не борешься за нее? Вот так просто опустил руки?

– Глупая, ничего ты не понимаешь, мне не за что бороться. Я все решил. Так будет лучше. Для нее.

– А для тебя? Что лучше для тебя, Ник? Как ты будешь жить дальше, зная, что отпустил ее в мир других мужчин? Ты же сдохнешь от ревности, я-то тебя знаю, порой мне кажется, что из всего нашего семейства я больше всего похожа на тебя. Ник резко встал:

– Не болтай глупости. Слишком ты еще молодая, чтобы рассуждать о моих чувствах. Позвони Ибрагиму, скажи, что пусть готовиться. Ник вышел на улицу и судорожно выдохнул воздух. Отпустить… Что будет с ним? Какая разница? Как всегда – мрак, одиночество, ему не привыкать, если в живых останется.

С этого момента моя жизнь изменилась. И она менялась каждый день, незаметно, но довольно ощутимо. Фэй не отходила от меня ни на шаг, она совершенно не давала мне побыть одной. Везде и всюду я ездила за ней. Мне даже начало это нравится. В центр я все же вернулась. Фэй неизменно поила меня увеличенной порцией крови, и поэтому я была сыта…Точнее ребенок был сыт. У меня начал появляться живот. Как-то вдруг сразу вылез. До этого профессор говорил, что я плохо питаюсь, а ребенок растет очень быстро и забирает у меня всю энергию. Он говорил, что я должна увеличить свой рацион до шести раз в день, иначе начнется сильное истощение. Я слушалась. Постепенно я начала привыкать к мысли, что уже не одна, и внутри меня живет другое существо. Наше общение с ребенком стало постоянным ритуалом. Я даже не заметила, как это переросло в привычку и я начала мысленно с ним разговаривать. Он единственный кому не нужно писать ничего на бумаге, он понимал меня с полуслова. Я даже вела с ним своеобразную игру. У нас совершенно не совпадали вкусы в еде. Я любила сладкое, он любил соленое. Я любила апельсиновый сок, а он простую газировку. Иногда я его дразнила, тогда он меня тоже наказывал. Бывало съем ему назло кусочек торта, а он вернет мне его назад.

Я злюсь, мысленно его ругаю и в ответ слышу смех. Серебристый детский смех. Я не знаю, каким образом ребенок заменил мне всю вселенную. Это произошло быстро, но совершенно незаметно. Теперь я уже не представляла, как могла желать от него избавиться. Я уже не смогу без его толчков, касаний, без его теплой и такой безграничной любви. Фэй наблюдала за нами с улыбкой, иногда она тоже прикладывала руки к моему животу, и ребенок позволял ей получать его импульсы. Это было интересно и забавно. Мы все еще хранили все в тайне, я взяла клятву с Фэй, что она ничего не скажет родителям, пока я не позволю. И это время пришло. Мне захотелось, чтобы все познакомились с Самуилом. Да, я придумала ему имя. Хотя, наверное, думать пришлось недолго. Как только во мне проснулись теплые чувства к ребенку я назвала его именно так, и ему понравилось. Не спрашивайте, откуда я знаю. Просто понравилось и все. А когда появилось имя, привязанность стала сильнее. Я даже начала просматривать журналы для молодых мам и выбирать детское приданое. Меня настолько это увлекло, что теперь я уже сама таскала Фэй по магазинам, и мы решили начать готовить детскую. Ребенок должен родиться в середине лета. По подсчетам доктора моя беременность будет длиться как у Кристины – пять месяцев. Сейчас прошло уже почти три. Профессор с Фэй еще не решили: позволят ли малышу родиться естественным путем или сделают мне кесарево сечение. Фэй говорила, что я слишком худая для естественных родов, а профессор смеялся и говорил, что и не такие худышки рожают сами. Решили готовиться все таки к обычным родам. Я вообще об этом не думала. Я думала лишь о том, что наконец-то хочу, чтобы мама была рядом со мной. Я соскучилась. Я была готова ее принять и отца тоже. Если начинать жизнь сначала, то нужно это делать прямо сейчас. Теперь я говорила с малышом о его бабушке и дедушке, рассказывала их историю, а он «слушал», я знаю, что слушал. А еще я придумывала ему сказки. Красивые сказки о любви с прекрасным концом. Единственный о ком я не говорила с Сэми это Ник. Я вообще старалась о нем не думать. Последний раз, когда у меня был приступ отчаянья, ребенок почувствовал и сжался в комочек, он не шевелился целые сутки, и я в панике разбудила Фэй, заставив найти сердцебиение малыша по УЗИ. Теперь я запрещала себе думать о Нике. Его нет. Он ушел в другую жизнь и больше к нам не вернется. Конечно, я понимала, что прячу голову в песок как страус. Несомненно, рано или поздно Ник узнает о ребенке и захочет его увидеть. Хотя, мой муж непредсказуем, кто знает, как он относится к детям? Как вообще древний вампир может относиться к ребенку? Мы с ним никогда об этом не говорили и рядом с детьми я его не видела. Кто знает, может, этот ребенок ему не нужен, так же как и я. Но если все-таки он придет и захочет забрать малыша – я не отдам. Это мой Сэми. Мой. Прежде всего, только мой, а Николас пусть катится ко всем чертям. Иногда я думала о том, что прошло уже больше трех месяцев с тех пор как я у Фэй. Долгих три месяца. И за это время мой муж не сделал ни одной попытки с нами связаться, за исключением того случая, когда появился в центре. Он не просил прощения, хотя, несомненно, я бы не простила, он не пытался поговорить. Он вообще исчез. Поначалу меня это радовало, но позже, спустя время, я думала о том, что сейчас начинаю его ненавидеть. Именно сейчас, а не тогда. И ненавижу я его не за то, что он со мной сделал, а за то что он бездушное чудовище. Эгоист и проклятый гордец. Ведь если вся семья знает, что я ни в чем не виновата, какого дьявола он даже не попытался сгладить свою вину? А ответ один – он не считает, что я того стою. Да и зачем? Теперь он свободен как ветер. Другие женщины, виски, наркотики. Кто знает, может я ему надоела еще тогда, когда все было хорошо. Ник не относится к тем мужчинам, которые хранят верность и могут спать с одной женщиной долгое время. Ник не клялся мне в этом никогда, а я боялась просить. Он предупреждал меня, что ничего обещать не может и не хочет.

Так что наверняка в его доме живет Мелисса или очередная любовница. Сказать, что мне не было больно, значит солгать самой себе. Я просто гнала эти мысли в самый дальний угол и запрещала себе об этом думать. Так же как и том, как мы расстались. Когда я поняла, что все кончено, а я это почувствовала совсем недавно, начав размышлять обо всем, что между нами было раньше, я сняла обручальное кольцо. Спрятала его подальше. Все. Нужно учиться жить заново. Но жизнь очень любит преподносить мне «сюрпризы», преподнесла и в этот раз.

Зачеркнув все черной и жирной линией. Я ничего не решаю. За меня уже все решили. Где и кто – я не знала.

Но вначале я встретилась с родителями. Для этого мы поехали с Фэй в другой город. Мама с папой сняли небольшой домик и ждали нас. Для меня эта встреча символизировала прощение в полном смысле этого слова. Родители не знали о моей беременности и поэтому, когда увидели меня, вначале ничего не заметили. Фэй деликатно стояла в сторонке. Сцены с вымаливаньем прощения не было. Только взгляды, только тишина и наши взгляды. Нам всем было слишком больно: им от того, что причинили мне страдания, а мне от того, что так долго не могла их пустить в свою жизнь обратно. Я сделала шаг к ним навстречу, а они должны были смиренно ждать моего решения.

Первой поняла мама. В тот самый миг, когда крепко сжала меня в объятиях, она почувствовала мой маленький, но очень упругий живот. Лина резко отстранилась от меня и долго смотрела мне в глаза, потом на Фэй, потом на папу.

– Марианна…ты беременна?…Но как? Фэй, как такое возможно? Отец, казалось, был сильно смущен. Он боялся смотреть мне в глаза, боялся прикоснуться, но я сама бросилась ему на шею, и он закружил меня как когда-то в детстве:

– Маняша, радость моя, моя любимая девочка… Как же я скучал, как я тосковал по тебе. И я тосковала. Только сейчас я поняла, как сильно мне их обоих не хватало, но нам было нужно это время. Эти месяцы. Нам всем, чтобы прийти друг к другу снова. А потом были расспросы, восторг и снова слезы. Я не знала, что в этот день меня ждал новый удар. Неожиданный и болезненный. Пока что я наслаждалась счастьем, но у меня оно никогда не бывает долгим.

Вечер начался восхитительно. Я была счастлива. Можно даже сказать, очень счастлива. Я сама не верила, что все еще могу ощущать этот восхитительный приток сил. Я вернулась в детство, когда мое общение сводилось лишь к знакам и жестам. Я очень редко разговаривала лет до пяти. И мама, и отец, вспомнили то далекое прошлое, когда понимали меня без слов. Этот вечер был посвящен мне и ребенку. Мы говорили только о нем. Папа растрогался до слез, когда понял, какое имя я выбрала малышу. Мама обсуждала с Фэй роды. И никто из них не заговорил о Нике, а я не решалась спросить. Точнее я боялась, что их ответ снова причинит мне боль. Фэй рассказала нам, что нашла очень много информации о том, кто я на самом деле. Она просто не решалась сказать мне раньше, но сейчас самое подходящее время, когда вся семья в сборе объяснить, почему я смогла забеременеть и что я за существо. Все что она говорила, заставило мое сердце биться чаще, вернуло мне интерес к моему прошлому. Прошлому где Лина еще не нашла одинокую девочку возле дороги. То есть меня. Это удивительно, но у меня были настоящие родители. Их убили демоны. Меня каким-то чудом удалось спасти. Но самое интересное, что моя мама, как и я, оказалась падшим ангелом, и полюбила она вампира. Ушла ради него в мир людей, чего ей не простили демоны, у которых она должна была служить в рабстве вечно, после падения. Мама сбежала. Так что и моя биологическая мать, и я стали носителями нового гена. Гена «рожденных» бессмертных. Демоны не дали ей жить дальше. Никто не желал появления новой расы. Я повторила ее судьбу настолько точно, что даже Фэй была удивлена. Только мама вышла замуж не за члена королевской семьи, никто не мог обеспечить ей безопасность и погибли они вместе. Их сожгли живьем. Как же мне захотелось их вспомнить, ведь даже когда ребенок очень мал, воспоминания все равно отпечатываются в его хрупком сознании и никогда не стираются. Возможно, я даже знаю, кто их убил. Фэй считала, что, как и сейчас, моя немота в детстве наступила вследствие сильнейшего потрясения. Фэй обещала помочь мне вытащить воспоминания детства наружу, но только после родов.

Сейчас я слишком чувствительная и ранимая. Теперь я знала кто я – носитель. Я не относилась ни к одной вышеперечисленной расе и в то же время могла выносить плод любого из них. То есть, я просто уникально подхожу под любые изменения генов. Вот почему я была таким ценным подарком для Берита – я могла зачать. Фактически я: и вампир, и демон, и оборотень, кто угодно, в зависимости от преимущества генов. Только обращения в общепринятом смысле этого слова с такими, как я, не происходит. Мой организм функционирует для любого видоизменения, чтобы выносить бессмертное дитя. Отец испытывал легкий шок и я отлично его понимала. Если вся информация верна, то я ношу удивительного ребенка, которого ожидали веками. Что это сулит мне? Неизвестно. Только отец решил, что теперь я постоянно буду с Фэй и он увеличит нашу охрану. В городе появятся воины и ищейки, которые будут незримо нас охранять. А еще он злился, что мы раньше ничего не сказали, он считал, что мне может угрожать опасность, как и Велесу. Фэй взяла непоседу с собой, и теперь тот мирно сидел на коленях у своего деда. Нет, это слово не подходит. Как когда-то и я не могла назвать Самуила дедушкой. Как мужчина, который выглядит от силы лет на тридцать и так безумно красив, может называться этим родственным титулом? Мне и отцом его сложно назвать. Про маму я вообще молчу. Мы с ней выглядим почти как ровесницы.

Когда отец и Фэй ушли в кабинет разбирать старинные манускрипты, я осталась с мамой. Мы долго смотрели друг на друга, и я чувствовала, что мы обе хотим заговорить и не можем. Я знала, о чем она думает, а она понимала, что я хочу у нее спросить и не могу и тогда она тихо сказала:

– Милая, я знаю, что сейчас не время, что ты наконец-то начала приходить в себя, но ты должна поговорить со мной об этом. Мы не можем делать вид, что ничего не случилось и радоваться прибавлению в семействе. Новость потрясающая, ошеломляющая, но родитель не бывает один. С точки зрения биологии их всегда двое. У Сэми есть отец. Я резко встала и отошла к окну. Мама подошла ко мне сзади и положила руки мне на плечи.

– Больно. Я знаю. Очень больно. Особенно когда ты не в чем не была виновата. Но меня ты не обманешь, милая. Я так хорошо тебя знаю. Ты можешь молчать и делать вид, что ЕГО не существует, но он есть и это его ребенок тоже. Мы обязаны ему сказать. Просто обязаны. Я бросилась за ручкой и бумагой.

– Мама, я знаю, что должны сказать, знаю! – и тут меня прорвало, наверное, мне была нужна именно мама, именно она, для того, чтобы я проняла, что именно чувствую, – он забыл обо мне, после всего, что со мной сделал?! Просто вычеркнул меня из своей жизни?! Где он?! Мама, где он?! Не надо умолять меня о прощении, не надо! Я знаю, что он гордый! Знаю, что не может просить. Просто поинтересоваться, позвонить. Я ведь его жена! Почему, мама? Почему он со мной так? За что? Теперь, когда знает, что я не виновата! Написала и поняла, что именно это сводило меня с ума и нет конца этой одержимости, этой проклятой зависимости и будет он втаптывать в меня в грязь, бить издеваться, изменять я все равно буду ждать когда он придет ко мне. Ждать, как верная собачонка. За это я ненавидела нас обоих. Я не заметила, что снова плачу. Мама не ожидала, такой вспышки отчаянья ее глаза тоже наполнились слезами, она резко привлекла меня к себе и обняла.

– Марианна, ты не должна себя винить за то, что все еще любишь его. Не должна. Не бывает, так как надо. Я понимаю, ты думаешь, будто сейчас хочешь его ненавидеть, забыть, оттолкнуть, но мы обе знаем, что это неправда и плачешь ты не потому что он поднял на тебя руку, а потому что не пришел к тебе.

– Где он, мама? Какая шлюха валяется сегодня в его постели? В нашей постели? Он пришел посмотреть, не сдохла ли я и снова пропал? Я не могу так больше, это невыносимо! Что ты хочешь, чтобы я ему сказала? Вернись ко мне? Я простила и у нас будет ребенок? Не хочу! Я не хочу, чтобы нас связывал Сэми! Я хочу ту любовь, которая была! Я хочу быть счастливой, мама! Счастливой! И если не с ним, то сама! Вот почему я не хотела, чтобы он знал о ребенке! У меня началась истерика.

– Марианна, посмотри на меня, послушай! Но я махала руками, вырывалась, я срочно хотела остаться одна. Меня вывернуло наизнанку, всю душу вывернуло осознание, почему мне так больно. Мама повернула меня лицом к себе, обхватила меня крепко за плечи.

– Ник не изменяет тебе, слышишь! Он не забыл о тебе, не бросил! Милая, ты так хорошо знаешь его. Ты всегда чувствовала его лучше, чем все мы. Он просто не мог к тебе приблизиться. Не смел. Понимаешь? Когда я видела его последний раз, он больше напоминал труп. Я снова вырвалась из ее объятий.

– Тогда где он, черт возьми? Где? Пусть придет, пусть не трусит и посмотрит мне в глаза. Пусть попытается вернуть меня обратно. Я заметила, что на этот вопрос мама мне отвечать не хотела. Она просто отвела глаза в сторону. Теперь уже я ловила ее взгляд. Я чувствовала, как она пытается лихорадочно придумать ответ. Как беспомощно смотрит на дверь, ведущую в кабинет, ожидая, что отец или Фэй выйдут ей на помощь. Словно в ответ на ее немую мольбу появился Влад и за ним Фэй. Они слышали. Я видела по их лицам, что они знают, то, что мне знать не положено. Отец с упреком посмотрел на мать.

– Лина! Я же просил тебя! Мы же говорили об этом всю дорогу! Зачем?! Мама беспомощно развела руками:

– А что я должна молчать? Видеть ее слезы и молчать? Мы должны ей сказать. Хватит играть в эти игры. Хватит лгать и скрывать? У нее будет ребенок, это все меняет. Ник должен об этом знать до того как… Она осеклась, отец не позволил ей договорить, теперь его глаза яростно сверкали, и это не предвещало ничего хорошего. Что сказать? О чем они? Почему я снова чувствовала себя дурочкой? Слабоумной, от которой всегда скрывают правду. Лина достала из сумочки бумаги свернутые вчетверо и протянула мне.

– Он прислал мне это вчера вечером. Просил, чтобы я отдала их тебе, потом когда…Вобщем я думаю, что нужно отдать сейчас. Влад испепелил ее взглядом, но промолчал. Я протянула руку и взяла проклятую бумажку. Именно проклятую. Я могла ожидать чего угодно, только не этого – бумаги о разводе, заверенные в Совете подписанные Ником, главой Совета и моим отцом. Только одна черточка пуста, там, где должна быть моя подпись. Теперь я все поняла. Правда открылась мне резко и беспощадно. Мама специально отдала мне эту бумагу сейчас, думая, что тем самым заставит меня передумать, заставит вернуться самой. Ради ребенка. Чтобы спасти наш брак. Вот почему она говорила мне все эти слова утешения. Чтобы я поверила. А потом, когда ничего не помогло, она дала мне эти бумаги. Мною овладело отчаянье, безмерная тоска, когда понимаешь, что все мосты сожжены, и пути обратно нет. Но я не позволю ему так с собой поступить. Вышвырнуть меня из своей жизни и ребенок тут ни при чем.

– Знаете что? Я не подпишу эти проклятые бумаги. Ему нужен развод? Так пусть придет ко мне сам и попросит! Пусть засунет свою гордость куда подальше и попросит, черт его подери! Теперь уже отец обнял меня за плечи и тихо сказал:

– Он не попросит. Марианна. Ник ушел и возможно уже не вернется. Он хотел дать тебе свободу. Показать, что больше не держит тебя насильно, что ты можешь выбирать!

Почему у Влада такой трагичный голос? Они все надо мной издеваются? Что значит дать мне свободу? Зачем? Я снова ничего не понимала, разве меня сейчас не предали? Не выкинули на помойку? Что происходит? Почему эти бумаги воспринимаются моими родителями, будто великое благо, которое совершил мой муж. Верх благородства. Чего я не понимала сейчас? Что я упустила?

– Ник ушел на службу в отряд карателей Лючиана. Только так он может подобраться к Бериту и к хамелеону. Оттуда редко возвращаются обратно. Он хотел дать тебе свободу, а не сделать своей вдовой. И мама подумала, что может, стоит сказать ему о ребенке сейчас, пока не стало слишком поздно. И мне стало плохо… все поплыло перед глазами, закрутились стены, зашатался пол. Отец подхватил меня на руки и отнес в кресло. Все молчали, давая мне опомниться, понять, осознать.

20 ГЛАВА

Она сидела перед зеркалом и медленно подводила глаза ярко зеленым карандашом.

Оранжевое и зеленое. Разве не прекрасное сочетание? В особенности с ее короткими рыжими волосами. Кем она станет для своего любовника сегодня? Блондинистой дурочкой, которую он привел в свой дом вот уже третий раз и носится с ней как с хрустальной вазой? Или падшей, в которую демон заставлял ее обращаться снова и снова. Почему он никогда не хочет, чтобы она была самой собой? Разве она не красива? У нее идеальное тело. У нее шикарные волосы и она его любит, желает, сгорает от страсти. Почему он больше не хочет Лилию? Ничего. Главное, демон снова позвал ее к себе. После долгого перерыва. А она согласна быть даже его ковриком для ног. Его рабыней. Только бы хоть иногда испытывать его жестокие и мучительные ласки. От этой досадной помехи, от человеческой самки, Лилия избавится очень скоро. Капелька яду в цветы и малышка с золотыми волосами уснет навечно. Берит побесится, а потом как всегда вернет Лилию в свои покои. Так бывало уже не раз. Демон принадлежит ей. Только она может вытерпеть его издевательства и доставить ему наслаждение при этом не сдохнув от его убийственных ласк. Дверь приоткрылась, но Лилия продолжала красить глаза. До нее донесся характерный человеческий запах.

– Ты, идиотка немая, сколько раз я говорила стучаться. Позади раздался шорох и через мгновенье Лилия почувствовала, как кто-то резко сбил ее с ног, потом поднял за волосы в воздух. У нее заняло секунду, чтобы прийти в себя и нанести ответный удар. Она еще плохо понимала, кто именно на нее напал, но такой силы, чтобы поднять ее в воздух за волосы не могло быть у смертных. Это вампир. Слишком быстро двигается, как тень, то ускользает, то появляется снова и бьет. Лилия притворилась, что расслабилась, а потом, когда противник склонился над ней, резко прыгнула вверх, и захватила его шею ногами, силой сдавливая горло. Руки мужчины впились ей когтями в бока и рвали кожу, но она не обращала внимания, на боль. К ней она привыкла, ей хотелось рассмотреть противника, и она рассмотрела. На миг от удивления расслабила колени, и тут же сильный удар в живот припечатал ее к стене, а потом удары посыпались градом. Вампир хорошо подготовился к встрече, и вскоре она уже с трудом давала отпор. Попятилась ползком назад к маленькому стролику. Достать бы кол, а потом метнуть ему прямо в сердце. Хамелеоны плохие воины. Они созданы для другой войны. Для психологической атаки до полного уничтожения противника. Их методы хитрые, исподтишка. Яд в пищу, нож в спину. Так их учили. Всегда втереться в доверие жертве и победить самого сильного противника. Лилии это удавалось превосходно.

Она никогда не сталкивалась с врагом лицом к лицу и сейчас даже испугалась. Этот вампир все время молчал, лишь его синие глаза сверкали адским пламенем и обещали ей смерть. А умирать Лилия не хотела. Еще немного и ее рука нащупает ручку шкафчика. Как только князь Мокану оказался в доме Берита? Как попал сюда? Кто открыл ему ворота? Какой предатель? Лилия подняла к нему лицо и залилась слезами:

– Хватит, – взмолилась она, – я знаю, что ты вправе отомстить мне, знаю, что ты ненавидишь меня за смерть своего отца, но меня заставили… Я всего лишь слабая жертва. Вечная рабыня и невольница. Это должно сработать, ее голос, он всегда их очаровывал, но не в этот раз. Николас Мокану усмехнулся и достал из-за пояса длинный кинжал. По телу Лилии пробежала дрожь ужаса. Такими кинжалами казнят бессмертных. Им отрезают головы. Наконец-то ей удалось незаметно вытащить маленький деревянный кол из ящика и Лилия упала на пол, поползла к ногам князя словно змея. Тем временем он наклонился и снова схватил ее за волосы. Снаружи раздались дикие крики и шорох крыльев. Она услышала как вокруг начался хаос. Крики, жуткие вопли агонии и треск пламени. Дом Берита захвачен. Никто не придет ей на помощь. Там снаружи начался ад, чистилище, где всем на нее наплевать. Ей нужно убить этого вампира и бежать. Спасать свою шкуру.

– Пощади, князь. Будь великодушным. Неужели ты убьешь невинную жертву, которую заставляли совершать все эти ужасные вещи. Я лишь невольница, я игрушка хозяина, я выполняла приказы. Отпусти меня. Тебе нужен Берит, а не я. Тогда ее озарила идея, последняя надежда приговоренного к смерти. В том, что этот вампир пришел ее убить, она не сомневалась. О жестокости ее противника ходили легенды даже среди бессмертных. Лилия сменила облик, резко, перевоплотившись в другую женщину, и с мольбой посмотрела на мучителя.

Занесенная над ней рука замерла, и она воспользовалась моментом, вцепилась в его штанину:

– Посмотри на меня, господин, я твоя нежная жена…о ней ты так горюешь? Я могу быть для тебя кем угодно…Воплотить самые смелые твои фантазии и желания. Лилия просчиталась, перед ней не тот, кому можно так просто запудрить мозги. Перед ней безжалостный убийца, такой же, как и она сама. Она надеялась, что ей удастся подняться на ноги и нанести удар прямо в его черное сердце, но вампир яростно придавил ее к полу ногой. Широкая подошва его сапога припечатала, пригвоздила ее не давая сдвинуться с места.

– Мое желание и фантазия – твоя смерть.

Последний рывок руки вверх, в надежде полоснуть палача, всадить кол ему в ногу, отвлечь, и она почувствовала как его кинжал отсек ей кисть руки, но закричать не успела. Уже через секунду Николас Мокану держал ее голову за волосы, высоко подняв над собой.

– Я же сказал, что подарю ее Бериту, – отчеканил он, переступил через лужу черной крови и вышел из комнаты в пекло. Повсюду полыхало пламя. Здание обрело истинный облик: горящие угли, кипящая магма вместо воды в разбитых фонтанах. Повсюду смрад серы и трупы его собратьев. Ник посмотрел на часы у себя на запястье. В это время Кристина уже должна быть за пределами ада. В этот момент на него обрушилась черная тень, беспорядочно нанося удары ему в спину и руки, клинок воина демона способен убить бессмертного. Тварь повисла у него на спине. «Охрана Берита», пронеслось у Ника в голове и он постарался сбросить с себя атакующую тварь. Получилось не сразу. Взмах кинжала и голова демона покатилась ему под ноги. Где прячется Берит? Где эта скользкая сволочь? Почему не выходит? Или уже скрылся в подвалах своего адского вертепа? Ник видел других карателей, они сражались с целой армией черных демонов. Вся земля была покрыта кишашими тварями. Разве не должны были они все уйти в город? Где получился прокол? Или они просчитались, и охраны гораздо больше чем думал Лючиан? На Ника снова набросились, теперь их было пятеро, они рвали его кожу когтями и острыми клыками. Воины-демоны имели четыре верхних клыка и два нижних. Их облик менялся во время атаки и сейчас они походили на горгулий, обросших черной гибкой чешуей. Ник чувствовал, как силы покидают его, он терял слишком много крови. Не успевал пополнить запас из пакетов, которыми был увешан его пояс по бокам. Демоны атаковали со всех сторон. Теперь они его окружили. Нику, казалось, что они похожи на черную тучу, которая сгущается над ним, под ним и даже со всех сторон. Спасение было неожиданным. Внезапно демоны замерли, потом их тела странно вытянулись, и Ник увидел, как над ними витала темная тень, она склонялась над каждым и в этот момент от тел демонов отделялась прозрачная серая масса и растворялась в противнике. «Суккуб?»

Ник не стал долго раздумывать над тем, почему Ибрагим пришел ему на помощь, он тут же рубил головы тем, кого парализовал его нечаянный помощник.

– Девчонка ушла?

Спросил Ник, вытирая черную кровь демонов с лица. Суккуб ответил ему, мысленно приказывая не разговаривать, только думать и этого достаточно. Они продвигались вперед к руинам покоев Берита.

– «Ну и где твой хозяин?» – Ник подхватил голову Лилии за волосы и перекинул через плечо, суккуб ухмыльнулся, глядя на ношу Николаса.

– «Охотник за головами, ты всегда собираешь их? Для коллекции или эта тебе особо дорога?»

– «О, эта особо. Мог бы поставил дома в виде трофея. Я эту голову видел в своих сладких снах. Именно голову, а не ее обладательницу».

Ибрагим вернулся в свой прежний облик, теперь он походил на человека. Человека без возраста. Его белые волосы, рассыпанные по плечам, отливали серебром. На одеже – ни капли крови. В отличии от Николаса, который на ходу вскрыл пакет кровью и тут же опустошил его. На вампире кожаная куртка была изодрана в лохмотья, из глубоких ран от когтей демонов сочилась кровь.

– «Берит ушел в подвалы, но выйти из дома не может я позаботился о том, чтобы все ходы были перекрыты» Ник усмехнулся

– «Зачем это тебе?»

– «Затем же что и тебе, Мокану. Месть. Сладкая месть, копившаяся тысячелетиями, а другое тебе знать необязательно». Суккуб отворил ворота, ведущие в подвалы, лязгнул ржавый замок.

– «Готов увидеть ад Берита?» «Вряд ли ты меня чем-то удивишь суккуб, но можешь попытаться» Как только распахнулись ворота до Ника донесся гвалт. Жуткий шум каменоломен вперемешку с криками жертв. Они шли по узким коридорам и, несмотря на доносившиеся стоны и голоса там не было ни души.

– «Это жуткое местечко хранит страшные тайны, сейчас рабы переведены в самый нижний подземный сектор, а ты слышишь голоса фантомы тех, кто остался здесь навечно, иногда они даже дают возможность нам увидеть картины прошлого, Мокану. Закрывай глаза, чтобы не сойти с ума» «Ха! Свести меня с ума уже невозможно я и так сумасшедший!» Но он ошибался. Вскоре марево подвалов начало окутывать его легкой дымкой, и теперь он видел картины, видел образы. Образы из прошлого. Себя самого. Он видел своих жертв, протягивающих к нему скрученные мертвые пальцы. Он видел кровь, которую проливал реками. Он в ней тонул, она просочилась в его сапоги, залила его тело и еще немножко и он захлебнется. Суккуб вернул его обратно резким окриком «Твою мать Мокану, закрой глаза. Не смотри. Все твои видения становятся реальностью. Тут нет прошлого и будущего, и твоя смерть может наступить именно сейчас» Но марево затягивало снова и снова, показывая ему жуткие образы. Все стихло, но лишь на мгновение. Теперь он слышал резкие удары хлыста и женские стоны, похожие на предсмертную агонию. Он увидел мужчину, насилующего жертву. Его правая рука вдавила ее голову в землю, а левая полосовала ее спину. Он видел, как насильник с диким рыком врывается в тело жертвы и рычит от ярости и удовольствия. Женщина полумертва от боли и ужаса. Он не видел ее лица, не видел лица палача, но видение заставило его содрогнуться, а потом садист повернул голову и Ник захлебнулся от ужаса, на него смотрел он сам. Смотрел и ухмылялся окровавленным, оскаленным ртом. Потом наклонился и впился зубами в шею жертвы, высасывая из нее жизнь. Ник почувствовал, как в горло течет сладкая кровь. И вдруг понял, что это не подвал Берита, это его дом и под ним извивается Марианна, обессиленная и растерзанная. Ник беззвучно закричал и зажмурился. «Черт побери, иди за мной вампир, на мой голос и перестань смотреть» Но какая-то дьявольская сила заставляла его вновь и вновь открывать глаза. Теперь он слышал плач ребенка. Издалека. Из темноты. Плач рвал ему сердце, разносился эхом по страшным лабиринтам и нарастал снова. Ник искал глазами источник плача, но не видел.

Наконец-то они спустились в катакомбы, все глубже и глубже. Видения отступили, но у Ника было ощущение, что только что он побывал в самой жуткой переделке за всю свою жизнь. По его телу стекал холодный пот вперемешку с его кровью. Раны на спине и руках, глубокие царапины от когтей демонов все еще кровоточили. Послышался шорох, и Николас резко обернулся, сжимая в руках кинжал. Позади них стоял Лючиан в белом костюме с неизменной плотоядной улыбкой на капризных губах.

– Не ожидал, что ты сдержишь свое слово, суккуб. Ты привел его ко мне. Одного. Раненного. Слабого. Как я люблю. Двух зайцев одним ударом. Превосходно. Твой спутник знает, что Берит уже давно мертв? Или ты забыл поставить его в известность? Ибрагим усмехнулся, и посмотрел на ничего не понимающего Николаса.

– Думаю, что нет. Иначе не дал бы провести себя как ребенка.

– Иди, суккуб – ты свободен. Ну что, Мокану? Берит повержен, ты, как ни странно до сих пор жив и теперь я должен выпустить тебя на свободу? Не так ли? Ибрагим растворился во мраке, не сказав ни слова, просто исчез, словно и не было его никогда. Ник ничего не понимал – Берит мертв? Когда и кто убил проклятого демона? И почему его самого привели в эти катакомбы? Если Лючиан хочет его убить, то это можно сделать и снаружи.

– Думаешь, зачем я заманил тебя именно сюда? Здесь очень мрачно, Николас. Здесь сердцевина зла. Я хотел показать тебе ад изнутри и провести тебя сквозь твое личное пекло и провел. Теперь ты знаешь кто ты такой и какое ты чудовище. Ты тонешь в крови, ты ею захлебываешься. Тебе нет пути наверх, и я хочу предложить тебе сделку.

Ник усмехнулся, хоть и чувствовал, что Лючиан опасней своих братьев, он ударит исподтишка и по самому больному месту.

– Сделку? Хочешь предложить мне свою любовь, Лючиан? Демон поправил белокурые пряди волос.

– А почему бы и нет?… Мы составили бы отличный тандем вместе, при том я редко встречаю кого-то кто был бы более жесток чем я. Ника передернуло от отвращения:

– Проехали. Меня это не интересует. Дальше. Демон нахмурился, его глаза яростно сверкнули. Пренебрежение Ника и то, как тот гадливо повел плечами, Лючиана оскорбили.

– А жаль, Мокану. Впрочем, ты можешь получить во владения этот замок, получить своих воинов карателей и помочь мне устранить других соперников. Ты превосходно справился с задачей. Кстати ты едва ли не единственный выживший из моих воинов вампиров. Тебе конечно помог Ибрагим. Хитрый бес. Мне нужны, такие как ты, Мокану. Мне нужны хладнокровные убийцы. Обратно каратели не возвращаются, нет пути назад. Так что выбирай – или станешь моим помощником или сдохнешь в этом подвале, в этих лабиринтах, но обратно ты уже не вернешься.